Лео из Финляндии, по Евросоюзу его помотало: жил и в Ирландии, и в Чехии, и в Португалии — теперь вот в Словакии обитает. Работает сторадж-инженером в корпорате — ответвление от сисадминства довольно специфическое.
То ли из-за корпората, то ли из-за Словакии Лео выглядит хмуро и устало. Не дожидаясь формального знакомства, Лео начинает жаловаться на мир вокруг себя. Страна ужасная, люди отвратительные, работа говнище, от социального алкоголизма устал.
— Лео: Почему ты приехал сюда, а не в Вену?
— Я: Потому что отсюда летает дешевый рейс «Победы» в Москву.
— Лео: Аэропорт здесь говнище полное, не понимаю, как отсюда люди летают.
— Я: Лео, а у тебя хобби вообще есть?
— Лео: Хобби? Я уже шесть лет как не делаю ничего, кроме «Нетфликса».
Короче, давай хотя бы «Нетфликс» вместе посмотрим, все равно оба заёбаны.
Бандит
В Берлине у меня были face-to-face интервью в двух компаниях. Нормальных пересадок до Пензы нет, придется ночевать в Златоглавой.
«Да, дурная привычка работать с 9 до 18 у меня имеется, но в это время Вы можете спокойно взять мой велосипед и покататься по живописным местам Москвы. Вечером могу Вас накормить дома, после совершить прогулку по городу. Если Вы приедете ко мне в гости в период с четверга по воскресенье, то предлагаю ломовейше затусить на каком-нибудь концерте, коими столица полна — реггей, панк, джаз и прочие АукцЫоны всегда готовы быть, от того и предложение можно рассмотреть в разрезе наших общих музыкальных пристрастий )».
Ничего себе персонаж захостит меня сегодня в Москве. Так обидно, что лишь на одну ночь, мне потом сразу в Пензу. Так хочется концертов, панков, АукцЫонов.
К Сереге еду из Домодедово на старой электричке до станции ЗИЛ. Из-за задержек в авиарейсе прихожу к нему в десять вечера, неоправданно поздно.
— Серега: Здарова бандит!
— Я: Чойта я сразу бандит?
— Серега: Опаздываешь :D
Сам Серега из Беларуси, из Гомеля. В Москву приехал по учебе да так и остался. Я выгляжу глупо, путая Гомель с Гродно. Серега с меня угорает: «Хорошо хоть у тебя Беларусь, а не Белоруссия!» Помимо замечательного музыкального вкуса, у Сереги есть внутренняя страсть к всратым путешествиям: Китай, Лаос, Ливан, Ирак — все страны перед ним открыты. Хостит Серега еще чаще, чем серфит. Холодильник на кухне обклеен стикерами и открытками на английском от иностранцев, что выглядит довольно мило.
Общаемся от силы час, после чего меня вырубает — помотали меня выходные в Берлине. С утра понедельника Серега идет на работу через дорогу восьмиполосного шоссе. Мне приходит первый отказ от компании: скиллов, мол, недостаточно. Второй отказ получу уже в пензенском аэропорту, что вызовет у меня истерику.
А пока жду возвращения домой Сереги на обед. За столом общаемся еще немножко, после чего расходимся по своим делам: ему на работу, мне в Домодедово.
Короче, мог же Серега быть моим другом, живи я в Москве.
Азия
Новый год
Чем заниматься десять дней новогодних, когда на улице холодно, авиабилеты продаются втридорога, а в запой уходить не хочется?
Позаботившись о проблеме заранее, взял билеты в Дубай с пересадкой в Баку по доступной цене. Встреча Нового года под пальмами показалась мне интересной затеей.
Утром 31-го прилетаю в Дубай, получаю очередной штамп в загранпаспорт с двуглавым орлом и сажусь на беспилотное метро до Марины — гавани с небоскребами и корабликами. Мое провинциальное нутро взрывается от высоток. Добираюсь до пляжа, гляжу на море, пробую на ощупь горячий песок. Окунувшись в атмосферу летних каникул, отправляюсь искать логово своего хоста.
