Судя по мрачному выражению лица приближавшегося к нам командира, разговор предстоял не из приятных. Старик опустился на траву и, глядя в костёр, негромко сказал:
-- Ты что же, паршивец, натворил? Хоть понимаешь, что совершил преступление, воспользовавшись чужими документами, да ещё подставил нашего капитана… Там приехал твой «родственник», та ещё свинья -- и как только разыскал нас в такой глуши, урод, -- и начал нести всякую… в общем, неважно. Собирайся, Граст, не ожидал я от тебя такой подставы, думал -- вот ещё один славный парнишка, так, тебя, перетак… Мда…
Граст поднял мокрое от слёз лицо и, залившись краской, выдал:
-- Отчим меня домогается… ни за что не вернусь с ним, помогите остаться здесь, командир…
Дар закряхтел, хлопая себя по ляжкам, и начал ругаться так, что даже у «закалённого Ворона» запылали уши. А, отведя душу, рявкнул:
-- За что, святой паразит… -- и, подбежав к собиравшимся в дозор бойцам, начал что-то им объяснять, выразительно жестикулируя и грозя сухим, но очень тяжёлым кулаком.
Жорес понятливо кивнул:
-- Сделаем, командир, идите и покажите этим уродам, как связываться с нашим отрядом.
Как только Дар скрылся за деревьями, старший дозора махнул нам с Грастом рукой:
-- Быстро собирайтесь -- идёте с нами, и прихватите с собой тёплые вещи… -- он обернулся к застывшим в напряжении разведчикам, -- если будут спрашивать, отвечайте, что мы ушли задолго до прихода Дара и не слышали приказа доставить мальчишку-Избранного в штаб…
Пятеро -- трое разведчиков и двое магов уже второй час пробирались через густые заросли незнакомого, ужасно колючего кустарника. Резкий, неприятный аромат его клейких сине-зелёных листьев вызывал тошноту и резь в глазах. Повязки, наспех сделанные из шейных платков, не очень-то помогали -- то и дело приходилось останавливаться, ожидая, пока Граст под ворчание бойцов в очередной раз вывернет свой слабый желудок.
Поэтому, когда «адские заросли» вдруг кончились, и перед нами предстала маленькая опушка с покосившейся, почти утонувшей в густой траве землянкой, все наконец-то вздохнули с облегчением. Жорес вытер пот со лба и, порывшись в мешке, отдал мне две лепёшки, свой топорик и походный котелок:
-- Оставайтесь здесь, заранее запаситесь хворостом. Я чувствую воду, значит, ручей недалеко. Как стемнеет, закройтесь в доме, занавесьте окно и не вздумайте выходить до рассвета. Поговаривают, в этих местах водится всякая дрянь. Мы с ребятами заберём вас на обратном пути -- может, завтра, а может, и через день -- у нас задание…
Хмурый молчун-Ченси поделился с нами яблоками-дичками и мешочком с крупой, а жизнерадостный толстяк Док -- полупустой флягой вина:
-- Не трусьте, ребята, вы же маги, на раз справитесь с любой нечестью, да и ночью вдвоём не замёрзнете, -- и, подмигнув на прощание, скрылся в колючих зарослях дурацкого кустарника.
Я стоял, озираясь по сторонам и остервенело выдёргивая колючки из растрепавшейся косы, когда Граст подошёл сзади, робко коснувшись плеча:
-- Прости, Терри, из-за меня ты оказался...
В это время, видно, от большого ума, я так сильно рванул огромную колючку, что вместе с ней глупую голову чуть не покинул клок драгоценных волос, а на глаза навернулись слёзы нешуточной боли. Что было совершенно неверно истолковано Учеником, уставившимся на Учителя несчастным взглядом:
-- О, Терри, мне так жаль…
Я смахнул слёзы рукавом, приготовившись от души высказать дураку всё, что о нём думаю, но почему-то снова сдержался, ограничившись стоном:
-- Бери котелок, мелюзга, пошли искать ручей, и… ни слова больше!
Мы быстро отыскали небольшой лесной ручеёк и запаслись водой, а чуть позже -- хворостом. Развести костёр тоже не составило труда, и вскоре наша парочка уже с большим аппетитом наворачивала пресную кашу, закусывая её до судорог кислыми яблоками, благоразумно оставив лепёшки на завтра.
