На третий день была Дарья. Высокая и сисястая, с талией и прочими делами, умница, приятная собеседница с нежным голосом, она всем была хороша. Кроме личика. Особенно когда не улыбалась – её стянутые «брэкетами» кривые зубы заставляли его чувствовать себя неловко и даже виновато за свою от природы белоснежную лыбу во все тридцать два. Говоря короче, он чаще смотрел на картофелины, чем на неё.
На четвёртый день ему в принудительном порядке навязали… он довольно быстро забыл, как её звали. Тоже симпатичная (а в семнадцать лет многие кажутся таковыми), с милыми кучеряшками-завитушками, она обладала довольно противным тембром голоса с украинским акцентом, и к тому же была невероятно болтлива. Невероятным «чудом» она же досталась ему и на пятый день, и на шестой и на седьмой. Два дня не затыкался от монологов её рупор гласности, а на третий она спросила: «почему ты всё время молчишь?». Он ответил: «что ж мне, болтать, как ты, без умолку?». Обидеть не хотел. Сама обиделась. Заткнулась. Тогда он впервые познал наслаждение тишиной при находящейся рядом бабе.
В последующие дни были новые знакомства, но полевые работы достали настолько, что ему захотелось учиться.
Тогда многое было впервые.
Начальная эйфория от важности высших наук быстро сменилась апатией и полным в них разочарованием – всё, что он слышал на лекциях, казалось бредом, абсолютно неприменимым в реальной жизни. К тому же выяснилось, что он человек абсолютно не коллективный. Первого кореша, Кирюху Зайцева, панка и прогульщика, быстро отчислили – такие не задерживаются даже на платном отделении. Второй, Серёга Архипов, сам разочаровался и ушёл искать счастья в другом ВУЗе и другой специальности. Навязчивые и не очень приставания одногруппниц он старался не замечать – как назло все приставучки были приезжими. Таким образом, к третьему курсу он остался совсем один – разговаривать с ним сложившийся коллектив не хотел, а ему с ним беседовать было не о чем.
Жизнь его кипела вне университета.
Тогда же он познакомился со своей ровесницей, моей одноклассницей, и через год они поженились. Зачем и почему женился на ней, он и сам не понимал – к тому времени, на пороге двадцатилетия он отлично уяснил, что его влекут барышни чуть младше или сильно старше, а ровесницы - есть вариант самый провальный. Бабы взрослеют раньше, а значит, и стареют быстрее, вслед за чем и тянется разница в жизненных ценностях и расстановке приоритетов. Но этот вопрос его мучал не сильно и не долго. «Как вышло, так вышло, - думал он, - поживём-увидим, что да как».
Семейное «что да как» упёрлось в деньги. Тогда он придумал «гениальную» схему, как без отрыва от учёбы поиметь копеечку. Барыжническая схема «купи-продай» быстро начала приносить свои плоды. Всё что для неё требовалось – стартовый капитал, дурачки и ходовой продукт – нашлось быстро. Денег дали родители, сами не зная на что дают. С дураками в нашей стране проблем нет и не было, в чём Никитос никогда и не сомневался. А продукт нашёлся по случаю, собственно и явившись толчком для «гениальной» схемы.
Никитка выписал из-за границы солнечные очки, причём сразу пару – не для жены и без потребности, просто так было выгоднее. Что и говорить, а очки были классные – зеркальные «авиаторы» - хоть и являлись дешёвой китайщиной. А на поверку выяснилось, что подобным барахлом наши соотечественники торгуют в сети завышая цену в десять и более раз. И вот Никитка решил демпинговать. Попросту – поиметь, опрокинуть весь «рынок», зарядив ценник с накруткой всего-навсего пятьсот процентов.
Рекламная компания развернулась там же, в интернете, и уже за первый месяц он собрал столько заявок, сколько очков не было в первой заказанной партии. Два-три раза в неделю, по вечерам, он своими бесчисленными отправлениями блокировал работу местного почтового отделения. Столько же раз ездил на электричке в Купчино на встречи с местными покупателями. Короче, дело пошло быстро и сразу, и даже зимой, в несезон, приносило ему как минимум тысячу рублей чистой прибыли в день – в будущем он немногим больше будет получать на своей первой работе – а весной-летом в разы больше.
Количество глупых и жадных не уменьшалось. Дело развивалось. Жить стало веселее.
