- Теперь к госпоже, - выдохнуло пламя, и все пятеро рассыпались искрами, чтобы очнуться уже во дворе постоялого двора.
Снизу донесся шум, там засуетились, заржал конь, от раны ножом на боку которого ничего не осталось.
Я устало привалилась ладонью к стенке очага.
- Спасибо.
Два глаза напротив медленно моргнули.
- А Алекто… она… - подняла голову я.
- Да.
- Но она Морхольт!
- Лишь наполовину, и ты это знаешь.
- Получается, что сегодня была…
- Инициация. Но не твоего рода. А рода ее истинного отца.
- Нет, этого не может быть… я не верю!
Пламя молчало, ибо такие дела Покровителей не касались.
- Благодарю тебя, Древний, - поклонилась я. - И ты мог бы… показать.
- Не сегодня. Ты знаешь, что нарушаешь правило. И быть может, время таких показов истекло, ведь совсем скоро ты встретишься с его сыном.
Я сжала пальцы, чувствуя, как ногти глубоко входят в кожу.
- Не прошло!
- Рожденный в огне прощается с дщерью многоликих, - прошуршало пламя, и в комнате стало ощутимо холоднее, когда огонь в очаге снова стал лишь обычным пламенем.
Я вытерла со лба пот, который почему-то был холодным.
- Миледи?
Алекто поднялась на локтях и теперь смотрела на меня.
- Что случилось? – Она растерянно озиралась вокруг. Остановила взгляд на одеялах, которыми была прикрыта, на наших брошенных впопыхах на пол вещах.
- Нет, лежите, - остановила я ее, когда она попыталась спустить ноги на пол. – Вам нужно отдыхать, чтобы восстановить силы.
Она послушно легла обратно, и я, сев на краю кровати, поправила одеяло.
- Как… что со мной произошло?
- Ты испугалась разбойников и упала в обморок. Он мог перейти в болезнь, но теперь все будет хорошо.
- А те люди?
- С ними покончено.
- Но… как?
- Сэр Вебрандт знает свое дело.
Я запретила людям говорить о том, что произошло. Алекто с облегчением выдохнула и прикрыла глаза.
- Ты голодна?
Она чуть кивнула и тут же сморщила нос, покосившись на очаг, где в загустевшем соусе уже пригорало дешевое мясо.
- Я распоряжусь, чтобы принесли просто хлеба с сыром и эля, - кивнула я, поднимаясь.
Толкнув дверь, я ощутила, как ее подпирает снаружи что-то тяжелое. Это оказался Каутин, спавший, привалившись к ней спиной.
- А хотя знаешь, - притворила створку я. – Обойдемся своими запасами.
Выкинув горшок со здешним ужином в окно, я достала из котомки сушеного мяса и бурдюк. Налив в кружку меда, поставила ее на угли. Вскоре по комнате поплыл аромат пряностей.
Когда питье прогрелось, я обернула ручку кружки тряпкой и протянула ее Алекто. Она неловко приняла ее и прикусила мясо, задумчиво глядя в окно. Лоб слегка хмурился, как если бы она пыталась что-то осознать.
- Вы, верно, замерзли, и тоже хотите есть, - спохватилась она и протянула мне кружку так же неловко, как я недавно ей.
Следом пододвинула полотняный мешочек с мясом. Я отхлебнула напиток и вернула ей. Внутри начало растекаться тепло, расслабляя, и я вдруг заметила, какой уставшей была. Теперь внутри словно что-то разжалось, и сразу же захотелось спать. Веки начали закрываться. Пожевав мяса, я знаком отказалась от добавки и поднялась, пробормотав:
- Пожалуй, мне тоже пора отдохнуть.
В эту ночь я устроилась на другой половине постели, чувствуя себя странно от того, как прошел этот вечер с Алекто. Подобного не было никогда прежде. Кажется, и она ощущала от этого растерянность.
Наконец, мысли начали мешаться, и на границе сна и яви мелькнули золотистые волосы, вспыхнули белые глаза.
- Я тебе ее не отдам, - прошептала я, прежде чем провалиться в сон.
5.
