– Саша, у вас же с собой удостоверение? – на ходу спросил начальник.
– Да, а вам зачем?
– Проходите, там разберёмся.
И передо мной галантно придержали дверь, пропуская вперёд. Лёгкий звон колокольчика-фурин над входом оповестил о нашем приходе.
– Добрый день. Вам чем-нибудь помочь? Может быть ищите что-то конкретное? – мило улыбнулась подошедшая к нам девушка.
– Здравствуйте. Вы управляющий? – ответил вопросом на вопрос Роман Аркадьевич.
– Нет, – улыбка девушки стала чуть меньше милой и чуть больше напряжённой.
– Нам бы хотелось поговорить с управляющим.
– По какому вопросу?
– По рабочему, да, Александра Максимовна? – начальник выразительно посмотрел на меня, и я поспешила предъявить удостоверение. Открыла и тут же закрыла, чтобы нельзя было разглядеть что в нём. Но обычно никто и не вглядывался.
– Понятно, подождите минутку, – попросила девушка, больше не улыбаясь. Она вернулась минут через пять и, попросив следовать за ней, провела нас в кабинет управляющего.
Управляющий – невысокий полноватый мужчина средних лет в костюме тройке и шейном платке, встретил нас вежливо, можно даже сказать приветливо, но без лишней суеты, которую иногда проявляют люди желая понравиться или продемонстрировать готовность всячески сотрудничать. Нас усадили в кресла, предложили на выбор чай или кофе, и только когда дань вежливости была отдана, спросили:
– И так, милостивый господа, чем могу помочь?
– Видите ли, недавно нам поступило заявление о краже золотого яйца, – Роман Аркадьевич держал в левой руке блюдце тонкого белого фарфора, а правой беззвучно помешивал ложечкой чай. При этом оба собеседника имели такой невозмутимо-учтивый вид, будто их разговор не являлся допросом, а скорее был светской беседой в салоне Анны Павловны Шерер.
– Фаберже, – проявил понимание управляющий.
Роман Аркадьевич не стал его разубеждать и слегка улыбнулся – понимай как знаешь, а после добавил:
– По некоторой информации, источник которой мы, разумеется, не вправе разглашать…
– Разумеется, – управляющий был сама чуткость.
– Нам стало известно, что возможно яйцо будет продано через ваш антикварный магазин.
– Исключено. Наш магазин подобным не занимается. Конечно, однажды в наши руки попало одно из творений этого мастера. Но так, безделица, всего лишь брошка. Я её сразу предложил одному ценителю. Разумеется, у нас имеется вся документация по этой сделки.
– Почему не выставили на аукцион?
– Не наши масштабы. Магазин у нас небольшой и ассортимент довольно скромный. Устраивать торги в нашем случае непозволительная роскошь. Куда как эффективнее вести дела напрямую с покупателями, которых мы давно и хорошо знаем. Тоже касается и поставщиков.
– А вам известен некто Беляков? – Роман Аркадьевич поднёс чашку к губам и сделал глоток.
– Нет, – управляющий чуть нахмурился пытаясь вспомнить, – нет, что-то не припомню такого.
– А Иванов Рюрик Витальевич?
– Рюрик? Точно – нет, – добродушно улыбнулся управляющий, – Рюрика я бы обязательно запомнил.
– Значит, вы лично занимаетесь покупкой и продажей антиквариата?
– Да.
– А ваши сотрудницы? Они не могут оформлять сделки за вашей спиной?
– Ну что вы, – отмахнулся как от полной нелепицы управляющий. – Все они приличные девушки из приличных семей, с хорошим воспитанием и высшим образованием. Им даже в голову не придёт связываться с криминалом.
– В таком случае, вы не будете возражать, если мы попросим познакомиться с личными делами ваших сотрудниц. Можно сделать официальный запрос, но получится дольше, а у нас каждая минута на счету.
– Разумеется, не буду, – управляющий поставил блюдце с чашкой на стол, – пойдёмте.
И нас отвели к кабинету бухгалтерии.
– Раечка, покажите нашим гостям личные дела сотрудников, – распорядился управляющий. – Если я вам больше не нужен, разрешите откланяться.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Роман Аркадьевич.
