- Вспомните его близость к театру… Нет, я не уверен, но мало ли что.
- Тогда я просто обязан во всем разобраться. В конце концов, мне уже пообещали награду на случай геройской гибели! – он приосанился, хмыкнул: - Да, геройской, а не идиотской, но сам понимаешь – эти понятия порой очень схожи…
Шел с некоторым сомнением – все-таки не покидала неуверенность в рассудке гостя, но Энори будто немного пришел в себя, и пугающие тени сошли с лица. Накидка, в которую кутался все это время, лежала в изголовье кровати. А пряди от висков были подобраны назад и аккуратно сколоты на затылке – это поразило риэстийца. Что ж, если это сигнал «я снова в себе и даже больше», то он понят и принят.
- Есть два человека – попробуй устроить им неприятности. Пусть они потеряют место или хотя бы впадут в немилость.
Энори поглядел на бумагу с легким оживленным интересом, мимолетным, словно полет звездной слезы по небу. Этих людей он не знает, понял Камарен.
Тот подтвердил догадку:
- Кто это?
- Это чиновники. В остальном разберись сам.
- Как быстро я должен решать ваши загадки?
- Как уж получится, а я посмотрю. Пусть будет хотя бы один пока, - сказал северянин, ногтем отчеркивая имена. – На твой выбор. Покажи, что ты можешь.
— Хорошо, — Энори больше не смотрел на лист, и Камарен забрал его. Имена не должны звучать вслух. Мелкая сошка, работник торгового управления и младший помощник архивного управляющего. Никому не нужны, ни к чему не причастны. Подставить их проще простого, важнее, что именно сделает Энори и когда.
Если сделает вообще.
Пальцы стынут, кажется, вот-вот и тряпка замерзнет. Вода была теплее, но остыла, пока Айсу тут возится. И в комнате холодно, поддувает из-под двери. Тут, в этом павильоне, зимой собираются просители, которых изволит принимать господин Кэраи. Ожидают здесь, по одному переходя в боковое крыло, где рассказывают о своих бедах. Там-то тепло… Тут ставят угли и тоже ничего, не как на дворе, но это если сидеть, одетым по зимнему, а не ползать с ведром и тряпкой в старой шерстяной юбке и такой же кофте. Да и жаровни с углями нет сейчас.
Айсу встряхнула головой и пожалела об этом – тяжелый узел волос начал крениться набок. Никак не удается ей эта прическа.
И зачем, скажите, тут настолько отдраивать пол? Через неделю все повторится!
Но эта работа еще ничего, не так долго возиться. Бывает и хуже. Каждый день, как по кругу, и все равно смотрят половина просто осуждающе, а половина еще и со страхом. «Ходящая ночью», вдруг еще что-нибудь выкинет…
Раньше она спала в комнате с четырьмя молодыми служанками, теперь рядом ночевала только суровая рослая женщина средних лет, порой храпевшая во сне. Но сон ее был чуток: стоило Айсу привстать, и та просыпалась.
И самой девушке снилось тяжелое, хоть и не страшное…
Водяные лилии белые, а между ними маячит такое же белое пятно-отражение, ее лицо, и цветы брезгливо отодвигаются. Руки дрожат, искусаны губы. Зачем ей оставили жизнь? Для унылой жизни без будущего? Айсу стояла на мостике, глядя на себя в пруд. Вот перегнуться – и всё, и можно больше не мучиться сожалениями… Тут неглубоко, как раз ее рост, но, если удариться головой, сразу утонешь.
Она просыпалась в слезах.
Больше не было ни любимого сада, где так хорошо было мечтать, стоя на мостике и смотря за играми мальков, ни золотистых деревянных полов в коридорах, ни шелковых занавесей, к которым порой можно было прикоснуться щекой.
Ей оставалась только черная работа на заднем дворе под неустанным присмотром, а ночью – охранница и закрытая дверь.
Жизнь-то ей оставили, а вот будущего лишили.
Подруги порой забегали перекинуться словом, но они все были прислугой в самом доме, тогда как она… И подумать, когда-то ей казалось постылым место такой служанки! Сейчас бы все за него отдала.
