Этот путь занял у них всё утро. Прямо под стенами замка, на заросшем низкими деревцами и кустарником склоне, раскинул ветви монументальный дуб. Он напоминал сурового стража, и Кэм не удивилась бы, узнав, что ему столько же лет, сколько и самому строению.
Въезд располагался с южной стороны. Здесь уже не чувствовалось ни следа давешней воздушности. Напротив, всё в этом рассчитанном на оборону месте дышало надёжной мощью. Главный вход венчала крепкая надвратная башня с крытым выступом, где размещались караульные. А в стене, опоясывающей весь замок, виднелись проёмы и бойницы.
При их приближении, тяжёлый механизм пришёл в действие, и подъёмный мост, грузно крякнув цепями, опустился. Они въехали под башню и, миновав вытянутый арочный проход, оказались внутри. Звуки, не слышные снаружи из-за толстых стен, разом хлынули со всех сторон. Замок оказался целым городком с внешним и внутренним двором.
На пути к главному зданию, они проехали кучу построек: амбары, конюшня, кузница, какая-то мыза с загоном для скота, мельница и тёмное вытянутое строение неизвестного назначения. За ним раздавалось железное лязганье. Когда они проезжали мимо, лязганье поутихло, и из-за стены высунулось несколько мальчишеских голов. Но исчезли они так же быстро, и звон возобновился. Тут и там выглядывали просто одетые люди, провожая их взглядами.
В глубине двора расположился сложный часовый механизм. Он приводился в движение грузом. Тот, в свою очередь, крепился к валу латунного колеса, сцепленного множеством зубчаток. Кроме времени, эти часы указывали ещё фазы луны и движение солнца – поистине затейливая конструкция!
Неподалеку слонялось несколько крупных мужчин, похожих на Хоука нарядом и сложением. Очевидно, тоже наёмники. Но, подъехав ближе, Кэм удивлённо вскинула брови: их рыхлые лица были покрыты такими же оспенными рубцами, как и у него. Ну, или в чуть меньшей степени. Может, все они братья, и это такая семейная особенность?
Подумать над шутками природы она не успела, потому что на талии сомкнулись сильные руки, и вот она уже стоит на твёрдой земле, нетвёрдо покачиваясь. Ноги, привыкшие за время поездки к полусогнутому положению, отказывались выпрямляться. Ей казалось, будто она всё ещё в седле, раскачивается в такт движению. Похожее чувство иллюзорного продолжения испытываешь, стянув с ног тесные коньки или выйдя из воды после долгого заплыва.
Кэм задрала голову, оглядывая трёхэтажную постройку, перед которой они остановились. Наверняка, здесь жили сами хозяева. Широкая парадная лестница вела к высокому крыльцу, а стены были выложены из тех же светлых глыб, что и крепостная стена. Заканчивалось всё резными башенками.
Голова внезапно закружилась от еле-различимого, но вполне явственного аромата свежей выпечки. Он упорно просачивался сквозь смесь запахов конского навоза, сырой глины и, кажется, рыбьих внутренностей. Кэм испугалась, что её сейчас стошнит от усталости и голода. Вывернуть остатки завтрака на пороге чужого дома – не самое лучшее начало знакомства с его обитателями.
Поднимаясь по лестнице, она лопатками чувствовала многочисленные взгляды, с жадным любопытством следившие за каждым её движением.
Их повели, как сообщил прислужник, в малую приемную залу. По дороге Кэм механически отмечала детали интерьера и прикидывала их общую стоимость. Но на этот раз мысли путались, а цифры отказывались правильно складываться: сказывалась усталость от дороги.
Зала, куда они вошли, своим богатым убранством и шестиметровыми потолками слабо оправдывала звание «малой» приёмной. В дальнем её конце стоял накрытый стол, но вглядываться, что на нём, было некогда. Только бы там ждала еда, от которой её желудок не задергается в мучительных спазмах!
- Хоук, что я должна делать? – зашептала Кэм, обернувшись.
Но тот куда-то подевался. Позади стояла только Мо.
- Вы очень скоро это узнаете.