Профиль Сая: «Верю в Ганди и его проповедь ненасилия. У меня скромное воспитание, поэтому я приземленный человек, с которым может общаться любой».
Сай родом из маленького индийского города в Западной Бенгалии, в Дубае живет уже пять лет и считает его своим домом. Работает Сай в местном корпорате маркетологом, живет с другом в двушке в новеньком небоскребе, по городу передвигается на мерсе.
— Я: А какие вообще минусы жизни в Дубае?
— Сая: Здесь безопасно настолько, что ты отрываешься от реальности. Открой дверь квартиры нараспашку — никто не зайдет.
Вечером мы с Саем едем на метро к Бурдж-Халифы, планируя там встретить новогоднюю ночь. Ровно в полночь на фасаде Халифы запускают визуальное шоу с анимацией и фейерверками. Народ от этого прется: каждый год здесь собираются сотни тысяч обывателей в ожидании чуда.
Для праздника организаторы приготовили две смотровые площадки: для белых людей и для черных. На «белой» площадке установили сидения и прочие удобства, можно по желанию сходить в Dubai Mall перед представлением. До «черной» площадки нужно идти час пешком, сама площадка представляет собой перекрытое ментами кольцо, где нет ничего, кроме асфальта и бордюров.
Нас с Саем угораздило попасть на «черную» площадку. До новогодней ночи три часа, меня уже начинает вырубать. Плохо спал последние ночи: радовался офферу в Берлин, тусил на новогоднем корпорате, пересаживался с самолета на самолет в Баку. На площадке нельзя ни в туалет сходить, ни поесть. С площадки не выпускают ни при каких обстоятельствах.
— Я, притворяясь: Отпустите, мне плохо!
— Менты: Что с тобой?
— Я: У меня сердце болит.
— Менты: Хорошо, тогда мы вызовем скорую.
— Я: Ладно, простите, я сжульничал.
Сай меня понимает — сам он такой подставы не ожидал. Пути назад уже нет, пытаемся прийти от small talk к общим для нас экзистенциальным проблемам. Вот наш примерный список обсуждаемых вопросов:
? Как у тебя вообще год прошел? Что запомнилось?
? А почему индусы ходят за ручку — они что, геи?
? В чем отличие между индусами и пакистанцами?
? О, классно, что ты поедешь в Россию на ЧМ. В какие города? Посоветовать что-то?
? А здесь реально нельзя целоваться на людях? За это сажают?
Ровно в полночь забываем о трудностях встречи Нового года и упиваемся радостью начала чего-то нового, возможности начать все с чистого листа.
Спустя полчаса после фейерверков полиция открывает свой коридор. До ближайшей станции метро топаем полчаса. На входе в метро небольшая давка, у входа стоит полиция, запуская людей по очереди. От накопившейся усталости меня вырубает. Держусь за плечи Сая, чтобы не потерять его в толпе. В конце концов нас пускают в метро, едем домой. От бессилия сажусь на пол вагона. Мне глубоко плевать на то, что здесь так не принято, — держать людей в заточении, знаете, как-то тоже не по-людски.
Добравшись до дома, отсыпаюсь до двух дня, открываю глаза и чувствую себя родившимся заново. Новый год — новые силы.
Трасса
Сай мог вписать меня лишь на ночь. Он любезно подвозит меня до моих новых хостов — Ома и Дийи.
Ом и Дийя тоже из Индии, возрастом также за тридцать слегка. У Дийи работа в офисе, у Ома — маленький торговый бизнес на паях с товарищем. Спят на матрасе, оставляя диван для хостов.
Отправившись гулять по городу, договариваемся встретиться вечером у Марины, чтобы вместе поехать домой. Без мобильного интернета хостов искать сложно.
— Ом, на звонке: Ну где ты там? Давай быстрей, мы тебя ждем минут пять, не больше, потом едем.
— Я, про себя: Восемь вечера, выходной день — куда спешим, брат?
Спешку заметил и у Сая: он подгонял меня выходить из дома, потому что опаздывал на молитву в храм. Начинаю чувствовать ритм этого города, сумасшедший ритм. Тут люди ездят со скоростью в 130 км/ч и все равно умудряются куда-то спешить, опаздывать. Здесь все происходит слишком быстро, слишком сумбурно.
