– Я знал, что ты меня поймёшь, – слова вылетали медленно, будто пробирались сквозь густо замешанное тесто.
– Что же было дальше? – подтолкнул гостя Саввин.
Тот набрал воздуха, потряс головой, отгоняя давяшую к земле усталость, и продол-жил:
– Однажды появился в моей жизни тот, кто всё изменил… Я гулял по окраине и столкнулся с древним стариком. Он мне сказал, что я тот, кого он долго искал и что я тот, кто сможет изменить этот мир. Тогда мне подумалось, что наша встреча случайна, я ока-зался в нужном или, наоборот, ненужном месте в нужный или ненужный для меня мо-мент.
– А на самом деле?
– Камень. Это всё, что осталось у меня от той встречи, – перескочил на другую мысль незнакомец. – Жаль, я не сразу узнал, чего же хотел от меня старикан.
– Кто же это был? – любопытство разжигалось всё больше.
Но речь гостя превращалась в неразборчивое бормотание. Он засыпал. Дыхание ста-новилось спокойным. Царство сна забирало добычу.
– Что же мне делать? Чего ты ждёшь от меня? – спросил у леса Саввин.
Ответом была тишина и шелест деревьев. Он устроил старика поудобнее, собрал из лапника ему укрытие и караулил всю ночь, боясь, что пропустит его пробуждение и про-должение рассказа.
Школа в Будущем. За месяц до выпуска
Обида и гнев душили Карлин. Она сначала ходила из угла в угол, потом дубасила стены кулаками, ногами. И отводила взгляд от письменных принадлежностей, которые принесла рисовалка. Энергия клокотала, а блокнот всё больше привлекал внимание. Кар-лин схватила его, сжала корешок, аж косточки побелели от напряжения. Но этого ей было мало. Она будто хотела выместить эмоции на бумаге. Взяла ручку и вдавила наконечник в самый центр белого листа. Со скрипом в зубах повела линию, царапая целлюлозную душу и зашипела, выпуская клокочущий внутри пар.
Чернила растекались, заполняя бороздки. Карлин же с каждой строчкой, с каждым словом успокаивалась. Дыхание из прерывистого становилось более гладким, почерк вы-равнивался.
– Да! Саввин! Я злюсь! А чего ты ждал? – кричала заключённая. – Хочешь узнать, что я об этом думаю? На почитай!
Блокнот впечатался в стену и упал, шелестя листами.
– Пик…
Карлин прислушалась. Показалось? Но в углу послышался шорох. Когтями? Кто-то пытался сделать подкоп? Воображение разыгралось, рисуя образ спасителя. Вот только сознание развеяло незаконченную картину. Какой идиот будет тратить время на неё? Су-дя по темноте за окном студенты давно уже спят.
Любопытство схватило Карлин за грудки и подвело к тёмному углу. Шевеление пробудило мурашек, но рука всё же протянулась и дотронулась до пушистой шёрстки.
– Пик, – будто ойкнул от страха грызун.
– Мышь? Ты-то как тут оказалась? Тоже наказана? – засмеялась Карлин. Она под-хватила испуганного зверька и на ладоне поднесла ближе к лицу. – Ну что? Будем выяс-нять кто кого больше испугал? Или подружимся и скоротаем время до рассвета?
Грызун посмотрел на человека, принюхался, смешно дёргая носом. Поворочал голо-вой, пощекотал подрагивающими усами ладонь и покрутившись свернулся клубком, буд-то дал своё согласие.
– Пик-пик.
Карлин рассмеялась. Стараясь не потревожить маленького гостя, она уселась на пол, прислонилась к стене и посмотрела в глаза грызуну.
– Можно, я тебе пожалуюсь?
Мышь зашевелил усами и пискнул. Карлин восприняла это, как «да» и начала изли-вать душу:
– Это несправедливо. Почему они ко мне придираются? Я всего лишь говорю вслух то, что думаю… Мне грустно и обидно… Наказана ни за что…
Грызун то смотрел на человека, то умывался лапками, будто не мог поверить своим ушам, то фыркал, будто бы с чем-то не соглашался или возмущённо пищал, будто реаги-ровал на несправедливость.
