Вездесущие сорняки и деревья напоминали о событиях прошлого. Трава клонилась к земле, подобно головам врагов Зигфрида Колда. Выжженные башни тянулись вверх и походили на обгорелые руки кентавров, пытающихся вымолить защиту у небес. Вода в ручье журчала, будто кто-то шептал молитву. Природа отражала страх бывших обитателей города.
Свергнутый король не видел это, но ощущал благодаря вибрациям, исходящим от Аттао. Материальный мир он воспринимал как нечто отдалённое. Ведь у души не было ни слуха, на зрения. Скоро вихри магии закружили её, и она попала в энергетическую воронку. Петля времени перенесла душу в день, когда город превратился в руины.
Часовые башни полыхали огнём. Трава превращалась в пепел, деревья – в факела. Пламя перекидывалось на дома и жителей. Торговцы в спешке покидали лавки. Дорогие товары оставались без присмотра. Испуганные горожане не замечали их. Животные, заключённые в железные клетки в цирковых шатрах, сгорали, лишённые надежды на спасение.
По улицам бегали гарпии, чьи крылья объял огонь. Они не могли воспарить в небеса и сбить пламя. Пытаясь выцарапать глаза магам севера, полуженщины-полуптицы обрекали себя на мучительную смерть от клинков, закалённых магией.
Кентавры отступали, сбивая подковы о камни. Натянутые на врага луки не спасали от колдовских сфер. Кентавры погибали раньше, чем успевали выстрелить. Копыта полуконей-полумужчин были сильны и убивали одним ударом. Но верхняя, человеческая, часть уязвима. В ближнем бою мечи легко выбивали из их слабых рук опытные воины Зигфрида.
Вальтэриан сконцентрировал потоки магии, и душа его уплотнилась в петле времени. Облик, чувственное восприятие и умение аналитически мыслить вернулись к нему. Он стал виден и осязаем для этого мира.
Король размял суставы, осмотрелся и отметил, что отец не любитель использовать огненные шары для атаки. Зигфриду ледяные иглы по душе. Вальтэриан сделал вывод, что местные жители разожгли огонь, надеясь остановить северных чародеев. Но им не повезло. Погода обернулась против них. Пламя не тронуло армию врага, а накинулось на дома, гонимое ветром.
Треск веток пересилил шипение огня. Вальтэриан обернулся и вздрогнул. Через пелену дыма на площадь въехал его отец. Пластины голубых доспехов слепили взор. Тяжёлый меч, прикреплённый к поясу, переливался драгоценными камнями. Гром-птица на массивном щите хищно щурилась. Белый плащ хлопал за спиной, скрепленный фибулой.
Под Зигфридом рычал и скалился восьмилапый барс. Он походил на своего наездника. Такой же свирепый и могучий. Его белоснежная шерсть вздымалась, когти оставляли на земле борозду.
За покойным королём тянулась ледяная дорожка, защищая армию севера от огня. В нужный момент Зигфрид создавал из неё стену. Пламя, коснувшись колдовского льда, исчезало. Покойный король уверенно держался в седле и метал в восставших круглые сгустки электрических зарядов, магические волны и льдины.
Вальтэриан спрятался за полуразрушенной стеной и наблюдал. Он знал, его отец – образ, вызванный страхами гарпий и кентавров. Поэтому старался не привлекать внимание. Ждал момент между концом этого дня и началом следующего. Тогда петля времени наиболее уязвима, и её легче разрушить.
Битва закончилась поражением жителей Аттао. Из-под завалов доносились стоны умирающих. Вдоль дорог лежали обугленные трупы. Запах сгоревшего мяса разносил ветер. Пленённые гарпии и кентавры стояли в наручниках, с ужасом смотря на магов. Немногим удалось сбежать, ещё меньшим – выжить.
Повинуясь колдовству Зигфрида, огонь прекратил буйствовать. Но город это не спасло. Он превратился в тлеющее пепелище, что нисколько не волновало завоевателей.
Военачальник магов подсчитывал пленных и дань. Солдаты делили наживу, невзирая на приказ не мародёрствовать. Выжившие горожане не могли помешать им. Страх сковал их, точно лёд.
