Чутьё настырно доказывало, за умиротворённой картиной нет никакого обмана, как нет и не может быть в маленькой вилии ничего враждебного. Не от неё он должен защищаться, а её защищать. Но пренебрегать подозрениями не стоило – в прошлый раз беспечность обошлась ему слишком дорого.
Перед глазами вставали пугающие воспоминания. Осколки зеркала. Алеющее пятно на снегу. Быстро остывающее тело, пронзённое проклятым клинком. Видения затмевали разум и мешали мыслить здраво. Та трагедия не должна повториться, только не с вилией.
Морти закашлялся. Герда уронила книгу на колени и испуганно воззрилась на него.
– Извините, я увлеклась! – она перевела взгляд на шаткое построение из книг рядом с собой, подскочила и затараторила: – Я сейчас же всё уберу!
Положив руку ей на плечо, Охотник усадил её обратно.
– Ничего страшного. Все книги в этой комнате в твоём распоряжении. А если захочешь такую, какой здесь нет, я выпишу из Дюарля. Через месяц придёт с кораблём.
– Что вы, я не смогу злоупотреблять вашим гостеприимством, – смутилась Герда. – Главное, чтобы у остальных всё было хорошо.
– Ждан с Дугавой завтра утром пройдут испытания, а Майли и Вожык будут учиться пользоваться даром, чтобы не вредить себе. Не беспокойся за них, – ответил Морти.
Она облегчённо выдохнула.
– Тебе тоже это предстоит.
– Но у меня ведь нет дара.
– Конечно, есть. Сегодня ты с помощью него отклонила огнешар Вожыка.
Герда рассмеялась.
– Вы что-то путаете. Пламя прошло мимо. Вожык же не целился.
– Нет. Огонь летел в тебя, и ты его отвернула. Точнее твой дар – отражение, предельная разновидность мыслечтения. Ты и раньше им пользовалась. Финист говорит, что с помощью отражения ты проникла в иллюзию Дугавы и обратила призраков против некроманта. Полагаю, были и другие случаи, потому что когда я откопал тебя из сугроба, ты была истощена до предела.
– А почему Финист меня не предупредил?
– Не захотел пугать. Правда, он не учёл, что в обществе одарённых твои способности быстро разовьются и станут опасными.
– А вы? Почему не сказали вы?
– Способности девочек обычно скрытые. У тебя они начали частично проявляться только после сильных потрясений: смерти отца, нападения Вальдемара… – как же трудно говорить об этом, пускай и полуправду, без неблаговидных подробностей. – Я решил, что когда ты повзрослеешь, твой отец объяснит лучше. Он тоже знал. Он родился пропущенным, неодарённым, в семье Сумеречников. Когда его родители уходили на войну, то не взяли его с собой в надежде, что никто не обратит внимания на обычного мальчика, и он выживет.
– Почему… почему он тоже ничего не сказал? Почему все скрывали от меня это? – не веря, повторяла Герда.
– Боялся. Это тяжело. Мой отец надорвался и потерял дар ещё в детстве, поэтому его тоже не тронули. Моя мать, сестра и брат родились неодарёнными и ничего не знали, способностями оказался проклят только я. Когда случались выплески, когда я видел Горний мир демонов и духов, отец вынуждал меня всё скрывать и притворяться обычным. Из-за его страха я считал себя подкидышем – ребёнком демонов. Когда мы были в столице и случайно попали на суд колдунов, я подбежал к Белому Палачу и спросил: «Заслужил ли я смерть?» Помню, как перекосило его невозможно благородное лицо, как испугался отец. Если бы не заступничество высокопоставленного покровителя, нас бы точно отправили на костёр. Только после этого отец сознался, что всё это время боялся не моих способностей, а того, что меня могут из-за них казнить, как казнили его отца, моего деда.
Герда смотрела на него во все глаза, ошеломлённая его признанием.
– А как же… Я помню, как вы хотели вернуться домой к своей семье. Вам удалось?
Он печально качнул головой:
– Я опоздал. Их убили во время смуты, когда Лучезарные свергли короля. Поэтому… лучше и вовсе не иметь к Сумеречникам никакого отношения.