Чей-то взгляд щекочущее пробежал по спине. Айсу подняла голову – никого. Ну да, ее сегодняшний сторож снаружи, да и отвлекся наверняка. Куда убежит девчонка без денег, знакомых, теплой одежды? А сумеет, так пусть бежит, самой же хуже.
Не отпускало ощущение взгляда. Девушка наскоро домыла пол, зная, что может получить нагоняй, подхватила ведро и тряпку и вышла. Никого, разумеется. Черная птица на крыше почудилась, но это, верно, в глазах зарябило.
Она так уставала за день, что засыпала мгновенно. На сей раз веки смежаться не хотели. Темно было в комнатушке, но Айсу увидела, как отодвигается дверная створка. Маленькое рыжее пятно появилось на полу, словно кто-то придвинул лампу к дверному проему.
Девушка села, опираясь на выпрямленные руки за спиной. Это еще что такое? Кто-то пришел за ее соседкой? Айсу прислушалась: всегда чуткая женщина спала как убитая. Светлый теплый кружок манил, хоть тяжко было вылезать из-под одеяла и выходить в коридор. Но свет… до него надо было дотронуться.
Так страшно… и так заманчиво.
Оберег мешал, пытался ее задушить; сняла, вернулась и сунула его под подушку.
Шаг, еще шаг… она смотрела только на лампу, и вздрогнула, уткнувшись в чье-то плечо. Она уже знала, кого увидит.
Шли, показалось ей, долго, то темными коридорами, то слегка освещенными. Айсу не могла отвести взора от фонаря, а в мыслях было одно – она знала, что судьба рано или поздно найдет ее, и вот эта встреча.
Потом были чьи-то пустые покои, и ущербная луна в окне, соперница рыжего огонька. В голове прояснилось немного; тогда поняла, что сидит на полу, обнимая руками колени, а страшный спутник устроился рядом и что-то ей говорит.
Говорит, что не желает ей зла…
- Я тебе расскажу историю.
- Не хочу слушать тайны, за которые заплачу жизнью, - прошептала Айсу.
- Что ты. Просто хочу, чтобы ты доверяла…
Голос звучал непривычно ломко, а порой Энори запинался, будто вспоминая слова. Огонек лампы качался перед глазами, а страх уходил.
Девушка осознала, где они находятся. Это были комнаты старой госпожи, в которых сама Айсу не была ни разу, как-то лишь заглянула из коридора. После ее смерти тут оставили все, как есть, и говорили – если нынешний хозяин дома возьмет жену, покои полностью переделают под ее вкусы.
Сидела, осознавая услышанное.
- И ни один человек…
- Ни один, - подтвердил он. – Ты первая… и, надеюсь, последняя.
Понемногу начала понимать, что, кажется, произошло чудо. Что мечта, сжигавшая ее, нежданно обрела оболочку… и что создания ночи и впрямь ходят бок о бок с людьми.
Мечтая, она не о том просила, но… не большее ли ей предложили?
«Чем ты готова платить?»
Вот что он имел в виду! Воистину, надо от себя отказаться. Что же, поломойка-изгой Айсу – невелика ценность, чтоб держаться за нее.
Девушка поняла, что ей больше не мешает свет лампы. Да того и не было – погас огонек, теперь в комнате был лишь серо-голубой лунный свет, да ставшие из-за него совсем черными тени.
- Ты просила помочь тебе стать сильнее и обещала верность. Мог ли я тебя бросить?
- Так вы… пришли ко мне? – спросила девушка, замирая.
- Ты здесь видишь еще кого-то? Не волнуйся, тебе недолго оставаться с тряпкой на заднем дворе.
Показалось: кто-то идет. Девушка вздрогнула, подавшись к Энори, встретить сейчас кого-то из домочадцев казалось страшнее.
- Не волнуйся, нет никого. А если бы и пришел, ему же хуже, - Энори равнодушно глянул на дверь, будто хотел подтвердить эти слова.
Снова страшно стало.
- Не хочу, чтобы пострадал кто-то из здешних, - еле слышно сказала Айсу.
- После того, как с тобой обошлись?
- Даже после…
- Пусть так. Я не трону никого в этом доме…
Когда она вернулась, на цыпочках ступая по рассохшимся половицам, соседка все еще мирно спала.
Ангет Пулан и бледным-то бывал редко, а сегодня с утра казался белым аж в синеву. Обоих выбранных Камареном чиновников нашли мертвыми. Как доложил верный человек, они не проснулись.