Граст помалкивал, боясь меня разозлить, а я облизывал ложку, думая, что не стоит переживать из-за того, что ещё не произошло -- да пошла эта «новая сила» куда подальше! -- пора заняться насущным -- землянкой. Ведь, всем демонам назло, уставший Терри-Ворон собирался как следует выспаться этой ночью…
Наивный…
Внутри нашего «временного приюта» было темно и сыро. Пахло затхлостью, словно в найденном на чердаке старинном сундуке прадедушки. Груда камней указывала на место, где раньше была печь, стены заросли мхом, а колченогий стол, табуреты и две лавки были покрыты слоем, казалось, многовековой пыли, в которой не выжили даже пауки.
Я приветственно чихнул и, выскочив наружу, быстро собрал из тонких прутьев веник, перевязав его шнуром из мешка. Торжественно вручил эту «красоту» испуганному Грасту со словами:
-- Действуй, боец! А я разведаю обстановку… Да, и дверь не закрывай -- пусть внутри хоть немного проветрится…
После чего, проследив с суровым видом, как поникший Ученик поплёлся назад в землянку, довольно забрался на раскидистое дерево и, догрызая жесткое как камень кислющее яблоко, с удовольствием наблюдал за работой подопечного: из-за покосившейся двери вылетали бесконечные тучи пыли и доносилась громкая ругань без конца чихавшего Граста. Это немного отвлекло будущего Особенного мага от грустных мыслей.
Отдохнув, я вовремя спустился вниз, подхватив под руку перемазанного грязью парнишку, и с риторическими вопросами:
-- Что же ты там делал, что так изгваздался? А применить магию не дано? -- потащил к ручью и даже помог «замарашке» умыться, макнув в воду, чем вызвал у бедняги развеселивший меня поток нелестных слов в свой адрес…
Потом мы доели остатки каши, и, убедившись, что солнце клонится к горизонту, вернулись в дом. Конечно, запах сырости и залежалого старого барахла никуда не делись, но надо отдать должное «трудяге» -- стало немного чище. Хотя в том мраке, что нас окружил, рассмотреть перемены было непросто…
Вот тут–то и начались сюрпризы… Я попробовал сделать несколько световых шаров и запустить их под потолок, но ничего не получилось.
-- Не пытайся, Терри, -- голос Граста звучал ещё более уныло, чем утром, -- магия здесь почему-то не работает, но я нашёл под лавкой несколько свечей и огниво…
Пришлось ограничиться небольшим повисшим над столом тусклым пятном света от одинокой свечи. Проверил крепость дверного засова и рамы на маленьком окошке и, положив топор на лавку, уселся на неё, постаравшись, чтобы голос звучал уверенно:
-- Не кисни, Граст, всё будет нормально, сейчас ночи короткие… Кстати, а как тебя зовут на самом деле?
Он забрался с ногами на «свою» лавку и лёг, подложив мешок под голову:
-- Не важно, зови, как привык… -- и мне не понравилась выражение его лица, -- знаешь, Терри, кажется, я сегодня умру…
Фыркнул в ответ:
-- Что за бред? Прекрати паниковать… тебе что, больно? Неужели рана открылась? А почему раньше молчал, болван? Я сейчас, сейчас… -- и замер, ведь если магия здесь не работала, помочь мальчишке могло только чудо.
Закрыв глаза, попробовал вызвать «новую силу», но и она молчала, и, чувствуя, что завожусь, рванулся к двери:
-- Подожди, Граст -- проверю снаружи, а вдруг там…
Он сел, протянув руку:
-- И там тоже -- во всяком случае, рядом с избушкой. Не уходи, мне страшно, и сил нет…
План созрел в мгновение ока -- сняв засов, засунул топор за пояс, и, подойдя к Грасту, подсадил мальчишку на спину:
-- Вместе пойдём, держись. Читал я про такие «пустые» места, они не бывают большими -- от силы несколько десятков шагов, попробуем на краю опушки.
