Покинув зимнюю приёмную, он по многолетней привычке, первым делом, осмотрелся. Прошёлся по периметру и убедился, что монастырь хорошо укреплён. Проникнуть на территорию можно только через центральные ворота, но их на ночь запирают. Или через тайный ход. Он где-то здесь есть, и не один. В любой крепости (а монастырь это крепость) их минимум два – к водоистоку и для связи. Но в их местонахождение посвящен лишь узкий круг. Тут не должно быть подвохов.
Затем он наведался в конюшню. О Шайтане позаботились: почистили и накормили. В монастырском стойле он смотрелся неуместно – иссиня-чёрная масть, безо всяких грязно-бурых подпалин, и белая отметина между глаз, таких же светлых, как и у него самого. В соседних стойлах фыркали и беспокойно топали. Новый сосед пугал смирных монастырских лошадок. Ничего, они с Шайтаном здесь ненадолго.
Хоук взял коня под уздцы и вывел за ворота, под удивлёнными взглядами конюхов. Он привязал его с восточной стороны, там, где лесная чаща вплотную подходила к стенам монастыря. Приморская долина – благостный край, благодаря протекающему рядом теплому течению, диких зверей здесь не водится, а осторожность никогда не бывает излишней. Шайтан не издал ни звука, он давно привык полностью ему доверять. Это доверие Хоук завоевал далеко не сразу - от природы конь отличался буйным нравом.
Прежде чем уйти, он сунул Шайтану яблоко. Тот принял его влажными губами. Напоследок положив тяжёлую ладонь на морду коня, он почувствовал, как внутри что-то сжалось. Если бы кто-то сказал в этот момент Хоуку, что это была нежность, он бы не понял сказанного. Отвернувшись и больше не оглядываясь, он зашагал обратно. Стоило ему зайти внутрь, как ворота затворили на ночь и повесили замок.
На улице быстро темнело, и служба уже началась. Он выбрал место в крытой галерее за колонной. Оттуда открывался хороший обзор на площадку перед церковью и на её центральный вход. Чутьё не подвело. Не прошло и получаса, как от одного из подсобных помещений отделилась непонятно откуда взявшаяся группа мужчин и направилась прямиком в церковь. Судя по решительным лицам, кроткая молитва в их планы не входила. Хоук поднял капюшон и скользнул следом за ними внутрь.
Покинул он её, уже таща повисшую бесчувственным кульком миледи. Хоук быстро опустил внешний засов двери. Так они выиграют немного времени. Снова подхватив свою ношу, он поволок её в сторону конюшни. Но тут миледи весьма некстати очнулась:
- Стой, надо помочь остальным!
Такой задачи милорд перед ним не ставил.
- Нет. Только миледи, - прохрипел он.
Голосовые связки ему повредили много лет назад в схватке.
Миледи попыталась упереться. Хоук встряхнул её и кивнул на церковь.
- Вернуть обратно?
В этот момент дверь снова начала сотрясаться от ударов. Леди Камилла побледнела, помотала головой и больше не сопротивлялась.
- Куда мы?
- В конюшню. Вам нужна лошадь.
Шагнув внутрь, он сразу почуял неладное. В спёртом воздухе стоял липкий смрад. Ни тихое ржание, ни нервное шевеление переступающих копыт не нарушали звенящей тишины. Заглянув в первое стойло, Хоук обнаружил то, о чём уже догадался. Он попытался остановить шедшую за ним миледи, но не успел. Её матерчатые туфли чавкнули, увязнув в чём-то густом. Она опустила взгляд и вскрикнула неожиданно низким голосом.
Бывшие обитатели конюшни теперь лежали на глиняном полу, покрытом мелко нарезанной соломой и песком. Растекшаяся из вспоротых ран и перерубленных шей кровь уже начала застывать. Морды навеки замерли в немом ржании. А этот Орм знает своё дело.
Что ж, Шайтану придётся туго, и это сильно их замедлит, но ничего не поделаешь. Он направился к выходу. Позеленевшая миледи теперь ретиво следовала за ним. У главных ворот Хоук остановился и схватил замок обеими руками. Закрыто. Значит, Орм знал другой путь. Он инстинктивно коснулся меча, но тут же понял: цепь слишком толстая. Задрав голову, быстро оглядел стены. Позади слышался треск – дверь долго не выдержит. Времени почти не осталось. И тут миледи снова его удивила:
- Ход…
Поначалу он даже не расслышал.