Мы провели на постоялом дворе еще двое суток, пока Алекто окончательно не оправилась. Люди продолжали путь хмурые. Случившееся, как я и распорядилась, не обсуждали, но порой я ловила на лицах задумчивые выражения или перехватывала взгляды, которые они обращали друг другу или на Алекто. Те пятеро рыцарей, что были перенесены из леса, помнили лишь, что почувствовали себя значительно лучше и смогли нас нагнать. Однако их почти затянувшиеся раны вызывали у товарищей не радость, а вопросы.
- Миледи, - раздался голос Алекто, и я опустила занавеску, прикрывавшую окно повозки. – Вы сказали, что сэр Вебрандт расправился с теми людьми… - Она поежилась, но продолжила. – Но как так? Ведь последнее, что я помню – это то, как нас окружили, и тех людей было гораздо больше, а мы явно отступали.
- Волки… - подал голос менестрель, и я метнула на него такой взгляд, что он поперхнулся.
Даже струны виелы звякнули, словно сжавшись от страха.
- Опыт, - повернулась я к Алекто. – У сэра Вебрандта есть опыт в подобных делах.
Она снова приподняла занавеску и посмотрела на скакавшего неподалеку рыцаря с пшеничными волосами, оставившего дома четверых дочерей и супругу в тягости, которая, возможно, принесет пятым долгожданного сына.
- А что вы имели в виду, говоря о волках? – посмотрела она на менестреля. – Те, что нас преследовали, ведь уже давно не показываются…
Мужчина покосился на меня. Я ответила холодным выражением. Я сделала все возможное, чтобы разъединить в сознании людей нападение волков и приступ Алекто, но не была уверена, что запрет на обсуждение случившегося сумел с этим справиться.
- Я имел в виду песню о волках, миледи, - прокашлялся он. – Хотите исполню?
Через два куплета Алекто его остановила. Песня явно была состряпана на ходу и не отличалась ни благозвучием, ни складностью.
- А что имели в виду рыцари свиты на привале, говоря о «тварях», унесших души разбойников, и…
- Прекрати, Алекто!
Она сверкнула глазами.
- Кажется, я не спросила ничего особенного.
- Ты докучаешь своими вопросами.
- Их было всего три. И сегодня вас все приводит в раздражение. А еще…
Внезапно раздалось шипение. Все мы посмотрели на вульписа. Тот прыгнул мне на колени и теперь, вздыбив шерсть, скалился на Алекто.
Она потянулась было к нему, но вульпис щелкнул зубами, и Алекто отдернула пальцы.
- Значит, и ты теперь против меня! – выдвинула челюсть она, и в полутьме повозки ее глаза словно бы стали наливаться белизной. Где-то на дереве заухал филин. Сердце у меня кольнуло.
- Успокойтесь, Алекто, - накрыла я ее ладонь своей, но она выдернула руку и отвернулась к окну.
- Ну и ладно. Если всем вам хочется быть против меня, пусть так и будет!
- Никто здесь не против тебя.
Она не ответила, я же, с напряжением вглядывалась в ее лицо. Глаза теперь снова были, как обычно, карие. Ну конечно же, карие! Какими им еще быть? Покровитель ошибся. Это была не инициация. Если мы продолжим упорно тренироваться, то очень скоро Алекто полноценно перекинется, и я с полным правом вручу ей талисман-покровитель рода Морхольт на пиру в честь этого события.
Тут в повозку влетел снежок, разбившись снежными брызгами и осыпав всех нас.
- Эй, вы там!
- Ну, я тебе покажу! – погрозила Алекто кулаком скакавшему неподалеку и посмеивающемуся Каутину.
Собрав снег с оконного проема, она отомстила ему ответным, но Каутин легко уклонился и, пришпорив коня, скрылся из виду.
К вечеру, когда мы были на привале, прилетел голубь от Рогира. Мы не стали сообщать ему о случившемся, чтоб не беспокоить. Он сообщал, что чувствует себя лучше, но для скорейшего выздоровления лекарь прописал не разбавлять вино водой, причем отдавать предпочтение сортам с острова Сиетэ, cлавящимся своими свойствами (и дороговизной, мысленно отметила я) и употреблять жирное мясо. А в наших владениях, как назло, закончились кабаны, и он просит прислать с ответным голубем мой приказ нашему вассалу открыть для него охотничьи угодья. Да и его пурпуэн имел несчастье напороться на сук во время прогулки (то есть преследования косули, скрипнула зубами я), а потом еще и промокнуть под дождем, превратившись в поникшие лохмотья, поэтому требуется распоряжение для нашего управляющего достать из кладовых новых отрезов шелка.