Карлин говорила и говорила, с каждой фразой ей становилось всё легче, она вспоми-нала как беззаботные беседы с Малией на пригорке так же ей помогали. Тяжесть обиды словно налипшая грязь смывалась ливнем невысказанных фраз. Мышь угнездилась и из-редка шевелила ушком, видимо, устав от информации. Карлин погладила его по шёрстке и вздохнула. Ей тоже хотелось бы оказаться вот так же в чьих-то заботливых руках. Нет не в чьих-то, а в объятиях брата. Она свернулась клубочком, повторяя позу мышонка, вы-тянула ладонь, ставшую постелью грызуну и закрыла глаза, призывая воспоминания о детстве, когда Саввин был рядом.
– Как ты? Никто не обидел? – услышала она его голос, такой родной и далёкий.
Так он встречал её в лесу. Слушал, жевал при этом гостинцы и тут же давал советы, как поступить в следующий раз. Карлин зажмурилась, в надежде что и сейчас, пусть хотя бы во сне Саввин подскажет как же ей быть. Как вернуть доверие профессора и не повто-рить ошибки из прошлого.
– Пс…
Звук потревожил сон Карлин. Мышь пошевелил усиками и уставился в окошко две-ри.
– Пс…, – повторил призыв гость из коридора.
– Кто здесь? – прошептала Карлин.
– Карлюш, это я.
Так звал её только один человек. Хотя она и ругалась, что все эти нежности не для неё. Спустив с ладошки грызуна Карлин подошла к двери и прислонилась ухом.
– Истон, что ты здесь делаешь? А если тебя увидят? – она действительно беспокои-лась, но внутри разгоралась надежда, что вот он её спаситель.
– Я пришёл на наше место, прождал тебя до темноты. Думал, что ты на меня за что-то обиделась, – голос проникал сквозь щель и обнимал ту, к кому тянулся.
– За что я могла на тебя обидеться, – фыркнула Карлин, а у самой сердце прыгало от радости. О ней не забыли, беспокоились. И она не одна в этом мире.
– Что случилось? За что тебя отправили сюда? – спросил Истон.
– А ты разве не разузнал? – брови её взлетели, и она изобразила удивление, но тут же прижалась снова к двери, он всё равно не увидит её мимику.
– Ну… – смотритель, видимо, пытался подобрать слова.
– Да ладно, не дрейфь, говори как есть, о чём там все болтают? Какими фиговыми словами меня называют? – подмигнула другу заключённая, зная, что и этого он не уви-дит.
– На самом деле всё странно. Говорят, профессор вспылил и ни за что тебя наказал.
– Правда?
Карлин удивилась. Ведь гнев на лице Урлия не выглядел поддельным. Возможно, он быстро остыл и пожалел, но должность не позволила признать ошибку. Да и мадам Лея явно удивилась решению.
– Что будем делать? Тебе же нельзя тут находиться. Ещё чего хорошего и ты отпра-вишься в карцер, – озаботилась она последствиями для друга.
– Тихо, кто-то идёт. Я попробую договориться.
Карлин напрягала слух как могла. За дверью явно шёл спор. Кто и в чём хотел кого убедить осталось для неё тайной. Но главное, что в итоге засов отворился. Дверь откры-лась, и она увидела распростёртые объятиями её белокурого спасителя. Эмоции подтолк-нули, Карлин запрыгнула на парня. А тот, поймав её, с такой силой и нежностью прижал, что стало немного неуютно перед сторожем камеры.
По коридору раздались тихие шаркающие шаги. Парнишка охранник засуетился, быстро толкнул парочку в карцер, закрыл дверь и отсалютовал.
– Профессор? Что вы здесь делаете? Ночь же на дворе.
Карлин метнулась к тюку, заменяющему кровать, и притворилась спящей. Истон же вжался в стену. Дверь скрипнула. Карлин задержала дыхание. Ей очень хотелось встать и всё высказать профессору, но это могло выдать Истона, поэтому она постаралась изобра-зить, что крепко спит.
Урлий подошёл, присел на корточки, провёл по волосам заключённой и прошептал:
– Прости, я не сдержался, попробую в следующий раз услышать тебя и не принимать спонтанных решений.
Слова опустились пеплом на пол, профессор выждал минуту и встал. Судя по темпу шагов он задержался у двери, вероятно вглядываясь в подопечную и, больше ничего не сказав, вышел.
