– Конец времён, да? – усмехнулся Охотник. – И кто же станет его причиной? Уж не Предвестники ли, которые развязали междоусобную войну и казнили Сумеречников? Или Легион Мрака, которым управляет Белый Палач?
– Все они лишь слуги, мелкие сошки. Даже Белый Палач, которого ты так боишься.
Ворожея вновь повернулась к агатовой чаше и провела пальцем по скопившейся там воде, закручивая её в спираль. Транс поглощал туату. Её голова опускалась всё ниже, пока подбородок не коснулся груди. Со дна чаши поднялась стая серебристых рыб и помчалась за пальцем Эйтайни. Дохнуло свежим ветром, послышались едва различимые голоса, на водной глади вырисовались тёмные силуэты.
Ворожея вскинула голову и, не открывая глаз, заговорила утробным голосом:
– Возродятся посреди пепелищ младые боги. Содрогнётся твердь от их поступи, и наполнятся реки кровью. Виновников будет пятеро: последний отпрыск побочной ветви священного рода, что не должен жить. Величайший герой, что должен умереть. Отверженный сын отверженного, что должен выстоять. Последний из видящих, что должен выбрать между тенью и светом. Мечтающий о любви, что должен отдаться ненависти и пробудить память. Когда вместе соберутся все пятеро, во льдах пробудится Небесный Повелитель и наступит последний час этого мира.
– Час Возрождения? – хмыкнул Морти и принялся записывать всё на клочке бумаги, пока не забыл.
Чего же Безликий со своими братьями хотел на самом деле? Спасти мир или погубить?
– Древнее пророчество твоего народа? – спросил Охотник, когда Эйтайни вынула руку из воды.
Серебристые рыбки уплыли на глубину, увлекая за собой таинственные силуэты.
– Нет, это слова одной из ваших Норн. Той, что ещё жива и говорит с водой.
– А что предрекала та, что мертва и лежит в хрустальном гробу? – оживился Морти.
– Она видела и понимала много больше других, поэтому и ушла на Тихий берег.
– Испугалась?
– Нет. Расчистила дорогу для своего покровителя.
От туманных намёков, загадок и недомолвок разболелась голова.
– Мне бы что-нибудь попроще, – в последний раз попросил Морти.
– Ищи крыс, – после долгих раздумий посоветовала Эйтайни. – Ищи везде, кроме заповедной горы Мельдау, где находится наше древнее капище. Там обитают духи. Они могут утянуть тебя в свой мир и больше не выпустить.
Она наверняка знала куда больше, чем говорила. Но придётся принять правила игры и не переспрашивать. Он и так злоупотребил расположением ворожеи. К тому же, мальчишки ждут.
Морти домчался до пригорка так быстро, как только мог, и всё равно опоздал. Все разошлись. Только в леске неподалёку ощущалась незабудковая аура вилии. Хоть кто-то соизволил дождаться.
Послышались удары и боевые выкрики. Странно. Герда ведь там одна. С кем она воюет?
Ага, вот в чём дело! Вилия лупила палкой по толстому сосновому стволу. От неистового напора в нескольких местах лопнула кора. Нужно спасти бедное дерево от расправы.
Морти подобрался вплотную незамеченным, но стоило положить руку ей на плечо, как Герда замерла и повернула голову.
– Я, конечно, ценю твоё рвение, но нужно знать меру, – вкрадчиво произнёс он. – Так в чём провинилось дерево?
– Ни в чём.
Какая муха её укусила? Глаза красные, щёки горят. Неужели с Финистом поругалась? Неудачная была идея отправить её обучаться у оборотня. Он кого угодно до белого каления доведёт. Но жаловаться Герда вряд ли станет, ведь Финист «друг».
– Где мальчишки?
– Я отослала их домой. Слишком жестоко заставлять детей ждать больше часа… даже для вас, – с укором ответила Герда.
На него-то она за что взъелась?
– Ладно, не беда, – пожал плечами Морти. – Позанимаюсь с тобой одной. Пора для каждого из вас отдельные занятия устраивать.
Он выставил руку по направлению к пригорку. Жердь рассекла воздух и прыгнула в подставленную ладонь. В детстве от подобных трюков Герда приходила в восторг, но сейчас смотрела сердито.