- Скажи господину, - повернулась я к лекарю, исполнявшему обязанности походного писца и щурившемуся сейчас в свете костра, - что наши вина ничем не хуже вин с острова Сиетэ, в которые, как я слышала, примешивают дурман для улучшения его покупательных свойств. Наш вассал должен поднимать на ноги шестерых детей, больную жену и мать, а охотничий костюм из шерсти послужит отличной заменой пурпуэну из шелка, к тому же, не промокнет под дождем и сохранит тепло, а я очень пекусь о здоровье моего супруга. Что до мяса, солонина из наших погребов в последний раз помогла Каутину быстрее оправиться от простуды.
Запечатав письмо, я снова протянула его лекарю с тем, чтобы он привязал его к ответной птице, но тут к нам подбежала Алекто.
- Это от отца? – запыхавшись, спросила она.
Пожевав губу, я неохотно кивнула.
- Тогда передайте ему еще это, - протянула она сложенный вчетверо клочок пергамента.
Я повертела послание. Записка была очевидно тяжелей, чем весил бы просто пергамент, и под пальцами угадывался контур монеты, размерами и формой совпадавшей с золотой. Той самой, что Алекто подарили на последний день рождения.
- Алекто, вы хотите, чтобы птица не долетела до замка?
- Я лишь хочу засвидетельствовать отцу свое почтение и пожелать скорейшего выздоровления, - с непроницаемым лицом ответила она.
- Что ж, вышлите двух птиц, - кивнула я к лекарю и, отвернувшись, двинулась обратно к шатру.
Алекто подсела к Каутину, строгавшему палку перед костром.
- Как ты? – кинул он на нее быстрый взгляд и продолжил обтачивать кончик с таким усердием, что он вошел бы в бок дичи, как игла в мягкий шелк.
Алекто пожала плечами и подхватила другую палку. Провела рукой, счищая снег, и сунула ее в костер.
- Слабости почти нет.
От палки повалил дым. Каутин кивнул, как если бы принял к сведению, и придирчиво оглядел заостренный с двух сторон сук, прежде чем с легким поклоном отдать его кухарке. Та нанижет на него ужин жариться над костром.
Алекто откинула сырую палку, которая все не желала зажигаться, и протянула к огню пальцы.
- Я вот все думаю, каким это будет, - произнесла она, глядя на танцующие языки и поворачивая руки то одной стороной, то другой.
- Каким будет что? – озадаченно переспросил Каутин.
- Ну все… Двор, король с королевой.
Каутин пожал плечами.
- Говорят, король не старше нас с тобой, - продолжила Алекто.
- Но он сызмальства привык к управлению. А значит, он все же не такой, как мы.
- Мать учит тебя понемногу, - возразила она.
- Да, но управлять замком, а не страной.
Взгляд Алекто стал задумчивым.
- Так странно, чтобы человек одних с нами лет обладал такой властью. Наверное, он одинок, ведь рядом нет никого равного ему.
- Да она в него влюбилась! – раздался рядом звонкий голос.
Алекто рассерженно повернулась к Эли.
- Что за ерунду ты говоришь!
- Спрашивает о короле, думает, какой он – ну, точно влюбилась! – поддразнил тот.
Вскочив на ноги, Алекто отняла у него палку, на которой брат поджаривал кусочек сладкого теста, и швырнула ее в огонь.
- Сам ты в него влюбился!
Эли от удивления даже глаза распахнул.
- Но я не могу… я же мальчик!
- Что здесь происходит? – Рядом стояла мать, как обычно, c непроницаемым лицом и со сложенными на подоле руками.
- Я лишь сказал, что Алекто неровно дышит к королю, а она зачем-то выкинула мой ужин, - сокрушенно отозвался Эли, примериваясь, как бы половчее выдернуть палку из костра.