Вальтэриан равнодушно взирал на чужие страдания. Хаос не пугал его, видавшего многие битвы. Ни одна эмоция не выступила на лице короля, пока он не увидел себя десятилетнего. «Что я делаю во временной петле? – пронеслось у него в голове. – Разве я боялся? Или был причиной чьего-то страха? Нет. Почему часть моей сущности здесь?» Свергнутый король судорожно сжал пальцы и впился взглядом в себя из прошлого.
Маленький Вальтэриан гордо шёл рядом с отцом. Радовался, что Зигфрид впервые взял его в военный поход. Голубой камзол, расшитый серебряными нитями, придавал важности принцу.
Навстречу правителям выступил старый лучник из расы цыган. Потрёпанная жилетка оголяла его рёбра, обтянутые кожей. Штаны болтались на тростинках-ногах. Пёстрое перо торчало из ржавого шлема с клевером, эмблемой воинов Аттао. Наручники на тощих запястьях гремели и поскрипывали.
– Помогите! – попросил лучник. – У моей внучки обожжены руки до костей. Она умирает! Сжальтесь. Вам ничего не стоит заклинание сказать. Слово молвите, и ей жизнь подарите!
– Поможем? – спросил Вальтэриан у отца.
– Не говори глупости! – возмутился Зигфрид. – Жители Аттао сами виноваты. В следующий раз подумают, прежде чем восстание поднимать.
– Но отец, – попытался настоять будущий король.
– Замолчи, я сказал! – прорычал Зигфрид.
– Пожалуйста, милорд! – взмолился лучник, упав на колени. – Помогите! Она моя единственная внучка!
– Почему мы не можем помочь? – упёрся Вальтэриан. – Отец, цыган ничего нам не сделал.
Глаза Зигфрида округлились, и воздух огласила звонкая пощёчина. Покойный король не терпел, когда ему перечат. Тем более при посторонних.
Вальтэриан дёрнулся, вспомнив, как щека болела после удара, и еле сдержался, чтобы не выйти и не предложить Зигфриду поединок. От гнева он поцарапал стену, за которой прятался, и мысленно посочувствовал себе десятилетнему. С долей садизма свергнутый король продолжил смотреть на площадь, замечая, что уже тогда его стойкости хватало на десятерых.
Маленький Вальтэр удержался на ногах, хотя удар был сильным. Особенно для такого хрупкого болезненного ребёнка. Принц взглянул на отца, не вымолвив ни слова. Уничтожающий, коварный взгляд сказал всё за него.
– Глаза, как у Ламелиониды, – отшатнулся Зигфрид. Сходство сына с тёщей его поразило.
– Полагаю, таков ответ на мой вопрос? – провёл рукой по щеке принц.
– Да, – холодно заявил король. – Помогать мятежникам мы не будем. Учись править и не проявляй жалость к недостойным! Не то будешь тряпкой, как твой дед.
– По чьей линии? – съязвил Вальтэриан, понимая, что отец имеет в виду лорда Снэика.
– Ещё одна фраза, и синяком ты не отделаешься, – предупредил Зигфрид.
Принц промолчал. Старый цыган простёр к нему руки, умоляя спасти внучку. Вальтэриан с жалостью посмотрел на него и прошёл мимо. Он чувствовал, Зигфрида больше нельзя злить. После битвы тот всегда яростен и нетерпим. Принц не раз убеждался в этом на собственном примере. Но от того желание помочь лучнику не исчезло. В ушах ещё долго звенели слова: «Пожалуйста! Сжальтесь!». Позже случившееся снилось наследнику престола, вызывая нервную дрожь.
В сердце Вальтэриана, смотрящего на себя в детстве, всколыхнулась давно забытая жалость к другим. Он вышел из-за стены и направился к цыгану. Король понял, почему часть его души переживает один и тот же день. Маленький принц испытал волну эмоций, что переплелась со страхом жителей Аттао и создала петлю времени. Теперь у Вальтэриана появился шанс всё изменить. Он собирался рискнуть и вмешаться в прошлое. Опыт и колдовские знания подсказывали, что он поступает правильно.