Северянин был уверен, что эти полтора дня Энори не покидал дома — потому что и сам никуда не отлучался. И никто к двери его комнаты не подходил, помимо самого посла.
Глаза юноши были закрыты, он сидел на полу, прислоняясь к стене, только пальцы одной руки двигались еле заметно, касаясь пола; так слепые порой угадывают далекие чужие шаги.
- Оба места свободны.
- Кто ты, Грам тебя проглоти?!
Энори не ответил, только краешки губ дрогнули – болезненной вышла улыбка, и весь его вид по-прежнему не был здоровым, хотя и много лучше, чем раньше. Пулан сегодня выглядел куда паршивей. Теперь-то сомнений нет – змея завелась в доме, а опасней всего как раз змеи, не громилы. Здешние мастера смерти скользят, как тени. Но так быстро… то ли сам Энори, то ли некий слуга имеют отличные связи среди этого народа.
Вот и открылся…
-Я думал, ты ясновидец, а не убийца.
Юноша сухо сказал:
- Меня лишили возможности действовать так, как раньше. Но не волнуйтесь, все прочее тоже при мне.
И добавил:
- Продолжите тратить мое и свое время? Или попросите что-то стоящее?
…Рухэй кожей светлее здешних уроженцев, но ниже, и волосы стригут коротко или забирают в хвост. Носят круглые шапки, по краю обшитые куньим и беличьим мехом. В языке много сходного, только протяжнее говорят. Ничего так, люди как люди, довольно злые, свободолюбивые. Дядя нынешнего толона рухэй воевал с Аталином, сейчас шаткий мир – сородичи Камарена посулили помочь им в захвате границы Земель Солнечной птицы, а сами мечтают о золоте…
Северянин довольно долго стоял неподвижно, глядя сверху вниз на гостя. Наконец обронил:
- Попрошу.
Подаренный тонкий кинжал-анара обжигал ладони. Но его Тайрену хотя бы мог держать в руках, все остальное казалось то слишком тяжелым, то скользким, то просто неприятным на ощупь. Места себе не находил в последние дни, а сегодня особенно.
Пальцем пробовал заточку – мастера постарались, интересно, что этим клинком можно разрезать? Ай! Собственный палец.
Обернутая кожей рукоять выскользнула из ладони, стукнулась об пол.
Этот стук не смог заглушить другого, еле слышного, по раме снаружи.
- Выходи в сад моего крыла, - прошелестел голос возле окна. – Сейчас в коридорах пусто, поспеши, пока никто не пришел.
Тайрену, чувствуя, как от сильного сердцебиения подкашиваются ноги, отодвинул дверную створку, высунулся в коридор – никого. Он побежал, почти полетел – все быстрее, будто спущенная с тетивы стрела, так, как никогда в жизни не бегал. Поворот, и еще. Отворить тяжелую дверь… еле хватает сил. Мальчик едва не повис на дверной ручке, он тяжело дышал. Но мысль, что неподалеку ждет самый дорогой человек, помогала ему. Вот он и во дворе, осталось свернуть в маленький, огороженный стенами садик.
Не сразу заметил темно-серую фигуру, сидевшую на скамье возле беседки. Темнота почти скрадывала ее – если б не луна, и не разглядеть.
- Ты!
Мальчик подбежал, уткнулся Энори в грудь, обхватил крепко, сжимая полотно рукавов. Ощутил едва уловимый, знакомый аромат хвои и зеленых яблок.
- Больше ты не уйдешь…
Почувствовал, как рука гладит его волосы.
- Сперва успокойся. Вот так… - мальчик почувствовал, как сердце начинает биться ровнее. Он еще плотнее прижался к старшему товарищу. Так они какое-то время пробыли в неподвижности. Неровный свет заполнял садик: лунный диск то и дело пересекали клочковатые летящие облака.
- Ты вырос, - Энори чуть отстранил мальчика, оглядывая с улыбкой. – Так быстро.
- Через четыре месяца будет десять, - сказал тот с ноткой гордости, и робко прибавил: – Ты не вернешься, как прежде? Может, тогда я уйду с тобой?
- Возможно… Иди, сядь сюда, рядом. Для тебя слишком холодно бегать в домашнем по саду.