– Не хочу! – она убрала его жердь с дороги. – У меня ничего не получается, поэтому незачем время тратить.
Снова приступ неверия в собственные силы? Что ж, нужно воспользоваться испытанным способом, хотя и не слишком приятным. Морти ухватил её за руку и развернул к себе.
– Ты всегда трусишь, когда тебе трудно или что-то не получается. Это глупо.
– Я не трушу, – прорычала Герда сквозь зубы.
– Докажи.
Охотник встал наизготовку. Вилия вскинула жердь. Они закружились по поляне, как в первый раз. Морти легко парировал даже самые сложные удары, но её задор забавлял. Она почти неосознанно искала брешь в защите, стремилась предугадать действия противника, а не полагалась на силу.
Пожалуй, из неё бы вышел хороший боец, если бы её обучали с детства. Правда, убивать у вилии вряд ли получится, слишком доброе и сострадательное сердце. Быть может со временем… нет, пускай остаётся такой же светлой всегда. Лучше просто играть.
– Тебя так легко разозлить, что это даже не смешно, – заметил Морти.
Ветроплав обернул палку, облегчая её вес и манёвренность. Герда снова сверкнула глазами. Она так остро чувствовала ауры. Жаль, примериться к собственной силе у неё пока не получалось.
Удар. Ещё удар. Игра затянулась. Пора заканчивать.
Отразив очередной выпад, Герда зашипела и бросилась на него. Сейчас же голову себе разобьёт! Охотник выронил палку и обхватил противницу руками. Потеряв равновесие, они упали на землю и покатились кубарем. Вилия царапалась, кусалась и лягалась, словно разъярённая кошка.
Морти оказался сверху и прижал её к земле. Герда испуганно распахнула глаза и дёрнулась. Обдало страхом загнанной в угол дичи. От сдержанности не осталось и следа.
Странно. Герда ведь даже не в его вкусе. Морти предпочитал более зрелых, уверенных в себе женщин, с которыми не нужно следить за каждым жестом и словом, чтобы не обидеть. Их любовь как выдержанное вино: не ударяет в голову и оставляет изысканное послевкусие.
А что эта девочка? Красивая в своей цветущей молодости, но ещё ребёнок по сути. Невинный и наивный. Она и собственные порывы едва понимает, не говоря уже о желаниях мужчины. И всё-таки что-то в ней есть. Что-то, чего он никогда не понимал. Оно хмелит, кружит голову, обнажает чувства. Даже те, на которые он не думал, что способен.
Трепещут серебристые реснички, жемчужные глаза полыхают то гневом, то страхом, по щекам растекается лихорадочный румянец, припухшие губы чуть приоткрыты. Подрагивают. Манят. Как тут сопротивляться?
Охотник впился в них со всей страстью, наслаждаясь невероятно сладким вкусом. Как же приятно! Он почти забыл. Как просыпается голод, прожигает калёным железом и заставляет желать большего.
Лицо ужалила злая пощёчина. Отрезвила.
Морти отпрянул, ошарашено глядя на запыхавшуюся Герду. Щека горела так, будто огнём опалили.
– За что?! – против воли вырвался глупый вопрос.
– За всё!
Вилия подскочила и помчалась прочь.
Словно похмельем накрыло.
Что…
Это…
Было?!
Засунуть бы голову в студёный горный ручей, но ещё слишком холодно. Пора возвращаться.
Возле усадебной ограды Охотника встретил не на шутку встревоженный бургомистр.
– Крысы лютуют. Уже не то, что на еду, на посев ничего не осталось. Они повсюду: в амбарах, в тюфяках, у скотины в сараях. Отрава, ловушки и коты не спасают. Люди ропщут. Ходит слух, что это нашествие кроме голода ещё и чумой грозит.
– Вот и Эйтайни про крыс говорила, – задумчиво заметил Морти.
От усталости не получалось даже обнадёжить Гарольда. Лучше бы это был ещё один Предвестник или дюжина Странников. По крайней мере, Охотник знал, как с ними сражаться.
– Не думай, что я давлю, но если мы не справимся с этой напастью быстро, то начнутся беспорядки, а это во сто крат хуже мора, – вздохнул бургомистр, а потом, приглядевшись к лицу Морти, нахмурился: – Что это?
