Андрей злился на себя, на безучастную девушку, на её несколько громоздкие лабутены, даже желал высоким узким каблукам застрять в гребёнке ступени эскалатора.
«Как им удаётся этот фокус устойчивости? Врождённое чувство? Необходимый навык? Вот бы сейчас... Тогда подхвачу, спасу... Ну и так далее по обстановке. Бляха муха, шнурок-то у меня развязался!»
В две минуты первого последняя электричка уже стояла около платформы с раскрытыми дверями. До отправления оставались считанные секунды, и Андрею очень хотелось обогнать неторопливо шагающую в стильной обуви девушку. Но мужская гордость вещь тоже нешуточная и требовала в данной ситуации плестись следом за наплевавшей на расписание блондинкой. Она вошла в последний вагон, двери сразу же захлопнулись, чиркнув по... спине Андрея и прищемив так и не завязанный шнурок кроссовка.
Андрей сел на места для инвалидов, с краю, а его симпатия разместилась напротив, несколько правее, одна на трёхместном диванчике. Из клатча появился розовый смартфон, пучок белых проводов размотался в наушники: приопустив действительно красивые ресницы, девушка слушала музыку, целиком отдавшись этому занятию. Не осознанно, а может и специально, она позволяла бессовестно разглядывать себя пареньку, упустившему всё же тот момент, когда она быстро бросила на него оценивающий взгляд. На хорошеньком личике не отразилось ровным счётом ничего, а что там, в голове или сердце... Про то парням до поры знать не положено.
«Наступает вторая часть известного кинобалета: сейчас подсяду, разовью музыкальную тему» ? Андрей хорохорился и искал аргументы к сближению, радуясь, что девушка не вышла на первой остановке.
Неожиданно громко и резко зазвучала выразительная грузинская речь.
? Нахе Важа ра ламази квавилиа.
Двое носителей языка, как стало понятно Андрею, Каха и Важа шумно вошли в вагон. Врождённое чувство прекрасного сразу привело их на диванчик к девушке-блондинке, предлагая ей присоединиться к непринуждённой беседе. Джигиты были трезвы и вели себя вполне прилично, не хамили, не говорили скабрёзностей, но явно желали чувственного продолжения приятной встречи. Девушка неопределённо молчала, музыка её интересовала пока больше.
Вскоре, то ли ей надоели необоснованные притязания кавалеров, то ли действительно приближалась её станция, но блондинка отчётливо произнесла: «Нет» ? и мгновенно оказалась у дверей возле Андрея. Джигиты позабыли о галантности, устремились за ней, встали плотно, нависая над невысокой девушкой.
На перегоне вагон качало. Девушку на высоких каблуках тоже качало и кидало от одного кавказца к другому. Их говор приобрёл сальные интонации.
А что же Андрей? До появления означенных лиц он уже считал девушку чуть ли не своей подругой, потом жестоко ревновал её к прилипчивым ухажёрам. Теперь же у него в душе разыгрался настоящий шторм. Он то привставал с решительным выражением на лице, то вжимался в сидение, исподлобья вчитываясь в висящую напротив рекламу препарата от мужской импотенции.
«Что, герой-любовник, в коленках ослаб? Теоретик высоких отношений, иди раскрой свой нерастраченный практический потенциал, докажи превосходство духа над физикой, отличись и зачтётся... Не торопишься. Правильно: кто она тебе и кто ты ей. Ни взгляда, ни жеста в твою сторону. Да и с этими она вроде как не против. Или против? Значит, не мужик я, а страус, и трусливо дожидаюсь станции, когда они все выйдут, унося моё предательство и позор... Чёрт, кто бы помог, тогда уж я конечно... Дед вон газету читает, башкой не крутит ? нет, не боец. Самому придётся... Миру ? мир... Let it be … Аминь!»
Неся этот бред, Андрей нащупал в кармане джинсов монету.
«Случай слеп, значит, его выбор будет беспристрастным и в окончательном итоге ? верным».
Андрей достал монету, та выскользнула из рук, покатилась по полу, описывая дугу. Вагон на стрелке ощутимо тряхнуло, от чего монета повалилась на бок.