- Зато я так не разбудил никого… А что сказала охрана на то, что ты здесь?
- Они меня не видели.
- О!
Старший товарищ смотрел как всегда ласково – насколько можно было понять при свете луны; но мальчику почудилось что-то иное в нем. Изучающее, что ли. Так порой смотрел домашний врач. Мальчик перехватил поудобнее руку Энори, больно стало. Вспомнил про порезанный палец: в темноте на сером крови не видно было, но она наверняка осталась на ткани.
- Обо что ты? – спросил юноша. Конечно, он знал…
- О подарок оружейников… Ерунда, заживет.
- Будь осторожней с такими вещами. Обещай, что больше не возьмешься за нож… пока я не позволю.
Мальчик кивнул:
- Обещаю…
Энори замер, повернувшись в сторону выхода.
- Теперь слушай. Мне нужна вещь из дома твоего отца. Это свиток в футляре из красно-коричневой кожи. Ты его легко узнаешь – по всему краю идет большая царапина. Сами листы серовато-желтые, бумага ученическая нисса; ты не сможешь прочитать текст – он записан в старой манере. Тебя ведь перестали учить этому… после всего?
- Да, - мальчик запнулся, снова ощутив бесконечный мертвый холод тех дней. Но любопытство оказалось сильнее: - А что там?
- Тайные свойства трав. Я расскажу, когда сам разберусь. Мне кажется, именно на тех страницах я видел нужное…
- А тебя кто учил старому письму? Ведь прежде…
- Я его не знаю, - Энори почти беззвучно засмеялся. – Лишь ровно столько, чтобы понять, о чем речь. Но я найду того, кто прочтет. Да… никто не должен знать, что ты берешь и зачем.
- Конечно, - мальчик приподнял подбородок. – Я велю отвезти меня в дом отца сегодня же. И объяснять ничего не буду.
- Лучше придумай правдоподобное объяснение.
Тайрену торопливо закивал, а Энори продолжил:
- Мне снова придется уйти.
- Нет…
- Я вернусь за свитком.
- Только за ним? И меня забери. Я всегда был нужен только тебе…
- Это не так. Тебя любят здесь.
- Я не хочу быть тут один…
На какое-то время в саду воцарилась тишина. Затем Тэни снова сказал:
- Я хочу пойти с тобой. Или ты тоже считаешь – я ни на что не годен и слишком слабый?
Лицо его было мокрым от слез. Прохладные пальцы коснулись одной щеки, потом другой.
- Не считаю. Если ты хочешь, я тебя заберу, обещаю. Но не сейчас. Сперва ты поможешь мне…
- Да, - прошептал мальчик. – Я же дал слово…
Племянник в доме Кэраи вел себя тише мыши, со всем соглашался, и, привыкнув к этому, хозяин не сразу поверил, что мальчик в его отсутствие потребовал отнести себя в родные стены. Слуги не посмели ослушаться наследника рода.
«Что ему там понадобилось?» - думал Кэраи. «Ведь не самовольно же он взял и уехал обратно, в самом деле. Отца захотел увидеть? Того сейчас нет в городе. Вещь какую забрать? Только прикажи, принесут мигом».
Племянника он застал в библиотеке. Тот взгромоздился на столик, настолько изящный и легкий, что чудом выдержал и ребенка.
- Что ты здесь делаешь?
- Читаю, - спокойно ответил мальчик, на диво ловко спрыгивая наземь. Он держал под мышкой книжный футляр.
- Но зачем ты сам сюда отправился? Мог послать за любой книгой.
- Я и сам еще не решил, что хочу. А тут мне спокойней. Это же мой дом.
- Не знал, что ты так привязан к здешней библиотеке.
- Обычно мне Энори приносил книги, - мальчик шагнул к другой полке, взял лежащий поверх других свиток. – Я могу идти, дядя?
- Ты же хотел посидеть здесь.
- Я передумал. Лучше возьму с собой эти свитки.
- Покажи, что это?
Кэраи поразила ненависть, на миг промелькнувшая во взгляде ребенка:
- Уважаемый дядя, разве я под надзором?
Он прошел вглубь комнату, рассматривая футляры.
- Нет, конечно. Просто мне любопытно, что тебя интересует. Мы так давно не виделись, ты уже почти взрослый.