Дома Ом уже не такой строгий, в общении он лапочка.
— Ом: О, так ты у нас в Дели был?
— Я: Ну да, было дело.
— Ом: У нас там вообще весело, если алкоголь не пьешь — морду набьют.
— Я: Мне показалось, что морду там могут и без повода набить.
На мою вторую ночь Ом срочно улетел в Сингапур по работе. Остались с Дийей вдвоем обсуждать арабские быт и нравы.
Дийя: «Когда по календарю Рамадан, у нас в офисе работает политика голодовки. Никто из сотрудников не может есть ни на кухне, ни — тем более — за рабочим столом. Бред, скажи ведь? Если я не верю в Аллаха, то почему я должна ущемляться?»
Мне показалось, что здесь и без повода могут защемить.
Братан
На границе между ОАЭ и Оманом заполняю форму с фейковым отелем в графе места проживания, ведь на таможне не знают про кауч. После заполнения формы мы, пассажиры рейсового автобуса Дубай—Маскат, складываем все свои сумки в одну кучу. Таможенники пускают в эту кучу собаку. Собака сканирует своим нюхом наши вещи на запрещенные таможней предметы. Ничего запрещенного собака у нас не нашла.
Выхожу у Мечети Султана Кабуса — главной мечети страны. Мечеть пуста: ни местных, ни туристов. Через десять минут к мечети подъезжает черный Chrysler, откуда выглядывает мой хост Юсуф. Увидев Юсуфа, я моментально запрыгиваю к нему в машину. По дороге Юсуф объясняет на пальцах свой план путешествия по Оману.
Юсуфу тридцать пять, коренной оманец, работает инструктором техники безопасности в нефтяной компании. Живет Юсуф в роскошном доме, подтверждая стереотип об арабском рантье из кухонных разговоров россиян о несправедливости в распределении доходов от природных ресурсов. Работает Юсуф вахтой: три недели работы, три недели отдыха. На три недели выходных у Юсуфа обычно два плана. План А — улететь в Таиланд к своей девушке Наташе, план Б — проводить время с семьей и путешествовать с серферами. Параллельно Юсуф получает второе высшее, связанное с экономикой.
Юсуф отлично разговаривает на английском и вообще производит впечатление довольно вестернизированного чувака. Внутри него кипит бунтарский дух, на левом плече — замазанный силуэт Че Гевары. Юсуф набил Че по молодости, но впоследствии решил его закрасить во избежание проблем на работе. Помимо тату, у него были по молодости проблемы с алкоголем и травкой. Сейчас старается вести праведную жизнь: молится всевышнему, носит дишдаш, по возможности ходит в качалку.
Юсуф: «Вот ты, Мища, парень молодой, у тебя все впереди. А я уже познал сладкое: алкоголь, марихуана, проститутки. Это по телевизору у вас там говорят, что у нас харам и ничего нельзя — все можно, если захочешь. У нас даже Султан молоденьких трахает: и девушек, и парней. И каждому потом „ламборгини“ дарит. И все мы об этом знаем».
Юсуф походит на кавказца среднего возраста: специфический акцент английского, монологи с позиции жизненного опыта, открытость и непосредственность, гон за одежду. Монологи с позиции жизненного опыта как бы поднимают Юсуфа на уровень «старшего брата» в моих глазах.
Для путешествия у Юсуфа все уже приготовлено: палатка, газовая горелка, сухпаек. Берег Персидского залива, как и вся природа в Омане, напоминает картинку из Марса из-за оранжевого цвета скал и отсутствия какой-либо зелени. С палаткой и «крайслером» путешествуем два дня: с рассветом катаемся по природным достопримечательностям, с закатом ночуем на берегу залива в одиночестве.
На третий день возвращаемся домой к Юсуфу в Маскат. Живет Юсуф со своей большой семьей в большом двухэтажном доме. В Омане на каждую комнату дома принято иметь отдельный туалет, ибо туалет — личное пространство каждого человека.
