И пусть в твоем взгляде звучит музыка, нежность и отражаются звезды, что хочешь достать любимой с неба. Учись любить руками. Нежными прикосновениями к телу любимой, можно добиться, чтобы она тебе сказала однажды, какие у тебя мудрые руки. Учись любить губами. Только посредством губ можно дать почувствовать любимой, как ты его желаешь. Учись любить всем телом, чтобы каждая его клеточка излучала любовь. Чтобы подарить любовь другому человеку, надо, прежде всего, научиться любить себя, свое тело. Надо стремиться к гармонии ума, сердца и эроса. И тогда любовная музыка глаз, рук, губ и тела зазвучит особенно сильно и апофеозом ее будет оргазм — настоящее чудо любви.
И Маркус вышел, прикрыв за собой дверь.
Хорошо учить других тому, что сам знаешь только из книг, говорить красиво, по написанному. А когда коснулось его, струсил. Нет, не за себя, за свою любовь побоялся, что сердце болеть будет, ныть. Зачем это сильному воину? Проще прогнать ее прочь. И даже не поговорил с ним ни тогда, ни сейчас, подчинившись приказу. Его любовь — его тайна, и совершенно необязательно о ней кому-то знать. Пусть все по-прежнему думают, что его сердце — все такой же нераскрывшийся бутон, как и роза его имени.
«Трус ты, Маркус, трус, какого свет еще не видывал, — решил он, сжимая и разжимая кулаки от безысходности. — За любовь бороться надо, а не руки опускать. Хотя бы следует поговорить, выслушать все, что скажут. А уже потом принимать решения».
Он стоял у окна в своей комнате, не зажигая света, и смотрел на далекие звезды, как будто ждал от них ответа. Дверь с тихим стуком открылась и к нему приблизилась худенькая фигура лорда Болдуина.
— Маркус, не расстраивайся, — он обнял его за талию, прижимаясь всем телом. — Я немного поправлюсь, и мы поедем искать твою любовь. Вам надо поговорить, иначе так и будете шарахаться друг от друга. А потом напьешься, как я после разговора со своей мачехой, если не получится у тебя быть с ней рядом счастливым. Только не пей много, чтобы человеческий облик сохранить, а так, чуток, лишь рану залить.
Маркус сначала улыбнулся, а потом негромко рассмеялся. Этот молодой мужчина почти мальчик учит его, как совладать с чувствами. Может, и вправду, полюбилась ему его мачеха, только не смог он отличить настоящее чувство от простого влечения. Но ничего, у него все впереди. А вот у него, у Маркуса, все гораздо сложнее.
А почему сложнее? То же самое. Надо разобраться в себе, понять, что он хочет от своей любви — провести вечность рядом с человеком или что-то иное.
Почему он никогда не думал о нем, что тот человек хочет. Все о себе, да о себе. Может, ему и ничего не нужно от Маркуса?
— Конечно, — он развернулся в кольце рук лорда Болдуина и взглянул в его глаза, блестевшие в темноте. — Конечно, немного отдохнем дома, наберемся сил и вернемся туда, где я оставил человека, дороже которого нет для меня никого на всем белом свете.
Так они и стояли, и каждый думал о своем: Болдуин, что права его мачеха и ничего хорошего из их связи не получилось бы, а так у него есть шанс встретить истинную свою любовь, именно такую, как только что говорил Маркус. А Маркус думал о том, что он уже потерял целых пять лет, пока зализывал раны в доме родителей — и душевные, и физические, а потом пытался вторично дослужиться у короля Аллистэйра до его милости, получить титул аристократа. Не там он искал, в третий раз одну и ту же ошибку он не повторит…
Молодая королева Рейнар шла уверенной походкой по широкой парадной лестнице к входу в адъютантскую, за которой начинались ее покои. Пара слуг и двое стражей не поспевали за ней, переходя порой на бег. Она не любила их не потому, что не любила этих людей, вовсе нет, они здесь ни при чем. Она предпочитала все делать сама и в их услугах не нуждалась, но по регламенту и этикету, положено, вот и приходилось терпеть. А в адъютантской еще четверо человек ждали ее распоряжений и приказов и готовы мгновенно их исполнить.
