Ник с помощью Нестора уселся внутрь МРД, поскольку сам идти мужчина не мог. Подростки, натянув на лица части одежды для предохранения дыхательных путей от пыли, пошли вслед за доспехом, который при необходимости расчищал им путь.
По пути они обнаружили ещё тяжелораненых людей, и им пришлось оставить тела Эрвина и Теда здесь, чтобы захватить с собой не способных самостоятельно передвигаться живых. Уложив два тела на пол, Нестор нагнулся и забрал с формы отца значок командира специальной группы реагирования. На память. Из нагрудного кармана комбинезона Теда он вытащил видневшуюся краешком знакомую ключ-карту.
Та часть уровня, в которой раньше располагался родной кантон Делли и Нестора, была разрушена почти полностью. Его нижнее перекрытие зияло огромной дырой, уходившей не только на предыдущий, но отчасти и следующий за ним уровень.
Делли закрыла глаза ладонями и покачивалась. Нестор обнял её за плечо.
– Помни, что тебе сказал твой папа. Чтобы ты была умницей и потом жила счастливо. Он спас тебя, чтобы это было так. Не подведи его, – говорил он не только для Делли, но и для себя.
– Мама... – сдавленно сказала Делли.
– Да. И моя мама. Нам нельзя сейчас думать об этом. Надо добраться до работающего госпиталя и помочь тем, кого мы сюда доставили. А потом помочь другим, тем, кто выжил. Мы здоровы и сильны, наша помощь наверняка понадобится.
– Да, я всё сделаю... только если и ты не оставишь меня. Иначе я откажусь жить.
– Никогда не оставлю.
На этом уровне вовсю работала техника, которая разбирала завалы и складывала их в аккуратные горы, увозила тела погибших, эвакуировала раненых в те части уровня, где не было таких разрушений. На дороге светились эвакуационные стрелки. По ним подростки и пошли, следом за ушедшим далеко вперёд МРД.
Несколько следующих дней они прожили в одном из временно возведённых зданий для выживших в катастрофе. Дней, наполненных собственным отчаянием и осознанием потери, и среди окружающих людей, находящихся в таком же состоянии. Спасали работы, на которые они выходили. Уборка, уход за ранеными, кормление оставшихся без крова и какого-либо имущества людей. И, конечно, Нестор и Делли спасали друг друга, тем, что они были рядом.
Всем потерявшим кров были назначены компенсации, на которые люди могли приобрести новое жильё и просуществовать какое-то время. Постепенно временный дом, в котором жили подростки, пустел – люди разъезжались. Немногочисленных детей, оставшихся без родителей, разбирали родственники. Всезнающий ИскИн выдавал список тех, кто является родственником тому или иному ребёнку, даже если ни ребёнок, ни сами эти люди об их родстве раньше не подозревали. Потом эти родственники решали, кто из них заберёт ребёнка, а чиновники следили за тем, чтобы усыновление происходило в интересах детей. Точно так же ближе к знакомым и незнакомым ранее родственникам разъезжались и некоторые выжившие одинокие взрослые – после ужасной потери всем хотелось обрести хоть каких-то близких по крови, это было на уровне инстинкта. Во всяком случае, так считалось правильным.
Впервые на памяти Нестора незыблемость границ между секциями Пунктуры была нарушена, ведь некоторые люди переезжали жить в другие секции. Весь мир Пунктуры сострадал Крайней Южной секции и помогал ей оправиться.
– Я боюсь, – призналась Делли. – Боюсь, что нас разлучат. Ведь мы же с тобой не родные. И пока ещё не взрослые. Нас не очень-то будут спрашивать...
Нестор в последнее время тоже часто думал об этом. Он специально избегал попадать в поле зрения чиновников, ни на что не жаловался и ни о чём не просил. Кормились они с Делли в госпитале, вместе с больными, за которыми ухаживали.
Однако скоро им велели больше не приходить в госпиталь, нужда в помощниках-добровольцах отпала. Ник Лхадус купил жильё поближе к месту своего и подростков бывшего кантона, чтобы потом переехать туда. Перед выпиской из госпиталя он серьёзно посмотрел на Нестора.