? Вам не кажется, господа, что девушке неприятно...
В то же мгновение у коллектива горцев проявилась вторая национальная черта, особо рельефная именно в коллективе: Андрея пинали до самой станции и во время всей остановки. Куда потом подевались эти Важа с Кахой парень не видел, но зато лежа на полу, смог различить заплывшим глазом и монетку, и как девушка неспешно, не оборачиваясь, шла по платформе, сверкая алыми подошвами своих лабутенов.
2
Утром тело Андрея разваливалось на куски, и непонятно было, на каких таких ниточках эти куски ещё составляли подобие целого. Гематома на гематоме, но обошлось без переломов. Солнцезащитные очки весьма кстати закрывали синяк под глазом, но были неуместны в сегодняшнюю погоду: осадки в виде ливня обещали не прекращаться в течение всего дня.
Кое-как Андрей отсидел в институте первую пару, затем плюнул на вынужденный пробел в образовании виртуальной слюной и уехал домой отлёживаться перед каторгой в сетевом общепите.
Неудачно начавшийся день продолжал приносить неприятности, мелкие и назойливые как комары. Во-первых, отлежаться не удалось: после получаса болезненного переворачивания с боку на бок Андрея стали одолевать звонки в квартиру. Первопроходцем оказался промокший до нитки низкорослый бородач с конкретным коммерческим предложением купить у него мешок отечественной картошки. Андрей послал его... ознакомиться с календарём садовода, где чёрным по белому указаны реальные сроки созревания корнеплода в условиях местного климата. Только Андрей снова прилёг, как на пороге нарисовался сосед с целью присовокупить к не отданной им сумме ещё хотя бы половину. «На пропой!» ? честно признался он.
Во-вторых, замолчавший звонок в квартиру сменил лучший друг всего народонаселения ? смартфон. И как друг бывает просто невыносим, так и он сейчас достаёт. Не хотите ли поучаствовать в социологическом опросе? Нет!.. Ваш родственник попал в полицию! Можем помочь. Козлы, придумайте что-то новое!.. Ашот Варданович, где вы? На зимней рыбалке, блин!
Два раза позвонила невыразительная, и скорее всего, поэтому отзывчивая сокурсница Таня: сначала поинтересовалась самочувствием Андрея и попросила не беспокоится из-за пропуска занятий ? она-де пишет лекции под копирку; потом, ближе к вечеру, опять спросила о здоровье и робко предложила воспользоваться лишним билетом в кино ? подруга-де отказалась. Подруга, говоришь... Андрей был не прочь посмотреть этот фильм, но как-то... Таня... А потом ещё пришлось бы сломя голову бежать на вечернюю смену, пропускать которую главному по грязной посуде не стоило: выполнение чужих обязанностей дружный коллектив не приветствовал.
Нет, в отличие от студенческого приработка, в кино он не пошёл.
Безжалостное время тянулось мучительно и бесполезно до самого последнего посетителя ? любителя блинов и просроченных салатов.
Однако начальство проявило чуткость и отпустило покалеченного сотрудника за пятнадцать минут до окончания смены. Андрей хотел отвесить начальству поясной поклон, но физически не смог, ограничился лишь двумя-тремя словами благодарности вслух и развёрнутым предложением по режиму работы заведения про себя.
...События прошедшего дня Андрей вспоминал, мерно покачиваясь в последнем вагоне последнего поезда ровно под рекламой препарата от мужской импотенции. Был ли это вчерашний плакат, вчерашний вагон молодого человека ничуть не интересовало. Какая разница? Ничего подчистить нельзя, поздно. Надо бы научиться сразу набело жить, предвидя последствия самостоятельных решений. Без подбрасывания монеты. Видать, чревато это...