— Лорд Брайт, прошу пройти со мной в кабинет, — Ее Величество пригласила старшего из адъютантов проследовать за ней. Тот мгновенно подхватил ворох свитков, лежавший на столе, и устремился вслед за быстро шагающей королевой.
Хоть и молода была та, но умна, образована, решительна. Она на троне всего два года, но за это время не только не растеряла, что было нажито ее отцом, но и приумножила славу королевства. Все вспоминали сильнейшую засуху, разразившуюся в первый год ее правления, казалось бы, ничего не спасет крестьян, что занимались выращиванием зерна и разведением скота на бескрайних равнинах королевства. Невзирая на различные скептические замечания важных и мудрых советников, она скупила у них все земли с выгоревшим урожаем и весь скот на лугах с пожухлой травой, заплатив немалые деньги из королевской казны и позволив собрать остатки урожая и заготовить скудные стожки с сеном на лугах. А потом на следующий год сдала тем же самым крестьянам в наем с правом выкупа эти земли и луга. А год выдался урожайным, жирным, когда и на ниве был полноценный колос и на сочных лугах скот нагуливал вес. Не только все до копеечки удалось вернуть в казну, но и гораздо больше.
— Ничего необычного не произошло, пока, Ваше Величество, вы отсутствовали в столице, — докладывался лорд Брайт, стоя навытяжку перед королевой Рейнар, которая быстро в этот момент просматривала свитки с докладами. — Лето, все же, даже визитеров мало.
Адъютант потоптался с ноги на ногу, видимо, не решаясь о чем-то сказать еще.
— Не томи, лорд Брайт, выкладывай, — усмехнулась королева.
Она уже изучила эту манеру своего слуги самое неприятное оставлять напоследок.
— Пока вас не было, приезжал гонец от вашего брата, короля Аллистэйра, и требовал немедленно прибыть к нему во дворец. Свиток с приказом где-то среди всех прочих.
— Ну, Аллистэйр нам теперь не указ. Даже если мы его ослушаемся, он никогда сюда не поедет, чтобы наказать нас, потому что ленив. Да и выросли мы, чтобы он нас смог наказать — как бы самому не досталось. Но это не тот случай, — королева Рейнар пробежалась глазами по сообщению, доставленному от Аллистэйра. — Ошиблась. Это тот случай, когда мои интересы и желания брата совпадают.
Она заметила краем глаза, как довольно улыбнулся лорд Брайт. Почему все думают, что она боится короля Аллистэйра? Ни в детстве не боялась, ни потом, ни сейчас. Прислушивалась к нему — это было, все же тот мудрее, опытнее. Но она королева, она идет своим путем, не повторяясь, не оглядываясь на других, она сама проложит свою дорогу — в этом ее предназначение на земле. Только сама она сможет приобрести опыт, а воспользоваться чьим-то умом у нее не получится. Пусть это и сложно, и тяжело, но это до тех пор, пока она одна. Очень сложно оставаться самой собой в этом мире, поэтому мужчины и придумывают себе что-то запредельное — стараются заработать безумные деньги, добиться вселенского уважения, забираются на самые высокие горы или… Устраивают скачки, соревнуясь с ветром, как ее отец. Но она так надеялась, выйдя замуж, приобрести не только верного спутника жизни, но и советника во всех ее делах и начинаниях — равноправного второго короля.
Королева Рейнар заметила, невозможное любопытство разбирает лорда Брайта, что же такое написал король Аллистэйр, какие подобрал слова, если их непреклонная правительница в кои веки согласилась посетить королевство Мойотту, и даже нисколько этим известием не рассержена.
— Король Аллистэйр подобрал мне очередного претендента на руку и сердце и настоятельно требует взглянуть на него, — улыбнулась адъютанту его королева.
— И вы поедете? — удивился тот.
