– Им тоже было плохо в трюме, – едва слышным шепотом пояснил Шион. – А на палубе хорошо.
Значит, и их постигла морская болезнь… Кайлин кивнула в знак того, что готова двигаться беззвучно. С помощью Шиона она осторожно прокралась между спящих мужчин и устроилась на свернутой бухте каната на самом носу барга. Здесь ветер бил в лицо с большей силой, и океан бросал на щеки и губы соленые брызги, но Кайлин с удовольствием откинула голову и закрыла глаза. Она снова жива! Она опять чувствует в себе силы! Головокружение понемногу отступало, и даже казалось, что жар немного схлынул со лба.
Когда Кайлин открыла глаза, Шион сидел рядом, держа ее за руку, и его лицо с мраморной гладкой кожей слегка светилось в лунном свете.
– Ты сейчас сияешь, как зрачок дея, – невольно вырвалось у нее, и он тихонько рассмеялся, потрепав ее по плечу. Но сама Кайлин оставалась серьезной. – Свадьбы теперь не будет, да?
– Почему? – удивился Шион.
Она опустила взгляд. Ветер холодил ее длинные, насквозь промокшие от пота и бесполезных обтираний волосы, все тело дрожало от слабости, во рту стоял противный привкус. И это только по внутренним ощущениям. А если взглянуть со стороны? Страшно представить, какого цвета ее лицо, как потускнели глаза и пересохла кожа. Вся ее нехитрая островная одежда тоже промокла насквозь и пахнет довольно неприятно. А Шион еще сидит так близко и обнимает ее…
– Я некрасивая, – через силу призналась Кайлин.
– Глупости.
– Я заболела.
– Как и все твои собратья. Но теперь тебе вроде бы лучше?
Она неуверенно кивнула. Сделала глубокий вдох.
– Зачем я тебе, Шион? Зачем я тебе такая? Разве на Эре мало других девушек? Разве ни одна из них не красивее меня?
– А откуда все эти вопросы? – нахмурился он. – На острове ты была такой решительной, ни в чем не сомневалась.
Кайлин пожала плечами. Да, она рухнула с головой в свою любовь, и перед глазами будто стояли шоры, но болезнь заставила ее усомниться в собственной исключительности. На Нершиже легко быть красивой и привлекательной для гостя, потому что гости приплывают и уплывают, задерживаясь на день, ну от силы два. А если нужно провести с одним и тем же мужчиной всю жизнь? Может, женщины большой земли не такие уж счастливицы? Как они справляются с этой проблемой?
– Ты нужна мне, потому что я понял это с первого взгляда, как тебя увидел, – заговорил Шион, обнимая Кайлин за плечи и плотно прижав губы к ее уху, отчего получалось горячо и щекотно, и мурашки побежали по ее еще влажной спине. – Потому что я захотел тебя. Навсегда. И, как видишь, у нас все получается. Ты – алмаз, девочка, который просто еще не получил свою огранку. Вот увидишь, ты еще затмишь всех вокруг.
Кайлин недоверчиво улыбнулась, но слышать такое, конечно же, ей было приятно. Подумать только, она – алмаз, который просто никто не разглядел! А вот Шион знает, как сделать так, чтобы она засияла. Да она и сияет уже, правда только для него.
Их взгляды встретились, и на миг ей захотелось, чтобы он снова поцеловал ее, здесь, на носу погруженного в сон барга, при луне и ночном ветре, как и в их первый раз на берегу Нершижа, когда только океан и небо были свидетелями их любви. Но тут она вспомнила о привкусе во рту и порадовалась, что Шион не сделал даже попытки к ней наклониться. Видимо, понял, что сейчас не самое подходящее время для активных ласк.
Внезапно за спиной кто-то пошевелился. Они оба обернулись на движение, и Кайлин замерла, потому что встретилась взглядом с одним из братьев-через-одну-кость. То ли сон его был чуток, то ли из-за морской болезни плохо спалось, но парень поднялся и моргал, фокусируясь на фигуре девушки и словно не веря собственным глазам. Шион тоже напрягся, его рука по привычке скользнула к поясу, но на барге, тем более, ночью, он не носил меч.