- Тогда я просто обязан во всем разобраться. В конце концов, мне уже пообещали награду на случай геройской гибели! – он приосанился, хмыкнул: - Да, геройской, а не идиотской, но сам понимаешь – эти понятия порой очень схожи…
Шел с некоторым сомнением – все-таки не покидала неуверенность в рассудке гостя, но Энори будто немного пришел в себя, и пугающие тени сошли с лица. Накидка, в которую кутался все это время, лежала в изголовье кровати. А пряди от висков были подобраны назад и аккуратно сколоты на затылке – это поразило риэстийца. Что ж, если это сигнал «я снова в себе и даже больше», то он понят и принят.
- Есть два человека – попробуй устроить им неприятности. Пусть они потеряют место или хотя бы впадут в немилость.
Энори поглядел на бумагу с легким оживленным интересом, мимолетным, словно полет звездной слезы по небу. Этих людей он не знает, понял Камарен.
Тот подтвердил догадку:
- Кто это?
- Это чиновники. В остальном разберись сам.
- Как быстро я должен решать ваши загадки?
- Как уж получится, а я посмотрю. Пусть будет хотя бы один пока, - сказал северянин, ногтем отчеркивая имена. – На твой выбор. Покажи, что ты можешь.
— Хорошо, — Энори больше не смотрел на лист, и Камарен забрал его. Имена не должны звучать вслух. Мелкая сошка, работник торгового управления и младший помощник архивного управляющего. Никому не нужны, ни к чему не причастны. Подставить их проще простого, важнее, что именно сделает Энори и когда.
Если сделает вообще.
Глава 13
Пальцы стынут, кажется, вот-вот и тряпка замерзнет. Вода была теплее, но остыла, пока Айсу тут возится. И в комнате холодно, поддувает из-под двери. Тут, в этом павильоне, зимой собираются просители, которых изволит принимать господин Кэраи. Ожидают здесь, по одному переходя в боковое крыло, где рассказывают о своих бедах. Там-то тепло… Тут ставят угли и тоже ничего, не как на дворе, но это если сидеть, одетым по зимнему, а не ползать с ведром и тряпкой в старой шерстяной юбке и такой же кофте. Да и жаровни с углями нет сейчас.
Айсу встряхнула головой и пожалела об этом – тяжелый узел волос начал крениться набок. Никак не удается ей эта прическа.
И зачем, скажите, тут настолько отдраивать пол? Через неделю все повторится!
Но эта работа еще ничего, не так долго возиться. Бывает и хуже. Каждый день, как по кругу, и все равно смотрят половина просто осуждающе, а половина еще и со страхом. «Ходящая ночью», вдруг еще что-нибудь выкинет…
Раньше она спала в комнате с четырьмя молодыми служанками, теперь рядом ночевала только суровая рослая женщина средних лет, порой храпевшая во сне. Но сон ее был чуток: стоило Айсу привстать, и та просыпалась.
И самой девушке снилось тяжелое, хоть и не страшное…
Водяные лилии белые, а между ними маячит такое же белое пятно-отражение, ее лицо, и цветы брезгливо отодвигаются. Руки дрожат, искусаны губы. Зачем ей оставили жизнь? Для унылой жизни без будущего? Айсу стояла на мостике, глядя на себя в пруд. Вот перегнуться – и всё, и можно больше не мучиться сожалениями… Тут неглубоко, как раз ее рост, но, если удариться головой, сразу утонешь.
Она просыпалась в слезах.
Больше не было ни любимого сада, где так хорошо было мечтать, стоя на мостике и смотря за играми мальков, ни золотистых деревянных полов в коридорах, ни шелковых занавесей, к которым порой можно было прикоснуться щекой.
Ей оставалась только черная работа на заднем дворе под неустанным присмотром, а ночью – охранница и закрытая дверь.
Жизнь-то ей оставили, а вот будущего лишили.
Подруги порой забегали перекинуться словом, но они все были прислугой в самом доме, тогда как она… И подумать, когда-то ей казалось постылым место такой служанки! Сейчас бы все за него отдала.
Чей-то взгляд щекочущее пробежал по спине. Айсу подняла голову – никого. Ну да, ее сегодняшний сторож снаружи, да и отвлекся наверняка. Куда убежит девчонка без денег, знакомых, теплой одежды? А сумеет, так пусть бежит, самой же хуже.