Кэм едва не подпрыгнула. Она и не заметила, что здесь ещё кто-то есть. Смотревшей на неё женщине было лет за шестьдесят, хотя удивительные ярко-голубые глаза и манера держаться чрезвычайно прямо скидывали ей с десяток. Судя по властным манерам, наряду и длинным седым волосам, убранным в высокую причёску, перед Кэм была важная особа. Догадку тотчас подтвердил слуга: согнувшись почтительным кренделем, он торжественно доложил леди Озанне Норгард об их прибытии. Хозяйка отпустила его едва заметным кивком головы, и юноша, снова поклонившись, растворился за дверью.
Какое-то время женщина молча её разглядывала. Острый взгляд скользнул по несолидной царапине на левой щеке, заработанной при попытке побега, и задержался на платье – после четырёх дней пути, швы на нём были наименьшим из зол. Кэм вдруг почувствовала себя жалкой оборванкой и ничуть не удивилась бы, пожелай та выставить её вон. Похоже, эта мысль посетила и миледи. Наконец она снова заговорила своим до странного звучным и моложавым голосом:
- Добро пожаловать в Наскальный, леди Камилла. Моё сердце преисполнено радости и благодарности Единому Богу и Зрящей за ваше благополучное прибытие.
Если её сердце и ликовало от радости, при виде Кэм, то в льдистых глазах это никак не отразилось.
Кэм присела в глубоком поклоне:
- Миледи делает честь, принимая меня в Наскальном.
Кажется, с ответом она не ошиблась. По крайней мере, леди Озанна едва заметно кивнула, приняв её слова, как нечто само-собой разумеющееся, а потом посмотрела поверх её плеча:
- Можешь подняться.
Кэм обернулась и с удивлением увидела Хоука. И когда только успел вернуться? Сейчас он стоял, преклонив одно колено и низко опустив голову. Услышав слова хозяйки, поднял бесстрастное лицо и выпрямился. Может, и Кэм должна была, войдя, преклонить колени? Или от леди этого не требуется?
- Ты доложил милорду?
В ответ гончий сдержанно поклонился.
Та удовлетворенно кивнула.
- Милорд сейчас очень занят, леди Камилла, и не может оставить срочные дела. Его вы увидите за вечерним пиром, как и свою новую сестру, леди Гуниллу. Сейчас же у нас с вами есть возможность познакомиться ближе.
Тут рот пожилой леди вытянулся в брезгливую нитку, и Кэм решила, что та передумала насчёт более близкого знакомства. Но оказалось, она увидела Мо, и это зрелище её оскорбило. Девочка стояла, переминаясь с ноги на ногу и придерживая больное запястье. Она и правда смотрелась в этой зале так же возмутительно, как пятнышко ржавчины на отполированной туфельке Золушки.
Отвернувшись, леди Озанна холодно осведомилась у Хоука:
- Что это? Разве этому место здесь?
Видимо, за время службы гончий научился понимать желания хозяев по одному лишь движению бровей. Не успела Кэм опомниться, как он шагнул к Мо, взял её за здоровое плечо и поволок к выходу. Мо, растерявшаяся, как и сама Кэм, даже не пыталась сопротивляться. Издав испуганное мычание, девочка покорно засеменила рядом с воином. Кэм даже почудилось, что большая ладонь почти несёт её над полом, и ножки судорожно сучат, едва доставая до земли.
Не глядя более в их сторону, миледи продолжила, как ни в чём не бывало:
- Лорд Норгард просил убедиться, что…
- Миледи, позвольте объяснить! Мо моя прислужница, она очень помогала в дороге!
Челюсть леди Озанны неграциозно отвисла. Очевидно, ранее никто не осмеливался прерывать её, тем паче чтобы поговорить о деревенских отбросах.
- Что ж, дорога закончилась, - холодно заметила она.
- Да, миледи, но мне по-прежнему нужна служанка.
- Таковых в Наскальном у вас будет предостаточно. Они с детства обучались своему ремеслу и, осмелюсь заметить, будут полезнее однорукой и, судя по всему, немой служанки.
- Она умеет гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, миледи.
- Неужели? У нас уже есть люди, чтобы ходить за скотиной и чистить печи.