Андрей не сразу понял, что вся противоположная сторона вагона начала растворяться в воздухе, как если бы кто-то в невероятном графическом редакторе двигал регулятор прозрачности к нулю. Сквозь бабусю напротив, сквозь сидения, окна, двери замелькали проносящиеся кабели, таблички, фонари, боковые туннели... Вот уже вся половина вагона исчезла, растаяла, то есть совсем, как и не было её. Вагон словно разрезали вдоль, ровно посередине. Андрей сорвал тёмные очки и ошарашено смотрел, как в каком-то метре от его ног зияла пустота, и там, внизу, дрожала и звенела одинокая рельса.
Никого из редких пассажиров оставшейся части вагона такая метаморфоза ничуть не смущала: толстый дядька мирно спал, а стоящая передняя половина высокого мужчины держалась обеими руками за верхний поручень и весело болтала с сидящей женщиной. Только Андрею открылась истинная картина происходящего, но и он даже не догадывался, что ждёт его дальше.
Ползунок прозрачности устремился к ста процентам, и всё повторилось в обратном порядке: стали проявляться стены вагона, окна, сиденья и ...люди. В след за газетой материализовался старик. Напротив Андрея, у дверей, двое детей гор широко улыбались застрявшей между ними девушке. А прямо на Андрея смотрел ...Андрей.
Пока всё было зыбко, контурно, но, подчиняясь неведомой силе, своенравное время окончательно синхронизировалось: вчерашнее слилось с сегодняшним, образовав устойчивое сейчас.
«Как много нам открытий чудных... Есть ещё много, друг Горацио... Чудны дела твои, Гос... Вот влип-то, или… повезло?»
Андрей лихорадочно соображал: «Сейчас этот козёл напротив, то бишь я, полезет в карман за грёбанной монетой, потом начнётся бессмысленное избиение младенца, всё закончится поиском солнцезащитных очков и красноватой мочой поутру. Вопрос от Чернышевского: что делать?»
В этот момент монета уже заканчивала свой полукруг. Андрей отчаянно, кривясь от боли, бросился на колени, намереваясь с размаху прихлопнуть эту сволочь.
Чик-чик. Всё враз изменилось. Поезд стоял на станции с открытыми дверями. Андрей осознал, что застыл в нелепой позе перед бабулькой, сидящей по правилам на местах для инвалидов. Услышал сакраментальное: «Надрался, паразит. В мою молодость...» и огляделся не вставая. Толстячок продолжал спать, лучшая половинка высокого мужчины аккуратно вернулась на место, женщина смеялась.
Андрей поднялся на ноги. Он приложился разгорячённым лбом к холодной металлической стойке. Голова не болела, и ничего нигде не хрустело, не простреливало и не напомнило о себе никак. Ну, совсем никак. И лицо стало лицом приличного молодого человека, хотя бабульку и с таким лицом на кривой козе не объедешь.
Обновилось не только лицо, но и память о прошедшем дне.
На фоне тягомотины трёх пар институтских лекций светлой полоской вспомнилась похорошевшая сокурсница Таня. Причёску она сменила, что ли? Или дело не в ней? И почему Андрей неожиданно для себя самого обрадовался её предложению сходить в киношку, легко поверив в занятую подругу? Это совсем неважно, ответы найдутся. Нашлись ведь их руки, когда они одновременно окунулись в бадью с попкорном.
Далее. Общепит как общепит, вообще жесть, но мысли Андрея бродили где-то в лугах с цветами, и время пролетело незаметно.
А-а, блондинка! Нет же, это было вчера. Ещё та штучка. Идёт себе в одиночном плавании, не оглядываясь по сторонам, будто самое главное у неё только спереди. Недоступная никому, Неосуществимая мечта, как мечта всех Робинзонов о Пятнице-девушки. Также вспомнилось спонтанное трогательное трио вокалистов. Каха, Важа и я с горчинкой разочарования и долей облегчения пропели ей вслед: «Как много девушек хороших...»
Андрей ощутил раскачивание вагона: последний поезд нового дня набирал скорость.
«Знаешь, девочка, иногда просто необходимо обернуться, чтобы увидеть рядом живущих людей, понять, что мы значим друг для друга, поверить в эту значимость. Поверить, наконец, самому себе, и не бояться совершить поступок на поверхностный сторонний взгляд сомнительного достоинства. На деле он может оказаться единственно верным решением: не порочащим одних и крайне необходимым для других. Его потом назовут дальновидным. Поступок же изначально благородный... м-да... совершать надо всегда, и готовиться расхлёбывать последствия.
