Глава 1
Враги
Я смотрел, как бордовая капля, медленно скользя, сорвалась с руки и, ударившись о прозрачную воду, растеклась в ней быстро тающими разводами. За ней последовала ещё одна, и это неторопливое падение, завораживая, не отпускало взгляд, пока за плечом не раздалось вечно недовольное ворчание моего слуги Тимса:
-- Господин Терри… Хватит пялиться на кровь, лучше дайте–ка я Вас перевяжу. Неужто решили, так и не добравшись до лагеря капитана Шверга, умереть здесь в лесу по-тихому? Неплохой выбор, мне меньше хлопот -- не надо бегать после сражения по полю в поисках частей тела, просто прикопаю Вашу милость где-нибудь под кочкой, и все дела…
Я фыркнул, живо опустив ладонь в обжигающе холодный поток стекавшего с гор ручья, безжалостно намочив слегка растрепавшуюся чёрную косу Избранного из Дома Живительной воды, и, встав с корточек, сделал вид, что замахиваюсь на непочтительного болтуна. Он легко увернулся и, перехватив мою руку, начал быстро заматывать кровоточащий порез чистой тряпицей, не переставая при этом довольно ухмыляться:
-- Так-то оно лучше… Жаль, что в этом лесу магия не работает, а то плохая это примета -- пораниться до боя, и как Вас только угораздило?
Вырвавшись из цепких лап сына деревенского старосты, пряча улыбку, попытался сохранить достоинство имперского офицера:
-- И почему только я столько лет тебя терплю, грубиян, да ещё деньги плачу? Другой бы на моём месте…
-- Так Ваша милость не такой, как другие малахольные Избранные -- вроде неплохо соображает. Где же в наше–то время найдёшь верного и глупого слугу, чтоб за хозяином и в огонь, и в воду… А Вам со мной повезло… -- он снова уклонился, но на этот раз я даже не стал делать вид, что пытаюсь его наказать и, вскочив на жеребца, махнул рукой, давая сигнал уставшим бойцам следовать за мной.
На душе было погано -- пятнадцать человек, всё что осталось от совсем ещё недавно большого отряда… Уцелевшие в бойне у Старого Города теперь должны были присоединиться к свежим силам «непобедимого» капитана Шверга, известного храбреца и везунчика, о котором в армии ходили легенды. Но, пережив ужасы прошлой атаки неприятеля, я уже не верил ни в счастливые приметы, ни в удачливых командиров. Мы проигрывали раз за разом, потому что не имели самого главного -- эффективного оружия, способного поразить тех Тварей…
Были ли эти страшные создания порождениями чужого мира, проникшие к нам через пространственную прореху, или, возможно, появились на свет в результате экспериментов вражеских алхимиков -- точного ответа пока никто не дал. Да и какое это имело значение, если каждое такое чудовище стоило сотни обречённых на смерть солдат…
Не спорю, иногда и нам удавалось убивать огромных, клыкастых существ, лишь внешне напоминавших внезапно подросших обитателей жарких лесов второго малоизученного материка, но цена такой победы была огромна, что, впрочем, не останавливало командование. Эти изверги бросали в бой новые силы, в основном состоявшие из захваченных в плен рабов или проданных за долги крестьян. Неудивительно, что ответом была лютая ненависть…
Пусть Избранных и считали хладнокровными бездушными выскочками, благодаря магическому дару подмявшими под себя практически всю территорию обоих континентов, я-то прекрасно знал, что большинство из нас -- такие же люди, как и все, способные чувствовать и сопереживать, любить и страдать, не показывая своей боли…
Конь с не слишком оригинальной кличкой Верный неторопливо брёл по густой траве; я спиной чувствовал озлобленные взгляды солдат, которым, едва выжив в неравном бою, предстояло снова рисковать и, скорее всего, погибнуть во славу «узкоглазых придурков с их клятыми косами». И не осуждал их, почти смирившись с судьбой, ведь вера в многочисленные приметы предсказывала, что, если уж пролил каплю крови перед боем, жди, что за ней последует багровая река, которая, скорее всего, унесёт тебя с собой в небытие…
Фаталист по жизни, я грустно усмехнулся и потому после трудной дороги даже не обрадовался вышедшим нам на встречу часовым капитана Шверга, одного из немногих, сумевших заслужить честь командовать даже Избранными. Кое-кого это до сих пор возмущало, но мне было плевать -- честно говоря, никогда не судил о людях по их происхождению.
