А я, вжавшись в снег, судорожно пыталась осознать случившееся.
Опекун стал марионеткой посла. Пара мгновений, и Феб опустился перед послом на колени.
Нет! Он не мог так просто попасть в ловушку!
Наверное, опекун подал какой-то незаметный знак Юлу, солдатам и людям в городе. Они притворились, чтобы колдун не применил заклинание похуже. А потом Феб пошлет отряд солдат, и посла убьют.
Я и сама видела невероятность и глупость такого предположения.
Но ведь любое колдовство в империи карается смертью!
По провинциям рыщут эмиссары Тайной канцелярии в поисках чародеев и особых потомков народа Земли — каменных колдунов. Поэтому-то я так старательно скрываю свои способности: я хоть и слабая, но каменная колдунья.
Однако волшебство князя Тэра было другим. Холодным, страшным, безжалостным.
Нет, не верю, что можно так просто заставить людей подчиниться!
С трудом дождавшись, когда посол с удами отъедут от моста, я выбралась изо рва и бросилась к воротам.
Железная решетка перекрывала вход. Ворота со скрипом закрывались!
— Подождите!! — крикнула я, подбегая. — Стойте!! Я здесь! — Прижалась к холодным прутьям. — Пожалуйста, постойте! Откройте!!
Ворота с грохотом захлопнулись, заскрежетали запираемые на ночь замки.
— Откройте!! Я здесь!! — заорала я изо всех сил. — Юл!! Это я, Мира!!
— Ворота закрыты, — ответил знакомый голос.
— Юл! Юл! Открой! Я глупая, я поверила… — осеклась.
— Охранять жизнь горожан, — продолжал бесцветный голос, — таков приказ. Жизнь одного человека не имеет значения. Я выполняю приказ.
За воротами раздался стук подбитых гвоздями сапог.
— Юл! — Глотая слезы, я сползла вниз по решетке.
Медленно падал снег, плавно, тихо… и в Киафе было непривычно тихо. Не переговаривалась стража, не хлопали двери домов, матери не звали заигравшихся детей. Город словно вымер или уснул.
Мира
Где-то среди Бегущих Холмов
В темноте призрачно белели холмы. Один, второй… Высокий, низкий. Заснеженный кустарник у подножия — выветренная вершина.
Теперь я понимала, почему их называют «бегущими»: когда перебираешься с одного холма на другой, кажется, что они убегают.
И сейчас они убегали от меня. Убегали, заводили, запутывали.
У ворот Киафа я вспомнила о мастере Северине, его усадьба находилась восточнее города. Ада часто его навещала и брала меня с собой. Безногий музыкант был всегда рад гостям. Он охотно учил играть детей на лютне, объяснял, какие легенды рассказывает музыка. Северин не отказал бы мне в помощи.
Однако высокая стена усадьбы музыканта все никак не появлялась.
Я огляделась: из-за хмурого, заволоченного низкими тучами неба снежная ночь казалась необычайно темной. Был виден лишь соседний холм, дальше все терялось в серой мгле. Стряхнув с волос налипшие снежинки, я снова всмотрелась в темноту, пытаясь понять, где нахожусь. Снег и одинаковые, как близнецы, холмы никак мне не помогли. Я смутно представляла, где запад, а где восток.
Вывод напрашивался сам: заблудилась!
Хотелось сесть и расплакаться, но тут я вспомнила, что вокруг Киафа много деревень и несколько небольших городов.
Должна же я, в конце концов, выйти к одному из них?!
— Только не останавливаться! — уверенно сказала я вслух, пытаясь хоть как-то себя подбодрить.
Взбираясь на очередной холм, пыталась унять скачущее сердце и предательскую дрожь в коленках — усталость давала о себе знать. Все-таки заснеженные окрестности Киафа не самое удобное место для пешей прогулки.
Лучше бы я осталась у городских ворот!
— О-о-о-орф-ф!! — Протяжный вопль заставил меня испуганно обернуться.
На вершине соседнего холма шевельнулось черное пятно.
Лигр?
От неожиданности я даже не успела испугаться. Медленно отступая, краем глаза заметила, что спуск с холма слишком крутой. Оступишься — костей не соберешь.
Какие кости? Меня сейчас съедят!
