Что касается размера, то тут, собственно, строгого ограничения не было, они с равным изяществом могли обернуться и полевой мышкой, и дилижансом, просто при этом серо-зеленая мышка будет плотной и вполне осязаемой, тогда как дилижанс получится полупрозрачный и по плотности будет напоминать туман или дым.
Из-за этих особенностей люди, да и другие расы, особенно упорствовали гномы, долго отказывались признавать за фейри право на разумность. Как известно, рассуждали они, мыслительные процессы происходят в мозгу, а как может мыслить то, что этим самым мыслительным органом не располагает? Однако лет двести назад фейри наконец-то официально внесли в Перечень рас разумных, а сто семьдесят лет назад они были признаны подданными ританской короны и за ними были закреплены гражданские права и обязанности.
Вообще-то во всех официальных документах и исторических трудах Ритания значится как Королевство Объединенных Земель Ритании и Литании. Поскольку до сих пор Литания представляет собой остров хоть и обширный, но практически не заселенный (помимо фейри, там проживает всего несколько десятков представителей других рас) и фактически не принимает участия ни в политической, ни в экономической жизни королевства, то для краткости говорят лишь о Ритании.
Климат Литании суров, почва камениста, растительность скудная, залежи ископаемых нулевые. Единственные, кто может жить там вполне комфортно, это представители коренного населения. Наряду с комфортом отсутствует и возможность обогатиться или хотя бы просто получить прибыль, поэтому, помимо фэйри, в Литании обитают в основном ученые, которые уже не первый десяток лет занимаются исследованием быта, нравов и физиологии местного населения.
Прямо скажем, пока похвастаться им особенно нечем. Фейри относятся к гостям дружелюбно, но свои секреты раскрывать не спешат. До сих пор никто точно не знает ни численность этого народа, ни половозрастной состав. Да и вообще многие задаются вопросом, есть ли у фейри такие понятия, как пол и возраст.
Сами же фейри покидают свой остров чрезвычайно редко, по крайней мере, они редко идут на контакт с кем-либо за пределами своего острова, а если фейри не хочет идти с вами на контакт, то вы вообще вряд ли заметите его присутствие. А поскольку, когда обыватель о чем-то не знает или чего-то не понимает, то он это что-то либо ненавидит и презирает, либо обожествляет, то и к фейри представители рас разумных в основной своей массе относились как к чему-то среднему между бешеной собакой и феей из сказки, выполняющей желания.
На присланной миниатюре принцесса не блистала красотой, но и не была уродиной. Впрочем, Огэст едва ли уделил изображению суженой более двух секунд. Ему хотелось поскорее покончить с этим нудным делом. Надо признаться, отсутствие энтузиазма у принца несколько поубавило надежд отца на то, что дражайшее чадо возьмется за ум, однако не развеяло их полностью.
В целом король Матиас был спокойным, эрудированным, разумным в тратах человеком. Безусловно, он не был величайшим представителем своей династии, однако его правление обошлось без сильных засух, наводнений, эпидемий, непомерных налогов и бунтов. Да, армия объединенных Ританских и Литанских земель была вынуждена принять участие в Великой Континентальной Войне, однако, во-первых, два года назад война закончилась победой союзных войск, во-вторых, арена военных действий лежала за пределами островного государства. Поэтому эпоху Матиаса I смело можно считать если не самой великой, то самой спокойной за всю историю Ритании.
Единственный недостаток омрачал светлый образ правящего монарха. Приступы безумия. Короля нельзя было назвать буйно помешанным. Приступы начались лет через пять после принятия короны. В один пасмурный день его застали сидящим в любимом кресле. Король размеренно покачивался из стороны в сторону, устремив невидящий взгляд в огонь, и время от времени повторял одну из трех фраз: «Это ты!», «Столько лет тишины!», «Необходимо действовать!». Бдения в кресле продолжались в течение трех суток. С тех пор время от времени с королем случались припадки, длились они от нескольких часов до нескольких дней и могли застигнуть того в любом месте: на скамейке в дворцовом парке, за обеденным столом, во время приема. После первого случая приступы не повторялись годами, но последнее время они заметно участились. По этой причине было особенно важно, чтобы Огэст взошел на трон (в качестве короля или в качестве регента при безумном отце) способным достойно править великой державой.
