Отставив на край подоконника кружку, я привычно зачесала волосы в традиционный хвост и подкрасила губы бледной помадой. Когда я чувствую, что хорошо выгляжу, мне легче принять бой.
Оказывается, исполняющий обязанности вызвал, чтобы я незаметно для всех выяснила, кто отправил злополучное письмо поставщикам. Ему это сделать было проще всего самому, но вот решил все выполнить тихо и моими руками.
— Кирилл Борисович, я все понимаю и конечно этим займусь, но с чего вдруг ко мне такое доверие? Сначала тайные списки, теперь вот поиск автора провокации... Я ведь здесь мало кого знаю, — спросила я, со сдержанной улыбкой взглянув шефу в глаза.
Директор честно ответил, и конечно, не обошелся без щелчка:
— Людмила Сергеевна, вот именно, вы здесь чужая, поэтому никому дела нет, что вы ищете.
— Спасибо. Это самый откровенный ответ из всех, что я когда-либо слышала.
Как я могла подумать, что мы с ним можем быть в нормальных отношениях! Он равнодушен, циничен и жесток; у него крутой, опасный нрав, и кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип. Одна драка в холле чего стоит!
Это жутко нервировало, и, кажется, не только меня. И.о. тут же продолжил:
— Вы спросили, я вам ответил, что еще?
Все, что я хотела ему сказать, походило бы на истерику обиженного ребенка, и я, вздохнув, вежливо ответила:
— Спасибо, я высоко оценила ваше мнение. Вы еще хотели мне что-то сообщить?
— Да, я хочу поставить вас в известность, что все надо делать скрытно. Если коротко… саботаж продолжается.
— Вот как, — я позволила себе выразить удивление.
— Только что отказалась выполнять работы еще одна бригада, это уже второй случай с начала лета, — устало сообщил он. В его усталости сквозила некая беспомощность, мне даже стало его жалко.
— Такой отказ большая редкость?
— В нашем случае да. Но давайте вернемся к письму…
Я кивнула. Он принялся давать советы, с чего начать поиск. Показал толстую тетрадь с поста охраны, в которой зафиксировано присутствие всех сотрудников в каждый рабочий день, предложил использовать видеозаписи… Рассказать об этом поручении мне позволили только Нику, но только в крайнем случае.
Громко постучали, и в кабинет ввалился солидно выглядящий мужчина средних лет в отглаженном костюме, который без приглашения уселся за стол. Вероятно, хороший знакомый шефа.
— Я насчет привлечения работников со стороны, — сказал он, не поздоровавшись.
— Я помню, — коротко кивнув, Кирилл Борисович уставился на монитор, будто все это время не беседовал со мной, а изучал какой-то документ.
— Еще у меня дела личного характера. Лис… Сергей меня к тебе послал, сказал, что по старой памяти поможешь.
Несмотря на отличный костюм и близость к начальству, мужичок явно не обременял себя вежливостью.
— Что случилось, ты расскажешь позже… а пока что с новыми бригадами?
— Я быстро, — настойчиво начал посетитель, резко хлопнув ладонью по столу. — В общем, ушла жена, надо найти… а бригады подыскивает Сергей.
Мужичок скривился и принялся жаловаться:
— Эта стерва мне вот… — он ребром ладони показал на горло. — Сидела дома, не работала, ребенок типа маленький. В общем, на шею села и ножки свесила, а когда я ей сказал, что ничего не делает, она обиделась и ушла. А что она делает? Машинки и посуду моют и стирают, сиди себе с мальцом и телевизор смотри... Устает она… от сериалов? Малому скоро полтора, уже болтает, и за все это время ни одной пеленки не постирала, как наши матери, бумажный подгузник напялила, и вперед!
Я наблюдала как этот, в принципе, симпатичный внешне мужчина, обливает грязью жену, как Кирилл Борисович выслушивает его жалобы, по-мужски своих чувств не выражая, но, вероятно, даже сочувствуя.
Мужчина, который оскорбляет жену, не стоит уважения. Это не мужчина, а так…глупая пародия. Я с отвращением взглянула на него и отвернулась.