– Ну что вы, это мой долг. К тому же приятно пообщаться с воспитанными людьми. Всего доброго.
После ухода управляющего Раечка показала нам личные дела трёх сотрудниц.
– И для чего нам нужны их личные данные? – спросила я у Романа Аркадьевича, как только мы сели в машину.
– Отдадим Бану.
– Зачем?
– Пусть найдёт их фотографии. Покажем их Рюрику, может он кого-то узнает. Беляков же говорил, что с ним встречалась женщина. Может быть переодетым парнем окажется кто-то из этих троих.
Бану со своей частью задания справилась довольно быстро, а вот Рюрик никак не мог понять, что от него хотят.
«И чё?» – написал он, после того как я отправила ему фотографии девушек.
«Это сотрудницы антикварного магазина «Медея». Присмотрись, может кого узнаешь».
«Нафига? Говорю же, с парнем общался».
«А если кого-нибудь из их под парня переодеть?» – продолжала втолковывать я.
«Ну вы там вообще поехавшие!» «Ладно». «Ща».
Минут пять телефон молчал, а после пришло новое сообщение:
«Не, точно никого», «А есть её телефон?» – под фото девушки.
– Вот же, – проворчала я и написала – «Если кто-то из «Медеи» предложит встретиться, сообщи».
Ответом стал смайлик «ОК».
– Что он сказал? – спросил Роман Аркадьевич.
– Что никого не знает.
– Ожидаемо, но попробовать стоило.
– И что теперь делать?
– Ждать. Других зацепок у нас пока нет.
– Чего все такие кислые, как Клим после укола, – заглянул в кабинет Влад.
– Нихао! – махнула Бану, – как он там? Скажи, что я к нему вечером загляну.
– Загляни уж пожалуйста, а то он меня своим нытьём изведёт. Заладил «Когда выпишешь, когда выпишешь».
– А когда выпишешь? – уточнил Роман Аркадьевич.
– Да хоть вчера, если б он дома постельный режим соблюдал. Но ведь он же не станет.
– Точно не усидит, – подтвердил Роман Аркадьевич.
– Потому у себя и держу, но я вообще-то по делу пришёл. Нашёл я медицинские карточки Непоседова и парня из кинотеатра, и обнаружилась одна интересная вещь – у них у обоих редкое генетическое заболевание, и лечил их один и тот же врач Гладилов Пётр Анатольевич. У него собственная практика. Довольно известный, надо сказать. Я некоторые его труды читал.
– Вот как? Нам же ещё не поздно его навестить? – уточнил Роман Аркадьевич у Бану.
– На сайте сказано, что приём до восьми.
– Как раз успеваем. Спасибо за информацию, – Роман пожал руку Владу.
– Не стоит.
– Идёмте, – позвал меня начальник.
Бану вскочила на ноги:
– Я с вами!
Приёмная была светлой. Стены бежевого цвета, мебель из белой кожи, на журнальном столике пузатая ваза с розами, кажется, искусственными. За стойкой регистратуры сидела девушка и, подперев кулачком щёку, смотрела на висящие над входом часы. Девушка нетерпеливо постукивала каблучком, подгоняя стрелки, но те едва добрались до половины восьмого.
– Сегодня приёма уже не будет, – сообщила она, увидев вновь пришедших, – У Петра Анатольевича на эту неделю уже всё расписано, могу предложить только время на следующей.
– Бану, – тихо произнёс Роман Аркадьевич.
Мило улыбнувшись, Бану подошла к регистратуре и заглянула в глаза девушки.
– Иди домой, – произнесла Змейка нежным голосом, – Пётр Анатольевич тебя отпустил.
– Что? – девушка отстранилась и моргнула, казалось, слова на неё не подействовали. Но потом она встала, подошла к шкафу, надела пальто, подхватила сумку и направилась было к дверям, как вдруг снова заметила наше присутствие.
– Я уже ухожу, – сообщила она с некоторой неуверенностью, – а вы?..
– Мы тоже уходим, – заверила Бану всё тем же сладким, точно мёд, голосом. Девушка кивнула и ушла.
– Наконец-то, – выдохнула Бану и, поспешив занять место за регистрацией, включила компьютер.