Главное, что хочу сказать тебе ? классная ты девчонка, но не забывай иногда оборачиваться, чтобы кто-то поверил и в тебя.
Это я понял ещё ТОГДА, когда лежал на полу вагона, сплёвывал кровь и смотрел на мелькающие красные подошвы твоих модных лабутенов».
Не в лифте дело
Однажды в свой законный выходной, а дело было в субботу, я решаю прогуляться по городу. Давненько этого не делал, с тех пор, как приобрёл дачный участок и всё свободное, и не только, время отдаю его благоустройству. Город мелькает у меня в ветровом стекле автомобиля по дороге туда, совсем бывает незаметен по дороге оттуда, а на работу ? так я вообще на метро езжу. Короче, как изменился город со времён моих пеших прогулок я, к стыду и позору, и не знаю.
Я выхожу на лестничную площадку панельной девятиэтажки и первым делом вызываю лифт. И пока где-то наверху что-то перещёлкивается как в троллейбусе, а снизу с тем же характерным воем, набирая скорость, поднимается ко мне кабина, я энергично борюсь с заедающим замком в квартиру. Лифт оказался быстрее: пришёл, раздвинул в стороны половинки дверей ? я всё ещё лихорадочно орудую ключами ? ждёт. Сейчас они закроются, сейчас… Поехали! Я отчаянно бросаюсь к суживающемуся проёму с вытянутой ногой, и створки, наткнувшись на неё, прижав и поразмыслив, не оставить ли всё как есть, вновь открываются. Я же с облегчением предпринимаю вторую попытку запереть квартиру.
Тут появляются соседи по этажу, молодая семья ? родители и дочь лет пяти. Мы поздоровались и совместными усилиями отстояли своё право на лифт перед страждущими массами с нижних этажей.
Молчать в тесной кабинке было как-то неловко и я вежливо и безадресно интересуюсь:
? По делам?
Вышло не намного ловчее, чем просто молчание, но тактичные молодые люди одновременно ответили:
? Нет, мы в центр… Пройтись, проветриться хотим.
И, не давая мне больше высказываться, женщина спрашивает дочку:
? Знаешь, как наш город называется?
? Знаю, ? отвечает девочка и далее картаво:
? Питербулк!
В этот момент лифт резко останавливается, свет гаснет.
? Крутой замес! ? бурчит мужчина. Всем взрослым ясно вырисовывается безрадостная перспектива ожидания монтёра, но свет загорается, и лифт без происшествий спускается до первого этажа, где мы даже с радостью встречаем запахи подвала.
Семейство ушло вперёд, благополучно минуя трёх старушек на лавочке у подъезда. Я же задерживаюсь, чтобы завязать так не кстати развязавшийся шнурок.
«Питербулк. Ха! Смешно… ? думаю я, стоя в нелепой позе перед бабушками. ? Сейчас эти три корочки хлеба мне косточки помоют!» Однако я их не заинтересовал, а услышанный их разговор был весьма странен.
? Слойка, из сто сорок третьей, расфуфырилась, повидло наружу.
? А в пятнадцатую семь лавашей вселилось.
? Здоровья нет! Крошуся вся…
«О-ба-на, а то помилуй! Интересный танец! Питербулк ? город хлебный… Ну, что же, и я не прочь, вслед за соседями ? семейством Ржаных: папой Круглым, его Половинкой, и дочкой Четвертинкой, ? прогуляться до центра этого чудного города!»
Вот что отличает «совсем городского» от праздных туристов и деловых понаехавших? Может то, что он почти не путает итальянские фамилии архитекторов-застройщиков? Или почти отучился от привычки сидеть на корточках где ни попадя? Да, это важно. Но истинного горожанина греет надежда, что за каждым синим забором роют новую станцию метро. А уж как добраться до ближайшей действующей он просто обязан знать, и знает, и готов гордо, чуть высокомерно объяснить это любой по численности группе китайских хунвейбинов.
