Почему именно сейчас Летта увидела единое, слитое сознание Старших словно впервые? Отец с матерью были единым целым энергетически, эмоционально и ментально, при этом полностью сохраняли автономность, личность и собственную волю. Сплав и гармония начал, идеальный баланс, музыка высоких частот. Индивидуальному сознанию не доступна и половина опций, открытых для системного, не говоря об удовольствии. Летта тоже хотела выйти на этот уровень и испытать такое, но с кем? Она с братьями и альтерианки играли свои, более простые, вторые и третьи партии, и те – на пределе своих сил. Родители же творили настоящую симфонию потоков, красок и узоров бытия.
Многомерное мультиядерное сознание, протяжённое во времени и раскинутое в сеть, осознавалось в каждой точке пространства и поля времени, параллельно сознанию самой Альтерры и в самом широком диапазоне частот. Его структура постоянно менялась, напоминая огненный четырёхмерный калейдоскоп. Симплексы, тессеракты, снова симплекс с переходом в четыре вращающихся дуопризмы, осоэдр, развернувшийся в гиперсферу. Восемнадцать гиперсфер, по числу месторождений. Как отец держал полные проекции во всех ключевых точках? Оболочка Летты находилась большей частью в одном, зафиксировавшись в паутине трёх пространственных координат. Только разветвлённое сознание и частичная проекция – сразу везде, сдвигаясь по линии времени, как ползунок, и помогая тем сознаниям, где показатели проседали. Альтерианки были особенно уязвимы и нуждались в помощи, и каждый из альвиронцев оберегал их.
Периферийный фокус восприятия уловил знакомую вибрацию. Как и все одарённые, Веймар не остался в стороне, помогая связывать ледяные месторождения с огненными в единую сетевую структуру. Огненные свою часть работы почти закончили, а Ледяные к своей только приступили. Наблюдать за незнакомой стихией и её носителями было не менее интересно. Особенно за одним, конкретным. Летта на время забыла и про время, и про усталость и серьёзную перегрузку.
Для снеговичка стало делом принципа доказать «поганым многоглазым», что и альтерцы чего-то стоят. Летта мысленно улыбнулась. Пусть доказывает. Самой любопытно взглянуть на него в деле. Для него это такой же вызов, как для самой Летты – сложная ментальная головоломка, для отца – темпоральная, а для мамы – возможность размять кулаки с противником посильнее и поопаснее. Причём, чем сложнее, сильнее и опаснее – тем интересней. Вот и азартный снеговичок встряхнулся. Загорелся! Здоровая спортивная злость намного лучше бессильной, а элемент конкуренции и дух соревнования – прекрасное средство от уныния, апатии и трагических настроений.
Ощутив поток внимания крылатой твари, альтерец зарябил раздражением и ещё глубже ушёл в свою работу. Растворился в потоках энергий, не излучая ни единой мысли, которую можно прочесть. Владеет техниками прозрачности, и довольно неплохо. Летта ещё понаблюдала и увела фокусы восприятия в другие области, чтоб не мешать. Пусть спокойно работает. Да и ей не стоит демонстрировать повышенное внимание к отдельным местным персонам. Коллективное многомерное сознание уже обращает свои фокусы на одно из собственных ядер – её разум. Хорошо, рядом проекция сознания Альтерры, и все ключевые потоки внимания направлены на неё.
Время для Летты то замирало, то плавилось и растягивалось смолой, то рассыпалось на фрагменты и снова сжималось в точку. Она уже устала настолько, что не ощущала усталости. Осознаётся, в состоянии проводить потоки, и ладно. Главное, они справляются... справились... Над Альтеррой снова зазвенели дожди и вспыхнули радуги, а безжизненные ледяные пустыни начали таять, местами сменяясь зелёным ковром и робкими стрелками первоцветов. А значит, настало время уходить. Почему-то сама мысль об этом вызывала раздражение, протест и ощущение неправильности. Тем более, младший брат покидать Альтерру и возвращаться в гиперкуб абсолютно не спешил. Мелкий женатый мохнокрыл заслужил «двойное гражданство» в обоих мирах. А она – разве нет?