Вечером в стране грандиозное событие, исторический момент для нации: в финале футбольного Кубка Персидского Залива Оман играет с Эмиратами. Смотрим финал втроем: Я, Юсуф и его кореш Абдулла. Вместо чипсов и пива у нас на столе чай с финиками. Игра довольно напряженная, без моментов и с кучей фолов. 0-0 в основное время, овертайм без голов и вот она, серия пенальти. Наш кипер отбивает пару ударов, мы бьем без промахов — и Оман берет кубок. Я попадаю в римейк России-Голландии из 2008-го: на улицах весь Маскат, машины, гудки, флаги, радостный рев, эйфория.
Четыре дня в Омане проходят мимолетно, как и все хорошее, что случается с нами в жизни. Напоследок учу Юсуфа паре фраз на русском, чтобы ему было чем удивить Наташу.
Юсуф, записывая голосовуху: «Натащааа, мнэ зайэбись!»
Короче, мне тоже было с тобой зайэбись, Юсуф.
Гелемкари
В Баку прилетаю по пересадке Azerbaidjanian Airlines. На город у меня пять часов, но в путешествии лучше откусить кусок, чем тухнуть в бездушном аэропорту.
Центр Баку прекрасен, вылизан, добродушен. Местные подскажут, как купить билет на метро, на какой автобусной остановке тебе выйти. В городе сохранилась сталинская архитектура кремового цвета. Вниз от сталинок — Старый Город, вверх по сталинкам — построенные на нефтедоллары высотки.
Хусейн на пару со своим товарищем Рустемом переизобретает национальную азербайджанскую одежду на современный лад. Еще в студенческие годы ребята собирали коллекцию народных шмоток. Шаг за шагом, и ребята уже выпускают свою коллекцию одежды с национальным фольклором, назвав ее Galamkari style.
Гелемкари — это такой метод создания одежды, когда все принты на ткани создаются вручную, в результате чего на одежде появляются прикольные узоры с восточным флером. Гелемкари все еще популярен в соседнем от Азербайджана Иране, там ребята и учились вышивать. В Азербайджане при смерти как сам гелемкари, так и национальный фольклор в целом. По сути, ребята спасают национальную идентику.
Хусейн: «У нас это искусство существовало со времен Сефевидов до XIX века. Во времена царской России штампы из Азербайджана вывезли, сказав, что будут производить ткани для всего Закавказья, и после этого искусство гелемкари в Азербайджане исчезло. У нас оно существовало в Баку, Шамахы и Нахичевани. А теперь осталось лишь в Исфахане и Индии».
Одежда бренда быстро завоевала популярность. Ее стали приобретать местные и иностранцы. Парни стали получать много предложений от девушек по созданию женской коллекции. Сейчас друзья вовсю работают над коллекцией, где есть мужские и женские пальто, бомберы, юбки, свитшоты, брюки. Видно, что ребят от дела прет.
Хусейн уже не говорит на русском, общаясь со мной на ломаном английском. Рустем все еще говорит на русском, хотя с Хусейном они ровесники. По счастливой случайности мастерская коллекции находится в Старом Городе, поэтому Хусейн успевает показать мне чем они занимаются.
Задалбываю ребят вопросами о жизни в Азербайджане в целом и Баку в частности. Вижу картину love&hate relationship. С одной стороны, ребята преданы делу развивать свою культуру, делают это отлично и от души. С другой стороны, ребят душит местное комбо из консерватизма и авторитаризма.
Рустем: «Здесь всем есть до тебя дело: могут подойти на улице, спросить – почему ты так одет, зачем тебе сережка в ухе, почему у тебя волосы длинные. Мы вот в Париже были год назад, там здорово, там нет такого — хотим когда-нибудь переехать туда».
Выходя из мастерской в сторону автобусной остановки, пытаюсь объяснить мое изумление делом ребят всеми доступными словами. Короче, рад был повидаться с вами, художники.
Фэшн
Лечу на две недели в Таиланд, в свой последний антропологический отпуск перед эмиграцией в Берлин. В Бангкоке три дня, столица как стартовая точка в системе тайских координат.
Интересному городу полагается интересный хост с интересным именем — Вишаравиш.