Видимо, мне не удалось скрыть своего презрения, так как мужик повернулся и смерил меня неприязненным взглядом. На что я отреагировала:
— Вы считаете, что воспитывать ребенка, содержать дом в чистоте и прислуживать уставшему после работы мужу, не работа? — спросила я сухо.
— Конечно, нет! У нее машинки стирают, моют посуду, пылесосят…
— И домашние обеды готовит машинка? И, конечно, за вещами следит, и утюг сам гладит, — я хоть и говорила уверено, но уже очень жалела, что влезла в этот спор.
И с чего меня опять понесло?
Но я не раз видела подобное хамство, и меня возмущало такое потребительское отношение. Пусть благодаря машинкам женщина меньше работает, но и современные мужчины тоже не топорами машут.
Конечно, такому хочется, чтобы жена приносила зарплату, а еще смотрела за детьми и домом, заодно ухаживала за мужем, чтобы тому легче жилось. Тогда вопрос: а зачем нужен муж, если на него нельзя положиться? Если жена с маленьким ребенком будет все делать сама?
Потребитель, надменно измерив меня взглядом, выплюнул:
— А кто это тут рот открывает?
Ну вот, пошли доводы из серии: мне тебе сказать нечего, значит, ты дурак.
Я, сжав губы, замолчала. Что такому докажешь?
— Эрнан, заткнись! Еще слово в подобном тоне… — директор резко поднялся из-за стола, сверкая на посетителя злыми глазами.
Тот замолчал, но, выходя из кабинета, не скрывая негодования, прорычал тихо:
— Натащили тут всяких…
Я искренне сказала:
— Не ожидала. Спасибо, что вступились.
За что получила:
— Какое ваше дело? Вас это совершенно не касалось. — Я и сама так думала, но выслушивать этого не хотела.
— Да, вы абсолютно правы. Я пойду? — внезапно предложила я, спрятав обиду.Я очень старалась выглядеть безучастной. Ругаться с ним? Зачем? Он прав — сама сглупила, и потому было еще досадней.
И.о. кивнул, я вышла. Хорошо, что этот день закончился, я поспешила выскочить из здания и умчаться от того, кто исполнял тут роль хозяина.
Мне нужно успокоиться. Ноги сами привели меня к кафе. Тут хорошо сидеть за дальним столиком, пить кофе, нюхая ароматы и слушая музыку.
Разозлившись на себя за откровенную глупость, я печально обдумывала произошедшее. Ну и пусть! Да, я так думаю, и если бы это случилось вновь, я бы повторила свои слова в еще более резкой форме. Всяким глупцам можно поливать грязью близких, а я не могу даже сказать: «Заткнись! Она мать твоего ребенка и ты ее, в конце концов, сам выбирал!» Хотя подобные типы с кем бы ни жили, всегда находили способ мучить и позорить своих близких. К сожалению, от пола это не зависело, я встречала таких женщин...
Теперь я стала ругать себя, что придаю слишком много значения всяким глупостям. Поужинав, я решила отправиться домой. Настроение улучшилось, особенно при мысли, как я потом вежливо посоветую директору самому искать виновных. Скажу ему: "Нет, это не входит в круг моих обязанностей", а там глядишь и…
Ох, опять эти мои крайности. Вечная любовь к самокопанию, как говорит Юлька. И Даша, как мне нужна Даша, она рассуждает трезво и все расставит по своим местам.
Поднимаясь из-за столика, я столкнулась с этим самым Кириллом Борисовичем.
С утра я поехал в соседний город к Максу-старшему, захватив с собой Никиту, который там учился, как он выражался, на "надежду нации", то есть в художественном училище. Скромный наш. Это Тео разболтал молодежь так, что они себя в двадцать лет классиками мнят. При жизни, угу.
Мне надо было сосредоточиться и обдумать свои дела. А Никитка болтал не умолкая.
— Тихо! — властно сказал я.
Олень насторожился, испуганно осматриваясь, затем обиженно выдохнул:
— Дурак ты, волчара, и шутки у тебя дурацкие.
— Э-э-э, полегче с вожаком! И вообще... нельзя так со мной разговаривать.
— Ага, скажи еще, полегче с хищником, — нахально усмехнулся олененок.