С бизнесом прекрасно справлялись наёмные управленцы, сама Леттариона не имела особой склонности и желания лично им заниматься. Достаточно было создать чёткую структуру и изредка её контролировать, как делали отец и мать. К спецслужбам и целительскому корпусу она жёстко не привязана, как штатные сотрудники. Её дело сейчас – в основном, учиться, набираться знаний, раскачивать потенциал и нарабатывать опыт. Это она сможет делать и здесь, даже ещё эффективнее, чем в своём мире, совмещая полезное с приятным. Особо срочных дел, требующих немедленного возвращения в Альвирон, у архонты не было. А если бы и возникли, хрономагия на что.
– Я бы тоже хотела остаться ненадолго, – приняла решение Летта.
Вернуться в гиперкуб она всегда успеет. А сюда – нет. Ни нахмуренные брови отца, ни суровый взгляд матери её ничуть не смутили. Смутить Летту было не проще, чем Химеру. То есть, практически невозможно.
«Обещаю быть паинькой», – мысленно добавила молодая архонта.
– Хаос с тобой, оставайся, раз Альтерра не возражает. Отдохни, развейся, можешь даже напиться или присвоить кого, – иерарх махнула рукой. – Только без межмировых инцидентов, матом тебя прошу. Набедокуришь здесь – пеняй на себя. Не дай боги, пожалуется Альтерра – точно выпорю и уши надеру.
– Слово мага, ничего опасного и противозаконного, – клятвенно заверила Летта под смешки братьев. Ей не хотелось добавлять матери седины, тревог и переживаний. А ничего опасного или криминального она и не планировала. Так, просто выполнить обещание, данное одному снеговичку.
... Альтерра. Владения Веймара
Веймар спустился к месторождению. Кого бы он ни изображал из себя: пресыщенного аристократа, подонка, способного соблазнять интересующих его женщин и добиваться целей любыми способами, или примерного члена Совета глав одаренных родов –только перед разумными кристаллами он не цеплял на себя никакие маски. Зачем? Сердцу Альтерры плевать на внешнюю мишуру, оно любило своих детей любыми. В ответ дети, если они не растеряли здравый смысл до последней капли, наедине с проявлением кристаллической формы жизни всегда могли быть собой. Без притворства и с открытым сердцем. Зная наверняка, что все мысли и чувства, высказанные кристаллам, только у этих кристаллов и останутся. Идеальные собеседники, с которыми можно поделиться любым секретом, будучи уверенным, что этот секрет никогда не станет известен третьей стороне.
Он устал. Был вымотан физически, магически и эмоционально. Но никто и не обещал, что восстановление живой планеты пройдет легко и безболезненно. Что случилось с разумом Альтерры, что она доверилась иномирным тварям? Никто, кроме неё, не скажет. Главное, что в итоге всё получилось. Месторождения восстановлены. Связаны в сеть. И автономны. Необходимости в хранителях не осталось. Эта функция из основополагающей стала номинальной, теперь кристаллы обойдутся и без хранителей. А вот альтерцы без кристаллов – нет.
Веймар понимал, что сейчас все главы одаренных родов переваривали ощущение собственной ненужности и беззащитности. Странное ощущение. С одной стороны, многие мечтали освободиться от роли хранителей и начать путешествовать, искать приключения и открывать для себя что-то новое. С другой стороны, все они знали, зачем существуют, и чего ждать от завтрашнего дня. Когда живешь не первую сотню лет, это становится особенно важным и ценным.
Теперь все месторождения независимы. Им больше не нужны хранители. Но хранителям месторождения по-прежнему нужны, как воздух.
«Мы привыкли считать себя почти всемогущими, – мысленно усмехнулся Веймар, – привыкли, что без нас у Альтерры нет будущего. Странно осознавать, что теперь этого будущего нет у нас самих». Он понимал, что несколько сгущает краски. Что Альтерра от своих детей никогда не отказывалась и не откажется, не отвернётся. Да и обязанности, как и полномочия, у него никто не отнимал. В конце концов, теперь можно в любой момент отправиться в Альянс или любую другую планетарную систему. Потратить жизнь на путешествия и развлечения. После долгих лет гнетущей изоляции и глухого одиночества, ощутить себя в гуще событий. Но Веймар не хотел ничего из этого. Смысл? Нет, конечно, какое-то количество времени можно убить на пустые развлечения. Но что это даст? Поможет заполнить пустоту, которая поселилась в его душе больше сотни лет назад? Вряд ли. Добавит смысла нынешнему существованию? Тоже сомнительно.