– Кайлин?! – хриплым ото сна голосом воскликнул островитянин, который наконец проморгался.
Все внутри у нее скрутилось тугим узлом.
– Ш-ш-ш! – Кайлин приложила палец к губам, умоляя его не шуметь. – Ложись обратно. Это тебе только снится.
Он пошатнулся, будто бы и впрямь засомневавшись, потом снова резко вскинул голову.
– Ты не должна быть здесь! С ним… Эй, братья! Предательство! Оскорбление Нершижа!
– Молчи! – шикнула на него Кайлин, но было поздно. Один за другим островитяне просыпались на крик, а, увидев ее, вскакивали на ноги, объятые ревностным гневом, наступали на них с Шионом, тесня в круг. Заслышав шум, зазвенели цепями гребцы на нижней палубе, одна смена которых продолжала двигать веслами, пока другая отдыхала там же, прямо на скамьях, и весь барг превратился в один гудящий улей.
Кайлин поняла, что все пропало. Ей уже не удастся спрятаться, потому что братья этого не позволят. Нершиж не отдает дочерей, только сыновей и то с натяжкой, это все знают, и гость, нарушивший правило, из священного доброго друга превращается в предателя и врага. Мужчины окружали, потрясая своими короткими и тупыми ножами для чистки рыбы, и жаждали крови Шиона. Охотники, а не воины – во всем, что не касается чести родной земли.
– Чужак украл дочь старейшины! – летело со всех сторон.
– Дочь старейшины, которая ложилась с богом!
– Которая наверняка понесла от бога!
– Разве этот ребенок не должен был спасти Нершиж?!
Шион скрипнул зубами, отталкивая Кайлин себе за спину. Он приготовился к схватке, пусть даже голыми руками, но она видела, что это проигрышный вариант. Их семнадцать – мужчин, которых дей взял на барг, – а он один. Или не один, если на выручку придет команда, но в любом случае для нее все пропало.
– Что здесь происходит? – словно в ответ на ее самые худшие ожидания прозвучал громоподобный голос.
Сыны Нершижа, все как один, обернулись, и Кайлин тоже посмотрела туда. Бог из цитадели, пошатываясь под хмельными парами, поднял фонарь чуть выше, изучая собравшихся. Тени уродливо залегли в его пустом глазу, волосы в беспорядке разметались по плечам и опять падали на лоб, шоссы сидели так низко, что она могла рассмотреть темные завитки внизу испещренного шрамами живота, на лице – самая злобная гримаса из всех возможных. Он неторопливо оглядел всех, чуть задержавшись на Кайлин, и скривился еще противнее.
– Чужак украл дочь старейшины, которая ложилась с богом и наверняка понесла от него… и сделал это по приказу самого бога! Дей не желает отдавать нам это дитя! – вдруг проговорил один из островитян таким тоном, будто сам не верил, что ему на ум только что пришло это открытие.
Дей закатил глаза и сунул фонарь хмурому моряку, топтавшемуся рядом.
– Ложитесь спать, – заговорил он неожиданно миролюбивым тоном, хотя Кайлин видела, как нечеловечные пальцы уже сжались в кулаки. – Завтра прибываем в порт, вам дадут новую одежду, оружие, плотно покормят, и мы отправимся дальше.
– Нет, – затряс головой тот, кто первым догадался, что во всем виноват дей, – Нершиж любит гостей, это все знают.
– Это все знают, – дружно подхватили остальные.
– Но Нершиж умрет, если мы будем отдавать женщин!
– Дей украл нашу женщину!
– Он хочет всех нас уничтожить!
Кайлин буквально всем телом почувствовала злость, исходящую от мужчин. Пылая уязвленной любовью к родному острову, содрогаясь от кощунства нанесенного оскорбления, хуже которого по меркам Нершижа просто быть не могло, они вновь схватились за ножи. На миг на лице дея отразилась усталость, и это поразило Кайлин, потому что он выглядел не как тот, кто устал после трудного дня и мечтает об отдыхе, а как тот, кто изнывает от бесконечного повторения одних и тех же ситуаций и лишился всяких сил этому противостоять.