Он ещё что-то бормотал о притаившихся в темноте монстрах и диких зверях, но я его не слушал. Тёплый летний ветерок бережно приласкал наши взмокшие от напряжения лица, полная Луна, словно большой фонарь, повисла прямо над поляной. А я с довеском на спине уходил всё дальше от «дома», раз за разом пытаясь вызвать магию, но пока безуспешно.
Что-то хрустнуло за кустами, заставив инстинктивно сделать шаг назад, Граст тяжело выдохнул в ухо:
-- Брось меня и беги, Терри, ты успеешь…
Даже не подумал отвечать, медленно отступая и не спуская глаз с подозрительного кустарника. Не знаю как, но глупому мальчишке удалось вывернуться из рук, сползая на мокрую от росы траву и шипя:
-- Говорю же, беги!
Я наклонился, чтобы снова поднять его, но он умудрился встать, закрывая собой от летящего копья. Тонкое древко с чёрным наконечником нашло свою цель -- Граст всхлипнул:
-- Мамочка… -- неловко оседая на землю у моих ног. Кровь окрасила его губы в неестественно яркий цвет, скользнув на вышитый воротник рубашки. И в это же мгновение я вытащил меч, левой рукой выхватив из-за пояса топор…
Терри-Ворон был не лучшим магом, но отличным воином. Пока топор летел, я уже знал, что не промахнулся -- и глухой вскрик в кустах это подтвердил -- убийца был мёртв. Они вышли из темноты, окружив нас с Грастом плотным кольцом -- полуголые мускулистые воины с копьями и луками за плечами. Их лица были закрыты выразительными, неповторимыми в своём уродстве масками, наводившими страх на жителей Северных предгорий…
В Империи их презрительно называли «дикарями», но даже самая сильная армия на Первом континенте за долгие годы так и не смогла с ними справиться. Я слышал об этих «чудовищах», но увидел впервые, ведь так далеко на юг племена ещё не заходили. В тот момент маг Терри даже не удивился подобной встрече: он был слишком занят, решая, как будет убивать дикарей -- не спеша и смакуя свою боль, всех, одного за другим, пока эта поляна не утонет в их крови…
Говорят, в минуту сильнейшего отчаяния человек теряет страх, да и, судя по всему, остатки разума тоже, потому что бросается в бой с гораздо более сильным противником, зная, что ему не победить. Возможно, кое-кому даже в подобном «одержимом» состоянии удаётся продержатся какое-то время -- наверное, и такое бывает…
Но в ту ночь в незнакомом лесу, окружённый толпой дикарей, я прекрасно осознавал, что без магии -- обречён на поражение, и при всём желании мне с ними не справиться… И да, Терри-Ворону было до коликов страшно умирать. Но у ног лежал мальчишка Граст, и его хрупкое тело ещё вздрагивало, словно говоря:
-- Видишь, я борюсь за жизнь, и ты обязан попытаться…
Нельзя было его подвести -- Ученик просил о помощи, поэтому первый маг разведки выровнял дыхание, решив начать с урода, на груди которого было особенно много шрамов, а голову украшали длинные разноцветные перья. Хмыкнул:
-- Этот, похоже, у них главный: ишь, не пожалел, сволочь, птичку -- весь хвост ей ободрал, -- и, прежде чем броситься в бой, сжав меч так, что хрустнули пальцы, сам не понимаю зачем, рявкнул во всё горло:
-- За Граста и… птичку!
Видимо, сказано это было настолько от души, что даже «новая сила» проснулась, вот только, в отличие от привычного приятного тепла, кожу покалывали языки холодного пламени. Это было крайне необычное ощущение, и в изумлении я увидел, как тело окутали лёгкие прозрачные волны, искажая его пропорции и форму:
-- В кого же ты превращаешься, Терри, так-перетак, или тебя уже ранили, и это всего лишь предсмертная агония?
