- Ну и все, красавица, мы налево, ты направо, так и разбежимся. Только если соврала, найдём.
- Найдёте, - согласилась Сильхе и едва заметно коснулась струн. Угрожать не любила, но угроза все равно лучше нападения. – А стоит ли?
Само собой, и она, и стаканщик понимали – девушка-бард не может постоянно бодрствовать или быть на чеку. Присядешь где-нибудь перекусить, выпустишь кинтару из рук и тут же нарисуются «доброжелатели».
- Стоит-стоит, - почти дружелюбно оскалился жулик. – Но кому чего стоит. Может просто золотишка, а может и душонку наружу.
И тут же исчез, прихватив впечатляюще мускулистое сопровождение.
Сильхе подождала немного, потом на всякий случай послала перед собой короткую мелодию-укол, словно ткнула шпагой в темную подворотню. Ответа не было, то ли троица и правда удалилась, то ли звук не достиг цели. Девушка рискнула выглянуть: улица как улица, темноватая, ночная, но явно не на «теневой» стороне города. Вывеска закрытой уже булочной, пьяница, храпевший, прислонившись к стене, отдалённый звук шагов, четких, в ногу – наверное, стража делает обход.
Но до более освещенного места она все же шла с кинтарой наперевес. Как там сказал Дрюн: прямо – получше, налево – похуже? Любовь к себе – и наличие денег – заставили пойти прямо.
Ее рейсовая карета давно ушла, билет на новую можно купить только утром. Остается найти ночлег и как можно быстрее отсюда исчезнуть… Новая мысль чуть не остановила Сильхе на полпути к покою. Она исчезнет, а рыцарь Кано останется. Или он уже уехал?
Вопрос долбил не хуже звуковой волны, каждый раз отбрасывая душу далеко от покоя. Она даже забыла о той опасности, которая висела над ней самой. Правду Сильхе зарыла так глубоко как могла, причем в другой правде. Но вряд ли так уж сложно найти источник «ночного серебра». С подачи Сильхе пройти по тавернам, ища те, где выступал бард, расспросить постоянных посетителей, хозяев, служанок – даже проще, нужно лишь время.
Значит, у Кано его точно нет.
Сильхе выругалась, по-настоящему, зло, яростно, той бранью, за которую можно и штраф отхватить, если ругаться на людях. Потом пристала к первому же патрулю с вопросом, как пройти к «Пирогу и лопате». Патрульные стражники рассказали, один даже вызвался проводить.
В гостиницу она ворвалась, едва не снеся двери. Выкрикнула в пустоту полутемного зала, где шаркала тряпкой мывшая пол служанка:
- Рыцарь и рыжая девица – они еще здесь?
Кто-то положил руку ей на плечо. Охранник заведения.
- Какие-то проблемы, госпожа?
Вторым мотивом в музыке его слов звучало «Успокойтесь». Сильхе постаралась. Даже не стала сбрасывать чужой руки с плеча – убрал сам. Девушка-бард поправила растрепавшиеся волосы и воротник рубашки, одернула красивую вышитую жилетку.
- Прошу прощения. Никаких проблем. Кано мой друг. Днем я не успела передать ему важную вещь и хотела сделать это сейчас. Так он еще тут?
- Они давно съехали, - заметила служанка, видно, довольная возможностью передохнуть. – Еще днем. Собирались очень долго. Рыжая госпожа спорила насчет оплаты, пыталась торговаться. Потом ее укусила Милжа, наша кошка, был скандал, потом пришел вызванный лекарь, на самом деле он аптекарь, но лечением тоже промышляет, его лавка тут, рядом, «Вишневый лист» называется…
- Лелли! – мягко сказал охранник, к слову сказать, он не был так угрожающей огромен, как охранники стаканщика.
Но явно не новичок в своем деле – болтливая служанка мгновенно замолчала.
- Аптекарь обработал рану госпожи и сразу после этого она и молодой человек ушли, - сообщил страж покоя «ночного дома». – Куда, не сказали.
- Благодарю, - Сильхе решила, что подачка в виде монеты его оскорбит и просто поклонилась.