Проблемы начались через год, когда мелкие, получаемые из Америки партии перестали покрывать спрос. Пришлось заказывать большими коробками. Сначала такие посылки стали задерживаться на таможне, что приводило к покупательским очередям и недовольствам. Многие отказывались от заказов. Затем, что-то заподозрив, на таможне посылки начали вскрывать, что породило в сердце горе-предпринимателя законную тревогу. После этого трудные времена настали на почте – не хватало сотрудников, отделение работало через день, а по субботам и воскресеньям не работало вовсе. А закончилось всё тем, что очнулась от спячки налоговая.
Тут-то Никита и осознал всю свою ненависть к системе. На исходе первого десятилетия двухтысячных улицы до неприличия активно заполонялись дорогими машинами, окраины родного города застраивались коттеджами, на поверхность одна за другой всплывали подробности жизни местных, и не только, чиновников. Кругом ворьё и махинаторы! В администрации и милиции – сплошное кумовство! Рынок безнадёжно оккупирован кавказцами! А ему, честному спекулянту, не давали нормальной студенческой жизни…
«Очковая» история закончилась благополучно, то есть без наказания. Вслед за ней закончилась и учёба, подбросив очередной неприятный факт – не нужен никому выпускник без опыта работы, а с его специальностью не нужен вообще никакой. Снова пришлось думать, изобретать, томиться в бездеятельности и тянуть лямку бедняцкого существования.
Давила жена. Быстро устроившаяся «продажным» менеджером, она сначала подбадривала его, потом начала всё больше молчать, а затем начала нудить и надоедать советами и попрекательствами. Каждый раз это заканчивалось скандалом.
Тогда Никита придумал очередную схему.
Будучи от природы талантливым бильярдистом, он решил зарабатывать на этом. Первой проблемой на пути стали деньги – был необходим хоть какой-то минимум денежных знаков, чтобы целыми вечерами засиживаться в клубе. Тогда, недолго думая и подавив врождённую гордость, он устроился мерчандайзером в строительный гипермаркет. Главным преимуществом той работы был график 2/2, позволявший по два вечера подряд тратить на реализацию новой идеи и захватывать почти все «плодотворные» дни – играющие на деньги профи избегают вечеров пятницы и субботы, когда бильярдная переполнена гуляющей молодёжью. Вторая проблема заключалась в том, что профи не горели желанием играть с представителем этой самой, по их мнению, молодёжи. Тогда Никитка не растерялся и, недолго думая, соблазнил барменшу, а по совместительству и маркёршу Нику. Симпатичная, в общем, девочка поддалась легко – без цветов и ухаживаний, без лживых обещаний и красивых слов, без всякой романтики она охотно согласилась на всё и сразу. Причина тому проста – была она чуть косенькая и, как следствие, хоть и выглядела забавной и по-детски наивной, несмотря на постоянное общение с мужчинами успеха у них не имела, что в двадцать три года её весьма и весьма тяготило. Знавшая всех постоянных «прихожан» в лицо, она «сдавала» им Никитку: мол, вон тот, в углу, любит поиграть на деньги, но играет «не очень», так что на нём можно неплохо потренироваться.
И дело пошло.
Через несколько месяцев Волковищева знали все (кроме меня, разумеется – я, как всегда, появление новой «звезды» прошляпил). Он уволился с работы. Он стал посещать не только родной «Кубик», но и все местные и прилегающие клубы. Он не то чтобы богател, но на жизнь хватало. Как-то он даже выиграл один из областных турниров.
Как водится, счастье долгим не бывает. Ударили, откуда не ждал – с тыла. Мечтающая о ребёнке и вечно всем недовольная, жена запросила развод. Не могла она больше мириться с вечно отсутствующим мужем, недостатком денег, и вообще, похоже, подозревала измену. Никитос её любил и отпускать не хотел, но голос разума взял верх – всякому болвану понятно, что если уж претензии случились хоть раз, то не прекратятся они уже никогда.
И они развелись.
Бывшая жена отчалила восвояси, а он прекрасно продолжил жить один. Много ли надо одинокому парню со своей жилплощадью? Стирает - машинка, приготовить что-нибудь простенькое – не проблема, помыть пару тарелок – тоже, уборка – раз в две недели за пятнадцать минут, и нипочём, что пыль кругом, неужели она кого-то кроме баб волнует? Покушать по-серьёзному и вкусно можно и у родителей. Даже вопрос глажки отпал сам собой: главное - правильно сформированный гардероб, а спать можно и на «жёваных» простынях. И даже сексуальный вопрос был неактуален – измученная воздержанием Ника разошлась настолько, так раскрылась перед ним, что вскоре измученным стал сам Никитка. А вскоре и вовсе она завела себе «легального» постоянного трахаля, с которым всё было «серьёзно», и Никитос перекочевал в разряд любовников, чему и был только рад.