– Эрвин был мои другом. А ты спас мне жизнь. Я не оставлю тебя, парень. Если ты не присмотрел себе другого местечка, одноногий Ник подаст заявку на усыновление.
– А Делли? – обрадовался Нестор. – Дядя Ник, пожалуйста, удочерите и её тоже!
– Эрвин рассказывал, что вы всю жизнь вместе... Ладно, попробую, – улыбнулся Ник, – подам заявку и на неё.
Это был первый луч света в нынешней жизни подростков, луч надежды. Но, увы, этот луч светил недолго.
Скоро их вместе с Ником Лхадусом вызвали в комиссию по усыновлению. Нестору и Делли дали список кровных родственников и сообщили, кто из них желает взять к себе этих детей. По отдельности, конечно.
– Мы хотим, чтобы нас усыновил Ник Лхадус! – категорически заявил Нестор.
– Даже не посмотришь список? – терпеливо улыбнулась женщина, возглавлявшая комиссию.
– Нет. Дядю Ника я знаю давно, он дружил с моим отцом, они вместе служили. Мы с ним понимаем друг друга.
– Да-да, так указано в его заявке.
– А с Делли мы с раннего детства дружим, – добавил Нестор.
– Оставьте детей вместе, я позабочусь о них, – попросил Ник, – На мой взгляд, наличие кровного родства слишком переоценено, куда важнее личные привязанности. И разрывать их, всё равно, что резать по живому.
Женщина вздохнула.
– Вы сами сейчас нуждаетесь в заботе. Потеряли близких, жильё, всё имущество. Ногу, вот, потеряли. Одинокий, живёте на пособие. Да, я понимаю, это временно, и может, вы найдёте себе работу. Но сейчас мы сомневаемся в том, что можем отдать вам даже одного ребёнка, не говоря о двух.
– Мне уже обещали трудоустройство по бывшему месту работы в службе наблюдения за поверхностью Земли, пусть и не в группе реагирования.
Председатель комиссии кивнула, принимая информацию к сведению.
– Филадельфия, – обратилась потом эта женщина к Делли. – Ты тоже не посмотрела список родственников, а зря. Две семьи желают забрать тебя. К сожалению, обе они живут в других секциях. Одна из них – не так уж далеко от нас, на две секции ниже.
– Тяжеловесы? – в ужасе отшатнулась Делли.
– Да, там естественная гравитация максимальна. Зато эти люди очень душевные, мы разговаривали вчера по галосвязи. Семья – муж, жена и сын всего лишь трёх лет. Говорят, что материально хорошо обеспечены. Они полны сочувствия к тебе.
Женщина вызвала экран с изображением людей, о которых говорила. Все они были мускулистыми и широкими в кости, даже ребёнок – сказывалось выработанная несколькими поколениями привычка к сопротивлению силе тяжести. Лица у этих людей и впрямь были приветливыми.
– Но я не смогу там жить. Я занимаюсь танцами, в том числе в невесомости.
– И вторая семья, – продолжила женщина, глядя на отрицательно мотающую головой Делли, – Эти живут далеко, в секции ядра.
Изображение семьи тяжеловесов сменилось другим.
– Мать, отец, и две дочери-двойняшки. Твои ровесницы, Филадельфия, будут тебе не только сёстрами, но и подругами. Тоже вполне приличные люди. Кстати, там, в ядре, невесомость, как ты знаешь. Сможешь продолжать танцевать.
Нестор смотрел на изображение этой семьи и не находил, что возразить. Аргумент "мы с Делли привязаны друг к другу и не хотим расставаться" не имел решающей силы для членов комиссии, как он уже понял.
– У них недобрые лица, – сказала вдруг Делли, кивнув на изображение.
Видимо, она мучилась той же проблемой, что и Нестор, и сейчас пыталась спешно к чему-нибудь придраться.