Вилия поджала губы.
– Но вы никогда обычным не были. Какое будущее ждало меня, не обладай я даром? Спас бы меня Финист или мне пришлось бы прозябать в нищете и просить милостыню у подонков вроде Вальдемара? Нет! Благодаря дару у меня есть друзья, благодаря дару вы взяли меня в свой дом, благодаря дару я видела многие чудеса, какие обычным даже не снились, – она воинственно вскинулась. – Даже если меня сожгут, от дара я не откажусь никогда!
Морти тяжело вздохнул и отвёл взгляд.
– Избавиться от дара ещё ни у кого не получалось. Можно надорваться, как мой отец, но полностью закрыться от Горнего мира не выйдет. Так что не переживай, я всё тебе покажу.
– Вы будете меня учить? – смутилась Герда.
– Если я тебя не устраиваю, можно найти другого наставника, – пожал плечами Охотник.
В конце концов, чего он ждал, бросив её на восемь лет?
– Нет! Просто это так неожиданно. Дар и... вы. Ещё пару часов назад я была уверена, что не найду места в вашем мире. Мне страшно, что всё это окажется сном.
Кошмаром, скорее.
Морти взял её за руки. Ладошки остались такими же трогательно хрупкими, как в детстве. От нежной кожи исходило тепло. Аура сильно истончилась, но мерцала ровным бледно-голубым светом, как у всех мыслечтецов. Даже пристально приглядываясь и дотошно изучая, никаких следов чужого влияния он не наблюдал.
Тонкие паутинки мыслесвязей тянулись к Морти, словно Герда неосознанно жаждала прочитать если не мысли, то хотя бы его эмоции. Серебристые нити ударялись об плотную оболочку ветроплава и не могли проникнуть вглубь.
С мыслечтецами работать ещё не доводилось, да и вряд ли большинство офицеров Компании могло похвастать таким опытом. Теоретически считывать эмоции окружающих для мыслечтецов необходимо, чтобы верно оценивать людей и обстановку. Обучать Герду будет сложно, впрочем, проблемы нужно решать по мере их поступления.
– Не спеши радоваться. Есть ещё одна побочная сторона твоего дара. Способности сильно воздействуют на носителей. Никто не знает, влияют ли они на характер или характер влияет на них, но… у каждого дара есть слабости.
– У огнежара – страх, у мертвошёпта – истерики, у мороча – легкомыслие, у ветроплава – самонадеянность, у оборотня – несдержанность, – задумавшись, перечислила вилия.
– Не так прямолинейно, но близко, – кивнул Морти. – Слабость мыслечтецов – одержимость. Они более других склонны загораться навязчивыми идеями и подвержены влиянию извне.
– Финист говорил об этом, но я не думала…
– Помнишь Предвестника Мрака?
– С которым вы сражались в Волынцах? Конечно! Недавно Мрак вернулся и поразил Ягиню, хозяйку Дикой Пущи. Это она убила моего отца. Нам еле удалось спастись. Оба раза Мрак охотился на меня. Получается, что это из-за моего дара? Мрак снова попытается захватить меня? Как же от этого защититься?
– Сохранять ясный ум, не поддаваться на соблазны, держаться друзей, которые одёрнут от пропасти. Но сейчас меня заботит другое. Финист говорил, что за тобой следует призрачная аура. Это может быть осколок Мрака – угольный спрут, который присасывается к сердцу и управляет человеческим телом. Так люди и превращаются в Предвестников. Либо это может быть другой не менее опасный демон. В любом случае, нужно проверить.
Герда уставилась на него огромными от испуга глазами:
– А вы, вы тоже чувствуете эту… вторую ауру и мою одержимость?
– Нет, но я наблюдаю за тобой совсем недолго. Лучше расскажи, что сама чувствуешь. Будь предельно честной. От этого зависит твоя жизнь. Ощущала ли ты, что не управляешь своим телом и смотришь на него со стороны?