В него с раннего детства вбивали простую истину: предназначение любого одаренного альтерца – продолжить род. Передать силу и знание детям. Не спустить в Бездну все, накопленное поколениями до него. Только дети в семьях одаренных рождались далеко не так часто, как хотелось бы самим одаренным. Для рождения детей требовалось пройти слияние в той или иной степени. А это было возможно, только если оба будущих родителя обладали разнополярными силами. Хотя, в некоторых древних свитках можно было найти информацию, что раньше альтерцам не требовались разнополярные союзы, чтобы зачать одаренных детей. Все могло быть. А как именно? За давностью лет до истины не докопаешься. Если только саму Альтерру спросить… Ага, делать ей больше нечего, как отвечать каждому на разные глупые вопросы. Оставалось только принять факты. Так исторически сложилось: пары всегда создавались только между одаренными.
Да, они могли развлекаться с неодаренными. На такие развлечения и непродолжительные, легкие интрижки все смотрели сквозь пальцы. Но Веймар умудрился полюбить неодаренную. Признать её всей сущностью. Отдать сердце в ласковые руки обычной девушки, прекрасно понимая, что это путь в никуда для них обоих. Не иначе, как вселенная посмеялась над альтерцем. Он сам не понимал, преступник он или псих? Запретные чувства, где-то на грани между преступлением и диагнозом. Ильмирана стала для него всем. Если бы кто-то из семьи узнал о серьезности его намерений, от девушки быстро избавились бы. А его самого подвергли насильственной ментальной коррекции. Веймару просто повезло, что ментальный уровень позволял ему надёжно закрываться и защищать любимую. Маска стала вторым лицом, а умение лицемерить и притворяться – залогом выживания и безопасности Ильми. Он научился этому в совершенстве.
Веймару повезло дважды: тогда всем было не до него. Произошла глобальная катастрофа. Планета стремительно остывала и обрастала опасными аномалиями, население спешно эвакуировали, привычная жизнь рушилась, как карточный домик. А он жадно хватался за последние счастливые мгновения рядом с любимой. Пока ещё мог быть рядом. Слабая, хрупкая девушка без дара на умирающей Альтерре была бы обречена. Он послал бы всё в Бездну, отказался от Силы, статуса, почти бесконечной жизни и улетел куда угодно, только бы вместе. Но Хранитель был прикован к месторождению и не мог его покинуть. Не мог даже умереть. А любимая – могла. И зная это, не согласилась улетать даже с последним эвакуационным кораблем.
Веймару пришлось усыпить её и против воли отправить прочь с Альтерры, в одну из колоний, на одном из последних улетающих кораблей. Он долго смотрел вслед кораблю, в холодное опустевшее небо. Такая же пустота и холод стыли внутри, оставляя чёрную дыру вместо сердца.
Размышления о постороннем не мешали Веймару привычно работать с кристаллами. Теперь это получалось гораздо легче. После вмешательства чужаков не приходилось пропускать через себя растрепанные, местами порванные нити силы. Все они были полноценными. Сильными. Яркими. Сегодня месторождение впервые напомнило Веймару свой первозданный вид. Полноценная кристаллическая структура, глядя на которую уже не хотелось, то ли истерически рассмеяться, то ли заплакать.
Его отношения с собственной стихией складывались трудно. В детстве и юности многие говорили слишком эмоциональному, да ещё и выбравшему путь творчества, потомку Ледяного рода, что лучше бы ему родиться Огненным. Огонь любит таких, как Веймар. Неистовых в своих порывах, выходящих далеко за рамки дозволенного обычаями живой планеты. Его всегда тянуло к Огню. Эта тяга и сыграла с ним злую шутку, причём уже не раз.
Воспоминания метались, как снежные хлопья в метель. В месторождении можно их не сдерживать, не закрывать, не бояться выглядеть глупым, слабым или ранимым. Пусть себе кружат. Память снова забросила его в то время, когда он ещё умел мечтать, во что-то верил и на что-то надеялся. Когда родители заключили помолвку с дочерью одного из сильнейших Огненных родов, Веймар был счастлив. Наконец-то он сможет связать жизнь с той, кто увидит и примет его внутренний огонь, скованный Льдом. У него появится пара и семья. Свой близкий круг, в котором непременно будет взаимопонимание и счастье. Но чувство юмора у вселенной явно извращенное.