Вокруг послышались испуганные крики дикарей, и, с трудом отведя взгляд от происходивших со мной ненормальных изменений -- ведь трудно оторваться от зрелища, когда собственные руки укорачиваются, оборачиваясь в корявые когтистые лапы, тем не менее, не отпустившие меч, а вместо ног появляется широкий, гибкий и невероятно устойчивый хвост -- я охнул:
-- Даже думать не хочу, на что сейчас похоже моё симпатичное лицо… Наверняка, оно ещё страшнее той образины, что напялил на себя в Губернаторском доме. Иначе с чего бы этим психам падать на колени, так истошно завывая? Сжечь их, что ли, как тех стражников в тоннеле? Нет, это слишком просто, лучше уж…
Закончить мысль «Особенный маг» не успел -- впечатлённые увиденным, дикари растворились в лесу так же тихо, как и появились. Беглый осмотр тела подтвердил предположение, что «превращение» было лишь отпугивающей иллюзией, хотя странное ощущение, что мои кости действительно способны гнуться и растягиваться -- смущало и беспокоило. Пришлось оставить выяснение этого вопроса «на потом» -- были дела и поважнее…
Колени подогнулись, но даже не заметив болезненного удара о землю, я положил руку на грудь Граста, обратившись к оккупировавшей живот «новой силе»:
-- Ну раз уж принял тебя, действуй -- покажи, на что способна, спаси мальчишку…
На поле боя мне приходилось видеть много подобных ранений. Прекрасно понимая, что надежды практически нет -- вытащить копьё означало мгновенно убить Граста -- упрямо продолжал посылать горячие волны из ладони… Пока вдруг тепло не сменилось холодом, мгновенно превратившим древко копья в кусок обычного хрупкого льда, тут же растаявшего от прикосновения второй, «горячей» руки.
Замерев от восхищения, маг Терри наблюдал, как струйка талой воды вытекает из глубокой раны, смывая кровь, а неровные края быстро «срастаются», оставив после себя тонкий, почти незаметный шрам. Прикрытые веки белого, словно утренний иней на траве, Граста слегка дрогнули, посиневшие губы еле шевельнулись:
-- Воды… -- но я услышал и, отвинтив трясущейся рукой крышку фляги, пусть и с третьего раза, влил в рот «спасённого» несколько капель…
Парнишка судорожно захрипел, с трудом сглатывая, его глаза широко распахнулись, с ужасом всматриваясь в моё лицо. Я испуганно принюхался к фляжке:
-- Так-перетак… вот незадача -- это же вино и, похоже, крепкое. Ничего, ничего, Грасти, это тебя не убьёт. Вон уже и щёки порозовели, и губы. Может, ещё глоточек, а? Ладно, ладно -- нет так нет, только не мычи так страшно -- тогда твой Учитель сам…
Опустошив флягу наполовину, понял, что кое в чём ошибся -- это оказалось не вино, а хороший самогон. Видно, толстяк Док решил над нами пошутить, бесстыжий. Но мне его «зелье» пришлось в самый раз, прочистив голову и помогая немного расслабиться после пережитого ужаса. Ноги, правда, почему-то стали заплетаться, но это не помешало, подхватив за плащ, оттащить мальчишку в «дом», кое-как взгромоздив пострадавшего на лавку.
Я наклонился над ним, и ослабевший Граст поморщился, чем задел меня за живое:
-- Подумаешь, неженка… Учитель только что вытащил тебя с того Света, а ты ещё недоволен, дубина неблагодарная?
Тот скорчил несчастную рожицу, показав рукой, что хочет пить, и я с готовностью поднёс к его рту заветную флягу, но, рассмотрев даже в полутьме, как он вытаращил глаза, передумал:
-- Да понял я, хочешь воды? Ладно, где же ты -- «живительная влага» для мелкого Избранного, ау? Вроде, ик, на столе оставлял… Ох, что за странный вкус у этого пойла, наверняка Док добавил туда сушёную змею или, как в прошлый раз, каких-то грибов, ик… -- пока добрался до потухшей свечи, несколько раз успел споткнуться, обругав разведчика–экспериментатора за стремление постоянно усиливать крепость своих «творений».
Но даже с зажатым в руке оплывшим огарком мне не удалось найти ни флягу, ни котелок, которые мы запасливо наполнили из ручья. Другой бы смирился, уговорив Граста потерпеть до утра, но не я, тем более, когда в голову ударило крепкое пойло -- меня потянуло на подвиги.
Облазив избушку на четвереньках и зачем-то заглянув во все углы, я добрался до двери, совершенно забыв о предупреждении разведчиков ни в коем случае не выходить ночью за порог.