— Поеду, только потому, что где-то там бродит тот единственный, которого я хочу видеть рядом с собой.
— Кажется, у нас скоро будет король и детки, — рассмеялся лорд Брайт, забыв о всякой субординации и этикете.
— Я вас не устраиваю? — возмутилась королева Рейнар.
— Что вы, Ваше Величество, такого мудрого и справедливого правителя можно только желать. Будем надеяться, что и ваш будущий супруг будет вам под стать.
Королева зажмурилась, пытаясь представить, как они будут смотреться рядом с Харлином, и счастливо улыбнулась. А потом запустила руки в свои пепельного цвета густые локоны, как у матери, это все, что ей досталось от нее, и, счастливо рассмеявшись, взлохматила их, портя прическу над которой колдовал не один час придворный цирюльник.
И все же она рада, что с Аллистэйром они не похожи, ну ни капельки не похожи — тот был полной копией их матери, вот только волосы светлые, как зимний снег, они с Маверик получили от отца-альфы. Зато она, Рейнард, маленькая принцесса, как все ее называли за спокойный нрав и невысокий рост, похож на отца, все взяла от него, кроме цвета волос.
— Будет, лорд Брайт, будет под стать, и детки будут, если он согласится стать моим супругом.
— А что, есть и такие, которые не хотят быть королем? — совершенно искренне удивился адъютант.
Он бы ни за что не отказался, если бы его королева сделала ему такое предложение или хотя бы намекнула, что она смотрит на него не только, как на преданного слугу…
— Дерзить изволите, молодой человек, — не зло возмутилась королева Рейнар.
Иногда ее слуги забывались и начинали в ней видеть обычного человека, а не правительницу, свою ровесницу. Она вздохнула. Что можно ответить на этот вопрос? Наверное, есть, раз она до сих пор одна.
— Куда мы едем? — поинтересовался утром лорд Болдуин.
Он выглядел гораздо бодрее и лучше, чем накануне. Это Маркус заметил сразу. И теперь, выпрямляя спину, как учили, гордо восседал на гнедом жеребце, что с огромным трудом удалось купить для него в деревне, где они ночевали.
— Домой, — мечтательно улыбнулся ему в ответ Маркус. — Домой.
— У тебя есть дом? — попытался удивиться Болдуин.
Хотя о чем это он? Сам только что размышлял, как там дома отец и мачеха. Последней, наверное, очень тяжело в его отсутствие. Он о ней думал с нежностью и любовью.
— У каждого человека должен быть дом, куда он смог бы вернуться после долгого пути. Иначе дорога его не определенна и слишком длинна, — заметил Маркус, легко поднимаясь в седло и трогая бока коня ногами, посылая вперед…
В хорошей компании, давно известно, дорога вдвое кажется короче. К вечеру Маркус с Болдуином подъехали к деревне, больше похожей на небольшой городок — несколько чистеньких улиц с аккуратными белеными домиками. Парень решил, что они здесь заночуют, очень подходящее место, чтобы утром снова тронуться в путь, но Маркус только заскочил в лавку со сладостями, расположенной на деревенской площади, и накупил самых различных конфет, что там нашлись. Лорду Болдуину показалось, что тот готов скупить всю лавку.
— Ты любишь конфеты? — разочарованно поинтересовался парень, снова забираясь в седло.
О своем попутчике он был несколько иного мнения.
— Еще как! — хмыкнул Маркус. — Но я везу их тому, кто конфеты любит больше, чем я, — моему деду.
И тоже вскочив в седло, сразу же пустил коня галопом. Он даже не оглядывался, чтобы посмотреть, не отстал ли его попутчик — заблудиться здесь просто негде. Пятнадцать минут таким ходом по прямой, как стрела, дороге, и на взгорке появится родительский дом. Ему туда…
Возле дома Маркус спрыгнул с коня почти на полном скаку, даже не натянув поводья, и с криком «деда» кинулся на шею старику. Тот до этого, завернувшись в цветастое одеяло и подставив морщинистое лицо солнцу, мирно дремал в кресле, стоявшем на высоком крыльце.