Она вышла на ночную улицу в такой же растерянности. Незнание, куда ушел Кано, вроде бы освобождало от необходимости искать. Судьба его и рыжей Беллии теперь в руках Мотылька-Судьбы. Но что-то не давало совсем успокоиться, вернуться в «Пирог и лопату», снять комнату на остаток ночи и выспаться. Крутилось в голове и зудело, как навязчивая мелодия.
В самом деле, похоже на музыку. Но стоило прислушаться, сосредоточиться – все затихло. И это тоже можно было оставить как есть… но нераскрытая тайна всегда настигает в самый неподходящий момент. Сильхе огляделась, ища, где себя устроить. Слева к ночному дому примыкал крохотный уютный дворик – несколько деревьев, вьющаяся меж ними дорожка, пара плетеных стульев. В одно из них девушка и села, повернув кинтару так, чтобы можно было откинуться на спинку. Сквозь ветки яблони сверкали яркие осенние звезды. Прохлада казалась приятной, ткань плаща уютно кутала плечи. Покой, тишина, мягкий полусвет. Есть лишь она и мир, и музыка – посредница между нею и миром.
В голове снова зазвучала мелодия, та же самая, шесть нот с простыми вариациями. Легко было бы положить на них слова. Например «Ры-царь Ка-но Соль-е».
Нет. Она услышала диссонанс и мгновенно отказалась от мысли о Кано. Вообще от любых мыслей. Просто слушать. Не сосредотачиваться ни на чем, даже на догадках и предположениях о том, кем или чем может оказаться эта мелодия. И о зеленоглазом эльфе, который сделал музыкой каждого.
Итак, шесть нот, что бы они не значили. Приятная даже красивая тема с долей изящества - и единственной нотой громче остальных, вмешивающейся общий строй, как внезапная перемена настроения. Не слишком приятно, зато слышнее всех.
За нее Сильхе и зацепилась. Повторила, скопировав интонацию, и прислушалась к ответу. Ответ пришел не изнутри, а снаружи, как отдаленное эхо, как зов. Она встала и пошла за ним.
Следовать оказалось легче, чем прислушиваться. Путь походил на молитву, когда забываешь себя. Контролировать приходилось только обход многочисленных препятствий, чтоб не упереться лбом в стену или не споткнуться о бортик тротуара. Страха не было. Да, темно, да, поздно, но в самых темных переулках музыка делалась слышнее и перед глазами Сильхе начала сиять тонкая пульсирующая нить.
А потом она перестала замечать препятствия, словно проходила сквозь них. Ветер, дувший в лицо, был сильным, но теплым, и почему-то пах миндалём. Сладкое упоение начало кружить голову…
Отпустило сразу, резко вырвав из опьянения дорогой, на которой никто не может остановить. Сильхе стояла на перекрестке путей. И было уже утро.
Это все что девушка-бард успела понять раньше, чем ее придавило к земле чудовищной усталостью, от которой потемнело в глазах. Она брякнулась в пыль, больно стукнувшись всем, чем смогла, даже почему-то локтями. Голова сделалась неподъемной, на веки кто-то насыпал тонну песка – держать глаза открытыми не получалось. И даже сидеть тяжело. Она почти уже решила прилечь, когда кто-то схватил за плечи и начал трясти. Нет, она смогла бы не обращать внимания, если б он не кричал ей прямо в ухо:
- Сильхе! Это ты?
На глупые вопросы она обычно отвечала такими же. Вроде «А ты-то сам кто такой?». И правда, кто? Пришлось открыть глаза.
Все расплывалось. Девушка-бард вытерла оказавшееся мокрым – роса? дождь? – лицо и наконец смогла увидеть. Её тряс и дёргал кентавр. У кентавра было лицо Кано Солье.
- Мою кинтару глухому троллю в кривые лапы! – выговорила Сильхе. – Что с тобой случилось?
- А с тобой? – растерянно спросил кентавр. - Ты как нас нашла?
Нас?
Она проморгалась, окончательно приходя в себя. На обочине в траве сидела рыжая Беллия. В своем прекрасном, но не идущим ей сером дорожном плаще, непривычно молчаливая - но при этом смотрела на Сильхе в упор, прожигая взглядом.
И молчала она недолго.
- Это всё из-за тебя!