Пока я в панике пыталась найти другой путь к спасению, зверь с угрожающим рычанием ринулся вниз с вершины холма. И сразу стало понятно, что это не лигр. Поджарое собачье тело стремительно передвигалось по глубокому снегу. На длинной морде сверкали красные глаза, короткая темная со светлыми подпалинами шерсть вздыбилась.
«Орф?» — промелькнуло в голове.
Пастухи рассказывали об этой новой напасти, появившейся в нашей провинции. О волках-вампирах, за странный вой прозванных орфами. Их видели среди холмов по одному, реже по двое. Если орфы пробирались в отару, то вырезали не меньше десятка овец. Кровь выпивали у одной-двух, а остальных — сильно искусанных — оставляли истекать кровью.
Пастухи вооружались арбалетами, укрепляли загоны, однако за всю зиму ни одного орфа так и не убили. Звери отличались хитростью, осторожностью, а еще были пугливы!
— Брысь!! — крикнула я. — Пошел!!
Орф остановился, глаза вспыхнули ярче, и зверь бросился ко мне.
Вот и верь рассказам!
Чудом удержавшись на ногах, я скатилась вниз по крутому склону. За спиной, на вершине холма, раздался вой орфа.
Зверь оказался необычайно быстрым — в два прыжка догнал меня.
Я отпрянула, остановилась, боясь повернуться к нему спиной.
С тихим ворчанием орф двинулся по кругу. Две пары длинных клыков были заметны даже в темноте, острые уши шевелились.
Надо бежать!
Но поворачиваться нельзя — прыгнет на спину, и тогда я буду совершенно беспомощна.
Не отрывая глаз от кошмарного волка, я пятилась к соседнему холму.
Пастухи говорили: орфы сбивают овцу с ног, кусают, а после пьют кровь.
Но я не овца!
Зверь с громким воем бросился на меня. Я отскочила, челюсти орфа щелкнули впустую. Жуткий волк слишком сильно разогнался: пропахав в снегу борозду, врезался в колючий куст. Мотая головой и скуля, орф тер лапами исколотую морду.
— Так тебе и надо! — зло выкрикнула я.
Ворча, зверь уставился на меня красными глазами, впалые бока вздымались, шкура обтягивала выступающие ребра.
— Я тебе не овца! — Я бочком поднималась к вершине холма.
Орф лег, сунул морду в снег. Он словно чего-то ждал или передумал нападать на шуструю добычу.
Всей душой надеясь на последнее, я отходила к вершине холма. Мне очень хотелось увидеть город, или деревню, или хотя бы забор усадьбы! Видимо, желание было так велико, что на миг показалось, в темноте между холмами горит костер.
Слава Небу, не показалось!
Наплевав на осторожность, я развернулась спиной к зверю и ринулась вниз по склону холма.
Вдогонку летел вой орфа. Громкий, победный, торжествующий!
Я бросила затравленный взгляд через плечо.
Орф огромными прыжками спускался с холма, узкая пасть раскрылась в жутком оскале, глаза полыхали красным огнем. Следом неслись еще два зверя! Вот кого он ждал!
Я бежала, не чуя под собой ног, но от страха казалось, что стою на месте. За спиной рычали и подвывали орфы. Неожиданно сапог провалился в яму, я взмахнула руками, стараясь сохранить шаткое равновесие. Не удержалась и рухнула в сугроб. Снег залепил глаза, набился в рот.
Они прижмут меня к земле, и я ничего не смогу сделать!
Перевернулась на спину, выставила руки перед собой.
Орф с победным рыком прыгнул на меня, я дернулась в сторону, ударилась головой обо что-то твердое.
— Пошел!! — Мужчина в пастушьем плаще закрыл меня от орфа, ударом посоха отбросил зверя.
Повизгивая, орф уполз в кусты, два оставшихся хищника, зарычав, убежали.
Не веря своему счастью, я посмотрела на спасителя.
— Живы? — спросил он, с интересом разглядывал меня.
— Да…
Я пыталась понять, что было не так с пастухом.
Всклокоченная борода закрывала половину лица, из-под лохматой шапки сердито смотрел темный глаз, второй — закрыт повязкой.
— Простите! — Я виновато отвела взгляд.
Телесные увечья не считались в Солонго недостатком, наоборот, мужчины гордились своими шрамами. Но леди не подобает таращиться на незнакомых мужчин!
— Ничего! — усмехнулся пастух.
