— Альрон, твои руки должны держать лопату или плуг, а не оружие. Зачем тебе это? — с легкой насмешкой в голосе вопросил Мелиан, поражаясь тому, что братья решили обучиться боевым искусствам. — А ты, Элбериэль? Что милосердного во владении мечом? Он не способен излучать свет — лишь отражать его. Смотрю на вас и не узнаю.
— Первый брат, может настать день, когда нам придется защищаться самим и защищать людей. Причем совсем скоро. Что ты станешь делать тогда? Может ли твоя лютня сотворить мелодии, которые сокрушат врагов света? — ухмыльнулся Эльбериэль, уклоняясь от очередного выпада второго брата. — Очень в этом сомневаюсь.
— В этом мире нет врагов света. Есть только мы трое и смертные, чьи мысли и желания и заставили нас троих воплотиться. Пока нет зла, пока нет гнусных помыслов, в этом мире не будет врагов света. — не унимался Мелиан, продолжая играть на своем чудесном инструменте. — Как вы этого не понимаете? Нам ничто не угрожает.
— Третий брат прав, — мрачно произнес Альрон, вновь атаковав Эльбериэля. — Я тоже чувствую — грядет хаос, а за ним война. В наш мир уже проникают создания из демонического плана, сея разрушение, внушая похоть в сердца добрых людей, вселяя ужас в сердца храбрецов. Расползаются слухи о некоем боге-демоне, который жаждет бросить нам вызов и оспорить нашу власть. Кто, если не мы, защитим человечество, благодаря которым мы и смогли родиться? Боги мы или кто? Они поклоняются нам, надеются, складывают молитвы и стихи в нашу честь, поэтому наш священный долг встать на их защиту и развеять мрак.
— Не знаю я ничего ни о каком боге-демоне. Все это лишь сплетни и пока не увижу его собственными глазами, никогда не поверю, что он существует. — Мелиан замолчал, его пальцы замерли на струнах, а мелодия постепенно угасла.
В этот момент в небе над ними прогремел мощный взрыв. Облака, до этого мирно плывущие по небу, разорвались, и небесную твердь разрезала падающая комета. Огненный хвост оставлял за собой яркий след, а грохот, сопровождающий падение, был слышен на многие километры вокруг. Мелиан отложил лютню и поднялся, и в его взгляде, обычно спокойном и умиротворенном, теперь читалось удивление. Первый брат наблюдал за огненной стрелой, которая с грохотом рухнула на землю, подняв огромное облако пыли и уничтожив близлежащие леса.
Братья, забыв о своем поединке, поспешили к месту падения. Ноги несли их через поляну, минуя поваленные деревья и горящие кусты. Когда они добрались до кратера, божественному взору предстало зрелище, которое они не могли объяснить. На дне выжженной воронки лежало существо, напоминающее человека. Пришелец был обнажен, его тело казалось идеальным, словно высеченным из мрамора, но при этом оно было покрыто странными символами, которые светились слабым светом. Пришелец не дышал, но боги чувствовали в нем пульсацию жизни, мощной и необъяснимой.
Альрон и Элбериэль приготовили мечи, опасаясь возможного нападения, но Мелиан жестом остановил их. Первый брат присел подле упавшего с неба человека и положил ладонь ему на лоб. Пальцы ощутили тепло, исходящее от пришельца, и он улыбнулся, почувствовав невероятную силу, скрытую в этом существе.
— Вот тот, кто сможет защитить и нас самих, и людей, от расползающегося хаоса. — Мелиан уверенно посмотрел на братьев. — Вам не придется самим размахивать этими железными дубинами — я чувствую в нем силу, которая намного превосходит нашу, поэтому с богами-демонами он точно справится.
Альрон и Элбериэль переглянулись и опустили оружие. Младшие братья не могли понять, что именно почувствовал Мелиан, но его слова звучали так убедительно, что сомнения мгновенно рассеялись.