– В Будескайске, когда в меня вселился призрак, – вилия поёжилась. – Когда вы меня нашли, первые мгновения мне казалось, что я смотрю на нас обоих сверху. Когда я была в плену у Ягини, она пыталась меня зачаровать…
– Это всё не то. А случались ли у тебя провалы в памяти? Может, непонятно откуда появлялись синяки и раны?
Герда покачала головой.
– Только из-за обмороков.
– Хорошо! А что насчёт невидимого кота?
– Шквала? Он появился через год после того, как мы расстались. Я думала, что выдумала его, чтобы не тосковать. Он замечательный друг: всегда выслушивал, давал полезные советы, помогал выпутываться из неприятностей. Но потом… я поняла, что и другие могут его видеть. Ягиня, к примеру, называла его кузеном. Иногда Шквал говорил что-то Финисту, но тот то ли не замечал, то ли не запоминал. Сумасшедший внук вёльвы тоже с ним разговаривал. А в пещере под Спасительным хребтом, когда кот стоял у зеркала, то внутри отражался мужчина в овальной белой маске с тремя красными царапинами наискосок. Иногда… иногда я видела сны о нём. Даже срывала с него маску... под ней было ваше лицо… Такое, каким я запомнила его в детстве.
Морти бродил взглядом по комнате, перебирая роившиеся в голове догадки. Тревожные и невероятные, хуже ли они казавшегося уже обыденным осколка Мрака?
– А при мне ты его не видела?
– Нет. Перед нападением ненниров Шквал сказал… сказал, что служит Хозяину масок, который управляет всеми нами. Шквал должен был уйти, потому что дальше его хозяин сам позаботится обо мне. А потом… потом вы нашли меня на плато. С тех пор я его не видела.
– Что ж, значит, твоего Шквала видят те, кто тесно связан с Горним миром. Вероятно, кот и есть тот самый демон.
Может, это Безликий. Морти же просил защитить Герду, когда был в долине Агарти. Кажется, тогда он создал огненного кота.
– Шквал брал на себя вину за все смерти. Но… он всегда защищал меня и никогда ничего не требовал. Ну, кроме как… вести себя разумно. Говорил, чтобы я поступала, как сама желаю. Даже с вами… он предупреждал, что будет трудно, совсем не так, как я представляла.
Её глаза блестели, голос дрожал, а щёки наливались румянцем. Похоже, она очень переживала за доброе имя своего друга.
– Иногда демоны принимают причудливые формы и играют с нашим разумом. Очень сложно догадаться, чего они добиваются. Твой Шквал может и не быть демоном, но обязательно нужно проверить.
– Я… я сделаю, что скажете. Не хочу думать о нём плохо. Это он закрыл меня от ненниров, я больше чем уверена.
– Тем лучше – твоя решимость поможет. Я изучу твою спину и если что-то замечу, то попытаюсь это извлечь. Может быть больно, очень, но тебе нельзя ни шевелиться, ни кричать, иначе все усилия пропадут впустую. Ты поняла?
Герда кивнула и принялась раздеваться. Морти отвёл взгляд: слишком томительно она спускала с худеньких плеч рукава рубашки. Когда он повернулся, вилия стояла к нему спиной, нагая до пояса. Кожа почти просвечивала, голова покорно склонилась набок, из-под коротких волос выглядывала тонкая шея, от худобы выпирали хребет и рёбра. Болезненно хрупкая тростинка. Кажется, тронешь её грубыми ручищами, и переломится. Полная противоположность его стальной силы, она завораживала и очаровывала. Хотелось укрыть её и спрятать. Ото всех. От себя в первую очередь.
Морти нервно сглотнул. Так нельзя. Подобное малодушие уже стоило жизни его невесте, милой Юки. Больше у него нет права на ошибку.
Он положил одну руку возле левой лопатки Герды, а другую под грудь с той же стороны и закрыл глаза. Последнее не требовалось, но её вид отвлекал. Пальцы покалывало от накапливаемой энергии. Кожа нагрелась, стала почти обжигающей. Не ощущая сопротивления, облачённые воздушным покровом ладони проникали в плоть, словно в податливую глину.