Истон выждал когда тишина подсказала, что Урий удалился. Поскрёбся и попросил охранника выпустить его, но тот сделал вид, что не услышал.
– Как знаешь. Мне всё равно. Я рядом…, – следующее слово смотритель проглотил.
– Ты тоже оказался заперт? Это не принесёт тебе проблем? – забеспокоилась Кар-лин.
– Не волнуйся…, – Истон устроился на полу, рядом с её ложем.
– Ты знаешь, а я тут успела завести друга, – она коснулась его плеча.
С деланным гневом Истон прошептал:
– Как ты могла? И где же он?
– Тсс.
Карлин кивнула в угол, куда убежал мышонок и протянула руку, подзывая пугливого грызуна:
– Не бойся, он очень милый. Поверь мне. Выходи. Я вас познакомлю.
Мышонок показал сначала усы, потом несмело шагнул вперёд и забрался на раскры-тую ладонь человека.
– Знакомься. Мышонок любопытный, – представила маленького друга Карлин.
– О! – Истон театрально склонил голову, – позвольте открыть кто я: обычный вояка, вы не против со мной подружиться?
Мышонок пискнул и повторил движение человека. Карлин рассмеялась.
– О чём поболтаем?
Ребята устроились на сене и стали рассказывать байки. Мышонок, пригревшись на ладони, снова заснул. Постепенно его сопение расслабило Карлин. Она пробормотала, что-то похожее на «спокойной ночи», но прежде чем провалиться в сон спросила:
– Кто я для тебя? Почему ты пришёл?
Истон задержал дыхание, посмотрел в маленькое окошко, будто ждал поддержку от заглядывающей в него луны. «Что ей сказать? Признаться? Но как она отреагирует? Была не была…».
– Карлюш, ты для меня самый родной человечек. Я понял, что не могу без тебя. Я раньше не думал, что смогу испытать такие чувства.
Она прижалась в ответ к его макушке, по-сестрински чмокнула и уснула. Истон об-нял её крепко, погладил жёсткую шёрстку мышонка и приготовился к бессонной ночи. Но тишину взорвал звук открываемой двери.
– Истон, – влетел в карцер шёпот охранника.
Грызун впился в смотрителя бусинками-глазками, как бы говоря: «Не разбуди». Ис-тон кивнул и прижал палец к губам, осторожно освободил руку, накрыл вязанным одеялом Карлин и подошёл к тонкой полоске света, врывающейся в темноту карцера из коридора.
– Скоро моя пересменка, уходи. А то и меня, и тебя накажут. Быстрее! – добавил охранник, заметив сомнения в глазах друга.
Истон посмотрел на спящую Карлин и мысленно прошептал: «Я люблю тебя». Дверь карцера их разделила, оставляя за собой надежду на взаимность невысказанного чувства.
– Не волнуйся, профессор уже её простил и сказал утром выпустить, – попытался успокоить его охранник, неверно интерпретировав сомнения друга. – Иди, говорят стар-ший лютует. Я и так сделал для тебя всё что мог.
Многие заметили притяжение новенькой и отличающегося от других смотрителей Истона. Даже делали ставки сможет ли он изменить правила и раньше времени уйти на покой, создать семью. Или сердце парнишки будет разбито о холодную душу не известно откуда появившейся незнакомки.
Прошлое. Лес недалеко от поселения, где жила Карлин
– Где я? Что происходит? Мама… – Странник бредил.
Саввин смачивал ему лоб мокрой тряпицей, как учила матушка. И удивлялся. Как абсолютно здоровый на вид мужчина за пару часов сна стал похож на больного лихорад-кой? Появились мысли сбегать в деревню и позвать лекаря, но старик будто слышал его, хватал за руку и шептал:
– Не уходи…
Веки странника трепетали, рядом также трепетал воздух, танцуя, как сгусток или прозрачное облако. Он плавно двигался, то обволакивая старика, то взлетал к небу, а на попытки дотронутся до него, реагировал, как пугливый питомец. Но, спустя мгновение, принимал образ пса, волнующегося за приболевшего хозяина.
