Лицо сделалось еще более диким, он подался назад и выскочил в коридор. Через минуту его шаги затопали по лестнице, так что в комнате затрясся пол. А потом снизу раздался крик:
- Что вы с ней сделали?!
От вопля содрогнулись стены. Сильхе решительно схватила сумку.
- Как бы беды не натворил.
И тоже ринулась вниз.
Картина открылась замечательная: Кано угрожал старику хозяину обнаженным мечом. Регнин как ни в чем ни бывало сидел за клавиром, но казался слегка выцветшим и нечетким… Как и все вокруг. Стены и пол дрожали уже не переставая.
- Он же все время был с нами, - заметил Друст, подходя и вставая рядом со стариком.
Острие меча качнулось в его сторону:
- Ты ему помогал?
- И он тоже сидел с нами в зале, если ты забыл, - Сильхе встала с другой стороны. – Кано, прекрати. Скорее всего, Беллия сама как-то ушла. Ее же нельзя отсюда похитить?
Вопрос был к Регнину и тот ответил:
- Можно. Но если бы такое случилось, дом изменился бы. Он не любит насилия.
Девушка-бард поняла. Попросила:
- Кано, убери меч, пожалуйста. Ты все тут разрушишь.
- Почему?..
- Потому что я некоторым образом и правда предлагаю всем старый закон, древнюю справедливость: получать в ответ то, с чем пришли, - сказал старик, вставая. – Добро за добро, свободу за свободу, агрессию за агрессию. Если уйдете сейчас, то сможете сохранить дары дома.
- При чем тут дары?..
- Кано! – с лестницы раздался голос Беллии.
Рыжая стояла на верхней площадке и недоуменно смотрела на сцену.
- Любимая! – он кинулся к ней как-то преувеличенно пылко, даже не вложив меча в ножны и встретил спускавшуюся девицу в самом низу лестницы. – Где ты была?
- В Сагриндорэ, у госпожи Сараис… Нам уже пора уходить?
- К сожалению, - грустно улыбнулся Регнин. Дом трясло все сильнее, контуры вещей оплывали, цвета перемешивались.
Наверное, хорошо, что Беллия спустилась так быстро – лестница за ее спиной складывалась сама в себя.
- Слишком быстро, - старик сделался совсем прозрачным, а потом исчез, зато голос зазвучал гулко и сразу со всех сторон: - Я прошу вас довериться мне. Закройте глаза. Подумайте о чем-то хорошем или не думайте ни о чем, если сможете. Пожалуйста. Это важно.
Как ни странно, первым послушался Кано, потом Беллия. Сильхе закрыла глаза, только когда встала так, чтоб чувствовать Друста плечом. Думать о хорошем… Чего о нем думать, когда оно так близко?
В лицо дунул ветер, слишком свежий для просто сквозняка внутри дома. И когда она открыла глаза, оказалось, что никакого дома нет. Только дерево с толстым стволом, ясень с золотой осенней кроной.
- Старый король, тот, что в дереве спит,
Старый закон неизменно хранит,
Он на добро отвечает добром,
Строя для путника дом, - сказала Сильхе.
Крона зашумела чуть слышнее и затихла. «Спасибо тебе, кем бы ты ни был», - мысленно произнесла девушка-бард и наконец огляделась. Похоже, это был тот же Лармар, только самая окраина, вдоль дороги и они все были накормлены, спали в теплых постелях и да, одежда осталась чистой и поглаженной тоже. Старик сказал правду, они сумели сохранить дары дома… но надо было распорядиться ими правильно. И временем, которое у них осталось… для чего? Что тут произошло бы через четыре дня, если бы Регнин задержал их, как его и просили?
По дороге, со стороны города, застучали колеса – приближалась рейсовая карета.
Кентавр дождался, пока подъедет ближе и повёл себя как безумец – выскочил на дорогу и встал, заставив возчика остановить экипаж.
- Это еще что? – возчик мгновенно достал откуда-то арбалет. – Пограбить решил, нелюдь?
- Нет, господин, - кентавр без страха подошел ближе, - мы хотели бы занять свободные места, если они есть.