— Ладно, уел, мелюзга, — усмехнулся я. Вот балабол, отвлекал меня всю дорогу, и я не придумал, как лучше до Макса добраться.
— Говорят, волк-одиночка наконец нашел себе пару? На пляже? — нахально улыбаясь, спросил молокосос.
— У нас ничего нельзя сохранить в тайне, — деланно возмутился я, протягивая Никите пакет с фисташками. — И не сори с машине, рогатый, а то драить заставлю...
Я высадил парнишку у вокзала и поехал в район элитных особняков.
В доме Макса-старшего даже охраны не было, так что я вошел свободно. Сам Макс напоминал сейчас амебу: мятый, опухший, истасканный, опустивший донельзя. И как с таким разговаривать? А я приехал в надежде, что он осадит своих гиен, пока я не вмешался.
— А, помощничек вожака пожаловал, ну входи, входи... Нравится? — злорадно закудахтал Макс, похлопывая себя по бедру. И не поверишь, что у них с Максом-младшим одна кровь.
Я нехотя шагнул в замызганную комнату.
Когда-то это помещение служило хозяевам дома столовой. Прямоугольный зал сообщался через арку с гостиной и через окошко — с кухней. Но сейчас здесь не пойми что, а от величественной столовой остался когда-то великолепный дубовый, а сейчас просто громадный обшарпанный стол.
Беда... Кого этот приструнить сможет? Потому полосатые и обнаглели...
Черт, еще и Люда рядом со мной засветилась, они ее теперь в покое не оставят. Надо Никитку и прочих нехищных предупредить, что стая Макса, по сути, без контроля.
— Нравится?! — взвизгнул Макс. Руки его тряслись, глаза слезились, я бы его даже пожалел, если бы слишком хорошо не помнил всех, кто погиб по его милости.
— Не истери, Макс! Нет, не нравится. И хватит ныть! Собирай стаю и живи, как раньше. Не трать силы на жалость к себе.
— Тебе легко говорить, ни с кем не дрался… Тебе ни за что, стаю по дружбе подарили.
Я дальше слушать не стал, развернулся и вышел.
Как же этих визгунов приструнить, и куда пристроить стаю гиен? И Тео выдергивать не хочется, он заслужил отпуск. Опять мне возиться.
Я вошел в свой кабинет, большую светлую комнату с двумя огромными окнами. Одно из них выходила на сосновую аллею, из другого можно было обозревать огромный особняк вожака клана.
Захотелось придушить Тео. "Тут все работает, как часы, ты только следи!". Ага. Пока все только взрывается! Видно, не руководитель я. Начальник охраны, командир отряда бойцов, техник… Но не руководитель. Как меня все достало...
Сейчас этого урода, лисьего посланца, чуть не убил голыми руками, и Люде ни за что попало. Хотя, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило давать волю гневу. А ведь этому гаду, Эрнану, я и руки не подам!
Я совсем не на нее разозлился, ей с этими рыжими мстительными шавками не стоило связываться. А она обратила внимание этого... тьфу, на себя.
Чуть позже я все высказал Эрнану и приказал не приближаться к семье, пока я не выясню, что он такого натворил, из-за чего жена с маленьким ребенком сбежала из дому.
И чего я добился, обидев Людмилу? Отдал ее собственноручно Максу-младшему — напугал и сделал все, чтобы она сбежала. Вот так, сначала делаю, потом расхлебываю.
Я тяжело поднялся и пошел ее искать.
Я уставилась на Кирилла Борисовича, потом засмеялась. Это было слишком нелепо, даже чересчур! Моя психика уходит в отпуск!
— Кирилл Борисович, опять вы? — прозвучало как "Да за что мне это?"
— Я извиниться, — очень мягко сказал он. — Давайте, я вас провожу, или поужинаем здесь.
— Как вы меня нашли? Или попали сюда случайно? — сквозь зубы выдавила я, пальцами стискивая сумку, словно чью-то шею.
— Как я только разобрался с Эрнаном, кинулся искать вас.
Эрнан? Разобрался? О чем это он? Опять дрался? Боже…
Воцарившееся молчание было самым… громким, которое я когда-либо слышала. Мне не хотелось смотреть на него, не то, что обсуждать случившееся.
