Я, прикусив губу, дала и держу телефон, взглянув на него. Тот, улыбнувшись, сказал:
– Я не буду смотреть, что там у тебя в телефоне, не беспокойся.
Я отпустила руку, он ушел и, улыбнувшись, поставив на зарядку, говорит: «Я и без этого знаю, какие там фото, музыка и даже какие книги у тебя в библиотеке. Блин, если узнает, что ломанул ее аккаунт втихую, хана ее доверию. – И, вздохнув, ударился лбом об стену и сказал: – Вот дурень я. А, да сама бы она ни за что не сказала бы, какие книги любит читать». –
И, сбегав куда-то, захватил поднос с тарелками и вернулся в ту комнату, где кровать большая и где я.
Тот, улыбнувшись, положил поднос на кровать и, погладив меня по голове, поцеловав, шепнул:
– Поешь, сколько не ела уже.
И ушел. Я, открыв крышку, посмотрела и офигела: шашлыки с гарниром и креветки в кляре.
Я кое-как неохотно швырнула к двери, хотя так хотелось есть, и я бы съела это, но не хочу, так как хочу одного – Ринат рядом чтобы был.
Парень зашел и, посмотрев на пол, взглянул на меня. Я, сглотнув слюну, сижу кое-как, тот, к моему удивлению, спокойно подняв, все унес, и вернулся снова с подносом, и, положив так же на постель, стоит, смотря на меня. Я сижу кое-как и спихиваю с кровати поднос. Тот, кое-как ухватив, пододвинув, поднял крышку и, зачерпнув ложкой, засунул насильно в рот, хоть я и отворачивалась. Но это было недолго. А особенно когда обхватил, прямо как Ринат, вокруг шеи и другой рукой ложку запихнул в рот.
Тот говорит:
– Извини, но я хочу, чтобы ты поела. Не хочешь есть, значит, кормить тебя буду, нечего здесь выкаблучиваться.
Я взглянула на него, шмыгнув носом. Тот, прижав меня к себе, сказал:
– Извини, что в повышенном тоне, я просто о другом думал перед этим, – и, поцеловав, присел со мной. Так и пришлось все съесть. Я, офигев, сижу думаю: «Даже тот бандит не стал бы так делать. Да я бы все равно съела бы, только на другой день, как тогда, когда меня в том доме держали и кошка еще потом явилась».
Тот ушел с подносом, прошло минут пять. Тот, сидя снова в кресле, посмотрел на стол и, вздохнув, говорит: «Хватит там грустить, я чувствую твое настроение. И когда тебе грустно, мне тоже грустно. Ладно, пойду лучше с ней посижу».
Я, кое-как открыв окно, глянула вниз и, сглотнув слюну, кое-как хотела вылезти, да и вылезла почти, но руки, схватившие за талию меня, обратно высунули.
Парень, посмотрев на меня, говорит:
– Ты чего это еще удумала?
Я говорю:
– Вам-то какая разница? Я Рината люблю и хочу его видеть.
Тот, вздохнув, покосился на пол, и, улыбнувшись, обхватив меня, быстро куда-то направился, и, свалив на меня, свалился со мной, и, ноги мои подняв с пола, на кровать положив, раздвинул их.
Я, офигев, говорю:
– Если ты думаешь, что ты этим мне настроение поднимешь, то ты ошиб…
Тот, раздвинув ноги, стал куни снова делать. Я поначалу пыталась отпихнуть, затем поняла, что бесполезно, да и мне явно нравилось это.
Вскоре мне получше стало от этого и грусть убежала куда-то. А когда повторил после кунилингуса страстного анилингус, то вообще забыла, что такое грусть, не говоря уже о том, что было, когда занялись любовью снова.
Затем снова страстный куни начал делать, только уже усадил себе на лицо, хоть и не хотела я.
Тот делает, я, прикусив губу, покосилась на его брюки и говорю:
– Не против, если я и вам что-то сделаю? А то все вы да вы.
Парень, улыбнувшись, шепнул:
– Типа я тебе, ты мне? Поза 69? – Мы хихикнули, тот говорит: – В тот раз ты вообще со мной на «ты», в этот на «вы». Давай лучше на «ты» со мной. Да и если хочешь, можешь делать, я, если что, не заставлял.
Я, развалившись вообще, улыбнувшись, начала делать что-то. Тот еще круче делает куни и страстнее и начал делать то куни, то анилингус.