Миледи передёрнула плечами, видимо, посчитав тему исчерпанной.
А Хоук уже почти дотащил Мо до дверей. Кэм не могла поверить: несколько дней в пути бок о бок, и он готов без колебаний выкинуть её вон! А ей уже начало казаться, что он проникся симпатией к девочке. Хотя теперь она не могла припомнить ни единого случая, который подтверждал бы эту мысль.
Она предприняла последнюю отчаянную попытку:
- И всё же, с позволения вашей милости, я бы хотела оставить Мо. Как великодушный подарок милорда мне, на свадьбу.
Леди Озанна снова никак не отреагировала, и Кэм поспешила добавить:
- Мне бы не хотелось ничем омрачать счастливый день встречи с милордом, даже горем простой служанки.
Хоук уже распахнул дверь.
- Постой.
Одного негромкого слова хватило, чтобы тот остановился, как вкопанный.
- Леди Камилла желает оставить её у себя. Мы уважаем желание будущей супруги нашего лорда.
- Вы сама доброта, миледи, - облегченно вздохнула Кэм.
А леди Озанна, похоже, решила показать всю широту души:
- Отведи, - едва заметное движение глаз в сторону Мо, – в кухню. Пусть накормят, потом передай Хенрике. И вызвать знахарку.
Гончий дёрнул головой, в знак получения нового приказа, и тут же покинул залу, увлекая растерянную Мо за собой.
- Итак, леди Камилла, надеюсь, теперь вам не придётся упрекать нас в недостатке радушия.
- Простите, миледи, если мои слова задели…я вовсе…
- Милорд сожалеет, - продолжила та, будто и не прерывалась, - что ваше путешествие не было обставлено с приличествующей случаю торжественностью. Однако вы и сами понимаете, что в нынешней неспокойной ситуации лишнее внимание ни к чему. Вы благополучно покинули монастырь и прибыли сюда, и это главное.
- Боюсь, миледи, это не совсем так, - печально заметила Кэм. - На монастырь напали. Мне неизвестна судьба остальных монахинь и послушниц.
- Вот как? – леди Озанна попыталась изобразить подобие сочувствия, но ей это не слишком удалось. – Что ж, у каждого в этом мире своё, ведомое лишь Единому, предназначение. Усопшие упокоились с миром.
Насчёт «мира» та тоже промахнулась, но Кэм была даже рада, что её не интересовали подробности побега. Слишком не хотелось заново расковыривать болячку воспоминаний.
Леди Озанна посторонилась и указала на стол:
- Вы, наверное, голодны? Фрукты, вино, дичь. Прошу вас, не чувствуйте смущения.
После этих её слов, голод накатил с удвоенной силой. Дважды приглашать не пришлось. Тарелок поблизости почему-то не оказалось, но сейчас Кэм было не до церемоний. Увидев, что миледи взяла один из пирогов, она быстро пододвинула к себе другой и блаженно вгрызлась в хрустящее сочное тесто. На поверку пирог оказался мясной кулебякой. Впервые за эти дни в ней оказалось что-то съедобное. Наверняка, со стороны она смахивала на смачно чавкающего гоблина, но не могла остановиться. Покончив с пирогом, схватила большую гроздь винограда…
- Обычно мы не едим мясо вместе с тренчерами, но если так принято в ваших краях…
Кэм подняла глаза и обнаружила, что миледи съела всё мясо из кулебяки, оставив тесто не тронутым. И тут до неё дошло, почему на столе не было тарелок – их роль выполняло тесто. Это был не пирог, это было мясо в тестяной тарелке, которую она только что съела на глазах будущей свекрови.
К счастью, та сменила тему. К несчастью, не неприятную:
- Ваше платье так пострадало в дороге, леди Камилла?
- Боюсь, что так, миледи.
На этот раз она решила не вдаваться в подробности неудачной примерки. Странно, но теперь магазин на Джордж Стрит, в который она зашла всего четыре дня назад, казался чем-то далёким и куда менее реальным, чем этот замок.
- Я не успею сшить новое в ближайшие три дня.
- Так, это платье сшили вы, миледи?