Поняв, что до сих пор, распластавшись, лежу в сугробе, я, преодолев головокружение, села. В ушах шумело, голова раскалывалась, по щеке стекали капельки растаявшего снега. Я провела ладонью по лицу, на пальцах осталось что-то липкое, темное.
Кровь? Откуда?
— Вы головой о камень ударились, — пояснил пастух, заметив недоумение в моих глазах.
— Какой камень? — ошарашенно спросила я.
— Вон тот! — Мужчина показал на выпирающий из снега валун.
Большой. И как я не убилась? Но разве это сейчас важно? Нет. Главное — мне больше не угрожает опасность.
— Спасибо, что спасли. — Я поднялась на ноги, холмы тут же закружились.
Пастух подхватил меня под локоть.
— Держитесь, леди.
— Благодарю вас, — прошептала я, не к месту вспомнив, что приличным леди не пристало позволять прикасаться к себе незнакомым мужчинам.
Получается, нужно свалиться в сугроб, окончательно убиться, но сохранить «лицо»? Мысль о такой трактовке привычного закона так поразила меня, что я застыла столбом, не зная, что делать.
Пастух молча меня поддерживал и не спешил выпускать локоть. Очевидно, мужчина не понимал, что его жест был двусмысленным, а я никак не могла придумать, как объяснить и не оскорбить.
Яростный лай разрушил неловкую тишину — два волкодава вылетели из-за холма.
Я вздрогнула от неожиданности и придвинулась ближе к мужчине, окончательно нарушив все нормы приличия.
— Не бойтесь, это мои собаки. — Пастух потрепал серого пса по загривку.
Собаки дружелюбно завиляли хвостами.
На спинах обоих псов топорщились редкие иглы — в их жилах текла сильно разбавленная кровь огненных псов.
Рыжий понюхал мое платье, серый влюбленным взглядом смотрел на пастуха.
— Вы в порядке, леди? — озабоченно спросил мужчина.
Я уверенно кивнула.
Мужчина осторожно отпустил меня, убедился, что я сама могу держаться на ногах, потом показал на заросли, в которых скрылись орфы, и коротко приказал собакам:
— Гнать!
Серый пес с завываньем ринулся в кустарник, рыжий, еще раз вильнув хвостом, бросился за товарищем.
— Мы далеко от Киафа?
— Ну, — пастух окинул меня задумчивым взглядом, — часа два…
Не так уж и далеко!
Я деловито огляделась.
Осталось узнать в какую сторону идти.
— … верхом, — добавил мужчина.
— Как «верхом»?
Куда я забрела?
— Эй! Пастух! Пастух!
Это еще кто?
— А, вот ты где! Ты куда пропал? Мы слышим, вой! Ты бы того, поосторожней, небось, орф поблизости! — протараторил парень в полушубке, на темном лице сверкнули белые зубы. — Знаю, ты сам кого угодно загрызешь! Но тут… — запнулся, заметив меня. — Это еще кто?
— Закуска орфов. — Пастух протянул мне руку. — Пойдемте, ночью на холмах опасно.
— Пара орфов? — Парень сосредоточенно разглядывал следы на снегу.
— Трое, — отозвался пастух.
— Что-то новенькое! — Темнолицый поправил шапку левой рукой, правая была согнута в кисти и неестественно вывернута. — Стая?
— Да… наверное… да… Леди, вы идете?
«А вдруг они разбойники?» — запоздало подумала я.
— Меня зовут Хрустальный, но лучше называйте по прозвищу — Пастух. — Одноглазый спаситель словно прочел мои мысли и решил развеять сомнения. — Его — Оюн, он наранец. Мы пастухи. За холмом наш шатер. Стадо принадлежит Моргану, думаю, не нужно уточнять какому?
Облегченно вздохнув, я с любопытством смотрела на темнолицего парня. Откуда в нашей провинции наранец?
Маленькие, отлично защищенные города этого народа были разбросаны по Железным горам. Наранцы считались подданными Солонго. Они охотно торговали шелками, но, несмотря на тесное соседство, не селились в империи. А тут «красный муравей» (так прозвали наранцев за смуглый с красноватым оттенком цвет кожи и поразительное трудолюбие) на службе у Моргана!
Пастух и наранец молча чего-то ждали.
Кажется, я так и не ответила на вопрос. Хороша леди!