— Эдмонд, — подскочив, как молодой, старик стиснул Маркуса в объятиях так, Болдуину, подскакавшему следом, показалось, что у того хрустнули все косточки разом.
— Живой, здоровый, — дед, несмотря на свой возраст, с легкостью оторвал внука от пола и покрутил вокруг себя, словно тот ничего не весил или был ребенком. — Рад, что с тобой все в порядке, а то в тот последний раз, когда ты приезжал домой, живого места на тебе не было, одна сплошная рана на теле, которое-то и телом трудно было назвать — кожа да кости. Думали, не выходим.
— Ты преувеличиваешь, дед, — Маркус смеялся в голос, даже не пытаясь скрыть своей радости от встречи с любимым родным человеком. Хорошо, что дед не знал, что он заходил совсем недавно с леди Маверик, а то бы обиделся на веки вечные. — Не так уж и плох я был тогда, раз смог самостоятельно до родного дома добраться. Я конфет в лавке купил, что ты любишь. Веди в дом, ужином вели накормить, а потом будем чай пить и рассказы рассказывать друг другу о житье — ты мне, я тебе. И знакомься, это мой друг — лорд Болдуин.
Маркус представил деду парня.
Тот по-прежнему стоял возле крыльца и держал за поводья коней.
Старик махнул рукой:
— Отпусти их, сейчас ими конюх займется. Вижу, он уже бежит сюда. А вас в дом прошу, гости дорогие.
— Господин Харлин, господин Харлин, — забегали, засуетились слуги вокруг Маркуса…
— Ничего не понимаю, — изумился лорд Болдуин.
Они уже чинно попивали чай со сладостями, расположившись в библиотеке за низким столиком. Обед закончился можно и поговорить.
— Вы мне представились, как Маркус, дедушка вас назвал Эдмондом, а слуги величают господином Харлином. Как же вас на самом деле зовут?
— Это длинная история, — не дал ответить Маркусу дед.
Он вообще весь ужин проболтал с лордом Болдуином. По всему было видно, что парень старику очень понравился — и острым язычком, за словом в карман не лез, и вежливым обхождением и учтивостью к старшим. Дед старался очень подробно отвечать на все его вопросы, получая такое же внимание взамен. Даже у Маркуса где-то далеко внутри шевельнулось чувство ревности и тут же угасло — старики всегда тянутся к детям и молодежи. А он уже вышел из этого возраста.
— Одним словом здесь не рассказать, — дед положил конфету на язык, почмокал, а потом запил большим глотком чая, настоянного на травах. — Но вкратце это звучит так — у Эдмонда девять старших сестер и все они омеги, истинные иные. И вот рождается десятый ребенок в семье — маленький альфочка. Представляете их счастье?
Лорд Болдуин ахнул — какая, оказывается, большая семья у Маркуса. Он-то в семье один, а братик у него родился, когда отец второй раз женился.
— Вот и представьте — четверо дедов, двое родителей, девять сестер, все они никак не могли прийти к соглашению, как назвать новорожденного. Хорошо еще слуги не вмешались в процесс имярека. Целый месяц ребенку имя выбирали, в итоге у нас осталось только три — Харлин, Маркус, Эдмонд. Никак не могли на каком-нибудь остановиться, а потом порешили, а пусть он у нас и будет Харлин Маркус Эдмонд — как ни назови, все истинное имя мальчика будет. Вот если бы он получил титул лорда, то была бы проблема, хотя и это не проблема, — дед махнул рукой. — Ну, был бы он у нас лорд Харлин Маркус Эдмонд. Весело-то как — оставь одно имя и уже сокращение. Вот тебя кратко как родители в детстве называли? — обратился он к парню.
— Боли, — не задумываясь, ответил лорд Болдуин. — Или Болд. Кому как нравилось — мама так, папа этак.