Тот коснулся левой скулы. На ней расплывался небольшой синяк.
– Ничего страшного. Через лес продирался, ветка по лицу хлестнула… – пожал он плечами.
Гарольд неодобрительно цыкнул.
– Что-то ты с каждым днём всё рассеянней становишься. Уж не подхватил ли заразу?
– Не волнуйтесь. Это от недосыпа, – заверил его Охотник.
Бургомистр кивнул и удалился.
Морти ступил за порог и расположился в гостиной на кушетке. Из кухни выглянул Эглаборг и, придирчиво изучив хозяина, принёс охлаждающую мазь от синяков.
– Поешьте и выпейте это, – после лечения целитель подал ужин с дымящимся отваром.
– Зачем? – скривился Охотник.
От вида еды подташнивало.
– Чтобы успокоиться. У вас глаз дёргается.
Морти прикрыл веко ладонью.
– Потом идите спать, а то точно заболеете, – продолжал навязываться Эглаборг.
– Спасибо, мамочка!
– Да, пожалуйста. Просто надоело смотреть, как вы себя в могилу загоняете, – посетовал целитель и удалился.
После отвара в голове немного прояснилось.
Нужно подняться к Герде и объясниться. Хотя что он скажет? На ум как назло приходила только пошлость.
На лестнице Охотник замер. Сверху доносились томные вздохи, скрипела кровать, шелестели простыни. Неужели?
Любопытство заставило заглянуть в одну из спален. Барахтаясь на постели, изящные белые ножки обнимали напряжённый мужской торс. Страстный стон слился с глухим рычанием. Растрёпанная рыжая голова начала плавно поворачиваться в сторону незадачливого соглядатая.
Морти захлопнул дверь и отступил на шаг. Ай да приворотное зелье! Понятно, за что он оплеуху схлопотал, ведь большой куш предназначался для оборотня. А Охотник-то, дурень, заигрался в благородного принца.
От ярости рука сжалась в кулак и чуть не врезалась в стену рядом, но Морти вовремя перехватил запястье.
Что толку скандалить? Только дураком себя выставит. Ещё большим. Герда сделала выбор, у него нет права вмешиваться, даже если это бесит до красных демонов в глазах.
Эглаборг прав, пора завязывать: провести испытания и распределить назначения. Ученики слишком тут задержались. А пользы никакой – один вред.
Привязался, размяк, расчувствовался… Тупица! Правильно Герда поступила: как студёной водой окатила, чтобы не думал о глупостях. Совсем забыл, как от близости плохо становится: больно, гадко, безысходно. Прямо как сейчас.
Голову схватил жуткий спазм. Едва не вытошнило. Морти выпрямился стрункой и сделал несколько глубоких вздохов. Вроде, улеглось.
Чего попусту переживать? Надо спасти город от крыс, а остальное само решится. Уже решилось. Да так противно, что рехнуться можно.
Нет. Город. Крысы.
Морти направился в библиотеку. Всё равно теперь не уснёт, но, может, выяснит что-нибудь.
Вернувшись домой, Герда спряталась в библиотеке. Мысли всё время возвращались к произошедшему в лесу.
Зачем, ну зачем Морти это сделал? Поцеловал Майли, а потом её. Хотел сравнить? Как это гнусно! Он такой же как Финист – потом тоже будет говорить, что девушки гулящие, а он поддался мимолётному порыву.
Но как же он целует! Совсем не как Финист. Жарко, страстно, неистово. Ему нельзя сопротивляться. Перед ним меркнет разум, растворяется в нём, в пленительных ощущениях, в объятьях, мягких, словно лебяжий пух и жёстких, словно кандалы. Как же хотелось отдаться во власть его губ и рук, позволить укротить себя и подчинить, забыть обо всём и жить лишь им, дышать лишь им.
Но разум-предатель напомнил, что это игра. Через пару мгновений Морти опомнится и посмеётся над её глупыми мечтами. Будет нестерпимо больно. Как пережить такое разочарование? Нет, лучше сбежать. Как обычно.
– Что ты здесь делаешь? – раздался над ухом вкрадчивый голос.
Как Охотник умудряется ходить настолько тихо?!
– Читаю. Что тут ещё можно делать? – ответила Герда, не желая видеть наглое лицо.