- Здесь есть тайных ход, - повторила она уже гораздо громче.
- Где?
- Сюда, через внутренний двор, - твердо произнесла она и размашисто зашагала обратно, к северной стене.
Лаз оказался хитро замаскирован листвой, а в темноте и вовсе неразличим для непосвящённого глаза. Шайтан дожидался там, где он его оставил. Конь свирепо покосился на миледи, но не шелохнулся. Хоук отвязал его, быстро подсадил леди Камиллу (весит, как ребёнок) и вскочил следом за ней в седло. Не дожидаясь шпор, Шайтан рванул в ночь плавным галопом.
Какое-то время они ехали вдоль русла реки, чтобы запутать следы. На небольшом привале Хоук протянул миледи добытый в церкви хвост:
- Наденьте.
Она уставилась на волосы, потом на него. Выражения лица он не понял. Отрицательно мотнула головой.
- Ни за что.
Хоук удивился. Будто не знает, что благородную никто не тронет, а убитая простолюдинка никого не волнует.
- Так надо.
- А если не надену, что тогда? Оставишь посреди дороги? – прошипела она. - Или, может, отвезёшь обратно в церковь и запрёшь с остальными?
- Нет.
Хоук терпеливо ждал.
Наконец, она вырвала у него хвост и, покрутив, попыталась приладить. Хоук отвернулся к Шайтану и шепнул ему пару успокоительных слов. Когда он снова повернулся, миледи уже закрепила хвост в высокую причёску. Хоук кивнул. Так гораздо приличнее. И они продолжили путь.
Если Орм и пустился в погоню, то они, похоже, оторвались. Но Шайтан начал уставать. Прерывистое дыхание, тяжело вздымающиеся бока. Нужен постоялый двор, или придётся ночевать под открытым небом.
Тут он насторожился: странный звук, похожий на вой. Хотя крупных зверей здесь быть не должно. Послушный поводьям, Шайтан замедлил бег. Луна светила слабо. Вскоре впереди, прямо посреди дороги, возникла какая-то куча тряпья. Быстро приблизившись, она превратилась в маленькую деревенскую оборванку. Странно скрючившись, та каталась по земле, широко раззявив рот и издавая этот самый вой. Интуиция подсказала скорее покинуть это место.
Обогнув её, он уже собирался пришпорить коня, как вдруг миледи в третий раз за вечер его удивила. Дёрнув поводья, она развернула возмущённо захрипевшего Шайтана и на ходу соскочила с седла.
Кэм
Кэм в ярости шагала к лежащему на земле ребёнку. Этот Хоук ничем не лучше Орма: бросил умирать тех несчастных, заставил её надеть скальп Корин, а только что, кажется, проехал по ребёнку! И всё это без единой эмоции! Им бы с Ормом подружиться.
Она приблизилась к скорчившейся на дороге фигурке: по грязному лицу размазаны слёзы, рот мученически перекошен, правая рука с торчащими пальчиками прижата к груди. Мальчик что-то несвязно мычал и, очевидно, едва понимал, что происходит. Увидев её, он замычал ещё громче и попытался отползти. Кэм осторожно присела в двух шагах от ребёнка и подняла ладони кверху, в знак того, что не собирается его обижать.
Не успела она это сделать, как на обочине что-то зашуршало, и перед ней буквально из-под земли выросло два абсолютно лысых мужика. Кэм вскочила на ноги, не зная, что её поразило больше: их эффектное появление, одежда из шкур или закрывавшие пол-лица намордники, из-за которых торчало с десяток бурых обломков. В них с трудом угадывались зубы. Хоук вдруг показался ей душкой.
- Добрая леди хочет помочь? – прошамкал тот, что был справа. Из-за намордника и ввиду куцей наполненности рта, его речь была еле различима.
- Добрая леди может помочь! - развязно заявил второй и зашёлся в хрюканьи, видимо, означавшем смех.