– Я помогу вам, – сказал король, магией снимая наручники с цыгана.
– Вы мне кого-то напоминаете, лорд, – сгорбился в поклоне лучник. – Тот мальчик, принц... Вы не...
– Не имеет значения, – оборвал Вальтэриан. – Вашу внучку нужно спасти. Ведите меня к ней.
Один из воинов Зигфрида подошёл к свергнутому королю и гневно вопрошал:
– Ты кто такой?
– Его Величество, – усмехнулся Вальтэриан и заморозил воина прикосновением руки.
– Вы из династии Колд? – догадался цыган.
– Не спрашивайте, – посоветовал свергнутый король. – Правду всё равно не скажу.
– Окажитесь хоть демоном, только помогите! – произнёс лучник, указывая путь.
Улыбка Вальтэриана стала шире. Старый цыган попал в мишень, хоть и не в сердцевину. Король обошёл ледяную статую, которая прежде была воином отца, и наколдовал над собой и лучником невидимый щит. Подчинённые Зигфрида потеряли способность видеть их.
Цыган привёл Вальтэриана в землянку, для прикрытия заваленную ветками. Королю пришлось согнуться пополам, чтобы войти. Разогнувшись, он увидел тесную комнату без мебели. На полу спала семилетняя девочка-цыганка. Около неё валялись зелья, не способные даровать исцеление.
Вальтэриан опустился на колени и положил руку ей на лоб. В его ладони сосредоточилась колдовская сила, просочилась через пальцы в тело цыганки, и та открыла глаза.
– Шафранка! – обрадовался лучник. – Слава небесам, ты дышишь! Спасибо, волшебник, век в долгу у тебя.
– Уходите отсюда, – посоветовал король, понимая, что говорит совершенную глупость.
Цыган и его внучка лишь слабые духи. Их тела давно мертвы, а высшая часть души воспарила в небеса. Осталась только временная петля. Если Вальтэриан не разорвёт её и не выпустит маленьких духов в загробный мир, всё повторится. Подавление восстания Зигфридом, страх, смерть.
– Знаю, о чём вы думаете, – закурил трубку цыган. – Завтра армия короля вновь захватит нас, внучка будет умирать на моих руках, а Аттао превращаться в пепел.
– Откуда вам известно? – удивился Вальтэриан.
– Многие обитатели временной петли ощущают себя заложниками одного дня, – поведал лучник. – Я чувствую, что давно умер. Но объяснить это не могу.
– Вселенная – загадка, – проговорил король. – Образовываются планеты, миры, временные петли... Нам не дано понять причину бесконечной череды смерти и рождения и того, кто сотворил нас. Однако я помогу вам, невзирая на загадки мироздания и законы Четырёх Стихий, придуманные жрецами, которые знали не больше нашего.
– Сегодня в петле всё изменилось, – молвил цыган, разглаживая чёрные усы. – Вы нарушили ход времени. Вы из настоящего, верно?
– Я пришёл разрушить петлю, – признался Вальтэриан.
– Что ж, давно пора, – кивнул лучник, выпуская из трубки кольца дыма. – Внучка, скоро кошмарный сон закончится! Мы присоединимся к родным. Небесный табор ждёт нас! На самом деле мы уже там. Но не чувствуем этого из-за ужаса, царящего в петле. Добрый волшебник поможет нам забыть его и обрести покой.
– Мне пора, – поднялся король.
– Я провожу, – побрёл к выходу цыган.
Внучка его посмотрела на Вальтэриана добрыми чёрными глазками. Он ощутил в сердце непривычное тепло, улыбнулся и покинул землянку. Не успел выйти, как услышал восхищённый голос лучника:
– Звёзды на небе появились! Обычно его дым и гарь застилали. Значит, временная петля исчезает. Внучка, мы скоро растворимся в мироздании! Попадём в мир без страха и боли! Слава всем духам!
– Временная петля рушится, – пробормотал король, глядя изумлённо на небо.
Цыган рассмеялся, взял внучку на руки и закружил, позабыв о старческой немощи. Прогрохотала вспышка магии. Тела их побледнели и слились со вселенной. Синие, жёлтые и голубые энергетические потоки заволокли пространство.