Пока я улаживал формальности с местным офицером, кивком послал Тимса вперёд разведать обстановку. Он вернулся очень быстро, и мне не понравилось «загадочное» выражение его плутоватого лица:
-- Не тяни, болван, выкладывай, какие ещё неприятности ждут меня этим невезучим днём -- мы опоздали к обеду, или все палатки уже заняты, так что придётся снова ночевать на голой земле под оглушительные рулады твоего храпа?
Тимс хмыкнул, вытирая нос рукавом рубахи:
-- Боюсь, Вашей милости не понравится эта новость, -- его маленькие глазки озорно блеснули.
Дальнейших пояснений не понадобилось -- под деревом в центре небольшой группы Избранных стоял субъект, от вида которого пальцы непроизвольно сжались в кулак. Лис собственной персоной… Вот уже несколько месяцев я не видел этого придурка, превратившего мои школьные годы в сплошной кошмар. Первый враг -- злая насмешка судьбы, подсунувшей светловолосого гадёныша на моём и без того непростом жизненном пути.
Тимс застыл в ожидании взрыва эмоций или хотя бы парочки забористых ругательств. Но я не доставил ему такого удовольствия -- если война чему и научила бывшего школьного хулигана, так это сдерживать свой вспыльчивый характер и не психовать из-за подобных пустяков. Хотя внутри уже разгорался тлеющий огонёк гнева…
Мы столкнулись с ним в первом классе -- думаю, именно та роковая встреча и определила мою дальнейшую школьную жизнь. Одновременно войдя в учебную комнату, двое ринулись вперёд, чтобы занять самое привлекательное место в последнем ряду. Только вот оно было одно, а нас двое -- темноволосый растрёпанный сорванец с бешеным взглядом сорвиголовы и нахально ухмылявшийся золотоволосый «ангелок» с насмешливым красивым личиком.
Уже одно то, что противник был обладателем редкого для расы Избранных «блондинистого окраса», да ещё высоко задирал нос, не желая уступать, вызвало раздражение. Но больше всего бесили его смеющиеся глаза -- этот паразит пялился на меня с интересом учёного, в руки которого попал неизвестный науке зверь. Неудивительно, что несмотря на обещание дяди собственноручно меня выпороть, если посмею проявить неуважение к школьным правилам, я тут же выпустил на свободу магию, а это было категорически запрещено в этих стенах. Тем более, необученным первогодкам…
Однако «золотой мальчик» не испугался, тут же вступив в бой. Мы стояли напротив друг друга во внезапно наступившей тишине, едва сдерживая напор огненных стихий, способных превратить обоих в кучки пепла, и с упорством баранов продолжали меряться силой. Только приход Надзирателя за магией, как котят разбросавшего нас в разные стороны, прекратил это смертельно опасное соревнование. Дальнейшее помню смутно: нас обоих за шкирку притащили в кабинет директора, который, к слову, в последующие годы стал для меня почти «родным домом», где набежавшие учителя попытались преувеличенно возмущёнными воплями оглушить двух притихших юнцов…
Если бы они в тот момент присмотрелись к нам внимательнее, возможно, заметили, что провинившиеся первоклашки вовсе и не думали раскаиваться -- довольные проведённой «разминкой», из-под взмыленных чёлок мы бросали друг на друга выразительные взгляды, не обещавшие сопернику пощады в следующем сражении. К счастью для нас обоих, оно так и не состоялось, поскольку родные очень доходчиво -- во всяком случае, мне -- объяснили, что с магией лучше не шутить. Я потом долго не мог сесть…
Однако дело было сделано -- Избранный Леам из Дома Великих равнин, среди одноклассников получивший вполне заслуженное прозвище Лис, стал моим врагом со всеми вытекающими для обоих последствиями. Если вспомнить, то за всё время учёбы мы с ним ни разу не перекинулись и словом -- а зачем? Он злословил и распускал слухи за моей спиной, подставляя под удар при первой возможности, а я, не в состоянии напрямую ответить на его подлость -- пришлось дать клятву дяде, ведь отец Леама занимал высокий министерский пост в правительстве -- отыгрывался на его прихлебателях, мечтая когда-нибудь отплатить мерзавцу за всё…