– Ну что ты, Филадельфия, в разговоре с нами они были вполне любезны. Нормальные воспитанные люди. И потом, у первой семьи лица вполне добрые, если хочешь, выбери их. Решение за тобой. Но выбор – только из двух вариантов.
– Может, убежим на поверхность? – безнадёжно спросил Нестор.
Два дня после заседания комиссии были наполнены частыми всхлипами Делли, она старалась всё время держать Нестора за руку. Ник Лхадус пытался, как мог, отвлечь подростков, но чаще просто не мешал быть им вместе в эти последние часы перед расставанием. Скоро за девочкой должна была приехать её приёмная мать.
– Почему, почему мы не взрослые и не можем сами решать, где нам жить? – в который уже раз спрашивала Делли.
– Когда станем совершеннолетними, я найду тебя и верну домой, – тоже не в первый раз пообещал Нестор. – Ты мне веришь?
– Верю, – улыбнулась Делли сквозь слёзы.
– Значит, просто надо пережить эти пять лет. Может быть, всё останется, как теперь, и можно будет общаться между секциями по галосвязи. И людям станет разрешено свободно передвигаться по чужим секциям.
– Теперь... Только чиновникам разрешена галографическая связь, и передвижение открыли только из-за катастрофы, пока нам нужна помощь. Потом наверняка все границы опять закроются.
– Ну, мы с тобой будем надеяться на лучшее, – ответил Нестор, чувствуя, как пальцы Делли снова крепко обхватили его ладонь.
Первыми словами Люсинды Бенедин при виде новой дочери были:
– Ох, эти скоростные лифты – такая пакость! До сих пор не могут придумать так, чтобы люди обходились без перегрузки... Ну здравствуй, Фифи! Можно так тебя называть по-домашнему? Надеюсь, ты уже собралась в дорогу? Мне тут, честно говоря, не по себе, все вокруг несчастные, вот и ты заплаканная. Не хочу здесь задерживаться.
– Можете называть меня Делли.
– Ну хорошо, разберёмся. Идём, все документы я уже оформила и полагающуюся тебе компенсацию получила... А ты что, уже дружишь с мальчиками, позволяешь им держать себя за руки? Это не очень-то прилично, мои дочки так себя не ведут.
Нестор переглянулся с побледневшей Делли.
– Пять лет. А потом я приду за тобой. Помни.
– Ты тоже помни, – попросила девочка, прежде чем шагнуть в раскрывшуюся дверь.
– Сегодня Генеральная ассамблея Организации Объединённых Секций заслушала доклад представителя Крайней Южной секции о ходе восстановления после взрыва. В нём была выражена благодарность всем секциям и простым людям, оказавшим пострадавшим моральную и материальную поддержку. "Сегодня, как никогда, проявились солидарность и единство всего человечества, а устройство нашего общего дома, Пунктуры, позволило получить необходимую помощь и ресурсы безотлагательно, в кратчайшие сроки" – говорилось в докладе. Вместе с тем, представитель КЮС отметил, что в настоящее время необходимости в сторонней помощи больше нет. Основная задача по поддержке и обеспечении граждан уже выполнена, а восстановление инфраструктуры уровней идёт полным ходом. После этого доклада Генассамблея ООС большинством голосов решила вернуться к прежнему режиму отношений между секциями, который существовал до катастрофы...
Нестор резко выключил новости. Делли была права, границы всё-таки снова закрываются и голосвязь ограничивается. Не желают правители Пунктуры и отдельных секций свободного перемещения народа, утечки из некомфортных физически секций в более привлекательные. Выполнить обещание, которое он дал Делли перед расставанием, будет практически невозможно. Что ж, у него есть целых пять лет, чтобы придумать, как обойти этот запрет.
В комнату вошёл Ник. Протез ноги, который он носил, был, по словам докторов, идеальным, однако двигался Лхадус всё-таки не так легко и естественно, как раньше. "Просто мозгу надо привыкнуть, что теперь будет только так, и прежняя нога у меня заново не отрастёт" – объяснял Ник.
– Как тебе в новой школе? – спросил мужчина, тяжело падая в кресло.