Выжженные здания начали блекнуть и исчезать. А вместе с ними жители, вражеская армия и тела убитых. Аттао светился, избавляясь от ужаса, которым был объят многие годы. Волшебное свечение окутывало каждого, помогая отправиться в мир без страха, страданий и боли.
Слеза умиления первый раз скатилась с глаз короля. Он неумело смахнул её, заставляя себя быть твёрже. Ледяные кристаллы упали и затерялись в траве. Прежде Вальтэриан не испытывал столько светлых чувств. «Я сделал доброе дело, – промелькнула мысль в его голове. – Удивительное ощущение... Петля рушится. Я должен вернуться домой».
Волхвы
Душа короля покинула полуразрушенную петлю, попала в пространственно-временной коридор и вновь утратила способность чувствовать. Вылетев из него и оказавшись в руинах Аттао, она не испытала никаких эмоций.
Всё осталось на местах. Высокая трава, обгорелые каменные стены и разбойники, делящие награбленное. Только аура посветлела. Не мерещились больше заложники петли. Даже разбойники ощущали, как тепло окутывает тело вместо могильного холода и вечно мрачные руины озаряют яркие лучи восходящего солнца.
Душа Вальтэриана уловила изменения на энергетическом уровне. Появились положительные вибрации, исходящие от разрушенного города. Не имея глаз, душа не могла видеть место. Зато воспринимала сверхтонкие образы. Они давали понять, Аттао очистился от многолетнего застоя энергии, и заложники петли обрели покой.
Не увидел король и то, как из его слезинок выросло ледяное древо. Оно простирало гранёные, словно бриллиант, ветви и переливалось. Сломить его было невозможно. Ведь лёд крепок и твёрд. Величественная красота древа освещала забытые всеми руины, напоминая о прошлом некогда процветающего города.
После того, как временная петля разрушилась, душа короля впитала часть тёмной материи. Материя перемешалась с магией, сделав её сильнее. Душа прилетела к пещере волхвов и, ощутив энергетику собственного тела, вернулась в него. Вальтэриан стал медленно приходить в себя и открыл глаза. Увиденное его насторожило.
Изъябор, Светолуч и Боремир сражались с десятью волхвами, одетыми в чёрные рубахи с изображением красного козла. Чёрные и белые лучи схлёстывались друг с другом, в надежде пересилить магию соперника. Волхвы в чёрном проигрывали и падали, поражённые лучами. Однако численность их увеличивалась. Из красных порталов появлялись сторонники чёрных волхвов. Учителя Вальтэриана выбивались из сил. Лучи, выходящие из их посохов, слабели и превращались в жалкие, неспособные навредить искорки.
– Что происходит? – громко спросил король. Его вопрос эхом отозвался в сводах пещеры.
– Их верховному колдуну нужно твоё тело, адепт! – воскликнул Светолуч, отражая нападение сразу трёх магов. – Он стар и скоро умрёт. Смерти боится, потому захотел продлить жизнь, погубив тебя.
– Моя физическая оболочка стала бы идеальным вместилищем для его духа, – заметил Вальтэриан, создавая в руке сгусток магии. – Не выйдет!
Поток его колдовства, словно огненная волна, прошёлся по пещере, не задевая белых волхвов, но поражая чёрных. Враги пали. Посохи их превратились в пыль. Король взмахнул руками, и мёртвые чародеи поднялись в воздух, закружились в водовороте магии и переместились на дно северного океана.
– Теперь можем поговорить, – сказал Вальтэриан, садясь на камень. – Моя затея удалась. У вас что нового?
– Благодарим за спасение, – произнесли волхвы.
– Себе я помог, а не вам, – хмыкнул король. – Как тёмные колдуны узнали, что я здесь?
– Любой заметит присутствие сильного чародея, – пояснил Светолуч, видя, что адепт их подозревает. – Подданные не так слабы, как ты считаешь.
– Разве они сильны настолько, чтобы напасть на короля мира? – допытывался Вальтэриан, подчиняясь привычке никому не верить.