– Это какой-то гипноз? – спросила я.
– Скорее поощрение скрытого желания, – Роман Аркадьевич занял кресло. Я села в соседнее. В наступившей тишине можно было услышать тихий разговор врача с пациентом за стеной и клацанье Бану по клавиатуре. Прошло минут двадцать, прежде чем дверь в кабинет открылась и из него вышли женщина с ребёнком в сопровождении врача.
– Так что не волнуйтесь, сейчас запишемся на приём, – врач осёкся, увидев за регистратурой Бану, – Нет, лучше позвоните завтра с утра и запишитесь.
– Спасибо, – поблагодарила женщина и стала одевать мальчика.
– Вы ко мне? – обратился к нам доктор. – Сегодня уже поздно, приходите завтра.
– Наш разговор не займёт много времени, – произнёс Роман Аркадьевич, – он касается Непоседова Игоря. Помните такого?
Доктор помнил, потому что сразу же пригласил нас в кабинет:
– Проходите.
Я вошла следом за начальником, а Бану осталась копаться в компьютере.
– Странно, что мы с вами до этого не встречались, – заметил Роман Аркадьевич.
– Видимо не было повода.
– Но теперь появился.
– Теперь да, – согласился доктор. Он занял своё место, положил руки на столе и спросил, – так чем я могу вам помочь?
– Расскажите о своей работе, почему одни ваши пациенты превращаются в оборотней, а другие в вампиров, – попросил Роман Аркадьевич.
– Кто-то стал вампиром? Кто? – его удивление было довольно искренним.
– Я же сказал Игорь Непоседов. Не знали?
– Не знал. Так что с ним?
– Он мёртв. Он превратился в зверя, убивающего людей, но он не был вампиром в прямом смысле этого слова. Как не был оборотнем парнишка, погибший в кинотеатре семь лет назад.
– Умер, – глухо повторил Пётр Анатольевич. – Даже не знаю с чего начать.
– С начала.
– Боюсь, история получится слишком длинной.
– Ничего, у нас много времени. Правда, Саша?
Я согласно кивнула.
– Тогда слушайте. Это случилось в 1959 году. Мне было десять лет…
– Вам было десять? – удивилась я, потому что сидевшему напротив меня мужчине едва можно было дать пятьдесят пять.
– Я неплохо сохранился для своих лет, – отшутился тот и продолжил, – мы жили в доме на окраине города. Сейчас, конечно, это почти центр, а тогда была окраина. И рядом с домом началась большая стройка, возводили многоэтажные дома, и мы с мальчишками бегали посмотреть. Мать, конечно, ругалась. Но кто ж будет родителей слушать, когда хочется приключений и новых открытий? Дело было на летних каникулах. Мы дождались, когда рабочие ушли и залезли в недостроенный дом. В нём было очень удобно играть в казаки-разбойники – столько мест, чтобы спрятаться. И я очень хорошо спрятался за деревянными ящиками, которые стояли у самого края лестничного пролёта. Только лестницы пока не установили. Я долго сидел. Хихикал, когда вода рядом ходил и меня не замечал. Дождался, пока не начали кричать, что сдаются. И думаю, что сейчас как выскачу, как обзову всех дураками слепыми, раз они мимо ходили, а найти не смогли. Только геройски выскочить не получилось, ноги затекли. Я как выскочил, а меня повело, и я прям в лестничный пролёт и рухнул. А там арматура лежала, и один прут мне прямо в бок вошёл. Мальчишки перепугались, побежали за взрослыми, те вызвали скорую. Пока та приехала, пока меня на носилках в машину перенесли, я уже совсем плохой был. До больницы точно бы не доехал. Не знаю, что в душе у врача в скорой отозвалось. Хотя нет, знаю, сейчас уже знаю. В общем, он меня решил спасти любой ценой. А какой вы и сами знаете, – врач открыто посмотрел в глаза Романа Аркадьевича
– И всё-таки скажите, пожалуйста, раз взялись рассказывать, – настоял тот.