Я, офигевая вообще, вытворяю с ним такое, продолжая что-то делать, и тоже интенсивно начала, и стонов не слышно, ха, все заняты своим делом, так сказать.
Тот меня к себе придвинул, так как я немного отдалилась, и продолжил делать его еще страстнее, чем в те разы.
Я, вообще выпячивая пятую точку, всю совесть потеряла где-то, хотя у меня она и в начале убежала еще с Ринатом, когда делал анилингус мне.
Парень, взглянув на меня, отвлекся на секунду, и, улыбнувшись, снова начал делать, и, делая, взглянул на меня снова. Я вообще такое творю там. Тот, снова оторвавшись, улыбнувшись, стал снова анилингус делать и, снова переключившись на куни, покосившись на меня, засунул палец куда-то.
Я тут вообще круче стала делать и продолжила выпячивать точку свою. Тот посильнее засовывает палец и, другой рукой обхватив меня, к себе прижимает посильнее.
Продолжалось час где-то или два с половиной. Тот, схватив меня, развернув, прижал к постели и, навалившись на меня, впился губами в мои. Мы целуемся и обнимаемся и занялись страстной любовью.
Я его случайно Ринатом назвала, тот, улыбнувшись, пропустив мимо ушей, снова заткнул рот поцелуем взасос.
Кровать даже шатается туда-сюда. Тот поцеловал взасос меня, стоны на все здание случайно вырвались из уст моих:
– Милый и дорогой Ринат! Я тебя люблю и обожаю! Хотя и так любила сильно!
Тот, улыбнувшись, сказал:
– Милая, но я не Ринат. Ай ладно, кем хочешь, тем и буду, Ринат — значит, Ринат, – и заткнул снова поцелуем рот.
Там такой дикий и страстный секс был, которого не видывал никто. Тот, перевернув меня, навалился на меня, я крикнула: «Не надо!» Но уже было поздно. Тот, обхватив меня, прижимая к себе, страстно входит в меня и, прижав к постели, улыбаясь, говорит:
– Какое такое не надо? В ванной что творишь, когда купаешься, даже с Ринатом?
Я, офигев, повернулась. Тот, поняв, что ляпнул, прикусив губу, говорит:
– Сам Ринат рассказал случайно. Да, я друг его.
И продолжил делать что-то страстно. Я, зажав рот руками, едва сдерживаюсь, чтоб всякие крики и стоны не вырывались, а то мне, блин, чего-то даже понравилось это.
Тот, дотянувшись до моих рук, схватив их, за спину завернув, продолжил. Там стоны вырываться начали: «А-а-а-а! Еще! Да! Давай еще! Сильнее! Глубже!» Тот, улыбаясь, говорит:
– Ты любишь глубже хоть куда, – и ляпнул: – Ах, как я люблю твои стоны, вечно бы их слушать, как же мне они нравятся и ты сама тоже.
Я повернулась и смотрю на него – Ринат так же говорил всегда мне. Тот, улыбнувшись, прикусив губу, говорит:
– Ринатик твой так говорил? Не правда ли?
И, развернув меня, снова навалился на меня, и снова страстной любовью занялись. Я покосилась на смарт-часы, как у Рината, там на часах 3 ночи, хотя все началось в 23 где-то. Я офигела.
Мы передохнуть решили, и то особо он не хотел. Мы лежим в обнимку друг на друге, обнимаясь и целуясь просто, тот, улыбнувшись, рядом лег уже. Я случайно взяла его за руку, как Рината, мы лежим так. Тот, посмотрев на руку и на меня, прикусив губу, хотел руку свою вынуть из моей руки, но не стал почему-то.
Я заснула уже, тот шепнул: «Но она же не признала меня в начале как Рината? А я не могу руку вынуть из ее руки, да и не хочу и не буду, так как я и есть по-настоящему Ринат, только с другим окончанием мое имя настоящее. Блин, зачем сказал, что я друг его? Наврал опять, вот глупец». И, посмотрев на меня, улыбнувшись, шепнул: «Хочешь увидеть своего Рината как редкую мразь? Я до тебя всех так трахал, пока они не чувствовали ничего, ну или чувствовали, но это было совсем по-другому и, во-первых, во сне, хотя не во сне, а в астрале для меня».
Я сквозь сон промямлила: «Мне все равно, как другие назовут любимого Рината, я в курсе, что до меня было столько девушек, но есть ли у него сейчас кто?»