Та вздёрнула брови.
- Разумеется. По Северной традиции мать жениха шьёт будущей невестке платье, которое та носит до бракосочетания.
- Почему вы сказали три дня? – Кэм бросила недоеденный сыр и потянулась за фиником.
- Потому что на четвертые сутки сюда прибудет Верховный Лорд Квинтахейма, чтобы присутствовать на вашей с лордом Норгардом свадьбе.
Кэм чуть не поперхнулась фиником. Значит, у неё меньше трёх дней на то, чтобы спланировать и осуществить побег. Леди Озанна по-своему истолковала её реакцию.
- Вам не о чем волноваться, леди Камилла. Три дня пролетят быстрее, чем вы думаете…
Вот в этом Кэм даже не сомневалась.
- …и тогда вы сможете наконец привести пророчество в исполнение.
Кэм встрепенулась.
- Пророчество?
Она тут же осеклась, заметив, как нахмурилась леди Озанна.
- Отец ведь вам всё рассказал, прежде чем отправить в монастырь, и вы знаете, что делать, не так ли?
Кэм быстро соображала. Леди Озанна явно не из тех, кого стоит огорчать.
- Конечно, миледи. Отец посвятил меня во все детали, и сразу после свадьбы я сделаю всё, что необходимо для осуществления…пророчества.
В лице старой леди мелькнуло непонятное выражение, и Кэм заволновалась, что та ей не поверила. Но оно тут же исчезло.
- Вы уже закончили трапезу? Что ж. Дорога была утомительной, а вечером вам предстоит пир, на котором лорд Норгард объявит о бракосочетании. А сейчас вас проводят в отведённые покои, для отдыха.
Леди Озанна позвонила в колокольчик, и в зал вернулся слуга. Кэм уже поднялась, когда та снова её окликнула.
- И, леди Камилла, вам больше не о чем тревожиться. Здесь о вас позаботятся.
Почему-то её слова совсем не успокоили Кэм.
Хоук
Хоук вёл девочку на кухню по боковой лестнице. Зря он не оставил её у Отбросов. Он мысленно прокрутил в голове события последних четырёх дней, но без её участия. Они избежали бы ряда неудобств, главное из которых – существенная задержка по времени. Он принял неверное решение. Его промах.
Пальцы сжимали позвонки и по-цыплячьи тщедушное плечико с выступающими ключицами. Вправить такие кости сложнее, чем сломать. Столько проблем от такого маленького тельца. Единственная полезная черта девочки – немота. Люди часто попусту тратят свою способность говорить. И вот сейчас, надави он чуть сильнее на ямку у основания черепа, и «неудобство» исчезнет так же беззвучно, как существовало. Так хотела бы леди Озанна. Но не леди Камилла. Неясно, правда, почему - толку от девочки всё равно никакого. Но леди Камиллу вообще не назовёшь логичной и понятной. То ли дело Шайтан.
Хоук искоса следил за девочкой. Она семенила рядом, опустив голову. Что может быть бесполезнее, чем ребёнок? Только девочка-ребёнок. Хилая и беспомощная. Правда, мальчишки в этом возрасте мало чем от них отличаются. Сам Хоук прожил у милорда семь вёсен прежде, чтобы научился держать меч, копьё и палку так, что выбить оружие из его рук не мог уже никто. Семь вёсен ежедневных тренировок, верховой езды, плавания, учебных боёв, когда соперники, его ровесники, бились друг с другом до полусмерти.
После таких тренировок всё тело ныло, ссадины, ушибы вывихи отдавались мучительной болью. Нередко Хоук проводил ночные часы на речке: холодная вода хоть ненадолго унимала боль. Стоя по плечи в воде, боролся со сном, сколько мог. Потом собирал остатки сил и тащился обратно в казарму. А на следующий день всё начиналось заново.
На кухне царила страшная суета, там полным ходом шла подготовка к сегодняшнему пиру в честь приезда леди Камиллы. Кажется, даже каменные стены вспотели. Кухарки метались от печи к очагу, от него к столу и обратно. В котлах, подвешенных над огнём, что-то булькало, за огромным столом нарезались овощи и зелень. Здесь же разделывали кроличьи и фазаньи тушки, рубили жирное мясо на куски.