– Он меня укусил, и я стал оборотнем. Но это я уже позже понял, а сперва врачи все в недоумении ходили, как это я с такой травмой живой остался, почему заживает всё как на собаке. А я вот вырос и тоже решил во врачи податься. Может поступок того врача меня так вдохновил. Выучился, стал работать с пациентами. Вы поймите, болезнь, с которой я работаю, ужасно коварная. Средняя продолжительность жизни с ней сорок лет. Всего сорок, и то в лучшем случае. А я их всех, что называется, с малых ногтей знаю, и так тяжело наблюдать, как они борются. Поневоле в голову приходят мысли, что я могу это исправить. Ведь у меня иммунитет прямо-таки железный. Я же с того случая на стройке больше ни разу не болел, почему бы это не использовать? Болезнь генетическая, значит и лечить её надо, заменяя больной участок гена на здоровый. В случае успеха, я ведь не только со своей болезнью справлюсь, я всем помочь смогу. Вот над этим я уже лет пятнадцать и бьюсь. Начал, разумеется, с себя и своих ген. Старался отобрать, какие лучше подойдут. Потом решил на пациенте проверить, он был в курсе побочных действий, но решил рискнуть. Сначала всё шло хорошо. Болезнь отступила, а потом случился тот несчастный случай. Я на долгое время прекратил исследования. Много думал. Решил, что возможной ошибкой было брать именно гены оборотня. Что лучше использовать вампира, ведь им не приходится оборачиваться. Я начал всё заново. Но Игоря я не превращал. После того случая я стал намного осторожнее. Намного.
Я с замиранием сердца слушала рассказ врача. Теперь я наконец узнала все подробности, а главное причины того, что случилось со мной и с Пра в кинотеатре. Я спустилась в страшный тёмный подвал и включила свет. Я столкнулась лицом к лицу с чудовищем, которое так долго мучало меня, являясь в ночных кошмарах. Вот только глядя на него я больше не испытывала страх, что угодно, но только не страх. Да и как выяснилось, оно было совсем не чудовищем.
– Кто ещё знает о ваших исследованиях? – задал вопрос Роман Аркадьевич.
– Одновременно все и никто, – развёл руками Гладилов. – Как видите у меня своя приёмная и своя лаборатория. Исследования требуют денег и немалых. Поэтому мне жизненно необходимо писать статьи в научных журналах, выступать с лекциями на разных медицинских мероприятиях. Я должен привлекать спонсоров, готовых вкладываться в мои разработки. Но только представьте, что было бы заяви я с трибуны, что изучаю гены оборотней или вампиров. Да меня бы на смех подняли. Поэтому, рассказывая о своём труде, я всегда замалчиваю об этой его стороне. Никто не знает о проводимых мной экспериментах.
– А мог кто-нибудь выкрасть ваши опытные образцы?
– Нет, не думаю. Это исключено.
– Так исключено, или вы просто не допускаете подобной возможности? – продолжал допытываться Роман Аркадьевич.
– Ладно, раз вы так настаиваете, сами посмотрите, – Пётр Анатольевич достал из кармана халата маленький ключик и открыл им верхний выдвижной ящик стола. – Здесь я храню ключ от лаборатории.
Нам продемонстрировали плоский ключ с лунками.
– Когда я иду домой, то забираю его с собой. Так что двадцать четыре часа семь дней в неделю он у меня буквально на глазах находится. Идёмте.
Следом за врачом мы покинули его приёмный кабинет и прошли по коридору к соседней двери, которую Пётр Анатольевич открыл с помощью уже продемонстрированного нам ключа. Дверь, на вид казавшаяся деревянной, на самом деле была сделана из железа и провернулась на петлях с большим трудом. Едва войдя в лабораторию, Пётр Анатольевич подошёл к висевшему на стене экрану и, прикрыв его от нас ладошкой, набрал на нём код.
– Сигнализация, если не ввести код в течение минуты, она подаст мне сигнал о вторжении, а ещё через минуту я буду тут. На окнах решётки и тоже сигнализация, которая ни разу не срабатывала с тех пор, как я её поставил.
– А как насчёт тех, кто приходит с Изнанки? – спросил Роман Аркадьевич.
– Сюда можно пройти только в Яви, – доктор указал на верхнюю перекладину дверного проёма. Она вся была исписана рунами, некоторые я уже видела в ванной комнате, в которой Чара спрятала яйцо. Роман Аркадьевич согласно кивнул.