— Вот и мы. Кто Эдмонда Харлином зовет, кто Маркусом. Эй, соня, — дед ткнул в бок внука, задремавшего под негромкую болтовню деда и парня. — А тебе как больше нравится?
— Честно? — Маркус зевнул во весь рот, здесь он мог быть самим собой и не думать о дворцовом этикете. — Как хотите, так и зовите, хоть горшком, только в печь не сажайте. Не люблю я этого.
И Маркус вышел, прикрыв за собой дверь.
Хорошо учить других тому, что сам знаешь только из книг, говорить красиво, по написанному. А когда коснулось его, струсил. Нет, не за себя, за свою любовь побоялся, что сердце болеть будет, ныть. Зачем это сильному воину? Проще прогнать ее прочь. И даже не поговорил с ним ни тогда, ни сейчас, подчинившись приказу. Его любовь — его тайна, и совершенно необязательно о ней кому-то знать. Пусть все по-прежнему думают, что его сердце — все такой же нераскрывшийся бутон, как и роза его имени.
«Трус ты, Маркус, трус, какого свет еще не видывал, — решил он, сжимая и разжимая кулаки от безысходности. — За любовь бороться надо, а не руки опускать. Хотя бы следует поговорить, выслушать все, что скажут. А уже потом принимать решения».
Он стоял у окна в своей комнате, не зажигая света, и смотрел на далекие звезды, как будто ждал от них ответа. Дверь с тихим стуком открылась и к нему приблизилась худенькая фигура лорда Болдуина.
— Маркус, не расстраивайся, — он обнял его за талию, прижимаясь всем телом. — Я немного поправлюсь, и мы поедем искать твою любовь. Вам надо поговорить, иначе так и будете шарахаться друг от друга. А потом напьешься, как я после разговора со своей мачехой, если не получится у тебя быть с ней рядом счастливым. Только не пей много, чтобы человеческий облик сохранить, а так, чуток, лишь рану залить.
Маркус сначала улыбнулся, а потом негромко рассмеялся. Этот молодой мужчина почти мальчик учит его, как совладать с чувствами. Может, и вправду, полюбилась ему его мачеха, только не смог он отличить настоящее чувство от простого влечения. Но ничего, у него все впереди. А вот у него, у Маркуса, все гораздо сложнее.
А почему сложнее? То же самое. Надо разобраться в себе, понять, что он хочет от своей любви — провести вечность рядом с человеком или что-то иное.
Почему он никогда не думал о нем, что тот человек хочет. Все о себе, да о себе. Может, ему и ничего не нужно от Маркуса?
— Конечно, — он развернулся в кольце рук лорда Болдуина и взглянул в его глаза, блестевшие в темноте. — Конечно, немного отдохнем дома, наберемся сил и вернемся туда, где я оставил человека, дороже которого нет для меня никого на всем белом свете.
Так они и стояли, и каждый думал о своем: Болдуин, что права его мачеха и ничего хорошего из их связи не получилось бы, а так у него есть шанс встретить истинную свою любовь, именно такую, как только что говорил Маркус. А Маркус думал о том, что он уже потерял целых пять лет, пока зализывал раны в доме родителей — и душевные, и физические, а потом пытался вторично дослужиться у короля Аллистэйра до его милости, получить титул аристократа. Не там он искал, в третий раз одну и ту же ошибку он не повторит…
***
Молодая королева Рейнар шла уверенной походкой по широкой парадной лестнице к входу в адъютантскую, за которой начинались ее покои. Пара слуг и двое стражей не поспевали за ней, переходя порой на бег. Она не любила их не потому, что не любила этих людей, вовсе нет, они здесь ни при чем. Она предпочитала все делать сама и в их услугах не нуждалась, но по регламенту и этикету, положено, вот и приходилось терпеть. А в адъютантской еще четверо человек ждали ее распоряжений и приказов и готовы мгновенно их исполнить.
— Лорд Брайт, прошу пройти со мной в кабинет, — Ее Величество пригласила старшего из адъютантов проследовать за ней. Тот мгновенно подхватил ворох свитков, лежавший на столе, и устремился вслед за быстро шагающей королевой.