– Не бойся, сестра, – повернулся к ней на миг брат-через-одну-кость, стоявший ближе других, и даже приободрил улыбкой, – мы освободим тебя. Мы вернем тебя Нершижу.
– Нет! – закричала Кайлин, но ее тонкий голосок потонул в общем гвалте вскипевшей схватки. Сыны Нершижа, которых заставили на площади показывать искусство боя перед старейшиной и деем, особо не отличались ловкостью, но теперь фанатичный гнев словно придал им троекратных сил. Пожалуй, в любой иной ситуации никому из них и в голову бы не пришло перечить богу, но сейчас они едва ли соображали что-то, кроме одного: долг велит им мстить. Приливной волной они хлынули на дея, и в тот же момент мимо Кайлин скользнул Шион, с головой углубившись прямо в гущу схватки, и она с еще большим страхом воскликнула: – Нет!
Ей вторил и другой голос. Она не сразу это поняла. Просто внезапно, в мешанине лиц и тел, клинков и мечей, света от брошенных на пол и чудом не растоптанных фонарей и ночной тени, Кайлин заметила, что дей единственный не участвует в схватке. Отпихивая от себя самых ретивых нападающих, чьи рыбные ножи ломались о его грудь, как спички, он оглушительно ревел на своих людей:
– Не трогать! Оставить их! Не нападать!
Но все впустую. Сыны Нершижа горели обидой за свой остров, люди дея – за своего бога. И те, и другие били друг друга так, будто наступил последний день на Эре и они все сражаются за лишний вздох. Дей делал только хуже. Когда он перехватил изогнутый клинок матроса, помешав пронзить кого-то из островитян, тот бедняга, трепыхающийся с застрявшем в могучем кулаке бога оружием, тут же получил от другого сына Нершижа ножом в живот и сполз со стоном на уже залитую кровью палубу. Лицо дея перекосилось. Он подбросил и схватил клинок за рукоять и одним взмахом снес голову нападавшему. Он выглядел потрясенным, и Кайлин тоже была потрясена невозможностью остановить это безумие. Почему они не выслушали его? Почему он не наложил на них какую-нибудь пелену при помощи своей божественной силы? Почему все мужчины – такие… жадные до крови безумцы?!
И Шион тоже был там, поднял брошенный кем-то клинок и сражался, раздавая удары направо и налево. Он рубил ее собратьев, остервенело выдыхая сквозь стиснутые зубы, но его-то Кайлин хотя бы понимала. Шион, как и она, чувствовал, что они оба теперь обречены, раз дей ее обнаружил на своем барге. И просто вымещал зло на тех, кто выдал ее.
Все закончилось так же внезапно, как и завязалось. Люди на палубе опустили клинки: у кого-то виднелись багровые полосы на щеке, кто-то держался за кровоточащий бок, кто-то – за бедро или руку. Люди на палубе лежали неподвижно: кто-то – раскинув руки и изумленно уставившись вверх, кто-то – скрючившись, кто-то причудливо изогнувшись. Люди на палубе ползали и корчились со стонами. Таких было меньшинство. Хорошо хоть Шиона вроде бы не ранили. Дей стоял на прежнем месте, хмель совершенно слетел с него, все тело покрывала кровь… конечно же, не его собственная. Сквозь брызги, испятнавшие скулу и нос, единственный глаз взирал на Кайлин, будто это она единолично весь погром учинила.
– Семнадцать мужчин, – хрипло проговорил он и сглотнул, – семнадцать кнестов. Одна, а может, и две атаки из Подэры. Ты уничтожил все наши усилия, Шион. И все из-за девчонки?!
Только теперь Кайлин поняла, что все ее братья-через-одну-кость мертвы. Все-таки никчемные из них вышли воины, им было не выиграть этот бой. Кое-кто из команды дея упокоился тоже, но не в таком количестве. Ей захотелось обнять себя руками, сползти на пол и завыть, потому что никогда еще она не видела столько напрасной смерти. Для чего эти мужчины погибли? Чтобы проучить бессмертного дея? Чтобы доказать ему что-то? Чтобы принести пользу Нершижу? В чем эта польза? В том, что они каким-то чудом вернули бы ее обратно? Без корабля, вплавь, не зная, в каком направлении остался остров? К чему эта глупая преданность, фанатичная вера? И почему ей самой, Кайлин, не терпелось подняться наверх? Ну полежала бы еще немного, помучилась, но зато никто не увидел бы ее, не поднял шум. Все остались бы живы.