Наконец, ухватил ее, сдернул изрядно подгоревший кусочек теста и тут же, поморщившись, стал дуть на него.
Мать перевела взгляд на Алекто, и в нем ей почудилось что-то незнакомое.
- Вы не должны вести такие речи, Алекто. Король – не тот, кого можно вот так обсуждать. Вам не следует вовсе о нем думать.
- Скажите, что мне здесь вообще дозволено?! – раздраженно бросила Алекто и двинулась прочь широким шагом, сдерживая подступающие слезы.
6.
Столица встретила нас шумом. Я еще не встречала мест, где было бы столько людей и звуков разом. Когда мы въехали в кольцо внешней стены, нас буквально обступило мельтешение: одни что-то говорили, другие куда-то шли, третьи о чем-то ругались, четвертые пытались «задешево» всучить товар, пятые что-то просили и поднимали к окну повозки детей, прося за них.
Я кивнула сэру Вебрандту, и тот, поняв приказ, стукнул по пальцам мальчишку, уцепившегося за проем окна и выпрашивавшего милостыню. Потом порылся в котомке и кинул в толпу пригоршню монет. Люди тут же бросились подбирать медные кругляши, толкаясь и крича.
Наконец, впереди показались воины в красных с золотом табарах.
- Леди Морхольт, - поклонился капитан, – мы сопроводим вас в замок.
Следовать за отрядом оказалось проще и приятнее. Люди отступали с дороги, кто-то даже со вскриком отшатнулся при виде герба рода Морхольт на вышитых тканях, что мы свесили по бокам повозки перед въездом в город.
- Так это и есть столица? – Алекто высунулась в окно, глядя вокруг с восхищением. – Столько людей я не видела даже на ярмарке!
- Как и столько возможностей подцепить от них какую-нибудь заразу, - потянула я ее обратно в повозку.
- А что там? – спросила она, послушно отодвигаясь и указывая на нечто вроде деревянных подмостков на площади, в центре которой стояла колонна.
Там сейчас, почесывая пузо, лениво расхаживал настоящий великан – людей таких размеров я еще не встречала.
- Наверное, место для разыгрывания мистерий и прочих представлений. Это неважно: все это развлечения для простонародья.
Во владениях Скальгердов было теплее, чем в пути. Лишь кое где в проулках лежали грязные кучи снега. Можно было подумать, что здесь поздняя осень, а не канун зимнего Солнцеворота.
Мы преодолели еще одну стену, въехав во внутреннее кольцо, где располагался замок, и приблизились к крыльцу. Сердце у меня стучало так, что темнело в глазах. На миг почудилось, что я вижу на крыльце четыре фигуры в богатых одеждах, как когда-то, но вот зрение прояснилось, и я поняла, что людей всего трое, и они никак не могут принадлежать к королевскому роду, судя по одежде и тусклому цвету волос. Тусклому на фоне того, что отличал Скальгердов. Я невольно коснулась волос Алекто, и она удивленно посмотрела на меня.
- Добро пожаловать, миледи, - поклонился мне один из этих троих. – Для нас честь принимать род Морхольт-Уилфред. – Он заглянул в повозку и приподнял брови, видя, что там лишь мы с Алекто.
Я же металась глазами, ища тех двоих, что обязаны были выйти встречать нас. Если хозяева замка не выходят принять столь высоких гостей, это можно счесть оскорблением. Или так все и было задумано? Пригласить нас, чтобы прилюдно оскорбить или даже завлечь в ловушку? Я почувствовала, как внутри сворачивается жар, а существо, являющееся через пламя, поднимает голову, ощущая натяжение связующей нас нити…
- Простите, миледи, мою супругу и сына, - продолжил обратившийся к нам, не дождавшись ответа. – Король с королевой будут счастливы приветствовать вас на вечернем пиру.
Я наконец внимательнее к нему присмотрелась. Волосы, которые изначально показались мне тусклыми, оказались светло-каштановыми, а одежда не такой уж простой. Простым был покрой, но не сама ткань, при ближайшем рассмотрении имевшая богатый отлив. Подобные в наших краях не изготавливают, а значит передо мной, скорее всего, непростой человек. Взгляд зацепился за вышивку из сплетающихся дубовых листьев.