- Мы несколько дней не ели, а одна заколка леди, – оборванец покосился на её фальшивые волосы, - может кормить нас месяц.
- Да, месяц, – вторил товарищ.
И тут Кэм, у которой дрожали колени, увидела, как за её спиной выросла тень, и вздохнула с облегчением. Хоук.
Судя по изменившимся лицам, дикари тоже не упустили этот момент: у того, что был справа, глаза сузились, у его товарища – расширились. Они насторожились. Почувствовав себя увереннее, Кэм кивнула в сторону мальчика и пискнула:
- Кто этот ребёнок?
Тот, тем временем, поутих, лишь глухо скулил и смотрел на них во все глаза.
- Аа, вы про нашу дуру! Племянница это…
- Да, племянница, - хрюкнул другой.
Кэм кинула удивлённый взгляд на «мальчика» и только теперь заметила, что он одет в платье. Мальчик оказался коротко стриженой девочкой.
- Что с ней? Почему она лежит на дороге и кричит?
- Да, она же дура, леди, - повторил первый. – Чаво ей ещё делать? Шли мы, а она споткнись, да поломайся. Чего разоралась, убогая?! - рявкнул он на девочку совсем не похожим на доброго дядю голосом. – Вишь, леди недовольна!
Его товарищ, тем временем, склабясь, бесцеремонно разглядывал Хоука.
- А это что за рыло? Никак гончий?
Услышав незнакомый термин, Кэм покосилась на Хоука. Его лицо оставалось зловеще непроницаемым. Она подивилась его сдержанности, прекрасно помня, с какой скоростью он может двигаться, и с какой силой – наносить удары. С этими двумя он бы справился, играючи. И тут её пронзила страшная догадка: эти верзилы могут быть здесь не одни. Вдруг в темноте притаилось ещё с десяток таких…или сотня. Ей даже немедленно почудились какие-то шорохи. Неприятно признавать, но эта мысль, похоже, посетила Хоука раньше, чем её. А второй всё не унимался.
- И не просто гончий…глянь, Косматый, да это ж Смердолюб!
От этого слова её спутник мгновенно напрягся, как для прыжка. Кровопролитию помешало появление ещё одного участника. Он вышел из темноты и присоединился к первым двум. Новоприбывший был просто огромным, на целую голову выше товарищей, и походил на медведя.
- Господин извинит этих огрызков, - проревел он фальшиво-угодливым тоном. – Мы люди простые, - он ухмыльнулся и развёл руками, чтобы показать, насколько они простые, – и не умеем общаться с господами. Они в темноте и не различили, что перед ними миледи и гончий.
- Тоже дядя? – проскрипел Хоук.
Гигант ощерился:
- А то!
- Так научи их различать.
Оба собеседника застыли. Кэм всей кожей чувствовала исходящее от них напряжение. Потом гигант вдруг расслабился и, откинув голову, загоготал. Двое других тут же последовали его примеру. Кэм и Хоук стояли молча. Наконец, великан успокоился.
- А, господин-то балагур!
Кэм покосилась на непроницаемого Хоука. Видимо, гигант лучше разбирается в скрытых талантах.
- А вы, дурачье, как не разглядели, что перед вами миледи! – притворно напустился новоявленный дядя на верзил. - Вон, гляньте на её волосья: хвост за версту видать! И чурбан поймёт, что перед ним важная дамочка, а вы её задерживаете.
- Но, Дикий, ты же сам велел… - начал было второй, но товарищ так ткнул его в бок, что затрещали ребра, и он согнулся пополам.
- Так что, извиняйте, миледи, – как ни в чём не бывало, закончил тот, кого назвали Диким, и можете продолжать свой путь.
Хоук кивнул, крепко ухватил Кэм за локоть и потянул туда, где оставил коня. Трое «дядьев» тоже изготовились вернуться во мрак, как вдруг Кэм услышала холодный и уверенный голос, который чётко произнёс:
- Девочка пойдёт с нами.
Почувствовав, как шевелятся её губы, она с изумлением поняла, что голос принадлежит ей. Четверо мужчин примёрзли к месту. Дикий удивился.
- Миледи нужна эта дура?
За Кэм ответил Хоук.