Хотя, надолго ли? Ведь дей уже обещал им смерть у радужной стены.
Она окончательно запуталась и только стояла, уронив руки и ожидая решения своей судьбы.
– Я женюсь на ней, мой дей, – процедил Шион, низко опустив голову и взирая на господина исподлобья, – она согласилась.
– Женишься?! – бог из цитадели тряхнул головой, как будто не совсем понимал значение этого слова. – Разлом в Подэру откроется вот-вот, а ты… женишься?!
– Мы справимся, мой дей.
– Так, как ты справился только что? – картинным жестом дей обвел тела погибших и расхохотался. Что-то жуткое было в его смехе, такое же непонятное и нечеловечное, как и в криках, которые слышала за пологом шатра Кайлин. И на какой-то странной ноте этот смех оборвался. – Чизолм?
– Да, мой дей? – тут же подскочил тот самый хмурый мужчина, которому бог давал фонарь.
– Убрать на палубе. Раненых ко мне, за Благословением. Шион… привязать к мачте и наказать самым унизительным образом. Как юнгу.
– Да, мой дей, – мужчина откашлялся и виновато покосился на будущую жертву, но Шион только вздернул подбородок и усмехнулся.
– Я готов к любому наказанию. За Кайлин. Она того стоит.
– Нет! – снова закричала она, не совсем понимая, как еще дей собирается ее избранника мучить. Казалось, бесконечный круг из ненависти и боли так и свивает вокруг бога из цитадели свои кольца, заставляя всех окружающих страдать и еще больше его ненавидеть. Страх за Шиона, за право находиться и дальше с ним рядом, ужас от того, что дей может пожелать мучить и ее, охватили Кайлин. – Вы бессердечный, жестокий, неспра…
Воздух в ее горле закончился, потому что дей вдруг оказался рядом и схватил ее за горло. Выпучив глаза, Кайлин трепыхнула ногами в воздухе один раз, другой, но опоры не находила. Их взгляды встретились – ее изумленный, наполненный предчувствием смерти, и его полыхающе-яростный, как будто несправедливо оскорбленный, – а затем она по широкой дуге полетела за борт.
С детства умея плавать, как рыба, рухнув в пучину, она не растерялась, а кувырнулась и тут же всплыла, отплевываясь и откидывая волосы с лица. Барг возвышался над ней диковинным великаном, сотканным из дерева и парусов, своим высоким бортом он закрывал луну. Неожиданно волны вокруг него вскипели. Кайлин услышала, как разом, единым организмом выдохнули гребцы, и ряд весел, мокрых и блестящих в лунном свете, взмыл из воды, роняя капли.
Так же ровно, согласованно, они ухнули вниз. И снова взмыли.
– Нет! – срывая горло, завопила Кайлин. Похоже, этим вечером она разучилась говорить что-либо другое.
Широкими, уверенными движениями она поплыла к кораблю, но тот вновь взмахнул веслами, как крыльями – птица, отдаляясь от нее, словно охладевший любовник от постылой зазнобы.
Кайлин напрягла все свое измученное морской болезнью, ослабевшее от обезвоживания тело настолько, насколько смогла, но ее сил все равно не хватало, чтобы догнать тридцативесельный барг с тренированными гребцами. И все же она плыла, превозмогая себя, пока хватало взгляда, чтобы видеть резную корму, которая постепенно становилась все меньше и меньше.
И только когда та исчезла за светлеющим рассветным горизонтом, Кайлин перестала бороться.
Власть.
Лакомство слаще любого меда и груз тяжелее всех вместе взятых каменных гор. Ни одно хрупкое человеческое тело не выдержит, если его без конца закармливать сладким и нагружать неподъемной ношей, внутренние органы откажут, сломается хребет. То ли дело, если ты – бог.
И, конечно, если ты – мужчина.
Женщины наверняка потому редко рвутся к власти, что не желают испытывать на себе побочных эффектов этого удовольствия.