– Да, а вам зачем?
– Проходите, там разберёмся.
И передо мной галантно придержали дверь, пропуская вперёд. Лёгкий звон колокольчика-фурин над входом оповестил о нашем приходе.
– Добрый день. Вам чем-нибудь помочь? Может быть ищите что-то конкретное? – мило улыбнулась подошедшая к нам девушка.
– Здравствуйте. Вы управляющий? – ответил вопросом на вопрос Роман Аркадьевич.
– Нет, – улыбка девушки стала чуть меньше милой и чуть больше напряжённой.
– Нам бы хотелось поговорить с управляющим.
– По какому вопросу?
– По рабочему, да, Александра Максимовна? – начальник выразительно посмотрел на меня, и я поспешила предъявить удостоверение. Открыла и тут же закрыла, чтобы нельзя было разглядеть что в нём. Но обычно никто и не вглядывался.
– Понятно, подождите минутку, – попросила девушка, больше не улыбаясь. Она вернулась минут через пять и, попросив следовать за ней, провела нас в кабинет управляющего.
Управляющий – невысокий полноватый мужчина средних лет в костюме тройке и шейном платке, встретил нас вежливо, можно даже сказать приветливо, но без лишней суеты, которую иногда проявляют люди желая понравиться или продемонстрировать готовность всячески сотрудничать. Нас усадили в кресла, предложили на выбор чай или кофе, и только когда дань вежливости была отдана, спросили:
– И так, милостивый господа, чем могу помочь?
– Видите ли, недавно нам поступило заявление о краже золотого яйца, – Роман Аркадьевич держал в левой руке блюдце тонкого белого фарфора, а правой беззвучно помешивал ложечкой чай. При этом оба собеседника имели такой невозмутимо-учтивый вид, будто их разговор не являлся допросом, а скорее был светской беседой в салоне Анны Павловны Шерер.
– Фаберже, – проявил понимание управляющий.
Роман Аркадьевич не стал его разубеждать и слегка улыбнулся – понимай как знаешь, а после добавил:
– По некоторой информации, источник которой мы, разумеется, не вправе разглашать…
– Разумеется, – управляющий был сама чуткость.
– Нам стало известно, что возможно яйцо будет продано через ваш антикварный магазин.
– Исключено. Наш магазин подобным не занимается. Конечно, однажды в наши руки попало одно из творений этого мастера. Но так, безделица, всего лишь брошка. Я её сразу предложил одному ценителю. Разумеется, у нас имеется вся документация по этой сделки.
– Почему не выставили на аукцион?
– Не наши масштабы. Магазин у нас небольшой и ассортимент довольно скромный. Устраивать торги в нашем случае непозволительная роскошь. Куда как эффективнее вести дела напрямую с покупателями, которых мы давно и хорошо знаем. Тоже касается и поставщиков.
– А вам известен некто Беляков? – Роман Аркадьевич поднёс чашку к губам и сделал глоток.
– Нет, – управляющий чуть нахмурился пытаясь вспомнить, – нет, что-то не припомню такого.
– А Иванов Рюрик Витальевич?
– Рюрик? Точно – нет, – добродушно улыбнулся управляющий, – Рюрика я бы обязательно запомнил.
– Значит, вы лично занимаетесь покупкой и продажей антиквариата?
– Да.
– А ваши сотрудницы? Они не могут оформлять сделки за вашей спиной?
– Ну что вы, – отмахнулся как от полной нелепицы управляющий. – Все они приличные девушки из приличных семей, с хорошим воспитанием и высшим образованием. Им даже в голову не придёт связываться с криминалом.
– В таком случае, вы не будете возражать, если мы попросим познакомиться с личными делами ваших сотрудниц. Можно сделать официальный запрос, но получится дольше, а у нас каждая минута на счету.
– Разумеется, не буду, – управляющий поставил блюдце с чашкой на стол, – пойдёмте.
И нас отвели к кабинету бухгалтерии.
– Раечка, покажите нашим гостям личные дела сотрудников, – распорядился управляющий. – Если я вам больше не нужен, разрешите откланяться.
– Спасибо за помощь, – поблагодарил Роман Аркадьевич.