- Миледи шутит. Мы здесь все балагуры, - и сильнее стиснул её локоть.
Кэм, сама до конца не осознавая, что делает, высвободилась и шагнула вперёд.
- Нет, я не шучу. Мне в дороге нужна прислужница. Миледи не к лицу всё делать самой.
Голос звучал спокойно и повелительно. Она повернулась к Хоуку:
- Миледи велит тебе купить девочку.
Внутри она чувствовала себя далеко не так уверенно, как внешне.
- Она ранена. Не на чем ехать, - отрезал тот.
- Через поле отсюдова есть деревня с постоялым двором. Там смогете купить лошадь или осла, - вмешался великан.
Бледные глаза гончего стали почти белыми. Наконец он перевёл угрюмый взгляд с Кэм на Дикого.
- Сколько?
Тот почесал грязный затылок и невозмутимо выдал:
- Пять золотых скальдов.
- Это цена коня.
- Не нравится, так ступайте своей дорогой. А она стоит ровно пять золотых.
- Заплати ему пять золотых, - велела Кэм. – По приезде, милорд вознаградит тебя.
Хоук, не сводя глаз с Дикого, медленно потянулся к плащу.
- Постойте, миледи, - снова подал голос тот. - Может, этот ваш гончий охоч до маленьких девочек, а она нам как-никак племянница. Так что, так не пойдёт! Десять золотых. За наши моральные страдания, так сказать.
Страдалец нагло ухмыльнулся. Товарищи за его спиной кривились от смеха.
Чувствуя, как обстановка снова накаляется, Кэм поспешно выдернула из хвоста несколько заколок, при этом едва не оторвав всю конструкцию, и протянула ему.
- Твой брат сказал, что одна такая прокормит вас месяц. Возьми их в уплату.
Тот покрутил заскорузлыми пальцами тонкую блестящую вещицу, всем видом выражая сожаление, что не заломил безмозглой миледи ещё более несуразную цену.
- Что ж, по рукам, миледи. Дура вся ваша!
Он отвесил ей насмешливый поклон, после чего все трое исчезли в темноте, ни разу не обернувшись на «племянницу». Ни слова не говоря, Хоук подошёл к девочке, поднял её на руки и понёс к оставленному коню. Путь они продолжили в молчании.
Дикарь не обманул: минут через двадцать они добрались до деревни, а ещё через пять нашли постоялый двор. Час был уже поздний, и на первом этаже, где размещался трактир, оставалось всего несколько припозднившихся посетителей. В деревне люди ложатся рано. Оно и к лучшему. Колоритная троица в лице миледи, гончего (что бы это ни значило) и деревенской девочки привлекла бы слишком много ненужного внимания.
Хильда
Темнота раздвинулась, и на Хильду вылетел ночной зверь из сказок: грива развевается, светлые глаза горят, а чёрное туловище почти сливается с тьмой. Ей даже на мгновение померещились огромные крылья за его спиной. Но они оказались плащом всадника. Это был всего лишь конь.
Обогнув её в каком-то полушаге, он промчался мимо. Хильда подумала, что он исчезнет так же быстро, как и появился. Но он захрапел и остановился. Как сквозь мутный пузырь, она увидела, как к ней кто-то приблизился, кто-то высокий и светлый. Она не могла толком разглядеть, кто это был – затылок и рука пульсировали от боли, отвлекая её. К тому же кто-то совсем рядом, не прекращая, выл, отчего мысли в голове путались.
Наконец Хильда смогла остановить взгляд на белом пятне перед собой. Оно превратилось в леди в нарядном платье. Хильда почему-то сразу догадалась, что это леди, - такая, про которых мама рассказывала. Муть в глазах ненадолго рассеялась, и даже боль в руке ослабла. На неё пахнуло смесью сладкой пыли и душистых яблок.
Но тут между ней и леди встали люди лорда Оттара. Хильде не хотелось, чтобы они так близко подходили к леди, но она ничего не могла поделать. Как оказалось, та пришла не одна. Рядом с ней был господин в тёмной дорожной одежде и том самом плаще, который Хильда приняла за крылья. Это был самый красивый человек, которого она когда-либо видела. На голове - чёрные, похожие на спутавшуюся овечью шерсть, волосы. Лицо узорчатое, будто он подставил его под дождь, и капли, стекая, оставили на нём мягкие потёки и борозды. А молочно-зелёные глаза были совсем как недозрелый крыжовник в их старом огороде.