Время шло. Он сдал на права, купил машину. Росла популярность в определённых кругах (я тем временем о нём по-прежнему ни слухом, ни духом). Отбоя не было от местных блядей. И всё это, в конце концов, наскучило. Тогда он вспомнил про систему и решил немного пошалить.
На дворе стоял март 2012-го. Заканчивался медведевский срок. Страна замерла в ожидании. И вот настал счастливый день – голосование ещё не началось, но даже самые отчаянные скептики начали хоронить последние сомнения в персоне нового президента.
То, что задумал Волковищев, попадало под статью «мелкое хулиганство». Один за другим он объезжал избирательные участки и, привлекая к себе внимание тремя длинными гудками, на полную мощь врубал небезызвестную песню «Выборы, выборы, кандидаты – пидоры!». Конечно, такая выходка не могла остаться незамеченной. И его поймали. Что характерно, сделали это не смотрители закона, а люди куда как более нравственные и высокоорганизованные.
Ничего не предвещало беды. Всё шло по строгому плану. Четыре участка уже молча сглотнули обиду, и синяя «Мазда» не спеша подкатила к последней точке маршрута – зданию бывшей школы №410 по улице Артиллерийской. Машина остановилась прямо посреди односторонней проезжей части плотно обставленной по краям припаркованными автомобилями. Открылись окна. Водитель на мгновение отвлёкся на экран магнитолы.
Отвлёкся и не заметил, как дорогу заступили четверо. Из динамиков рванулось «Выборы, выборы…». Звериным чутьём заподозрив неладное, он включил заднюю, и резко нажал на газ. Сзади что-то резко и глухо ударило – это был толи запрыгнувший, толи «намазанный» на крышку багажника человек. Он остановился. С обеих сторон в открытые окна просунулись суровые молчаливые ребята с тупыми умственно ограниченными лицами. Это были следившие за порядком на участке коммунисты.
Действовали они дерзко и грамотно. Слева мощные руки крепко схватили руль. Справа, открыв дверь внутренней ручкой, вмиг очутился здоровенный краснощёкий организм. Не успел Никитка выразить вслух свои матерные мысли, как тот же организм сунул ему в челюсть здоровенный кулак. Мир немного пошатнулся и померк.
Хмурое мартовское небо он отчётливо увидел уже через несколько секунд, сидя на нечищеном асфальте рядом со своим автомобилем. Начавший таять снег напитал джинсы и неприятно холодил яички. Мгновенно выросшая рядом толпа гомонила. Обступившие полукругом комсомольцы тоже не внушали оптимизма. Он приготовился к тому, что сейчас его будут бить по-настоящему…
Но бить его никто не стал, лишь сдали довольно быстро приехавшим ментам. Особенного впечатления этот инцидент на Волковищева не произвёл, но, получив свои пятнадцать суток и время «для подумать», он крепко зауважал коммунистов за их строгий порядок и организованность.
С Никитосом мы сколотили новую тему. Всё гениальное – просто, и когда-то уже было. Столкнувшись с одинаковыми проблемами – молодостью и недоверием – мы решили их по-разному, и теперь, когда нас уже знали, действовали сообща.
Вдвоём против всех – это романический авантюризм.
Скрывая нашу дружбу и выставляя напоказ лёгкое отношение к деньгам, мы разыгрывали спектакли. Всё по схеме нашего знакомства: разные столы, громкое предложение сыграть на крупную сумму, проигрыш, предложение реванша, снова проигрыш. Затем подобное предложение от проигравшегося следовало тем, кто проявил заинтересованность взгляда. Подвох был в том, что мы играли в поддавки, и исход наших партий был оговорен заранее. Но «проигравший» входил в раж, бросал вызовы окружающим и был готов сорить деньгами до победного конца. Желающие ободрать его как липку, находились всегда. Жадность – не порок, жадность – порождение глупости.