– Ну что вы, это мой долг. К тому же приятно пообщаться с воспитанными людьми. Всего доброго.
После ухода управляющего Раечка показала нам личные дела трёх сотрудниц.
– И для чего нам нужны их личные данные? – спросила я у Романа Аркадьевича, как только мы сели в машину.
– Отдадим Бану.
– Зачем?
– Пусть найдёт их фотографии. Покажем их Рюрику, может он кого-то узнает. Беляков же говорил, что с ним встречалась женщина. Может быть переодетым парнем окажется кто-то из этих троих.
Бану со своей частью задания справилась довольно быстро, а вот Рюрик никак не мог понять, что от него хотят.
«И чё?» – написал он, после того как я отправила ему фотографии девушек.
«Это сотрудницы антикварного магазина «Медея». Присмотрись, может кого узнаешь».
«Нафига? Говорю же, с парнем общался».
«А если кого-нибудь из их под парня переодеть?» – продолжала втолковывать я.
«Ну вы там вообще поехавшие!» «Ладно». «Ща».
Минут пять телефон молчал, а после пришло новое сообщение:
«Не, точно никого», «А есть её телефон?» – под фото девушки.
– Вот же, – проворчала я и написала – «Если кто-то из «Медеи» предложит встретиться, сообщи».
Ответом стал смайлик «ОК».
– Что он сказал? – спросил Роман Аркадьевич.
– Что никого не знает.
– Ожидаемо, но попробовать стоило.
– И что теперь делать?
– Ждать. Других зацепок у нас пока нет.
– Чего все такие кислые, как Клим после укола, – заглянул в кабинет Влад.
– Нихао! – махнула Бану, – как он там? Скажи, что я к нему вечером загляну.
– Загляни уж пожалуйста, а то он меня своим нытьём изведёт. Заладил «Когда выпишешь, когда выпишешь».
– А когда выпишешь? – уточнил Роман Аркадьевич.
– Да хоть вчера, если б он дома постельный режим соблюдал. Но ведь он же не станет.
– Точно не усидит, – подтвердил Роман Аркадьевич.
– Потому у себя и держу, но я вообще-то по делу пришёл. Нашёл я медицинские карточки Непоседова и парня из кинотеатра, и обнаружилась одна интересная вещь – у них у обоих редкое генетическое заболевание, и лечил их один и тот же врач Гладилов Пётр Анатольевич. У него собственная практика. Довольно известный, надо сказать. Я некоторые его труды читал.
– Вот как? Нам же ещё не поздно его навестить? – уточнил Роман Аркадьевич у Бану.
– На сайте сказано, что приём до восьми.
– Как раз успеваем. Спасибо за информацию, – Роман пожал руку Владу.
– Не стоит.
– Идёмте, – позвал меня начальник.
Бану вскочила на ноги:
– Я с вами!
***
Приёмная была светлой. Стены бежевого цвета, мебель из белой кожи, на журнальном столике пузатая ваза с розами, кажется, искусственными. За стойкой регистратуры сидела девушка и, подперев кулачком щёку, смотрела на висящие над входом часы. Девушка нетерпеливо постукивала каблучком, подгоняя стрелки, но те едва добрались до половины восьмого.
– Сегодня приёма уже не будет, – сообщила она, увидев вновь пришедших, – У Петра Анатольевича на эту неделю уже всё расписано, могу предложить только время на следующей.
– Бану, – тихо произнёс Роман Аркадьевич.
Мило улыбнувшись, Бану подошла к регистратуре и заглянула в глаза девушки.
– Иди домой, – произнесла Змейка нежным голосом, – Пётр Анатольевич тебя отпустил.
– Что? – девушка отстранилась и моргнула, казалось, слова на неё не подействовали. Но потом она встала, подошла к шкафу, надела пальто, подхватила сумку и направилась было к дверям, как вдруг снова заметила наше присутствие.
– Я уже ухожу, – сообщила она с некоторой неуверенностью, – а вы?..
– Мы тоже уходим, – заверила Бану всё тем же сладким, точно мёд, голосом. Девушка кивнула и ушла.
– Наконец-то, – выдохнула Бану и, поспешив занять место за регистрацией, включила компьютер.
– Это какой-то гипноз? – спросила я.