Усталость окутала одеялом, унося Саввина в грёзы о потерянном будущем. Он при-слонился к дереву и застыл в странной позе: в одной руке тряпица, другая тянется к страннику, чтобы проверить дыхание и сердцебиение.
– Чего разлёгся? Солнце-то уже давно не спит, а ты чем его лучше? Я тут жду-жду тебя… Гостеприимству и благодарности тебя не учили? – ворчал старик, тормоша Савви-на.
Тот с трудом разлепил глаза, судя по теням поспать ему удалось всего ничего – пару часов. Восстановиться толком не успел, зато гость выглядел свежим, как огурчик будто и не было ночью жара, бреда…
– Выспались? И даже спасибо не скажете за заботу? – попытался съязвить Саввин. Его начинал раздражать старик. Пришёл, наговорил разного бреда, а теперь ещё и коман-довать вздумал.
Савин неспешно потянулся, встал, размялся разминку и, не глядя на гостя, отправил-ся к ручью. Умылся, сделал ещё несколько упражнений и вернулся, в душе мечтая, что старик испарился. Но нет. Он встретил вопросом:
– А что у нас на завтрак?
И вызвал недоумение. Саввин с самого детства пропускал утренний приём пищи. Времени на это не хватало. Ведь нужно помочь матери по дому, проконтролировать, что-бы младшие поели, оделись, причесались и отправились по делам. Только к обеду он мог позволить себе съесть небольшую краюху хлеба.
Карлин однажды спросила:
– Ты что, воздухом или солнцем питаешься по утрам? Откуда у тебя энергия?
Но Саввин не знал, как это объяснить, вот так работал его организм. Жизни в лесу, кстати, такая привычка сильно помогала. Утром проснёшься, пойдёшь, не спеша, гулять по тропинкам и, не слушая урчание голодного желудка, успеваешь найти травы, коренья, ягоды или ещё что съестное.
– Простите, я не знал, что вы голодны. Сейчас что-нибудь придумаю.
– А как же котомка сестры? – подсказал старик.
– Точно…
Лепёшка и строганина вызвали блеск в глазах странника. Он уселся поудобнее, под-жал ноги, расправил балахон, потёр ладони и с наслаждением приступил к трапезе. Сав-вин сглотнул слюну, он никогда не видел, как можно с таким удовольствием есть. В их семье не принято смаковать каждый кусочек. Быстро поел, убрал со стола – и работать.
Утихомирив голод, старик посмотрел на Саввина и спросил:
– Готов? – уловив согласный кивок, уточнил: – На чём я остановился?
– На старике и камне, который тот вам подарил, – подсказал Саввин.
Странник достал самородок, повертел предмет в руках, и глаза его постепен-но покрылись плёнкой воспоминаний.
– Я ж доверчивый был. А ещё хотел изменить что-то в этом мире. Чёртов борец за справедливость… – сплюнул рассказчик и вытянул вперёд чёрный кусок незнакомой по-роды на раскрытой ладони. – Старик вручил камень и сказал мне идти в башню. И что ты думаешь? Они меня приняли с распростёртыми объятиями?
– Скорее всего, нет…
– Первое время я был просто мальчиком на побегушках. Если бы не моё любопыт-ство, плюнул бы я на всё и вернулся домой. Но, ложась ночью спать, я видел летающих мух, вырисовывающих в полёте послание. «Знание откроется тебе не сразу…» – так гово-рил мне старик. «Будь терпелив! Все испытания вернутся однажды наградой, что переве-сит страдания. Если же ты раньше времени сойдёшь с пути, то…».
Саввин хотел уточнить, что же тогда, но по лицу рассказчика понял, что задавать вопрос рано, странник сам не знал тогда, что же за таинственное «то» может случиться.
– Все эти учёные мужи только и делали, что совещались, чего-то искали, обсуждали, разбирали. Но дел-то реальных не было. Понимаешь? Два года пропали зазря. На все мои вопросы я слышал только: «Не сейчас», «Рано», «Не доступно твоему рангу». Меня не принимали, я для них был чужаком. Ведь я не учился в Школе. Не проходил назначение, а пришёл сюда сам, по собственному желанию. И всё чаще я думал – а не пошутил ли надо мной старик? Не для того ли, чтобы поставить на место отправил в эту башню, что-бы я понял, что у каждого судьбой определено кем он будет, традиции нарушать не стоит.