Девушка бард не нашла ни сил, ни желания даже пожать плечами. И не собиралась она думать обо всякой ерунде, тем более - чужой.
- По следу я вас нашла, - объяснять было долго, поэтому она попыталась отмахнуться. – Неважно. Хотела предупредить…. Но теперь это, наверное, уже не нужно.
Холодная земля промораживала седалище. Сильхе попыталась встать. Мир зашатался. Кентавр… Кано поддержал сильной рукой. Затекшее и какое-то не свое тело казалось деревянным. Девушка-бард попробовала шагнуть - колени не гнулись и вышло скорее перетаскивание ноги с одного места на другое. Но потом стало немного легче. Исходящее от Кано тепло словно оживило, наполнило силой. Заставило заметить, что хватка на ее руке слишком уж крепкая.
- Можно отпустить, - сказала она.
Он отпустил.
Устоять на ногах удалось, а гордость заставила сделать вид что всё вообще в порядке.
Но что дальше? Она отследила дорогу в обе стороны. До самого горизонта… и до другого горизонта. Вопрос: как она тут оказалась? Что за магия? И что за песня?
Сильхе прислушалась. Навязчивая тема больше не звучала. Только отголосок визгливой ноты прозвучал, когда Беллия снова заговорила:
- Сделай что-нибудь! – и было непонятно, к кому из двоих она обращается.
Кано тут же поцокал к ней. В цоканье этом звучала беспомощность.
- Любимая, мы не можем тут оставаться, давай вернемся в город.
- Город? И где твой город? Я что, пешком туда пойду?
- Ну… ты можешь сесть верхом… на меня я хочу сказать…
- Это неприлично! – и тут же: - Я не умею ездить без седла!
Визгливая нота звучала все громче. Сильхе не знала, что ей делать, но утолить любопытство могла прямо сейчас. Она подошла к умолкнувшей красотке и коснулась ее лица кончиками пальцев. Что-то подсказало сделать именно так – и каким будет ответ. Поэтому девушка-бард успела отдернуть руку, когда рыжая попыталась ударить по ней, возмущенно вскрикнув. Даже Кано посмотрел странно. Но хватило и мгновения. Музыка из шести нот была мелодией Беллии и сейчас Сильхе снова четко и ясно слышала ее, затихающую, как круги на потревоженной воде. Выходит, её сюда привел не Кано, а рыжая. Но почему?
- Что с вами случилось? – повторила она.
Беллия встала так резко, что взметнулись юбки.
- Не твое дело!
- Даже если это все из-за меня? – не удержалась от иронии девушка-бард.
- Да! Нет… Кано! Расскажи ей!
Рыцарь-кентавр вздохнул, кивнул и начал, явно стараясь сделать голос тверже и уверенней, для чего понизил его на полтона:
- В общем-то это и правда из-за тебя… Немного.
Все было хорошо, хотя Беллии не понравилась рейсовая карета. Сначала «почему тут так тесно?», потом ей на платье наступила занимавшая место напротив пухленькая краснощекая девица. Она извинилась и улыбнулась Кано так задорно, что он не смог не ответить. Из улыбки завязался разговор, и хотя был недолгим, но все время, пока он беседовал с общительной спутницей, Беллия обходилась без новых жалоб. Напротив его дамы сердца устроилась пожилая женщина в южных шелках и вуали. Именно ей прекрасная леди и решила начать жаловаться.
Но не вышло. Стоило упомянуть тряску и ухитрившуюся просачиваться сквозь щели пыль, как южанка мягко улыбнулась и заметила:
- Разве такой красавице может чем-то повредить пыль? Разве тряска может испортить настроение умнице? Ах, госпожа, я бы с радостью послушала рассказы о балах и кавалерах, подарках и праздниках, ведь в вашей жизни все это есть, верно?
И Беллия принялась рассказывать, не столько о балах и праздниках, сколько о себе на них. Южанке, как будто, все равно было интересно. Она кивала, задавала вопросы, так много и часто, как получалось. Рыжеволосая отвечала с большой охотой, многословно, но больше не жаловалась, а щебетала как птичка. К тому времени они отъехали от города далеко, пыли стало меньше и тряска почти исчезла.