Хоть и молода была та, но умна, образована, решительна. Она на троне всего два года, но за это время не только не растеряла, что было нажито ее отцом, но и приумножила славу королевства. Все вспоминали сильнейшую засуху, разразившуюся в первый год ее правления, казалось бы, ничего не спасет крестьян, что занимались выращиванием зерна и разведением скота на бескрайних равнинах королевства. Невзирая на различные скептические замечания важных и мудрых советников, она скупила у них все земли с выгоревшим урожаем и весь скот на лугах с пожухлой травой, заплатив немалые деньги из королевской казны и позволив собрать остатки урожая и заготовить скудные стожки с сеном на лугах. А потом на следующий год сдала тем же самым крестьянам в наем с правом выкупа эти земли и луга. А год выдался урожайным, жирным, когда и на ниве был полноценный колос и на сочных лугах скот нагуливал вес. Не только все до копеечки удалось вернуть в казну, но и гораздо больше.
— Ничего необычного не произошло, пока, Ваше Величество, вы отсутствовали в столице, — докладывался лорд Брайт, стоя навытяжку перед королевой Рейнар, которая быстро в этот момент просматривала свитки с докладами. — Лето, все же, даже визитеров мало.
Адъютант потоптался с ноги на ногу, видимо, не решаясь о чем-то сказать еще.
— Не томи, лорд Брайт, выкладывай, — усмехнулась королева.
Она уже изучила эту манеру своего слуги самое неприятное оставлять напоследок.
— Пока вас не было, приезжал гонец от вашего брата, короля Аллистэйра, и требовал немедленно прибыть к нему во дворец. Свиток с приказом где-то среди всех прочих.
— Ну, Аллистэйр нам теперь не указ. Даже если мы его ослушаемся, он никогда сюда не поедет, чтобы наказать нас, потому что ленив. Да и выросли мы, чтобы он нас смог наказать — как бы самому не досталось. Но это не тот случай, — королева Рейнар пробежалась глазами по сообщению, доставленному от Аллистэйра. — Ошиблась. Это тот случай, когда мои интересы и желания брата совпадают.
Она заметила краем глаза, как довольно улыбнулся лорд Брайт. Почему все думают, что она боится короля Аллистэйра? Ни в детстве не боялась, ни потом, ни сейчас. Прислушивалась к нему — это было, все же тот мудрее, опытнее. Но она королева, она идет своим путем, не повторяясь, не оглядываясь на других, она сама проложит свою дорогу — в этом ее предназначение на земле. Только сама она сможет приобрести опыт, а воспользоваться чьим-то умом у нее не получится. Пусть это и сложно, и тяжело, но это до тех пор, пока она одна. Очень сложно оставаться самой собой в этом мире, поэтому мужчины и придумывают себе что-то запредельное — стараются заработать безумные деньги, добиться вселенского уважения, забираются на самые высокие горы или… Устраивают скачки, соревнуясь с ветром, как ее отец. Но она так надеялась, выйдя замуж, приобрести не только верного спутника жизни, но и советника во всех ее делах и начинаниях — равноправного второго короля.
Королева Рейнар заметила, невозможное любопытство разбирает лорда Брайта, что же такое написал король Аллистэйр, какие подобрал слова, если их непреклонная правительница в кои веки согласилась посетить королевство Мойотту, и даже нисколько этим известием не рассержена.
— Король Аллистэйр подобрал мне очередного претендента на руку и сердце и настоятельно требует взглянуть на него, — улыбнулась адъютанту его королева.
— И вы поедете? — удивился тот.
— Поеду, только потому, что где-то там бродит тот единственный, которого я хочу видеть рядом с собой.
— Кажется, у нас скоро будет король и детки, — рассмеялся лорд Брайт, забыв о всякой субординации и этикете.
— Я вас не устраиваю? — возмутилась королева Рейнар.