— Нет, не нужно говорить, я знаю, о каком Моргане идет речь, — спохватилась я. — Простите… Я с радостью приму ваше предложение. Я Мира… — замялась.
Говорить, кто опекун, или не стоит? Вдруг мои новые знакомые любят посплетничать? О-о-о, лучше не думать, что будет, если по провинции поползут слухи о моем ночном путешествии!
— Пойдемте, леди Мира. — Пастух махнул рукой в сторону огонька.
Вот и хорошо!
Я улыбнулась.
Пусть думают, что я дочь горожанина. Господина Киро, например. А что, у пекаря семь дочерей. Все рыжие, а младшая моя тезка! Леди не лгут? Но ведь леди и не гуляют ночью по холмам!
— Ишь ты, какой гостеприимный! Сразу всех приглашаешь, да?.. — пробурчал темнолицый Оюн. — Леди? Мира? А какого роду?
Я открыла рот, чтобы ответить, но монолог Оюна продолжался. Он брюзжал, как старая домоправительница:
— Может, она воровка? А вдруг и того хуже! Леди? Ты уверен? Чего девке ночью по холмам шарахаться?
— Не берите в голову, он всегда такой! — усмехнулся Пастух. — Смотрите под ноги, здесь ямы.
— Спасибо. — Я зашагала следом за Пастухом.
За спиной бурчал Оюн: наранец продолжал сердито перечислять, кем я могу оказаться.
Что за прозвище такое — Пастух? И что за имя — Хрустальный?
Пропустив мимо ушей очередную догадку Оюна, я исподтишка поглядывала на своего спасителя.
Пастух шел, опираясь на посох. Широкий плащ скрывал фигуру, единственное, что смогла понять, Пастух высок, наверное, на полголовы ниже Этана, а тот выделялся ростом среди мужчин Киафа лет с пятнадцати.
Этан...
Я отогнала грустные воспоминания и сосредоточилась на своем спасителе.
Оюн прав: почему Пастух не спросил мое полное имя?
— Он вообще странный! — пробубнил Оюн. — Услышал орфов и поперся неизвестно куда! О! Пришли! — радостно сообщил он.
Между двумя заснеженными холмами раскинулся шатер. У входа ярко горел костер. В паре шагов от него, за низким забором из прутьев, блеяли овцы. У загона стоял шалаш из веток.
— Ярмо мне на шею! — Из шатра вынырнул второй темнолицый парень, низкорослый и до ужаса широкоплечий. — Ну ты, Пастух…
Лучник?
Я озадаченно разглядывала второго наранца.
В Киафе ежегодно проводили состязания стрелков, у всех были несоразмерно развиты руки.
А парень, казалось, держал на плечах арку… коромысло… и если лук ему под стать...
Да, не завидую тому, кто вызвал бы наранца на поединок!
— Здравствуйте! — Я поспешно подошла к огню.
Как же я замерзла!
Платье и жилет промокли, пальцы превратились в красные негнущиеся палочки, щеки болели.
— И вам доброго вечера, леди?..
— Мира, — ответила я на вопросительный взгляд широкоплечего наранца.
Зачерпнув снега, принялась растирать лицо. Все равно, как я при этом выгляжу: как леди или нет!
— Баяр. — Широкоплечий наранец поклонился, изящно, легко (прямо как на приеме), но, словно спохватившись, рассмеялся: — Обычно я не такой вежливый, вина чуток перебрал!
— Заходите! — Пастух, откинув полог шатра, усмехнулся в бороду. — Не бойтесь!
— Кого? — Оюн словно очнулся от сна. — Нас? — Его взгляд задержался на моем лице. — И точно, боится!
Не боюсь — сомневаюсь!
Потому что в очередной раз не к месту вспомнила о разбойниках, которые по слухам навещали нашу провинцию, чтобы обокрасть или убить пастухов, забрать овец и снова исчезнуть в Поющих Песках.
— Пошли! Будем из шалаша и шкур второй шатер делать! — Широкоплечий Баяр хлопнул Оюна по плечу.
— Зачем? — с недоумением спросил тот.
— Обычаи!
— Чего? — Оюн непонимающе глянул на Пастуха, мой спаситель кивнул. — Ладно, пошли! И все равно, я не понимаю!
— Поймешь, ярмо мне на шею! Вот Пастух к нам придет спать, и поймешь, когда два мужика тебе в уши храпеть будут! — Баяр подмигнул мне.