Не отпускало ощущение взгляда. Девушка наскоро домыла пол, зная, что может получить нагоняй, подхватила ведро и тряпку и вышла. Никого, разумеется. Черная птица на крыше почудилась, но это, верно, в глазах зарябило.
Она так уставала за день, что засыпала мгновенно. На сей раз веки смежаться не хотели. Темно было в комнатушке, но Айсу увидела, как отодвигается дверная створка. Маленькое рыжее пятно появилось на полу, словно кто-то придвинул лампу к дверному проему.
Девушка села, опираясь на выпрямленные руки за спиной. Это еще что такое? Кто-то пришел за ее соседкой? Айсу прислушалась: всегда чуткая женщина спала как убитая. Светлый теплый кружок манил, хоть тяжко было вылезать из-под одеяла и выходить в коридор. Но свет… до него надо было дотронуться.
Так страшно… и так заманчиво.
Оберег мешал, пытался ее задушить; сняла, вернулась и сунула его под подушку.
Шаг, еще шаг… она смотрела только на лампу, и вздрогнула, уткнувшись в чье-то плечо. Она уже знала, кого увидит.
Шли, показалось ей, долго, то темными коридорами, то слегка освещенными. Айсу не могла отвести взора от фонаря, а в мыслях было одно – она знала, что судьба рано или поздно найдет ее, и вот эта встреча.
Потом были чьи-то пустые покои, и ущербная луна в окне, соперница рыжего огонька. В голове прояснилось немного; тогда поняла, что сидит на полу, обнимая руками колени, а страшный спутник устроился рядом и что-то ей говорит.
Говорит, что не желает ей зла…
- Я тебе расскажу историю.
- Не хочу слушать тайны, за которые заплачу жизнью, - прошептала Айсу.
- Что ты. Просто хочу, чтобы ты доверяла…
Голос звучал непривычно ломко, а порой Энори запинался, будто вспоминая слова. Огонек лампы качался перед глазами, а страх уходил.
Девушка осознала, где они находятся. Это были комнаты старой госпожи, в которых сама Айсу не была ни разу, как-то лишь заглянула из коридора. После ее смерти тут оставили все, как есть, и говорили – если нынешний хозяин дома возьмет жену, покои полностью переделают под ее вкусы.
Сидела, осознавая услышанное.
- И ни один человек…
- Ни один, - подтвердил он. – Ты первая… и, надеюсь, последняя.
Понемногу начала понимать, что, кажется, произошло чудо. Что мечта, сжигавшая ее, нежданно обрела оболочку… и что создания ночи и впрямь ходят бок о бок с людьми.
Мечтая, она не о том просила, но… не большее ли ей предложили?
«Чем ты готова платить?»
Вот что он имел в виду! Воистину, надо от себя отказаться. Что же, поломойка-изгой Айсу – невелика ценность, чтоб держаться за нее.
Девушка поняла, что ей больше не мешает свет лампы. Да того и не было – погас огонек, теперь в комнате был лишь серо-голубой лунный свет, да ставшие из-за него совсем черными тени.
- Ты просила помочь тебе стать сильнее и обещала верность. Мог ли я тебя бросить?
- Так вы… пришли ко мне? – спросила девушка, замирая.
- Ты здесь видишь еще кого-то? Не волнуйся, тебе недолго оставаться с тряпкой на заднем дворе.
Показалось: кто-то идет. Девушка вздрогнула, подавшись к Энори, встретить сейчас кого-то из домочадцев казалось страшнее.
- Не волнуйся, нет никого. А если бы и пришел, ему же хуже, - Энори равнодушно глянул на дверь, будто хотел подтвердить эти слова.
Снова страшно стало.
- Не хочу, чтобы пострадал кто-то из здешних, - еле слышно сказала Айсу.
- После того, как с тобой обошлись?
- Даже после…
- Пусть так. Я не трону никого в этом доме…
Когда она вернулась, на цыпочках ступая по рассохшимся половицам, соседка все еще мирно спала.
***
Ангет Пулан и бледным-то бывал редко, а сегодня с утра казался белым аж в синеву. Обоих выбранных Камареном чиновников нашли мертвыми. Как доложил верный человек, они не проснулись.