Затем он наведался в конюшню. О Шайтане позаботились: почистили и накормили. В монастырском стойле он смотрелся неуместно – иссиня-чёрная масть, безо всяких грязно-бурых подпалин, и белая отметина между глаз, таких же светлых, как и у него самого. В соседних стойлах фыркали и беспокойно топали. Новый сосед пугал смирных монастырских лошадок. Ничего, они с Шайтаном здесь ненадолго.
Хоук взял коня под уздцы и вывел за ворота, под удивлёнными взглядами конюхов. Он привязал его с восточной стороны, там, где лесная чаща вплотную подходила к стенам монастыря. Приморская долина – благостный край, благодаря протекающему рядом теплому течению, диких зверей здесь не водится, а осторожность никогда не бывает излишней. Шайтан не издал ни звука, он давно привык полностью ему доверять. Это доверие Хоук завоевал далеко не сразу - от природы конь отличался буйным нравом.
Прежде чем уйти, он сунул Шайтану яблоко. Тот принял его влажными губами. Напоследок положив тяжёлую ладонь на морду коня, он почувствовал, как внутри что-то сжалось. Если бы кто-то сказал в этот момент Хоуку, что это была нежность, он бы не понял сказанного. Отвернувшись и больше не оглядываясь, он зашагал обратно. Стоило ему зайти внутрь, как ворота затворили на ночь и повесили замок.
На улице быстро темнело, и служба уже началась. Он выбрал место в крытой галерее за колонной. Оттуда открывался хороший обзор на площадку перед церковью и на её центральный вход. Чутьё не подвело. Не прошло и получаса, как от одного из подсобных помещений отделилась непонятно откуда взявшаяся группа мужчин и направилась прямиком в церковь. Судя по решительным лицам, кроткая молитва в их планы не входила. Хоук поднял капюшон и скользнул следом за ними внутрь.
Покинул он её, уже таща повисшую бесчувственным кульком миледи. Хоук быстро опустил внешний засов двери. Так они выиграют немного времени. Снова подхватив свою ношу, он поволок её в сторону конюшни. Но тут миледи весьма некстати очнулась:
- Стой, надо помочь остальным!
Такой задачи милорд перед ним не ставил.
- Нет. Только миледи, - прохрипел он.
Голосовые связки ему повредили много лет назад в схватке.
Миледи попыталась упереться. Хоук встряхнул её и кивнул на церковь.
- Вернуть обратно?
В этот момент дверь снова начала сотрясаться от ударов. Леди Камилла побледнела, помотала головой и больше не сопротивлялась.
- Куда мы?
- В конюшню. Вам нужна лошадь.
Шагнув внутрь, он сразу почуял неладное. В спёртом воздухе стоял липкий смрад. Ни тихое ржание, ни нервное шевеление переступающих копыт не нарушали звенящей тишины. Заглянув в первое стойло, Хоук обнаружил то, о чём уже догадался. Он попытался остановить шедшую за ним миледи, но не успел. Её матерчатые туфли чавкнули, увязнув в чём-то густом. Она опустила взгляд и вскрикнула неожиданно низким голосом.
Бывшие обитатели конюшни теперь лежали на глиняном полу, покрытом мелко нарезанной соломой и песком. Растекшаяся из вспоротых ран и перерубленных шей кровь уже начала застывать. Морды навеки замерли в немом ржании. А этот Орм знает своё дело.
Что ж, Шайтану придётся туго, и это сильно их замедлит, но ничего не поделаешь. Он направился к выходу. Позеленевшая миледи теперь ретиво следовала за ним. У главных ворот Хоук остановился и схватил замок обеими руками. Закрыто. Значит, Орм знал другой путь. Он инстинктивно коснулся меча, но тут же понял: цепь слишком толстая. Задрав голову, быстро оглядел стены. Позади слышался треск – дверь долго не выдержит. Времени почти не осталось. И тут миледи снова его удивила:
- Ход…
Поначалу он даже не расслышал.