– Что же было дальше? – подтолкнул гостя Саввин.
Тот набрал воздуха, потряс головой, отгоняя давяшую к земле усталость, и продол-жил:
– Однажды появился в моей жизни тот, кто всё изменил… Я гулял по окраине и столкнулся с древним стариком. Он мне сказал, что я тот, кого он долго искал и что я тот, кто сможет изменить этот мир. Тогда мне подумалось, что наша встреча случайна, я ока-зался в нужном или, наоборот, ненужном месте в нужный или ненужный для меня мо-мент.
– А на самом деле?
– Камень. Это всё, что осталось у меня от той встречи, – перескочил на другую мысль незнакомец. – Жаль, я не сразу узнал, чего же хотел от меня старикан.
– Кто же это был? – любопытство разжигалось всё больше.
Но речь гостя превращалась в неразборчивое бормотание. Он засыпал. Дыхание ста-новилось спокойным. Царство сна забирало добычу.
– Что же мне делать? Чего ты ждёшь от меня? – спросил у леса Саввин.
Ответом была тишина и шелест деревьев. Он устроил старика поудобнее, собрал из лапника ему укрытие и караулил всю ночь, боясь, что пропустит его пробуждение и про-должение рассказа.
Глава 38. В карцере
Школа в Будущем. За месяц до выпуска
Обида и гнев душили Карлин. Она сначала ходила из угла в угол, потом дубасила стены кулаками, ногами. И отводила взгляд от письменных принадлежностей, которые принесла рисовалка. Энергия клокотала, а блокнот всё больше привлекал внимание. Кар-лин схватила его, сжала корешок, аж косточки побелели от напряжения. Но этого ей было мало. Она будто хотела выместить эмоции на бумаге. Взяла ручку и вдавила наконечник в самый центр белого листа. Со скрипом в зубах повела линию, царапая целлюлозную душу и зашипела, выпуская клокочущий внутри пар.
Чернила растекались, заполняя бороздки. Карлин же с каждой строчкой, с каждым словом успокаивалась. Дыхание из прерывистого становилось более гладким, почерк вы-равнивался.
– Да! Саввин! Я злюсь! А чего ты ждал? – кричала заключённая. – Хочешь узнать, что я об этом думаю? На почитай!
Блокнот впечатался в стену и упал, шелестя листами.
– Пик…
Карлин прислушалась. Показалось? Но в углу послышался шорох. Когтями? Кто-то пытался сделать подкоп? Воображение разыгралось, рисуя образ спасителя. Вот только сознание развеяло незаконченную картину. Какой идиот будет тратить время на неё? Су-дя по темноте за окном студенты давно уже спят.
Любопытство схватило Карлин за грудки и подвело к тёмному углу. Шевеление пробудило мурашек, но рука всё же протянулась и дотронулась до пушистой шёрстки.
– Пик, – будто ойкнул от страха грызун.
– Мышь? Ты-то как тут оказалась? Тоже наказана? – засмеялась Карлин. Она под-хватила испуганного зверька и на ладоне поднесла ближе к лицу. – Ну что? Будем выяс-нять кто кого больше испугал? Или подружимся и скоротаем время до рассвета?
Грызун посмотрел на человека, принюхался, смешно дёргая носом. Поворочал голо-вой, пощекотал подрагивающими усами ладонь и покрутившись свернулся клубком, буд-то дал своё согласие.
– Пик-пик.
Карлин рассмеялась. Стараясь не потревожить маленького гостя, она уселась на пол, прислонилась к стене и посмотрела в глаза грызуну.
– Можно, я тебе пожалуюсь?
Мышь зашевелил усами и пискнул. Карлин восприняла это, как «да» и начала изли-вать душу:
– Это несправедливо. Почему они ко мне придираются? Я всего лишь говорю вслух то, что думаю… Мне грустно и обидно… Наказана ни за что…
Грызун то смотрел на человека, то умывался лапками, будто не мог поверить своим ушам, то фыркал, будто бы с чем-то не соглашался или возмущённо пищал, будто реаги-ровал на несправедливость.