- Парочка найдется, - возница бросил взгляд на подошедших остальных. – А ты лакомка, сразу две дамы… Третий может сесть и рядом со мной, - он постучал по обитой мягким скамейке. – Только денег с вас сдеру, сам понимаешь, еще и штраф за испуг.
- Вот, - Беллия тут же протянула ему монеты, кажется, все что у нее было. – Можно мне сесть с вами?
- Ну, давай, - сказал он, беря монеты и чуть подвигаясь. – Остальные внутрь… Коняшка, а ты на своих.
- А куда вы едете? – поинтересовалась Сильхе, прежде чем нырнуть в карету.
- В Гуэст, госпожа. Западное направление.
Западное… а им все еще на северо-восток.
Но пожалуй важнее было убраться из Лармара как можно быстрее и дальше.
Она и Друст устроились в карете, пассажиры которой уже нетерпеливо выглядывали в окна. Рейсовка была средняя, на шестерых, рядом сесть не вышло, но Мэннар вежливо попросил пересесть молодого человека, по виду студента, в ему самом мешающем длинной шарфе, и тот согласился, освободив место у окна напротив Сильхе. Остальными пассажирами были дремавшая на среднем месте рядом с Сильхе старушка, у окна на том же ряду взрослый оборотень, полосатый, весь, с ног до головы, с черно-рыжими волосами, заплетенными с сотни косичек, и у окна ряда напротив девочка-оборотень, тоже черно рыжая, только с единственной косицей сбоку.
- Что думаешь? – сразу спросил голубоглазый.
- Что Беллия просто не хочет ничего объяснять, поэтому решила от нас отделиться… отделаться. Что коварный господин Ву послал кого-то то ли за нами, то ли к нам. Что кое-кто слишком много треплется о чужих тайнах и как бы не вышло с этого беды, - в присутствии посторонних она не могла сказать прямее. – И что стоит это все обсудить.
- Напомни, этот господин Дриан в каком городе обитает?
- В Полустолице вроде бы. Именно там я его слышала… через воздуховод, и наверное, видела, но в этом не уверена. А что? – спросила Сильхе.
- А твой брат?
- А брат в той «дыре» откуда ты родом, в Румно.
- Не так и далеко от Полустолицы. Можешь меня с ним связать? – попросил Друст.
- Хоть сейчас, - согласилась Сильхе. – Что задумал?
- Нужны сведения. Магу проще их раздобыть, особенно если тот, о ком надо узнать, тоже маг. А потом мы соберем все в кучу и обсудим. Мне очень не нравится эта интрига. Вроде бы все понятно: кукловод посылает куклу выполнить задание, к ней приписывает другую куклу. Что кукла нашла себе сопровождающих – её, куклы, дело, и общему не вредит, а как только начало вредить, посыпались неприятности. Хотя необязательно, что все они дело рук кукловода. Но теперь, когда мы знаем, что кукловод может на раз-два создавать пророчества, которые довольно точно и очень быстро сбываются – вопрос: зачем ему другие? Написал очередное, исполнил – и вот ты уже богат, знаменит, даешь советы королям и вертишь империями.
- На это я, пожалуй, смогу ответить, - Сильхе даже не задумалась. – Знаешь такое присловье, портной сам голый? Может господин Ву только создает пророчества, но сам их исполнить не может. Хотя бы потому, что знает – это все мура, и не верит в написанное… но верить должен кто-то еще. Такой, как Кано, например.
- Логично, принимается. Хотя слабак он тогда, а мне таким не показался. И добрым тоже. Второе «зачем» - зачем ему заботиться обо всех, прибавляя людям век? Не проще дать это только себе? Ну и третье все равно о сложности, - Друст потеребил квадратный подбородок. – Уж больно замороченная миссия.
- Мысли читаешь, что ли? Сама об этом думала. Возможно… есть дополнительное условие, которое делает все это нужным – и благо для всех, и миссию «на край света за зеркалом из чешуи дракона». Но мы его не знаем, как не знаем и подлинной цели.
Они говорили негромко и все же уже привлекали внимание, особенно пересевшего студента.
- Потом обсудим, - понял ее красноречивый взгляд Друст.
«Только сначала я тебе подкину еще одну загадку».