-- Ты что же, паршивец, натворил? Хоть понимаешь, что совершил преступление, воспользовавшись чужими документами, да ещё подставил нашего капитана… Там приехал твой «родственник», та ещё свинья -- и как только разыскал нас в такой глуши, урод, -- и начал нести всякую… в общем, неважно. Собирайся, Граст, не ожидал я от тебя такой подставы, думал -- вот ещё один славный парнишка, так, тебя, перетак… Мда…
Граст поднял мокрое от слёз лицо и, залившись краской, выдал:
-- Отчим меня домогается… ни за что не вернусь с ним, помогите остаться здесь, командир…
Дар закряхтел, хлопая себя по ляжкам, и начал ругаться так, что даже у «закалённого Ворона» запылали уши. А, отведя душу, рявкнул:
-- За что, святой паразит… -- и, подбежав к собиравшимся в дозор бойцам, начал что-то им объяснять, выразительно жестикулируя и грозя сухим, но очень тяжёлым кулаком.
Жорес понятливо кивнул:
-- Сделаем, командир, идите и покажите этим уродам, как связываться с нашим отрядом.
Как только Дар скрылся за деревьями, старший дозора махнул нам с Грастом рукой:
-- Быстро собирайтесь -- идёте с нами, и прихватите с собой тёплые вещи… -- он обернулся к застывшим в напряжении разведчикам, -- если будут спрашивать, отвечайте, что мы ушли задолго до прихода Дара и не слышали приказа доставить мальчишку-Избранного в штаб…
Пятеро -- трое разведчиков и двое магов уже второй час пробирались через густые заросли незнакомого, ужасно колючего кустарника. Резкий, неприятный аромат его клейких сине-зелёных листьев вызывал тошноту и резь в глазах. Повязки, наспех сделанные из шейных платков, не очень-то помогали -- то и дело приходилось останавливаться, ожидая, пока Граст под ворчание бойцов в очередной раз вывернет свой слабый желудок.
Поэтому, когда «адские заросли» вдруг кончились, и перед нами предстала маленькая опушка с покосившейся, почти утонувшей в густой траве землянкой, все наконец-то вздохнули с облегчением. Жорес вытер пот со лба и, порывшись в мешке, отдал мне две лепёшки, свой топорик и походный котелок:
-- Оставайтесь здесь, заранее запаситесь хворостом. Я чувствую воду, значит, ручей недалеко. Как стемнеет, закройтесь в доме, занавесьте окно и не вздумайте выходить до рассвета. Поговаривают, в этих местах водится всякая дрянь. Мы с ребятами заберём вас на обратном пути -- может, завтра, а может, и через день -- у нас задание…
Хмурый молчун-Ченси поделился с нами яблоками-дичками и мешочком с крупой, а жизнерадостный толстяк Док -- полупустой флягой вина:
-- Не трусьте, ребята, вы же маги, на раз справитесь с любой нечестью, да и ночью вдвоём не замёрзнете, -- и, подмигнув на прощание, скрылся в колючих зарослях дурацкого кустарника.
Я стоял, озираясь по сторонам и остервенело выдёргивая колючки из растрепавшейся косы, когда Граст подошёл сзади, робко коснувшись плеча:
-- Прости, Терри, из-за меня ты оказался...
В это время, видно, от большого ума, я так сильно рванул огромную колючку, что вместе с ней глупую голову чуть не покинул клок драгоценных волос, а на глаза навернулись слёзы нешуточной боли. Что было совершенно неверно истолковано Учеником, уставившимся на Учителя несчастным взглядом:
-- О, Терри, мне так жаль…
Я смахнул слёзы рукавом, приготовившись от души высказать дураку всё, что о нём думаю, но почему-то снова сдержался, ограничившись стоном:
-- Бери котелок, мелюзга, пошли искать ручей, и… ни слова больше!
Мы быстро отыскали небольшой лесной ручеёк и запаслись водой, а чуть позже -- хворостом. Развести костёр тоже не составило труда, и вскоре наша парочка уже с большим аппетитом наворачивала пресную кашу, закусывая её до судорог кислыми яблоками, благоразумно оставив лепёшки на завтра.