«Как им удаётся этот фокус устойчивости? Врождённое чувство? Необходимый навык? Вот бы сейчас... Тогда подхвачу, спасу... Ну и так далее по обстановке. Бляха муха, шнурок-то у меня развязался!»
В две минуты первого последняя электричка уже стояла около платформы с раскрытыми дверями. До отправления оставались считанные секунды, и Андрею очень хотелось обогнать неторопливо шагающую в стильной обуви девушку. Но мужская гордость вещь тоже нешуточная и требовала в данной ситуации плестись следом за наплевавшей на расписание блондинкой. Она вошла в последний вагон, двери сразу же захлопнулись, чиркнув по... спине Андрея и прищемив так и не завязанный шнурок кроссовка.
Андрей сел на места для инвалидов, с краю, а его симпатия разместилась напротив, несколько правее, одна на трёхместном диванчике. Из клатча появился розовый смартфон, пучок белых проводов размотался в наушники: приопустив действительно красивые ресницы, девушка слушала музыку, целиком отдавшись этому занятию. Не осознанно, а может и специально, она позволяла бессовестно разглядывать себя пареньку, упустившему всё же тот момент, когда она быстро бросила на него оценивающий взгляд. На хорошеньком личике не отразилось ровным счётом ничего, а что там, в голове или сердце... Про то парням до поры знать не положено.
«Наступает вторая часть известного кинобалета: сейчас подсяду, разовью музыкальную тему» ? Андрей хорохорился и искал аргументы к сближению, радуясь, что девушка не вышла на первой остановке.
Неожиданно громко и резко зазвучала выразительная грузинская речь.
? Нахе Важа ра ламази квавилиа.
Двое носителей языка, как стало понятно Андрею, Каха и Важа шумно вошли в вагон. Врождённое чувство прекрасного сразу привело их на диванчик к девушке-блондинке, предлагая ей присоединиться к непринуждённой беседе. Джигиты были трезвы и вели себя вполне прилично, не хамили, не говорили скабрёзностей, но явно желали чувственного продолжения приятной встречи. Девушка неопределённо молчала, музыка её интересовала пока больше.
Вскоре, то ли ей надоели необоснованные притязания кавалеров, то ли действительно приближалась её станция, но блондинка отчётливо произнесла: «Нет» ? и мгновенно оказалась у дверей возле Андрея. Джигиты позабыли о галантности, устремились за ней, встали плотно, нависая над невысокой девушкой.
На перегоне вагон качало. Девушку на высоких каблуках тоже качало и кидало от одного кавказца к другому. Их говор приобрёл сальные интонации.
А что же Андрей? До появления означенных лиц он уже считал девушку чуть ли не своей подругой, потом жестоко ревновал её к прилипчивым ухажёрам. Теперь же у него в душе разыгрался настоящий шторм. Он то привставал с решительным выражением на лице, то вжимался в сидение, исподлобья вчитываясь в висящую напротив рекламу препарата от мужской импотенции.
«Что, герой-любовник, в коленках ослаб? Теоретик высоких отношений, иди раскрой свой нерастраченный практический потенциал, докажи превосходство духа над физикой, отличись и зачтётся... Не торопишься. Правильно: кто она тебе и кто ты ей. Ни взгляда, ни жеста в твою сторону. Да и с этими она вроде как не против. Или против? Значит, не мужик я, а страус, и трусливо дожидаюсь станции, когда они все выйдут, унося моё предательство и позор... Чёрт, кто бы помог, тогда уж я конечно... Дед вон газету читает, башкой не крутит ? нет, не боец. Самому придётся... Миру ? мир... Let it be … Аминь!»
Неся этот бред, Андрей нащупал в кармане джинсов монету.
«Случай слеп, значит, его выбор будет беспристрастным и в окончательном итоге ? верным».
Андрей достал монету, та выскользнула из рук, покатилась по полу, описывая дугу. Вагон на стрелке ощутимо тряхнуло, от чего монета повалилась на бок.