Она достала блокнот и, полистав до чистой страницы, записала: «Помнишь, что сказал той злой эльф? «Мы живем в мире, который никогда не был нашим. Но это поправимо». Звучало как обещание… или как угроза. Что думаешь?» Протянула блокнот ему. Друст прочитал – сидевший с ним в одной ряду студент зыркнул взглядом, но Мэннар ответил своим, предупреждающим и тот сразу отвернулся, - протянул руку за карандашом. В свою очередь написал что-то и отдал ей. «Я думаю так: хорошо бы это никак не было связано с коварным господином Ву». Что правда, то правда.
Девушка задумчиво полистала блокнот и наткнулась на стихотворение, которое писала на дереве.
Нет. Не на то. Написанное тут кончалось строчками, которые она помнила по своей молитве перед выступлением для короля.
«Как бывает, ты знаешь уже, потому
Улыбнись своей тени…»
Остальные слова оказались совсем незнакомыми, хотя почерк был её.
Сильхе задумалась, что это могло значить и нашла единственный ответ, который ей не понравился. Мотылек решил вернуть ей её молитву.
Но почему?
Первая мысль была спросить прямо у бога… А спросить что? «Почему, о великий, ты отдаешь мне мой стих после того, как принял в качестве дара и после ответного дара от тебя?» В этом вопросе вперед вылезал бард… Фанатиком веры Сильхе и не была, только фанатиком искусства. Богов, как все, благодарила или просила. Она бы не вернула подарок, хотя… вернула бы, знай, что его бывшему хозяину больше надо.
Сразу стало спокойнее. То ли Мотылек все же ответил на незаданный вопрос, то ли она угадала.
Она снова открыла лист, но подозревая, что все сразу окажется для нее слишком много, скользнула взглядом по самому началу:
Остановка у пути – не подумай, что это финал,
Есть у мира в тени новый мир за границей барьера.
Можно связь разорвать, но подумай, зачем ее дал
Тот, кому твои отданы голос, и верность, и вера?
Кто-то знал слишком много, но кто-то не знать захотел:
Как огрызок от яблока нищий берёт со ступеней,
Взял надежду без силы. Чтоб свет отыскать в темноте…
Улыбнись своей тени.
Больше она читать не стала, и думать над этим – тоже.
Рейсовка шла ходко и на удивление мягко. Дремавшая старушка проснулась и предложила всем перекусить. Ну как, предложила – к обеим дверцам крепились откидные столики, розовощекая пожилая госпожа начала выкладывать из вытащенной из-под сиденья, корзинки еду и полностью заставила оба бутербродами с сыром, мясом, зеленью, овощами, ореховой пастой, вареным яйцом и маслом. Сильхе даже пожалела, что ей нечем поделиться, но еду она с собой таскала в крайнем случае. Зато могла отдариться по-своему: быстро перекусив, сыграла и спела несколько дорожных песенок. Оборотни присоединились к пиршеству очень скромно, даже девочка не спешила брать второй бутерброд со сладкой ореховой пастой. Оба были неразговорчивы – «спасибо», «пожалуйста», «да, теплая нынче осень».
Мэннар тоже быстро закончил с бутербродом, постучал в стенку рейсовки и попросил остановиться. Вышел наружу, а вместо него через несколько минут зашла Беллия и карета снова тронулась. Друст повел себя как рыцарь; Сильхе вздохнула и подозвала из окна уныло скакавшего рядом кентавра, чтобы протянуть и ему один из бутербродов.
Кано выглядел плохо; цеплял копытами землю, часто спотыкаясь, глаза слезились, наверное, от ветра.
- Не заболел? – спросила Сильхе озабоченно.
- Нет. Просто устал, - он взял бутерброд с мясом, а второй рукой придерживал, прижимая к себе, пеккару. – Но Йири заболела.
Но больше он ничего не сказал – держаться вровень с каретой и так-то было трудно, а рядом с окном еще труднее – и поскакал, как и раньше, чуть в стороне. Девушка-бард закрыла окно.
Старушка принялась обхаживать новую пассажирку и выглядевшая несчастной Беллия постепенно оттаяла и оживилась, вплоть до того, что тоже попросила сыграть для нее балладу о любви.