Граст помалкивал, боясь меня разозлить, а я облизывал ложку, думая, что не стоит переживать из-за того, что ещё не произошло -- да пошла эта «новая сила» куда подальше! -- пора заняться насущным -- землянкой. Ведь, всем демонам назло, уставший Терри-Ворон собирался как следует выспаться этой ночью…
Наивный…
Внутри нашего «временного приюта» было темно и сыро. Пахло затхлостью, словно в найденном на чердаке старинном сундуке прадедушки. Груда камней указывала на место, где раньше была печь, стены заросли мхом, а колченогий стол, табуреты и две лавки были покрыты слоем, казалось, многовековой пыли, в которой не выжили даже пауки.
Я приветственно чихнул и, выскочив наружу, быстро собрал из тонких прутьев веник, перевязав его шнуром из мешка. Торжественно вручил эту «красоту» испуганному Грасту со словами:
-- Действуй, боец! А я разведаю обстановку… Да, и дверь не закрывай -- пусть внутри хоть немного проветрится…
После чего, проследив с суровым видом, как поникший Ученик поплёлся назад в землянку, довольно забрался на раскидистое дерево и, догрызая жесткое как камень кислющее яблоко, с удовольствием наблюдал за работой подопечного: из-за покосившейся двери вылетали бесконечные тучи пыли и доносилась громкая ругань без конца чихавшего Граста. Это немного отвлекло будущего Особенного мага от грустных мыслей.
Отдохнув, я вовремя спустился вниз, подхватив под руку перемазанного грязью парнишку, и с риторическими вопросами:
-- Что же ты там делал, что так изгваздался? А применить магию не дано? -- потащил к ручью и даже помог «замарашке» умыться, макнув в воду, чем вызвал у бедняги развеселивший меня поток нелестных слов в свой адрес…
Потом мы доели остатки каши, и, убедившись, что солнце клонится к горизонту, вернулись в дом. Конечно, запах сырости и залежалого старого барахла никуда не делись, но надо отдать должное «трудяге» -- стало немного чище. Хотя в том мраке, что нас окружил, рассмотреть перемены было непросто…
Вот тут–то и начались сюрпризы… Я попробовал сделать несколько световых шаров и запустить их под потолок, но ничего не получилось.
-- Не пытайся, Терри, -- голос Граста звучал ещё более уныло, чем утром, -- магия здесь почему-то не работает, но я нашёл под лавкой несколько свечей и огниво…
Пришлось ограничиться небольшим повисшим над столом тусклым пятном света от одинокой свечи. Проверил крепость дверного засова и рамы на маленьком окошке и, положив топор на лавку, уселся на неё, постаравшись, чтобы голос звучал уверенно:
-- Не кисни, Граст, всё будет нормально, сейчас ночи короткие… Кстати, а как тебя зовут на самом деле?
Он забрался с ногами на «свою» лавку и лёг, подложив мешок под голову:
-- Не важно, зови, как привык… -- и мне не понравилась выражение его лица, -- знаешь, Терри, кажется, я сегодня умру…
Фыркнул в ответ:
-- Что за бред? Прекрати паниковать… тебе что, больно? Неужели рана открылась? А почему раньше молчал, болван? Я сейчас, сейчас… -- и замер, ведь если магия здесь не работала, помочь мальчишке могло только чудо.
Закрыв глаза, попробовал вызвать «новую силу», но и она молчала, и, чувствуя, что завожусь, рванулся к двери:
-- Подожди, Граст -- проверю снаружи, а вдруг там…
Он сел, протянув руку:
-- И там тоже -- во всяком случае, рядом с избушкой. Не уходи, мне страшно, и сил нет…
План созрел в мгновение ока -- сняв засов, засунул топор за пояс, и, подойдя к Грасту, подсадил мальчишку на спину:
-- Вместе пойдём, держись. Читал я про такие «пустые» места, они не бывают большими -- от силы несколько десятков шагов, попробуем на краю опушки.
Он ещё что-то бормотал о притаившихся в темноте монстрах и диких зверях, но я его не слушал. Тёплый летний ветерок бережно приласкал наши взмокшие от напряжения лица, полная Луна, словно большой фонарь, повисла прямо над поляной. А я с довеском на спине уходил всё дальше от «дома», раз за разом пытаясь вызвать магию, но пока безуспешно.