? Вам не кажется, господа, что девушке неприятно...
В то же мгновение у коллектива горцев проявилась вторая национальная черта, особо рельефная именно в коллективе: Андрея пинали до самой станции и во время всей остановки. Куда потом подевались эти Важа с Кахой парень не видел, но зато лежа на полу, смог различить заплывшим глазом и монетку, и как девушка неспешно, не оборачиваясь, шла по платформе, сверкая алыми подошвами своих лабутенов.
2
Утром тело Андрея разваливалось на куски, и непонятно было, на каких таких ниточках эти куски ещё составляли подобие целого. Гематома на гематоме, но обошлось без переломов. Солнцезащитные очки весьма кстати закрывали синяк под глазом, но были неуместны в сегодняшнюю погоду: осадки в виде ливня обещали не прекращаться в течение всего дня.
Кое-как Андрей отсидел в институте первую пару, затем плюнул на вынужденный пробел в образовании виртуальной слюной и уехал домой отлёживаться перед каторгой в сетевом общепите.
Неудачно начавшийся день продолжал приносить неприятности, мелкие и назойливые как комары. Во-первых, отлежаться не удалось: после получаса болезненного переворачивания с боку на бок Андрея стали одолевать звонки в квартиру. Первопроходцем оказался промокший до нитки низкорослый бородач с конкретным коммерческим предложением купить у него мешок отечественной картошки. Андрей послал его... ознакомиться с календарём садовода, где чёрным по белому указаны реальные сроки созревания корнеплода в условиях местного климата. Только Андрей снова прилёг, как на пороге нарисовался сосед с целью присовокупить к не отданной им сумме ещё хотя бы половину. «На пропой!» ? честно признался он.
Во-вторых, замолчавший звонок в квартиру сменил лучший друг всего народонаселения ? смартфон. И как друг бывает просто невыносим, так и он сейчас достаёт. Не хотите ли поучаствовать в социологическом опросе? Нет!.. Ваш родственник попал в полицию! Можем помочь. Козлы, придумайте что-то новое!.. Ашот Варданович, где вы? На зимней рыбалке, блин!
Два раза позвонила невыразительная, и скорее всего, поэтому отзывчивая сокурсница Таня: сначала поинтересовалась самочувствием Андрея и попросила не беспокоится из-за пропуска занятий ? она-де пишет лекции под копирку; потом, ближе к вечеру, опять спросила о здоровье и робко предложила воспользоваться лишним билетом в кино ? подруга-де отказалась. Подруга, говоришь... Андрей был не прочь посмотреть этот фильм, но как-то... Таня... А потом ещё пришлось бы сломя голову бежать на вечернюю смену, пропускать которую главному по грязной посуде не стоило: выполнение чужих обязанностей дружный коллектив не приветствовал.
Нет, в отличие от студенческого приработка, в кино он не пошёл.
Безжалостное время тянулось мучительно и бесполезно до самого последнего посетителя ? любителя блинов и просроченных салатов.
Однако начальство проявило чуткость и отпустило покалеченного сотрудника за пятнадцать минут до окончания смены. Андрей хотел отвесить начальству поясной поклон, но физически не смог, ограничился лишь двумя-тремя словами благодарности вслух и развёрнутым предложением по режиму работы заведения про себя.
...События прошедшего дня Андрей вспоминал, мерно покачиваясь в последнем вагоне последнего поезда ровно под рекламой препарата от мужской импотенции. Был ли это вчерашний плакат, вчерашний вагон молодого человека ничуть не интересовало. Какая разница? Ничего подчистить нельзя, поздно. Надо бы научиться сразу набело жить, предвидя последствия самостоятельных решений. Без подбрасывания монеты. Видать, чревато это...
Андрей не сразу понял, что вся противоположная сторона вагона начала растворяться в воздухе, как если бы кто-то в невероятном графическом редакторе двигал регулятор прозрачности к нулю. Сквозь бабусю напротив, сквозь сидения, окна, двери замелькали проносящиеся кабели, таблички, фонари, боковые туннели... Вот уже вся половина вагона исчезла, растаяла, то есть совсем, как и не было её. Вагон словно разрезали вдоль, ровно посередине. Андрей сорвал тёмные очки и ошарашено смотрел, как в каком-то метре от его ног зияла пустота, и там, внизу, дрожала и звенела одинокая рельса.