Тот, прикусив губу, посмотрев на меня, поцеловав, шепнул: «У него только ты одна на настоящий момент, ты одна и будешь у него, он говорил тебе уже. – И, прикусив губу, шепнул: – Я говорил тебе это. – И, слегка хлопнув себя по лбу, сжав кулак, шепнул: – Главное не завраться бы мне до того дня, когда признаюсь тебе во всем, а то ты и доверять не сможешь мне».
И, посмотрев на мои ноги раздвинутые, навалился на меня аккуратно, и, обняв, впился губами в мои, и страстно входить стал в меня.
Я, обняв его, целую все равно, не обращая внимания на то, что меня кто-то насилует, пока я сплю, а я еще целуюсь с ним. Я открыла глаза, парень, улыбнувшись, говорит:
– Извини, не сдержался, у тебя ноги раздвинутые были.
Я, улыбнувшись, просто закрыла глаза, не став истерить и орать «вот сволочь наглая» и т. д. Да и вообще я хотела, чтобы меня кто-нибудь оттрахал, пока я сплю. Всегда и порно такие смотрела, нет, ну еще со связанными и с пьяными.
Парень, офигев, обняв меня, прижав к себе, шепнул: «Я был изначально прав, что ты не станешь против, если я продолжу тебя трахать, когда ты спишь, но так не интересно с тобой, я скучаю по твоим милым стонам, которые мне так нравятся и возбуждают меня.
Я шепнула: «Дорогой Ринат, я скучала без тебя, мой любимый и сладкий».
Парень, улыбнувшись, вздохнув, обняв меня, продолжил на мне лежать просто.
Я проснулась утром. Смотрю, парень на груди пристроился моей, как и Ринат. Кстати, когда у пещеры была, тоже так же было: свою рожу положил на мою грудь, да и кошка та черная. Но кошка-то ладно, хотя тоже не знаешь, чего ожидать. Но там-то зубищи какие, как иглы, или мечи, или, блин, не знаю, с чем сравнить.
Я, улыбнувшись, подняв руку, кое-как положила на него, и тот, глаза открыв, сразу посмотрел на мою руку. Я, улыбнувшись, говорю:
– Реакция чего-то абсолютно у всех одинаковая. А, как там тебя, ты мне доверяешь вообще?
Тот, улыбнувшись, говорит:
– Всю ночь меня называла Ринатом, называй и сейчас.
И снова куни и страстный секс утренний начался, как и когда Ринат был со мной. Тот, вскочив, сбегал куда-то, вернулся с подносом и открыл, улыбаясь, там вообще одна салатница, две тарелки пустые и шашлыки с креветками.
Положил мне и себе потом, прямо как Ринат, и, посмотрев на тарелки, прикусив губу, улыбнулся. Кое-как поели, да и я не могла не поесть, к тому же настроение отличное было из-за утреннего куни и секса.
Парень отнес все куда-то и, прибежав, надел брюки и, улыбаясь, говорит:
– Хватит сидеть, моя любовь, идем, покажу все тебе здесь.
Я, покосившись на него, говорю:
– И что то, что ночью называла Ринатом? Ты не он, – и снова погрустнела.
Тот, накинувшись на меня и свалив на кровать, говорит:
– Может, ты просто меня не узнала? Спроси у своего сердца и своих ног, что раздвигались передо мной и не задвигаются.
Я покосилась на свои ноги и на него взглянула, такими словами интересными говорит только Ринат, но привыкла его видеть не с распущенными волосами.
Парень, улыбаясь, говорит:
– Ладно, а если вот так? – и, вынув резинку из кармана брюк, забрал волосы в хвост. Я, офигев, обняв его, прижала к себе и говорю:
– Ты прости за то, что…
Тот в этот момент тоже говорил что-то про «прости». Мы заткнулись одновременно и хихикнули. Ринат, улыбнувшись, говорит:
– Говори ты сперва.
Я сказала:
– Давай ты сперва!
Ринат говорит:
– Извини, что я пропал на пару дней, но не совсем на пару, скорее на один.
Я говорю:
– Извини, я не так сказала, и я думаю, ты знаешь, что именно я сказала. Если ты писал ту книгу, прости меня за то, что я сказала, что она какая-то там, это не так вовсе. Просто меня немного взбесило, что непонятно кто знает в подробностях мою жизнь. Кстати, откуда про бывших знаешь?