Окончательно умиротворенная она и заговорила первой:
- Тогда, в доме… Мне просто захотелось поговорить с госпожой Сараис.
- Но предупредить-то могла, - заметила девушка-бард. – Для нас всех новость, что ты можешь, когда хочешь, легко попасть в Сагриндорэ.
- А это вот, - рыжая одернула рукав и показала один из обручальных браслетов, - а второй в Городе Шелка. Один к другому притягивается.
Сильхе вспомнила свою розу. Беллия оказалась умнее – оставила в Сагриндорэ одну из парных вещиц.
- Хороший способ, - одобрила девушка-бард. - Но о чем вы говорили? Нет, можешь не рассказывать, это не мое дело. Просто - а вышел ли у вас вообще разговор? Когда кто-то все помнит, это не значит, что он все понимает…
- Меня она понимает… - Беллия выглядела задумчивой и говорила как во сне. – И помнит.
- Память, - внезапно влез в разговор оборотень, голос, густой красивый бас, заполнил все пространство кареты. - Два существа видят одно, а помнят потом каждый своё.
- Например? – не поняла и потому заинтересовалась Сильхе.
- Например вот я, - он тряхнул головой, разметав тонкие черно-рыжие косички. – Нелюдь в одной карете с людьми. Или оборотень с необоротнями, шелу.
Сильхе не знала значения слова «шелу», но вряд ли оно было приятным.
- Папа, зачем ты с ними разговариваешь? – тонким срывающимся голоском спросила черно-рыжая девочка.
- Потому что тоже хочу запомнить, - ответил он. В его голосе ни сейчас, ни раньше, не звучало обиды.
- Что запомнить? Как дурные люди плохо думают о хороших инорасцах? – а вот студент, кажется, обиделся. – Так это у нас взаимно.
- А давайте поспорим, кто о ком думает хуже? – это снова заговорила девочка. Она выглядела лет на тринадцать, но могла быть и старше. – И кто кому сделал больше зла?
- Зла? – старушка всплеснула руками. – У меня соседка гномка, мы никогда не ссорились, господа Эдкарн больная умница, лекарка…
- Еще скажите, что к ней ходили и люди!
- Ходили, конечно, - охотно сообщила старушка. – Но вот готовить она совсем не умела, это да.
- Или просто вам не нравится гномская еда! – безапелляционно заявила девчонка.
Сильхе не понимала, чего она добивается, и зачем отец это позволяет. А он позволял - сидел и слушал.
- Так люди сами виноваты, ясно, - ехидно заметил студент. – Если бы вы учили историю, маленькая госпожа, то знали бы: межрасовые конфликты начались не с людей.
- Но и не с инорасцев, - неожиданно вмещалась Беллия. – Это была просто случайность.
- И какая же? – снова заговорил оборотень.
- Упавшая и закатившаяся в щель монета, одна из тех, которые человек давал в долг инорасцу. Или инорасец вернул ими долг. Две разные памяти, - кивнула рыжая.
- Одной случайности мало, госпожа, - не согласился студент. – Одна капля только переполняет чашу.
- Да вы нам просто завидуете, - продолжила гнуть свою линию девчонка-перевёртыщ. - Все, что могут шелу, мы делаем лучше. Почти все. Только поводы вы лучше выдумываете! Принять закон, чтоб в каждом городе было не больше пяти оборотней! И чтобы в полнолуние стража проверяла, дома ли они…
- Этот закон давно отменили! – вмешалась Сильхе.
- Закон отменили, а оборотней все равно не во все города пускают, - заметил старший перевертыш.
Девушка сразу вспомнила Дайжу.
- Да, вы правы…
- А в некоторые наоборот, - черно-рыжая словно только и ждала, пока Сильхе начнет отвечать и перебила, - силой тащат. И все ради магии. Смешно же будет, когда…
Тут она все же замолчала, поймав взгляд отца, в котором было спокойное предупреждение. И сменила тему:
- Вот ты, менестрелька… Ты и для меня споешь?
Девочка явно хотела скандала, по счастью другие его не хотели так же явно, даже студент умолк. От обоих оборотней словно сочилось что-то темное… но не злое. Это было, как если бы лунный свет сделался дымчатым, пройдя сквозь тучу.