Она забралась в кресло с ногами и держала в руках томик о… О… Ох, демоны! Она забыла посмотреть, что схватила с полки.
– Вверх ногами, поди, читать не очень удобно, – Морти забрал книгу и перевернул. – Я имел в виду, почему ты не с Финистом.
Герда покраснела до корней волос.
– Почему я должна быть с ним? Урок давно закончился. Да и время позднее. Должно быть, он уже спит. А у меня самостоятельная работа. Вот.
Она указала на внушительную стопку книг, сложенную на столике рядом.
Морти подцепил пальцем воротник и оттянул его, словно тот давил на горло.
– Хорошо, а то я было подумал… Неважно. Он вообще с тобой занимается?
Герда поджала губы и опустила глаза. Если сейчас заикнётся о нежелании обучаться с оборотнем, будет очередной скандал.
– Ладно, завтра я в отчёте попрошу разрешения провести испытания. Дотянуть бы до них, а там станет легче. – Видя её напряжённость, Морти спросил: – Что с тобой? Злишься из-за поцелуя?
– Что со мной?! Лучше скажите, что с вами, – взъярилась она. – Почему вы так подло относитесь к девушкам? Утром обнимаетесь с одной, вечером целуетесь с другой, а потом за их спинами обзываете гулящими только потому, что они имели несчастье полюбить вас. Мы из кожи вон лезем, чтобы одного вашего взгляда удостоиться, а вы пользуетесь нами, а потом бросаете, как ненужную игрушку. Вы хоть представляете, как нам может быть больно? И знаете, что самое противное?
– Что? – прибитый гневной тирадой, спросил Морти.
– Я верила, что вы не такой, что уж вы-то наверняка не станете играть чужими чувствами, – к горлу подступили рыдания, но Герда сдержалась. – Я видела, как вы целовали Майли!
– Ревнуешь? – гаденько посмеиваясь, спросил Морти.
– Вот ещё, – деланно безразлично бросила она. – Просто разочарована, что вы потом поцеловали и меня.
– Тебе не понравилось?
Придушить бы этого наглеца со слишком красивыми синими глазами!
– Да вы… да вы просто мерзкий двуличный тип ещё хуже Финиста!
Охотник смерил её тяжёлым взглядом:
– Естественно хуже. Глупее – так точно. Ведь я выслушиваю твои упрёки, пока он развлекается с той, кого я якобы целовал. Майли сама мне на шею кинулась, а до этого приворотным зельем опоить пыталась. Видимо, жаждала привлечь внимание Финиста. И судя по всему, справилась отлично.
А ведь он прав. Всё получилось слишком удачно: они входят и застают Морти с Майли целующимися. Как в самых паршивых рыцарских романах, только там герой выпивал зелье и забывал о своей настоящей возлюбленной навеки.
Герда подняла на Морти виноватый взгляд. От пощёчины на его скуле остался маленький синяк. После удара рука ещё долго гудела. А он оказался ни в чём не виноват. В романах всё выходит далеко не так глупо, как в жизни.
– С чего ты решила, что Майли мне нравится? Тем более, у меня есть правило не встречаться со своими ученицами.
– Она похожа на вашу погибшую возлюбленную с островов Алого восхода. Та ведь тоже была темноволосой, мертвошёптом и одержимой.
– Кто?! Эглаборг, ну, конечно! К старости он стал излишне болтлив, впрочем, раньше был не лучше, – разозлился Морти. – Нет, Майли совсем на неё не похожа.
– Расскажите про неё. Вы ведь до сих пор тоскуете? Простите за откровенность, но иногда кажется, что ваше сердце покрыто коркой льда, а от взгляда веет стужей. Поэтому всем неуютно.
– Её звали Юки. Она была дочерью Снежной ведьмы, – его голос подозрительно сипел.
– Так она была демоном? – ужаснулась Герда.
– Нет, Юки была человеком, как и её отец Сумеречник. Вместо того, чтобы сразиться со Снежной ведьмой, он женился на ней и вскоре у них родилась дочь. Но его друг, настоятель Храма Ветров, заметил, что жена опаивает его приворотным зельем. Он попытался спасти товарища, но тот погиб, а ведьма попала в ловушку внутри магического зеркала. Настоятель забрал их оставшуюся сиротой дочь в храм и сделал хранительницей зеркала, в котором томилась её мать.