При всех недостатках принца-наследника он был хорошо образован, великолепно разбирался в искусстве (архитектура и живопись были единственными увлечениями, которым он оставался верен). Значительная часть его стремительно таявшего состояния была потрачена на реставрацию памятников архитектуры, строительство восхитительных ассамблей, приобретение полотен великих живописцев. Достойная, хорошо образованная супруга, обладающая тонким вкусом, могла внушить Огэсту пусть не любовь, но уважение наверняка. Потому что только человек, вызвавший уважение наследника, мог оказать на него хоть какое-то влияние. На данный момент таких людей было удручающе мало, архитектор Нэш Бридлес, талантливейший художник современности Эверелий и мистер Ирреспоси, знаменитый медик и хирург. К сожалению, в этот короткий список не входил ни венценосный отец, ни один из видных политических деятелей королевства. Стране как никогда была необходима сильная, дальновидная королева, способная представлять королевство на мировой политической арене.
И вот теперь, достигнув цели своего путешествия, лорд Палмбери стоял в центре огромного гулкого зала и понимал, что его терзания по поводу ожидания катастрофы закончились. Он ее дождался. Катастрофа стояла в десяти шагах перед ним, вертела в руках миниатюру Огэста и издавала звуки, более всего напоминающие крик осла в момент страсти. Их высочество принцесса Гертда Дабршвейгская изволили хихикать.
- Красавчик! – басовито порыкивала она.
Лорд Палмбери мысленно проклинал тот миг, когда согласился представлять принца Огэста Ританского при подписании брачного договора. Сжечь этот клочок бумаги он не имел права, однако именно этого ему больше всего хотелось.
Лорд искренне недоумевал, по каким параметрам из сотен возможных кандидаток была выбрана именно эта женщина.
Не самая именитая. В той же Вабрии в списке претендентов на престол ее имя было записано дай бог если в восьмом десятке.
Не самая богатая. Родителям невесты принадлежал полуразрушенный замок и пара деревушек в глубине страны. Далеко не юная. Этой зимой принцессе исполнилось двадцать семь лет.
Не красавица. Впрочем, это было ясно еще в Ритании, миниатюра оказалась на редкость правдива. Единственное, к чему посол оказался не готов, это рост новобрачной. На присланной картине принцесса была изображена в гордом одиночестве, на белом фоне, без каких либо предметов, сравнение с которыми позволило бы вычислить ее рост. Хотя в пояснительном письме к портрету упоминалось, что «ее высочество чрезвычайно миниатюрна». Но не до такой же степени! Если бы рост принцессы был еще на пару пальцев ниже, а усики над верхней губой на пару волосков гуще, то ее без зазрения совести можно было бы принять за чистокровную гному.
Лорд Палмбери немало поездил по свету, он был знаком и даже дружил, настолько, насколько может дружить дипломат, с представителями разных рас и народов. Не впервые он был и в Вабрии, безусловно, гномы здесь все равно что эльфы в Кленции. Трудно встретить человека, в предки к которому не затесались бы парочка тех или других. Но, глядя на принцессу, скорее приходило в голову, что в череду ее предков-гномов нечаянно затесалась пара людей. Лорд не имел ничего против гномов вообще, но вот против конкретного гнома, предназначенного в жены конкретному человеку он протестовал всеми фибрами души.
Лорд Палмсбери смотрел на девушку, и ему все больше хотелось кого-нибудь убить. Вот только он никак не мог решить, кого именно. Короля, напрочь выжившего из ума старикашку, который не удосужился проверить информацию о предполагаемой невестке? Министра иностранных дел, предложившего кандидатуру полномочного представителя принца? А может быть, родителей принцессы? Определенно, желание прикончить именно их было наиболее сильным.
- Не обращайте внимания, - рокотал отец невесты, трепля ее по упитанной щечке. – Моя девочка вовсе не так глупа, как может показаться на первый взгляд.
- Мы намеренно не дали малышке религиозного образования,- между тем ворковала маменька невесты, одновременно испепеляя мужа взглядом. – Таким образом мы старались расширить круг возможных кандидатов на брак. Я уверена, будущий супруг оценит такую дальновидность и сможет привить Гертде почтение к тем богам, которым поклоняется сам.