- Здесь есть тайных ход, - повторила она уже гораздо громче.
- Где?
- Сюда, через внутренний двор, - твердо произнесла она и размашисто зашагала обратно, к северной стене.
Лаз оказался хитро замаскирован листвой, а в темноте и вовсе неразличим для непосвящённого глаза. Шайтан дожидался там, где он его оставил. Конь свирепо покосился на миледи, но не шелохнулся. Хоук отвязал его, быстро подсадил леди Камиллу (весит, как ребёнок) и вскочил следом за ней в седло. Не дожидаясь шпор, Шайтан рванул в ночь плавным галопом.
Какое-то время они ехали вдоль русла реки, чтобы запутать следы. На небольшом привале Хоук протянул миледи добытый в церкви хвост:
- Наденьте.
Она уставилась на волосы, потом на него. Выражения лица он не понял. Отрицательно мотнула головой.
- Ни за что.
Хоук удивился. Будто не знает, что благородную никто не тронет, а убитая простолюдинка никого не волнует.
- Так надо.
- А если не надену, что тогда? Оставишь посреди дороги? – прошипела она. - Или, может, отвезёшь обратно в церковь и запрёшь с остальными?
- Нет.
Хоук терпеливо ждал.
Наконец, она вырвала у него хвост и, покрутив, попыталась приладить. Хоук отвернулся к Шайтану и шепнул ему пару успокоительных слов. Когда он снова повернулся, миледи уже закрепила хвост в высокую причёску. Хоук кивнул. Так гораздо приличнее. И они продолжили путь.
Если Орм и пустился в погоню, то они, похоже, оторвались. Но Шайтан начал уставать. Прерывистое дыхание, тяжело вздымающиеся бока. Нужен постоялый двор, или придётся ночевать под открытым небом.
Тут он насторожился: странный звук, похожий на вой. Хотя крупных зверей здесь быть не должно. Послушный поводьям, Шайтан замедлил бег. Луна светила слабо. Вскоре впереди, прямо посреди дороги, возникла какая-то куча тряпья. Быстро приблизившись, она превратилась в маленькую деревенскую оборванку. Странно скрючившись, та каталась по земле, широко раззявив рот и издавая этот самый вой. Интуиция подсказала скорее покинуть это место.
Обогнув её, он уже собирался пришпорить коня, как вдруг миледи в третий раз за вечер его удивила. Дёрнув поводья, она развернула возмущённо захрипевшего Шайтана и на ходу соскочила с седла.
Кэм
Кэм в ярости шагала к лежащему на земле ребёнку. Этот Хоук ничем не лучше Орма: бросил умирать тех несчастных, заставил её надеть скальп Корин, а только что, кажется, проехал по ребёнку! И всё это без единой эмоции! Им бы с Ормом подружиться.
Она приблизилась к скорчившейся на дороге фигурке: по грязному лицу размазаны слёзы, рот мученически перекошен, правая рука с торчащими пальчиками прижата к груди. Мальчик что-то несвязно мычал и, очевидно, едва понимал, что происходит. Увидев её, он замычал ещё громче и попытался отползти. Кэм осторожно присела в двух шагах от ребёнка и подняла ладони кверху, в знак того, что не собирается его обижать.
Не успела она это сделать, как на обочине что-то зашуршало, и перед ней буквально из-под земли выросло два абсолютно лысых мужика. Кэм вскочила на ноги, не зная, что её поразило больше: их эффектное появление, одежда из шкур или закрывавшие пол-лица намордники, из-за которых торчало с десяток бурых обломков. В них с трудом угадывались зубы. Хоук вдруг показался ей душкой.
- Добрая леди хочет помочь? – прошамкал тот, что был справа. Из-за намордника и ввиду куцей наполненности рта, его речь была еле различима.
- Добрая леди может помочь! - развязно заявил второй и зашёлся в хрюканьи, видимо, означавшем смех.
- Мы несколько дней не ели, а одна заколка леди, – оборванец покосился на её фальшивые волосы, - может кормить нас месяц.
- Да, месяц, – вторил товарищ.
И тут Кэм, у которой дрожали колени, увидела, как за её спиной выросла тень, и вздохнула с облегчением. Хоук.