Издание Gen.T: «За последние 16 лет удостоенный наград модельер Вишаравиш Акарасантисук заслужил мировое признание, сочетая техническое мастерство с ремеслом и сложными деталями.
То ли из-за корпората, то ли из-за Словакии Лео выглядит хмуро и устало. Не дожидаясь формального знакомства, Лео начинает жаловаться на мир вокруг себя. Страна ужасная, люди отвратительные, работа говнище, от социального алкоголизма устал.
— Лео: Почему ты приехал сюда, а не в Вену?
— Я: Потому что отсюда летает дешевый рейс «Победы» в Москву.
— Лео: Аэропорт здесь говнище полное, не понимаю, как отсюда люди летают.
— Я: Лео, а у тебя хобби вообще есть?
— Лео: Хобби? Я уже шесть лет как не делаю ничего, кроме «Нетфликса».
Короче, давай хотя бы «Нетфликс» вместе посмотрим, все равно оба заёбаны.
Бандит
В Берлине у меня были face-to-face интервью в двух компаниях. Нормальных пересадок до Пензы нет, придется ночевать в Златоглавой.
«Да, дурная привычка работать с 9 до 18 у меня имеется, но в это время Вы можете спокойно взять мой велосипед и покататься по живописным местам Москвы. Вечером могу Вас накормить дома, после совершить прогулку по городу. Если Вы приедете ко мне в гости в период с четверга по воскресенье, то предлагаю ломовейше затусить на каком-нибудь концерте, коими столица полна — реггей, панк, джаз и прочие АукцЫоны всегда готовы быть, от того и предложение можно рассмотреть в разрезе наших общих музыкальных пристрастий )».
Ничего себе персонаж захостит меня сегодня в Москве. Так обидно, что лишь на одну ночь, мне потом сразу в Пензу. Так хочется концертов, панков, АукцЫонов.
К Сереге еду из Домодедово на старой электричке до станции ЗИЛ. Из-за задержек в авиарейсе прихожу к нему в десять вечера, неоправданно поздно.
— Серега: Здарова бандит!
— Я: Чойта я сразу бандит?
— Серега: Опаздываешь :D
Сам Серега из Беларуси, из Гомеля. В Москву приехал по учебе да так и остался. Я выгляжу глупо, путая Гомель с Гродно. Серега с меня угорает: «Хорошо хоть у тебя Беларусь, а не Белоруссия!» Помимо замечательного музыкального вкуса, у Сереги есть внутренняя страсть к всратым путешествиям: Китай, Лаос, Ливан, Ирак — все страны перед ним открыты. Хостит Серега еще чаще, чем серфит. Холодильник на кухне обклеен стикерами и открытками на английском от иностранцев, что выглядит довольно мило.
Общаемся от силы час, после чего меня вырубает — помотали меня выходные в Берлине. С утра понедельника Серега идет на работу через дорогу восьмиполосного шоссе. Мне приходит первый отказ от компании: скиллов, мол, недостаточно. Второй отказ получу уже в пензенском аэропорту, что вызовет у меня истерику.
А пока жду возвращения домой Сереги на обед. За столом общаемся еще немножко, после чего расходимся по своим делам: ему на работу, мне в Домодедово.
Короче, мог же Серега быть моим другом, живи я в Москве.
Азия
Новый год
Чем заниматься десять дней новогодних, когда на улице холодно, авиабилеты продаются втридорога, а в запой уходить не хочется?
Позаботившись о проблеме заранее, взял билеты в Дубай с пересадкой в Баку по доступной цене. Встреча Нового года под пальмами показалась мне интересной затеей.
Утром 31-го прилетаю в Дубай, получаю очередной штамп в загранпаспорт с двуглавым орлом и сажусь на беспилотное метро до Марины — гавани с небоскребами и корабликами. Мое провинциальное нутро взрывается от высоток. Добираюсь до пляжа, гляжу на море, пробую на ощупь горячий песок. Окунувшись в атмосферу летних каникул, отправляюсь искать логово своего хоста.
Профиль Сая: «Верю в Ганди и его проповедь ненасилия. У меня скромное воспитание, поэтому я приземленный человек, с которым может общаться любой».