Невеста Веймара не проявляла к навязанному семьей жениху ни капли эмоций, зато постоянно пилила и поучала. Вот у неё чувства юмора не было совсем. Он был бы рад даже извращённому, но нет. До тошноты правильная, жеманная, она больше напоминала красивую куклу-принцессу. Ледяной Принц и Огненная Принцесса. Это правильно. Даже идеально. Только от этой идеальности зубы сводило. Всё общение сводилось к светским беседам, напоминаниям о приличиях, манерах и правилах поведения. Для Каринтии существовало только две точки зрения: её и неправильная. Воспитанная в жёстких рамках и условностях, она навязывала эти же рамки и условности будущему мужу, пытаясь переделать его сущность под себя. Сделать из навязанного мужа идеального. Разумеется, в своём понимании. Но самое страшное было в другом – она не понимала и не принимала его безудержную тягу творить. Будущему главе рода «не приличествуют такие увлечения». «Как можно настолько уйти в себя, чтобы появиться перед будущими родственниками в рубашке, заляпанной красками?». «Как можно посреди торжественного ужина едва ли не бегом скрыться в мастерской и не появляться до ухода гостей?». А главное – вечное «что скажут и подумают другие?». Жизнь в тюрьме казалась Веймару свободнее. Там хотя бы не посягали на внутреннюю свободу.
Веймар пытался объяснить, что вдохновение слишком капризно, чтобы ждать определенного часа. Что идеи часто приходят внезапно и так же спешно покидают разум, если не уделить им должное внимание и время. Что безумию творчества даже сверхорганизованная сила Льда не может помешать. Каринтия не хотела слушать. Вот уж кому стоило родиться одаренной силой Льда. Такому непробиваемому самообладанию, непрошибаемости ледокола и крайней консервативности даже Сайнор, наверное, позавидовал бы. Тогда Вселенная так жестоко посмеялась над ожиданиями и мечтами Веймара в первый раз. Но не в последний.
Через два стандартных месяца Веймар встретил Ильмирану. В его жизнь бурным потоком горной реки хлынули и огонь, и страсть, и жажда жизни. Как никогда. И вопреки всему. Но даже Сильнейшие на Альтерре не смогли предотвратить мировую катастрофу. Одно из Огненных месторождений серьёзно пострадало от диверсии, сердце планеты получило тяжёлую рану, нарушившую планетарный баланс сил. Живая планета стремительно становилась непригодной для жизни. Неодарённые и слабые попадали под удар первыми.
Веймару пришлось отказаться от своей путеводной звезды.
Многомерное мультиядерное сознание, протяжённое во времени и раскинутое в сеть, осознавалось в каждой точке пространства и поля времени, параллельно сознанию самой Альтерры и в самом широком диапазоне частот. Его структура постоянно менялась, напоминая огненный четырёхмерный калейдоскоп. Симплексы, тессеракты, снова симплекс с переходом в четыре вращающихся дуопризмы, осоэдр, развернувшийся в гиперсферу. Восемнадцать гиперсфер, по числу месторождений. Как отец держал полные проекции во всех ключевых точках? Оболочка Летты находилась большей частью в одном, зафиксировавшись в паутине трёх пространственных координат. Только разветвлённое сознание и частичная проекция – сразу везде, сдвигаясь по линии времени, как ползунок, и помогая тем сознаниям, где показатели проседали. Альтерианки были особенно уязвимы и нуждались в помощи, и каждый из альвиронцев оберегал их.
Периферийный фокус восприятия уловил знакомую вибрацию. Как и все одарённые, Веймар не остался в стороне, помогая связывать ледяные месторождения с огненными в единую сетевую структуру. Огненные свою часть работы почти закончили, а Ледяные к своей только приступили. Наблюдать за незнакомой стихией и её носителями было не менее интересно. Особенно за одним, конкретным. Летта на время забыла и про время, и про усталость и серьёзную перегрузку.
Для снеговичка стало делом принципа доказать «поганым многоглазым», что и альтерцы чего-то стоят. Летта мысленно улыбнулась. Пусть доказывает. Самой любопытно взглянуть на него в деле. Для него это такой же вызов, как для самой Летты – сложная ментальная головоломка, для отца – темпоральная, а для мамы – возможность размять кулаки с противником посильнее и поопаснее. Причём, чем сложнее, сильнее и опаснее – тем интересней. Вот и азартный снеговичок встряхнулся. Загорелся! Здоровая спортивная злость намного лучше бессильной, а элемент конкуренции и дух соревнования – прекрасное средство от уныния, апатии и трагических настроений.