– Чёрные волхвы не ведали, что ты Его Величество, – убеждал Светолуч. – Иначе не осмелились бы. Мы давно ведём с ними негласную войну. Они подумали, что среди нас появился сильный колдун, чьё тело подойдёт для Мангра, главаря чёрных волхвов. Это придало им смелости.
Свергнутый король не видел это, но ощущал благодаря вибрациям, исходящим от Аттао. Материальный мир он воспринимал как нечто отдалённое. Ведь у души не было ни слуха, на зрения. Скоро вихри магии закружили её, и она попала в энергетическую воронку. Петля времени перенесла душу в день, когда город превратился в руины.
Часовые башни полыхали огнём. Трава превращалась в пепел, деревья – в факела. Пламя перекидывалось на дома и жителей. Торговцы в спешке покидали лавки. Дорогие товары оставались без присмотра. Испуганные горожане не замечали их. Животные, заключённые в железные клетки в цирковых шатрах, сгорали, лишённые надежды на спасение.
По улицам бегали гарпии, чьи крылья объял огонь. Они не могли воспарить в небеса и сбить пламя. Пытаясь выцарапать глаза магам севера, полуженщины-полуптицы обрекали себя на мучительную смерть от клинков, закалённых магией.
Кентавры отступали, сбивая подковы о камни. Натянутые на врага луки не спасали от колдовских сфер. Кентавры погибали раньше, чем успевали выстрелить. Копыта полуконей-полумужчин были сильны и убивали одним ударом. Но верхняя, человеческая, часть уязвима. В ближнем бою мечи легко выбивали из их слабых рук опытные воины Зигфрида.
Вальтэриан сконцентрировал потоки магии, и душа его уплотнилась в петле времени. Облик, чувственное восприятие и умение аналитически мыслить вернулись к нему. Он стал виден и осязаем для этого мира.
Король размял суставы, осмотрелся и отметил, что отец не любитель использовать огненные шары для атаки. Зигфриду ледяные иглы по душе. Вальтэриан сделал вывод, что местные жители разожгли огонь, надеясь остановить северных чародеев. Но им не повезло. Погода обернулась против них. Пламя не тронуло армию врага, а накинулось на дома, гонимое ветром.
Треск веток пересилил шипение огня. Вальтэриан обернулся и вздрогнул. Через пелену дыма на площадь въехал его отец. Пластины голубых доспехов слепили взор. Тяжёлый меч, прикреплённый к поясу, переливался драгоценными камнями. Гром-птица на массивном щите хищно щурилась. Белый плащ хлопал за спиной, скрепленный фибулой.
Под Зигфридом рычал и скалился восьмилапый барс. Он походил на своего наездника. Такой же свирепый и могучий. Его белоснежная шерсть вздымалась, когти оставляли на земле борозду.
За покойным королём тянулась ледяная дорожка, защищая армию севера от огня. В нужный момент Зигфрид создавал из неё стену. Пламя, коснувшись колдовского льда, исчезало. Покойный король уверенно держался в седле и метал в восставших круглые сгустки электрических зарядов, магические волны и льдины.
Вальтэриан спрятался за полуразрушенной стеной и наблюдал. Он знал, его отец – образ, вызванный страхами гарпий и кентавров. Поэтому старался не привлекать внимание. Ждал момент между концом этого дня и началом следующего. Тогда петля времени наиболее уязвима, и её легче разрушить.
Битва закончилась поражением жителей Аттао. Из-под завалов доносились стоны умирающих. Вдоль дорог лежали обугленные трупы. Запах сгоревшего мяса разносил ветер. Пленённые гарпии и кентавры стояли в наручниках, с ужасом смотря на магов. Немногим удалось сбежать, ещё меньшим – выжить.
Повинуясь колдовству Зигфрида, огонь прекратил буйствовать. Но город это не спасло. Он превратился в тлеющее пепелище, что нисколько не волновало завоевателей.
Военачальник магов подсчитывал пленных и дань. Солдаты делили наживу, невзирая на приказ не мародёрствовать. Выжившие горожане не могли помешать им. Страх сковал их, точно лёд.