– Нормально, – пожал плечами Нестор. – Я не единственный новичок из разрушенных кантонов.
– Однако я по твоему лицу вижу, что что-то не так.
– Да нет же, говорю, в школе всё в порядке, правда, придётся походить на дополнительные занятия, чтобы наверстать пропущенные дни. Только нужные спортивные секции теперь далековато от дома. Придётся кольцевым монорельсом и вдобавок автобусом пользоваться... если меня вообще туда примут. А у тебя как с работой?
– Назначен главным наставником, – улыбнулся Ник. – Буду руководить обучением новеньких и потом следить за качеством физической подготовки служащих. По сути, у нас будут как раз те самые спортивные секции, которые тебе хочется посещать. Так что, считай, я тебя туда принял. Можешь приходить в удобное для тебя время. Сыну Эрвина Хардли и моему приёмному сыну никто не посмеет отказать.
– Отлично! – обрадовался Нестор.
Это решало проблему нехватки времени для основательной учёбы в школе. Он решил постараться преуспеть в этом, сделаться из среднего ученика, которым был раньше, едва ли не лучшим учеником в школе. Нет, самым лучшим. Зачем? А разве обычный середнячок сумеет выбить себе разрешение на пересечение границы? Ведь перед отличниками всегда открывается больше дверей. Так мама говорила, когда он рассуждал о своём будущем после школы и желании служить там же, где его отец.
– Ну тогда давай ужинать, – позвал Нестора Лхадус. – Нам обоим надо набираться сил.
Вскоре в местных новостях сообщили о заочном приговоре суда над виновными во взрыве. Ни Пунктура, ни, тем более, Крайняя Южная секция прощать аборигенам нападение и гибель сограждан не собиралась.
Для исполнения вынесенного приговора на поверхность отправились сразу несколько больших флаеров. Нестор летел в одном из них, рядом с Ником. Им, потерявшим родных, было предоставлено такое право, как и нескольким другим людям, пожелавшим этого и прошедших психологический контроль. По данным службы наблюдения, община Истинного Завета как ни в чём ни бывало продолжала жить в том же месте, где и раньше.
Нестор впервые шагнул на Землю, на её поверхность. На нём был надет защитный скафандр патрульного, который был пока не активирован. В руке Нестор твёрдо сжимал оружие. Сегодня он его обязательно применит.
Группа специального реагирования, усиленная бойцами внутренней службы правопорядка, сгоняла аборигенов в открытое место на побережье. Нестор поразился тому, с какой ненавистью смотрят на них эти люди. Словно это жители Пунктуры напали на них и уничтожили большую часть общины, разрушили их дома и отобрали имущество, а не наоборот.
Когда бойцы доложили, что людей в округе больше не обнаружено, все аборигены собраны здесь, плотно окружённым одетым в мешковину людям задали вопрос:
– Где вы взяли бомбу?
– Какую такую бомбу? – глумливо спросил высокий седовласый старик.
– Которую взорвала женщина, отправленная к нам под видом беременной, – холодно разъяснил командир группы.
– Не ведаем, о чём вы говорите. Мы отправляли к вам одну нашу отступницу, было дело, да. Как она там, родила ли дитя, позвольте полюбопытствовать?
Стоявшие рядом с седовласым мужики ухмылялись.
– Взорвала вашу бомбу, которая уничтожила три города и многих людей.
– Вон оно как... Ну а от нас-то вам чего надо? У нас никакой бомбы нету, можете пройти в ту подземную шахту, которую вы раньше не заметили, убедитесь, что она пустая. Вернее, мы её под погреб приспособили, там теперь запасы продуктов хранятся.
– Теперь? – переспросил командир группы реагирования.
Седовласый промолчал.
– Лхадус, покажи, кто убил мою мать? – спросил вдруг двадцатипятилетний Кичиро Тинг.
Ник уверенно показал на смуглого молодого мужчину, стоявшего в толпе.
Командир активировал виртуальный экран и зачитал с него текст приговора. Смертным он был для двух аборигенов.