Въезд располагался с южной стороны. Здесь уже не чувствовалось ни следа давешней воздушности. Напротив, всё в этом рассчитанном на оборону месте дышало надёжной мощью. Главный вход венчала крепкая надвратная башня с крытым выступом, где размещались караульные. А в стене, опоясывающей весь замок, виднелись проёмы и бойницы.
При их приближении, тяжёлый механизм пришёл в действие, и подъёмный мост, грузно крякнув цепями, опустился. Они въехали под башню и, миновав вытянутый арочный проход, оказались внутри. Звуки, не слышные снаружи из-за толстых стен, разом хлынули со всех сторон. Замок оказался целым городком с внешним и внутренним двором.
На пути к главному зданию, они проехали кучу построек: амбары, конюшня, кузница, какая-то мыза с загоном для скота, мельница и тёмное вытянутое строение неизвестного назначения. За ним раздавалось железное лязганье. Когда они проезжали мимо, лязганье поутихло, и из-за стены высунулось несколько мальчишеских голов. Но исчезли они так же быстро, и звон возобновился. Тут и там выглядывали просто одетые люди, провожая их взглядами.
В глубине двора расположился сложный часовый механизм. Он приводился в движение грузом. Тот, в свою очередь, крепился к валу латунного колеса, сцепленного множеством зубчаток. Кроме времени, эти часы указывали ещё фазы луны и движение солнца – поистине затейливая конструкция!
Неподалеку слонялось несколько крупных мужчин, похожих на Хоука нарядом и сложением. Очевидно, тоже наёмники. Но, подъехав ближе, Кэм удивлённо вскинула брови: их рыхлые лица были покрыты такими же оспенными рубцами, как и у него. Ну, или в чуть меньшей степени. Может, все они братья, и это такая семейная особенность?
Подумать над шутками природы она не успела, потому что на талии сомкнулись сильные руки, и вот она уже стоит на твёрдой земле, нетвёрдо покачиваясь. Ноги, привыкшие за время поездки к полусогнутому положению, отказывались выпрямляться. Ей казалось, будто она всё ещё в седле, раскачивается в такт движению. Похожее чувство иллюзорного продолжения испытываешь, стянув с ног тесные коньки или выйдя из воды после долгого заплыва.
Кэм задрала голову, оглядывая трёхэтажную постройку, перед которой они остановились. Наверняка, здесь жили сами хозяева. Широкая парадная лестница вела к высокому крыльцу, а стены были выложены из тех же светлых глыб, что и крепостная стена. Заканчивалось всё резными башенками.
Голова внезапно закружилась от еле-различимого, но вполне явственного аромата свежей выпечки. Он упорно просачивался сквозь смесь запахов конского навоза, сырой глины и, кажется, рыбьих внутренностей. Кэм испугалась, что её сейчас стошнит от усталости и голода. Вывернуть остатки завтрака на пороге чужого дома – не самое лучшее начало знакомства с его обитателями.
Поднимаясь по лестнице, она лопатками чувствовала многочисленные взгляды, с жадным любопытством следившие за каждым её движением.
Их повели, как сообщил прислужник, в малую приемную залу. По дороге Кэм механически отмечала детали интерьера и прикидывала их общую стоимость. Но на этот раз мысли путались, а цифры отказывались правильно складываться: сказывалась усталость от дороги.
Зала, куда они вошли, своим богатым убранством и шестиметровыми потолками слабо оправдывала звание «малой» приёмной. В дальнем её конце стоял накрытый стол, но вглядываться, что на нём, было некогда. Только бы там ждала еда, от которой её желудок не задергается в мучительных спазмах!
- Хоук, что я должна делать? – зашептала Кэм, обернувшись.
Но тот куда-то подевался. Позади стояла только Мо.
- Вы очень скоро это узнаете.