– Все они лишь слуги, мелкие сошки. Даже Белый Палач, которого ты так боишься.
Ворожея вновь повернулась к агатовой чаше и провела пальцем по скопившейся там воде, закручивая её в спираль. Транс поглощал туату. Её голова опускалась всё ниже, пока подбородок не коснулся груди. Со дна чаши поднялась стая серебристых рыб и помчалась за пальцем Эйтайни. Дохнуло свежим ветром, послышались едва различимые голоса, на водной глади вырисовались тёмные силуэты.
Ворожея вскинула голову и, не открывая глаз, заговорила утробным голосом:
– Возродятся посреди пепелищ младые боги. Содрогнётся твердь от их поступи, и наполнятся реки кровью. Виновников будет пятеро: последний отпрыск побочной ветви священного рода, что не должен жить. Величайший герой, что должен умереть. Отверженный сын отверженного, что должен выстоять. Последний из видящих, что должен выбрать между тенью и светом. Мечтающий о любви, что должен отдаться ненависти и пробудить память. Когда вместе соберутся все пятеро, во льдах пробудится Небесный Повелитель и наступит последний час этого мира.
– Час Возрождения? – хмыкнул Морти и принялся записывать всё на клочке бумаги, пока не забыл.
Чего же Безликий со своими братьями хотел на самом деле? Спасти мир или погубить?
– Древнее пророчество твоего народа? – спросил Охотник, когда Эйтайни вынула руку из воды.
Серебристые рыбки уплыли на глубину, увлекая за собой таинственные силуэты.
– Нет, это слова одной из ваших Норн. Той, что ещё жива и говорит с водой.
– А что предрекала та, что мертва и лежит в хрустальном гробу? – оживился Морти.
– Она видела и понимала много больше других, поэтому и ушла на Тихий берег.
– Испугалась?
– Нет. Расчистила дорогу для своего покровителя.
От туманных намёков, загадок и недомолвок разболелась голова.
– Мне бы что-нибудь попроще, – в последний раз попросил Морти.
– Ищи крыс, – после долгих раздумий посоветовала Эйтайни. – Ищи везде, кроме заповедной горы Мельдау, где находится наше древнее капище. Там обитают духи. Они могут утянуть тебя в свой мир и больше не выпустить.
Она наверняка знала куда больше, чем говорила. Но придётся принять правила игры и не переспрашивать. Он и так злоупотребил расположением ворожеи. К тому же, мальчишки ждут.
Морти домчался до пригорка так быстро, как только мог, и всё равно опоздал. Все разошлись. Только в леске неподалёку ощущалась незабудковая аура вилии. Хоть кто-то соизволил дождаться.
Послышались удары и боевые выкрики. Странно. Герда ведь там одна. С кем она воюет?
Ага, вот в чём дело! Вилия лупила палкой по толстому сосновому стволу. От неистового напора в нескольких местах лопнула кора. Нужно спасти бедное дерево от расправы.
Морти подобрался вплотную незамеченным, но стоило положить руку ей на плечо, как Герда замерла и повернула голову.
– Я, конечно, ценю твоё рвение, но нужно знать меру, – вкрадчиво произнёс он. – Так в чём провинилось дерево?
– Ни в чём.
Какая муха её укусила? Глаза красные, щёки горят. Неужели с Финистом поругалась? Неудачная была идея отправить её обучаться у оборотня. Он кого угодно до белого каления доведёт. Но жаловаться Герда вряд ли станет, ведь Финист «друг».
– Где мальчишки?
– Я отослала их домой. Слишком жестоко заставлять детей ждать больше часа… даже для вас, – с укором ответила Герда.
На него-то она за что взъелась?
– Ладно, не беда, – пожал плечами Морти. – Позанимаюсь с тобой одной. Пора для каждого из вас отдельные занятия устраивать.
Он выставил руку по направлению к пригорку. Жердь рассекла воздух и прыгнула в подставленную ладонь. В детстве от подобных трюков Герда приходила в восторг, но сейчас смотрела сердито.
– Не хочу! – она убрала его жердь с дороги. – У меня ничего не получается, поэтому незачем время тратить.