— Что вы, Ваше Величество, такого мудрого и справедливого правителя можно только желать. Будем надеяться, что и ваш будущий супруг будет вам под стать.
Королева зажмурилась, пытаясь представить, как они будут смотреться рядом с Харлином, и счастливо улыбнулась. А потом запустила руки в свои пепельного цвета густые локоны, как у матери, это все, что ей досталось от нее, и, счастливо рассмеявшись, взлохматила их, портя прическу над которой колдовал не один час придворный цирюльник.
И все же она рада, что с Аллистэйром они не похожи, ну ни капельки не похожи — тот был полной копией их матери, вот только волосы светлые, как зимний снег, они с Маверик получили от отца-альфы. Зато она, Рейнард, маленькая принцесса, как все ее называли за спокойный нрав и невысокий рост, похож на отца, все взяла от него, кроме цвета волос.
— Будет, лорд Брайт, будет под стать, и детки будут, если он согласится стать моим супругом.
— А что, есть и такие, которые не хотят быть королем? — совершенно искренне удивился адъютант.
Он бы ни за что не отказался, если бы его королева сделала ему такое предложение или хотя бы намекнула, что она смотрит на него не только, как на преданного слугу…
— Дерзить изволите, молодой человек, — не зло возмутилась королева Рейнар.
Иногда ее слуги забывались и начинали в ней видеть обычного человека, а не правительницу, свою ровесницу. Она вздохнула. Что можно ответить на этот вопрос? Наверное, есть, раз она до сих пор одна.
ГЛАВА 31
— Куда мы едем? — поинтересовался утром лорд Болдуин.
Он выглядел гораздо бодрее и лучше, чем накануне. Это Маркус заметил сразу. И теперь, выпрямляя спину, как учили, гордо восседал на гнедом жеребце, что с огромным трудом удалось купить для него в деревне, где они ночевали.
— Домой, — мечтательно улыбнулся ему в ответ Маркус. — Домой.
— У тебя есть дом? — попытался удивиться Болдуин.
Хотя о чем это он? Сам только что размышлял, как там дома отец и мачеха. Последней, наверное, очень тяжело в его отсутствие. Он о ней думал с нежностью и любовью.
— У каждого человека должен быть дом, куда он смог бы вернуться после долгого пути. Иначе дорога его не определенна и слишком длинна, — заметил Маркус, легко поднимаясь в седло и трогая бока коня ногами, посылая вперед…
В хорошей компании, давно известно, дорога вдвое кажется короче. К вечеру Маркус с Болдуином подъехали к деревне, больше похожей на небольшой городок — несколько чистеньких улиц с аккуратными белеными домиками. Парень решил, что они здесь заночуют, очень подходящее место, чтобы утром снова тронуться в путь, но Маркус только заскочил в лавку со сладостями, расположенной на деревенской площади, и накупил самых различных конфет, что там нашлись. Лорду Болдуину показалось, что тот готов скупить всю лавку.
— Ты любишь конфеты? — разочарованно поинтересовался парень, снова забираясь в седло.
О своем попутчике он был несколько иного мнения.
— Еще как! — хмыкнул Маркус. — Но я везу их тому, кто конфеты любит больше, чем я, — моему деду.
И тоже вскочив в седло, сразу же пустил коня галопом. Он даже не оглядывался, чтобы посмотреть, не отстал ли его попутчик — заблудиться здесь просто негде. Пятнадцать минут таким ходом по прямой, как стрела, дороге, и на взгорке появится родительский дом. Ему туда…
Возле дома Маркус спрыгнул с коня почти на полном скаку, даже не натянув поводья, и с криком «деда» кинулся на шею старику. Тот до этого, завернувшись в цветастое одеяло и подставив морщинистое лицо солнцу, мирно дремал в кресле, стоявшем на высоком крыльце.
— Эдмонд, — подскочив, как молодой, старик стиснул Маркуса в объятиях так, Болдуину, подскакавшему следом, показалось, что у того хрустнули все косточки разом.