Видимо, из тех же соображений принцессу не слишком утруждали этикетом, и, судя по запаху, исходящему от будущей счастливой новобрачной, элементарные представления о гигиене также должен преподать супруге нареченный, дабы, как выразилась ее маменька, вылепить жену по образу и подобию. До сего дня за Огэстом не замечалось тяги к скульптуре, и было бы глупо предположить, что после знакомства с женой эта тяга в нем появится.
Неделя, остававшаяся до церемонии бракосочетания, летела стремительно. Лорд Палмсбери буквально забыл про сон. Полномочий отказаться от брака у него не было, но он упорно искал способ хотя бы его отсрочить. Сопроводительные, доверительные и разрешительные бумаги лорда были составлены грамотно, полно, и отложить счастливое событие под предлогом недоработки в каких-либо документах не получалось.
День начинался и заканчивался работой с бумагами, он перечитывал имеющиеся у него в наличии документы, не гнушался пользоваться библиотекой хозяев, которая оказалась на удивление толковой, собрание трудов - обширным и хорошо каталогизированным.
О браках монарших особ по доверенности он знал теперь, наверное, больше, чем кто-либо из живущих. Не то чтобы раньше он знал мало, любая миссия всегда начиналась с этапа подготовки, но некоторые тонкости открылись для него лишь в последние несколько дней.
В исторических хрониках зафиксировано чуть более четырех десятков таких браков. Особенно они были распространены в средние века, постепенно данная традиция сходила на нет. В прошлом веке таким способом было заключено четыре брака, а в веке нынешнем это и вовсе случается впервые. Трижды брак признавали недействительным, поскольку один из супругов не доживал до очной церемонии бракосочетания. Истории известен только один случай, когда брак не состоялся по инициативе доверенного представителя.
Лет пятьсот назад князь Лоссии отправил своего единоутробного брата для женитьбы по доверенности, т.к. сам еще не оправился от ран, полученных на охоте. И нужно было либо дату свадьбы отодвигать, либо доверить кому-то сию почетную миссию. Видимо не тому доверил. Брат воспылал страстью к юной невесте и женился на ней от своего имени, а потом ещё и переворот устроил, и трон княжеский занял… А в Лоссии с тех пор ни одного брака по доверенности не случилось.
Ещё один курьезный случай произошел в Кленции лет сто восемьдесят назад. На посла, уполномоченного жениться, в пути напали разбойники, а может заговорщики какие, история о том умалчивает. Скончался он от ран уже в замке, не дотянув до церемонии венчания считанные минуты. Священника это не смутило, он напомнил присутствующим, что в данном случае доверенное лицо лишь символ жениха настоящего, и символ одушевленный, поскольку душа остается в теле еще десять дней после кончины, и церемонию бракосочетания провел. И ее признали. Так что даже ценой собственной жизни лорд Палмсбери свадьбу предотвратить не мог, разве что самоубиться нужно было заранее, еще в дороге.
Остальные монаршие браки заключались вполне себе буднично, супруги потом жили в браке, хотя и не всегда долго, и очень редко счастливо.
После утренней работы с бумагами, а чаще всего непосредственно за чтением очередного исторического фолианта или сборника норм международного права лорд завтракал, затем приводил себя в порядок и наносил визит невесте.
И здесь ему вновь и вновь хотелось кого-нибудь убить.
Встречи происходили в малой гостиной, рядом с принцессой всегда находился кто-нибудь из родственников: мать, престарелая тетушка, замужняя кузина. Каждый раз кто-то новый, но неизменно со слащавой, приторно-любезной улыбочкой на губах. Сюсюканье и грубая лесть раздражали неимоверно, но лорд Палмсбери всегда оставался учтив, доброжелателен и внешне спокоен.
Кроме самой принцессы и представительницы ее семейства, в гостиной обязательно присутствовали фрейлины и статс-дама. И это испытание было самым трудным для выдержки лорда, хотя именно этим своим свойством характера он гордился более всего и, нужно признать, не безосновательно.