- Что вы с ней сделали?!
От вопля содрогнулись стены. Сильхе решительно схватила сумку.
- Как бы беды не натворил.
И тоже ринулась вниз.
Картина открылась замечательная: Кано угрожал старику хозяину обнаженным мечом. Регнин как ни в чем ни бывало сидел за клавиром, но казался слегка выцветшим и нечетким… Как и все вокруг. Стены и пол дрожали уже не переставая.
- Он же все время был с нами, - заметил Друст, подходя и вставая рядом со стариком.
Острие меча качнулось в его сторону:
- Ты ему помогал?
- И он тоже сидел с нами в зале, если ты забыл, - Сильхе встала с другой стороны. – Кано, прекрати. Скорее всего, Беллия сама как-то ушла. Ее же нельзя отсюда похитить?
Вопрос был к Регнину и тот ответил:
- Можно. Но если бы такое случилось, дом изменился бы. Он не любит насилия.
Девушка-бард поняла. Попросила:
- Кано, убери меч, пожалуйста. Ты все тут разрушишь.
- Почему?..
- Потому что я некоторым образом и правда предлагаю всем старый закон, древнюю справедливость: получать в ответ то, с чем пришли, - сказал старик, вставая. – Добро за добро, свободу за свободу, агрессию за агрессию. Если уйдете сейчас, то сможете сохранить дары дома.
- При чем тут дары?..
- Кано! – с лестницы раздался голос Беллии.
Рыжая стояла на верхней площадке и недоуменно смотрела на сцену.
- Любимая! – он кинулся к ней как-то преувеличенно пылко, даже не вложив меча в ножны и встретил спускавшуюся девицу в самом низу лестницы. – Где ты была?
- В Сагриндорэ, у госпожи Сараис… Нам уже пора уходить?
- К сожалению, - грустно улыбнулся Регнин. Дом трясло все сильнее, контуры вещей оплывали, цвета перемешивались.
Наверное, хорошо, что Беллия спустилась так быстро – лестница за ее спиной складывалась сама в себя.
- Слишком быстро, - старик сделался совсем прозрачным, а потом исчез, зато голос зазвучал гулко и сразу со всех сторон: - Я прошу вас довериться мне. Закройте глаза. Подумайте о чем-то хорошем или не думайте ни о чем, если сможете. Пожалуйста. Это важно.
Как ни странно, первым послушался Кано, потом Беллия. Сильхе закрыла глаза, только когда встала так, чтоб чувствовать Друста плечом. Думать о хорошем… Чего о нем думать, когда оно так близко?
В лицо дунул ветер, слишком свежий для просто сквозняка внутри дома. И когда она открыла глаза, оказалось, что никакого дома нет. Только дерево с толстым стволом, ясень с золотой осенней кроной.
- Старый король, тот, что в дереве спит,
Старый закон неизменно хранит,
Он на добро отвечает добром,
Строя для путника дом, - сказала Сильхе.
Крона зашумела чуть слышнее и затихла. «Спасибо тебе, кем бы ты ни был», - мысленно произнесла девушка-бард и наконец огляделась. Похоже, это был тот же Лармар, только самая окраина, вдоль дороги и они все были накормлены, спали в теплых постелях и да, одежда осталась чистой и поглаженной тоже. Старик сказал правду, они сумели сохранить дары дома… но надо было распорядиться ими правильно. И временем, которое у них осталось… для чего? Что тут произошло бы через четыре дня, если бы Регнин задержал их, как его и просили?
По дороге, со стороны города, застучали колеса – приближалась рейсовая карета.
Кентавр дождался, пока подъедет ближе и повёл себя как безумец – выскочил на дорогу и встал, заставив возчика остановить экипаж.
- Это еще что? – возчик мгновенно достал откуда-то арбалет. – Пограбить решил, нелюдь?
- Нет, господин, - кентавр без страха подошел ближе, - мы хотели бы занять свободные места, если они есть.
- Парочка найдется, - возница бросил взгляд на подошедших остальных. – А ты лакомка, сразу две дамы… Третий может сесть и рядом со мной, - он постучал по обитой мягким скамейке. – Только денег с вас сдеру, сам понимаешь, еще и штраф за испуг.