Чтобы не мозолить глаза, мы часто меняли места. Иногда вообще на несколько недель пропадали из вида. Денежки шли, что не могло не радовать. Я купил новую машину, Никитка – зачастил по шлюхам. Из-за этого нежданно накатившего увлечения, ему пришлось окончательно расстаться с Никой. После бурятских «китаянок» и «шоколадок» из непонятных африканских республик, славянское «мясо» начало казаться ему слишком пресным. Что ж, бывает…
Только «мясо» чувствовать себя брошенным отказывалось категорически, и решило мстить. Женщина и без того существо глупое, а значит и жестокое, а уж мстящая на почве ревности брошенка…
Это случилось в самом конце апреля, в четверг. Было тепло. Пыльные дороги омывались косыми струями первого в году «настоящего» дождя. По-весеннему раздетые девушки торопились укрыться от нежданно налетевшего вечернего ненастья, очень быстро погасившего прекрасный закат; сверкая гладкими ножками и оглушая округу каблучками, они поодиночке и стайками почти бежали по улице, то и дело, перепрыгивая уже успевшие скопиться местами лужи. Под козырьком дома напротив, крепко обнявшись, целовалась молодая парочка, совсем ещё школяры. В ином случае я бы им искренне позавидовал, но мне было не до того. Я стоял под своим козырьком у входа в «Кубик», курил, а внутри тем временем разворачивалось моё персональное ненастье.
…Худого усатого персонажа лет сорока, очень похожего на Влада Листьева, я приметил восемь дней назад. Он был один, я тоже. «Матёрый дядя, - понаблюдав за ним, подумал я, - такого по чесноку не обломишь». Показушно закатив от борта в дальний угол (а я был уверен, что он искоса наблюдает), я демонстративно небрежно бросил кий на стол и направился к бару.
- Ещё полтишок «Саузы», - сказал я Нике и, понизив голос, добавил, - смотри на меня и улыбайся, будто я с тобой заигрываю. Это что за таракан здесь завёлся?
- Странный. Третий вечер кряду приходит. Всегда один. Гоняет строго полтора часа и уходит.
- А странность в чём?
- Не пьёт, не курит, телефон из кармана не достаёт. Женат, по крайней мере, кольцо носит. Сыграть никому не предлагает, сам от предложений отказывается.
- А кто ему предлагал?
- Вчера Валерка с Дроном с ним за соседним столом играли.
- Ну, это не аргумент. На этих придурков посмотришь, так вообще играть расхочется. Их дебиловатые рожицы угнетающе действуют на интеллект.
На четвёртый день ему в принудительном порядке навязали… он довольно быстро забыл, как её звали. Тоже симпатичная (а в семнадцать лет многие кажутся таковыми), с милыми кучеряшками-завитушками, она обладала довольно противным тембром голоса с украинским акцентом, и к тому же была невероятно болтлива. Невероятным «чудом» она же досталась ему и на пятый день, и на шестой и на седьмой. Два дня не затыкался от монологов её рупор гласности, а на третий она спросила: «почему ты всё время молчишь?». Он ответил: «что ж мне, болтать, как ты, без умолку?». Обидеть не хотел. Сама обиделась. Заткнулась. Тогда он впервые познал наслаждение тишиной при находящейся рядом бабе.
В последующие дни были новые знакомства, но полевые работы достали настолько, что ему захотелось учиться.
Тогда многое было впервые.
Начальная эйфория от важности высших наук быстро сменилась апатией и полным в них разочарованием – всё, что он слышал на лекциях, казалось бредом, абсолютно неприменимым в реальной жизни. К тому же выяснилось, что он человек абсолютно не коллективный. Первого кореша, Кирюху Зайцева, панка и прогульщика, быстро отчислили – такие не задерживаются даже на платном отделении. Второй, Серёга Архипов, сам разочаровался и ушёл искать счастья в другом ВУЗе и другой специальности. Навязчивые и не очень приставания одногруппниц он старался не замечать – как назло все приставучки были приезжими. Таким образом, к третьему курсу он остался совсем один – разговаривать с ним сложившийся коллектив не хотел, а ему с ним беседовать было не о чем.
Жизнь его кипела вне университета.
Тогда же он познакомился со своей ровесницей, моей одноклассницей, и через год они поженились. Зачем и почему женился на ней, он и сам не понимал – к тому времени, на пороге двадцатилетия он отлично уяснил, что его влекут барышни чуть младше или сильно старше, а ровесницы - есть вариант самый провальный. Бабы взрослеют раньше, а значит, и стареют быстрее, вслед за чем и тянется разница в жизненных ценностях и расстановке приоритетов. Но этот вопрос его мучал не сильно и не долго. «Как вышло, так вышло, - думал он, - поживём-увидим, что да как».