Снова приступ неверия в собственные силы? Что ж, нужно воспользоваться испытанным способом, хотя и не слишком приятным. Морти ухватил её за руку и развернул к себе.
– Ты всегда трусишь, когда тебе трудно или что-то не получается. Это глупо.
– Я не трушу, – прорычала Герда сквозь зубы.
– Докажи.
Охотник встал наизготовку. Вилия вскинула жердь. Они закружились по поляне, как в первый раз. Морти легко парировал даже самые сложные удары, но её задор забавлял. Она почти неосознанно искала брешь в защите, стремилась предугадать действия противника, а не полагалась на силу.
Пожалуй, из неё бы вышел хороший боец, если бы её обучали с детства. Правда, убивать у вилии вряд ли получится, слишком доброе и сострадательное сердце. Быть может со временем… нет, пускай остаётся такой же светлой всегда. Лучше просто играть.
– Тебя так легко разозлить, что это даже не смешно, – заметил Морти.
Ветроплав обернул палку, облегчая её вес и манёвренность. Герда снова сверкнула глазами. Она так остро чувствовала ауры. Жаль, примериться к собственной силе у неё пока не получалось.
Удар. Ещё удар. Игра затянулась. Пора заканчивать.
Отразив очередной выпад, Герда зашипела и бросилась на него. Сейчас же голову себе разобьёт! Охотник выронил палку и обхватил противницу руками. Потеряв равновесие, они упали на землю и покатились кубарем. Вилия царапалась, кусалась и лягалась, словно разъярённая кошка.
Морти оказался сверху и прижал её к земле. Герда испуганно распахнула глаза и дёрнулась. Обдало страхом загнанной в угол дичи. От сдержанности не осталось и следа.
Странно. Герда ведь даже не в его вкусе. Морти предпочитал более зрелых, уверенных в себе женщин, с которыми не нужно следить за каждым жестом и словом, чтобы не обидеть. Их любовь как выдержанное вино: не ударяет в голову и оставляет изысканное послевкусие.
А что эта девочка? Красивая в своей цветущей молодости, но ещё ребёнок по сути. Невинный и наивный. Она и собственные порывы едва понимает, не говоря уже о желаниях мужчины. И всё-таки что-то в ней есть. Что-то, чего он никогда не понимал. Оно хмелит, кружит голову, обнажает чувства. Даже те, на которые он не думал, что способен.
Трепещут серебристые реснички, жемчужные глаза полыхают то гневом, то страхом, по щекам растекается лихорадочный румянец, припухшие губы чуть приоткрыты. Подрагивают. Манят. Как тут сопротивляться?
Охотник впился в них со всей страстью, наслаждаясь невероятно сладким вкусом. Как же приятно! Он почти забыл. Как просыпается голод, прожигает калёным железом и заставляет желать большего.
Лицо ужалила злая пощёчина. Отрезвила.
Морти отпрянул, ошарашено глядя на запыхавшуюся Герду. Щека горела так, будто огнём опалили.
– За что?! – против воли вырвался глупый вопрос.
– За всё!
Вилия подскочила и помчалась прочь.
Словно похмельем накрыло.
Что…
Это…
Было?!
Засунуть бы голову в студёный горный ручей, но ещё слишком холодно. Пора возвращаться.
Возле усадебной ограды Охотника встретил не на шутку встревоженный бургомистр.
– Крысы лютуют. Уже не то, что на еду, на посев ничего не осталось. Они повсюду: в амбарах, в тюфяках, у скотины в сараях. Отрава, ловушки и коты не спасают. Люди ропщут. Ходит слух, что это нашествие кроме голода ещё и чумой грозит.
– Вот и Эйтайни про крыс говорила, – задумчиво заметил Морти.
От усталости не получалось даже обнадёжить Гарольда. Лучше бы это был ещё один Предвестник или дюжина Странников. По крайней мере, Охотник знал, как с ними сражаться.
– Не думай, что я давлю, но если мы не справимся с этой напастью быстро, то начнутся беспорядки, а это во сто крат хуже мора, – вздохнул бургомистр, а потом, приглядевшись к лицу Морти, нахмурился: – Что это?
Тот коснулся левой скулы. На ней расплывался небольшой синяк.