Ничто не тревожило чутьё, перед мысленным взором сверкала всё та же спокойная аура одарённой. Прозрачно-девственная, ещё не распустившийся, но уже созревший бутон с густым ароматом шиповника. Но ведь осколок Мрака внутри Белого Палача Морти видел даже на расстоянии, демона внутри Юки чувствовал, пускай и запрещал себе об этом думать.
Нужно забраться глубже, в самую суть.
Что-то едва заметно затрепыхалось. Тоже пусто. Ещё глубже. Почему нет сопротивления? На внутренних слоях оно обязано присутствовать, чтобы человек мог выжить. Трепыхание усилилось. Вот оно – нежное и уязвимое сердце. Рядом до рези на плотно смежённых веках сверкала струна. Голубовато-льдистый свет, странно похожий на его собственный, манил, словно там был ответ, который Морти искал всю жизнь.
Он коснулся струны краешком указательного пальца. Обожгло морозом, вспышка ослепила. Охотник снова переместился в сон о маленькой вилии. Он опоздал, чтобы спасти её от хищных щупалец Мрака. Умирающее чудо – она лежала у него на коленях. Он воткнул пальцы в собственную грудь так же, как делал наяву. В руках появилась искра, из которой он вытянул ту самую струну, запустил ладонь в грудину вилии и соединил ею белой и красное.
Понятно, что белое – ускользающая душа, красное – умирающая плоть. Но что за свет помог связать их вместе и удержать жизнь в обречённом на гибель существе?
«Остановись! Ты же её сломаешь!» – грозный голос Безликого вернул Морти в библиотеку.
Он до боли закусил губу, удерживая сосредоточенье, пока не вышел из её плоти так же плавно. Сдавленно захрипев, Герда упала на колени и закашлялась.
– Ты в порядке? – испугался Охотник.
С его пальцев капала кровь, не призрачная – настоящая. Он поспешил стереть её платком и опустился на пол рядом с Гердой. Её плечи судорожно вздымались, сипя, она с трудом заглатывала воздух.
Очень плохое начало. Чтобы чему-то научиться, нужно доверять наставнику. А кто станет доверять после такого?
Пуская прозрачные волны ветроплава, Морти прижал вилию к себе – она слишком ослабла, чтобы сопротивляться. Ладони касались мокрой кожи на животе. Чем меньше препятствий стояло между ними, тем сильнее взаимодействовали их ауры, словно стремились слиться в одно. Прохудившаяся оболочка жадно впитывала его силы, будто мстила за то, что он так грубо порвал.
Герда напряглась и мелко задрожала – видимо, пришла в себя достаточно, чтобы почувствовать его близость. Пугливые девицы – как же с ними сложно.
Плавно разжав руки, он отодвинулся.
– Жива?
Она повернула голову в профиль, ошалело разглядывая его.
Кажется, его губы забыли, как улыбаться ласково и тепло – мышцы на лице заныли от усилия. Да и вряд ли получилось достаточно искренне.
– Я одержима? – судорожно выдохнула Герда.
Только если тем же демоном, что и он.
– Нет, в тебе нет ни Мрака, ни других подселенцев и их чар. Прости, что переусердствовал.
– Шквал не демон? – спросила она, когда совладала с дыханием. – Тогда кто?
– Сильный порыв ветра, – ответил Морти первое, что пришло в голову, и отвернулся, чтобы не смущать.
Герда одевалась нарочито медленно, педантично расправляя все складки и застёгивая каждую пуговицу.
– Только аккуратно, может кружиться голова, – когда она закончила, предупредил он и усадил её в кресло.
Его и самого мутило, по лбу тёк пот и капал на глаза, хотя дыхание благодаря тренировкам восстанавливалось очень быстро.
– Кот говорил, что его настоящее имя слишком сложное. Шквал по смыслу ближе всего, – вспомнила Герда.
– Кажется, я понял, о чём ты, – Морти снял с шеи увесистую связку ключей и отпер нижний ящик стеллажа.
Там лежала книга в потрёпанной кожаной обложке с окованными серебряными скобами углами.
– Взгляни, это твой кот? – Охотник вручил книгу Герде.
На обложке были вытеснены изображения кота, ворона, сокола и совы. У троих глаза были закрыты, казалось, они спят. Только ворон следил за Гердой агатовым глазом.