Семейное «что да как» упёрлось в деньги. Тогда он придумал «гениальную» схему, как без отрыва от учёбы поиметь копеечку. Барыжническая схема «купи-продай» быстро начала приносить свои плоды. Всё что для неё требовалось – стартовый капитал, дурачки и ходовой продукт – нашлось быстро. Денег дали родители, сами не зная на что дают. С дураками в нашей стране проблем нет и не было, в чём Никитос никогда и не сомневался. А продукт нашёлся по случаю, собственно и явившись толчком для «гениальной» схемы.
Никитка выписал из-за границы солнечные очки, причём сразу пару – не для жены и без потребности, просто так было выгоднее. Что и говорить, а очки были классные – зеркальные «авиаторы» - хоть и являлись дешёвой китайщиной. А на поверку выяснилось, что подобным барахлом наши соотечественники торгуют в сети завышая цену в десять и более раз. И вот Никитка решил демпинговать. Попросту – поиметь, опрокинуть весь «рынок», зарядив ценник с накруткой всего-навсего пятьсот процентов.
Рекламная компания развернулась там же, в интернете, и уже за первый месяц он собрал столько заявок, сколько очков не было в первой заказанной партии. Два-три раза в неделю, по вечерам, он своими бесчисленными отправлениями блокировал работу местного почтового отделения. Столько же раз ездил на электричке в Купчино на встречи с местными покупателями. Короче, дело пошло быстро и сразу, и даже зимой, в несезон, приносило ему как минимум тысячу рублей чистой прибыли в день – в будущем он немногим больше будет получать на своей первой работе – а весной-летом в разы больше.
Количество глупых и жадных не уменьшалось. Дело развивалось. Жить стало веселее.
Проблемы начались через год, когда мелкие, получаемые из Америки партии перестали покрывать спрос. Пришлось заказывать большими коробками. Сначала такие посылки стали задерживаться на таможне, что приводило к покупательским очередям и недовольствам. Многие отказывались от заказов. Затем, что-то заподозрив, на таможне посылки начали вскрывать, что породило в сердце горе-предпринимателя законную тревогу. После этого трудные времена настали на почте – не хватало сотрудников, отделение работало через день, а по субботам и воскресеньям не работало вовсе. А закончилось всё тем, что очнулась от спячки налоговая.
Тут-то Никита и осознал всю свою ненависть к системе. На исходе первого десятилетия двухтысячных улицы до неприличия активно заполонялись дорогими машинами, окраины родного города застраивались коттеджами, на поверхность одна за другой всплывали подробности жизни местных, и не только, чиновников. Кругом ворьё и махинаторы! В администрации и милиции – сплошное кумовство! Рынок безнадёжно оккупирован кавказцами! А ему, честному спекулянту, не давали нормальной студенческой жизни…
«Очковая» история закончилась благополучно, то есть без наказания. Вслед за ней закончилась и учёба, подбросив очередной неприятный факт – не нужен никому выпускник без опыта работы, а с его специальностью не нужен вообще никакой. Снова пришлось думать, изобретать, томиться в бездеятельности и тянуть лямку бедняцкого существования.
Давила жена. Быстро устроившаяся «продажным» менеджером, она сначала подбадривала его, потом начала всё больше молчать, а затем начала нудить и надоедать советами и попрекательствами. Каждый раз это заканчивалось скандалом.
Тогда Никита придумал очередную схему.
Будучи от природы талантливым бильярдистом, он решил зарабатывать на этом. Первой проблемой на пути стали деньги – был необходим хоть какой-то минимум денежных знаков, чтобы целыми вечерами засиживаться в клубе. Тогда, недолго думая и подавив врождённую гордость, он устроился мерчандайзером в строительный гипермаркет. Главным преимуществом той работы был график 2/2, позволявший по два вечера подряд тратить на реализацию новой идеи и захватывать почти все «плодотворные» дни – играющие на деньги профи избегают вечеров пятницы и субботы, когда бильярдная переполнена гуляющей молодёжью. Вторая проблема заключалась в том, что профи не горели желанием играть с представителем этой самой, по их мнению, молодёжи. Тогда Никитка не растерялся и, недолго думая, соблазнил барменшу, а по совместительству и маркёршу Нику. Симпатичная, в общем, девочка поддалась легко – без цветов и ухаживаний, без лживых обещаний и красивых слов, без всякой романтики она охотно согласилась на всё и сразу. Причина тому проста – была она чуть косенькая и, как следствие, хоть и выглядела забавной и по-детски наивной, несмотря на постоянное общение с мужчинами успеха у них не имела, что в двадцать три года её весьма и весьма тяготило. Знавшая всех постоянных «прихожан» в лицо, она «сдавала» им Никитку: мол, вон тот, в углу, любит поиграть на деньги, но играет «не очень», так что на нём можно неплохо потренироваться.