Значит, и их постигла морская болезнь… Кайлин кивнула в знак того, что готова двигаться беззвучно. С помощью Шиона она осторожно прокралась между спящих мужчин и устроилась на свернутой бухте каната на самом носу барга. Здесь ветер бил в лицо с большей силой, и океан бросал на щеки и губы соленые брызги, но Кайлин с удовольствием откинула голову и закрыла глаза. Она снова жива! Она опять чувствует в себе силы! Головокружение понемногу отступало, и даже казалось, что жар немного схлынул со лба.
Когда Кайлин открыла глаза, Шион сидел рядом, держа ее за руку, и его лицо с мраморной гладкой кожей слегка светилось в лунном свете.
– Ты сейчас сияешь, как зрачок дея, – невольно вырвалось у нее, и он тихонько рассмеялся, потрепав ее по плечу. Но сама Кайлин оставалась серьезной. – Свадьбы теперь не будет, да?
– Почему? – удивился Шион.
Она опустила взгляд. Ветер холодил ее длинные, насквозь промокшие от пота и бесполезных обтираний волосы, все тело дрожало от слабости, во рту стоял противный привкус. И это только по внутренним ощущениям. А если взглянуть со стороны? Страшно представить, какого цвета ее лицо, как потускнели глаза и пересохла кожа. Вся ее нехитрая островная одежда тоже промокла насквозь и пахнет довольно неприятно. А Шион еще сидит так близко и обнимает ее…
– Я некрасивая, – через силу призналась Кайлин.
– Глупости.
– Я заболела.
– Как и все твои собратья. Но теперь тебе вроде бы лучше?
Она неуверенно кивнула. Сделала глубокий вдох.
– Зачем я тебе, Шион? Зачем я тебе такая? Разве на Эре мало других девушек? Разве ни одна из них не красивее меня?
– А откуда все эти вопросы? – нахмурился он. – На острове ты была такой решительной, ни в чем не сомневалась.
Кайлин пожала плечами. Да, она рухнула с головой в свою любовь, и перед глазами будто стояли шоры, но болезнь заставила ее усомниться в собственной исключительности. На Нершиже легко быть красивой и привлекательной для гостя, потому что гости приплывают и уплывают, задерживаясь на день, ну от силы два. А если нужно провести с одним и тем же мужчиной всю жизнь? Может, женщины большой земли не такие уж счастливицы? Как они справляются с этой проблемой?
– Ты нужна мне, потому что я понял это с первого взгляда, как тебя увидел, – заговорил Шион, обнимая Кайлин за плечи и плотно прижав губы к ее уху, отчего получалось горячо и щекотно, и мурашки побежали по ее еще влажной спине. – Потому что я захотел тебя. Навсегда. И, как видишь, у нас все получается. Ты – алмаз, девочка, который просто еще не получил свою огранку. Вот увидишь, ты еще затмишь всех вокруг.
Кайлин недоверчиво улыбнулась, но слышать такое, конечно же, ей было приятно. Подумать только, она – алмаз, который просто никто не разглядел! А вот Шион знает, как сделать так, чтобы она засияла. Да она и сияет уже, правда только для него.
Их взгляды встретились, и на миг ей захотелось, чтобы он снова поцеловал ее, здесь, на носу погруженного в сон барга, при луне и ночном ветре, как и в их первый раз на берегу Нершижа, когда только океан и небо были свидетелями их любви. Но тут она вспомнила о привкусе во рту и порадовалась, что Шион не сделал даже попытки к ней наклониться. Видимо, понял, что сейчас не самое подходящее время для активных ласк.
Внезапно за спиной кто-то пошевелился. Они оба обернулись на движение, и Кайлин замерла, потому что встретилась взглядом с одним из братьев-через-одну-кость. То ли сон его был чуток, то ли из-за морской болезни плохо спалось, но парень поднялся и моргал, фокусируясь на фигуре девушки и словно не веря собственным глазам. Шион тоже напрягся, его рука по привычке скользнула к поясу, но на барге, тем более, ночью, он не носил меч.
– Кайлин?! – хриплым ото сна голосом воскликнул островитянин, который наконец проморгался.