– Ничего страшного. Через лес продирался, ветка по лицу хлестнула… – пожал он плечами.
Гарольд неодобрительно цыкнул.
– Что-то ты с каждым днём всё рассеянней становишься. Уж не подхватил ли заразу?
– Не волнуйтесь. Это от недосыпа, – заверил его Охотник.
Бургомистр кивнул и удалился.
Морти ступил за порог и расположился в гостиной на кушетке. Из кухни выглянул Эглаборг и, придирчиво изучив хозяина, принёс охлаждающую мазь от синяков.
– Поешьте и выпейте это, – после лечения целитель подал ужин с дымящимся отваром.
– Зачем? – скривился Охотник.
От вида еды подташнивало.
– Чтобы успокоиться. У вас глаз дёргается.
Морти прикрыл веко ладонью.
– Потом идите спать, а то точно заболеете, – продолжал навязываться Эглаборг.
– Спасибо, мамочка!
– Да, пожалуйста. Просто надоело смотреть, как вы себя в могилу загоняете, – посетовал целитель и удалился.
После отвара в голове немного прояснилось.
Нужно подняться к Герде и объясниться. Хотя что он скажет? На ум как назло приходила только пошлость.
На лестнице Охотник замер. Сверху доносились томные вздохи, скрипела кровать, шелестели простыни. Неужели?
Любопытство заставило заглянуть в одну из спален. Барахтаясь на постели, изящные белые ножки обнимали напряжённый мужской торс. Страстный стон слился с глухим рычанием. Растрёпанная рыжая голова начала плавно поворачиваться в сторону незадачливого соглядатая.
Морти захлопнул дверь и отступил на шаг. Ай да приворотное зелье! Понятно, за что он оплеуху схлопотал, ведь большой куш предназначался для оборотня. А Охотник-то, дурень, заигрался в благородного принца.
От ярости рука сжалась в кулак и чуть не врезалась в стену рядом, но Морти вовремя перехватил запястье.
Что толку скандалить? Только дураком себя выставит. Ещё большим. Герда сделала выбор, у него нет права вмешиваться, даже если это бесит до красных демонов в глазах.
Эглаборг прав, пора завязывать: провести испытания и распределить назначения. Ученики слишком тут задержались. А пользы никакой – один вред.
Привязался, размяк, расчувствовался… Тупица! Правильно Герда поступила: как студёной водой окатила, чтобы не думал о глупостях. Совсем забыл, как от близости плохо становится: больно, гадко, безысходно. Прямо как сейчас.
Голову схватил жуткий спазм. Едва не вытошнило. Морти выпрямился стрункой и сделал несколько глубоких вздохов. Вроде, улеглось.
Чего попусту переживать? Надо спасти город от крыс, а остальное само решится. Уже решилось. Да так противно, что рехнуться можно.
Нет. Город. Крысы.
Морти направился в библиотеку. Всё равно теперь не уснёт, но, может, выяснит что-нибудь.
***
Вернувшись домой, Герда спряталась в библиотеке. Мысли всё время возвращались к произошедшему в лесу.
Зачем, ну зачем Морти это сделал? Поцеловал Майли, а потом её. Хотел сравнить? Как это гнусно! Он такой же как Финист – потом тоже будет говорить, что девушки гулящие, а он поддался мимолётному порыву.
Но как же он целует! Совсем не как Финист. Жарко, страстно, неистово. Ему нельзя сопротивляться. Перед ним меркнет разум, растворяется в нём, в пленительных ощущениях, в объятьях, мягких, словно лебяжий пух и жёстких, словно кандалы. Как же хотелось отдаться во власть его губ и рук, позволить укротить себя и подчинить, забыть обо всём и жить лишь им, дышать лишь им.
Но разум-предатель напомнил, что это игра. Через пару мгновений Морти опомнится и посмеётся над её глупыми мечтами. Будет нестерпимо больно. Как пережить такое разочарование? Нет, лучше сбежать. Как обычно.
– Что ты здесь делаешь? – раздался над ухом вкрадчивый голос.
Как Охотник умудряется ходить настолько тихо?!
– Читаю. Что тут ещё можно делать? – ответила Герда, не желая видеть наглое лицо.
Она забралась в кресло с ногами и держала в руках томик о… О… Ох, демоны! Она забыла посмотреть, что схватила с полки.