Самаэль видел уходящего к небольшому прудику парня в соломенной шляпе и удочкой на плече. «Доброе утро. Отличный день для рыбалки!» — поприветствовал юноша жнецов, выходящих в поле с первыми лучами солнца. Торговцы отпирали двери лавок, кто-то работал метлой возле порога, кто-то стоял с чашкой кофе и радовался пению птиц и восходящему солнцу. Чуть позже на улице появлялись дети, с шумом и криками гоняющие воздушного змея. Молодая пара спешила к сеновалу, торопясь и скрываясь от родственников и любопытных соседей с языками без костей.
Кое-где можно было уловить запах свежего хлеба и теплого молока, стоит лишь хорошенько принюхаться. Весьма приятные запахи, витавшие в воздухе здесь вчера, уже успели выветриться — теперь в селении пахло дымом и горелой плотью. Трупы жнецов, торговцев, влюбленной парочки и даже детей либо валялись в грязи, либо догорали там, где еще недавно стояли стены их домов. Зорг сделал все, что в его силах, как и обещал, чтобы ни одна живая душа не покинула Долину Первого урожая, и почти преуспел в этом.
Хоук лежал с кинжалом в шее, окруженный трупами нескольких поверженных врагов, и по всей видимости членами его семьи. В трех метрах от трупа парня Самаэль увидел мертвую девушку с перерезанным горлом, которая лежала на спине и отражала пустыми глазами последние утренние звезды.
— Опоздал, — мрачно констатировал Самаэль и собрался уже уходить, но его остановил легкий шепот, больше напоминающий дуновение ветра, чем человеческую речь. — Что такое? Хочешь мести? Ладно, будь по-твоему, — и, выдернув кинжал из шеи парня, Самаэль добавил. — Восстань!
Жадно хватая воздух, Хоук резко приподнялся и начал испуганно оглядываться по сторонам. Увидев то, что искал, парень вскочил и побежал к сестре. «Лиара! Лиара!» — плакал сын мясника, качая мертвую девушку на руках. Не сдерживая слез, Хоук прижал ее к груди и завыл. Вспомнив о своей недавней смерти, он прекратил плакать и удивленно посмотрел на безучастно стоявшего рядом Самаэля. Осторожно положив холодное тело сестры на землю, парень бросился к ногам господина и взмолился:
— Помогите ей, прошу вас, господин! Я клянусь вам в вечной службе до скончания дней, только смилуйтесь, пожалуйста!
— Взгляни вокруг, парень. Столько разорванных нитей жизни, но я не могу заново связать каждую из них. Мир конечен, как и место в нем — не предлагаешь ли ты мне воскрешать из мертвых каждого несчастного, чья жизнь оборвалась по несправедливости?! Даже искусство некромантии не способно подарить вечную жизнь всем желающим. Прими эту боль и пусть она станет твоей броней в будущих сражениях, в поисках твоей мести.
— Если вы не поможете ей, то лучше отправьте меня обратно в забытие, — не сдавался Хоук, продолжая биться лбом об землю. — Я верю, что у вас доброе сердце и вы не откажете мне!
— Не попросишь ли ты потом оживить и твоих родителей, и всех убитых односельчан? Допустим, я сделаю так, как ты просишь, парень. Но ты должен знать, что она изменится. Как и ты. Я знаю, ты чувствуешь это. Начинаешь догадываться, что частичка твоей души осталась где-то там на другом берегу. И, вполне возможно, ты перестанешь называть всех вокруг «добрыми людьми», станешь циничным, озлобленным. Таким человеком, каких ты с детства презирал.
— Я… Я чувствую…
Самаэль сел на корточки, снял с себя капюшон и заглянул в печальные глаза Хоука.
— Деймос и Калеб. Ты помнишь их? Скажи мне кто они.
— Расхитители гробниц, убийцы, грабители и насильники. Вот кто эти…добрые люди, — холодно ответил воскресший Хоук, чувствуя, как по его жилам растекается тьма, но усилием воли заставил себя добавить свое излюбленное словосочетание. — Я не держу на них зла.