Вальтэриан равнодушно взирал на чужие страдания. Хаос не пугал его, видавшего многие битвы. Ни одна эмоция не выступила на лице короля, пока он не увидел себя десятилетнего. «Что я делаю во временной петле? – пронеслось у него в голове. – Разве я боялся? Или был причиной чьего-то страха? Нет. Почему часть моей сущности здесь?» Свергнутый король судорожно сжал пальцы и впился взглядом в себя из прошлого.
Маленький Вальтэриан гордо шёл рядом с отцом. Радовался, что Зигфрид впервые взял его в военный поход. Голубой камзол, расшитый серебряными нитями, придавал важности принцу.
Навстречу правителям выступил старый лучник из расы цыган. Потрёпанная жилетка оголяла его рёбра, обтянутые кожей. Штаны болтались на тростинках-ногах. Пёстрое перо торчало из ржавого шлема с клевером, эмблемой воинов Аттао. Наручники на тощих запястьях гремели и поскрипывали.
– Помогите! – попросил лучник. – У моей внучки обожжены руки до костей. Она умирает! Сжальтесь. Вам ничего не стоит заклинание сказать. Слово молвите, и ей жизнь подарите!
– Поможем? – спросил Вальтэриан у отца.
– Не говори глупости! – возмутился Зигфрид. – Жители Аттао сами виноваты. В следующий раз подумают, прежде чем восстание поднимать.
– Но отец, – попытался настоять будущий король.
– Замолчи, я сказал! – прорычал Зигфрид.
– Пожалуйста, милорд! – взмолился лучник, упав на колени. – Помогите! Она моя единственная внучка!
– Почему мы не можем помочь? – упёрся Вальтэриан. – Отец, цыган ничего нам не сделал.
Глаза Зигфрида округлились, и воздух огласила звонкая пощёчина. Покойный король не терпел, когда ему перечат. Тем более при посторонних.
Вальтэриан дёрнулся, вспомнив, как щека болела после удара, и еле сдержался, чтобы не выйти и не предложить Зигфриду поединок. От гнева он поцарапал стену, за которой прятался, и мысленно посочувствовал себе десятилетнему. С долей садизма свергнутый король продолжил смотреть на площадь, замечая, что уже тогда его стойкости хватало на десятерых.
Маленький Вальтэр удержался на ногах, хотя удар был сильным. Особенно для такого хрупкого болезненного ребёнка. Принц взглянул на отца, не вымолвив ни слова. Уничтожающий, коварный взгляд сказал всё за него.
– Глаза, как у Ламелиониды, – отшатнулся Зигфрид. Сходство сына с тёщей его поразило.
– Полагаю, таков ответ на мой вопрос? – провёл рукой по щеке принц.
– Да, – холодно заявил король. – Помогать мятежникам мы не будем. Учись править и не проявляй жалость к недостойным! Не то будешь тряпкой, как твой дед.
– По чьей линии? – съязвил Вальтэриан, понимая, что отец имеет в виду лорда Снэика.
– Ещё одна фраза, и синяком ты не отделаешься, – предупредил Зигфрид.
Принц промолчал. Старый цыган простёр к нему руки, умоляя спасти внучку. Вальтэриан с жалостью посмотрел на него и прошёл мимо. Он чувствовал, Зигфрида больше нельзя злить. После битвы тот всегда яростен и нетерпим. Принц не раз убеждался в этом на собственном примере. Но от того желание помочь лучнику не исчезло. В ушах ещё долго звенели слова: «Пожалуйста! Сжальтесь!». Позже случившееся снилось наследнику престола, вызывая нервную дрожь.
В сердце Вальтэриана, смотрящего на себя в детстве, всколыхнулась давно забытая жалость к другим. Он вышел из-за стены и направился к цыгану. Король понял, почему часть его души переживает один и тот же день. Маленький принц испытал волну эмоций, что переплелась со страхом жителей Аттао и создала петлю времени. Теперь у Вальтэриана появился шанс всё изменить. Он собирался рискнуть и вмешаться в прошлое. Опыт и колдовские знания подсказывали, что он поступает правильно.
– Я помогу вам, – сказал король, магией снимая наручники с цыгана.
– Вы мне кого-то напоминаете, лорд, – сгорбился в поклоне лучник. – Тот мальчик, принц... Вы не...