Нелепость ситуации нарастала, наконец, шеф сказал:
— Я не знаю из-за чего, но с вами я себя не узнаю. Постоянно веду себя как... как не знаю кто. Обычно я не так груб, как сегодня.
— Только не говорите, что обычно вы еще грубее, — с досадой отметила я. — Потому что вы именно еще грубее. Со мной, по крайней мере.
— Зовите меня на "ты", — он устало опустил взгляд. Действительно неловко, или раздражается, что не сразу простила? Нет. Я и знать, и жалеть никого не хочу.
— Честно говоря, мне не нужно ни ваших извинений, ни вашего общества, ни вашего фамильярного "ты".
— Что я могу сделать, чтобы вы меня... — начал было он. Я немедленно перебила, догадавшись, что он скажет:
— Исчезнуть.
— Заслужил, — выдохнул он и отвернулся.
— Несомненно. Но я одного не понимаю, — с горечью сказала я. — Ваши нелестные намеки на мою деловую несостоятельность, даже на предательство… Почему? Чего вы добивались?
Слезы появились сами, и как я ни старалась их скрыть, они упрямо текли, оставляя горячие дорожки.
Меньше всего желая демонстрировать свою слабость, я прошмыгнула мимо Кирилла Борисовича и устремилась к аллее. Он догнал меня и мягко схватил за плечи, пытаясь остановить.
Я гневно вырвалась. Одному Богу известно, откуда у меня взялись силы поднять голову и посмотреть ему в глаза.
— По-вашему, я жду извинений? Разве я просила об этом? Я признала, что не права, — дыхания не хватило. Я замолчала, отвернулась и направилась в сторону небольшой компании молодых мам с колясками.
— Беда не в том, что влезла, а в том, что он гад, и так этого не оставит… а я не могу быть все время рядом, — спокойно пояснил Кирилл.
— Вы что, все тут ненормальные? — я обернулась и резко остановилась так, что случайно попала в его захват. Ну не могу я назвать это объятьями!
— Да, почти все, — серьезно ответил он, не опуская рук.
— Издеваетесь? — я сузила глаза, чувствуя, как во мне закипает гнев.
Так и стукнула бы…И на душе бы сразу та-а-к полегчало. "Ненавистный мужчина. Ненавистный, насмехающийся, отвратительный человек!" — про себя простонала я, сильнее сжимая кулаки.
Он покачал головой.
— Все еще хуже, чем выглядит, — скучным голосом предупредил он.
Это что, он пугает или глупо шутит? Я так же сухо спросила, не понимая, что он вообще имеет в виду:
— В смысле? Он мстительный психопат?
Кирилл улыбнулся, сунув руку в карман элегантных брюк:
— Более точного определения я не слышал.
Его лицо сразу изменилось. Как сильно его меняет улыбка, такая редкая, когда он рядом со мной…
Ладно, он психопат, — неприятную тему следовало закрыть, и я спросила о расследовании.— А что с тем письмом?
Кирилл Борисович заложил руки за спину, приноровился к моему мелкому шагу и доверительно сообщил:
— Там ведь не только письмо… Как вы сразу сказали, на самом деле это натуральный саботаж.
— Мне тоже так показалось, — вздохнула я.
Он кивнул и сообщил:
— Кроме письма и нежелания бригад работать, я столкнулся с отказом подрядчиков. Это в разгар строительного сезона!
— Случайность? — деловым тоном уточнила я.
— Нет, это не случайность, — усмехнулся Кирилл Борисович. — Наши прорабы с горячих участков уволились одновременно.
— Так что, работать некому? — удивилась я.
— Вот именно.
Я замерла на месте:
— Это не все?
— Нет, не все. Подрядчики, изготавливающие окна, нарушили графики выполнения работ.
Я покачала головой и пошла рядом с ним. Беседуя, мы приблизились к высоткам, и тут прямо на нас выскочила машина. Кирилл, схватив меня за плечи, отпрыгнул на газон. Мы помолчали, наблюдая, как серый паркетник, нарушая все правила, промчался мимо.