Никого из редких пассажиров оставшейся части вагона такая метаморфоза ничуть не смущала: толстый дядька мирно спал, а стоящая передняя половина высокого мужчины держалась обеими руками за верхний поручень и весело болтала с сидящей женщиной. Только Андрею открылась истинная картина происходящего, но и он даже не догадывался, что ждёт его дальше.
Ползунок прозрачности устремился к ста процентам, и всё повторилось в обратном порядке: стали проявляться стены вагона, окна, сиденья и ...люди. В след за газетой материализовался старик. Напротив Андрея, у дверей, двое детей гор широко улыбались застрявшей между ними девушке. А прямо на Андрея смотрел ...Андрей.
Пока всё было зыбко, контурно, но, подчиняясь неведомой силе, своенравное время окончательно синхронизировалось: вчерашнее слилось с сегодняшним, образовав устойчивое сейчас.
«Как много нам открытий чудных... Есть ещё много, друг Горацио... Чудны дела твои, Гос... Вот влип-то, или… повезло?»
Андрей лихорадочно соображал: «Сейчас этот козёл напротив, то бишь я, полезет в карман за грёбанной монетой, потом начнётся бессмысленное избиение младенца, всё закончится поиском солнцезащитных очков и красноватой мочой поутру. Вопрос от Чернышевского: что делать?»
В этот момент монета уже заканчивала свой полукруг. Андрей отчаянно, кривясь от боли, бросился на колени, намереваясь с размаху прихлопнуть эту сволочь.
Чик-чик. Всё враз изменилось. Поезд стоял на станции с открытыми дверями. Андрей осознал, что застыл в нелепой позе перед бабулькой, сидящей по правилам на местах для инвалидов. Услышал сакраментальное: «Надрался, паразит. В мою молодость...» и огляделся не вставая. Толстячок продолжал спать, лучшая половинка высокого мужчины аккуратно вернулась на место, женщина смеялась.
Андрей поднялся на ноги. Он приложился разгорячённым лбом к холодной металлической стойке. Голова не болела, и ничего нигде не хрустело, не простреливало и не напомнило о себе никак. Ну, совсем никак. И лицо стало лицом приличного молодого человека, хотя бабульку и с таким лицом на кривой козе не объедешь.
Обновилось не только лицо, но и память о прошедшем дне.
На фоне тягомотины трёх пар институтских лекций светлой полоской вспомнилась похорошевшая сокурсница Таня. Причёску она сменила, что ли? Или дело не в ней? И почему Андрей неожиданно для себя самого обрадовался её предложению сходить в киношку, легко поверив в занятую подругу? Это совсем неважно, ответы найдутся. Нашлись ведь их руки, когда они одновременно окунулись в бадью с попкорном.
Далее. Общепит как общепит, вообще жесть, но мысли Андрея бродили где-то в лугах с цветами, и время пролетело незаметно.
А-а, блондинка! Нет же, это было вчера. Ещё та штучка. Идёт себе в одиночном плавании, не оглядываясь по сторонам, будто самое главное у неё только спереди. Недоступная никому, Неосуществимая мечта, как мечта всех Робинзонов о Пятнице-девушки. Также вспомнилось спонтанное трогательное трио вокалистов. Каха, Важа и я с горчинкой разочарования и долей облегчения пропели ей вслед: «Как много девушек хороших...»
Андрей ощутил раскачивание вагона: последний поезд нового дня набирал скорость.
«Знаешь, девочка, иногда просто необходимо обернуться, чтобы увидеть рядом живущих людей, понять, что мы значим друг для друга, поверить в эту значимость. Поверить, наконец, самому себе, и не бояться совершить поступок на поверхностный сторонний взгляд сомнительного достоинства. На деле он может оказаться единственно верным решением: не порочащим одних и крайне необходимым для других. Его потом назовут дальновидным. Поступок же изначально благородный... м-да... совершать надо всегда, и готовиться расхлёбывать последствия.