– Это же условное изображение. Тут и Сокол ясно солнышко есть, – Герда провела пальцем по рисунку.
Перед глазами вставали пугающие воспоминания. Осколки зеркала. Алеющее пятно на снегу. Быстро остывающее тело, пронзённое проклятым клинком. Видения затмевали разум и мешали мыслить здраво. Та трагедия не должна повториться, только не с вилией.
Морти закашлялся. Герда уронила книгу на колени и испуганно воззрилась на него.
– Извините, я увлеклась! – она перевела взгляд на шаткое построение из книг рядом с собой, подскочила и затараторила: – Я сейчас же всё уберу!
Положив руку ей на плечо, Охотник усадил её обратно.
– Ничего страшного. Все книги в этой комнате в твоём распоряжении. А если захочешь такую, какой здесь нет, я выпишу из Дюарля. Через месяц придёт с кораблём.
– Что вы, я не смогу злоупотреблять вашим гостеприимством, – смутилась Герда. – Главное, чтобы у остальных всё было хорошо.
– Ждан с Дугавой завтра утром пройдут испытания, а Майли и Вожык будут учиться пользоваться даром, чтобы не вредить себе. Не беспокойся за них, – ответил Морти.
Она облегчённо выдохнула.
– Тебе тоже это предстоит.
– Но у меня ведь нет дара.
– Конечно, есть. Сегодня ты с помощью него отклонила огнешар Вожыка.
Герда рассмеялась.
– Вы что-то путаете. Пламя прошло мимо. Вожык же не целился.
– Нет. Огонь летел в тебя, и ты его отвернула. Точнее твой дар – отражение, предельная разновидность мыслечтения. Ты и раньше им пользовалась. Финист говорит, что с помощью отражения ты проникла в иллюзию Дугавы и обратила призраков против некроманта. Полагаю, были и другие случаи, потому что когда я откопал тебя из сугроба, ты была истощена до предела.
– А почему Финист меня не предупредил?
– Не захотел пугать. Правда, он не учёл, что в обществе одарённых твои способности быстро разовьются и станут опасными.
– А вы? Почему не сказали вы?
– Способности девочек обычно скрытые. У тебя они начали частично проявляться только после сильных потрясений: смерти отца, нападения Вальдемара… – как же трудно говорить об этом, пускай и полуправду, без неблаговидных подробностей. – Я решил, что когда ты повзрослеешь, твой отец объяснит лучше. Он тоже знал. Он родился пропущенным, неодарённым, в семье Сумеречников. Когда его родители уходили на войну, то не взяли его с собой в надежде, что никто не обратит внимания на обычного мальчика, и он выживет.
– Почему… почему он тоже ничего не сказал? Почему все скрывали от меня это? – не веря, повторяла Герда.
– Боялся. Это тяжело. Мой отец надорвался и потерял дар ещё в детстве, поэтому его тоже не тронули. Моя мать, сестра и брат родились неодарёнными и ничего не знали, способностями оказался проклят только я. Когда случались выплески, когда я видел Горний мир демонов и духов, отец вынуждал меня всё скрывать и притворяться обычным. Из-за его страха я считал себя подкидышем – ребёнком демонов. Когда мы были в столице и случайно попали на суд колдунов, я подбежал к Белому Палачу и спросил: «Заслужил ли я смерть?» Помню, как перекосило его невозможно благородное лицо, как испугался отец. Если бы не заступничество высокопоставленного покровителя, нас бы точно отправили на костёр. Только после этого отец сознался, что всё это время боялся не моих способностей, а того, что меня могут из-за них казнить, как казнили его отца, моего деда.
Герда смотрела на него во все глаза, ошеломлённая его признанием.
– А как же… Я помню, как вы хотели вернуться домой к своей семье. Вам удалось?
Он печально качнул головой:
– Я опоздал. Их убили во время смуты, когда Лучезарные свергли короля. Поэтому… лучше и вовсе не иметь к Сумеречникам никакого отношения.
Вилия поджала губы.