Но тут заскучала краснощекая девушка. Достала «Дорожный сборник забавных рассказов, загадок и песенок», какие продавали на станции за медяк и принялась с большим интересом листать. Через пару минут она уже что-то напевала, а Беллия резко прервала разговор с южанкой. Молчание показалось Кано зловещим.
Заметив тишину, певунья предложила весело:
- А давайте вместе споем?
Беллия ткнула локтем в бок своему рыцарю:
- Меня оскорбляют, а ты молчишь!
Но сама, конечно, молчать не стала. Бросила внезапное:
- Девицы-барды все как одна развратницы!
В карете повисло молчание такого рода, что если упадет, раздавит всех.
Беллия, наверное, посчитала что сделала что-то правильное, такое, что другим ответить нечем, и продолжила:
- Глазами на чужих мужчин так и стреляют. И все время поют! Конечно, больше им кавалеров привлечь нечем! А уж воображают о себе! Бездарны все как одна! Их талант только в том, чтобы вульгарные песенки подавать как искусство!
И тут же обратилась к южанке за поддержкой:
- Разве я не права, госпожа?
Вместо неё ответила краснощекая - спросила почти весело:
- А что, госпожа, вы совсем не любите песен?
- Люблю! И стихи тоже! Настоящее искусство – стихи о любви! Как тот, что мой Кано для меня написал!
Рыцарь почувствовал, как краснеет. Хоть бы никто не попросил прочесть…
- Значит, ваш избранник талантлив, - так же весело согласилась краснощекая. – ну а вы? В чем ваш талант? Ведь если не обладаете никаким, то не достойны такого человека.
- Я умею талантливо любить! – кажется, ни на минуту не усомнившись, бросила Беллия. – Не то, что все эти певцы и актеришки! Лгуны, воры и пьяницы! Им ни в чём нельзя верить!..
- Моя дочь бард, - наконец заговорила южанка. – И у нее прекрасный муж. Тоже музыкант. А мой – актер. Так что же, красавица, они все плохие недостойные своих предков люди?
Рыжеволосая дама сердца замолкла только на миг, а потом попыталась исправить неисправимое:
- Но это же совсем другое! Я уверена, вы не выбрали бы в мужья недостойного! Я говорила про уличных певичек, которые даже не спрашивают, нужны ли кому-то их песенки, и ради денег готовы на всё! Я бы никогда не выбрала в мужья менестреля, никогда! Даже самого сладкоголосого!
Она словно и не слышала, что противоречит сама себе и неслась по этой дороге все дальше и дальше. Пока южанка не произнесла, глядя с каким-то странным выражением – так, пожалуй, смотрят на жука в стакане с чаем:
- Вы слишком много говорите.
И Беллия умолкла, видимо, не вынеся оскорбления от той, в ком думала найти поддержку.
Краснощекая больше не пела. На первой же остановке – чтоб насидевшиеся пассажиры немного размялись - Кано сбежал к своему коню, которого пристроил позади рейсовой кареты. Он не представлял, как поедет дальше с людьми, каждого из которых Беллия ухитрилась оскорбить.
Но и тут его не оставили в покое. Дама сердца явилась под ручку с южанкой, как ни в чем ни бывало щебеча о вкусах. Вернее, о хорошем вкусе своего избранника.
- Только взгляните на этого прекрасного скакуна, госпожа! Достоин короля! Прекрасный выбор для рыцаря!
Южанка, сохранявшая совершенно бесстрастное лицо, вдруг улыбнулась:
- И правда, замечательный конь. И мальчик хороший.
И посмотрела на Кано, положившего руку на круп коня, так, как никогда не смотрит женщина. Ясно, пронзительно и в самую глубину. Он заметался там, внутри, боясь, что женщина увидит что-то недостойное... Может она какая-нибудь богиня, по слухам, небожители юга почти все время проводят, вмешиваясь в дела людей…
А потом все как-то перемешалось и запуталось. Он ощутил себя странно, непривычно тяжелым и неуклюжим. Беллия закричала, напугав, заставив шарахнуться. Только тогда он понял, что больше нет отдельно человека Кано и его коня, а есть кентавр, такой же темно рыжий, с черным хвостом, каким был рыцарский скакун.