Ничего себе скорость! Это можно сказать как о Кирилле, так и о машине.
Оказывается, исполняющий обязанности вызвал, чтобы я незаметно для всех выяснила, кто отправил злополучное письмо поставщикам. Ему это сделать было проще всего самому, но вот решил все выполнить тихо и моими руками.
— Кирилл Борисович, я все понимаю и конечно этим займусь, но с чего вдруг ко мне такое доверие? Сначала тайные списки, теперь вот поиск автора провокации... Я ведь здесь мало кого знаю, — спросила я, со сдержанной улыбкой взглянув шефу в глаза.
Директор честно ответил, и конечно, не обошелся без щелчка:
— Людмила Сергеевна, вот именно, вы здесь чужая, поэтому никому дела нет, что вы ищете.
— Спасибо. Это самый откровенный ответ из всех, что я когда-либо слышала.
Как я могла подумать, что мы с ним можем быть в нормальных отношениях! Он равнодушен, циничен и жесток; у него крутой, опасный нрав, и кроме того, совершенно очевидно, что он неуравновешенный тип. Одна драка в холле чего стоит!
Это жутко нервировало, и, кажется, не только меня. И.о. тут же продолжил:
— Вы спросили, я вам ответил, что еще?
Все, что я хотела ему сказать, походило бы на истерику обиженного ребенка, и я, вздохнув, вежливо ответила:
— Спасибо, я высоко оценила ваше мнение. Вы еще хотели мне что-то сообщить?
— Да, я хочу поставить вас в известность, что все надо делать скрытно. Если коротко… саботаж продолжается.
— Вот как, — я позволила себе выразить удивление.
— Только что отказалась выполнять работы еще одна бригада, это уже второй случай с начала лета, — устало сообщил он. В его усталости сквозила некая беспомощность, мне даже стало его жалко.
— Такой отказ большая редкость?
— В нашем случае да. Но давайте вернемся к письму…
Я кивнула. Он принялся давать советы, с чего начать поиск. Показал толстую тетрадь с поста охраны, в которой зафиксировано присутствие всех сотрудников в каждый рабочий день, предложил использовать видеозаписи… Рассказать об этом поручении мне позволили только Нику, но только в крайнем случае.
Громко постучали, и в кабинет ввалился солидно выглядящий мужчина средних лет в отглаженном костюме, который без приглашения уселся за стол. Вероятно, хороший знакомый шефа.
— Я насчет привлечения работников со стороны, — сказал он, не поздоровавшись.
— Я помню, — коротко кивнув, Кирилл Борисович уставился на монитор, будто все это время не беседовал со мной, а изучал какой-то документ.
— Еще у меня дела личного характера. Лис… Сергей меня к тебе послал, сказал, что по старой памяти поможешь.
Несмотря на отличный костюм и близость к начальству, мужичок явно не обременял себя вежливостью.
— Что случилось, ты расскажешь позже… а пока что с новыми бригадами?
— Я быстро, — настойчиво начал посетитель, резко хлопнув ладонью по столу. — В общем, ушла жена, надо найти… а бригады подыскивает Сергей.
Мужичок скривился и принялся жаловаться:
— Эта стерва мне вот… — он ребром ладони показал на горло. — Сидела дома, не работала, ребенок типа маленький. В общем, на шею села и ножки свесила, а когда я ей сказал, что ничего не делает, она обиделась и ушла. А что она делает? Машинки и посуду моют и стирают, сиди себе с мальцом и телевизор смотри... Устает она… от сериалов? Малому скоро полтора, уже болтает, и за все это время ни одной пеленки не постирала, как наши матери, бумажный подгузник напялила, и вперед!
Я наблюдала как этот, в принципе, симпатичный внешне мужчина, обливает грязью жену, как Кирилл Борисович выслушивает его жалобы, по-мужски своих чувств не выражая, но, вероятно, даже сочувствуя.
Мужчина, который оскорбляет жену, не стоит уважения. Это не мужчина, а так…глупая пародия. Я с отвращением взглянула на него и отвернулась.
Видимо, мне не удалось скрыть своего презрения, так как мужик повернулся и смерил меня неприязненным взглядом. На что я отреагировала:
— Вы считаете, что воспитывать ребенка, содержать дом в чистоте и прислуживать уставшему после работы мужу, не работа? — спросила я сухо.