— Живой, здоровый, — дед, несмотря на свой возраст, с легкостью оторвал внука от пола и покрутил вокруг себя, словно тот ничего не весил или был ребенком. — Рад, что с тобой все в порядке, а то в тот последний раз, когда ты приезжал домой, живого места на тебе не было, одна сплошная рана на теле, которое-то и телом трудно было назвать — кожа да кости. Думали, не выходим.
— Ты преувеличиваешь, дед, — Маркус смеялся в голос, даже не пытаясь скрыть своей радости от встречи с любимым родным человеком. Хорошо, что дед не знал, что он заходил совсем недавно с леди Маверик, а то бы обиделся на веки вечные. — Не так уж и плох я был тогда, раз смог самостоятельно до родного дома добраться. Я конфет в лавке купил, что ты любишь. Веди в дом, ужином вели накормить, а потом будем чай пить и рассказы рассказывать друг другу о житье — ты мне, я тебе. И знакомься, это мой друг — лорд Болдуин.
Маркус представил деду парня.
Тот по-прежнему стоял возле крыльца и держал за поводья коней.
Старик махнул рукой:
— Отпусти их, сейчас ими конюх займется. Вижу, он уже бежит сюда. А вас в дом прошу, гости дорогие.
— Господин Харлин, господин Харлин, — забегали, засуетились слуги вокруг Маркуса…
— Ничего не понимаю, — изумился лорд Болдуин.
Они уже чинно попивали чай со сладостями, расположившись в библиотеке за низким столиком. Обед закончился можно и поговорить.
— Вы мне представились, как Маркус, дедушка вас назвал Эдмондом, а слуги величают господином Харлином. Как же вас на самом деле зовут?
— Это длинная история, — не дал ответить Маркусу дед.
Он вообще весь ужин проболтал с лордом Болдуином. По всему было видно, что парень старику очень понравился — и острым язычком, за словом в карман не лез, и вежливым обхождением и учтивостью к старшим. Дед старался очень подробно отвечать на все его вопросы, получая такое же внимание взамен. Даже у Маркуса где-то далеко внутри шевельнулось чувство ревности и тут же угасло — старики всегда тянутся к детям и молодежи. А он уже вышел из этого возраста.
— Одним словом здесь не рассказать, — дед положил конфету на язык, почмокал, а потом запил большим глотком чая, настоянного на травах. — Но вкратце это звучит так — у Эдмонда девять старших сестер и все они омеги, истинные иные. И вот рождается десятый ребенок в семье — маленький альфочка. Представляете их счастье?
Лорд Болдуин ахнул — какая, оказывается, большая семья у Маркуса. Он-то в семье один, а братик у него родился, когда отец второй раз женился.
— Вот и представьте — четверо дедов, двое родителей, девять сестер, все они никак не могли прийти к соглашению, как назвать новорожденного. Хорошо еще слуги не вмешались в процесс имярека. Целый месяц ребенку имя выбирали, в итоге у нас осталось только три — Харлин, Маркус, Эдмонд. Никак не могли на каком-нибудь остановиться, а потом порешили, а пусть он у нас и будет Харлин Маркус Эдмонд — как ни назови, все истинное имя мальчика будет. Вот если бы он получил титул лорда, то была бы проблема, хотя и это не проблема, — дед махнул рукой. — Ну, был бы он у нас лорд Харлин Маркус Эдмонд. Весело-то как — оставь одно имя и уже сокращение. Вот тебя кратко как родители в детстве называли? — обратился он к парню.
— Боли, — не задумываясь, ответил лорд Болдуин. — Или Болд. Кому как нравилось — мама так, папа этак.
— Вот и мы. Кто Эдмонда Харлином зовет, кто Маркусом. Эй, соня, — дед ткнул в бок внука, задремавшего под негромкую болтовню деда и парня. — А тебе как больше нравится?
— Честно? — Маркус зевнул во весь рот, здесь он мог быть самим собой и не думать о дворцовом этикете. — Как хотите, так и зовите, хоть горшком, только в печь не сажайте. Не люблю я этого.