Опекун стал марионеткой посла. Пара мгновений, и Феб опустился перед послом на колени.
Нет! Он не мог так просто попасть в ловушку!
Наверное, опекун подал какой-то незаметный знак Юлу, солдатам и людям в городе. Они притворились, чтобы колдун не применил заклинание похуже. А потом Феб пошлет отряд солдат, и посла убьют.
Я и сама видела невероятность и глупость такого предположения.
Но ведь любое колдовство в империи карается смертью!
По провинциям рыщут эмиссары Тайной канцелярии в поисках чародеев и особых потомков народа Земли — каменных колдунов. Поэтому-то я так старательно скрываю свои способности: я хоть и слабая, но каменная колдунья.
Однако волшебство князя Тэра было другим. Холодным, страшным, безжалостным.
Нет, не верю, что можно так просто заставить людей подчиниться!
С трудом дождавшись, когда посол с удами отъедут от моста, я выбралась изо рва и бросилась к воротам.
Железная решетка перекрывала вход. Ворота со скрипом закрывались!
— Подождите!! — крикнула я, подбегая. — Стойте!! Я здесь! — Прижалась к холодным прутьям. — Пожалуйста, постойте! Откройте!!
Ворота с грохотом захлопнулись, заскрежетали запираемые на ночь замки.
— Откройте!! Я здесь!! — заорала я изо всех сил. — Юл!! Это я, Мира!!
— Ворота закрыты, — ответил знакомый голос.
— Юл! Юл! Открой! Я глупая, я поверила… — осеклась.
— Охранять жизнь горожан, — продолжал бесцветный голос, — таков приказ. Жизнь одного человека не имеет значения. Я выполняю приказ.
За воротами раздался стук подбитых гвоздями сапог.
— Юл! — Глотая слезы, я сползла вниз по решетке.
Медленно падал снег, плавно, тихо… и в Киафе было непривычно тихо. Не переговаривалась стража, не хлопали двери домов, матери не звали заигравшихся детей. Город словно вымер или уснул.
ГЛАВА 4
Мира
Где-то среди Бегущих Холмов
В темноте призрачно белели холмы. Один, второй… Высокий, низкий. Заснеженный кустарник у подножия — выветренная вершина.
Теперь я понимала, почему их называют «бегущими»: когда перебираешься с одного холма на другой, кажется, что они убегают.
И сейчас они убегали от меня. Убегали, заводили, запутывали.
У ворот Киафа я вспомнила о мастере Северине, его усадьба находилась восточнее города. Ада часто его навещала и брала меня с собой. Безногий музыкант был всегда рад гостям. Он охотно учил играть детей на лютне, объяснял, какие легенды рассказывает музыка. Северин не отказал бы мне в помощи.
Однако высокая стена усадьбы музыканта все никак не появлялась.
Я огляделась: из-за хмурого, заволоченного низкими тучами неба снежная ночь казалась необычайно темной. Был виден лишь соседний холм, дальше все терялось в серой мгле. Стряхнув с волос налипшие снежинки, я снова всмотрелась в темноту, пытаясь понять, где нахожусь. Снег и одинаковые, как близнецы, холмы никак мне не помогли. Я смутно представляла, где запад, а где восток.
Вывод напрашивался сам: заблудилась!
Хотелось сесть и расплакаться, но тут я вспомнила, что вокруг Киафа много деревень и несколько небольших городов.
Должна же я, в конце концов, выйти к одному из них?!
— Только не останавливаться! — уверенно сказала я вслух, пытаясь хоть как-то себя подбодрить.
Взбираясь на очередной холм, пыталась унять скачущее сердце и предательскую дрожь в коленках — усталость давала о себе знать. Все-таки заснеженные окрестности Киафа не самое удобное место для пешей прогулки.
Лучше бы я осталась у городских ворот!
— О-о-о-орф-ф!! — Протяжный вопль заставил меня испуганно обернуться.
На вершине соседнего холма шевельнулось черное пятно.
Лигр?
От неожиданности я даже не успела испугаться. Медленно отступая, краем глаза заметила, что спуск с холма слишком крутой. Оступишься — костей не соберешь.
Какие кости? Меня сейчас съедят!