Сай родом из маленького индийского города в Западной Бенгалии, в Дубае живет уже пять лет и считает его своим домом. Работает Сай в местном корпорате маркетологом, живет с другом в двушке в новеньком небоскребе, по городу передвигается на мерсе.
— Я: А какие вообще минусы жизни в Дубае?
— Сая: Здесь безопасно настолько, что ты отрываешься от реальности. Открой дверь квартиры нараспашку — никто не зайдет.
Вечером мы с Саем едем на метро к Бурдж-Халифы, планируя там встретить новогоднюю ночь. Ровно в полночь на фасаде Халифы запускают визуальное шоу с анимацией и фейерверками. Народ от этого прется: каждый год здесь собираются сотни тысяч обывателей в ожидании чуда.
Для праздника организаторы приготовили две смотровые площадки: для белых людей и для черных. На «белой» площадке установили сидения и прочие удобства, можно по желанию сходить в Dubai Mall перед представлением. До «черной» площадки нужно идти час пешком, сама площадка представляет собой перекрытое ментами кольцо, где нет ничего, кроме асфальта и бордюров.
Нас с Саем угораздило попасть на «черную» площадку. До новогодней ночи три часа, меня уже начинает вырубать. Плохо спал последние ночи: радовался офферу в Берлин, тусил на новогоднем корпорате, пересаживался с самолета на самолет в Баку. На площадке нельзя ни в туалет сходить, ни поесть. С площадки не выпускают ни при каких обстоятельствах.
— Я, притворяясь: Отпустите, мне плохо!
— Менты: Что с тобой?
— Я: У меня сердце болит.
— Менты: Хорошо, тогда мы вызовем скорую.
— Я: Ладно, простите, я сжульничал.
Сай меня понимает — сам он такой подставы не ожидал. Пути назад уже нет, пытаемся прийти от small talk к общим для нас экзистенциальным проблемам. Вот наш примерный список обсуждаемых вопросов:
? Как у тебя вообще год прошел? Что запомнилось?
? А почему индусы ходят за ручку — они что, геи?
? В чем отличие между индусами и пакистанцами?
? О, классно, что ты поедешь в Россию на ЧМ. В какие города? Посоветовать что-то?
? А здесь реально нельзя целоваться на людях? За это сажают?
Ровно в полночь забываем о трудностях встречи Нового года и упиваемся радостью начала чего-то нового, возможности начать все с чистого листа.
Спустя полчаса после фейерверков полиция открывает свой коридор. До ближайшей станции метро топаем полчаса. На входе в метро небольшая давка, у входа стоит полиция, запуская людей по очереди. От накопившейся усталости меня вырубает. Держусь за плечи Сая, чтобы не потерять его в толпе. В конце концов нас пускают в метро, едем домой. От бессилия сажусь на пол вагона. Мне глубоко плевать на то, что здесь так не принято, — держать людей в заточении, знаете, как-то тоже не по-людски.
Добравшись до дома, отсыпаюсь до двух дня, открываю глаза и чувствую себя родившимся заново. Новый год — новые силы.
Трасса
Сай мог вписать меня лишь на ночь. Он любезно подвозит меня до моих новых хостов — Ома и Дийи.
Ом и Дийя тоже из Индии, возрастом также за тридцать слегка. У Дийи работа в офисе, у Ома — маленький торговый бизнес на паях с товарищем. Спят на матрасе, оставляя диван для хостов.
Отправившись гулять по городу, договариваемся встретиться вечером у Марины, чтобы вместе поехать домой. Без мобильного интернета хостов искать сложно.
— Ом, на звонке: Ну где ты там? Давай быстрей, мы тебя ждем минут пять, не больше, потом едем.
— Я, про себя: Восемь вечера, выходной день — куда спешим, брат?
Спешку заметил и у Сая: он подгонял меня выходить из дома, потому что опаздывал на молитву в храм. Начинаю чувствовать ритм этого города, сумасшедший ритм. Тут люди ездят со скоростью в 130 км/ч и все равно умудряются куда-то спешить, опаздывать. Здесь все происходит слишком быстро, слишком сумбурно.
Дома Ом уже не такой строгий, в общении он лапочка.