- Найдёте, - согласилась Сильхе и едва заметно коснулась струн. Угрожать не любила, но угроза все равно лучше нападения. – А стоит ли?
Само собой, и она, и стаканщик понимали – девушка-бард не может постоянно бодрствовать или быть на чеку. Присядешь где-нибудь перекусить, выпустишь кинтару из рук и тут же нарисуются «доброжелатели».
- Стоит-стоит, - почти дружелюбно оскалился жулик. – Но кому чего стоит. Может просто золотишка, а может и душонку наружу.
И тут же исчез, прихватив впечатляюще мускулистое сопровождение.
Сильхе подождала немного, потом на всякий случай послала перед собой короткую мелодию-укол, словно ткнула шпагой в темную подворотню. Ответа не было, то ли троица и правда удалилась, то ли звук не достиг цели. Девушка рискнула выглянуть: улица как улица, темноватая, ночная, но явно не на «теневой» стороне города. Вывеска закрытой уже булочной, пьяница, храпевший, прислонившись к стене, отдалённый звук шагов, четких, в ногу – наверное, стража делает обход.
Но до более освещенного места она все же шла с кинтарой наперевес. Как там сказал Дрюн: прямо – получше, налево – похуже? Любовь к себе – и наличие денег – заставили пойти прямо.
Ее рейсовая карета давно ушла, билет на новую можно купить только утром. Остается найти ночлег и как можно быстрее отсюда исчезнуть… Новая мысль чуть не остановила Сильхе на полпути к покою. Она исчезнет, а рыцарь Кано останется. Или он уже уехал?
Вопрос долбил не хуже звуковой волны, каждый раз отбрасывая душу далеко от покоя. Она даже забыла о той опасности, которая висела над ней самой. Правду Сильхе зарыла так глубоко как могла, причем в другой правде. Но вряд ли так уж сложно найти источник «ночного серебра». С подачи Сильхе пройти по тавернам, ища те, где выступал бард, расспросить постоянных посетителей, хозяев, служанок – даже проще, нужно лишь время.
Значит, у Кано его точно нет.
Сильхе выругалась, по-настоящему, зло, яростно, той бранью, за которую можно и штраф отхватить, если ругаться на людях. Потом пристала к первому же патрулю с вопросом, как пройти к «Пирогу и лопате». Патрульные стражники рассказали, один даже вызвался проводить.
В гостиницу она ворвалась, едва не снеся двери. Выкрикнула в пустоту полутемного зала, где шаркала тряпкой мывшая пол служанка:
- Рыцарь и рыжая девица – они еще здесь?
Кто-то положил руку ей на плечо. Охранник заведения.
- Какие-то проблемы, госпожа?
Вторым мотивом в музыке его слов звучало «Успокойтесь». Сильхе постаралась. Даже не стала сбрасывать чужой руки с плеча – убрал сам. Девушка-бард поправила растрепавшиеся волосы и воротник рубашки, одернула красивую вышитую жилетку.
- Прошу прощения. Никаких проблем. Кано мой друг. Днем я не успела передать ему важную вещь и хотела сделать это сейчас. Так он еще тут?
- Они давно съехали, - заметила служанка, видно, довольная возможностью передохнуть. – Еще днем. Собирались очень долго. Рыжая госпожа спорила насчет оплаты, пыталась торговаться. Потом ее укусила Милжа, наша кошка, был скандал, потом пришел вызванный лекарь, на самом деле он аптекарь, но лечением тоже промышляет, его лавка тут, рядом, «Вишневый лист» называется…
- Лелли! – мягко сказал охранник, к слову сказать, он не был так угрожающей огромен, как охранники стаканщика.
Но явно не новичок в своем деле – болтливая служанка мгновенно замолчала.
- Аптекарь обработал рану госпожи и сразу после этого она и молодой человек ушли, - сообщил страж покоя «ночного дома». – Куда, не сказали.
- Благодарю, - Сильхе решила, что подачка в виде монеты его оскорбит и просто поклонилась.