Даже побывав на другом берегу, сын мясника все еще пытался сохранить в себе человечность, что удавалось немногим из тех, кто вернулся. Самаэль мрачно улыбнулся, похлопал парня по плечу и поднялся.
— Будь по-твоему. Но не зови меня больше господином, — произнес Самаэль и перевел взгляд на труп Лиары. — Восстань! — приказал он, после чего повернулся обратно к Хоуку и кивком пригласил подойти к сестре.
Девушка очнулась и схватилась рукой за шею, пытаясь нащупать уже исцелившуюся рану. Хоук обнял сестру и расплакался, пока сама Лиара не могла понять, что вокруг происходит — явь это или сон. Вроде бы совсем недавно жестокий солдат без имени провел лезвием ножа по ее горлу, и она провалилась в объятия смерти, а после вновь увидела мать и отца. Сражавшийся за нее брат был рядом, а она сама жива, но догорающий дом и валяющиеся вокруг трупы намекали на то, что ее воспоминания вовсе не дурной сон. Но почему тогда она жива?
Хоук помог подняться ей на ноги и, держа за руку, подвел к стоявшему в стороне господину. Взглянув на сестру Хоука, Самаэль затаил дыхание, но не выдал себя даже движениями бровей. Вопреки низкому происхождению, дочь мясника обладала чертами, которые традиционно ассоциируются с роковыми женщинами неописуемой красоты. Девушка с ростом чуть выше среднего, с пропорциональной фигурой и кожей с легкой бледнотой, придававшей ей некоторую изюминку. Глубокие серые и слегка раскосые глаза, обычно загадочные и проницательные, но сейчас влажные от слез, выдавали в ней потомка восточных завоевателей. Темные волосы, заплетенные валькирией и украшенные красными лентами, шли вразрез с ее бледной кожей лица, создавая контраст, который лишь подчеркивал контуры лица и глубину взгляда.
Внешний вид и неизменно хорошее настроение, в данный момент испорченное огнем и мечом, работали в унисон, создавая притягательное визуальное и эмоциональное представление. Выразительные брови и аккуратный носик добавляли аристократичности лицу деревенской девушки. Слегка полноватые и четко очерченные губы и вовсе были способны заставить любого мужчины позабыть о всем на свете и помышлять лишь о страстном поцелуе.
Помимо всего вышеперечисленного, Лиара имела исключительно хорошую осанку, что придавало ей дополнительное очарование и элегантность. Странно, что при жизни отец, не приставил к ней вооруженную охрану или не следовал за ней тенью сам, пугая односельчан мясницким топором. Ведь, хоть в Карагорском княжестве подобные поступки считаются преступлением, деревенскую красавицу мог похитить любой местный или пришлый человек. Даже бездыханной ее не следовало бы оставлять на земле, особенно когда рядом снуют инквизиторские псы.
Вспомнив о княжеских пехотинцах и ныне покойном Зорге, Самаэль вообразил себе следующий диалог:
— Сжечь ее!
— Но она же красивая!
— Хорошо, но потом все равно сжечь!
Возможно, в далеком прошлом ему довелось где-то услышать или прочитать эту глупую шутку, которая показалась ему весьма уместной, когда он увидел Лиару. Но рассказывать ее вслух Самаэль не стал — сиблинги потеряли родителей, всех соплеменников, родной дом, погибли и воскресли сами. И все это за одну ночь. В подобные моменты, когда сама жизнь пытается переломить тебе спину, людям обычно не до шуток, по крайней мере большинству из них. Самаэль многое не помнил, но все прекрасно понимал.
— Сестра, кланяйся и благодари господина Самаэля! — строго сказал старший брат, подведя Лиару к спасителю. — Этот человек сразил всех, кто вторгся в нашу деревню, а после поднял с тобой из мертвых.
Девушка удивленно посмотрела на брата, а потом на так называемого спасителя, который стоял перед ними, держа руки за спиной и не выражая никаких эмоций. Лиара попыталась поклониться, но таинственный незнакомец легко схватил ее за локоть и улыбнулся мрачной улыбкой.