Северянин был уверен, что эти полтора дня Энори не покидал дома — потому что и сам никуда не отлучался. И никто к двери его комнаты не подходил, помимо самого посла.
Глаза юноши были закрыты, он сидел на полу, прислоняясь к стене, только пальцы одной руки двигались еле заметно, касаясь пола; так слепые порой угадывают далекие чужие шаги.
- Оба места свободны.
- Кто ты, Грам тебя проглоти?!
Энори не ответил, только краешки губ дрогнули – болезненной вышла улыбка, и весь его вид по-прежнему не был здоровым, хотя и много лучше, чем раньше. Пулан сегодня выглядел куда паршивей. Теперь-то сомнений нет – змея завелась в доме, а опасней всего как раз змеи, не громилы. Здешние мастера смерти скользят, как тени. Но так быстро… то ли сам Энори, то ли некий слуга имеют отличные связи среди этого народа.
Вот и открылся…
-Я думал, ты ясновидец, а не убийца.
Юноша сухо сказал:
- Меня лишили возможности действовать так, как раньше. Но не волнуйтесь, все прочее тоже при мне.
И добавил:
- Продолжите тратить мое и свое время? Или попросите что-то стоящее?
…Рухэй кожей светлее здешних уроженцев, но ниже, и волосы стригут коротко или забирают в хвост. Носят круглые шапки, по краю обшитые куньим и беличьим мехом. В языке много сходного, только протяжнее говорят. Ничего так, люди как люди, довольно злые, свободолюбивые. Дядя нынешнего толона рухэй воевал с Аталином, сейчас шаткий мир – сородичи Камарена посулили помочь им в захвате границы Земель Солнечной птицы, а сами мечтают о золоте…
Северянин довольно долго стоял неподвижно, глядя сверху вниз на гостя. Наконец обронил:
- Попрошу.
***
Подаренный тонкий кинжал-анара обжигал ладони. Но его Тайрену хотя бы мог держать в руках, все остальное казалось то слишком тяжелым, то скользким, то просто неприятным на ощупь. Места себе не находил в последние дни, а сегодня особенно.
Пальцем пробовал заточку – мастера постарались, интересно, что этим клинком можно разрезать? Ай! Собственный палец.
Обернутая кожей рукоять выскользнула из ладони, стукнулась об пол.
Этот стук не смог заглушить другого, еле слышного, по раме снаружи.
- Выходи в сад моего крыла, - прошелестел голос возле окна. – Сейчас в коридорах пусто, поспеши, пока никто не пришел.
Тайрену, чувствуя, как от сильного сердцебиения подкашиваются ноги, отодвинул дверную створку, высунулся в коридор – никого. Он побежал, почти полетел – все быстрее, будто спущенная с тетивы стрела, так, как никогда в жизни не бегал. Поворот, и еще. Отворить тяжелую дверь… еле хватает сил. Мальчик едва не повис на дверной ручке, он тяжело дышал. Но мысль, что неподалеку ждет самый дорогой человек, помогала ему. Вот он и во дворе, осталось свернуть в маленький, огороженный стенами садик.
Не сразу заметил темно-серую фигуру, сидевшую на скамье возле беседки. Темнота почти скрадывала ее – если б не луна, и не разглядеть.
- Ты!
Мальчик подбежал, уткнулся Энори в грудь, обхватил крепко, сжимая полотно рукавов. Ощутил едва уловимый, знакомый аромат хвои и зеленых яблок.
- Больше ты не уйдешь…
Почувствовал, как рука гладит его волосы.
- Сперва успокойся. Вот так… - мальчик почувствовал, как сердце начинает биться ровнее. Он еще плотнее прижался к старшему товарищу. Так они какое-то время пробыли в неподвижности. Неровный свет заполнял садик: лунный диск то и дело пересекали клочковатые летящие облака.
- Ты вырос, - Энори чуть отстранил мальчика, оглядывая с улыбкой. – Так быстро.
- Через четыре месяца будет десять, - сказал тот с ноткой гордости, и робко прибавил: – Ты не вернешься, как прежде? Может, тогда я уйду с тобой?
- Возможно… Иди, сядь сюда, рядом. Для тебя слишком холодно бегать в домашнем по саду.