Все внутри у нее скрутилось тугим узлом.
– Ш-ш-ш! – Кайлин приложила палец к губам, умоляя его не шуметь. – Ложись обратно. Это тебе только снится.
Он пошатнулся, будто бы и впрямь засомневавшись, потом снова резко вскинул голову.
– Ты не должна быть здесь! С ним… Эй, братья! Предательство! Оскорбление Нершижа!
– Молчи! – шикнула на него Кайлин, но было поздно. Один за другим островитяне просыпались на крик, а, увидев ее, вскакивали на ноги, объятые ревностным гневом, наступали на них с Шионом, тесня в круг. Заслышав шум, зазвенели цепями гребцы на нижней палубе, одна смена которых продолжала двигать веслами, пока другая отдыхала там же, прямо на скамьях, и весь барг превратился в один гудящий улей.
Кайлин поняла, что все пропало. Ей уже не удастся спрятаться, потому что братья этого не позволят. Нершиж не отдает дочерей, только сыновей и то с натяжкой, это все знают, и гость, нарушивший правило, из священного доброго друга превращается в предателя и врага. Мужчины окружали, потрясая своими короткими и тупыми ножами для чистки рыбы, и жаждали крови Шиона. Охотники, а не воины – во всем, что не касается чести родной земли.
– Чужак украл дочь старейшины! – летело со всех сторон.
– Дочь старейшины, которая ложилась с богом!
– Которая наверняка понесла от бога!
– Разве этот ребенок не должен был спасти Нершиж?!
Шион скрипнул зубами, отталкивая Кайлин себе за спину. Он приготовился к схватке, пусть даже голыми руками, но она видела, что это проигрышный вариант. Их семнадцать – мужчин, которых дей взял на барг, – а он один. Или не один, если на выручку придет команда, но в любом случае для нее все пропало.
– Что здесь происходит? – словно в ответ на ее самые худшие ожидания прозвучал громоподобный голос.
Сыны Нершижа, все как один, обернулись, и Кайлин тоже посмотрела туда. Бог из цитадели, пошатываясь под хмельными парами, поднял фонарь чуть выше, изучая собравшихся. Тени уродливо залегли в его пустом глазу, волосы в беспорядке разметались по плечам и опять падали на лоб, шоссы сидели так низко, что она могла рассмотреть темные завитки внизу испещренного шрамами живота, на лице – самая злобная гримаса из всех возможных. Он неторопливо оглядел всех, чуть задержавшись на Кайлин, и скривился еще противнее.
– Чужак украл дочь старейшины, которая ложилась с богом и наверняка понесла от него… и сделал это по приказу самого бога! Дей не желает отдавать нам это дитя! – вдруг проговорил один из островитян таким тоном, будто сам не верил, что ему на ум только что пришло это открытие.
Дей закатил глаза и сунул фонарь хмурому моряку, топтавшемуся рядом.
– Ложитесь спать, – заговорил он неожиданно миролюбивым тоном, хотя Кайлин видела, как нечеловечные пальцы уже сжались в кулаки. – Завтра прибываем в порт, вам дадут новую одежду, оружие, плотно покормят, и мы отправимся дальше.
– Нет, – затряс головой тот, кто первым догадался, что во всем виноват дей, – Нершиж любит гостей, это все знают.
– Это все знают, – дружно подхватили остальные.
– Но Нершиж умрет, если мы будем отдавать женщин!
– Дей украл нашу женщину!
– Он хочет всех нас уничтожить!
Кайлин буквально всем телом почувствовала злость, исходящую от мужчин. Пылая уязвленной любовью к родному острову, содрогаясь от кощунства нанесенного оскорбления, хуже которого по меркам Нершижа просто быть не могло, они вновь схватились за ножи. На миг на лице дея отразилась усталость, и это поразило Кайлин, потому что он выглядел не как тот, кто устал после трудного дня и мечтает об отдыхе, а как тот, кто изнывает от бесконечного повторения одних и тех же ситуаций и лишился всяких сил этому противостоять.
– Не бойся, сестра, – повернулся к ней на миг брат-через-одну-кость, стоявший ближе других, и даже приободрил улыбкой, – мы освободим тебя. Мы вернем тебя Нершижу.