Судя по изменившимся лицам, дикари тоже не упустили этот момент: у того, что был справа, глаза сузились, у его товарища – расширились. Они насторожились. Почувствовав себя увереннее, Кэм кивнула в сторону мальчика и пискнула:
- Кто этот ребёнок?
Тот, тем временем, поутих, лишь глухо скулил и смотрел на них во все глаза.
- Аа, вы про нашу дуру! Племянница это…
- Да, племянница, - хрюкнул другой.
Кэм кинула удивлённый взгляд на «мальчика» и только теперь заметила, что он одет в платье. Мальчик оказался коротко стриженой девочкой.
- Что с ней? Почему она лежит на дороге и кричит?
- Да, она же дура, леди, - повторил первый. – Чаво ей ещё делать? Шли мы, а она споткнись, да поломайся. Чего разоралась, убогая?! - рявкнул он на девочку совсем не похожим на доброго дядю голосом. – Вишь, леди недовольна!
Его товарищ, тем временем, склабясь, бесцеремонно разглядывал Хоука.
- А это что за рыло? Никак гончий?
Услышав незнакомый термин, Кэм покосилась на Хоука. Его лицо оставалось зловеще непроницаемым. Она подивилась его сдержанности, прекрасно помня, с какой скоростью он может двигаться, и с какой силой – наносить удары. С этими двумя он бы справился, играючи. И тут её пронзила страшная догадка: эти верзилы могут быть здесь не одни. Вдруг в темноте притаилось ещё с десяток таких…или сотня. Ей даже немедленно почудились какие-то шорохи. Неприятно признавать, но эта мысль, похоже, посетила Хоука раньше, чем её. А второй всё не унимался.
- И не просто гончий…глянь, Косматый, да это ж Смердолюб!
От этого слова её спутник мгновенно напрягся, как для прыжка. Кровопролитию помешало появление ещё одного участника. Он вышел из темноты и присоединился к первым двум. Новоприбывший был просто огромным, на целую голову выше товарищей, и походил на медведя.
- Господин извинит этих огрызков, - проревел он фальшиво-угодливым тоном. – Мы люди простые, - он ухмыльнулся и развёл руками, чтобы показать, насколько они простые, – и не умеем общаться с господами. Они в темноте и не различили, что перед ними миледи и гончий.
- Тоже дядя? – проскрипел Хоук.
Гигант ощерился:
- А то!
- Так научи их различать.
Оба собеседника застыли. Кэм всей кожей чувствовала исходящее от них напряжение. Потом гигант вдруг расслабился и, откинув голову, загоготал. Двое других тут же последовали его примеру. Кэм и Хоук стояли молча. Наконец, великан успокоился.
- А, господин-то балагур!
Кэм покосилась на непроницаемого Хоука. Видимо, гигант лучше разбирается в скрытых талантах.
- А вы, дурачье, как не разглядели, что перед вами миледи! – притворно напустился новоявленный дядя на верзил. - Вон, гляньте на её волосья: хвост за версту видать! И чурбан поймёт, что перед ним важная дамочка, а вы её задерживаете.
- Но, Дикий, ты же сам велел… - начал было второй, но товарищ так ткнул его в бок, что затрещали ребра, и он согнулся пополам.
- Так что, извиняйте, миледи, – как ни в чём не бывало, закончил тот, кого назвали Диким, и можете продолжать свой путь.
Хоук кивнул, крепко ухватил Кэм за локоть и потянул туда, где оставил коня. Трое «дядьев» тоже изготовились вернуться во мрак, как вдруг Кэм услышала холодный и уверенный голос, который чётко произнёс:
- Девочка пойдёт с нами.
Почувствовав, как шевелятся её губы, она с изумлением поняла, что голос принадлежит ей. Четверо мужчин примёрзли к месту. Дикий удивился.
- Миледи нужна эта дура?
За Кэм ответил Хоук.
- Миледи шутит. Мы здесь все балагуры, - и сильнее стиснул её локоть.
Кэм, сама до конца не осознавая, что делает, высвободилась и шагнула вперёд.
- Нет, я не шучу. Мне в дороге нужна прислужница. Миледи не к лицу всё делать самой.