Я глубоко вздохнул, пытаясь прогнать неприятные воспоминания, но они, как настырные мухи, жужжали в голове:
-- Это судьба, Терри -- Лис тебе сильно задолжал и, кажется, наконец появился шанс с ним посчитаться за донос и ложное обвинение в подтасовке результатов экзамена, из-за которого дядю чуть не разбил паралич, а моя спина превратилась в огромный, долго не заживавший синяк. За украденные перед самыми соревнованиями в стрельбе документы, где мне, лучшему из лучших, так и не пришлось участвовать, за многочисленные подставы, на которые я не мог ответить, боясь уронить честь взявшей меня на воспитание семьи. За слёзы отчаяния, что в тайне проливал, запертый среди крыс в подвале дома, отбывая очередное незаслуженное наказание, чтобы на следующий день как ни в чём не бывало смеяться в тупые морды сплетников. И за многое, многое другое…
Нет, я вовсе не был непробиваемой скалой, которой нипочём испытания болью или унижением, и, честно говоря, много раз порывался раз и навсегда выяснить отношения с ненавистным «золотым мальчиком», бесстыдно делавшим удивлённые глаза в ответ на мои полные ненависти взгляды. Но Ален, единственный друг, решительно останавливал эти порывы:
-- Не стоит марать о него руки, Терри… Вот закончим школу, я сам помогу тебе с ним разобраться. И не смотри зверем -- не хочу, чтобы тебя выкинули из-за этого недоноска. У кого тогда мне списывать? -- и он оглушительно хохотал, больно хлопая тяжёлой рукой по многострадальной спине друга.
Но нашим планам так и не суждено было сбыться -- из-за нападения проклятых Тварей все выпускники школы сразу же отправились на войну в качестве магов младшего, третьего ранга. Я потерял Алена из виду, обречённый скучать по единственному человеку, которому был не безразличен. Кто знает, где он теперь… А вот Лис сейчас находился в двух шагах от меня, и этому мерзавцу я должен был доверить прикрывать собственную спину в бою? Да ни за что на свете…
Мой набыченный взгляд не остался без внимания, и в окружившей нас с Тимсом тишине раздался ехидный голос невысокого скуластого Избранного в форме мага первого ранга:
-- Посмотрите-ка, кто тут? Да нам сегодня везёт на новичков, надо же -- снова симпатяшка! Жаль только, это ненадолго -- прошлое пополнение после стычки с неприятелем лишилось и своих кос, и зубов, а заодно и ничем не обоснованного высокомерия… Эй, что молчишь, молодой брат-Избранный, или язык прикусил от счастья, что попал на передовую?
Я облегчённо выдохнул:
-- Спасибо, боги! Этот идиот сам дал повод выплеснуть накопившееся раздражение, а то кулаки уже зудят от нетерпения… -- уверен, моя улыбка в тот момент напоминала оскал хищника в предвкушении охоты. Взгляд же, словно околдованный, не отрывался от Леама, со скучающим видом смотревшего куда-то в сторону лагеря. Но стоило недальновидному магу задеть меня, как золотистые глаза Лиса встретились с моими, и, демон побери, удивление в них внезапно сменилось… радостью? Да чтоб я сдох, быть того не может…
Вот придурок! Забыл, наверное, что Терри-Ворон никому не позволит издеваться над собой. Снова захотелось повеселиться, белобрысая сволочь? Сейчас получишь…
Но неудачно начавшийся день, похоже, решил, что не стоит останавливаться на достигнутом -- внезапно потемнело, и, противореча законам природы, время замедлилось. Воздух сгустился, словно нас затянуло под воду -- вражеская магия быстро заполняла всё вокруг. Кто-то потянул меня к земле, и, уже падая на спину, я услышал рядом непривычно взвинченный голос Тимса:
-- Голову, закройте голову руками, Хозяин… Берегите уши, а то оглохнете!