Ощутив поток внимания крылатой твари, альтерец зарябил раздражением и ещё глубже ушёл в свою работу. Растворился в потоках энергий, не излучая ни единой мысли, которую можно прочесть. Владеет техниками прозрачности, и довольно неплохо. Летта ещё понаблюдала и увела фокусы восприятия в другие области, чтоб не мешать. Пусть спокойно работает. Да и ей не стоит демонстрировать повышенное внимание к отдельным местным персонам. Коллективное многомерное сознание уже обращает свои фокусы на одно из собственных ядер – её разум. Хорошо, рядом проекция сознания Альтерры, и все ключевые потоки внимания направлены на неё.
Время для Летты то замирало, то плавилось и растягивалось смолой, то рассыпалось на фрагменты и снова сжималось в точку. Она уже устала настолько, что не ощущала усталости. Осознаётся, в состоянии проводить потоки, и ладно. Главное, они справляются... справились... Над Альтеррой снова зазвенели дожди и вспыхнули радуги, а безжизненные ледяные пустыни начали таять, местами сменяясь зелёным ковром и робкими стрелками первоцветов. А значит, настало время уходить. Почему-то сама мысль об этом вызывала раздражение, протест и ощущение неправильности. Тем более, младший брат покидать Альтерру и возвращаться в гиперкуб абсолютно не спешил. Мелкий женатый мохнокрыл заслужил «двойное гражданство» в обоих мирах. А она – разве нет?
С бизнесом прекрасно справлялись наёмные управленцы, сама Леттариона не имела особой склонности и желания лично им заниматься. Достаточно было создать чёткую структуру и изредка её контролировать, как делали отец и мать. К спецслужбам и целительскому корпусу она жёстко не привязана, как штатные сотрудники. Её дело сейчас – в основном, учиться, набираться знаний, раскачивать потенциал и нарабатывать опыт. Это она сможет делать и здесь, даже ещё эффективнее, чем в своём мире, совмещая полезное с приятным. Особо срочных дел, требующих немедленного возвращения в Альвирон, у архонты не было. А если бы и возникли, хрономагия на что.
– Я бы тоже хотела остаться ненадолго, – приняла решение Летта.
Вернуться в гиперкуб она всегда успеет. А сюда – нет. Ни нахмуренные брови отца, ни суровый взгляд матери её ничуть не смутили. Смутить Летту было не проще, чем Химеру. То есть, практически невозможно.
«Обещаю быть паинькой», – мысленно добавила молодая архонта.
– Хаос с тобой, оставайся, раз Альтерра не возражает. Отдохни, развейся, можешь даже напиться или присвоить кого, – иерарх махнула рукой. – Только без межмировых инцидентов, матом тебя прошу. Набедокуришь здесь – пеняй на себя. Не дай боги, пожалуется Альтерра – точно выпорю и уши надеру.
– Слово мага, ничего опасного и противозаконного, – клятвенно заверила Летта под смешки братьев. Ей не хотелось добавлять матери седины, тревог и переживаний. А ничего опасного или криминального она и не планировала. Так, просто выполнить обещание, данное одному снеговичку.
***
... Альтерра. Владения Веймара
Веймар спустился к месторождению. Кого бы он ни изображал из себя: пресыщенного аристократа, подонка, способного соблазнять интересующих его женщин и добиваться целей любыми способами, или примерного члена Совета глав одаренных родов –только перед разумными кристаллами он не цеплял на себя никакие маски. Зачем? Сердцу Альтерры плевать на внешнюю мишуру, оно любило своих детей любыми. В ответ дети, если они не растеряли здравый смысл до последней капли, наедине с проявлением кристаллической формы жизни всегда могли быть собой. Без притворства и с открытым сердцем. Зная наверняка, что все мысли и чувства, высказанные кристаллам, только у этих кристаллов и останутся. Идеальные собеседники, с которыми можно поделиться любым секретом, будучи уверенным, что этот секрет никогда не станет известен третьей стороне.