Карлин говорила и говорила, с каждой фразой ей становилось всё легче, она вспоми-нала как беззаботные беседы с Малией на пригорке так же ей помогали. Тяжесть обиды словно налипшая грязь смывалась ливнем невысказанных фраз. Мышь угнездилась и из-редка шевелила ушком, видимо, устав от информации. Карлин погладила его по шёрстке и вздохнула. Ей тоже хотелось бы оказаться вот так же в чьих-то заботливых руках. Нет не в чьих-то, а в объятиях брата. Она свернулась клубочком, повторяя позу мышонка, вы-тянула ладонь, ставшую постелью грызуну и закрыла глаза, призывая воспоминания о детстве, когда Саввин был рядом.
– Как ты? Никто не обидел? – услышала она его голос, такой родной и далёкий.
Так он встречал её в лесу. Слушал, жевал при этом гостинцы и тут же давал советы, как поступить в следующий раз. Карлин зажмурилась, в надежде что и сейчас, пусть хотя бы во сне Саввин подскажет как же ей быть. Как вернуть доверие профессора и не повто-рить ошибки из прошлого.
***
– Пс…
Звук потревожил сон Карлин. Мышь пошевелил усиками и уставился в окошко две-ри.
– Пс…, – повторил призыв гость из коридора.
– Кто здесь? – прошептала Карлин.
– Карлюш, это я.
Так звал её только один человек. Хотя она и ругалась, что все эти нежности не для неё. Спустив с ладошки грызуна Карлин подошла к двери и прислонилась ухом.
– Истон, что ты здесь делаешь? А если тебя увидят? – она действительно беспокои-лась, но внутри разгоралась надежда, что вот он её спаситель.
– Я пришёл на наше место, прождал тебя до темноты. Думал, что ты на меня за что-то обиделась, – голос проникал сквозь щель и обнимал ту, к кому тянулся.
– За что я могла на тебя обидеться, – фыркнула Карлин, а у самой сердце прыгало от радости. О ней не забыли, беспокоились. И она не одна в этом мире.
– Что случилось? За что тебя отправили сюда? – спросил Истон.
– А ты разве не разузнал? – брови её взлетели, и она изобразила удивление, но тут же прижалась снова к двери, он всё равно не увидит её мимику.
– Ну… – смотритель, видимо, пытался подобрать слова.
– Да ладно, не дрейфь, говори как есть, о чём там все болтают? Какими фиговыми словами меня называют? – подмигнула другу заключённая, зная, что и этого он не уви-дит.
– На самом деле всё странно. Говорят, профессор вспылил и ни за что тебя наказал.
– Правда?
Карлин удивилась. Ведь гнев на лице Урлия не выглядел поддельным. Возможно, он быстро остыл и пожалел, но должность не позволила признать ошибку. Да и мадам Лея явно удивилась решению.
– Что будем делать? Тебе же нельзя тут находиться. Ещё чего хорошего и ты отпра-вишься в карцер, – озаботилась она последствиями для друга.
– Тихо, кто-то идёт. Я попробую договориться.
Карлин напрягала слух как могла. За дверью явно шёл спор. Кто и в чём хотел кого убедить осталось для неё тайной. Но главное, что в итоге засов отворился. Дверь откры-лась, и она увидела распростёртые объятиями её белокурого спасителя. Эмоции подтолк-нули, Карлин запрыгнула на парня. А тот, поймав её, с такой силой и нежностью прижал, что стало немного неуютно перед сторожем камеры.
По коридору раздались тихие шаркающие шаги. Парнишка охранник засуетился, быстро толкнул парочку в карцер, закрыл дверь и отсалютовал.
– Профессор? Что вы здесь делаете? Ночь же на дворе.
Карлин метнулась к тюку, заменяющему кровать, и притворилась спящей. Истон же вжался в стену. Дверь скрипнула. Карлин задержала дыхание. Ей очень хотелось встать и всё высказать профессору, но это могло выдать Истона, поэтому она постаралась изобра-зить, что крепко спит.
Урлий подошёл, присел на корточки, провёл по волосам заключённой и прошептал:
– Прости, я не сдержался, попробую в следующий раз услышать тебя и не принимать спонтанных решений.
Слова опустились пеплом на пол, профессор выждал минуту и встал. Судя по темпу шагов он задержался у двери, вероятно вглядываясь в подопечную и, больше ничего не сказав, вышел.