– Скорее поощрение скрытого желания, – Роман Аркадьевич занял кресло. Я села в соседнее. В наступившей тишине можно было услышать тихий разговор врача с пациентом за стеной и клацанье Бану по клавиатуре. Прошло минут двадцать, прежде чем дверь в кабинет открылась и из него вышли женщина с ребёнком в сопровождении врача.
– Так что не волнуйтесь, сейчас запишемся на приём, – врач осёкся, увидев за регистратурой Бану, – Нет, лучше позвоните завтра с утра и запишитесь.
– Спасибо, – поблагодарила женщина и стала одевать мальчика.
– Вы ко мне? – обратился к нам доктор. – Сегодня уже поздно, приходите завтра.
– Наш разговор не займёт много времени, – произнёс Роман Аркадьевич, – он касается Непоседова Игоря. Помните такого?
Доктор помнил, потому что сразу же пригласил нас в кабинет:
– Проходите.
Я вошла следом за начальником, а Бану осталась копаться в компьютере.
– Странно, что мы с вами до этого не встречались, – заметил Роман Аркадьевич.
– Видимо не было повода.
– Но теперь появился.
– Теперь да, – согласился доктор. Он занял своё место, положил руки на столе и спросил, – так чем я могу вам помочь?
– Расскажите о своей работе, почему одни ваши пациенты превращаются в оборотней, а другие в вампиров, – попросил Роман Аркадьевич.
– Кто-то стал вампиром? Кто? – его удивление было довольно искренним.
– Я же сказал Игорь Непоседов. Не знали?
– Не знал. Так что с ним?
– Он мёртв. Он превратился в зверя, убивающего людей, но он не был вампиром в прямом смысле этого слова. Как не был оборотнем парнишка, погибший в кинотеатре семь лет назад.
– Умер, – глухо повторил Пётр Анатольевич. – Даже не знаю с чего начать.
– С начала.
– Боюсь, история получится слишком длинной.
– Ничего, у нас много времени. Правда, Саша?
Я согласно кивнула.
– Тогда слушайте. Это случилось в 1959 году. Мне было десять лет…
– Вам было десять? – удивилась я, потому что сидевшему напротив меня мужчине едва можно было дать пятьдесят пять.
– Я неплохо сохранился для своих лет, – отшутился тот и продолжил, – мы жили в доме на окраине города. Сейчас, конечно, это почти центр, а тогда была окраина. И рядом с домом началась большая стройка, возводили многоэтажные дома, и мы с мальчишками бегали посмотреть. Мать, конечно, ругалась. Но кто ж будет родителей слушать, когда хочется приключений и новых открытий? Дело было на летних каникулах. Мы дождались, когда рабочие ушли и залезли в недостроенный дом. В нём было очень удобно играть в казаки-разбойники – столько мест, чтобы спрятаться. И я очень хорошо спрятался за деревянными ящиками, которые стояли у самого края лестничного пролёта. Только лестницы пока не установили. Я долго сидел. Хихикал, когда вода рядом ходил и меня не замечал. Дождался, пока не начали кричать, что сдаются. И думаю, что сейчас как выскачу, как обзову всех дураками слепыми, раз они мимо ходили, а найти не смогли. Только геройски выскочить не получилось, ноги затекли. Я как выскочил, а меня повело, и я прям в лестничный пролёт и рухнул. А там арматура лежала, и один прут мне прямо в бок вошёл. Мальчишки перепугались, побежали за взрослыми, те вызвали скорую. Пока та приехала, пока меня на носилках в машину перенесли, я уже совсем плохой был. До больницы точно бы не доехал. Не знаю, что в душе у врача в скорой отозвалось. Хотя нет, знаю, сейчас уже знаю. В общем, он меня решил спасти любой ценой. А какой вы и сами знаете, – врач открыто посмотрел в глаза Романа Аркадьевича
– И всё-таки скажите, пожалуйста, раз взялись рассказывать, – настоял тот.