– Но вы никогда обычным не были. Какое будущее ждало меня, не обладай я даром? Спас бы меня Финист или мне пришлось бы прозябать в нищете и просить милостыню у подонков вроде Вальдемара? Нет! Благодаря дару у меня есть друзья, благодаря дару вы взяли меня в свой дом, благодаря дару я видела многие чудеса, какие обычным даже не снились, – она воинственно вскинулась. – Даже если меня сожгут, от дара я не откажусь никогда!
Морти тяжело вздохнул и отвёл взгляд.
– Избавиться от дара ещё ни у кого не получалось. Можно надорваться, как мой отец, но полностью закрыться от Горнего мира не выйдет. Так что не переживай, я всё тебе покажу.
– Вы будете меня учить? – смутилась Герда.
– Если я тебя не устраиваю, можно найти другого наставника, – пожал плечами Охотник.
В конце концов, чего он ждал, бросив её на восемь лет?
– Нет! Просто это так неожиданно. Дар и... вы. Ещё пару часов назад я была уверена, что не найду места в вашем мире. Мне страшно, что всё это окажется сном.
Кошмаром, скорее.
Морти взял её за руки. Ладошки остались такими же трогательно хрупкими, как в детстве. От нежной кожи исходило тепло. Аура сильно истончилась, но мерцала ровным бледно-голубым светом, как у всех мыслечтецов. Даже пристально приглядываясь и дотошно изучая, никаких следов чужого влияния он не наблюдал.
Тонкие паутинки мыслесвязей тянулись к Морти, словно Герда неосознанно жаждала прочитать если не мысли, то хотя бы его эмоции. Серебристые нити ударялись об плотную оболочку ветроплава и не могли проникнуть вглубь.
С мыслечтецами работать ещё не доводилось, да и вряд ли большинство офицеров Компании могло похвастать таким опытом. Теоретически считывать эмоции окружающих для мыслечтецов необходимо, чтобы верно оценивать людей и обстановку. Обучать Герду будет сложно, впрочем, проблемы нужно решать по мере их поступления.
– Не спеши радоваться. Есть ещё одна побочная сторона твоего дара. Способности сильно воздействуют на носителей. Никто не знает, влияют ли они на характер или характер влияет на них, но… у каждого дара есть слабости.
– У огнежара – страх, у мертвошёпта – истерики, у мороча – легкомыслие, у ветроплава – самонадеянность, у оборотня – несдержанность, – задумавшись, перечислила вилия.
– Не так прямолинейно, но близко, – кивнул Морти. – Слабость мыслечтецов – одержимость. Они более других склонны загораться навязчивыми идеями и подвержены влиянию извне.
– Финист говорил об этом, но я не думала…
– Помнишь Предвестника Мрака?
– С которым вы сражались в Волынцах? Конечно! Недавно Мрак вернулся и поразил Ягиню, хозяйку Дикой Пущи. Это она убила моего отца. Нам еле удалось спастись. Оба раза Мрак охотился на меня. Получается, что это из-за моего дара? Мрак снова попытается захватить меня? Как же от этого защититься?
– Сохранять ясный ум, не поддаваться на соблазны, держаться друзей, которые одёрнут от пропасти. Но сейчас меня заботит другое. Финист говорил, что за тобой следует призрачная аура. Это может быть осколок Мрака – угольный спрут, который присасывается к сердцу и управляет человеческим телом. Так люди и превращаются в Предвестников. Либо это может быть другой не менее опасный демон. В любом случае, нужно проверить.
Герда уставилась на него огромными от испуга глазами:
– А вы, вы тоже чувствуете эту… вторую ауру и мою одержимость?
– Нет, но я наблюдаю за тобой совсем недолго. Лучше расскажи, что сама чувствуешь. Будь предельно честной. От этого зависит твоя жизнь. Ощущала ли ты, что не управляешь своим телом и смотришь на него со стороны?
– В Будескайске, когда в меня вселился призрак, – вилия поёжилась. – Когда вы меня нашли, первые мгновения мне казалось, что я смотрю на нас обоих сверху. Когда я была в плену у Ягини, она пыталась меня зачаровать…
– Это всё не то. А случались ли у тебя провалы в памяти? Может, непонятно откуда появлялись синяки и раны?