Истон выждал когда тишина подсказала, что Урий удалился. Поскрёбся и попросил охранника выпустить его, но тот сделал вид, что не услышал.
– Как знаешь. Мне всё равно. Я рядом…, – следующее слово смотритель проглотил.
– Ты тоже оказался заперт? Это не принесёт тебе проблем? – забеспокоилась Кар-лин.
– Не волнуйся…, – Истон устроился на полу, рядом с её ложем.
– Ты знаешь, а я тут успела завести друга, – она коснулась его плеча.
С деланным гневом Истон прошептал:
– Как ты могла? И где же он?
– Тсс.
Карлин кивнула в угол, куда убежал мышонок и протянула руку, подзывая пугливого грызуна:
– Не бойся, он очень милый. Поверь мне. Выходи. Я вас познакомлю.
Мышонок показал сначала усы, потом несмело шагнул вперёд и забрался на раскры-тую ладонь человека.
– Знакомься. Мышонок любопытный, – представила маленького друга Карлин.
– О! – Истон театрально склонил голову, – позвольте открыть кто я: обычный вояка, вы не против со мной подружиться?
Мышонок пискнул и повторил движение человека. Карлин рассмеялась.
– О чём поболтаем?
Ребята устроились на сене и стали рассказывать байки. Мышонок, пригревшись на ладони, снова заснул. Постепенно его сопение расслабило Карлин. Она пробормотала, что-то похожее на «спокойной ночи», но прежде чем провалиться в сон спросила:
– Кто я для тебя? Почему ты пришёл?
Истон задержал дыхание, посмотрел в маленькое окошко, будто ждал поддержку от заглядывающей в него луны. «Что ей сказать? Признаться? Но как она отреагирует? Была не была…».
– Карлюш, ты для меня самый родной человечек. Я понял, что не могу без тебя. Я раньше не думал, что смогу испытать такие чувства.
Она прижалась в ответ к его макушке, по-сестрински чмокнула и уснула. Истон об-нял её крепко, погладил жёсткую шёрстку мышонка и приготовился к бессонной ночи. Но тишину взорвал звук открываемой двери.
– Истон, – влетел в карцер шёпот охранника.
Грызун впился в смотрителя бусинками-глазками, как бы говоря: «Не разбуди». Ис-тон кивнул и прижал палец к губам, осторожно освободил руку, накрыл вязанным одеялом Карлин и подошёл к тонкой полоске света, врывающейся в темноту карцера из коридора.
– Скоро моя пересменка, уходи. А то и меня, и тебя накажут. Быстрее! – добавил охранник, заметив сомнения в глазах друга.
Истон посмотрел на спящую Карлин и мысленно прошептал: «Я люблю тебя». Дверь карцера их разделила, оставляя за собой надежду на взаимность невысказанного чувства.
– Не волнуйся, профессор уже её простил и сказал утром выпустить, – попытался успокоить его охранник, неверно интерпретировав сомнения друга. – Иди, говорят стар-ший лютует. Я и так сделал для тебя всё что мог.
Многие заметили притяжение новенькой и отличающегося от других смотрителей Истона. Даже делали ставки сможет ли он изменить правила и раньше времени уйти на покой, создать семью. Или сердце парнишки будет разбито о холодную душу не известно откуда появившейся незнакомки.
Глава 39. Выбор
Прошлое. Лес недалеко от поселения, где жила Карлин
– Где я? Что происходит? Мама… – Странник бредил.
Саввин смачивал ему лоб мокрой тряпицей, как учила матушка. И удивлялся. Как абсолютно здоровый на вид мужчина за пару часов сна стал похож на больного лихорад-кой? Появились мысли сбегать в деревню и позвать лекаря, но старик будто слышал его, хватал за руку и шептал:
– Не уходи…
Веки странника трепетали, рядом также трепетал воздух, танцуя, как сгусток или прозрачное облако. Он плавно двигался, то обволакивая старика, то взлетал к небу, а на попытки дотронутся до него, реагировал, как пугливый питомец. Но, спустя мгновение, принимал образ пса, волнующегося за приболевшего хозяина.
Усталость окутала одеялом, унося Саввина в грёзы о потерянном будущем. Он при-слонился к дереву и застыл в странной позе: в одной руке тряпица, другая тянется к страннику, чтобы проверить дыхание и сердцебиение.