Пока я в панике пыталась найти другой путь к спасению, зверь с угрожающим рычанием ринулся вниз с вершины холма. И сразу стало понятно, что это не лигр. Поджарое собачье тело стремительно передвигалось по глубокому снегу. На длинной морде сверкали красные глаза, короткая темная со светлыми подпалинами шерсть вздыбилась.
«Орф?» — промелькнуло в голове.
Пастухи рассказывали об этой новой напасти, появившейся в нашей провинции. О волках-вампирах, за странный вой прозванных орфами. Их видели среди холмов по одному, реже по двое. Если орфы пробирались в отару, то вырезали не меньше десятка овец. Кровь выпивали у одной-двух, а остальных — сильно искусанных — оставляли истекать кровью.
Пастухи вооружались арбалетами, укрепляли загоны, однако за всю зиму ни одного орфа так и не убили. Звери отличались хитростью, осторожностью, а еще были пугливы!
— Брысь!! — крикнула я. — Пошел!!
Орф остановился, глаза вспыхнули ярче, и зверь бросился ко мне.
Вот и верь рассказам!
Чудом удержавшись на ногах, я скатилась вниз по крутому склону. За спиной, на вершине холма, раздался вой орфа.
Зверь оказался необычайно быстрым — в два прыжка догнал меня.
Я отпрянула, остановилась, боясь повернуться к нему спиной.
С тихим ворчанием орф двинулся по кругу. Две пары длинных клыков были заметны даже в темноте, острые уши шевелились.
Надо бежать!
Но поворачиваться нельзя — прыгнет на спину, и тогда я буду совершенно беспомощна.
Не отрывая глаз от кошмарного волка, я пятилась к соседнему холму.
Пастухи говорили: орфы сбивают овцу с ног, кусают, а после пьют кровь.
Но я не овца!
Зверь с громким воем бросился на меня. Я отскочила, челюсти орфа щелкнули впустую. Жуткий волк слишком сильно разогнался: пропахав в снегу борозду, врезался в колючий куст. Мотая головой и скуля, орф тер лапами исколотую морду.
— Так тебе и надо! — зло выкрикнула я.
Ворча, зверь уставился на меня красными глазами, впалые бока вздымались, шкура обтягивала выступающие ребра.
— Я тебе не овца! — Я бочком поднималась к вершине холма.
Орф лег, сунул морду в снег. Он словно чего-то ждал или передумал нападать на шуструю добычу.
Всей душой надеясь на последнее, я отходила к вершине холма. Мне очень хотелось увидеть город, или деревню, или хотя бы забор усадьбы! Видимо, желание было так велико, что на миг показалось, в темноте между холмами горит костер.
Слава Небу, не показалось!
Наплевав на осторожность, я развернулась спиной к зверю и ринулась вниз по склону холма.
Вдогонку летел вой орфа. Громкий, победный, торжествующий!
Я бросила затравленный взгляд через плечо.
Орф огромными прыжками спускался с холма, узкая пасть раскрылась в жутком оскале, глаза полыхали красным огнем. Следом неслись еще два зверя! Вот кого он ждал!
Я бежала, не чуя под собой ног, но от страха казалось, что стою на месте. За спиной рычали и подвывали орфы. Неожиданно сапог провалился в яму, я взмахнула руками, стараясь сохранить шаткое равновесие. Не удержалась и рухнула в сугроб. Снег залепил глаза, набился в рот.
Они прижмут меня к земле, и я ничего не смогу сделать!
Перевернулась на спину, выставила руки перед собой.
Орф с победным рыком прыгнул на меня, я дернулась в сторону, ударилась головой обо что-то твердое.
— Пошел!! — Мужчина в пастушьем плаще закрыл меня от орфа, ударом посоха отбросил зверя.
Повизгивая, орф уполз в кусты, два оставшихся хищника, зарычав, убежали.
Не веря своему счастью, я посмотрела на спасителя.
— Живы? — спросил он, с интересом разглядывал меня.
— Да…
Я пыталась понять, что было не так с пастухом.
Всклокоченная борода закрывала половину лица, из-под лохматой шапки сердито смотрел темный глаз, второй — закрыт повязкой.
— Простите! — Я виновато отвела взгляд.
Телесные увечья не считались в Солонго недостатком, наоборот, мужчины гордились своими шрамами. Но леди не подобает таращиться на незнакомых мужчин!
— Ничего! — усмехнулся пастух.