Тот, прикусив губу, шепнул:
– Родная, давай потом?
Я, улыбнувшись, сказала:
– Снова потом, да? Ладно уж, я готова ждать, сколько хочешь.
Тот, расцеловав, шепнул:
– Все произойдет гораздо быстрее, и не нужно долго ждать, но ты меня отвергнешь просто и все.
Я, улыбнувшись, шепнула:
– Это уже мне решать, что я сделаю.
Тот, обхватив меня, встал со мной и, подкинув, поймал. Я офигела. Ринат шепнул:
– Не бойся, я не дам упасть тебе, у меня реакция отличная.
И со мной куда-то направился. Мы вышли. Я офигела: внутри красивее, чем было с виду. Все обошли, кроме того зала с креслом и столом длинным.
Я говорю:
– А почитать есть чего?
Мы зашли куда-то, там столько книг. Я офигела. Тот, улыбнувшись, говорит:
– Есть любые, выбирай, милость моя, могу подарить, какие хочешь.
Я, прикусив губу, взяла одну и покосилась на другие. Там и Екатерина Севастьянова, «Доверься демону. Поцелуй Инкуба», и другие, и даже которая в библиотеке у меня, да и та новая книга, я обложку узнала.
Я, посмотрев на книгу, посмотрела на него и, прикусив губу, стою думаю: «Если я возьму те, я раскрою себя и то, какие книги я люблю читать и про кого, если эту, мне вообще она не интересна, я читала ее».
Ринат, развернувшись, говорит:
– Если что, я на входе буду, и вон где выход из библиотеки. Кстати, ты, видимо, про мысли забыла и то, что могу их читать, – и вышел без улыбочки.
Я, посмотрев на него, набрав книг тех, которых хотела, наплевав на то, что узнает, какие люблю книги, говорю:
– Эти можно мне?
Тот, покосившись на зал тот и кресло, говорит:
– Любые бери.
Я, прикусив губу, вышла, тот ушел, ничего не сказав. Я в комнату ту зашла и, посмотрев на книги, говорю: «Вот дура я».
Положив книги на кровать, я, развернувшись, вышла быстро, свалила из комнаты и, обойдя все комнаты, в которые можно заходить, покосилась в зал и говорю: «Туда не говорил, что можно заходить? Блин, где он?»
Я крикнула: «Любимый Ринат, ты где?» Ответа нет.
Я, вздохнув, думаю: «Ладно, и с места не сойду, буду его тут караулить, если не сказал, что можно абсолютно везде заходить».
Постояла часа два и, устав стоять, пошла в комнату и, посмотрев на книги, взяла одну в какой-то подарочной обложке в придачу и открыла. Написано: «Одной-единственной и любимой девушке в мире, с любовью». На другой странице: «Чтобы ты не думала, что это какой-то другой девушке, Вика, это тебе, сладость моя».
У меня слезы полились из глаз. Я, прикусив губу, говорю: «Точно дура, еще назвала как его книгу, а настоящая книга аж в подарочной обложке завернута. Блин, на фига я так сказала и вообще в придачу подумала?»
Я читаю книгу, и аж всю прочитала, пока его ждала. В конце книги герой, возможно, сделает предложение героине книги, но только после того, как она узнает секрет о парне, который с виду не такой-то и простой, как многие думают и считают. Что будет дальше, вы узнаете во второй части, если она выйдет, конечно, хотя по-любому она выйдет.
Я сижу и, прикусив губу, вытаращив глаза, думаю: «Что? О чем? Про что? Прям как у меня с Ринатом какой-то секрет, который он не может открыть...» И, запнувшись, сижу, пытаясь не думать ни о чем и не догадываться раньше времени, кем может оказаться Ринат.
Я, положив книгу, спустилась снова, стою, смотрю по сторонам и снова крикнула: «Ринат ты тут?!»
Я, кое-как кинувшись к двери, открыв, выбежала и, посмотрев по сторонам, иду просто посмотреть, что вокруг, хотя и так знаю. Я подошла к краю – снова море там. Я, улыбнувшись, назад развернувшись, побежала.
Я, посмотрев по сторонам, плюнула на желание свалить отсюда, да и так знаю, что я вряд ли свалю, или же сразу путь перекроют мне, словно заложница какая-то или пленница.
Я, повернувшись, врезалась в Рината, накинувшись на него, расцеловала всего. Тот говорит:
– Сбежать хочешь? Беги, если хочешь.