Снизу донесся шум, там засуетились, заржал конь, от раны ножом на боку которого ничего не осталось.
Я устало привалилась ладонью к стенке очага.
- Спасибо.
Два глаза напротив медленно моргнули.
- А Алекто… она… - подняла голову я.
- Да.
- Но она Морхольт!
- Лишь наполовину, и ты это знаешь.
- Получается, что сегодня была…
- Инициация. Но не твоего рода. А рода ее истинного отца.
- Нет, этого не может быть… я не верю!
Пламя молчало, ибо такие дела Покровителей не касались.
- Благодарю тебя, Древний, - поклонилась я. - И ты мог бы… показать.
- Не сегодня. Ты знаешь, что нарушаешь правило. И быть может, время таких показов истекло, ведь совсем скоро ты встретишься с его сыном.
Я сжала пальцы, чувствуя, как ногти глубоко входят в кожу.
- Не прошло!
- Рожденный в огне прощается с дщерью многоликих, - прошуршало пламя, и в комнате стало ощутимо холоднее, когда огонь в очаге снова стал лишь обычным пламенем.
Я вытерла со лба пот, который почему-то был холодным.
- Миледи?
Алекто поднялась на локтях и теперь смотрела на меня.
- Что случилось? – Она растерянно озиралась вокруг. Остановила взгляд на одеялах, которыми была прикрыта, на наших брошенных впопыхах на пол вещах.
- Нет, лежите, - остановила я ее, когда она попыталась спустить ноги на пол. – Вам нужно отдыхать, чтобы восстановить силы.
Она послушно легла обратно, и я, сев на краю кровати, поправила одеяло.
- Как… что со мной произошло?
- Ты испугалась разбойников и упала в обморок. Он мог перейти в болезнь, но теперь все будет хорошо.
- А те люди?
- С ними покончено.
- Но… как?
- Сэр Вебрандт знает свое дело.
Я запретила людям говорить о том, что произошло. Алекто с облегчением выдохнула и прикрыла глаза.
- Ты голодна?
Она чуть кивнула и тут же сморщила нос, покосившись на очаг, где в загустевшем соусе уже пригорало дешевое мясо.
- Я распоряжусь, чтобы принесли просто хлеба с сыром и эля, - кивнула я, поднимаясь.
Толкнув дверь, я ощутила, как ее подпирает снаружи что-то тяжелое. Это оказался Каутин, спавший, привалившись к ней спиной.
- А хотя знаешь, - притворила створку я. – Обойдемся своими запасами.
Выкинув горшок со здешним ужином в окно, я достала из котомки сушеного мяса и бурдюк. Налив в кружку меда, поставила ее на угли. Вскоре по комнате поплыл аромат пряностей.
Когда питье прогрелось, я обернула ручку кружки тряпкой и протянула ее Алекто. Она неловко приняла ее и прикусила мясо, задумчиво глядя в окно. Лоб слегка хмурился, как если бы она пыталась что-то осознать.
- Вы, верно, замерзли, и тоже хотите есть, - спохватилась она и протянула мне кружку так же неловко, как я недавно ей.
Следом пододвинула полотняный мешочек с мясом. Я отхлебнула напиток и вернула ей. Внутри начало растекаться тепло, расслабляя, и я вдруг заметила, какой уставшей была. Теперь внутри словно что-то разжалось, и сразу же захотелось спать. Веки начали закрываться. Пожевав мяса, я знаком отказалась от добавки и поднялась, пробормотав:
- Пожалуй, мне тоже пора отдохнуть.
В эту ночь я устроилась на другой половине постели, чувствуя себя странно от того, как прошел этот вечер с Алекто. Подобного не было никогда прежде. Кажется, и она ощущала от этого растерянность.
Наконец, мысли начали мешаться, и на границе сна и яви мелькнули золотистые волосы, вспыхнули белые глаза.
- Я тебе ее не отдам, - прошептала я, прежде чем провалиться в сон.
5.