– Он меня укусил, и я стал оборотнем. Но это я уже позже понял, а сперва врачи все в недоумении ходили, как это я с такой травмой живой остался, почему заживает всё как на собаке. А я вот вырос и тоже решил во врачи податься. Может поступок того врача меня так вдохновил. Выучился, стал работать с пациентами. Вы поймите, болезнь, с которой я работаю, ужасно коварная. Средняя продолжительность жизни с ней сорок лет. Всего сорок, и то в лучшем случае. А я их всех, что называется, с малых ногтей знаю, и так тяжело наблюдать, как они борются. Поневоле в голову приходят мысли, что я могу это исправить. Ведь у меня иммунитет прямо-таки железный. Я же с того случая на стройке больше ни разу не болел, почему бы это не использовать? Болезнь генетическая, значит и лечить её надо, заменяя больной участок гена на здоровый. В случае успеха, я ведь не только со своей болезнью справлюсь, я всем помочь смогу. Вот над этим я уже лет пятнадцать и бьюсь. Начал, разумеется, с себя и своих ген. Старался отобрать, какие лучше подойдут. Потом решил на пациенте проверить, он был в курсе побочных действий, но решил рискнуть. Сначала всё шло хорошо. Болезнь отступила, а потом случился тот несчастный случай. Я на долгое время прекратил исследования. Много думал. Решил, что возможной ошибкой было брать именно гены оборотня. Что лучше использовать вампира, ведь им не приходится оборачиваться. Я начал всё заново. Но Игоря я не превращал. После того случая я стал намного осторожнее. Намного.
Я с замиранием сердца слушала рассказ врача. Теперь я наконец узнала все подробности, а главное причины того, что случилось со мной и с Пра в кинотеатре. Я спустилась в страшный тёмный подвал и включила свет. Я столкнулась лицом к лицу с чудовищем, которое так долго мучало меня, являясь в ночных кошмарах. Вот только глядя на него я больше не испытывала страх, что угодно, но только не страх. Да и как выяснилось, оно было совсем не чудовищем.
– Кто ещё знает о ваших исследованиях? – задал вопрос Роман Аркадьевич.
– Одновременно все и никто, – развёл руками Гладилов. – Как видите у меня своя приёмная и своя лаборатория. Исследования требуют денег и немалых. Поэтому мне жизненно необходимо писать статьи в научных журналах, выступать с лекциями на разных медицинских мероприятиях. Я должен привлекать спонсоров, готовых вкладываться в мои разработки. Но только представьте, что было бы заяви я с трибуны, что изучаю гены оборотней или вампиров. Да меня бы на смех подняли. Поэтому, рассказывая о своём труде, я всегда замалчиваю об этой его стороне. Никто не знает о проводимых мной экспериментах.
– А мог кто-нибудь выкрасть ваши опытные образцы?
– Нет, не думаю. Это исключено.
– Так исключено, или вы просто не допускаете подобной возможности? – продолжал допытываться Роман Аркадьевич.
– Ладно, раз вы так настаиваете, сами посмотрите, – Пётр Анатольевич достал из кармана халата маленький ключик и открыл им верхний выдвижной ящик стола. – Здесь я храню ключ от лаборатории.
Нам продемонстрировали плоский ключ с лунками.
– Когда я иду домой, то забираю его с собой. Так что двадцать четыре часа семь дней в неделю он у меня буквально на глазах находится. Идёмте.
Следом за врачом мы покинули его приёмный кабинет и прошли по коридору к соседней двери, которую Пётр Анатольевич открыл с помощью уже продемонстрированного нам ключа. Дверь, на вид казавшаяся деревянной, на самом деле была сделана из железа и провернулась на петлях с большим трудом. Едва войдя в лабораторию, Пётр Анатольевич подошёл к висевшему на стене экрану и, прикрыв его от нас ладошкой, набрал на нём код.
– Сигнализация, если не ввести код в течение минуты, она подаст мне сигнал о вторжении, а ещё через минуту я буду тут. На окнах решётки и тоже сигнализация, которая ни разу не срабатывала с тех пор, как я её поставил.
– А как насчёт тех, кто приходит с Изнанки? – спросил Роман Аркадьевич.
– Сюда можно пройти только в Яви, – доктор указал на верхнюю перекладину дверного проёма. Она вся была исписана рунами, некоторые я уже видела в ванной комнате, в которой Чара спрятала яйцо. Роман Аркадьевич согласно кивнул.