Он устал. Был вымотан физически, магически и эмоционально. Но никто и не обещал, что восстановление живой планеты пройдет легко и безболезненно. Что случилось с разумом Альтерры, что она доверилась иномирным тварям? Никто, кроме неё, не скажет. Главное, что в итоге всё получилось. Месторождения восстановлены. Связаны в сеть. И автономны. Необходимости в хранителях не осталось. Эта функция из основополагающей стала номинальной, теперь кристаллы обойдутся и без хранителей. А вот альтерцы без кристаллов – нет.
Веймар понимал, что сейчас все главы одаренных родов переваривали ощущение собственной ненужности и беззащитности. Странное ощущение. С одной стороны, многие мечтали освободиться от роли хранителей и начать путешествовать, искать приключения и открывать для себя что-то новое. С другой стороны, все они знали, зачем существуют, и чего ждать от завтрашнего дня. Когда живешь не первую сотню лет, это становится особенно важным и ценным.
Теперь все месторождения независимы. Им больше не нужны хранители. Но хранителям месторождения по-прежнему нужны, как воздух.
«Мы привыкли считать себя почти всемогущими, – мысленно усмехнулся Веймар, – привыкли, что без нас у Альтерры нет будущего. Странно осознавать, что теперь этого будущего нет у нас самих». Он понимал, что несколько сгущает краски. Что Альтерра от своих детей никогда не отказывалась и не откажется, не отвернётся. Да и обязанности, как и полномочия, у него никто не отнимал. В конце концов, теперь можно в любой момент отправиться в Альянс или любую другую планетарную систему. Потратить жизнь на путешествия и развлечения. После долгих лет гнетущей изоляции и глухого одиночества, ощутить себя в гуще событий. Но Веймар не хотел ничего из этого. Смысл? Нет, конечно, какое-то количество времени можно убить на пустые развлечения. Но что это даст? Поможет заполнить пустоту, которая поселилась в его душе больше сотни лет назад? Вряд ли. Добавит смысла нынешнему существованию? Тоже сомнительно.
В него с раннего детства вбивали простую истину: предназначение любого одаренного альтерца – продолжить род. Передать силу и знание детям. Не спустить в Бездну все, накопленное поколениями до него. Только дети в семьях одаренных рождались далеко не так часто, как хотелось бы самим одаренным. Для рождения детей требовалось пройти слияние в той или иной степени. А это было возможно, только если оба будущих родителя обладали разнополярными силами. Хотя, в некоторых древних свитках можно было найти информацию, что раньше альтерцам не требовались разнополярные союзы, чтобы зачать одаренных детей. Все могло быть. А как именно? За давностью лет до истины не докопаешься. Если только саму Альтерру спросить… Ага, делать ей больше нечего, как отвечать каждому на разные глупые вопросы. Оставалось только принять факты. Так исторически сложилось: пары всегда создавались только между одаренными.
Да, они могли развлекаться с неодаренными. На такие развлечения и непродолжительные, легкие интрижки все смотрели сквозь пальцы. Но Веймар умудрился полюбить неодаренную. Признать её всей сущностью. Отдать сердце в ласковые руки обычной девушки, прекрасно понимая, что это путь в никуда для них обоих. Не иначе, как вселенная посмеялась над альтерцем. Он сам не понимал, преступник он или псих? Запретные чувства, где-то на грани между преступлением и диагнозом. Ильмирана стала для него всем. Если бы кто-то из семьи узнал о серьезности его намерений, от девушки быстро избавились бы. А его самого подвергли насильственной ментальной коррекции. Веймару просто повезло, что ментальный уровень позволял ему надёжно закрываться и защищать любимую. Маска стала вторым лицом, а умение лицемерить и притворяться – залогом выживания и безопасности Ильми. Он научился этому в совершенстве.
Веймару повезло дважды: тогда всем было не до него. Произошла глобальная катастрофа. Планета стремительно остывала и обрастала опасными аномалиями, население спешно эвакуировали, привычная жизнь рушилась, как карточный домик. А он жадно хватался за последние счастливые мгновения рядом с любимой. Пока ещё мог быть рядом. Слабая, хрупкая девушка без дара на умирающей Альтерре была бы обречена. Он послал бы всё в Бездну, отказался от Силы, статуса, почти бесконечной жизни и улетел куда угодно, только бы вместе. Но Хранитель был прикован к месторождению и не мог его покинуть. Не мог даже умереть. А любимая – могла. И зная это, не согласилась улетать даже с последним эвакуационным кораблем.