– Вверх ногами, поди, читать не очень удобно, – Морти забрал книгу и перевернул. – Я имел в виду, почему ты не с Финистом.
Герда покраснела до корней волос.
– Почему я должна быть с ним? Урок давно закончился. Да и время позднее. Должно быть, он уже спит. А у меня самостоятельная работа. Вот.
Она указала на внушительную стопку книг, сложенную на столике рядом.
Морти подцепил пальцем воротник и оттянул его, словно тот давил на горло.
– Хорошо, а то я было подумал… Неважно. Он вообще с тобой занимается?
Герда поджала губы и опустила глаза. Если сейчас заикнётся о нежелании обучаться с оборотнем, будет очередной скандал.
– Ладно, завтра я в отчёте попрошу разрешения провести испытания. Дотянуть бы до них, а там станет легче. – Видя её напряжённость, Морти спросил: – Что с тобой? Злишься из-за поцелуя?
– Что со мной?! Лучше скажите, что с вами, – взъярилась она. – Почему вы так подло относитесь к девушкам? Утром обнимаетесь с одной, вечером целуетесь с другой, а потом за их спинами обзываете гулящими только потому, что они имели несчастье полюбить вас. Мы из кожи вон лезем, чтобы одного вашего взгляда удостоиться, а вы пользуетесь нами, а потом бросаете, как ненужную игрушку. Вы хоть представляете, как нам может быть больно? И знаете, что самое противное?
– Что? – прибитый гневной тирадой, спросил Морти.
– Я верила, что вы не такой, что уж вы-то наверняка не станете играть чужими чувствами, – к горлу подступили рыдания, но Герда сдержалась. – Я видела, как вы целовали Майли!
– Ревнуешь? – гаденько посмеиваясь, спросил Морти.
– Вот ещё, – деланно безразлично бросила она. – Просто разочарована, что вы потом поцеловали и меня.
– Тебе не понравилось?
Придушить бы этого наглеца со слишком красивыми синими глазами!
– Да вы… да вы просто мерзкий двуличный тип ещё хуже Финиста!
Охотник смерил её тяжёлым взглядом:
– Естественно хуже. Глупее – так точно. Ведь я выслушиваю твои упрёки, пока он развлекается с той, кого я якобы целовал. Майли сама мне на шею кинулась, а до этого приворотным зельем опоить пыталась. Видимо, жаждала привлечь внимание Финиста. И судя по всему, справилась отлично.
А ведь он прав. Всё получилось слишком удачно: они входят и застают Морти с Майли целующимися. Как в самых паршивых рыцарских романах, только там герой выпивал зелье и забывал о своей настоящей возлюбленной навеки.
Герда подняла на Морти виноватый взгляд. От пощёчины на его скуле остался маленький синяк. После удара рука ещё долго гудела. А он оказался ни в чём не виноват. В романах всё выходит далеко не так глупо, как в жизни.
– С чего ты решила, что Майли мне нравится? Тем более, у меня есть правило не встречаться со своими ученицами.
– Она похожа на вашу погибшую возлюбленную с островов Алого восхода. Та ведь тоже была темноволосой, мертвошёптом и одержимой.
– Кто?! Эглаборг, ну, конечно! К старости он стал излишне болтлив, впрочем, раньше был не лучше, – разозлился Морти. – Нет, Майли совсем на неё не похожа.
– Расскажите про неё. Вы ведь до сих пор тоскуете? Простите за откровенность, но иногда кажется, что ваше сердце покрыто коркой льда, а от взгляда веет стужей. Поэтому всем неуютно.
– Её звали Юки. Она была дочерью Снежной ведьмы, – его голос подозрительно сипел.
– Так она была демоном? – ужаснулась Герда.
– Нет, Юки была человеком, как и её отец Сумеречник. Вместо того, чтобы сразиться со Снежной ведьмой, он женился на ней и вскоре у них родилась дочь. Но его друг, настоятель Храма Ветров, заметил, что жена опаивает его приворотным зельем. Он попытался спасти товарища, но тот погиб, а ведьма попала в ловушку внутри магического зеркала. Настоятель забрал их оставшуюся сиротой дочь в храм и сделал хранительницей зеркала, в котором томилась её мать.