– Вы не можете нас убивать! – заорал главарь общины. – Это запрещено вашими же законами!
По пути они обнаружили ещё тяжелораненых людей, и им пришлось оставить тела Эрвина и Теда здесь, чтобы захватить с собой не способных самостоятельно передвигаться живых. Уложив два тела на пол, Нестор нагнулся и забрал с формы отца значок командира специальной группы реагирования. На память. Из нагрудного кармана комбинезона Теда он вытащил видневшуюся краешком знакомую ключ-карту.
Та часть уровня, в которой раньше располагался родной кантон Делли и Нестора, была разрушена почти полностью. Его нижнее перекрытие зияло огромной дырой, уходившей не только на предыдущий, но отчасти и следующий за ним уровень.
Делли закрыла глаза ладонями и покачивалась. Нестор обнял её за плечо.
– Помни, что тебе сказал твой папа. Чтобы ты была умницей и потом жила счастливо. Он спас тебя, чтобы это было так. Не подведи его, – говорил он не только для Делли, но и для себя.
– Мама... – сдавленно сказала Делли.
– Да. И моя мама. Нам нельзя сейчас думать об этом. Надо добраться до работающего госпиталя и помочь тем, кого мы сюда доставили. А потом помочь другим, тем, кто выжил. Мы здоровы и сильны, наша помощь наверняка понадобится.
– Да, я всё сделаю... только если и ты не оставишь меня. Иначе я откажусь жить.
– Никогда не оставлю.
На этом уровне вовсю работала техника, которая разбирала завалы и складывала их в аккуратные горы, увозила тела погибших, эвакуировала раненых в те части уровня, где не было таких разрушений. На дороге светились эвакуационные стрелки. По ним подростки и пошли, следом за ушедшим далеко вперёд МРД.
Несколько следующих дней они прожили в одном из временно возведённых зданий для выживших в катастрофе. Дней, наполненных собственным отчаянием и осознанием потери, и среди окружающих людей, находящихся в таком же состоянии. Спасали работы, на которые они выходили. Уборка, уход за ранеными, кормление оставшихся без крова и какого-либо имущества людей. И, конечно, Нестор и Делли спасали друг друга, тем, что они были рядом.
Всем потерявшим кров были назначены компенсации, на которые люди могли приобрести новое жильё и просуществовать какое-то время. Постепенно временный дом, в котором жили подростки, пустел – люди разъезжались. Немногочисленных детей, оставшихся без родителей, разбирали родственники. Всезнающий ИскИн выдавал список тех, кто является родственником тому или иному ребёнку, даже если ни ребёнок, ни сами эти люди об их родстве раньше не подозревали. Потом эти родственники решали, кто из них заберёт ребёнка, а чиновники следили за тем, чтобы усыновление происходило в интересах детей. Точно так же ближе к знакомым и незнакомым ранее родственникам разъезжались и некоторые выжившие одинокие взрослые – после ужасной потери всем хотелось обрести хоть каких-то близких по крови, это было на уровне инстинкта. Во всяком случае, так считалось правильным.
Впервые на памяти Нестора незыблемость границ между секциями Пунктуры была нарушена, ведь некоторые люди переезжали жить в другие секции. Весь мир Пунктуры сострадал Крайней Южной секции и помогал ей оправиться.
– Я боюсь, – призналась Делли. – Боюсь, что нас разлучат. Ведь мы же с тобой не родные. И пока ещё не взрослые. Нас не очень-то будут спрашивать...
Нестор в последнее время тоже часто думал об этом. Он специально избегал попадать в поле зрения чиновников, ни на что не жаловался и ни о чём не просил. Кормились они с Делли в госпитале, вместе с больными, за которыми ухаживали.
Однако скоро им велели больше не приходить в госпиталь, нужда в помощниках-добровольцах отпала. Ник Лхадус купил жильё поближе к месту своего и подростков бывшего кантона, чтобы потом переехать туда. Перед выпиской из госпиталя он серьёзно посмотрел на Нестора.