Кэм едва не подпрыгнула. Она и не заметила, что здесь ещё кто-то есть. Смотревшей на неё женщине было лет за шестьдесят, хотя удивительные ярко-голубые глаза и манера держаться чрезвычайно прямо скидывали ей с десяток. Судя по властным манерам, наряду и длинным седым волосам, убранным в высокую причёску, перед Кэм была важная особа. Догадку тотчас подтвердил слуга: согнувшись почтительным кренделем, он торжественно доложил леди Озанне Норгард об их прибытии. Хозяйка отпустила его едва заметным кивком головы, и юноша, снова поклонившись, растворился за дверью.
Какое-то время женщина молча её разглядывала. Острый взгляд скользнул по несолидной царапине на левой щеке, заработанной при попытке побега, и задержался на платье – после четырёх дней пути, швы на нём были наименьшим из зол. Кэм вдруг почувствовала себя жалкой оборванкой и ничуть не удивилась бы, пожелай та выставить её вон. Похоже, эта мысль посетила и миледи. Наконец она снова заговорила своим до странного звучным и моложавым голосом:
- Добро пожаловать в Наскальный, леди Камилла. Моё сердце преисполнено радости и благодарности Единому Богу и Зрящей за ваше благополучное прибытие.
Если её сердце и ликовало от радости, при виде Кэм, то в льдистых глазах это никак не отразилось.
Кэм присела в глубоком поклоне:
- Миледи делает честь, принимая меня в Наскальном.
Кажется, с ответом она не ошиблась. По крайней мере, леди Озанна едва заметно кивнула, приняв её слова, как нечто само-собой разумеющееся, а потом посмотрела поверх её плеча:
- Можешь подняться.
Кэм обернулась и с удивлением увидела Хоука. И когда только успел вернуться? Сейчас он стоял, преклонив одно колено и низко опустив голову. Услышав слова хозяйки, поднял бесстрастное лицо и выпрямился. Может, и Кэм должна была, войдя, преклонить колени? Или от леди этого не требуется?
- Ты доложил милорду?
В ответ гончий сдержанно поклонился.
Та удовлетворенно кивнула.
- Милорд сейчас очень занят, леди Камилла, и не может оставить срочные дела. Его вы увидите за вечерним пиром, как и свою новую сестру, леди Гуниллу. Сейчас же у нас с вами есть возможность познакомиться ближе.
Тут рот пожилой леди вытянулся в брезгливую нитку, и Кэм решила, что та передумала насчёт более близкого знакомства. Но оказалось, она увидела Мо, и это зрелище её оскорбило. Девочка стояла, переминаясь с ноги на ногу и придерживая больное запястье. Она и правда смотрелась в этой зале так же возмутительно, как пятнышко ржавчины на отполированной туфельке Золушки.
Отвернувшись, леди Озанна холодно осведомилась у Хоука:
- Что это? Разве этому место здесь?
Видимо, за время службы гончий научился понимать желания хозяев по одному лишь движению бровей. Не успела Кэм опомниться, как он шагнул к Мо, взял её за здоровое плечо и поволок к выходу. Мо, растерявшаяся, как и сама Кэм, даже не пыталась сопротивляться. Издав испуганное мычание, девочка покорно засеменила рядом с воином. Кэм даже почудилось, что большая ладонь почти несёт её над полом, и ножки судорожно сучат, едва доставая до земли.
Не глядя более в их сторону, миледи продолжила, как ни в чём не бывало:
- Лорд Норгард просил убедиться, что…
- Миледи, позвольте объяснить! Мо моя прислужница, она очень помогала в дороге!
Челюсть леди Озанны неграциозно отвисла. Очевидно, ранее никто не осмеливался прерывать её, тем паче чтобы поговорить о деревенских отбросах.
- Что ж, дорога закончилась, - холодно заметила она.
- Да, миледи, но мне по-прежнему нужна служанка.
- Таковых в Наскальном у вас будет предостаточно. Они с детства обучались своему ремеслу и, осмелюсь заметить, будут полезнее однорукой и, судя по всему, немой служанки.
- Она умеет гораздо больше, чем кажется на первый взгляд, миледи.
- Неужели? У нас уже есть люди, чтобы ходить за скотиной и чистить печи.
Миледи передёрнула плечами, видимо, посчитав тему исчерпанной.