Поняв, что до сих пор, распластавшись, лежу в сугробе, я, преодолев головокружение, села. В ушах шумело, голова раскалывалась, по щеке стекали капельки растаявшего снега. Я провела ладонью по лицу, на пальцах осталось что-то липкое, темное.
Кровь? Откуда?
— Вы головой о камень ударились, — пояснил пастух, заметив недоумение в моих глазах.
— Какой камень? — ошарашенно спросила я.
— Вон тот! — Мужчина показал на выпирающий из снега валун.
Большой. И как я не убилась? Но разве это сейчас важно? Нет. Главное — мне больше не угрожает опасность.
— Спасибо, что спасли. — Я поднялась на ноги, холмы тут же закружились.
Пастух подхватил меня под локоть.
— Держитесь, леди.
— Благодарю вас, — прошептала я, не к месту вспомнив, что приличным леди не пристало позволять прикасаться к себе незнакомым мужчинам.
Получается, нужно свалиться в сугроб, окончательно убиться, но сохранить «лицо»? Мысль о такой трактовке привычного закона так поразила меня, что я застыла столбом, не зная, что делать.
Пастух молча меня поддерживал и не спешил выпускать локоть. Очевидно, мужчина не понимал, что его жест был двусмысленным, а я никак не могла придумать, как объяснить и не оскорбить.
Яростный лай разрушил неловкую тишину — два волкодава вылетели из-за холма.
Я вздрогнула от неожиданности и придвинулась ближе к мужчине, окончательно нарушив все нормы приличия.
— Не бойтесь, это мои собаки. — Пастух потрепал серого пса по загривку.
Собаки дружелюбно завиляли хвостами.
На спинах обоих псов топорщились редкие иглы — в их жилах текла сильно разбавленная кровь огненных псов.
Рыжий понюхал мое платье, серый влюбленным взглядом смотрел на пастуха.
— Вы в порядке, леди? — озабоченно спросил мужчина.
Я уверенно кивнула.
Мужчина осторожно отпустил меня, убедился, что я сама могу держаться на ногах, потом показал на заросли, в которых скрылись орфы, и коротко приказал собакам:
— Гнать!
Серый пес с завываньем ринулся в кустарник, рыжий, еще раз вильнув хвостом, бросился за товарищем.
— Мы далеко от Киафа?
— Ну, — пастух окинул меня задумчивым взглядом, — часа два…
Не так уж и далеко!
Я деловито огляделась.
Осталось узнать в какую сторону идти.
— … верхом, — добавил мужчина.
— Как «верхом»?
Куда я забрела?
— Эй! Пастух! Пастух!
Это еще кто?
— А, вот ты где! Ты куда пропал? Мы слышим, вой! Ты бы того, поосторожней, небось, орф поблизости! — протараторил парень в полушубке, на темном лице сверкнули белые зубы. — Знаю, ты сам кого угодно загрызешь! Но тут… — запнулся, заметив меня. — Это еще кто?
— Закуска орфов. — Пастух протянул мне руку. — Пойдемте, ночью на холмах опасно.
— Пара орфов? — Парень сосредоточенно разглядывал следы на снегу.
— Трое, — отозвался пастух.
— Что-то новенькое! — Темнолицый поправил шапку левой рукой, правая была согнута в кисти и неестественно вывернута. — Стая?
— Да… наверное… да… Леди, вы идете?
«А вдруг они разбойники?» — запоздало подумала я.
— Меня зовут Хрустальный, но лучше называйте по прозвищу — Пастух. — Одноглазый спаситель словно прочел мои мысли и решил развеять сомнения. — Его — Оюн, он наранец. Мы пастухи. За холмом наш шатер. Стадо принадлежит Моргану, думаю, не нужно уточнять какому?
Облегченно вздохнув, я с любопытством смотрела на темнолицего парня. Откуда в нашей провинции наранец?
Маленькие, отлично защищенные города этого народа были разбросаны по Железным горам. Наранцы считались подданными Солонго. Они охотно торговали шелками, но, несмотря на тесное соседство, не селились в империи. А тут «красный муравей» (так прозвали наранцев за смуглый с красноватым оттенком цвет кожи и поразительное трудолюбие) на службе у Моргана!
Пастух и наранец молча чего-то ждали.
Кажется, я так и не ответила на вопрос. Хороша леди!