– Эрвин был мои другом. А ты спас мне жизнь. Я не оставлю тебя, парень. Если ты не присмотрел себе другого местечка, одноногий Ник подаст заявку на усыновление.
– А Делли? – обрадовался Нестор. – Дядя Ник, пожалуйста, удочерите и её тоже!
– Эрвин рассказывал, что вы всю жизнь вместе... Ладно, попробую, – улыбнулся Ник, – подам заявку и на неё.
Это был первый луч света в нынешней жизни подростков, луч надежды. Но, увы, этот луч светил недолго.
Скоро их вместе с Ником Лхадусом вызвали в комиссию по усыновлению. Нестору и Делли дали список кровных родственников и сообщили, кто из них желает взять к себе этих детей. По отдельности, конечно.
– Мы хотим, чтобы нас усыновил Ник Лхадус! – категорически заявил Нестор.
– Даже не посмотришь список? – терпеливо улыбнулась женщина, возглавлявшая комиссию.
– Нет. Дядю Ника я знаю давно, он дружил с моим отцом, они вместе служили. Мы с ним понимаем друг друга.
– Да-да, так указано в его заявке.
– А с Делли мы с раннего детства дружим, – добавил Нестор.
– Оставьте детей вместе, я позабочусь о них, – попросил Ник, – На мой взгляд, наличие кровного родства слишком переоценено, куда важнее личные привязанности. И разрывать их, всё равно, что резать по живому.
Женщина вздохнула.
– Вы сами сейчас нуждаетесь в заботе. Потеряли близких, жильё, всё имущество. Ногу, вот, потеряли. Одинокий, живёте на пособие. Да, я понимаю, это временно, и может, вы найдёте себе работу. Но сейчас мы сомневаемся в том, что можем отдать вам даже одного ребёнка, не говоря о двух.
– Мне уже обещали трудоустройство по бывшему месту работы в службе наблюдения за поверхностью Земли, пусть и не в группе реагирования.
Председатель комиссии кивнула, принимая информацию к сведению.
– Филадельфия, – обратилась потом эта женщина к Делли. – Ты тоже не посмотрела список родственников, а зря. Две семьи желают забрать тебя. К сожалению, обе они живут в других секциях. Одна из них – не так уж далеко от нас, на две секции ниже.
– Тяжеловесы? – в ужасе отшатнулась Делли.
– Да, там естественная гравитация максимальна. Зато эти люди очень душевные, мы разговаривали вчера по галосвязи. Семья – муж, жена и сын всего лишь трёх лет. Говорят, что материально хорошо обеспечены. Они полны сочувствия к тебе.
Женщина вызвала экран с изображением людей, о которых говорила. Все они были мускулистыми и широкими в кости, даже ребёнок – сказывалось выработанная несколькими поколениями привычка к сопротивлению силе тяжести. Лица у этих людей и впрямь были приветливыми.
– Но я не смогу там жить. Я занимаюсь танцами, в том числе в невесомости.
– И вторая семья, – продолжила женщина, глядя на отрицательно мотающую головой Делли, – Эти живут далеко, в секции ядра.
Изображение семьи тяжеловесов сменилось другим.
– Мать, отец, и две дочери-двойняшки. Твои ровесницы, Филадельфия, будут тебе не только сёстрами, но и подругами. Тоже вполне приличные люди. Кстати, там, в ядре, невесомость, как ты знаешь. Сможешь продолжать танцевать.
Нестор смотрел на изображение этой семьи и не находил, что возразить. Аргумент "мы с Делли привязаны друг к другу и не хотим расставаться" не имел решающей силы для членов комиссии, как он уже понял.
– У них недобрые лица, – сказала вдруг Делли, кивнув на изображение.
Видимо, она мучилась той же проблемой, что и Нестор, и сейчас пыталась спешно к чему-нибудь придраться.
– Ну что ты, Филадельфия, в разговоре с нами они были вполне любезны. Нормальные воспитанные люди. И потом, у первой семьи лица вполне добрые, если хочешь, выбери их. Решение за тобой. Но выбор – только из двух вариантов.