— Конечно, нет! У нее машинки стирают, моют посуду, пылесосят…
— И домашние обеды готовит машинка? И, конечно, за вещами следит, и утюг сам гладит, — я хоть и говорила уверено, но уже очень жалела, что влезла в этот спор.
И с чего меня опять понесло?
Но я не раз видела подобное хамство, и меня возмущало такое потребительское отношение. Пусть благодаря машинкам женщина меньше работает, но и современные мужчины тоже не топорами машут.
Конечно, такому хочется, чтобы жена приносила зарплату, а еще смотрела за детьми и домом, заодно ухаживала за мужем, чтобы тому легче жилось. Тогда вопрос: а зачем нужен муж, если на него нельзя положиться? Если жена с маленьким ребенком будет все делать сама?
Потребитель, надменно измерив меня взглядом, выплюнул:
— А кто это тут рот открывает?
Ну вот, пошли доводы из серии: мне тебе сказать нечего, значит, ты дурак.
Я, сжав губы, замолчала. Что такому докажешь?
— Эрнан, заткнись! Еще слово в подобном тоне… — директор резко поднялся из-за стола, сверкая на посетителя злыми глазами.
Тот замолчал, но, выходя из кабинета, не скрывая негодования, прорычал тихо:
— Натащили тут всяких…
Я искренне сказала:
— Не ожидала. Спасибо, что вступились.
За что получила:
— Какое ваше дело? Вас это совершенно не касалось. — Я и сама так думала, но выслушивать этого не хотела.
— Да, вы абсолютно правы. Я пойду? — внезапно предложила я, спрятав обиду.Я очень старалась выглядеть безучастной. Ругаться с ним? Зачем? Он прав — сама сглупила, и потому было еще досадней.
И.о. кивнул, я вышла. Хорошо, что этот день закончился, я поспешила выскочить из здания и умчаться от того, кто исполнял тут роль хозяина.
***
Мне нужно успокоиться. Ноги сами привели меня к кафе. Тут хорошо сидеть за дальним столиком, пить кофе, нюхая ароматы и слушая музыку.
Разозлившись на себя за откровенную глупость, я печально обдумывала произошедшее. Ну и пусть! Да, я так думаю, и если бы это случилось вновь, я бы повторила свои слова в еще более резкой форме. Всяким глупцам можно поливать грязью близких, а я не могу даже сказать: «Заткнись! Она мать твоего ребенка и ты ее, в конце концов, сам выбирал!» Хотя подобные типы с кем бы ни жили, всегда находили способ мучить и позорить своих близких. К сожалению, от пола это не зависело, я встречала таких женщин...
Теперь я стала ругать себя, что придаю слишком много значения всяким глупостям. Поужинав, я решила отправиться домой. Настроение улучшилось, особенно при мысли, как я потом вежливо посоветую директору самому искать виновных. Скажу ему: "Нет, это не входит в круг моих обязанностей", а там глядишь и…
Ох, опять эти мои крайности. Вечная любовь к самокопанию, как говорит Юлька. И Даша, как мне нужна Даша, она рассуждает трезво и все расставит по своим местам.
Поднимаясь из-за столика, я столкнулась с этим самым Кириллом Борисовичем.
***
С утра я поехал в соседний город к Максу-старшему, захватив с собой Никиту, который там учился, как он выражался, на "надежду нации", то есть в художественном училище. Скромный наш. Это Тео разболтал молодежь так, что они себя в двадцать лет классиками мнят. При жизни, угу.
Мне надо было сосредоточиться и обдумать свои дела. А Никитка болтал не умолкая.
— Тихо! — властно сказал я.
Олень насторожился, испуганно осматриваясь, затем обиженно выдохнул:
— Дурак ты, волчара, и шутки у тебя дурацкие.
— Э-э-э, полегче с вожаком! И вообще... нельзя так со мной разговаривать.
— Ага, скажи еще, полегче с хищником, — нахально усмехнулся олененок.
— Ладно, уел, мелюзга, — усмехнулся я. Вот балабол, отвлекал меня всю дорогу, и я не придумал, как лучше до Макса добраться.