***
– Чего разлёгся? Солнце-то уже давно не спит, а ты чем его лучше? Я тут жду-жду тебя… Гостеприимству и благодарности тебя не учили? – ворчал старик, тормоша Савви-на.
Тот с трудом разлепил глаза, судя по теням поспать ему удалось всего ничего – пару часов. Восстановиться толком не успел, зато гость выглядел свежим, как огурчик будто и не было ночью жара, бреда…
– Выспались? И даже спасибо не скажете за заботу? – попытался съязвить Саввин. Его начинал раздражать старик. Пришёл, наговорил разного бреда, а теперь ещё и коман-довать вздумал.
Савин неспешно потянулся, встал, размялся разминку и, не глядя на гостя, отправил-ся к ручью. Умылся, сделал ещё несколько упражнений и вернулся, в душе мечтая, что старик испарился. Но нет. Он встретил вопросом:
– А что у нас на завтрак?
И вызвал недоумение. Саввин с самого детства пропускал утренний приём пищи. Времени на это не хватало. Ведь нужно помочь матери по дому, проконтролировать, что-бы младшие поели, оделись, причесались и отправились по делам. Только к обеду он мог позволить себе съесть небольшую краюху хлеба.
Карлин однажды спросила:
– Ты что, воздухом или солнцем питаешься по утрам? Откуда у тебя энергия?
Но Саввин не знал, как это объяснить, вот так работал его организм. Жизни в лесу, кстати, такая привычка сильно помогала. Утром проснёшься, пойдёшь, не спеша, гулять по тропинкам и, не слушая урчание голодного желудка, успеваешь найти травы, коренья, ягоды или ещё что съестное.
– Простите, я не знал, что вы голодны. Сейчас что-нибудь придумаю.
– А как же котомка сестры? – подсказал старик.
– Точно…
Лепёшка и строганина вызвали блеск в глазах странника. Он уселся поудобнее, под-жал ноги, расправил балахон, потёр ладони и с наслаждением приступил к трапезе. Сав-вин сглотнул слюну, он никогда не видел, как можно с таким удовольствием есть. В их семье не принято смаковать каждый кусочек. Быстро поел, убрал со стола – и работать.
Утихомирив голод, старик посмотрел на Саввина и спросил:
– Готов? – уловив согласный кивок, уточнил: – На чём я остановился?
– На старике и камне, который тот вам подарил, – подсказал Саввин.
Странник достал самородок, повертел предмет в руках, и глаза его постепен-но покрылись плёнкой воспоминаний.
– Я ж доверчивый был. А ещё хотел изменить что-то в этом мире. Чёртов борец за справедливость… – сплюнул рассказчик и вытянул вперёд чёрный кусок незнакомой по-роды на раскрытой ладони. – Старик вручил камень и сказал мне идти в башню. И что ты думаешь? Они меня приняли с распростёртыми объятиями?
– Скорее всего, нет…
– Первое время я был просто мальчиком на побегушках. Если бы не моё любопыт-ство, плюнул бы я на всё и вернулся домой. Но, ложась ночью спать, я видел летающих мух, вырисовывающих в полёте послание. «Знание откроется тебе не сразу…» – так гово-рил мне старик. «Будь терпелив! Все испытания вернутся однажды наградой, что переве-сит страдания. Если же ты раньше времени сойдёшь с пути, то…».
Саввин хотел уточнить, что же тогда, но по лицу рассказчика понял, что задавать вопрос рано, странник сам не знал тогда, что же за таинственное «то» может случиться.
– Все эти учёные мужи только и делали, что совещались, чего-то искали, обсуждали, разбирали. Но дел-то реальных не было. Понимаешь? Два года пропали зазря. На все мои вопросы я слышал только: «Не сейчас», «Рано», «Не доступно твоему рангу». Меня не принимали, я для них был чужаком. Ведь я не учился в Школе. Не проходил назначение, а пришёл сюда сам, по собственному желанию. И всё чаще я думал – а не пошутил ли надо мной старик? Не для того ли, чтобы поставить на место отправил в эту башню, что-бы я понял, что у каждого судьбой определено кем он будет, традиции нарушать не стоит.