– Может, убежим на поверхность? – безнадёжно спросил Нестор.
Два дня после заседания комиссии были наполнены частыми всхлипами Делли, она старалась всё время держать Нестора за руку. Ник Лхадус пытался, как мог, отвлечь подростков, но чаще просто не мешал быть им вместе в эти последние часы перед расставанием. Скоро за девочкой должна была приехать её приёмная мать.
– Почему, почему мы не взрослые и не можем сами решать, где нам жить? – в который уже раз спрашивала Делли.
– Когда станем совершеннолетними, я найду тебя и верну домой, – тоже не в первый раз пообещал Нестор. – Ты мне веришь?
– Верю, – улыбнулась Делли сквозь слёзы.
– Значит, просто надо пережить эти пять лет. Может быть, всё останется, как теперь, и можно будет общаться между секциями по галосвязи. И людям станет разрешено свободно передвигаться по чужим секциям.
– Теперь... Только чиновникам разрешена галографическая связь, и передвижение открыли только из-за катастрофы, пока нам нужна помощь. Потом наверняка все границы опять закроются.
– Ну, мы с тобой будем надеяться на лучшее, – ответил Нестор, чувствуя, как пальцы Делли снова крепко обхватили его ладонь.
Первыми словами Люсинды Бенедин при виде новой дочери были:
– Ох, эти скоростные лифты – такая пакость! До сих пор не могут придумать так, чтобы люди обходились без перегрузки... Ну здравствуй, Фифи! Можно так тебя называть по-домашнему? Надеюсь, ты уже собралась в дорогу? Мне тут, честно говоря, не по себе, все вокруг несчастные, вот и ты заплаканная. Не хочу здесь задерживаться.
– Можете называть меня Делли.
– Ну хорошо, разберёмся. Идём, все документы я уже оформила и полагающуюся тебе компенсацию получила... А ты что, уже дружишь с мальчиками, позволяешь им держать себя за руки? Это не очень-то прилично, мои дочки так себя не ведут.
Нестор переглянулся с побледневшей Делли.
– Пять лет. А потом я приду за тобой. Помни.
– Ты тоже помни, – попросила девочка, прежде чем шагнуть в раскрывшуюся дверь.
ГЛАВА 5
– Сегодня Генеральная ассамблея Организации Объединённых Секций заслушала доклад представителя Крайней Южной секции о ходе восстановления после взрыва. В нём была выражена благодарность всем секциям и простым людям, оказавшим пострадавшим моральную и материальную поддержку. "Сегодня, как никогда, проявились солидарность и единство всего человечества, а устройство нашего общего дома, Пунктуры, позволило получить необходимую помощь и ресурсы безотлагательно, в кратчайшие сроки" – говорилось в докладе. Вместе с тем, представитель КЮС отметил, что в настоящее время необходимости в сторонней помощи больше нет. Основная задача по поддержке и обеспечении граждан уже выполнена, а восстановление инфраструктуры уровней идёт полным ходом. После этого доклада Генассамблея ООС большинством голосов решила вернуться к прежнему режиму отношений между секциями, который существовал до катастрофы...
Нестор резко выключил новости. Делли была права, границы всё-таки снова закрываются и голосвязь ограничивается. Не желают правители Пунктуры и отдельных секций свободного перемещения народа, утечки из некомфортных физически секций в более привлекательные. Выполнить обещание, которое он дал Делли перед расставанием, будет практически невозможно. Что ж, у него есть целых пять лет, чтобы придумать, как обойти этот запрет.
В комнату вошёл Ник. Протез ноги, который он носил, был, по словам докторов, идеальным, однако двигался Лхадус всё-таки не так легко и естественно, как раньше. "Просто мозгу надо привыкнуть, что теперь будет только так, и прежняя нога у меня заново не отрастёт" – объяснял Ник.
– Как тебе в новой школе? – спросил мужчина, тяжело падая в кресло.
– Нормально, – пожал плечами Нестор. – Я не единственный новичок из разрушенных кантонов.