— Говорят, волк-одиночка наконец нашел себе пару? На пляже? — нахально улыбаясь, спросил молокосос.
— У нас ничего нельзя сохранить в тайне, — деланно возмутился я, протягивая Никите пакет с фисташками. — И не сори с машине, рогатый, а то драить заставлю...
Я высадил парнишку у вокзала и поехал в район элитных особняков.
В доме Макса-старшего даже охраны не было, так что я вошел свободно. Сам Макс напоминал сейчас амебу: мятый, опухший, истасканный, опустивший донельзя. И как с таким разговаривать? А я приехал в надежде, что он осадит своих гиен, пока я не вмешался.
— А, помощничек вожака пожаловал, ну входи, входи... Нравится? — злорадно закудахтал Макс, похлопывая себя по бедру. И не поверишь, что у них с Максом-младшим одна кровь.
Я нехотя шагнул в замызганную комнату.
Когда-то это помещение служило хозяевам дома столовой. Прямоугольный зал сообщался через арку с гостиной и через окошко — с кухней. Но сейчас здесь не пойми что, а от величественной столовой остался когда-то великолепный дубовый, а сейчас просто громадный обшарпанный стол.
Беда... Кого этот приструнить сможет? Потому полосатые и обнаглели...
Черт, еще и Люда рядом со мной засветилась, они ее теперь в покое не оставят. Надо Никитку и прочих нехищных предупредить, что стая Макса, по сути, без контроля.
— Нравится?! — взвизгнул Макс. Руки его тряслись, глаза слезились, я бы его даже пожалел, если бы слишком хорошо не помнил всех, кто погиб по его милости.
— Не истери, Макс! Нет, не нравится. И хватит ныть! Собирай стаю и живи, как раньше. Не трать силы на жалость к себе.
— Тебе легко говорить, ни с кем не дрался… Тебе ни за что, стаю по дружбе подарили.
Я дальше слушать не стал, развернулся и вышел.
Как же этих визгунов приструнить, и куда пристроить стаю гиен? И Тео выдергивать не хочется, он заслужил отпуск. Опять мне возиться.
Я вошел в свой кабинет, большую светлую комнату с двумя огромными окнами. Одно из них выходила на сосновую аллею, из другого можно было обозревать огромный особняк вожака клана.
Захотелось придушить Тео. "Тут все работает, как часы, ты только следи!". Ага. Пока все только взрывается! Видно, не руководитель я. Начальник охраны, командир отряда бойцов, техник… Но не руководитель. Как меня все достало...
Сейчас этого урода, лисьего посланца, чуть не убил голыми руками, и Люде ни за что попало. Хотя, ее возмущение было справедливым, но все равно не стоило давать волю гневу. А ведь этому гаду, Эрнану, я и руки не подам!
Я совсем не на нее разозлился, ей с этими рыжими мстительными шавками не стоило связываться. А она обратила внимание этого... тьфу, на себя.
Чуть позже я все высказал Эрнану и приказал не приближаться к семье, пока я не выясню, что он такого натворил, из-за чего жена с маленьким ребенком сбежала из дому.
И чего я добился, обидев Людмилу? Отдал ее собственноручно Максу-младшему — напугал и сделал все, чтобы она сбежала. Вот так, сначала делаю, потом расхлебываю.
Я тяжело поднялся и пошел ее искать.
***
Я уставилась на Кирилла Борисовича, потом засмеялась. Это было слишком нелепо, даже чересчур! Моя психика уходит в отпуск!
— Кирилл Борисович, опять вы? — прозвучало как "Да за что мне это?"
— Я извиниться, — очень мягко сказал он. — Давайте, я вас провожу, или поужинаем здесь.
— Как вы меня нашли? Или попали сюда случайно? — сквозь зубы выдавила я, пальцами стискивая сумку, словно чью-то шею.
— Как я только разобрался с Эрнаном, кинулся искать вас.
Эрнан? Разобрался? О чем это он? Опять дрался? Боже…
Воцарившееся молчание было самым… громким, которое я когда-либо слышала. Мне не хотелось смотреть на него, не то, что обсуждать случившееся.