Главное, что хочу сказать тебе ? классная ты девчонка, но не забывай иногда оборачиваться, чтобы кто-то поверил и в тебя.
Это я понял ещё ТОГДА, когда лежал на полу вагона, сплёвывал кровь и смотрел на мелькающие красные подошвы твоих модных лабутенов».
Не в лифте дело
Однажды в свой законный выходной, а дело было в субботу, я решаю прогуляться по городу. Давненько этого не делал, с тех пор, как приобрёл дачный участок и всё свободное, и не только, время отдаю его благоустройству. Город мелькает у меня в ветровом стекле автомобиля по дороге туда, совсем бывает незаметен по дороге оттуда, а на работу ? так я вообще на метро езжу. Короче, как изменился город со времён моих пеших прогулок я, к стыду и позору, и не знаю.
Я выхожу на лестничную площадку панельной девятиэтажки и первым делом вызываю лифт. И пока где-то наверху что-то перещёлкивается как в троллейбусе, а снизу с тем же характерным воем, набирая скорость, поднимается ко мне кабина, я энергично борюсь с заедающим замком в квартиру. Лифт оказался быстрее: пришёл, раздвинул в стороны половинки дверей ? я всё ещё лихорадочно орудую ключами ? ждёт. Сейчас они закроются, сейчас… Поехали! Я отчаянно бросаюсь к суживающемуся проёму с вытянутой ногой, и створки, наткнувшись на неё, прижав и поразмыслив, не оставить ли всё как есть, вновь открываются. Я же с облегчением предпринимаю вторую попытку запереть квартиру.
Тут появляются соседи по этажу, молодая семья ? родители и дочь лет пяти. Мы поздоровались и совместными усилиями отстояли своё право на лифт перед страждущими массами с нижних этажей.
Молчать в тесной кабинке было как-то неловко и я вежливо и безадресно интересуюсь:
? По делам?
Вышло не намного ловчее, чем просто молчание, но тактичные молодые люди одновременно ответили:
? Нет, мы в центр… Пройтись, проветриться хотим.
И, не давая мне больше высказываться, женщина спрашивает дочку:
? Знаешь, как наш город называется?
? Знаю, ? отвечает девочка и далее картаво:
? Питербулк!
В этот момент лифт резко останавливается, свет гаснет.
? Крутой замес! ? бурчит мужчина. Всем взрослым ясно вырисовывается безрадостная перспектива ожидания монтёра, но свет загорается, и лифт без происшествий спускается до первого этажа, где мы даже с радостью встречаем запахи подвала.
Семейство ушло вперёд, благополучно минуя трёх старушек на лавочке у подъезда. Я же задерживаюсь, чтобы завязать так не кстати развязавшийся шнурок.
«Питербулк. Ха! Смешно… ? думаю я, стоя в нелепой позе перед бабушками. ? Сейчас эти три корочки хлеба мне косточки помоют!» Однако я их не заинтересовал, а услышанный их разговор был весьма странен.
? Слойка, из сто сорок третьей, расфуфырилась, повидло наружу.
? А в пятнадцатую семь лавашей вселилось.
? Здоровья нет! Крошуся вся…
«О-ба-на, а то помилуй! Интересный танец! Питербулк ? город хлебный… Ну, что же, и я не прочь, вслед за соседями ? семейством Ржаных: папой Круглым, его Половинкой, и дочкой Четвертинкой, ? прогуляться до центра этого чудного города!»
Вот что отличает «совсем городского» от праздных туристов и деловых понаехавших? Может то, что он почти не путает итальянские фамилии архитекторов-застройщиков? Или почти отучился от привычки сидеть на корточках где ни попадя? Да, это важно. Но истинного горожанина греет надежда, что за каждым синим забором роют новую станцию метро. А уж как добраться до ближайшей действующей он просто обязан знать, и знает, и готов гордо, чуть высокомерно объяснить это любой по численности группе китайских хунвейбинов.