— Не стоит. Ваша благодарность не уместна. И ради всего хорошего в этом мире, не нужно приносить клятв и посвящать себя вечному служению. Я лишь сделал то, что посчитал необходимым. Любой на моем месте поступил бы также.
— Как прикажите, господин, — неуверенно произнесла девушка, все еще не понимающая как себя вести с этим человеком и что вообще происходит. — В любом случае я благодарна вам за помощь.
— И не зови меня господином, — сказал Самаэль, недовольно нахмурив брови. — Называй меня Самаэль.
— Какое чудесное имя! — удивилась Лиара, которой доводилось слышать немало сказок и преданий о величайшем правителе древности.
— Благодари своего брата, это он так меня назвал, — отрезал странный человек, развернулся и зашагал прочь.
Хоук взял сестру за руку и повел следом за господином, который теперь спешил куда-то уже по своим личным делам. Но любое дело господина — дело верного Хоука, поэтому сиблинги ускорились, чтобы поспевать за быстрыми шагами длинных ног высокого Самаэля.
На улицах столицы Карагорского княжества развернулась настоящая бойня. Простые горожане и дворянство спешно покидали Ольвин через Восточные ворота, пока в западной части города шло сражение. Князь Генрих, вопреки наставлениям Великого Инквизитора, не пожелал бежать вместе с женщинами и детьми, а лично возглавил оборону родной вотчины. Однако отродий демонического плана оказалась даже больше, чем предупреждал Такарис IV, поэтому городской гарнизон понес серьезные потери, но продолжал оборонять родной дом.
Великий Инквизитор отправил в помощь оборонявшимся Шео и нескольких храмовников, появление которых на поле боя помогло повысить боевой дух солдат. «За князя и веру!» — выкрикнул Святой Инквизитор, доблестно врываясь в беспорядочные толпы скампов, ничего не знавших о воинской дисциплине и боевых порядках. Духовной энергией и мечом Шео истреблял одного противника за другим, вдохновляя всех присутствующих на личные подвиги.
Тем временем сам Такарис IV успел забрать реликвию из городского Храма и в сопровождении Святого Инквизитора Жана Гальсона и личного слуги Кейна пытался выбраться из города. Оседлав лучших скакунов, троица промчалась мимо образовавшейся у Восточных ворот пробки из человеческой массы и телег, груженных драгоценным имуществом граждан.
— Дорогу Великому Инквизитору! — кричал ехавший впереди Жан Гальсон, перед вороным конем которого в испуге расступались беженцы. — Дорогу Святой Инквизиции!
Проведя в пути практически весь день, Самаэль и спутники добрались до стен пылающей столицы, Западные ворота которой уже были уничтожены демонической магией. То, чем он так страстно желал завладеть, уходило из-под его носа, едва Извечный приблизился.
— Что здесь происходит? Кто напал на Ольвин? — изумленно спросил Хоук, пораженный видом горящего города, в котором еще вчера проживало больше двухсот тысяч человек. — Какой кавардак, город в огне! Неужели Инквизиция поработала и здесь?
— Это работа демонов, — ответил Самаэль и набросил на голову капюшон, пряча лицо. — Не идите за мной, но затаитесь где-нибудь неподалеку. Там будет слишком опасно и я не сумею вас уберечь. Когда все закончится, я вас найду.
— Удачи вам, Самаэль, — хитро блеснув глазами, произнесла Лиара и улыбнулась человеку в капюшоне, ответившему лишь кратким кивком. — Возвращайтесь скорее.
Остатки городского гарнизона отступали все глубже в город. Князь Генрих, Шео и несколько десятков выживших солдат перегруппировались, заняв оборону посреди проспекта. Впереди лежали сотни поверженных товарищей, по телам которым бежали в атаку скампы.
— Ваша Светлость, прошу вашего дозволения на то, чтобы вернуть павших солдат в строй. Одно ваше слово и они снова будут сражаться за Ольвин и его жителей, — обратился Шео к князю. — Даже погибшие еще могут сослужить службу.