Я машинально выполнял его команды, проклиная себя, что, в отличие от слуги, словно неопытный юнец растерялся, хотя за последнее время пережил уже не одну атаку неприятеля. Что-то с грохотом ударило прямо возле ног, больно осыпав лицо и грудь тяжёлыми комьями земли, и над головой пролетело несколько странного вида камней. Перепуганный мозг не сразу сообразил, что это не камни, а части тел ещё совсем недавно мирно болтавших офицеров, с которыми мне так и не суждено было познакомиться.
Рот наполнился горькой слюной, когда мимо промелькнула оторванная голова с выпученными глазами и открытым в беззвучном крике ртом. Что ж, судьба, видимо, решила сама наказать насмешника… Когда же гигантскими прыжками мимо промчалась огромная пятнистая Тварь, сжимая в пасти ещё дёргающееся безголовое тело, меня обдало брызгами липкой крови, вызвав в голове до ужаса нелепую мысль:
-- Хорошо, что так и не успел переодеться в новый мундир… и позавтракать.
Сотрясаясь от спазмов, я сжался в комок, закрывая лицо руками и представляя, как следующее чудовище наступает огромной лапой на мой беззащитный живот, сдавливая внутренности и безжалостно разрывая когтями податливую плоть. В паникующей голове не возникло даже мысли применить магию, защищая себя, а тем более, дать нападавшим хоть какой-нибудь отпор. Впрочем, такое происходило постоянно -- внезапно начинавшаяся атака появлявшегося из ниоткуда противника в зародыше подавляла любую попытку сопротивления. И по тому безумию, что творилось вокруг, было очевидно, что наша армия до сих пор так и не научилась достойно справляться с этой бедой…
Я много слышал о подобном, но со мной кошмар «безволия» случился впервые. Впору было задуматься, что же происходило с могущественными магами, захватившими оба материка и удерживавшими власть над ними вот уже не одну сотню лет? Почему известные своей храбростью Избранные, к своему ужасу и стыду, в одночасье превращались в беспомощных котят, которых враг топил в их же собственной крови?
Но сейчас было не до размышлений над этой животрепещущей темой, потому что кто-то, схватив меня за воротник впившейся в шею рубахи, бесцеремонно столкнул на дно большой воронки и закрыл собой. Рядом с мерзким запахом чудовищ, тошнотворными миазмами крови и внутренностей я ощутил тонкий цветочный и смутно знакомый аромат.
Беспомощно разевая рот в попытке глотнуть воздуха, я пообещал себе собственноручно придушить слишком уж заботливого Тимса, если, конечно, выживу, хотя надежды на спасение почти не осталось.
-- Мама, вот она, смерть, пришла и за мной… Уже иду к тебе, родная, -- шептал в отчаянии, когда возле уха прошелестел чей-то тихий смешок, а щёку обожгло горячее дыхание. В густом воздухе снова что-то взорвалось, и огромное дерево с сумасшедшей скоростью понеслось навстречу, похоронив мой крик в своей густой листве, а слабый дневной свет, наконец, сменился благословенным мраком…
Беспамятство спасло меня от многих ужасов этой бойни, и когда в виске снова застучало, подступившая к горлу тошнота напомнила, что я ещё жив. Было так темно и тихо, что в первую минуту показалось, будто меня похоронили заживо -- о таких «недоразумениях» частенько рассказывали у костра опытные вояки. Но, слава богам, я мог дышать и, разломав накрывавшие меня ветви упавшего дерева, довольно быстро выбрался из ловушки.