Голос звучал спокойно и повелительно. Она повернулась к Хоуку:
- Миледи велит тебе купить девочку.
Внутри она чувствовала себя далеко не так уверенно, как внешне.
- Она ранена. Не на чем ехать, - отрезал тот.
- Через поле отсюдова есть деревня с постоялым двором. Там смогете купить лошадь или осла, - вмешался великан.
Бледные глаза гончего стали почти белыми. Наконец он перевёл угрюмый взгляд с Кэм на Дикого.
- Сколько?
Тот почесал грязный затылок и невозмутимо выдал:
- Пять золотых скальдов.
- Это цена коня.
- Не нравится, так ступайте своей дорогой. А она стоит ровно пять золотых.
- Заплати ему пять золотых, - велела Кэм. – По приезде, милорд вознаградит тебя.
Хоук, не сводя глаз с Дикого, медленно потянулся к плащу.
- Постойте, миледи, - снова подал голос тот. - Может, этот ваш гончий охоч до маленьких девочек, а она нам как-никак племянница. Так что, так не пойдёт! Десять золотых. За наши моральные страдания, так сказать.
Страдалец нагло ухмыльнулся. Товарищи за его спиной кривились от смеха.
Чувствуя, как обстановка снова накаляется, Кэм поспешно выдернула из хвоста несколько заколок, при этом едва не оторвав всю конструкцию, и протянула ему.
- Твой брат сказал, что одна такая прокормит вас месяц. Возьми их в уплату.
Тот покрутил заскорузлыми пальцами тонкую блестящую вещицу, всем видом выражая сожаление, что не заломил безмозглой миледи ещё более несуразную цену.
- Что ж, по рукам, миледи. Дура вся ваша!
Он отвесил ей насмешливый поклон, после чего все трое исчезли в темноте, ни разу не обернувшись на «племянницу». Ни слова не говоря, Хоук подошёл к девочке, поднял её на руки и понёс к оставленному коню. Путь они продолжили в молчании.
Дикарь не обманул: минут через двадцать они добрались до деревни, а ещё через пять нашли постоялый двор. Час был уже поздний, и на первом этаже, где размещался трактир, оставалось всего несколько припозднившихся посетителей. В деревне люди ложатся рано. Оно и к лучшему. Колоритная троица в лице миледи, гончего (что бы это ни значило) и деревенской девочки привлекла бы слишком много ненужного внимания.
Хильда
Темнота раздвинулась, и на Хильду вылетел ночной зверь из сказок: грива развевается, светлые глаза горят, а чёрное туловище почти сливается с тьмой. Ей даже на мгновение померещились огромные крылья за его спиной. Но они оказались плащом всадника. Это был всего лишь конь.
Обогнув её в каком-то полушаге, он промчался мимо. Хильда подумала, что он исчезнет так же быстро, как и появился. Но он захрапел и остановился. Как сквозь мутный пузырь, она увидела, как к ней кто-то приблизился, кто-то высокий и светлый. Она не могла толком разглядеть, кто это был – затылок и рука пульсировали от боли, отвлекая её. К тому же кто-то совсем рядом, не прекращая, выл, отчего мысли в голове путались.
Наконец Хильда смогла остановить взгляд на белом пятне перед собой. Оно превратилось в леди в нарядном платье. Хильда почему-то сразу догадалась, что это леди, - такая, про которых мама рассказывала. Муть в глазах ненадолго рассеялась, и даже боль в руке ослабла. На неё пахнуло смесью сладкой пыли и душистых яблок.
Но тут между ней и леди встали люди лорда Оттара. Хильде не хотелось, чтобы они так близко подходили к леди, но она ничего не могла поделать. Как оказалось, та пришла не одна. Рядом с ней был господин в тёмной дорожной одежде и том самом плаще, который Хильда приняла за крылья. Это был самый красивый человек, которого она когда-либо видела. На голове - чёрные, похожие на спутавшуюся овечью шерсть, волосы. Лицо узорчатое, будто он подставил его под дождь, и капли, стекая, оставили на нём мягкие потёки и борозды. А молочно-зелёные глаза были совсем как недозрелый крыжовник в их старом огороде.