Правитель медлил, но положение казалось безвыходным и иного способа победить Генрих не видел. Пристально посмотрев на стоящих подле него солдат и гвардейцев, князя осознал, что обязан сохранить жизни хотя бы этой горстке людей и нехотя дал согласие.
— Первый брат, может настать день, когда нам придется защищаться самим и защищать людей. Причем совсем скоро. Что ты станешь делать тогда? Может ли твоя лютня сотворить мелодии, которые сокрушат врагов света? — ухмыльнулся Эльбериэль, уклоняясь от очередного выпада второго брата. — Очень в этом сомневаюсь.
— В этом мире нет врагов света. Есть только мы трое и смертные, чьи мысли и желания и заставили нас троих воплотиться. Пока нет зла, пока нет гнусных помыслов, в этом мире не будет врагов света. — не унимался Мелиан, продолжая играть на своем чудесном инструменте. — Как вы этого не понимаете? Нам ничто не угрожает.
— Третий брат прав, — мрачно произнес Альрон, вновь атаковав Эльбериэля. — Я тоже чувствую — грядет хаос, а за ним война. В наш мир уже проникают создания из демонического плана, сея разрушение, внушая похоть в сердца добрых людей, вселяя ужас в сердца храбрецов. Расползаются слухи о некоем боге-демоне, который жаждет бросить нам вызов и оспорить нашу власть. Кто, если не мы, защитим человечество, благодаря которым мы и смогли родиться? Боги мы или кто? Они поклоняются нам, надеются, складывают молитвы и стихи в нашу честь, поэтому наш священный долг встать на их защиту и развеять мрак.
— Не знаю я ничего ни о каком боге-демоне. Все это лишь сплетни и пока не увижу его собственными глазами, никогда не поверю, что он существует. — Мелиан замолчал, его пальцы замерли на струнах, а мелодия постепенно угасла.
В этот момент в небе над ними прогремел мощный взрыв. Облака, до этого мирно плывущие по небу, разорвались, и небесную твердь разрезала падающая комета. Огненный хвост оставлял за собой яркий след, а грохот, сопровождающий падение, был слышен на многие километры вокруг. Мелиан отложил лютню и поднялся, и в его взгляде, обычно спокойном и умиротворенном, теперь читалось удивление. Первый брат наблюдал за огненной стрелой, которая с грохотом рухнула на землю, подняв огромное облако пыли и уничтожив близлежащие леса.
Братья, забыв о своем поединке, поспешили к месту падения. Ноги несли их через поляну, минуя поваленные деревья и горящие кусты. Когда они добрались до кратера, божественному взору предстало зрелище, которое они не могли объяснить. На дне выжженной воронки лежало существо, напоминающее человека. Пришелец был обнажен, его тело казалось идеальным, словно высеченным из мрамора, но при этом оно было покрыто странными символами, которые светились слабым светом. Пришелец не дышал, но боги чувствовали в нем пульсацию жизни, мощной и необъяснимой.
Альрон и Элбериэль приготовили мечи, опасаясь возможного нападения, но Мелиан жестом остановил их. Первый брат присел подле упавшего с неба человека и положил ладонь ему на лоб. Пальцы ощутили тепло, исходящее от пришельца, и он улыбнулся, почувствовав невероятную силу, скрытую в этом существе.
— Вот тот, кто сможет защитить и нас самих, и людей, от расползающегося хаоса. — Мелиан уверенно посмотрел на братьев. — Вам не придется самим размахивать этими железными дубинами — я чувствую в нем силу, которая намного превосходит нашу, поэтому с богами-демонами он точно справится.
Альрон и Элбериэль переглянулись и опустили оружие. Младшие братья не могли понять, что именно почувствовал Мелиан, но его слова звучали так убедительно, что сомнения мгновенно рассеялись.
***
Самаэль видел уходящего к небольшому прудику парня в соломенной шляпе и удочкой на плече. «Доброе утро. Отличный день для рыбалки!» — поприветствовал юноша жнецов, выходящих в поле с первыми лучами солнца. Торговцы отпирали двери лавок, кто-то работал метлой возле порога, кто-то стоял с чашкой кофе и радовался пению птиц и восходящему солнцу. Чуть позже на улице появлялись дети, с шумом и криками гоняющие воздушного змея. Молодая пара спешила к сеновалу, торопясь и скрываясь от родственников и любопытных соседей с языками без костей.