Я повисла на нем, запрыгнув на него, и говорю:
– Я не буду смотреть, что там у тебя в телефоне, не беспокойся.
Я отпустила руку, он ушел и, улыбнувшись, поставив на зарядку, говорит: «Я и без этого знаю, какие там фото, музыка и даже какие книги у тебя в библиотеке. Блин, если узнает, что ломанул ее аккаунт втихую, хана ее доверию. – И, вздохнув, ударился лбом об стену и сказал: – Вот дурень я. А, да сама бы она ни за что не сказала бы, какие книги любит читать». –
И, сбегав куда-то, захватил поднос с тарелками и вернулся в ту комнату, где кровать большая и где я.
Тот, улыбнувшись, положил поднос на кровать и, погладив меня по голове, поцеловав, шепнул:
– Поешь, сколько не ела уже.
И ушел. Я, открыв крышку, посмотрела и офигела: шашлыки с гарниром и креветки в кляре.
Я кое-как неохотно швырнула к двери, хотя так хотелось есть, и я бы съела это, но не хочу, так как хочу одного – Ринат рядом чтобы был.
Парень зашел и, посмотрев на пол, взглянул на меня. Я, сглотнув слюну, сижу кое-как, тот, к моему удивлению, спокойно подняв, все унес, и вернулся снова с подносом, и, положив так же на постель, стоит, смотря на меня. Я сижу кое-как и спихиваю с кровати поднос. Тот, кое-как ухватив, пододвинув, поднял крышку и, зачерпнув ложкой, засунул насильно в рот, хоть я и отворачивалась. Но это было недолго. А особенно когда обхватил, прямо как Ринат, вокруг шеи и другой рукой ложку запихнул в рот.
Тот говорит:
– Извини, но я хочу, чтобы ты поела. Не хочешь есть, значит, кормить тебя буду, нечего здесь выкаблучиваться.
Я взглянула на него, шмыгнув носом. Тот, прижав меня к себе, сказал:
– Извини, что в повышенном тоне, я просто о другом думал перед этим, – и, поцеловав, присел со мной. Так и пришлось все съесть. Я, офигев, сижу думаю: «Даже тот бандит не стал бы так делать. Да я бы все равно съела бы, только на другой день, как тогда, когда меня в том доме держали и кошка еще потом явилась».
Тот ушел с подносом, прошло минут пять. Тот, сидя снова в кресле, посмотрел на стол и, вздохнув, говорит: «Хватит там грустить, я чувствую твое настроение. И когда тебе грустно, мне тоже грустно. Ладно, пойду лучше с ней посижу».
Я, кое-как открыв окно, глянула вниз и, сглотнув слюну, кое-как хотела вылезти, да и вылезла почти, но руки, схватившие за талию меня, обратно высунули.
Парень, посмотрев на меня, говорит:
– Ты чего это еще удумала?
Я говорю:
– Вам-то какая разница? Я Рината люблю и хочу его видеть.
Тот, вздохнув, покосился на пол, и, улыбнувшись, обхватив меня, быстро куда-то направился, и, свалив на меня, свалился со мной, и, ноги мои подняв с пола, на кровать положив, раздвинул их.
Я, офигев, говорю:
– Если ты думаешь, что ты этим мне настроение поднимешь, то ты ошиб…
Тот, раздвинув ноги, стал куни снова делать. Я поначалу пыталась отпихнуть, затем поняла, что бесполезно, да и мне явно нравилось это.
Вскоре мне получше стало от этого и грусть убежала куда-то. А когда повторил после кунилингуса страстного анилингус, то вообще забыла, что такое грусть, не говоря уже о том, что было, когда занялись любовью снова.
Затем снова страстный куни начал делать, только уже усадил себе на лицо, хоть и не хотела я.
Тот делает, я, прикусив губу, покосилась на его брюки и говорю:
– Не против, если я и вам что-то сделаю? А то все вы да вы.
Парень, улыбнувшись, шепнул:
– Типа я тебе, ты мне? Поза 69? – Мы хихикнули, тот говорит: – В тот раз ты вообще со мной на «ты», в этот на «вы». Давай лучше на «ты» со мной. Да и если хочешь, можешь делать, я, если что, не заставлял.
Я, развалившись вообще, улыбнувшись, начала делать что-то. Тот еще круче делает куни и страстнее и начал делать то куни, то анилингус.