О том, что из Ритании к принцессе были отправлены фрейлины, ему было известно.Супруге наследника престола полагался придворный штаб, состоящий не менее чем из двенадцати фрейлин и шести статс-дам, но в Вабрию решено было отправить лишь пять фрейлин во главе с одной статс-дамой, дабы дать возможность принцессе в дальнейшем лично пополнить состав своих придворных дам согласно своему вкусу.
Выбранные среди лучших представительниц высшей знати юные леди должны были помочь Гердте скорее адаптироваться на новом для нее месте и в новом качестве. Рассказать о жизни в Ритании, об Огэсте, тактично указать на разность в нравах, традициях и нормах этикета двух разных стран. В идеале девушкам предлагалось подружиться с будущей королевой и сделать её расставание с родным домом не столь горьким. До идеала было далеко.
Начать с того, что дамы отправились в дорогу раньше лорда на два месяца, а прибыли раньше дней на десять. Даже если считать, что мужчина путешествует быстрее, фрейлины явно не торопились на встречу к той, кому они должны служить. Состав женского придворного штаба тоже вызывал недоумение. Четыре из пяти представленных фамилий были ему неизвестны: представительницы провинциальных семейств, далеких от столицы и двора. Пятая фрейлина представляла род старый, знатный, уважаемый, но давно обедневший, а по этой причине столь же далекий от столичной жизни. Статс-дамой при них состояла маркиза Блайнская, бодрая старушка семидесяти лет, глухая как пробка, но усиленно этот факт скрывающая, в первую очередь от самой себя.
Лорду определенно показывали список, в котором были перечислены совершенно иные дамы, и этот список впоследствии был значительно изменен. Все замены производились официально с соблюдением всех формальностей, вот только лорду Палмсбери о них никто не сообщил.
- Забыли… Или не успели, - предположила маркиза, равнодушно пожимая плечами.
Нужно было приложить определенные усилия, чтобы «не успеть» ознакомить лорда Палмсбери с изменившимися условиями за более чем два месяца. Про то, сколько усилий требовалось, чтобы «забыть», думать даже не хотелось.
Фрейлины напоминали гусынь, возомнивших себя соколами. Они усиленно шипели и пытались побольнее ущипнуть всех, до кого могли дотянуться. Особенно часто подвергалась нападкам сама принцесса.
Из-за этих особенностей люди, да и другие расы, особенно упорствовали гномы, долго отказывались признавать за фейри право на разумность. Как известно, рассуждали они, мыслительные процессы происходят в мозгу, а как может мыслить то, что этим самым мыслительным органом не располагает? Однако лет двести назад фейри наконец-то официально внесли в Перечень рас разумных, а сто семьдесят лет назад они были признаны подданными ританской короны и за ними были закреплены гражданские права и обязанности.
Вообще-то во всех официальных документах и исторических трудах Ритания значится как Королевство Объединенных Земель Ритании и Литании. Поскольку до сих пор Литания представляет собой остров хоть и обширный, но практически не заселенный (помимо фейри, там проживает всего несколько десятков представителей других рас) и фактически не принимает участия ни в политической, ни в экономической жизни королевства, то для краткости говорят лишь о Ритании.
Климат Литании суров, почва камениста, растительность скудная, залежи ископаемых нулевые. Единственные, кто может жить там вполне комфортно, это представители коренного населения. Наряду с комфортом отсутствует и возможность обогатиться или хотя бы просто получить прибыль, поэтому, помимо фэйри, в Литании обитают в основном ученые, которые уже не первый десяток лет занимаются исследованием быта, нравов и физиологии местного населения.
Прямо скажем, пока похвастаться им особенно нечем. Фейри относятся к гостям дружелюбно, но свои секреты раскрывать не спешат. До сих пор никто точно не знает ни численность этого народа, ни половозрастной состав. Да и вообще многие задаются вопросом, есть ли у фейри такие понятия, как пол и возраст.
Сами же фейри покидают свой остров чрезвычайно редко, по крайней мере, они редко идут на контакт с кем-либо за пределами своего острова, а если фейри не хочет идти с вами на контакт, то вы вообще вряд ли заметите его присутствие. А поскольку, когда обыватель о чем-то не знает или чего-то не понимает, то он это что-то либо ненавидит и презирает, либо обожествляет, то и к фейри представители рас разумных в основной своей массе относились как к чему-то среднему между бешеной собакой и феей из сказки, выполняющей желания.