– Не имеет значения, – оборвал Вальтэриан. – Вашу внучку нужно спасти. Ведите меня к ней.
Один из воинов Зигфрида подошёл к свергнутому королю и гневно вопрошал:
– Ты кто такой?
– Его Величество, – усмехнулся Вальтэриан и заморозил воина прикосновением руки.
– Вы из династии Колд? – догадался цыган.
– Не спрашивайте, – посоветовал свергнутый король. – Правду всё равно не скажу.
– Окажитесь хоть демоном, только помогите! – произнёс лучник, указывая путь.
Улыбка Вальтэриана стала шире. Старый цыган попал в мишень, хоть и не в сердцевину. Король обошёл ледяную статую, которая прежде была воином отца, и наколдовал над собой и лучником невидимый щит. Подчинённые Зигфрида потеряли способность видеть их.
Цыган привёл Вальтэриана в землянку, для прикрытия заваленную ветками. Королю пришлось согнуться пополам, чтобы войти. Разогнувшись, он увидел тесную комнату без мебели. На полу спала семилетняя девочка-цыганка. Около неё валялись зелья, не способные даровать исцеление.
Вальтэриан опустился на колени и положил руку ей на лоб. В его ладони сосредоточилась колдовская сила, просочилась через пальцы в тело цыганки, и та открыла глаза.
– Шафранка! – обрадовался лучник. – Слава небесам, ты дышишь! Спасибо, волшебник, век в долгу у тебя.
– Уходите отсюда, – посоветовал король, понимая, что говорит совершенную глупость.
Цыган и его внучка лишь слабые духи. Их тела давно мертвы, а высшая часть души воспарила в небеса. Осталась только временная петля. Если Вальтэриан не разорвёт её и не выпустит маленьких духов в загробный мир, всё повторится. Подавление восстания Зигфридом, страх, смерть.
– Знаю, о чём вы думаете, – закурил трубку цыган. – Завтра армия короля вновь захватит нас, внучка будет умирать на моих руках, а Аттао превращаться в пепел.
– Откуда вам известно? – удивился Вальтэриан.
– Многие обитатели временной петли ощущают себя заложниками одного дня, – поведал лучник. – Я чувствую, что давно умер. Но объяснить это не могу.
– Вселенная – загадка, – проговорил король. – Образовываются планеты, миры, временные петли... Нам не дано понять причину бесконечной череды смерти и рождения и того, кто сотворил нас. Однако я помогу вам, невзирая на загадки мироздания и законы Четырёх Стихий, придуманные жрецами, которые знали не больше нашего.
– Сегодня в петле всё изменилось, – молвил цыган, разглаживая чёрные усы. – Вы нарушили ход времени. Вы из настоящего, верно?
– Я пришёл разрушить петлю, – признался Вальтэриан.
– Что ж, давно пора, – кивнул лучник, выпуская из трубки кольца дыма. – Внучка, скоро кошмарный сон закончится! Мы присоединимся к родным. Небесный табор ждёт нас! На самом деле мы уже там. Но не чувствуем этого из-за ужаса, царящего в петле. Добрый волшебник поможет нам забыть его и обрести покой.
– Мне пора, – поднялся король.
– Я провожу, – побрёл к выходу цыган.
Внучка его посмотрела на Вальтэриана добрыми чёрными глазками. Он ощутил в сердце непривычное тепло, улыбнулся и покинул землянку. Не успел выйти, как услышал восхищённый голос лучника:
– Звёзды на небе появились! Обычно его дым и гарь застилали. Значит, временная петля исчезает. Внучка, мы скоро растворимся в мироздании! Попадём в мир без страха и боли! Слава всем духам!
– Временная петля рушится, – пробормотал король, глядя изумлённо на небо.
Цыган рассмеялся, взял внучку на руки и закружил, позабыв о старческой немощи. Прогрохотала вспышка магии. Тела их побледнели и слились со вселенной. Синие, жёлтые и голубые энергетические потоки заволокли пространство.
Выжженные здания начали блекнуть и исчезать. А вместе с ними жители, вражеская армия и тела убитых. Аттао светился, избавляясь от ужаса, которым был объят многие годы. Волшебное свечение окутывало каждого, помогая отправиться в мир без страха, страданий и боли.