Она вышла на ночную улицу в такой же растерянности. Незнание, куда ушел Кано, вроде бы освобождало от необходимости искать. Судьба его и рыжей Беллии теперь в руках Мотылька-Судьбы. Но что-то не давало совсем успокоиться, вернуться в «Пирог и лопату», снять комнату на остаток ночи и выспаться. Крутилось в голове и зудело, как навязчивая мелодия.
В самом деле, похоже на музыку. Но стоило прислушаться, сосредоточиться – все затихло. И это тоже можно было оставить как есть… но нераскрытая тайна всегда настигает в самый неподходящий момент. Сильхе огляделась, ища, где себя устроить. Слева к ночному дому примыкал крохотный уютный дворик – несколько деревьев, вьющаяся меж ними дорожка, пара плетеных стульев. В одно из них девушка и села, повернув кинтару так, чтобы можно было откинуться на спинку. Сквозь ветки яблони сверкали яркие осенние звезды. Прохлада казалась приятной, ткань плаща уютно кутала плечи. Покой, тишина, мягкий полусвет. Есть лишь она и мир, и музыка – посредница между нею и миром.
В голове снова зазвучала мелодия, та же самая, шесть нот с простыми вариациями. Легко было бы положить на них слова. Например «Ры-царь Ка-но Соль-е».
Нет. Она услышала диссонанс и мгновенно отказалась от мысли о Кано. Вообще от любых мыслей. Просто слушать. Не сосредотачиваться ни на чем, даже на догадках и предположениях о том, кем или чем может оказаться эта мелодия. И о зеленоглазом эльфе, который сделал музыкой каждого.
Итак, шесть нот, что бы они не значили. Приятная даже красивая тема с долей изящества - и единственной нотой громче остальных, вмешивающейся общий строй, как внезапная перемена настроения. Не слишком приятно, зато слышнее всех.
За нее Сильхе и зацепилась. Повторила, скопировав интонацию, и прислушалась к ответу. Ответ пришел не изнутри, а снаружи, как отдаленное эхо, как зов. Она встала и пошла за ним.
Следовать оказалось легче, чем прислушиваться. Путь походил на молитву, когда забываешь себя. Контролировать приходилось только обход многочисленных препятствий, чтоб не упереться лбом в стену или не споткнуться о бортик тротуара. Страха не было. Да, темно, да, поздно, но в самых темных переулках музыка делалась слышнее и перед глазами Сильхе начала сиять тонкая пульсирующая нить.
А потом она перестала замечать препятствия, словно проходила сквозь них. Ветер, дувший в лицо, был сильным, но теплым, и почему-то пах миндалём. Сладкое упоение начало кружить голову…
Отпустило сразу, резко вырвав из опьянения дорогой, на которой никто не может остановить. Сильхе стояла на перекрестке путей. И было уже утро.
Это все что девушка-бард успела понять раньше, чем ее придавило к земле чудовищной усталостью, от которой потемнело в глазах. Она брякнулась в пыль, больно стукнувшись всем, чем смогла, даже почему-то локтями. Голова сделалась неподъемной, на веки кто-то насыпал тонну песка – держать глаза открытыми не получалось. И даже сидеть тяжело. Она почти уже решила прилечь, когда кто-то схватил за плечи и начал трясти. Нет, она смогла бы не обращать внимания, если б он не кричал ей прямо в ухо:
- Сильхе! Это ты?
На глупые вопросы она обычно отвечала такими же. Вроде «А ты-то сам кто такой?». И правда, кто? Пришлось открыть глаза.
Все расплывалось. Девушка-бард вытерла оказавшееся мокрым – роса? дождь? – лицо и наконец смогла увидеть. Её тряс и дёргал кентавр. У кентавра было лицо Кано Солье.
- Мою кинтару глухому троллю в кривые лапы! – выговорила Сильхе. – Что с тобой случилось?
- А с тобой? – растерянно спросил кентавр. - Ты как нас нашла?
Нас?
Она проморгалась, окончательно приходя в себя. На обочине в траве сидела рыжая Беллия. В своем прекрасном, но не идущим ей сером дорожном плаще, непривычно молчаливая - но при этом смотрела на Сильхе в упор, прожигая взглядом.
И молчала она недолго.
- Это всё из-за тебя!