И дело пошло.
Через несколько месяцев Волковищева знали все (кроме меня, разумеется – я, как всегда, появление новой «звезды» прошляпил). Он уволился с работы. Он стал посещать не только родной «Кубик», но и все местные и прилегающие клубы. Он не то чтобы богател, но на жизнь хватало. Как-то он даже выиграл один из областных турниров.
Как водится, счастье долгим не бывает. Ударили, откуда не ждал – с тыла. Мечтающая о ребёнке и вечно всем недовольная, жена запросила развод. Не могла она больше мириться с вечно отсутствующим мужем, недостатком денег, и вообще, похоже, подозревала измену. Никитос её любил и отпускать не хотел, но голос разума взял верх – всякому болвану понятно, что если уж претензии случились хоть раз, то не прекратятся они уже никогда.
И они развелись.
Бывшая жена отчалила восвояси, а он прекрасно продолжил жить один. Много ли надо одинокому парню со своей жилплощадью? Стирает - машинка, приготовить что-нибудь простенькое – не проблема, помыть пару тарелок – тоже, уборка – раз в две недели за пятнадцать минут, и нипочём, что пыль кругом, неужели она кого-то кроме баб волнует? Покушать по-серьёзному и вкусно можно и у родителей. Даже вопрос глажки отпал сам собой: главное - правильно сформированный гардероб, а спать можно и на «жёваных» простынях. И даже сексуальный вопрос был неактуален – измученная воздержанием Ника разошлась настолько, так раскрылась перед ним, что вскоре измученным стал сам Никитка. А вскоре и вовсе она завела себе «легального» постоянного трахаля, с которым всё было «серьёзно», и Никитос перекочевал в разряд любовников, чему и был только рад.
Время шло. Он сдал на права, купил машину. Росла популярность в определённых кругах (я тем временем о нём по-прежнему ни слухом, ни духом). Отбоя не было от местных блядей. И всё это, в конце концов, наскучило. Тогда он вспомнил про систему и решил немного пошалить.
На дворе стоял март 2012-го. Заканчивался медведевский срок. Страна замерла в ожидании. И вот настал счастливый день – голосование ещё не началось, но даже самые отчаянные скептики начали хоронить последние сомнения в персоне нового президента.
То, что задумал Волковищев, попадало под статью «мелкое хулиганство». Один за другим он объезжал избирательные участки и, привлекая к себе внимание тремя длинными гудками, на полную мощь врубал небезызвестную песню «Выборы, выборы, кандидаты – пидоры!». Конечно, такая выходка не могла остаться незамеченной. И его поймали. Что характерно, сделали это не смотрители закона, а люди куда как более нравственные и высокоорганизованные.
Ничего не предвещало беды. Всё шло по строгому плану. Четыре участка уже молча сглотнули обиду, и синяя «Мазда» не спеша подкатила к последней точке маршрута – зданию бывшей школы №410 по улице Артиллерийской. Машина остановилась прямо посреди односторонней проезжей части плотно обставленной по краям припаркованными автомобилями. Открылись окна. Водитель на мгновение отвлёкся на экран магнитолы.
Отвлёкся и не заметил, как дорогу заступили четверо. Из динамиков рванулось «Выборы, выборы…». Звериным чутьём заподозрив неладное, он включил заднюю, и резко нажал на газ. Сзади что-то резко и глухо ударило – это был толи запрыгнувший, толи «намазанный» на крышку багажника человек. Он остановился. С обеих сторон в открытые окна просунулись суровые молчаливые ребята с тупыми умственно ограниченными лицами. Это были следившие за порядком на участке коммунисты.