Веймару пришлось усыпить её и против воли отправить прочь с Альтерры, в одну из колоний, на одном из последних улетающих кораблей. Он долго смотрел вслед кораблю, в холодное опустевшее небо. Такая же пустота и холод стыли внутри, оставляя чёрную дыру вместо сердца.
Размышления о постороннем не мешали Веймару привычно работать с кристаллами. Теперь это получалось гораздо легче. После вмешательства чужаков не приходилось пропускать через себя растрепанные, местами порванные нити силы. Все они были полноценными. Сильными. Яркими. Сегодня месторождение впервые напомнило Веймару свой первозданный вид. Полноценная кристаллическая структура, глядя на которую уже не хотелось, то ли истерически рассмеяться, то ли заплакать.
Его отношения с собственной стихией складывались трудно. В детстве и юности многие говорили слишком эмоциональному, да ещё и выбравшему путь творчества, потомку Ледяного рода, что лучше бы ему родиться Огненным. Огонь любит таких, как Веймар. Неистовых в своих порывах, выходящих далеко за рамки дозволенного обычаями живой планеты. Его всегда тянуло к Огню. Эта тяга и сыграла с ним злую шутку, причём уже не раз.
Воспоминания метались, как снежные хлопья в метель. В месторождении можно их не сдерживать, не закрывать, не бояться выглядеть глупым, слабым или ранимым. Пусть себе кружат. Память снова забросила его в то время, когда он ещё умел мечтать, во что-то верил и на что-то надеялся. Когда родители заключили помолвку с дочерью одного из сильнейших Огненных родов, Веймар был счастлив. Наконец-то он сможет связать жизнь с той, кто увидит и примет его внутренний огонь, скованный Льдом. У него появится пара и семья. Свой близкий круг, в котором непременно будет взаимопонимание и счастье. Но чувство юмора у вселенной явно извращенное.
Невеста Веймара не проявляла к навязанному семьей жениху ни капли эмоций, зато постоянно пилила и поучала. Вот у неё чувства юмора не было совсем. Он был бы рад даже извращённому, но нет. До тошноты правильная, жеманная, она больше напоминала красивую куклу-принцессу. Ледяной Принц и Огненная Принцесса. Это правильно. Даже идеально. Только от этой идеальности зубы сводило. Всё общение сводилось к светским беседам, напоминаниям о приличиях, манерах и правилах поведения. Для Каринтии существовало только две точки зрения: её и неправильная. Воспитанная в жёстких рамках и условностях, она навязывала эти же рамки и условности будущему мужу, пытаясь переделать его сущность под себя. Сделать из навязанного мужа идеального. Разумеется, в своём понимании. Но самое страшное было в другом – она не понимала и не принимала его безудержную тягу творить. Будущему главе рода «не приличествуют такие увлечения». «Как можно настолько уйти в себя, чтобы появиться перед будущими родственниками в рубашке, заляпанной красками?». «Как можно посреди торжественного ужина едва ли не бегом скрыться в мастерской и не появляться до ухода гостей?». А главное – вечное «что скажут и подумают другие?». Жизнь в тюрьме казалась Веймару свободнее. Там хотя бы не посягали на внутреннюю свободу.
Веймар пытался объяснить, что вдохновение слишком капризно, чтобы ждать определенного часа. Что идеи часто приходят внезапно и так же спешно покидают разум, если не уделить им должное внимание и время. Что безумию творчества даже сверхорганизованная сила Льда не может помешать. Каринтия не хотела слушать. Вот уж кому стоило родиться одаренной силой Льда. Такому непробиваемому самообладанию, непрошибаемости ледокола и крайней консервативности даже Сайнор, наверное, позавидовал бы. Тогда Вселенная так жестоко посмеялась над ожиданиями и мечтами Веймара в первый раз. Но не в последний.
Через два стандартных месяца Веймар встретил Ильмирану. В его жизнь бурным потоком горной реки хлынули и огонь, и страсть, и жажда жизни. Как никогда. И вопреки всему. Но даже Сильнейшие на Альтерре не смогли предотвратить мировую катастрофу. Одно из Огненных месторождений серьёзно пострадало от диверсии, сердце планеты получило тяжёлую рану, нарушившую планетарный баланс сил. Живая планета стремительно становилась непригодной для жизни. Неодарённые и слабые попадали под удар первыми.
Веймару пришлось отказаться от своей путеводной звезды.