А Хоук уже почти дотащил Мо до дверей. Кэм не могла поверить: несколько дней в пути бок о бок, и он готов без колебаний выкинуть её вон! А ей уже начало казаться, что он проникся симпатией к девочке. Хотя теперь она не могла припомнить ни единого случая, который подтверждал бы эту мысль.
Она предприняла последнюю отчаянную попытку:
- И всё же, с позволения вашей милости, я бы хотела оставить Мо. Как великодушный подарок милорда мне, на свадьбу.
Леди Озанна снова никак не отреагировала, и Кэм поспешила добавить:
- Мне бы не хотелось ничем омрачать счастливый день встречи с милордом, даже горем простой служанки.
Хоук уже распахнул дверь.
- Постой.
Одного негромкого слова хватило, чтобы тот остановился, как вкопанный.
- Леди Камилла желает оставить её у себя. Мы уважаем желание будущей супруги нашего лорда.
- Вы сама доброта, миледи, - облегченно вздохнула Кэм.
А леди Озанна, похоже, решила показать всю широту души:
- Отведи, - едва заметное движение глаз в сторону Мо, – в кухню. Пусть накормят, потом передай Хенрике. И вызвать знахарку.
Гончий дёрнул головой, в знак получения нового приказа, и тут же покинул залу, увлекая растерянную Мо за собой.
- Итак, леди Камилла, надеюсь, теперь вам не придётся упрекать нас в недостатке радушия.
- Простите, миледи, если мои слова задели…я вовсе…
- Милорд сожалеет, - продолжила та, будто и не прерывалась, - что ваше путешествие не было обставлено с приличествующей случаю торжественностью. Однако вы и сами понимаете, что в нынешней неспокойной ситуации лишнее внимание ни к чему. Вы благополучно покинули монастырь и прибыли сюда, и это главное.
- Боюсь, миледи, это не совсем так, - печально заметила Кэм. - На монастырь напали. Мне неизвестна судьба остальных монахинь и послушниц.
- Вот как? – леди Озанна попыталась изобразить подобие сочувствия, но ей это не слишком удалось. – Что ж, у каждого в этом мире своё, ведомое лишь Единому, предназначение. Усопшие упокоились с миром.
Насчёт «мира» та тоже промахнулась, но Кэм была даже рада, что её не интересовали подробности побега. Слишком не хотелось заново расковыривать болячку воспоминаний.
Леди Озанна посторонилась и указала на стол:
- Вы, наверное, голодны? Фрукты, вино, дичь. Прошу вас, не чувствуйте смущения.
После этих её слов, голод накатил с удвоенной силой. Дважды приглашать не пришлось. Тарелок поблизости почему-то не оказалось, но сейчас Кэм было не до церемоний. Увидев, что миледи взяла один из пирогов, она быстро пододвинула к себе другой и блаженно вгрызлась в хрустящее сочное тесто. На поверку пирог оказался мясной кулебякой. Впервые за эти дни в ней оказалось что-то съедобное. Наверняка, со стороны она смахивала на смачно чавкающего гоблина, но не могла остановиться. Покончив с пирогом, схватила большую гроздь винограда…
- Обычно мы не едим мясо вместе с тренчерами, но если так принято в ваших краях…
Кэм подняла глаза и обнаружила, что миледи съела всё мясо из кулебяки, оставив тесто не тронутым. И тут до неё дошло, почему на столе не было тарелок – их роль выполняло тесто. Это был не пирог, это было мясо в тестяной тарелке, которую она только что съела на глазах будущей свекрови.
К счастью, та сменила тему. К несчастью, не неприятную:
- Ваше платье так пострадало в дороге, леди Камилла?
- Боюсь, что так, миледи.
На этот раз она решила не вдаваться в подробности неудачной примерки. Странно, но теперь магазин на Джордж Стрит, в который она зашла всего четыре дня назад, казался чем-то далёким и куда менее реальным, чем этот замок.
- Я не успею сшить новое в ближайшие три дня.
- Так, это платье сшили вы, миледи?
Та вздёрнула брови.
- Разумеется. По Северной традиции мать жениха шьёт будущей невестке платье, которое та носит до бракосочетания.