— Ом: О, так ты у нас в Дели был?
— Я: Ну да, было дело.
— Ом: У нас там вообще весело, если алкоголь не пьешь — морду набьют.
— Я: Мне показалось, что морду там могут и без повода набить.
На мою вторую ночь Ом срочно улетел в Сингапур по работе. Остались с Дийей вдвоем обсуждать арабские быт и нравы.
Дийя: «Когда по календарю Рамадан, у нас в офисе работает политика голодовки. Никто из сотрудников не может есть ни на кухне, ни — тем более — за рабочим столом. Бред, скажи ведь? Если я не верю в Аллаха, то почему я должна ущемляться?»
Мне показалось, что здесь и без повода могут защемить.
Братан
На границе между ОАЭ и Оманом заполняю форму с фейковым отелем в графе места проживания, ведь на таможне не знают про кауч. После заполнения формы мы, пассажиры рейсового автобуса Дубай—Маскат, складываем все свои сумки в одну кучу. Таможенники пускают в эту кучу собаку. Собака сканирует своим нюхом наши вещи на запрещенные таможней предметы. Ничего запрещенного собака у нас не нашла.
Выхожу у Мечети Султана Кабуса — главной мечети страны. Мечеть пуста: ни местных, ни туристов. Через десять минут к мечети подъезжает черный Chrysler, откуда выглядывает мой хост Юсуф. Увидев Юсуфа, я моментально запрыгиваю к нему в машину. По дороге Юсуф объясняет на пальцах свой план путешествия по Оману.
Юсуфу тридцать пять, коренной оманец, работает инструктором техники безопасности в нефтяной компании. Живет Юсуф в роскошном доме, подтверждая стереотип об арабском рантье из кухонных разговоров россиян о несправедливости в распределении доходов от природных ресурсов. Работает Юсуф вахтой: три недели работы, три недели отдыха. На три недели выходных у Юсуфа обычно два плана. План А — улететь в Таиланд к своей девушке Наташе, план Б — проводить время с семьей и путешествовать с серферами. Параллельно Юсуф получает второе высшее, связанное с экономикой.
Юсуф отлично разговаривает на английском и вообще производит впечатление довольно вестернизированного чувака. Внутри него кипит бунтарский дух, на левом плече — замазанный силуэт Че Гевары. Юсуф набил Че по молодости, но впоследствии решил его закрасить во избежание проблем на работе. Помимо тату, у него были по молодости проблемы с алкоголем и травкой. Сейчас старается вести праведную жизнь: молится всевышнему, носит дишдаш, по возможности ходит в качалку.
Юсуф: «Вот ты, Мища, парень молодой, у тебя все впереди. А я уже познал сладкое: алкоголь, марихуана, проститутки. Это по телевизору у вас там говорят, что у нас харам и ничего нельзя — все можно, если захочешь. У нас даже Султан молоденьких трахает: и девушек, и парней. И каждому потом „ламборгини“ дарит. И все мы об этом знаем».
Юсуф походит на кавказца среднего возраста: специфический акцент английского, монологи с позиции жизненного опыта, открытость и непосредственность, гон за одежду. Монологи с позиции жизненного опыта как бы поднимают Юсуфа на уровень «старшего брата» в моих глазах.
Для путешествия у Юсуфа все уже приготовлено: палатка, газовая горелка, сухпаек. Берег Персидского залива, как и вся природа в Омане, напоминает картинку из Марса из-за оранжевого цвета скал и отсутствия какой-либо зелени. С палаткой и «крайслером» путешествуем два дня: с рассветом катаемся по природным достопримечательностям, с закатом ночуем на берегу залива в одиночестве.
На третий день возвращаемся домой к Юсуфу в Маскат. Живет Юсуф со своей большой семьей в большом двухэтажном доме. В Омане на каждую комнату дома принято иметь отдельный туалет, ибо туалет — личное пространство каждого человека.