Действовали они дерзко и грамотно. Слева мощные руки крепко схватили руль. Справа, открыв дверь внутренней ручкой, вмиг очутился здоровенный краснощёкий организм. Не успел Никитка выразить вслух свои матерные мысли, как тот же организм сунул ему в челюсть здоровенный кулак. Мир немного пошатнулся и померк.
Хмурое мартовское небо он отчётливо увидел уже через несколько секунд, сидя на нечищеном асфальте рядом со своим автомобилем. Начавший таять снег напитал джинсы и неприятно холодил яички. Мгновенно выросшая рядом толпа гомонила. Обступившие полукругом комсомольцы тоже не внушали оптимизма. Он приготовился к тому, что сейчас его будут бить по-настоящему…
Но бить его никто не стал, лишь сдали довольно быстро приехавшим ментам. Особенного впечатления этот инцидент на Волковищева не произвёл, но, получив свои пятнадцать суток и время «для подумать», он крепко зауважал коммунистов за их строгий порядок и организованность.
С Никитосом мы сколотили новую тему. Всё гениальное – просто, и когда-то уже было. Столкнувшись с одинаковыми проблемами – молодостью и недоверием – мы решили их по-разному, и теперь, когда нас уже знали, действовали сообща.
Вдвоём против всех – это романический авантюризм.
Скрывая нашу дружбу и выставляя напоказ лёгкое отношение к деньгам, мы разыгрывали спектакли. Всё по схеме нашего знакомства: разные столы, громкое предложение сыграть на крупную сумму, проигрыш, предложение реванша, снова проигрыш. Затем подобное предложение от проигравшегося следовало тем, кто проявил заинтересованность взгляда. Подвох был в том, что мы играли в поддавки, и исход наших партий был оговорен заранее. Но «проигравший» входил в раж, бросал вызовы окружающим и был готов сорить деньгами до победного конца. Желающие ободрать его как липку, находились всегда. Жадность – не порок, жадность – порождение глупости.
Чтобы не мозолить глаза, мы часто меняли места. Иногда вообще на несколько недель пропадали из вида. Денежки шли, что не могло не радовать. Я купил новую машину, Никитка – зачастил по шлюхам. Из-за этого нежданно накатившего увлечения, ему пришлось окончательно расстаться с Никой. После бурятских «китаянок» и «шоколадок» из непонятных африканских республик, славянское «мясо» начало казаться ему слишком пресным. Что ж, бывает…
Только «мясо» чувствовать себя брошенным отказывалось категорически, и решило мстить. Женщина и без того существо глупое, а значит и жестокое, а уж мстящая на почве ревности брошенка…
Это случилось в самом конце апреля, в четверг. Было тепло. Пыльные дороги омывались косыми струями первого в году «настоящего» дождя. По-весеннему раздетые девушки торопились укрыться от нежданно налетевшего вечернего ненастья, очень быстро погасившего прекрасный закат; сверкая гладкими ножками и оглушая округу каблучками, они поодиночке и стайками почти бежали по улице, то и дело, перепрыгивая уже успевшие скопиться местами лужи. Под козырьком дома напротив, крепко обнявшись, целовалась молодая парочка, совсем ещё школяры. В ином случае я бы им искренне позавидовал, но мне было не до того. Я стоял под своим козырьком у входа в «Кубик», курил, а внутри тем временем разворачивалось моё персональное ненастье.
…Худого усатого персонажа лет сорока, очень похожего на Влада Листьева, я приметил восемь дней назад. Он был один, я тоже. «Матёрый дядя, - понаблюдав за ним, подумал я, - такого по чесноку не обломишь». Показушно закатив от борта в дальний угол (а я был уверен, что он искоса наблюдает), я демонстративно небрежно бросил кий на стол и направился к бару.
- Ещё полтишок «Саузы», - сказал я Нике и, понизив голос, добавил, - смотри на меня и улыбайся, будто я с тобой заигрываю. Это что за таракан здесь завёлся?
- Странный. Третий вечер кряду приходит. Всегда один. Гоняет строго полтора часа и уходит.
- А странность в чём?
- Не пьёт, не курит, телефон из кармана не достаёт. Женат, по крайней мере, кольцо носит. Сыграть никому не предлагает, сам от предложений отказывается.
- А кто ему предлагал?
- Вчера Валерка с Дроном с ним за соседним столом играли.
- Ну, это не аргумент. На этих придурков посмотришь, так вообще играть расхочется. Их дебиловатые рожицы угнетающе действуют на интеллект.