- Почему вы сказали три дня? – Кэм бросила недоеденный сыр и потянулась за фиником.
- Потому что на четвертые сутки сюда прибудет Верховный Лорд Квинтахейма, чтобы присутствовать на вашей с лордом Норгардом свадьбе.
Кэм чуть не поперхнулась фиником. Значит, у неё меньше трёх дней на то, чтобы спланировать и осуществить побег. Леди Озанна по-своему истолковала её реакцию.
- Вам не о чем волноваться, леди Камилла. Три дня пролетят быстрее, чем вы думаете…
Вот в этом Кэм даже не сомневалась.
- …и тогда вы сможете наконец привести пророчество в исполнение.
Кэм встрепенулась.
- Пророчество?
Она тут же осеклась, заметив, как нахмурилась леди Озанна.
- Отец ведь вам всё рассказал, прежде чем отправить в монастырь, и вы знаете, что делать, не так ли?
Кэм быстро соображала. Леди Озанна явно не из тех, кого стоит огорчать.
- Конечно, миледи. Отец посвятил меня во все детали, и сразу после свадьбы я сделаю всё, что необходимо для осуществления…пророчества.
В лице старой леди мелькнуло непонятное выражение, и Кэм заволновалась, что та ей не поверила. Но оно тут же исчезло.
- Вы уже закончили трапезу? Что ж. Дорога была утомительной, а вечером вам предстоит пир, на котором лорд Норгард объявит о бракосочетании. А сейчас вас проводят в отведённые покои, для отдыха.
Леди Озанна позвонила в колокольчик, и в зал вернулся слуга. Кэм уже поднялась, когда та снова её окликнула.
- И, леди Камилла, вам больше не о чем тревожиться. Здесь о вас позаботятся.
Почему-то её слова совсем не успокоили Кэм.
Хоук
Хоук вёл девочку на кухню по боковой лестнице. Зря он не оставил её у Отбросов. Он мысленно прокрутил в голове события последних четырёх дней, но без её участия. Они избежали бы ряда неудобств, главное из которых – существенная задержка по времени. Он принял неверное решение. Его промах.
Пальцы сжимали позвонки и по-цыплячьи тщедушное плечико с выступающими ключицами. Вправить такие кости сложнее, чем сломать. Столько проблем от такого маленького тельца. Единственная полезная черта девочки – немота. Люди часто попусту тратят свою способность говорить. И вот сейчас, надави он чуть сильнее на ямку у основания черепа, и «неудобство» исчезнет так же беззвучно, как существовало. Так хотела бы леди Озанна. Но не леди Камилла. Неясно, правда, почему - толку от девочки всё равно никакого. Но леди Камиллу вообще не назовёшь логичной и понятной. То ли дело Шайтан.
Хоук искоса следил за девочкой. Она семенила рядом, опустив голову. Что может быть бесполезнее, чем ребёнок? Только девочка-ребёнок. Хилая и беспомощная. Правда, мальчишки в этом возрасте мало чем от них отличаются. Сам Хоук прожил у милорда семь вёсен прежде, чтобы научился держать меч, копьё и палку так, что выбить оружие из его рук не мог уже никто. Семь вёсен ежедневных тренировок, верховой езды, плавания, учебных боёв, когда соперники, его ровесники, бились друг с другом до полусмерти.
После таких тренировок всё тело ныло, ссадины, ушибы вывихи отдавались мучительной болью. Нередко Хоук проводил ночные часы на речке: холодная вода хоть ненадолго унимала боль. Стоя по плечи в воде, боролся со сном, сколько мог. Потом собирал остатки сил и тащился обратно в казарму. А на следующий день всё начиналось заново.
На кухне царила страшная суета, там полным ходом шла подготовка к сегодняшнему пиру в честь приезда леди Камиллы. Кажется, даже каменные стены вспотели. Кухарки метались от печи к очагу, от него к столу и обратно. В котлах, подвешенных над огнём, что-то булькало, за огромным столом нарезались овощи и зелень. Здесь же разделывали кроличьи и фазаньи тушки, рубили жирное мясо на куски.