Вечером в стране грандиозное событие, исторический момент для нации: в финале футбольного Кубка Персидского Залива Оман играет с Эмиратами. Смотрим финал втроем: Я, Юсуф и его кореш Абдулла. Вместо чипсов и пива у нас на столе чай с финиками. Игра довольно напряженная, без моментов и с кучей фолов. 0-0 в основное время, овертайм без голов и вот она, серия пенальти. Наш кипер отбивает пару ударов, мы бьем без промахов — и Оман берет кубок. Я попадаю в римейк России-Голландии из 2008-го: на улицах весь Маскат, машины, гудки, флаги, радостный рев, эйфория.
Четыре дня в Омане проходят мимолетно, как и все хорошее, что случается с нами в жизни. Напоследок учу Юсуфа паре фраз на русском, чтобы ему было чем удивить Наташу.
Юсуф, записывая голосовуху: «Натащааа, мнэ зайэбись!»
Короче, мне тоже было с тобой зайэбись, Юсуф.
Гелемкари
В Баку прилетаю по пересадке Azerbaidjanian Airlines. На город у меня пять часов, но в путешествии лучше откусить кусок, чем тухнуть в бездушном аэропорту.
Центр Баку прекрасен, вылизан, добродушен. Местные подскажут, как купить билет на метро, на какой автобусной остановке тебе выйти. В городе сохранилась сталинская архитектура кремового цвета. Вниз от сталинок — Старый Город, вверх по сталинкам — построенные на нефтедоллары высотки.
Хусейн на пару со своим товарищем Рустемом переизобретает национальную азербайджанскую одежду на современный лад. Еще в студенческие годы ребята собирали коллекцию народных шмоток. Шаг за шагом, и ребята уже выпускают свою коллекцию одежды с национальным фольклором, назвав ее Galamkari style.
Гелемкари — это такой метод создания одежды, когда все принты на ткани создаются вручную, в результате чего на одежде появляются прикольные узоры с восточным флером. Гелемкари все еще популярен в соседнем от Азербайджана Иране, там ребята и учились вышивать. В Азербайджане при смерти как сам гелемкари, так и национальный фольклор в целом. По сути, ребята спасают национальную идентику.
Хусейн: «У нас это искусство существовало со времен Сефевидов до XIX века. Во времена царской России штампы из Азербайджана вывезли, сказав, что будут производить ткани для всего Закавказья, и после этого искусство гелемкари в Азербайджане исчезло. У нас оно существовало в Баку, Шамахы и Нахичевани. А теперь осталось лишь в Исфахане и Индии».
Одежда бренда быстро завоевала популярность. Ее стали приобретать местные и иностранцы. Парни стали получать много предложений от девушек по созданию женской коллекции. Сейчас друзья вовсю работают над коллекцией, где есть мужские и женские пальто, бомберы, юбки, свитшоты, брюки. Видно, что ребят от дела прет.
Хусейн уже не говорит на русском, общаясь со мной на ломаном английском. Рустем все еще говорит на русском, хотя с Хусейном они ровесники. По счастливой случайности мастерская коллекции находится в Старом Городе, поэтому Хусейн успевает показать мне чем они занимаются.
Задалбываю ребят вопросами о жизни в Азербайджане в целом и Баку в частности. Вижу картину love&hate relationship. С одной стороны, ребята преданы делу развивать свою культуру, делают это отлично и от души. С другой стороны, ребят душит местное комбо из консерватизма и авторитаризма.
Рустем: «Здесь всем есть до тебя дело: могут подойти на улице, спросить – почему ты так одет, зачем тебе сережка в ухе, почему у тебя волосы длинные. Мы вот в Париже были год назад, там здорово, там нет такого — хотим когда-нибудь переехать туда».
Выходя из мастерской в сторону автобусной остановки, пытаюсь объяснить мое изумление делом ребят всеми доступными словами. Короче, рад был повидаться с вами, художники.
Фэшн
Лечу на две недели в Таиланд, в свой последний антропологический отпуск перед эмиграцией в Берлин. В Бангкоке три дня, столица как стартовая точка в системе тайских координат.
Интересному городу полагается интересный хост с интересным именем — Вишаравиш.
Издание Gen.T: «За последние 16 лет удостоенный наград модельер Вишаравиш Акарасантисук заслужил мировое признание, сочетая техническое мастерство с ремеслом и сложными деталями.