- Вот, - Беллия тут же протянула ему монеты, кажется, все что у нее было. – Можно мне сесть с вами?
- Ну, давай, - сказал он, беря монеты и чуть подвигаясь. – Остальные внутрь… Коняшка, а ты на своих.
- А куда вы едете? – поинтересовалась Сильхе, прежде чем нырнуть в карету.
- В Гуэст, госпожа. Западное направление.
Западное… а им все еще на северо-восток.
Но пожалуй важнее было убраться из Лармара как можно быстрее и дальше.
Она и Друст устроились в карете, пассажиры которой уже нетерпеливо выглядывали в окна. Рейсовка была средняя, на шестерых, рядом сесть не вышло, но Мэннар вежливо попросил пересесть молодого человека, по виду студента, в ему самом мешающем длинной шарфе, и тот согласился, освободив место у окна напротив Сильхе. Остальными пассажирами были дремавшая на среднем месте рядом с Сильхе старушка, у окна на том же ряду взрослый оборотень, полосатый, весь, с ног до головы, с черно-рыжими волосами, заплетенными с сотни косичек, и у окна ряда напротив девочка-оборотень, тоже черно рыжая, только с единственной косицей сбоку.
- Что думаешь? – сразу спросил голубоглазый.
- Что Беллия просто не хочет ничего объяснять, поэтому решила от нас отделиться… отделаться. Что коварный господин Ву послал кого-то то ли за нами, то ли к нам. Что кое-кто слишком много треплется о чужих тайнах и как бы не вышло с этого беды, - в присутствии посторонних она не могла сказать прямее. – И что стоит это все обсудить.
- Напомни, этот господин Дриан в каком городе обитает?
- В Полустолице вроде бы. Именно там я его слышала… через воздуховод, и наверное, видела, но в этом не уверена. А что? – спросила Сильхе.
- А твой брат?
- А брат в той «дыре» откуда ты родом, в Румно.
- Не так и далеко от Полустолицы. Можешь меня с ним связать? – попросил Друст.
- Хоть сейчас, - согласилась Сильхе. – Что задумал?
- Нужны сведения. Магу проще их раздобыть, особенно если тот, о ком надо узнать, тоже маг. А потом мы соберем все в кучу и обсудим. Мне очень не нравится эта интрига. Вроде бы все понятно: кукловод посылает куклу выполнить задание, к ней приписывает другую куклу. Что кукла нашла себе сопровождающих – её, куклы, дело, и общему не вредит, а как только начало вредить, посыпались неприятности. Хотя необязательно, что все они дело рук кукловода. Но теперь, когда мы знаем, что кукловод может на раз-два создавать пророчества, которые довольно точно и очень быстро сбываются – вопрос: зачем ему другие? Написал очередное, исполнил – и вот ты уже богат, знаменит, даешь советы королям и вертишь империями.
- На это я, пожалуй, смогу ответить, - Сильхе даже не задумалась. – Знаешь такое присловье, портной сам голый? Может господин Ву только создает пророчества, но сам их исполнить не может. Хотя бы потому, что знает – это все мура, и не верит в написанное… но верить должен кто-то еще. Такой, как Кано, например.
- Логично, принимается. Хотя слабак он тогда, а мне таким не показался. И добрым тоже. Второе «зачем» - зачем ему заботиться обо всех, прибавляя людям век? Не проще дать это только себе? Ну и третье все равно о сложности, - Друст потеребил квадратный подбородок. – Уж больно замороченная миссия.
- Мысли читаешь, что ли? Сама об этом думала. Возможно… есть дополнительное условие, которое делает все это нужным – и благо для всех, и миссию «на край света за зеркалом из чешуи дракона». Но мы его не знаем, как не знаем и подлинной цели.
Они говорили негромко и все же уже привлекали внимание, особенно пересевшего студента.
- Потом обсудим, - понял ее красноречивый взгляд Друст.
«Только сначала я тебе подкину еще одну загадку».