Слеза умиления первый раз скатилась с глаз короля. Он неумело смахнул её, заставляя себя быть твёрже. Ледяные кристаллы упали и затерялись в траве. Прежде Вальтэриан не испытывал столько светлых чувств. «Я сделал доброе дело, – промелькнула мысль в его голове. – Удивительное ощущение... Петля рушится. Я должен вернуться домой».
Глава 157
Волхвы
Душа короля покинула полуразрушенную петлю, попала в пространственно-временной коридор и вновь утратила способность чувствовать. Вылетев из него и оказавшись в руинах Аттао, она не испытала никаких эмоций.
Всё осталось на местах. Высокая трава, обгорелые каменные стены и разбойники, делящие награбленное. Только аура посветлела. Не мерещились больше заложники петли. Даже разбойники ощущали, как тепло окутывает тело вместо могильного холода и вечно мрачные руины озаряют яркие лучи восходящего солнца.
Душа Вальтэриана уловила изменения на энергетическом уровне. Появились положительные вибрации, исходящие от разрушенного города. Не имея глаз, душа не могла видеть место. Зато воспринимала сверхтонкие образы. Они давали понять, Аттао очистился от многолетнего застоя энергии, и заложники петли обрели покой.
Не увидел король и то, как из его слезинок выросло ледяное древо. Оно простирало гранёные, словно бриллиант, ветви и переливалось. Сломить его было невозможно. Ведь лёд крепок и твёрд. Величественная красота древа освещала забытые всеми руины, напоминая о прошлом некогда процветающего города.
После того, как временная петля разрушилась, душа короля впитала часть тёмной материи. Материя перемешалась с магией, сделав её сильнее. Душа прилетела к пещере волхвов и, ощутив энергетику собственного тела, вернулась в него. Вальтэриан стал медленно приходить в себя и открыл глаза. Увиденное его насторожило.
Изъябор, Светолуч и Боремир сражались с десятью волхвами, одетыми в чёрные рубахи с изображением красного козла. Чёрные и белые лучи схлёстывались друг с другом, в надежде пересилить магию соперника. Волхвы в чёрном проигрывали и падали, поражённые лучами. Однако численность их увеличивалась. Из красных порталов появлялись сторонники чёрных волхвов. Учителя Вальтэриана выбивались из сил. Лучи, выходящие из их посохов, слабели и превращались в жалкие, неспособные навредить искорки.
– Что происходит? – громко спросил король. Его вопрос эхом отозвался в сводах пещеры.
– Их верховному колдуну нужно твоё тело, адепт! – воскликнул Светолуч, отражая нападение сразу трёх магов. – Он стар и скоро умрёт. Смерти боится, потому захотел продлить жизнь, погубив тебя.
– Моя физическая оболочка стала бы идеальным вместилищем для его духа, – заметил Вальтэриан, создавая в руке сгусток магии. – Не выйдет!
Поток его колдовства, словно огненная волна, прошёлся по пещере, не задевая белых волхвов, но поражая чёрных. Враги пали. Посохи их превратились в пыль. Король взмахнул руками, и мёртвые чародеи поднялись в воздух, закружились в водовороте магии и переместились на дно северного океана.
– Теперь можем поговорить, – сказал Вальтэриан, садясь на камень. – Моя затея удалась. У вас что нового?
– Благодарим за спасение, – произнесли волхвы.
– Себе я помог, а не вам, – хмыкнул король. – Как тёмные колдуны узнали, что я здесь?
– Любой заметит присутствие сильного чародея, – пояснил Светолуч, видя, что адепт их подозревает. – Подданные не так слабы, как ты считаешь.
– Разве они сильны настолько, чтобы напасть на короля мира? – допытывался Вальтэриан, подчиняясь привычке никому не верить.
– Чёрные волхвы не ведали, что ты Его Величество, – убеждал Светолуч. – Иначе не осмелились бы. Мы давно ведём с ними негласную войну. Они подумали, что среди нас появился сильный колдун, чьё тело подойдёт для Мангра, главаря чёрных волхвов. Это придало им смелости.