— Нет, не нужно говорить, я знаю, о каком Моргане идет речь, — спохватилась я. — Простите… Я с радостью приму ваше предложение. Я Мира… — замялась.
Говорить, кто опекун, или не стоит? Вдруг мои новые знакомые любят посплетничать? О-о-о, лучше не думать, что будет, если по провинции поползут слухи о моем ночном путешествии!
— Пойдемте, леди Мира. — Пастух махнул рукой в сторону огонька.
Вот и хорошо!
Я улыбнулась.
Пусть думают, что я дочь горожанина. Господина Киро, например. А что, у пекаря семь дочерей. Все рыжие, а младшая моя тезка! Леди не лгут? Но ведь леди и не гуляют ночью по холмам!
— Ишь ты, какой гостеприимный! Сразу всех приглашаешь, да?.. — пробурчал темнолицый Оюн. — Леди? Мира? А какого роду?
Я открыла рот, чтобы ответить, но монолог Оюна продолжался. Он брюзжал, как старая домоправительница:
— Может, она воровка? А вдруг и того хуже! Леди? Ты уверен? Чего девке ночью по холмам шарахаться?
— Не берите в голову, он всегда такой! — усмехнулся Пастух. — Смотрите под ноги, здесь ямы.
— Спасибо. — Я зашагала следом за Пастухом.
За спиной бурчал Оюн: наранец продолжал сердито перечислять, кем я могу оказаться.
Что за прозвище такое — Пастух? И что за имя — Хрустальный?
Пропустив мимо ушей очередную догадку Оюна, я исподтишка поглядывала на своего спасителя.
Пастух шел, опираясь на посох. Широкий плащ скрывал фигуру, единственное, что смогла понять, Пастух высок, наверное, на полголовы ниже Этана, а тот выделялся ростом среди мужчин Киафа лет с пятнадцати.
Этан...
Я отогнала грустные воспоминания и сосредоточилась на своем спасителе.
Оюн прав: почему Пастух не спросил мое полное имя?
— Он вообще странный! — пробубнил Оюн. — Услышал орфов и поперся неизвестно куда! О! Пришли! — радостно сообщил он.
Между двумя заснеженными холмами раскинулся шатер. У входа ярко горел костер. В паре шагов от него, за низким забором из прутьев, блеяли овцы. У загона стоял шалаш из веток.
— Ярмо мне на шею! — Из шатра вынырнул второй темнолицый парень, низкорослый и до ужаса широкоплечий. — Ну ты, Пастух…
Лучник?
Я озадаченно разглядывала второго наранца.
В Киафе ежегодно проводили состязания стрелков, у всех были несоразмерно развиты руки.
А парень, казалось, держал на плечах арку… коромысло… и если лук ему под стать...
Да, не завидую тому, кто вызвал бы наранца на поединок!
— Здравствуйте! — Я поспешно подошла к огню.
Как же я замерзла!
Платье и жилет промокли, пальцы превратились в красные негнущиеся палочки, щеки болели.
— И вам доброго вечера, леди?..
— Мира, — ответила я на вопросительный взгляд широкоплечего наранца.
Зачерпнув снега, принялась растирать лицо. Все равно, как я при этом выгляжу: как леди или нет!
— Баяр. — Широкоплечий наранец поклонился, изящно, легко (прямо как на приеме), но, словно спохватившись, рассмеялся: — Обычно я не такой вежливый, вина чуток перебрал!
— Заходите! — Пастух, откинув полог шатра, усмехнулся в бороду. — Не бойтесь!
— Кого? — Оюн словно очнулся от сна. — Нас? — Его взгляд задержался на моем лице. — И точно, боится!
Не боюсь — сомневаюсь!
Потому что в очередной раз не к месту вспомнила о разбойниках, которые по слухам навещали нашу провинцию, чтобы обокрасть или убить пастухов, забрать овец и снова исчезнуть в Поющих Песках.
— Пошли! Будем из шалаша и шкур второй шатер делать! — Широкоплечий Баяр хлопнул Оюна по плечу.
— Зачем? — с недоумением спросил тот.
— Обычаи!
— Чего? — Оюн непонимающе глянул на Пастуха, мой спаситель кивнул. — Ладно, пошли! И все равно, я не понимаю!
— Поймешь, ярмо мне на шею! Вот Пастух к нам придет спать, и поймешь, когда два мужика тебе в уши храпеть будут! — Баяр подмигнул мне.