Она достала блокнот и, полистав до чистой страницы, записала: «Помнишь, что сказал той злой эльф? «Мы живем в мире, который никогда не был нашим. Но это поправимо». Звучало как обещание… или как угроза. Что думаешь?» Протянула блокнот ему. Друст прочитал – сидевший с ним в одной ряду студент зыркнул взглядом, но Мэннар ответил своим, предупреждающим и тот сразу отвернулся, - протянул руку за карандашом. В свою очередь написал что-то и отдал ей. «Я думаю так: хорошо бы это никак не было связано с коварным господином Ву». Что правда, то правда.
Девушка задумчиво полистала блокнот и наткнулась на стихотворение, которое писала на дереве.
Нет. Не на то. Написанное тут кончалось строчками, которые она помнила по своей молитве перед выступлением для короля.
«Как бывает, ты знаешь уже, потому
Улыбнись своей тени…»
Остальные слова оказались совсем незнакомыми, хотя почерк был её.
Сильхе задумалась, что это могло значить и нашла единственный ответ, который ей не понравился. Мотылек решил вернуть ей её молитву.
Глава тридцать третья. Память оборотня. Лекарь для пеккары. Мозговой штурм
Но почему?
Первая мысль была спросить прямо у бога… А спросить что? «Почему, о великий, ты отдаешь мне мой стих после того, как принял в качестве дара и после ответного дара от тебя?» В этом вопросе вперед вылезал бард… Фанатиком веры Сильхе и не была, только фанатиком искусства. Богов, как все, благодарила или просила. Она бы не вернула подарок, хотя… вернула бы, знай, что его бывшему хозяину больше надо.
Сразу стало спокойнее. То ли Мотылек все же ответил на незаданный вопрос, то ли она угадала.
Она снова открыла лист, но подозревая, что все сразу окажется для нее слишком много, скользнула взглядом по самому началу:
Остановка у пути – не подумай, что это финал,
Есть у мира в тени новый мир за границей барьера.
Можно связь разорвать, но подумай, зачем ее дал
Тот, кому твои отданы голос, и верность, и вера?
Кто-то знал слишком много, но кто-то не знать захотел:
Как огрызок от яблока нищий берёт со ступеней,
Взял надежду без силы. Чтоб свет отыскать в темноте…
Улыбнись своей тени.
Больше она читать не стала, и думать над этим – тоже.
Рейсовка шла ходко и на удивление мягко. Дремавшая старушка проснулась и предложила всем перекусить. Ну как, предложила – к обеим дверцам крепились откидные столики, розовощекая пожилая госпожа начала выкладывать из вытащенной из-под сиденья, корзинки еду и полностью заставила оба бутербродами с сыром, мясом, зеленью, овощами, ореховой пастой, вареным яйцом и маслом. Сильхе даже пожалела, что ей нечем поделиться, но еду она с собой таскала в крайнем случае. Зато могла отдариться по-своему: быстро перекусив, сыграла и спела несколько дорожных песенок. Оборотни присоединились к пиршеству очень скромно, даже девочка не спешила брать второй бутерброд со сладкой ореховой пастой. Оба были неразговорчивы – «спасибо», «пожалуйста», «да, теплая нынче осень».
Мэннар тоже быстро закончил с бутербродом, постучал в стенку рейсовки и попросил остановиться. Вышел наружу, а вместо него через несколько минут зашла Беллия и карета снова тронулась. Друст повел себя как рыцарь; Сильхе вздохнула и подозвала из окна уныло скакавшего рядом кентавра, чтобы протянуть и ему один из бутербродов.
Кано выглядел плохо; цеплял копытами землю, часто спотыкаясь, глаза слезились, наверное, от ветра.
- Не заболел? – спросила Сильхе озабоченно.
- Нет. Просто устал, - он взял бутерброд с мясом, а второй рукой придерживал, прижимая к себе, пеккару. – Но Йири заболела.
Но больше он ничего не сказал – держаться вровень с каретой и так-то было трудно, а рядом с окном еще труднее – и поскакал, как и раньше, чуть в стороне. Девушка-бард закрыла окно.
Старушка принялась обхаживать новую пассажирку и выглядевшая несчастной Беллия постепенно оттаяла и оживилась, вплоть до того, что тоже попросила сыграть для нее балладу о любви.