Мы провели на постоялом дворе еще двое суток, пока Алекто окончательно не оправилась. Люди продолжали путь хмурые. Случившееся, как я и распорядилась, не обсуждали, но порой я ловила на лицах задумчивые выражения или перехватывала взгляды, которые они обращали друг другу или на Алекто. Те пятеро рыцарей, что были перенесены из леса, помнили лишь, что почувствовали себя значительно лучше и смогли нас нагнать. Однако их почти затянувшиеся раны вызывали у товарищей не радость, а вопросы.
- Миледи, - раздался голос Алекто, и я опустила занавеску, прикрывавшую окно повозки. – Вы сказали, что сэр Вебрандт расправился с теми людьми… - Она поежилась, но продолжила. – Но как так? Ведь последнее, что я помню – это то, как нас окружили, и тех людей было гораздо больше, а мы явно отступали.
- Волки… - подал голос менестрель, и я метнула на него такой взгляд, что он поперхнулся.
Даже струны виелы звякнули, словно сжавшись от страха.
- Опыт, - повернулась я к Алекто. – У сэра Вебрандта есть опыт в подобных делах.
Она снова приподняла занавеску и посмотрела на скакавшего неподалеку рыцаря с пшеничными волосами, оставившего дома четверых дочерей и супругу в тягости, которая, возможно, принесет пятым долгожданного сына.
- А что вы имели в виду, говоря о волках? – посмотрела она на менестреля. – Те, что нас преследовали, ведь уже давно не показываются…
Мужчина покосился на меня. Я ответила холодным выражением. Я сделала все возможное, чтобы разъединить в сознании людей нападение волков и приступ Алекто, но не была уверена, что запрет на обсуждение случившегося сумел с этим справиться.
- Я имел в виду песню о волках, миледи, - прокашлялся он. – Хотите исполню?
Через два куплета Алекто его остановила. Песня явно была состряпана на ходу и не отличалась ни благозвучием, ни складностью.
- А что имели в виду рыцари свиты на привале, говоря о «тварях», унесших души разбойников, и…
- Прекрати, Алекто!
Она сверкнула глазами.
- Кажется, я не спросила ничего особенного.
- Ты докучаешь своими вопросами.
- Их было всего три. И сегодня вас все приводит в раздражение. А еще…
Внезапно раздалось шипение. Все мы посмотрели на вульписа. Тот прыгнул мне на колени и теперь, вздыбив шерсть, скалился на Алекто.
Она потянулась было к нему, но вульпис щелкнул зубами, и Алекто отдернула пальцы.
- Значит, и ты теперь против меня! – выдвинула челюсть она, и в полутьме повозки ее глаза словно бы стали наливаться белизной. Где-то на дереве заухал филин. Сердце у меня кольнуло.
- Успокойтесь, Алекто, - накрыла я ее ладонь своей, но она выдернула руку и отвернулась к окну.
- Ну и ладно. Если всем вам хочется быть против меня, пусть так и будет!
- Никто здесь не против тебя.
Она не ответила, я же, с напряжением вглядывалась в ее лицо. Глаза теперь снова были, как обычно, карие. Ну конечно же, карие! Какими им еще быть? Покровитель ошибся. Это была не инициация. Если мы продолжим упорно тренироваться, то очень скоро Алекто полноценно перекинется, и я с полным правом вручу ей талисман-покровитель рода Морхольт на пиру в честь этого события.
Тут в повозку влетел снежок, разбившись снежными брызгами и осыпав всех нас.
- Эй, вы там!
- Ну, я тебе покажу! – погрозила Алекто кулаком скакавшему неподалеку и посмеивающемуся Каутину.
Собрав снег с оконного проема, она отомстила ему ответным, но Каутин легко уклонился и, пришпорив коня, скрылся из виду.
К вечеру, когда мы были на привале, прилетел голубь от Рогира. Мы не стали сообщать ему о случившемся, чтоб не беспокоить. Он сообщал, что чувствует себя лучше, но для скорейшего выздоровления лекарь прописал не разбавлять вино водой, причем отдавать предпочтение сортам с острова Сиетэ, cлавящимся своими свойствами (и дороговизной, мысленно отметила я) и употреблять жирное мясо. А в наших владениях, как назло, закончились кабаны, и он просит прислать с ответным голубем мой приказ нашему вассалу открыть для него охотничьи угодья. Да и его пурпуэн имел несчастье напороться на сук во время прогулки (то есть преследования косули, скрипнула зубами я), а потом еще и промокнуть под дождем, превратившись в поникшие лохмотья, поэтому требуется распоряжение для нашего управляющего достать из кладовых новых отрезов шелка.