Нелепость ситуации нарастала, наконец, шеф сказал:
— Я не знаю из-за чего, но с вами я себя не узнаю. Постоянно веду себя как... как не знаю кто. Обычно я не так груб, как сегодня.
— Только не говорите, что обычно вы еще грубее, — с досадой отметила я. — Потому что вы именно еще грубее. Со мной, по крайней мере.
— Зовите меня на "ты", — он устало опустил взгляд. Действительно неловко, или раздражается, что не сразу простила? Нет. Я и знать, и жалеть никого не хочу.
— Честно говоря, мне не нужно ни ваших извинений, ни вашего общества, ни вашего фамильярного "ты".
— Что я могу сделать, чтобы вы меня... — начал было он. Я немедленно перебила, догадавшись, что он скажет:
— Исчезнуть.
— Заслужил, — выдохнул он и отвернулся.
— Несомненно. Но я одного не понимаю, — с горечью сказала я. — Ваши нелестные намеки на мою деловую несостоятельность, даже на предательство… Почему? Чего вы добивались?
Слезы появились сами, и как я ни старалась их скрыть, они упрямо текли, оставляя горячие дорожки.
Меньше всего желая демонстрировать свою слабость, я прошмыгнула мимо Кирилла Борисовича и устремилась к аллее. Он догнал меня и мягко схватил за плечи, пытаясь остановить.
Я гневно вырвалась. Одному Богу известно, откуда у меня взялись силы поднять голову и посмотреть ему в глаза.
— По-вашему, я жду извинений? Разве я просила об этом? Я признала, что не права, — дыхания не хватило. Я замолчала, отвернулась и направилась в сторону небольшой компании молодых мам с колясками.
— Беда не в том, что влезла, а в том, что он гад, и так этого не оставит… а я не могу быть все время рядом, — спокойно пояснил Кирилл.
— Вы что, все тут ненормальные? — я обернулась и резко остановилась так, что случайно попала в его захват. Ну не могу я назвать это объятьями!
— Да, почти все, — серьезно ответил он, не опуская рук.
— Издеваетесь? — я сузила глаза, чувствуя, как во мне закипает гнев.
Так и стукнула бы…И на душе бы сразу та-а-к полегчало. "Ненавистный мужчина. Ненавистный, насмехающийся, отвратительный человек!" — про себя простонала я, сильнее сжимая кулаки.
Он покачал головой.
— Все еще хуже, чем выглядит, — скучным голосом предупредил он.
Это что, он пугает или глупо шутит? Я так же сухо спросила, не понимая, что он вообще имеет в виду:
— В смысле? Он мстительный психопат?
Кирилл улыбнулся, сунув руку в карман элегантных брюк:
— Более точного определения я не слышал.
Его лицо сразу изменилось. Как сильно его меняет улыбка, такая редкая, когда он рядом со мной…
Ладно, он психопат, — неприятную тему следовало закрыть, и я спросила о расследовании.— А что с тем письмом?
Кирилл Борисович заложил руки за спину, приноровился к моему мелкому шагу и доверительно сообщил:
— Там ведь не только письмо… Как вы сразу сказали, на самом деле это натуральный саботаж.
— Мне тоже так показалось, — вздохнула я.
Он кивнул и сообщил:
— Кроме письма и нежелания бригад работать, я столкнулся с отказом подрядчиков. Это в разгар строительного сезона!
— Случайность? — деловым тоном уточнила я.
— Нет, это не случайность, — усмехнулся Кирилл Борисович. — Наши прорабы с горячих участков уволились одновременно.
— Так что, работать некому? — удивилась я.
— Вот именно.
Я замерла на месте:
— Это не все?
— Нет, не все. Подрядчики, изготавливающие окна, нарушили графики выполнения работ.
Я покачала головой и пошла рядом с ним. Беседуя, мы приблизились к высоткам, и тут прямо на нас выскочила машина. Кирилл, схватив меня за плечи, отпрыгнул на газон. Мы помолчали, наблюдая, как серый паркетник, нарушая все правила, промчался мимо.
Ничего себе скорость! Это можно сказать как о Кирилле, так и о машине.