Глава 4
На присланной миниатюре принцесса не блистала красотой, но и не была уродиной. Впрочем, Огэст едва ли уделил изображению суженой более двух секунд. Ему хотелось поскорее покончить с этим нудным делом. Надо признаться, отсутствие энтузиазма у принца несколько поубавило надежд отца на то, что дражайшее чадо возьмется за ум, однако не развеяло их полностью.
В целом король Матиас был спокойным, эрудированным, разумным в тратах человеком. Безусловно, он не был величайшим представителем своей династии, однако его правление обошлось без сильных засух, наводнений, эпидемий, непомерных налогов и бунтов. Да, армия объединенных Ританских и Литанских земель была вынуждена принять участие в Великой Континентальной Войне, однако, во-первых, два года назад война закончилась победой союзных войск, во-вторых, арена военных действий лежала за пределами островного государства. Поэтому эпоху Матиаса I смело можно считать если не самой великой, то самой спокойной за всю историю Ритании.
Единственный недостаток омрачал светлый образ правящего монарха. Приступы безумия. Короля нельзя было назвать буйно помешанным. Приступы начались лет через пять после принятия короны. В один пасмурный день его застали сидящим в любимом кресле. Король размеренно покачивался из стороны в сторону, устремив невидящий взгляд в огонь, и время от времени повторял одну из трех фраз: «Это ты!», «Столько лет тишины!», «Необходимо действовать!». Бдения в кресле продолжались в течение трех суток. С тех пор время от времени с королем случались припадки, длились они от нескольких часов до нескольких дней и могли застигнуть того в любом месте: на скамейке в дворцовом парке, за обеденным столом, во время приема. После первого случая приступы не повторялись годами, но последнее время они заметно участились. По этой причине было особенно важно, чтобы Огэст взошел на трон (в качестве короля или в качестве регента при безумном отце) способным достойно править великой державой.
При всех недостатках принца-наследника он был хорошо образован, великолепно разбирался в искусстве (архитектура и живопись были единственными увлечениями, которым он оставался верен). Значительная часть его стремительно таявшего состояния была потрачена на реставрацию памятников архитектуры, строительство восхитительных ассамблей, приобретение полотен великих живописцев. Достойная, хорошо образованная супруга, обладающая тонким вкусом, могла внушить Огэсту пусть не любовь, но уважение наверняка. Потому что только человек, вызвавший уважение наследника, мог оказать на него хоть какое-то влияние. На данный момент таких людей было удручающе мало, архитектор Нэш Бридлес, талантливейший художник современности Эверелий и мистер Ирреспоси, знаменитый медик и хирург. К сожалению, в этот короткий список не входил ни венценосный отец, ни один из видных политических деятелей королевства. Стране как никогда была необходима сильная, дальновидная королева, способная представлять королевство на мировой политической арене.
И вот теперь, достигнув цели своего путешествия, лорд Палмбери стоял в центре огромного гулкого зала и понимал, что его терзания по поводу ожидания катастрофы закончились. Он ее дождался. Катастрофа стояла в десяти шагах перед ним, вертела в руках миниатюру Огэста и издавала звуки, более всего напоминающие крик осла в момент страсти. Их высочество принцесса Гертда Дабршвейгская изволили хихикать.
- Красавчик! – басовито порыкивала она.
Лорд Палмбери мысленно проклинал тот миг, когда согласился представлять принца Огэста Ританского при подписании брачного договора. Сжечь этот клочок бумаги он не имел права, однако именно этого ему больше всего хотелось.
Лорд искренне недоумевал, по каким параметрам из сотен возможных кандидаток была выбрана именно эта женщина.
Не самая именитая. В той же Вабрии в списке претендентов на престол ее имя было записано дай бог если в восьмом десятке.
Не самая богатая. Родителям невесты принадлежал полуразрушенный замок и пара деревушек в глубине страны. Далеко не юная. Этой зимой принцессе исполнилось двадцать семь лет.