- Скажи господину, - повернулась я к лекарю, исполнявшему обязанности походного писца и щурившемуся сейчас в свете костра, - что наши вина ничем не хуже вин с острова Сиетэ, в которые, как я слышала, примешивают дурман для улучшения его покупательных свойств. Наш вассал должен поднимать на ноги шестерых детей, больную жену и мать, а охотничий костюм из шерсти послужит отличной заменой пурпуэну из шелка, к тому же, не промокнет под дождем и сохранит тепло, а я очень пекусь о здоровье моего супруга. Что до мяса, солонина из наших погребов в последний раз помогла Каутину быстрее оправиться от простуды.
Запечатав письмо, я снова протянула его лекарю с тем, чтобы он привязал его к ответной птице, но тут к нам подбежала Алекто.
- Это от отца? – запыхавшись, спросила она.
Пожевав губу, я неохотно кивнула.
- Тогда передайте ему еще это, - протянула она сложенный вчетверо клочок пергамента.
Я повертела послание. Записка была очевидно тяжелей, чем весил бы просто пергамент, и под пальцами угадывался контур монеты, размерами и формой совпадавшей с золотой. Той самой, что Алекто подарили на последний день рождения.
- Алекто, вы хотите, чтобы птица не долетела до замка?
- Я лишь хочу засвидетельствовать отцу свое почтение и пожелать скорейшего выздоровления, - с непроницаемым лицом ответила она.
- Что ж, вышлите двух птиц, - кивнула я к лекарю и, отвернувшись, двинулась обратно к шатру.
***
Алекто подсела к Каутину, строгавшему палку перед костром.
- Как ты? – кинул он на нее быстрый взгляд и продолжил обтачивать кончик с таким усердием, что он вошел бы в бок дичи, как игла в мягкий шелк.
Алекто пожала плечами и подхватила другую палку. Провела рукой, счищая снег, и сунула ее в костер.
- Слабости почти нет.
От палки повалил дым. Каутин кивнул, как если бы принял к сведению, и придирчиво оглядел заостренный с двух сторон сук, прежде чем с легким поклоном отдать его кухарке. Та нанижет на него ужин жариться над костром.
Алекто откинула сырую палку, которая все не желала зажигаться, и протянула к огню пальцы.
- Я вот все думаю, каким это будет, - произнесла она, глядя на танцующие языки и поворачивая руки то одной стороной, то другой.
- Каким будет что? – озадаченно переспросил Каутин.
- Ну все… Двор, король с королевой.
Каутин пожал плечами.
- Говорят, король не старше нас с тобой, - продолжила Алекто.
- Но он сызмальства привык к управлению. А значит, он все же не такой, как мы.
- Мать учит тебя понемногу, - возразила она.
- Да, но управлять замком, а не страной.
Взгляд Алекто стал задумчивым.
- Так странно, чтобы человек одних с нами лет обладал такой властью. Наверное, он одинок, ведь рядом нет никого равного ему.
- Да она в него влюбилась! – раздался рядом звонкий голос.
Алекто рассерженно повернулась к Эли.
- Что за ерунду ты говоришь!
- Спрашивает о короле, думает, какой он – ну, точно влюбилась! – поддразнил тот.
Вскочив на ноги, Алекто отняла у него палку, на которой брат поджаривал кусочек сладкого теста, и швырнула ее в огонь.
- Сам ты в него влюбился!
Эли от удивления даже глаза распахнул.
- Но я не могу… я же мальчик!
- Что здесь происходит? – Рядом стояла мать, как обычно, c непроницаемым лицом и со сложенными на подоле руками.
- Я лишь сказал, что Алекто неровно дышит к королю, а она зачем-то выкинула мой ужин, - сокрушенно отозвался Эли, примериваясь, как бы половчее выдернуть палку из костра.