– Нет! – закричала Кайлин, но ее тонкий голосок потонул в общем гвалте вскипевшей схватки. Сыны Нершижа, которых заставили на площади показывать искусство боя перед старейшиной и деем, особо не отличались ловкостью, но теперь фанатичный гнев словно придал им троекратных сил. Пожалуй, в любой иной ситуации никому из них и в голову бы не пришло перечить богу, но сейчас они едва ли соображали что-то, кроме одного: долг велит им мстить. Приливной волной они хлынули на дея, и в тот же момент мимо Кайлин скользнул Шион, с головой углубившись прямо в гущу схватки, и она с еще большим страхом воскликнула: – Нет!
Ей вторил и другой голос. Она не сразу это поняла. Просто внезапно, в мешанине лиц и тел, клинков и мечей, света от брошенных на пол и чудом не растоптанных фонарей и ночной тени, Кайлин заметила, что дей единственный не участвует в схватке. Отпихивая от себя самых ретивых нападающих, чьи рыбные ножи ломались о его грудь, как спички, он оглушительно ревел на своих людей:
– Не трогать! Оставить их! Не нападать!
Но все впустую. Сыны Нершижа горели обидой за свой остров, люди дея – за своего бога. И те, и другие били друг друга так, будто наступил последний день на Эре и они все сражаются за лишний вздох. Дей делал только хуже. Когда он перехватил изогнутый клинок матроса, помешав пронзить кого-то из островитян, тот бедняга, трепыхающийся с застрявшем в могучем кулаке бога оружием, тут же получил от другого сына Нершижа ножом в живот и сполз со стоном на уже залитую кровью палубу. Лицо дея перекосилось. Он подбросил и схватил клинок за рукоять и одним взмахом снес голову нападавшему. Он выглядел потрясенным, и Кайлин тоже была потрясена невозможностью остановить это безумие. Почему они не выслушали его? Почему он не наложил на них какую-нибудь пелену при помощи своей божественной силы? Почему все мужчины – такие… жадные до крови безумцы?!
И Шион тоже был там, поднял брошенный кем-то клинок и сражался, раздавая удары направо и налево. Он рубил ее собратьев, остервенело выдыхая сквозь стиснутые зубы, но его-то Кайлин хотя бы понимала. Шион, как и она, чувствовал, что они оба теперь обречены, раз дей ее обнаружил на своем барге. И просто вымещал зло на тех, кто выдал ее.
Все закончилось так же внезапно, как и завязалось. Люди на палубе опустили клинки: у кого-то виднелись багровые полосы на щеке, кто-то держался за кровоточащий бок, кто-то – за бедро или руку. Люди на палубе лежали неподвижно: кто-то – раскинув руки и изумленно уставившись вверх, кто-то – скрючившись, кто-то причудливо изогнувшись. Люди на палубе ползали и корчились со стонами. Таких было меньшинство. Хорошо хоть Шиона вроде бы не ранили. Дей стоял на прежнем месте, хмель совершенно слетел с него, все тело покрывала кровь… конечно же, не его собственная. Сквозь брызги, испятнавшие скулу и нос, единственный глаз взирал на Кайлин, будто это она единолично весь погром учинила.
– Семнадцать мужчин, – хрипло проговорил он и сглотнул, – семнадцать кнестов. Одна, а может, и две атаки из Подэры. Ты уничтожил все наши усилия, Шион. И все из-за девчонки?!
Только теперь Кайлин поняла, что все ее братья-через-одну-кость мертвы. Все-таки никчемные из них вышли воины, им было не выиграть этот бой. Кое-кто из команды дея упокоился тоже, но не в таком количестве. Ей захотелось обнять себя руками, сползти на пол и завыть, потому что никогда еще она не видела столько напрасной смерти. Для чего эти мужчины погибли? Чтобы проучить бессмертного дея? Чтобы доказать ему что-то? Чтобы принести пользу Нершижу? В чем эта польза? В том, что они каким-то чудом вернули бы ее обратно? Без корабля, вплавь, не зная, в каком направлении остался остров? К чему эта глупая преданность, фанатичная вера? И почему ей самой, Кайлин, не терпелось подняться наверх? Ну полежала бы еще немного, помучилась, но зато никто не увидел бы ее, не поднял шум. Все остались бы живы.