Я, офигевая вообще, вытворяю с ним такое, продолжая что-то делать, и тоже интенсивно начала, и стонов не слышно, ха, все заняты своим делом, так сказать.
Тот меня к себе придвинул, так как я немного отдалилась, и продолжил делать его еще страстнее, чем в те разы.
Я, вообще выпячивая пятую точку, всю совесть потеряла где-то, хотя у меня она и в начале убежала еще с Ринатом, когда делал анилингус мне.
Парень, взглянув на меня, отвлекся на секунду, и, улыбнувшись, снова начал делать, и, делая, взглянул на меня снова. Я вообще такое творю там. Тот, снова оторвавшись, улыбнувшись, стал снова анилингус делать и, снова переключившись на куни, покосившись на меня, засунул палец куда-то.
Я тут вообще круче стала делать и продолжила выпячивать точку свою. Тот посильнее засовывает палец и, другой рукой обхватив меня, к себе прижимает посильнее.
Продолжалось час где-то или два с половиной. Тот, схватив меня, развернув, прижал к постели и, навалившись на меня, впился губами в мои. Мы целуемся и обнимаемся и занялись страстной любовью.
Я его случайно Ринатом назвала, тот, улыбнувшись, пропустив мимо ушей, снова заткнул рот поцелуем взасос.
Кровать даже шатается туда-сюда. Тот поцеловал взасос меня, стоны на все здание случайно вырвались из уст моих:
– Милый и дорогой Ринат! Я тебя люблю и обожаю! Хотя и так любила сильно!
Тот, улыбнувшись, сказал:
– Милая, но я не Ринат. Ай ладно, кем хочешь, тем и буду, Ринат — значит, Ринат, – и заткнул снова поцелуем рот.
Там такой дикий и страстный секс был, которого не видывал никто. Тот, перевернув меня, навалился на меня, я крикнула: «Не надо!» Но уже было поздно. Тот, обхватив меня, прижимая к себе, страстно входит в меня и, прижав к постели, улыбаясь, говорит:
– Какое такое не надо? В ванной что творишь, когда купаешься, даже с Ринатом?
Я, офигев, повернулась. Тот, поняв, что ляпнул, прикусив губу, говорит:
– Сам Ринат рассказал случайно. Да, я друг его.
И продолжил делать что-то страстно. Я, зажав рот руками, едва сдерживаюсь, чтоб всякие крики и стоны не вырывались, а то мне, блин, чего-то даже понравилось это.
Тот, дотянувшись до моих рук, схватив их, за спину завернув, продолжил. Там стоны вырываться начали: «А-а-а-а! Еще! Да! Давай еще! Сильнее! Глубже!» Тот, улыбаясь, говорит:
– Ты любишь глубже хоть куда, – и ляпнул: – Ах, как я люблю твои стоны, вечно бы их слушать, как же мне они нравятся и ты сама тоже.
Я повернулась и смотрю на него – Ринат так же говорил всегда мне. Тот, улыбнувшись, прикусив губу, говорит:
– Ринатик твой так говорил? Не правда ли?
И, развернув меня, снова навалился на меня, и снова страстной любовью занялись. Я покосилась на смарт-часы, как у Рината, там на часах 3 ночи, хотя все началось в 23 где-то. Я офигела.
Мы передохнуть решили, и то особо он не хотел. Мы лежим в обнимку друг на друге, обнимаясь и целуясь просто, тот, улыбнувшись, рядом лег уже. Я случайно взяла его за руку, как Рината, мы лежим так. Тот, посмотрев на руку и на меня, прикусив губу, хотел руку свою вынуть из моей руки, но не стал почему-то.
Я заснула уже, тот шепнул: «Но она же не признала меня в начале как Рината? А я не могу руку вынуть из ее руки, да и не хочу и не буду, так как я и есть по-настоящему Ринат, только с другим окончанием мое имя настоящее. Блин, зачем сказал, что я друг его? Наврал опять, вот глупец». И, посмотрев на меня, улыбнувшись, шепнул: «Хочешь увидеть своего Рината как редкую мразь? Я до тебя всех так трахал, пока они не чувствовали ничего, ну или чувствовали, но это было совсем по-другому и, во-первых, во сне, хотя не во сне, а в астрале для меня».
Я сквозь сон промямлила: «Мне все равно, как другие назовут любимого Рината, я в курсе, что до меня было столько девушек, но есть ли у него сейчас кто?»