Окончательно умиротворенная она и заговорила первой:
- Тогда, в доме… Мне просто захотелось поговорить с госпожой Сараис.
- Но предупредить-то могла, - заметила девушка-бард. – Для нас всех новость, что ты можешь, когда хочешь, легко попасть в Сагриндорэ.
- А это вот, - рыжая одернула рукав и показала один из обручальных браслетов, - а второй в Городе Шелка. Один к другому притягивается.
Сильхе вспомнила свою розу. Беллия оказалась умнее – оставила в Сагриндорэ одну из парных вещиц.
- Хороший способ, - одобрила девушка-бард. - Но о чем вы говорили? Нет, можешь не рассказывать, это не мое дело. Просто - а вышел ли у вас вообще разговор? Когда кто-то все помнит, это не значит, что он все понимает…
- Меня она понимает… - Беллия выглядела задумчивой и говорила как во сне. – И помнит.
- Память, - внезапно влез в разговор оборотень, голос, густой красивый бас, заполнил все пространство кареты. - Два существа видят одно, а помнят потом каждый своё.
- Например? – не поняла и потому заинтересовалась Сильхе.
- Например вот я, - он тряхнул головой, разметав тонкие черно-рыжие косички. – Нелюдь в одной карете с людьми. Или оборотень с необоротнями, шелу.
Сильхе не знала значения слова «шелу», но вряд ли оно было приятным.
- Папа, зачем ты с ними разговариваешь? – тонким срывающимся голоском спросила черно-рыжая девочка.
- Потому что тоже хочу запомнить, - ответил он. В его голосе ни сейчас, ни раньше, не звучало обиды.
- Что запомнить? Как дурные люди плохо думают о хороших инорасцах? – а вот студент, кажется, обиделся. – Так это у нас взаимно.
- А давайте поспорим, кто о ком думает хуже? – это снова заговорила девочка. Она выглядела лет на тринадцать, но могла быть и старше. – И кто кому сделал больше зла?
- Зла? – старушка всплеснула руками. – У меня соседка гномка, мы никогда не ссорились, господа Эдкарн больная умница, лекарка…
- Еще скажите, что к ней ходили и люди!
- Ходили, конечно, - охотно сообщила старушка. – Но вот готовить она совсем не умела, это да.
- Или просто вам не нравится гномская еда! – безапелляционно заявила девчонка.
Сильхе не понимала, чего она добивается, и зачем отец это позволяет. А он позволял - сидел и слушал.
- Так люди сами виноваты, ясно, - ехидно заметил студент. – Если бы вы учили историю, маленькая госпожа, то знали бы: межрасовые конфликты начались не с людей.
- Но и не с инорасцев, - неожиданно вмещалась Беллия. – Это была просто случайность.
- И какая же? – снова заговорил оборотень.
- Упавшая и закатившаяся в щель монета, одна из тех, которые человек давал в долг инорасцу. Или инорасец вернул ими долг. Две разные памяти, - кивнула рыжая.
- Одной случайности мало, госпожа, - не согласился студент. – Одна капля только переполняет чашу.
- Да вы нам просто завидуете, - продолжила гнуть свою линию девчонка-перевёртыщ. - Все, что могут шелу, мы делаем лучше. Почти все. Только поводы вы лучше выдумываете! Принять закон, чтоб в каждом городе было не больше пяти оборотней! И чтобы в полнолуние стража проверяла, дома ли они…
- Этот закон давно отменили! – вмешалась Сильхе.
- Закон отменили, а оборотней все равно не во все города пускают, - заметил старший перевертыш.
Девушка сразу вспомнила Дайжу.
- Да, вы правы…
- А в некоторые наоборот, - черно-рыжая словно только и ждала, пока Сильхе начнет отвечать и перебила, - силой тащат. И все ради магии. Смешно же будет, когда…
Тут она все же замолчала, поймав взгляд отца, в котором было спокойное предупреждение. И сменила тему:
- Вот ты, менестрелька… Ты и для меня споешь?
Девочка явно хотела скандала, по счастью другие его не хотели так же явно, даже студент умолк. От обоих оборотней словно сочилось что-то темное… но не злое. Это было, как если бы лунный свет сделался дымчатым, пройдя сквозь тучу.