Хотя, надолго ли? Ведь дей уже обещал им смерть у радужной стены.
Она окончательно запуталась и только стояла, уронив руки и ожидая решения своей судьбы.
– Я женюсь на ней, мой дей, – процедил Шион, низко опустив голову и взирая на господина исподлобья, – она согласилась.
– Женишься?! – бог из цитадели тряхнул головой, как будто не совсем понимал значение этого слова. – Разлом в Подэру откроется вот-вот, а ты… женишься?!
– Мы справимся, мой дей.
– Так, как ты справился только что? – картинным жестом дей обвел тела погибших и расхохотался. Что-то жуткое было в его смехе, такое же непонятное и нечеловечное, как и в криках, которые слышала за пологом шатра Кайлин. И на какой-то странной ноте этот смех оборвался. – Чизолм?
– Да, мой дей? – тут же подскочил тот самый хмурый мужчина, которому бог давал фонарь.
– Убрать на палубе. Раненых ко мне, за Благословением. Шион… привязать к мачте и наказать самым унизительным образом. Как юнгу.
– Да, мой дей, – мужчина откашлялся и виновато покосился на будущую жертву, но Шион только вздернул подбородок и усмехнулся.
– Я готов к любому наказанию. За Кайлин. Она того стоит.
– Нет! – снова закричала она, не совсем понимая, как еще дей собирается ее избранника мучить. Казалось, бесконечный круг из ненависти и боли так и свивает вокруг бога из цитадели свои кольца, заставляя всех окружающих страдать и еще больше его ненавидеть. Страх за Шиона, за право находиться и дальше с ним рядом, ужас от того, что дей может пожелать мучить и ее, охватили Кайлин. – Вы бессердечный, жестокий, неспра…
Воздух в ее горле закончился, потому что дей вдруг оказался рядом и схватил ее за горло. Выпучив глаза, Кайлин трепыхнула ногами в воздухе один раз, другой, но опоры не находила. Их взгляды встретились – ее изумленный, наполненный предчувствием смерти, и его полыхающе-яростный, как будто несправедливо оскорбленный, – а затем она по широкой дуге полетела за борт.
С детства умея плавать, как рыба, рухнув в пучину, она не растерялась, а кувырнулась и тут же всплыла, отплевываясь и откидывая волосы с лица. Барг возвышался над ней диковинным великаном, сотканным из дерева и парусов, своим высоким бортом он закрывал луну. Неожиданно волны вокруг него вскипели. Кайлин услышала, как разом, единым организмом выдохнули гребцы, и ряд весел, мокрых и блестящих в лунном свете, взмыл из воды, роняя капли.
Так же ровно, согласованно, они ухнули вниз. И снова взмыли.
– Нет! – срывая горло, завопила Кайлин. Похоже, этим вечером она разучилась говорить что-либо другое.
Широкими, уверенными движениями она поплыла к кораблю, но тот вновь взмахнул веслами, как крыльями – птица, отдаляясь от нее, словно охладевший любовник от постылой зазнобы.
Кайлин напрягла все свое измученное морской болезнью, ослабевшее от обезвоживания тело настолько, насколько смогла, но ее сил все равно не хватало, чтобы догнать тридцативесельный барг с тренированными гребцами. И все же она плыла, превозмогая себя, пока хватало взгляда, чтобы видеть резную корму, которая постепенно становилась все меньше и меньше.
И только когда та исчезла за светлеющим рассветным горизонтом, Кайлин перестала бороться.
***
Власть.
Лакомство слаще любого меда и груз тяжелее всех вместе взятых каменных гор. Ни одно хрупкое человеческое тело не выдержит, если его без конца закармливать сладким и нагружать неподъемной ношей, внутренние органы откажут, сломается хребет. То ли дело, если ты – бог.
И, конечно, если ты – мужчина.
Женщины наверняка потому редко рвутся к власти, что не желают испытывать на себе побочных эффектов этого удовольствия.