Кое-где можно было уловить запах свежего хлеба и теплого молока, стоит лишь хорошенько принюхаться. Весьма приятные запахи, витавшие в воздухе здесь вчера, уже успели выветриться — теперь в селении пахло дымом и горелой плотью. Трупы жнецов, торговцев, влюбленной парочки и даже детей либо валялись в грязи, либо догорали там, где еще недавно стояли стены их домов. Зорг сделал все, что в его силах, как и обещал, чтобы ни одна живая душа не покинула Долину Первого урожая, и почти преуспел в этом.
Хоук лежал с кинжалом в шее, окруженный трупами нескольких поверженных врагов, и по всей видимости членами его семьи. В трех метрах от трупа парня Самаэль увидел мертвую девушку с перерезанным горлом, которая лежала на спине и отражала пустыми глазами последние утренние звезды.
— Опоздал, — мрачно констатировал Самаэль и собрался уже уходить, но его остановил легкий шепот, больше напоминающий дуновение ветра, чем человеческую речь. — Что такое? Хочешь мести? Ладно, будь по-твоему, — и, выдернув кинжал из шеи парня, Самаэль добавил. — Восстань!
Жадно хватая воздух, Хоук резко приподнялся и начал испуганно оглядываться по сторонам. Увидев то, что искал, парень вскочил и побежал к сестре. «Лиара! Лиара!» — плакал сын мясника, качая мертвую девушку на руках. Не сдерживая слез, Хоук прижал ее к груди и завыл. Вспомнив о своей недавней смерти, он прекратил плакать и удивленно посмотрел на безучастно стоявшего рядом Самаэля. Осторожно положив холодное тело сестры на землю, парень бросился к ногам господина и взмолился:
— Помогите ей, прошу вас, господин! Я клянусь вам в вечной службе до скончания дней, только смилуйтесь, пожалуйста!
— Взгляни вокруг, парень. Столько разорванных нитей жизни, но я не могу заново связать каждую из них. Мир конечен, как и место в нем — не предлагаешь ли ты мне воскрешать из мертвых каждого несчастного, чья жизнь оборвалась по несправедливости?! Даже искусство некромантии не способно подарить вечную жизнь всем желающим. Прими эту боль и пусть она станет твоей броней в будущих сражениях, в поисках твоей мести.
— Если вы не поможете ей, то лучше отправьте меня обратно в забытие, — не сдавался Хоук, продолжая биться лбом об землю. — Я верю, что у вас доброе сердце и вы не откажете мне!
— Не попросишь ли ты потом оживить и твоих родителей, и всех убитых односельчан? Допустим, я сделаю так, как ты просишь, парень. Но ты должен знать, что она изменится. Как и ты. Я знаю, ты чувствуешь это. Начинаешь догадываться, что частичка твоей души осталась где-то там на другом берегу. И, вполне возможно, ты перестанешь называть всех вокруг «добрыми людьми», станешь циничным, озлобленным. Таким человеком, каких ты с детства презирал.
— Я… Я чувствую…
Самаэль сел на корточки, снял с себя капюшон и заглянул в печальные глаза Хоука.
— Деймос и Калеб. Ты помнишь их? Скажи мне кто они.
— Расхитители гробниц, убийцы, грабители и насильники. Вот кто эти…добрые люди, — холодно ответил воскресший Хоук, чувствуя, как по его жилам растекается тьма, но усилием воли заставил себя добавить свое излюбленное словосочетание. — Я не держу на них зла.
Даже побывав на другом берегу, сын мясника все еще пытался сохранить в себе человечность, что удавалось немногим из тех, кто вернулся. Самаэль мрачно улыбнулся, похлопал парня по плечу и поднялся.