- Зато я так не разбудил никого… А что сказала охрана на то, что ты здесь?
- Они меня не видели.
- О!
Старший товарищ смотрел как всегда ласково – насколько можно было понять при свете луны; но мальчику почудилось что-то иное в нем. Изучающее, что ли. Так порой смотрел домашний врач. Мальчик перехватил поудобнее руку Энори, больно стало. Вспомнил про порезанный палец: в темноте на сером крови не видно было, но она наверняка осталась на ткани.
- Обо что ты? – спросил юноша. Конечно, он знал…
- О подарок оружейников… Ерунда, заживет.
- Будь осторожней с такими вещами. Обещай, что больше не возьмешься за нож… пока я не позволю.
Мальчик кивнул:
- Обещаю…
Энори замер, повернувшись в сторону выхода.
- Теперь слушай. Мне нужна вещь из дома твоего отца. Это свиток в футляре из красно-коричневой кожи. Ты его легко узнаешь – по всему краю идет большая царапина. Сами листы серовато-желтые, бумага ученическая нисса; ты не сможешь прочитать текст – он записан в старой манере. Тебя ведь перестали учить этому… после всего?
- Да, - мальчик запнулся, снова ощутив бесконечный мертвый холод тех дней. Но любопытство оказалось сильнее: - А что там?
- Тайные свойства трав. Я расскажу, когда сам разберусь. Мне кажется, именно на тех страницах я видел нужное…
- А тебя кто учил старому письму? Ведь прежде…
- Я его не знаю, - Энори почти беззвучно засмеялся. – Лишь ровно столько, чтобы понять, о чем речь. Но я найду того, кто прочтет. Да… никто не должен знать, что ты берешь и зачем.
- Конечно, - мальчик приподнял подбородок. – Я велю отвезти меня в дом отца сегодня же. И объяснять ничего не буду.
- Лучше придумай правдоподобное объяснение.
Тайрену торопливо закивал, а Энори продолжил:
- Мне снова придется уйти.
- Нет…
- Я вернусь за свитком.
- Только за ним? И меня забери. Я всегда был нужен только тебе…
- Это не так. Тебя любят здесь.
- Я не хочу быть тут один…
На какое-то время в саду воцарилась тишина. Затем Тэни снова сказал:
- Я хочу пойти с тобой. Или ты тоже считаешь – я ни на что не годен и слишком слабый?
Лицо его было мокрым от слез. Прохладные пальцы коснулись одной щеки, потом другой.
- Не считаю. Если ты хочешь, я тебя заберу, обещаю. Но не сейчас. Сперва ты поможешь мне…
- Да, - прошептал мальчик. – Я же дал слово…
***
Племянник в доме Кэраи вел себя тише мыши, со всем соглашался, и, привыкнув к этому, хозяин не сразу поверил, что мальчик в его отсутствие потребовал отнести себя в родные стены. Слуги не посмели ослушаться наследника рода.
«Что ему там понадобилось?» - думал Кэраи. «Ведь не самовольно же он взял и уехал обратно, в самом деле. Отца захотел увидеть? Того сейчас нет в городе. Вещь какую забрать? Только прикажи, принесут мигом».
Племянника он застал в библиотеке. Тот взгромоздился на столик, настолько изящный и легкий, что чудом выдержал и ребенка.
- Что ты здесь делаешь?
- Читаю, - спокойно ответил мальчик, на диво ловко спрыгивая наземь. Он держал под мышкой книжный футляр.
- Но зачем ты сам сюда отправился? Мог послать за любой книгой.
- Я и сам еще не решил, что хочу. А тут мне спокойней. Это же мой дом.
- Не знал, что ты так привязан к здешней библиотеке.
- Обычно мне Энори приносил книги, - мальчик шагнул к другой полке, взял лежащий поверх других свиток. – Я могу идти, дядя?
- Ты же хотел посидеть здесь.
- Я передумал. Лучше возьму с собой эти свитки.
- Покажи, что это?
Кэраи поразила ненависть, на миг промелькнувшая во взгляде ребенка:
- Уважаемый дядя, разве я под надзором?
Он прошел вглубь комнату, рассматривая футляры.
- Нет, конечно. Просто мне любопытно, что тебя интересует. Мы так давно не виделись, ты уже почти взрослый.