Девушка бард не нашла ни сил, ни желания даже пожать плечами. И не собиралась она думать обо всякой ерунде, тем более - чужой.
- По следу я вас нашла, - объяснять было долго, поэтому она попыталась отмахнуться. – Неважно. Хотела предупредить…. Но теперь это, наверное, уже не нужно.
Холодная земля промораживала седалище. Сильхе попыталась встать. Мир зашатался. Кентавр… Кано поддержал сильной рукой. Затекшее и какое-то не свое тело казалось деревянным. Девушка-бард попробовала шагнуть - колени не гнулись и вышло скорее перетаскивание ноги с одного места на другое. Но потом стало немного легче. Исходящее от Кано тепло словно оживило, наполнило силой. Заставило заметить, что хватка на ее руке слишком уж крепкая.
- Можно отпустить, - сказала она.
Он отпустил.
Устоять на ногах удалось, а гордость заставила сделать вид что всё вообще в порядке.
Но что дальше? Она отследила дорогу в обе стороны. До самого горизонта… и до другого горизонта. Вопрос: как она тут оказалась? Что за магия? И что за песня?
Сильхе прислушалась. Навязчивая тема больше не звучала. Только отголосок визгливой ноты прозвучал, когда Беллия снова заговорила:
- Сделай что-нибудь! – и было непонятно, к кому из двоих она обращается.
Кано тут же поцокал к ней. В цоканье этом звучала беспомощность.
- Любимая, мы не можем тут оставаться, давай вернемся в город.
- Город? И где твой город? Я что, пешком туда пойду?
- Ну… ты можешь сесть верхом… на меня я хочу сказать…
- Это неприлично! – и тут же: - Я не умею ездить без седла!
Визгливая нота звучала все громче. Сильхе не знала, что ей делать, но утолить любопытство могла прямо сейчас. Она подошла к умолкнувшей красотке и коснулась ее лица кончиками пальцев. Что-то подсказало сделать именно так – и каким будет ответ. Поэтому девушка-бард успела отдернуть руку, когда рыжая попыталась ударить по ней, возмущенно вскрикнув. Даже Кано посмотрел странно. Но хватило и мгновения. Музыка из шести нот была мелодией Беллии и сейчас Сильхе снова четко и ясно слышала ее, затихающую, как круги на потревоженной воде. Выходит, её сюда привел не Кано, а рыжая. Но почему?
- Что с вами случилось? – повторила она.
Беллия встала так резко, что взметнулись юбки.
- Не твое дело!
- Даже если это все из-за меня? – не удержалась от иронии девушка-бард.
- Да! Нет… Кано! Расскажи ей!
Рыцарь-кентавр вздохнул, кивнул и начал, явно стараясь сделать голос тверже и уверенней, для чего понизил его на полтона:
- В общем-то это и правда из-за тебя… Немного.
Все было хорошо, хотя Беллии не понравилась рейсовая карета. Сначала «почему тут так тесно?», потом ей на платье наступила занимавшая место напротив пухленькая краснощекая девица. Она извинилась и улыбнулась Кано так задорно, что он не смог не ответить. Из улыбки завязался разговор, и хотя был недолгим, но все время, пока он беседовал с общительной спутницей, Беллия обходилась без новых жалоб. Напротив его дамы сердца устроилась пожилая женщина в южных шелках и вуали. Именно ей прекрасная леди и решила начать жаловаться.
Но не вышло. Стоило упомянуть тряску и ухитрившуюся просачиваться сквозь щели пыль, как южанка мягко улыбнулась и заметила:
- Разве такой красавице может чем-то повредить пыль? Разве тряска может испортить настроение умнице? Ах, госпожа, я бы с радостью послушала рассказы о балах и кавалерах, подарках и праздниках, ведь в вашей жизни все это есть, верно?
И Беллия принялась рассказывать, не столько о балах и праздниках, сколько о себе на них. Южанке, как будто, все равно было интересно. Она кивала, задавала вопросы, так много и часто, как получалось. Рыжеволосая отвечала с большой охотой, многословно, но больше не жаловалась, а щебетала как птичка. К тому времени они отъехали от города далеко, пыли стало меньше и тряска почти исчезла.