Не красавица. Впрочем, это было ясно еще в Ритании, миниатюра оказалась на редкость правдива. Единственное, к чему посол оказался не готов, это рост новобрачной. На присланной картине принцесса была изображена в гордом одиночестве, на белом фоне, без каких либо предметов, сравнение с которыми позволило бы вычислить ее рост. Хотя в пояснительном письме к портрету упоминалось, что «ее высочество чрезвычайно миниатюрна». Но не до такой же степени! Если бы рост принцессы был еще на пару пальцев ниже, а усики над верхней губой на пару волосков гуще, то ее без зазрения совести можно было бы принять за чистокровную гному.
Лорд Палмбери немало поездил по свету, он был знаком и даже дружил, настолько, насколько может дружить дипломат, с представителями разных рас и народов. Не впервые он был и в Вабрии, безусловно, гномы здесь все равно что эльфы в Кленции. Трудно встретить человека, в предки к которому не затесались бы парочка тех или других. Но, глядя на принцессу, скорее приходило в голову, что в череду ее предков-гномов нечаянно затесалась пара людей. Лорд не имел ничего против гномов вообще, но вот против конкретного гнома, предназначенного в жены конкретному человеку он протестовал всеми фибрами души.
Лорд Палмсбери смотрел на девушку, и ему все больше хотелось кого-нибудь убить. Вот только он никак не мог решить, кого именно. Короля, напрочь выжившего из ума старикашку, который не удосужился проверить информацию о предполагаемой невестке? Министра иностранных дел, предложившего кандидатуру полномочного представителя принца? А может быть, родителей принцессы? Определенно, желание прикончить именно их было наиболее сильным.
- Не обращайте внимания, - рокотал отец невесты, трепля ее по упитанной щечке. – Моя девочка вовсе не так глупа, как может показаться на первый взгляд.
- Мы намеренно не дали малышке религиозного образования,- между тем ворковала маменька невесты, одновременно испепеляя мужа взглядом. – Таким образом мы старались расширить круг возможных кандидатов на брак. Я уверена, будущий супруг оценит такую дальновидность и сможет привить Гертде почтение к тем богам, которым поклоняется сам.
Видимо, из тех же соображений принцессу не слишком утруждали этикетом, и, судя по запаху, исходящему от будущей счастливой новобрачной, элементарные представления о гигиене также должен преподать супруге нареченный, дабы, как выразилась ее маменька, вылепить жену по образу и подобию. До сего дня за Огэстом не замечалось тяги к скульптуре, и было бы глупо предположить, что после знакомства с женой эта тяга в нем появится.
***
Неделя, остававшаяся до церемонии бракосочетания, летела стремительно. Лорд Палмсбери буквально забыл про сон. Полномочий отказаться от брака у него не было, но он упорно искал способ хотя бы его отсрочить. Сопроводительные, доверительные и разрешительные бумаги лорда были составлены грамотно, полно, и отложить счастливое событие под предлогом недоработки в каких-либо документах не получалось.
День начинался и заканчивался работой с бумагами, он перечитывал имеющиеся у него в наличии документы, не гнушался пользоваться библиотекой хозяев, которая оказалась на удивление толковой, собрание трудов - обширным и хорошо каталогизированным.
О браках монарших особ по доверенности он знал теперь, наверное, больше, чем кто-либо из живущих. Не то чтобы раньше он знал мало, любая миссия всегда начиналась с этапа подготовки, но некоторые тонкости открылись для него лишь в последние несколько дней.
В исторических хрониках зафиксировано чуть более четырех десятков таких браков. Особенно они были распространены в средние века, постепенно данная традиция сходила на нет. В прошлом веке таким способом было заключено четыре брака, а в веке нынешнем это и вовсе случается впервые. Трижды брак признавали недействительным, поскольку один из супругов не доживал до очной церемонии бракосочетания. Истории известен только один случай, когда брак не состоялся по инициативе доверенного представителя.
Лет пятьсот назад князь Лоссии отправил своего единоутробного брата для женитьбы по доверенности, т.к. сам еще не оправился от ран, полученных на охоте. И нужно было либо дату свадьбы отодвигать, либо доверить кому-то сию почетную миссию. Видимо не тому доверил. Брат воспылал страстью к юной невесте и женился на ней от своего имени, а потом ещё и переворот устроил, и трон княжеский занял… А в Лоссии с тех пор ни одного брака по доверенности не случилось.