— Будь по-твоему. Но не зови меня больше господином, — произнес Самаэль и перевел взгляд на труп Лиары. — Восстань! — приказал он, после чего повернулся обратно к Хоуку и кивком пригласил подойти к сестре.
Девушка очнулась и схватилась рукой за шею, пытаясь нащупать уже исцелившуюся рану. Хоук обнял сестру и расплакался, пока сама Лиара не могла понять, что вокруг происходит — явь это или сон. Вроде бы совсем недавно жестокий солдат без имени провел лезвием ножа по ее горлу, и она провалилась в объятия смерти, а после вновь увидела мать и отца. Сражавшийся за нее брат был рядом, а она сама жива, но догорающий дом и валяющиеся вокруг трупы намекали на то, что ее воспоминания вовсе не дурной сон. Но почему тогда она жива?
Хоук помог подняться ей на ноги и, держа за руку, подвел к стоявшему в стороне господину. Взглянув на сестру Хоука, Самаэль затаил дыхание, но не выдал себя даже движениями бровей. Вопреки низкому происхождению, дочь мясника обладала чертами, которые традиционно ассоциируются с роковыми женщинами неописуемой красоты. Девушка с ростом чуть выше среднего, с пропорциональной фигурой и кожей с легкой бледнотой, придававшей ей некоторую изюминку. Глубокие серые и слегка раскосые глаза, обычно загадочные и проницательные, но сейчас влажные от слез, выдавали в ней потомка восточных завоевателей. Темные волосы, заплетенные валькирией и украшенные красными лентами, шли вразрез с ее бледной кожей лица, создавая контраст, который лишь подчеркивал контуры лица и глубину взгляда.
Внешний вид и неизменно хорошее настроение, в данный момент испорченное огнем и мечом, работали в унисон, создавая притягательное визуальное и эмоциональное представление. Выразительные брови и аккуратный носик добавляли аристократичности лицу деревенской девушки. Слегка полноватые и четко очерченные губы и вовсе были способны заставить любого мужчины позабыть о всем на свете и помышлять лишь о страстном поцелуе.
Помимо всего вышеперечисленного, Лиара имела исключительно хорошую осанку, что придавало ей дополнительное очарование и элегантность. Странно, что при жизни отец, не приставил к ней вооруженную охрану или не следовал за ней тенью сам, пугая односельчан мясницким топором. Ведь, хоть в Карагорском княжестве подобные поступки считаются преступлением, деревенскую красавицу мог похитить любой местный или пришлый человек. Даже бездыханной ее не следовало бы оставлять на земле, особенно когда рядом снуют инквизиторские псы.
Вспомнив о княжеских пехотинцах и ныне покойном Зорге, Самаэль вообразил себе следующий диалог:
— Сжечь ее!
— Но она же красивая!
— Хорошо, но потом все равно сжечь!
Возможно, в далеком прошлом ему довелось где-то услышать или прочитать эту глупую шутку, которая показалась ему весьма уместной, когда он увидел Лиару. Но рассказывать ее вслух Самаэль не стал — сиблинги потеряли родителей, всех соплеменников, родной дом, погибли и воскресли сами. И все это за одну ночь. В подобные моменты, когда сама жизнь пытается переломить тебе спину, людям обычно не до шуток, по крайней мере большинству из них. Самаэль многое не помнил, но все прекрасно понимал.
— Сестра, кланяйся и благодари господина Самаэля! — строго сказал старший брат, подведя Лиару к спасителю. — Этот человек сразил всех, кто вторгся в нашу деревню, а после поднял с тобой из мертвых.
Девушка удивленно посмотрела на брата, а потом на так называемого спасителя, который стоял перед ними, держа руки за спиной и не выражая никаких эмоций. Лиара попыталась поклониться, но таинственный незнакомец легко схватил ее за локоть и улыбнулся мрачной улыбкой.
— Не стоит. Ваша благодарность не уместна. И ради всего хорошего в этом мире, не нужно приносить клятв и посвящать себя вечному служению. Я лишь сделал то, что посчитал необходимым. Любой на моем месте поступил бы также.