Но тут заскучала краснощекая девушка. Достала «Дорожный сборник забавных рассказов, загадок и песенок», какие продавали на станции за медяк и принялась с большим интересом листать. Через пару минут она уже что-то напевала, а Беллия резко прервала разговор с южанкой. Молчание показалось Кано зловещим.
Заметив тишину, певунья предложила весело:
- А давайте вместе споем?
Беллия ткнула локтем в бок своему рыцарю:
- Меня оскорбляют, а ты молчишь!
Но сама, конечно, молчать не стала. Бросила внезапное:
- Девицы-барды все как одна развратницы!
В карете повисло молчание такого рода, что если упадет, раздавит всех.
Беллия, наверное, посчитала что сделала что-то правильное, такое, что другим ответить нечем, и продолжила:
- Глазами на чужих мужчин так и стреляют. И все время поют! Конечно, больше им кавалеров привлечь нечем! А уж воображают о себе! Бездарны все как одна! Их талант только в том, чтобы вульгарные песенки подавать как искусство!
И тут же обратилась к южанке за поддержкой:
- Разве я не права, госпожа?
Вместо неё ответила краснощекая - спросила почти весело:
- А что, госпожа, вы совсем не любите песен?
- Люблю! И стихи тоже! Настоящее искусство – стихи о любви! Как тот, что мой Кано для меня написал!
Рыцарь почувствовал, как краснеет. Хоть бы никто не попросил прочесть…
- Значит, ваш избранник талантлив, - так же весело согласилась краснощекая. – ну а вы? В чем ваш талант? Ведь если не обладаете никаким, то не достойны такого человека.
- Я умею талантливо любить! – кажется, ни на минуту не усомнившись, бросила Беллия. – Не то, что все эти певцы и актеришки! Лгуны, воры и пьяницы! Им ни в чём нельзя верить!..
- Моя дочь бард, - наконец заговорила южанка. – И у нее прекрасный муж. Тоже музыкант. А мой – актер. Так что же, красавица, они все плохие недостойные своих предков люди?
Рыжеволосая дама сердца замолкла только на миг, а потом попыталась исправить неисправимое:
- Но это же совсем другое! Я уверена, вы не выбрали бы в мужья недостойного! Я говорила про уличных певичек, которые даже не спрашивают, нужны ли кому-то их песенки, и ради денег готовы на всё! Я бы никогда не выбрала в мужья менестреля, никогда! Даже самого сладкоголосого!
Она словно и не слышала, что противоречит сама себе и неслась по этой дороге все дальше и дальше. Пока южанка не произнесла, глядя с каким-то странным выражением – так, пожалуй, смотрят на жука в стакане с чаем:
- Вы слишком много говорите.
И Беллия умолкла, видимо, не вынеся оскорбления от той, в ком думала найти поддержку.
Краснощекая больше не пела. На первой же остановке – чтоб насидевшиеся пассажиры немного размялись - Кано сбежал к своему коню, которого пристроил позади рейсовой кареты. Он не представлял, как поедет дальше с людьми, каждого из которых Беллия ухитрилась оскорбить.
Но и тут его не оставили в покое. Дама сердца явилась под ручку с южанкой, как ни в чем ни бывало щебеча о вкусах. Вернее, о хорошем вкусе своего избранника.
- Только взгляните на этого прекрасного скакуна, госпожа! Достоин короля! Прекрасный выбор для рыцаря!
Южанка, сохранявшая совершенно бесстрастное лицо, вдруг улыбнулась:
- И правда, замечательный конь. И мальчик хороший.
И посмотрела на Кано, положившего руку на круп коня, так, как никогда не смотрит женщина. Ясно, пронзительно и в самую глубину. Он заметался там, внутри, боясь, что женщина увидит что-то недостойное... Может она какая-нибудь богиня, по слухам, небожители юга почти все время проводят, вмешиваясь в дела людей…
А потом все как-то перемешалось и запуталось. Он ощутил себя странно, непривычно тяжелым и неуклюжим. Беллия закричала, напугав, заставив шарахнуться. Только тогда он понял, что больше нет отдельно человека Кано и его коня, а есть кентавр, такой же темно рыжий, с черным хвостом, каким был рыцарский скакун.