Ещё один курьезный случай произошел в Кленции лет сто восемьдесят назад. На посла, уполномоченного жениться, в пути напали разбойники, а может заговорщики какие, история о том умалчивает. Скончался он от ран уже в замке, не дотянув до церемонии венчания считанные минуты. Священника это не смутило, он напомнил присутствующим, что в данном случае доверенное лицо лишь символ жениха настоящего, и символ одушевленный, поскольку душа остается в теле еще десять дней после кончины, и церемонию бракосочетания провел. И ее признали. Так что даже ценой собственной жизни лорд Палмсбери свадьбу предотвратить не мог, разве что самоубиться нужно было заранее, еще в дороге.
Остальные монаршие браки заключались вполне себе буднично, супруги потом жили в браке, хотя и не всегда долго, и очень редко счастливо.
После утренней работы с бумагами, а чаще всего непосредственно за чтением очередного исторического фолианта или сборника норм международного права лорд завтракал, затем приводил себя в порядок и наносил визит невесте.
И здесь ему вновь и вновь хотелось кого-нибудь убить.
Встречи происходили в малой гостиной, рядом с принцессой всегда находился кто-нибудь из родственников: мать, престарелая тетушка, замужняя кузина. Каждый раз кто-то новый, но неизменно со слащавой, приторно-любезной улыбочкой на губах. Сюсюканье и грубая лесть раздражали неимоверно, но лорд Палмсбери всегда оставался учтив, доброжелателен и внешне спокоен.
Кроме самой принцессы и представительницы ее семейства, в гостиной обязательно присутствовали фрейлины и статс-дама. И это испытание было самым трудным для выдержки лорда, хотя именно этим своим свойством характера он гордился более всего и, нужно признать, не безосновательно.
О том, что из Ритании к принцессе были отправлены фрейлины, ему было известно.Супруге наследника престола полагался придворный штаб, состоящий не менее чем из двенадцати фрейлин и шести статс-дам, но в Вабрию решено было отправить лишь пять фрейлин во главе с одной статс-дамой, дабы дать возможность принцессе в дальнейшем лично пополнить состав своих придворных дам согласно своему вкусу.
Выбранные среди лучших представительниц высшей знати юные леди должны были помочь Гердте скорее адаптироваться на новом для нее месте и в новом качестве. Рассказать о жизни в Ритании, об Огэсте, тактично указать на разность в нравах, традициях и нормах этикета двух разных стран. В идеале девушкам предлагалось подружиться с будущей королевой и сделать её расставание с родным домом не столь горьким. До идеала было далеко.
Начать с того, что дамы отправились в дорогу раньше лорда на два месяца, а прибыли раньше дней на десять. Даже если считать, что мужчина путешествует быстрее, фрейлины явно не торопились на встречу к той, кому они должны служить. Состав женского придворного штаба тоже вызывал недоумение. Четыре из пяти представленных фамилий были ему неизвестны: представительницы провинциальных семейств, далеких от столицы и двора. Пятая фрейлина представляла род старый, знатный, уважаемый, но давно обедневший, а по этой причине столь же далекий от столичной жизни. Статс-дамой при них состояла маркиза Блайнская, бодрая старушка семидесяти лет, глухая как пробка, но усиленно этот факт скрывающая, в первую очередь от самой себя.
Лорду определенно показывали список, в котором были перечислены совершенно иные дамы, и этот список впоследствии был значительно изменен. Все замены производились официально с соблюдением всех формальностей, вот только лорду Палмсбери о них никто не сообщил.
- Забыли… Или не успели, - предположила маркиза, равнодушно пожимая плечами.
Нужно было приложить определенные усилия, чтобы «не успеть» ознакомить лорда Палмсбери с изменившимися условиями за более чем два месяца. Про то, сколько усилий требовалось, чтобы «забыть», думать даже не хотелось.
Фрейлины напоминали гусынь, возомнивших себя соколами. Они усиленно шипели и пытались побольнее ущипнуть всех, до кого могли дотянуться. Особенно часто подвергалась нападкам сама принцесса.