— Как прикажите, господин, — неуверенно произнесла девушка, все еще не понимающая как себя вести с этим человеком и что вообще происходит. — В любом случае я благодарна вам за помощь.
— И не зови меня господином, — сказал Самаэль, недовольно нахмурив брови. — Называй меня Самаэль.
— Какое чудесное имя! — удивилась Лиара, которой доводилось слышать немало сказок и преданий о величайшем правителе древности.
— Благодари своего брата, это он так меня назвал, — отрезал странный человек, развернулся и зашагал прочь.
Хоук взял сестру за руку и повел следом за господином, который теперь спешил куда-то уже по своим личным делам. Но любое дело господина — дело верного Хоука, поэтому сиблинги ускорились, чтобы поспевать за быстрыми шагами длинных ног высокого Самаэля.
***
На улицах столицы Карагорского княжества развернулась настоящая бойня. Простые горожане и дворянство спешно покидали Ольвин через Восточные ворота, пока в западной части города шло сражение. Князь Генрих, вопреки наставлениям Великого Инквизитора, не пожелал бежать вместе с женщинами и детьми, а лично возглавил оборону родной вотчины. Однако отродий демонического плана оказалась даже больше, чем предупреждал Такарис IV, поэтому городской гарнизон понес серьезные потери, но продолжал оборонять родной дом.
Великий Инквизитор отправил в помощь оборонявшимся Шео и нескольких храмовников, появление которых на поле боя помогло повысить боевой дух солдат. «За князя и веру!» — выкрикнул Святой Инквизитор, доблестно врываясь в беспорядочные толпы скампов, ничего не знавших о воинской дисциплине и боевых порядках. Духовной энергией и мечом Шео истреблял одного противника за другим, вдохновляя всех присутствующих на личные подвиги.
Тем временем сам Такарис IV успел забрать реликвию из городского Храма и в сопровождении Святого Инквизитора Жана Гальсона и личного слуги Кейна пытался выбраться из города. Оседлав лучших скакунов, троица промчалась мимо образовавшейся у Восточных ворот пробки из человеческой массы и телег, груженных драгоценным имуществом граждан.
— Дорогу Великому Инквизитору! — кричал ехавший впереди Жан Гальсон, перед вороным конем которого в испуге расступались беженцы. — Дорогу Святой Инквизиции!
Проведя в пути практически весь день, Самаэль и спутники добрались до стен пылающей столицы, Западные ворота которой уже были уничтожены демонической магией. То, чем он так страстно желал завладеть, уходило из-под его носа, едва Извечный приблизился.
— Что здесь происходит? Кто напал на Ольвин? — изумленно спросил Хоук, пораженный видом горящего города, в котором еще вчера проживало больше двухсот тысяч человек. — Какой кавардак, город в огне! Неужели Инквизиция поработала и здесь?
— Это работа демонов, — ответил Самаэль и набросил на голову капюшон, пряча лицо. — Не идите за мной, но затаитесь где-нибудь неподалеку. Там будет слишком опасно и я не сумею вас уберечь. Когда все закончится, я вас найду.
— Удачи вам, Самаэль, — хитро блеснув глазами, произнесла Лиара и улыбнулась человеку в капюшоне, ответившему лишь кратким кивком. — Возвращайтесь скорее.
Остатки городского гарнизона отступали все глубже в город. Князь Генрих, Шео и несколько десятков выживших солдат перегруппировались, заняв оборону посреди проспекта. Впереди лежали сотни поверженных товарищей, по телам которым бежали в атаку скампы.
— Ваша Светлость, прошу вашего дозволения на то, чтобы вернуть павших солдат в строй. Одно ваше слово и они снова будут сражаться за Ольвин и его жителей, — обратился Шео к князю. — Даже погибшие еще могут сослужить службу.
Правитель медлил, но положение казалось безвыходным и иного способа победить Генрих не видел. Пристально посмотрев на стоящих подле него солдат и гвардейцев, князя осознал, что обязан сохранить жизни хотя бы этой горстке людей и нехотя дал согласие.