Что-то хрустнуло за кустами, заставив инстинктивно сделать шаг назад, Граст тяжело выдохнул в ухо:
-- Брось меня и беги, Терри, ты успеешь…
Даже не подумал отвечать, медленно отступая и не спуская глаз с подозрительного кустарника. Не знаю как, но глупому мальчишке удалось вывернуться из рук, сползая на мокрую от росы траву и шипя:
-- Говорю же, беги!
Я наклонился, чтобы снова поднять его, но он умудрился встать, закрывая собой от летящего копья. Тонкое древко с чёрным наконечником нашло свою цель -- Граст всхлипнул:
-- Мамочка… -- неловко оседая на землю у моих ног. Кровь окрасила его губы в неестественно яркий цвет, скользнув на вышитый воротник рубашки. И в это же мгновение я вытащил меч, левой рукой выхватив из-за пояса топор…
Терри-Ворон был не лучшим магом, но отличным воином. Пока топор летел, я уже знал, что не промахнулся -- и глухой вскрик в кустах это подтвердил -- убийца был мёртв. Они вышли из темноты, окружив нас с Грастом плотным кольцом -- полуголые мускулистые воины с копьями и луками за плечами. Их лица были закрыты выразительными, неповторимыми в своём уродстве масками, наводившими страх на жителей Северных предгорий…
В Империи их презрительно называли «дикарями», но даже самая сильная армия на Первом континенте за долгие годы так и не смогла с ними справиться. Я слышал об этих «чудовищах», но увидел впервые, ведь так далеко на юг племена ещё не заходили. В тот момент маг Терри даже не удивился подобной встрече: он был слишком занят, решая, как будет убивать дикарей -- не спеша и смакуя свою боль, всех, одного за другим, пока эта поляна не утонет в их крови…
Прода от 10.11.2023, 06:35
Глава 12. Ночь в лесу - 2
Говорят, в минуту сильнейшего отчаяния человек теряет страх, да и, судя по всему, остатки разума тоже, потому что бросается в бой с гораздо более сильным противником, зная, что ему не победить. Возможно, кое-кому даже в подобном «одержимом» состоянии удаётся продержатся какое-то время -- наверное, и такое бывает…
Но в ту ночь в незнакомом лесу, окружённый толпой дикарей, я прекрасно осознавал, что без магии -- обречён на поражение, и при всём желании мне с ними не справиться… И да, Терри-Ворону было до коликов страшно умирать. Но у ног лежал мальчишка Граст, и его хрупкое тело ещё вздрагивало, словно говоря:
-- Видишь, я борюсь за жизнь, и ты обязан попытаться…
Нельзя было его подвести -- Ученик просил о помощи, поэтому первый маг разведки выровнял дыхание, решив начать с урода, на груди которого было особенно много шрамов, а голову украшали длинные разноцветные перья. Хмыкнул:
-- Этот, похоже, у них главный: ишь, не пожалел, сволочь, птичку -- весь хвост ей ободрал, -- и, прежде чем броситься в бой, сжав меч так, что хрустнули пальцы, сам не понимаю зачем, рявкнул во всё горло:
-- За Граста и… птичку!
Видимо, сказано это было настолько от души, что даже «новая сила» проснулась, вот только, в отличие от привычного приятного тепла, кожу покалывали языки холодного пламени. Это было крайне необычное ощущение, и в изумлении я увидел, как тело окутали лёгкие прозрачные волны, искажая его пропорции и форму:
-- В кого же ты превращаешься, Терри, так-перетак, или тебя уже ранили, и это всего лишь предсмертная агония?