Наконец, ухватил ее, сдернул изрядно подгоревший кусочек теста и тут же, поморщившись, стал дуть на него.
Мать перевела взгляд на Алекто, и в нем ей почудилось что-то незнакомое.
- Вы не должны вести такие речи, Алекто. Король – не тот, кого можно вот так обсуждать. Вам не следует вовсе о нем думать.
- Скажите, что мне здесь вообще дозволено?! – раздраженно бросила Алекто и двинулась прочь широким шагом, сдерживая подступающие слезы.
6.
Столица встретила нас шумом. Я еще не встречала мест, где было бы столько людей и звуков разом. Когда мы въехали в кольцо внешней стены, нас буквально обступило мельтешение: одни что-то говорили, другие куда-то шли, третьи о чем-то ругались, четвертые пытались «задешево» всучить товар, пятые что-то просили и поднимали к окну повозки детей, прося за них.
Я кивнула сэру Вебрандту, и тот, поняв приказ, стукнул по пальцам мальчишку, уцепившегося за проем окна и выпрашивавшего милостыню. Потом порылся в котомке и кинул в толпу пригоршню монет. Люди тут же бросились подбирать медные кругляши, толкаясь и крича.
Наконец, впереди показались воины в красных с золотом табарах.
- Леди Морхольт, - поклонился капитан, – мы сопроводим вас в замок.
Следовать за отрядом оказалось проще и приятнее. Люди отступали с дороги, кто-то даже со вскриком отшатнулся при виде герба рода Морхольт на вышитых тканях, что мы свесили по бокам повозки перед въездом в город.
- Так это и есть столица? – Алекто высунулась в окно, глядя вокруг с восхищением. – Столько людей я не видела даже на ярмарке!
- Как и столько возможностей подцепить от них какую-нибудь заразу, - потянула я ее обратно в повозку.
- А что там? – спросила она, послушно отодвигаясь и указывая на нечто вроде деревянных подмостков на площади, в центре которой стояла колонна.
Там сейчас, почесывая пузо, лениво расхаживал настоящий великан – людей таких размеров я еще не встречала.
- Наверное, место для разыгрывания мистерий и прочих представлений. Это неважно: все это развлечения для простонародья.
Во владениях Скальгердов было теплее, чем в пути. Лишь кое где в проулках лежали грязные кучи снега. Можно было подумать, что здесь поздняя осень, а не канун зимнего Солнцеворота.
Мы преодолели еще одну стену, въехав во внутреннее кольцо, где располагался замок, и приблизились к крыльцу. Сердце у меня стучало так, что темнело в глазах. На миг почудилось, что я вижу на крыльце четыре фигуры в богатых одеждах, как когда-то, но вот зрение прояснилось, и я поняла, что людей всего трое, и они никак не могут принадлежать к королевскому роду, судя по одежде и тусклому цвету волос. Тусклому на фоне того, что отличал Скальгердов. Я невольно коснулась волос Алекто, и она удивленно посмотрела на меня.
- Добро пожаловать, миледи, - поклонился мне один из этих троих. – Для нас честь принимать род Морхольт-Уилфред. – Он заглянул в повозку и приподнял брови, видя, что там лишь мы с Алекто.
Я же металась глазами, ища тех двоих, что обязаны были выйти встречать нас. Если хозяева замка не выходят принять столь высоких гостей, это можно счесть оскорблением. Или так все и было задумано? Пригласить нас, чтобы прилюдно оскорбить или даже завлечь в ловушку? Я почувствовала, как внутри сворачивается жар, а существо, являющееся через пламя, поднимает голову, ощущая натяжение связующей нас нити…
- Простите, миледи, мою супругу и сына, - продолжил обратившийся к нам, не дождавшись ответа. – Король с королевой будут счастливы приветствовать вас на вечернем пиру.
Я наконец внимательнее к нему присмотрелась. Волосы, которые изначально показались мне тусклыми, оказались светло-каштановыми, а одежда не такой уж простой. Простым был покрой, но не сама ткань, при ближайшем рассмотрении имевшая богатый отлив. Подобные в наших краях не изготавливают, а значит передо мной, скорее всего, непростой человек. Взгляд зацепился за вышивку из сплетающихся дубовых листьев.