Герда покачала головой.
– Только из-за обмороков.
– Хорошо! А что насчёт невидимого кота?
– Шквала? Он появился через год после того, как мы расстались. Я думала, что выдумала его, чтобы не тосковать. Он замечательный друг: всегда выслушивал, давал полезные советы, помогал выпутываться из неприятностей. Но потом… я поняла, что и другие могут его видеть. Ягиня, к примеру, называла его кузеном. Иногда Шквал говорил что-то Финисту, но тот то ли не замечал, то ли не запоминал. Сумасшедший внук вёльвы тоже с ним разговаривал. А в пещере под Спасительным хребтом, когда кот стоял у зеркала, то внутри отражался мужчина в овальной белой маске с тремя красными царапинами наискосок. Иногда… иногда я видела сны о нём. Даже срывала с него маску... под ней было ваше лицо… Такое, каким я запомнила его в детстве.
Морти бродил взглядом по комнате, перебирая роившиеся в голове догадки. Тревожные и невероятные, хуже ли они казавшегося уже обыденным осколка Мрака?
– А при мне ты его не видела?
– Нет. Перед нападением ненниров Шквал сказал… сказал, что служит Хозяину масок, который управляет всеми нами. Шквал должен был уйти, потому что дальше его хозяин сам позаботится обо мне. А потом… потом вы нашли меня на плато. С тех пор я его не видела.
– Что ж, значит, твоего Шквала видят те, кто тесно связан с Горним миром. Вероятно, кот и есть тот самый демон.
Может, это Безликий. Морти же просил защитить Герду, когда был в долине Агарти. Кажется, тогда он создал огненного кота.
– Шквал брал на себя вину за все смерти. Но… он всегда защищал меня и никогда ничего не требовал. Ну, кроме как… вести себя разумно. Говорил, чтобы я поступала, как сама желаю. Даже с вами… он предупреждал, что будет трудно, совсем не так, как я представляла.
Её глаза блестели, голос дрожал, а щёки наливались румянцем. Похоже, она очень переживала за доброе имя своего друга.
– Иногда демоны принимают причудливые формы и играют с нашим разумом. Очень сложно догадаться, чего они добиваются. Твой Шквал может и не быть демоном, но обязательно нужно проверить.
– Я… я сделаю, что скажете. Не хочу думать о нём плохо. Это он закрыл меня от ненниров, я больше чем уверена.
– Тем лучше – твоя решимость поможет. Я изучу твою спину и если что-то замечу, то попытаюсь это извлечь. Может быть больно, очень, но тебе нельзя ни шевелиться, ни кричать, иначе все усилия пропадут впустую. Ты поняла?
Герда кивнула и принялась раздеваться. Морти отвёл взгляд: слишком томительно она спускала с худеньких плеч рукава рубашки. Когда он повернулся, вилия стояла к нему спиной, нагая до пояса. Кожа почти просвечивала, голова покорно склонилась набок, из-под коротких волос выглядывала тонкая шея, от худобы выпирали хребет и рёбра. Болезненно хрупкая тростинка. Кажется, тронешь её грубыми ручищами, и переломится. Полная противоположность его стальной силы, она завораживала и очаровывала. Хотелось укрыть её и спрятать. Ото всех. От себя в первую очередь.
Морти нервно сглотнул. Так нельзя. Подобное малодушие уже стоило жизни его невесте, милой Юки. Больше у него нет права на ошибку.
Он положил одну руку возле левой лопатки Герды, а другую под грудь с той же стороны и закрыл глаза. Последнее не требовалось, но её вид отвлекал. Пальцы покалывало от накапливаемой энергии. Кожа нагрелась, стала почти обжигающей. Не ощущая сопротивления, облачённые воздушным покровом ладони проникали в плоть, словно в податливую глину.
Ничто не тревожило чутьё, перед мысленным взором сверкала всё та же спокойная аура одарённой. Прозрачно-девственная, ещё не распустившийся, но уже созревший бутон с густым ароматом шиповника. Но ведь осколок Мрака внутри Белого Палача Морти видел даже на расстоянии, демона внутри Юки чувствовал, пускай и запрещал себе об этом думать.