Вокруг послышались испуганные крики дикарей, и, с трудом отведя взгляд от происходивших со мной ненормальных изменений -- ведь трудно оторваться от зрелища, когда собственные руки укорачиваются, оборачиваясь в корявые когтистые лапы, тем не менее, не отпустившие меч, а вместо ног появляется широкий, гибкий и невероятно устойчивый хвост -- я охнул:
-- Даже думать не хочу, на что сейчас похоже моё симпатичное лицо… Наверняка, оно ещё страшнее той образины, что напялил на себя в Губернаторском доме. Иначе с чего бы этим психам падать на колени, так истошно завывая? Сжечь их, что ли, как тех стражников в тоннеле? Нет, это слишком просто, лучше уж…
Закончить мысль «Особенный маг» не успел -- впечатлённые увиденным, дикари растворились в лесу так же тихо, как и появились. Беглый осмотр тела подтвердил предположение, что «превращение» было лишь отпугивающей иллюзией, хотя странное ощущение, что мои кости действительно способны гнуться и растягиваться -- смущало и беспокоило. Пришлось оставить выяснение этого вопроса «на потом» -- были дела и поважнее…
Колени подогнулись, но даже не заметив болезненного удара о землю, я положил руку на грудь Граста, обратившись к оккупировавшей живот «новой силе»:
-- Ну раз уж принял тебя, действуй -- покажи, на что способна, спаси мальчишку…
На поле боя мне приходилось видеть много подобных ранений. Прекрасно понимая, что надежды практически нет -- вытащить копьё означало мгновенно убить Граста -- упрямо продолжал посылать горячие волны из ладони… Пока вдруг тепло не сменилось холодом, мгновенно превратившим древко копья в кусок обычного хрупкого льда, тут же растаявшего от прикосновения второй, «горячей» руки.
Замерев от восхищения, маг Терри наблюдал, как струйка талой воды вытекает из глубокой раны, смывая кровь, а неровные края быстро «срастаются», оставив после себя тонкий, почти незаметный шрам. Прикрытые веки белого, словно утренний иней на траве, Граста слегка дрогнули, посиневшие губы еле шевельнулись:
-- Воды… -- но я услышал и, отвинтив трясущейся рукой крышку фляги, пусть и с третьего раза, влил в рот «спасённого» несколько капель…
Парнишка судорожно захрипел, с трудом сглатывая, его глаза широко распахнулись, с ужасом всматриваясь в моё лицо. Я испуганно принюхался к фляжке:
-- Так-перетак… вот незадача -- это же вино и, похоже, крепкое. Ничего, ничего, Грасти, это тебя не убьёт. Вон уже и щёки порозовели, и губы. Может, ещё глоточек, а? Ладно, ладно -- нет так нет, только не мычи так страшно -- тогда твой Учитель сам…
Опустошив флягу наполовину, понял, что кое в чём ошибся -- это оказалось не вино, а хороший самогон. Видно, толстяк Док решил над нами пошутить, бесстыжий. Но мне его «зелье» пришлось в самый раз, прочистив голову и помогая немного расслабиться после пережитого ужаса. Ноги, правда, почему-то стали заплетаться, но это не помешало, подхватив за плащ, оттащить мальчишку в «дом», кое-как взгромоздив пострадавшего на лавку.
Я наклонился над ним, и ослабевший Граст поморщился, чем задел меня за живое:
-- Подумаешь, неженка… Учитель только что вытащил тебя с того Света, а ты ещё недоволен, дубина неблагодарная?
Тот скорчил несчастную рожицу, показав рукой, что хочет пить, и я с готовностью поднёс к его рту заветную флягу, но, рассмотрев даже в полутьме, как он вытаращил глаза, передумал:
-- Да понял я, хочешь воды? Ладно, где же ты -- «живительная влага» для мелкого Избранного, ау? Вроде, ик, на столе оставлял… Ох, что за странный вкус у этого пойла, наверняка Док добавил туда сушёную змею или, как в прошлый раз, каких-то грибов, ик… -- пока добрался до потухшей свечи, несколько раз успел споткнуться, обругав разведчика–экспериментатора за стремление постоянно усиливать крепость своих «творений».
Но даже с зажатым в руке оплывшим огарком мне не удалось найти ни флягу, ни котелок, которые мы запасливо наполнили из ручья. Другой бы смирился, уговорив Граста потерпеть до утра, но не я, тем более, когда в голову ударило крепкое пойло -- меня потянуло на подвиги.
Облазив избушку на четвереньках и зачем-то заглянув во все углы, я добрался до двери, совершенно забыв о предупреждении разведчиков ни в коем случае не выходить ночью за порог.