Тот, прикусив губу, посмотрев на меня, поцеловав, шепнул: «У него только ты одна на настоящий момент, ты одна и будешь у него, он говорил тебе уже. – И, прикусив губу, шепнул: – Я говорил тебе это. – И, слегка хлопнув себя по лбу, сжав кулак, шепнул: – Главное не завраться бы мне до того дня, когда признаюсь тебе во всем, а то ты и доверять не сможешь мне».
И, посмотрев на мои ноги раздвинутые, навалился на меня аккуратно, и, обняв, впился губами в мои, и страстно входить стал в меня.
Я, обняв его, целую все равно, не обращая внимания на то, что меня кто-то насилует, пока я сплю, а я еще целуюсь с ним. Я открыла глаза, парень, улыбнувшись, говорит:
– Извини, не сдержался, у тебя ноги раздвинутые были.
Я, улыбнувшись, просто закрыла глаза, не став истерить и орать «вот сволочь наглая» и т. д. Да и вообще я хотела, чтобы меня кто-нибудь оттрахал, пока я сплю. Всегда и порно такие смотрела, нет, ну еще со связанными и с пьяными.
Парень, офигев, обняв меня, прижав к себе, шепнул: «Я был изначально прав, что ты не станешь против, если я продолжу тебя трахать, когда ты спишь, но так не интересно с тобой, я скучаю по твоим милым стонам, которые мне так нравятся и возбуждают меня.
Я шепнула: «Дорогой Ринат, я скучала без тебя, мой любимый и сладкий».
Парень, улыбнувшись, вздохнув, обняв меня, продолжил на мне лежать просто.
Я проснулась утром. Смотрю, парень на груди пристроился моей, как и Ринат. Кстати, когда у пещеры была, тоже так же было: свою рожу положил на мою грудь, да и кошка та черная. Но кошка-то ладно, хотя тоже не знаешь, чего ожидать. Но там-то зубищи какие, как иглы, или мечи, или, блин, не знаю, с чем сравнить.
Я, улыбнувшись, подняв руку, кое-как положила на него, и тот, глаза открыв, сразу посмотрел на мою руку. Я, улыбнувшись, говорю:
– Реакция чего-то абсолютно у всех одинаковая. А, как там тебя, ты мне доверяешь вообще?
Тот, улыбнувшись, говорит:
– Всю ночь меня называла Ринатом, называй и сейчас.
И снова куни и страстный секс утренний начался, как и когда Ринат был со мной. Тот, вскочив, сбегал куда-то, вернулся с подносом и открыл, улыбаясь, там вообще одна салатница, две тарелки пустые и шашлыки с креветками.
Положил мне и себе потом, прямо как Ринат, и, посмотрев на тарелки, прикусив губу, улыбнулся. Кое-как поели, да и я не могла не поесть, к тому же настроение отличное было из-за утреннего куни и секса.
Парень отнес все куда-то и, прибежав, надел брюки и, улыбаясь, говорит:
– Хватит сидеть, моя любовь, идем, покажу все тебе здесь.
Я, покосившись на него, говорю:
– И что то, что ночью называла Ринатом? Ты не он, – и снова погрустнела.
Тот, накинувшись на меня и свалив на кровать, говорит:
– Может, ты просто меня не узнала? Спроси у своего сердца и своих ног, что раздвигались передо мной и не задвигаются.
Я покосилась на свои ноги и на него взглянула, такими словами интересными говорит только Ринат, но привыкла его видеть не с распущенными волосами.
Парень, улыбаясь, говорит:
– Ладно, а если вот так? – и, вынув резинку из кармана брюк, забрал волосы в хвост. Я, офигев, обняв его, прижала к себе и говорю:
– Ты прости за то, что…
Тот в этот момент тоже говорил что-то про «прости». Мы заткнулись одновременно и хихикнули. Ринат, улыбнувшись, говорит:
– Говори ты сперва.
Я сказала:
– Давай ты сперва!
Ринат говорит:
– Извини, что я пропал на пару дней, но не совсем на пару, скорее на один.
Я говорю:
– Извини, я не так сказала, и я думаю, ты знаешь, что именно я сказала. Если ты писал ту книгу, прости меня за то, что я сказала, что она какая-то там, это не так вовсе. Просто меня немного взбесило, что непонятно кто знает в подробностях мою жизнь. Кстати, откуда про бывших знаешь?
Тот, прикусив губу, шепнул:
– Родная, давай потом?