Нужно забраться глубже, в самую суть.
Что-то едва заметно затрепыхалось. Тоже пусто. Ещё глубже. Почему нет сопротивления? На внутренних слоях оно обязано присутствовать, чтобы человек мог выжить. Трепыхание усилилось. Вот оно – нежное и уязвимое сердце. Рядом до рези на плотно смежённых веках сверкала струна. Голубовато-льдистый свет, странно похожий на его собственный, манил, словно там был ответ, который Морти искал всю жизнь.
Он коснулся струны краешком указательного пальца. Обожгло морозом, вспышка ослепила. Охотник снова переместился в сон о маленькой вилии. Он опоздал, чтобы спасти её от хищных щупалец Мрака. Умирающее чудо – она лежала у него на коленях. Он воткнул пальцы в собственную грудь так же, как делал наяву. В руках появилась искра, из которой он вытянул ту самую струну, запустил ладонь в грудину вилии и соединил ею белой и красное.
Понятно, что белое – ускользающая душа, красное – умирающая плоть. Но что за свет помог связать их вместе и удержать жизнь в обречённом на гибель существе?
«Остановись! Ты же её сломаешь!» – грозный голос Безликого вернул Морти в библиотеку.
Он до боли закусил губу, удерживая сосредоточенье, пока не вышел из её плоти так же плавно. Сдавленно захрипев, Герда упала на колени и закашлялась.
– Ты в порядке? – испугался Охотник.
С его пальцев капала кровь, не призрачная – настоящая. Он поспешил стереть её платком и опустился на пол рядом с Гердой. Её плечи судорожно вздымались, сипя, она с трудом заглатывала воздух.
Очень плохое начало. Чтобы чему-то научиться, нужно доверять наставнику. А кто станет доверять после такого?
Пуская прозрачные волны ветроплава, Морти прижал вилию к себе – она слишком ослабла, чтобы сопротивляться. Ладони касались мокрой кожи на животе. Чем меньше препятствий стояло между ними, тем сильнее взаимодействовали их ауры, словно стремились слиться в одно. Прохудившаяся оболочка жадно впитывала его силы, будто мстила за то, что он так грубо порвал.
Герда напряглась и мелко задрожала – видимо, пришла в себя достаточно, чтобы почувствовать его близость. Пугливые девицы – как же с ними сложно.
Плавно разжав руки, он отодвинулся.
– Жива?
Она повернула голову в профиль, ошалело разглядывая его.
Кажется, его губы забыли, как улыбаться ласково и тепло – мышцы на лице заныли от усилия. Да и вряд ли получилось достаточно искренне.
– Я одержима? – судорожно выдохнула Герда.
Только если тем же демоном, что и он.
– Нет, в тебе нет ни Мрака, ни других подселенцев и их чар. Прости, что переусердствовал.
– Шквал не демон? – спросила она, когда совладала с дыханием. – Тогда кто?
– Сильный порыв ветра, – ответил Морти первое, что пришло в голову, и отвернулся, чтобы не смущать.
Герда одевалась нарочито медленно, педантично расправляя все складки и застёгивая каждую пуговицу.
– Только аккуратно, может кружиться голова, – когда она закончила, предупредил он и усадил её в кресло.
Его и самого мутило, по лбу тёк пот и капал на глаза, хотя дыхание благодаря тренировкам восстанавливалось очень быстро.
– Кот говорил, что его настоящее имя слишком сложное. Шквал по смыслу ближе всего, – вспомнила Герда.
– Кажется, я понял, о чём ты, – Морти снял с шеи увесистую связку ключей и отпер нижний ящик стеллажа.
Там лежала книга в потрёпанной кожаной обложке с окованными серебряными скобами углами.
– Взгляни, это твой кот? – Охотник вручил книгу Герде.
На обложке были вытеснены изображения кота, ворона, сокола и совы. У троих глаза были закрыты, казалось, они спят. Только ворон следил за Гердой агатовым глазом.
– Это же условное изображение. Тут и Сокол ясно солнышко есть, – Герда провела пальцем по рисунку.