– Однако я по твоему лицу вижу, что что-то не так.
– Да нет же, говорю, в школе всё в порядке, правда, придётся походить на дополнительные занятия, чтобы наверстать пропущенные дни. Только нужные спортивные секции теперь далековато от дома. Придётся кольцевым монорельсом и вдобавок автобусом пользоваться... если меня вообще туда примут. А у тебя как с работой?
– Назначен главным наставником, – улыбнулся Ник. – Буду руководить обучением новеньких и потом следить за качеством физической подготовки служащих. По сути, у нас будут как раз те самые спортивные секции, которые тебе хочется посещать. Так что, считай, я тебя туда принял. Можешь приходить в удобное для тебя время. Сыну Эрвина Хардли и моему приёмному сыну никто не посмеет отказать.
– Отлично! – обрадовался Нестор.
Это решало проблему нехватки времени для основательной учёбы в школе. Он решил постараться преуспеть в этом, сделаться из среднего ученика, которым был раньше, едва ли не лучшим учеником в школе. Нет, самым лучшим. Зачем? А разве обычный середнячок сумеет выбить себе разрешение на пересечение границы? Ведь перед отличниками всегда открывается больше дверей. Так мама говорила, когда он рассуждал о своём будущем после школы и желании служить там же, где его отец.
– Ну тогда давай ужинать, – позвал Нестора Лхадус. – Нам обоим надо набираться сил.
Вскоре в местных новостях сообщили о заочном приговоре суда над виновными во взрыве. Ни Пунктура, ни, тем более, Крайняя Южная секция прощать аборигенам нападение и гибель сограждан не собиралась.
Для исполнения вынесенного приговора на поверхность отправились сразу несколько больших флаеров. Нестор летел в одном из них, рядом с Ником. Им, потерявшим родных, было предоставлено такое право, как и нескольким другим людям, пожелавшим этого и прошедших психологический контроль. По данным службы наблюдения, община Истинного Завета как ни в чём ни бывало продолжала жить в том же месте, где и раньше.
Нестор впервые шагнул на Землю, на её поверхность. На нём был надет защитный скафандр патрульного, который был пока не активирован. В руке Нестор твёрдо сжимал оружие. Сегодня он его обязательно применит.
Группа специального реагирования, усиленная бойцами внутренней службы правопорядка, сгоняла аборигенов в открытое место на побережье. Нестор поразился тому, с какой ненавистью смотрят на них эти люди. Словно это жители Пунктуры напали на них и уничтожили большую часть общины, разрушили их дома и отобрали имущество, а не наоборот.
Когда бойцы доложили, что людей в округе больше не обнаружено, все аборигены собраны здесь, плотно окружённым одетым в мешковину людям задали вопрос:
– Где вы взяли бомбу?
– Какую такую бомбу? – глумливо спросил высокий седовласый старик.
– Которую взорвала женщина, отправленная к нам под видом беременной, – холодно разъяснил командир группы.
– Не ведаем, о чём вы говорите. Мы отправляли к вам одну нашу отступницу, было дело, да. Как она там, родила ли дитя, позвольте полюбопытствовать?
Стоявшие рядом с седовласым мужики ухмылялись.
– Взорвала вашу бомбу, которая уничтожила три города и многих людей.
– Вон оно как... Ну а от нас-то вам чего надо? У нас никакой бомбы нету, можете пройти в ту подземную шахту, которую вы раньше не заметили, убедитесь, что она пустая. Вернее, мы её под погреб приспособили, там теперь запасы продуктов хранятся.
– Теперь? – переспросил командир группы реагирования.
Седовласый промолчал.
– Лхадус, покажи, кто убил мою мать? – спросил вдруг двадцатипятилетний Кичиро Тинг.
Ник уверенно показал на смуглого молодого мужчину, стоявшего в толпе.
Командир активировал виртуальный экран и зачитал с него текст приговора. Смертным он был для двух аборигенов.
– Вы не можете нас убивать! – заорал главарь общины. – Это запрещено вашими же законами!