Я, улыбнувшись, сказала:
– Снова потом, да? Ладно уж, я готова ждать, сколько хочешь.
Тот, расцеловав, шепнул:
– Все произойдет гораздо быстрее, и не нужно долго ждать, но ты меня отвергнешь просто и все.
Я, улыбнувшись, шепнула:
– Это уже мне решать, что я сделаю.
Тот, обхватив меня, встал со мной и, подкинув, поймал. Я офигела. Ринат шепнул:
– Не бойся, я не дам упасть тебе, у меня реакция отличная.
И со мной куда-то направился. Мы вышли. Я офигела: внутри красивее, чем было с виду. Все обошли, кроме того зала с креслом и столом длинным.
Я говорю:
– А почитать есть чего?
Мы зашли куда-то, там столько книг. Я офигела. Тот, улыбнувшись, говорит:
– Есть любые, выбирай, милость моя, могу подарить, какие хочешь.
Я, прикусив губу, взяла одну и покосилась на другие. Там и Екатерина Севастьянова, «Доверься демону. Поцелуй Инкуба», и другие, и даже которая в библиотеке у меня, да и та новая книга, я обложку узнала.
Я, посмотрев на книгу, посмотрела на него и, прикусив губу, стою думаю: «Если я возьму те, я раскрою себя и то, какие книги я люблю читать и про кого, если эту, мне вообще она не интересна, я читала ее».
Ринат, развернувшись, говорит:
– Если что, я на входе буду, и вон где выход из библиотеки. Кстати, ты, видимо, про мысли забыла и то, что могу их читать, – и вышел без улыбочки.
Я, посмотрев на него, набрав книг тех, которых хотела, наплевав на то, что узнает, какие люблю книги, говорю:
– Эти можно мне?
Тот, покосившись на зал тот и кресло, говорит:
– Любые бери.
Я, прикусив губу, вышла, тот ушел, ничего не сказав. Я в комнату ту зашла и, посмотрев на книги, говорю: «Вот дура я».
Положив книги на кровать, я, развернувшись, вышла быстро, свалила из комнаты и, обойдя все комнаты, в которые можно заходить, покосилась в зал и говорю: «Туда не говорил, что можно заходить? Блин, где он?»
Я крикнула: «Любимый Ринат, ты где?» Ответа нет.
Я, вздохнув, думаю: «Ладно, и с места не сойду, буду его тут караулить, если не сказал, что можно абсолютно везде заходить».
Постояла часа два и, устав стоять, пошла в комнату и, посмотрев на книги, взяла одну в какой-то подарочной обложке в придачу и открыла. Написано: «Одной-единственной и любимой девушке в мире, с любовью». На другой странице: «Чтобы ты не думала, что это какой-то другой девушке, Вика, это тебе, сладость моя».
У меня слезы полились из глаз. Я, прикусив губу, говорю: «Точно дура, еще назвала как его книгу, а настоящая книга аж в подарочной обложке завернута. Блин, на фига я так сказала и вообще в придачу подумала?»
Я читаю книгу, и аж всю прочитала, пока его ждала. В конце книги герой, возможно, сделает предложение героине книги, но только после того, как она узнает секрет о парне, который с виду не такой-то и простой, как многие думают и считают. Что будет дальше, вы узнаете во второй части, если она выйдет, конечно, хотя по-любому она выйдет.
Я сижу и, прикусив губу, вытаращив глаза, думаю: «Что? О чем? Про что? Прям как у меня с Ринатом какой-то секрет, который он не может открыть...» И, запнувшись, сижу, пытаясь не думать ни о чем и не догадываться раньше времени, кем может оказаться Ринат.
Я, положив книгу, спустилась снова, стою, смотрю по сторонам и снова крикнула: «Ринат ты тут?!»
Я, кое-как кинувшись к двери, открыв, выбежала и, посмотрев по сторонам, иду просто посмотреть, что вокруг, хотя и так знаю. Я подошла к краю – снова море там. Я, улыбнувшись, назад развернувшись, побежала.
Я, посмотрев по сторонам, плюнула на желание свалить отсюда, да и так знаю, что я вряд ли свалю, или же сразу путь перекроют мне, словно заложница какая-то или пленница.
Я, повернувшись, врезалась в Рината, накинувшись на него, расцеловала всего. Тот говорит:
– Сбежать хочешь? Беги, если хочешь.
Я повисла на нем, запрыгнув на него, и говорю:
