Выстонав что-то невнятное, Таня чуть откатилась назад и еще шире раскрыла ножки, предоставляя доступ – одна, полусогнутая, на диване, другая на краю журнального столика. Находясь лицом почти у ее вагины, я стал резче дышать, а при выдохе согревать ее ручки, которые опять ласкали себя, этот лакомый бугорок, отрывистым потоком горячего воздуха. Я целовал ее пальцы и трахал ее своими. Но выполнял все это я как-то механически, мыслями витая в стороне... Мне хотелось быть лучшим. Не в сравнении, а в уме у нее. Я трахал Таню, доставая подушками пальцев до той заветной выпирающей точки, и желал ее всю. Независимо от того, как сложатся наши жизни после этого, я хотел быть у нее тем, кого она надолго запомнит, даже будучи не со мной. Девушка на моем диване застонала, вырвав меня из пустых размышлений. Она, извиваясь, терла себя все яростнее, и я смотрел, боясь моргнуть, чтобы не потерять эту картинку. То ли от напряжения глаз, то ли от почти физической боли воспоминаний мои ресницы увлажнились, и я, злой сам на себя, уткнулся поцелуями в бедра Тани, представляя себе вовсе не ее ножки... Я хотел пригубить, отстранить ее руку, довершить начатое, но не успел. Капля скупой мужской слезы упала прямо на клитор. Видимо, она стала холодным контрастом моему дыханию, а сама Таня уже была готова взорваться… Она вздрогнула и еле заметно сотряслась там, внутри, после чего выгнулась дугой и громко застонала. Она кончала, густо орошая мои пальцы, а я смотрел на ее оргазм и терялся в угрызениях совести. В итоге я все же поцеловал ее блестящие в соку губки и отодвинулся на другой край дивана. Больше я ничего не мог ей дать…
Снег шел непрерывно... Из-за циклона город погрузился в ослепляющую белизной красоту. Подобное похолодание для Женевы было редкостью, и ночью температура опустилась до рекордных минус восемь. Для меня это было тяжелым испытанием… Не переношу холод. Кровь застывает, и это сказывается на скорости моего и без того слабого пешего передвижения, особенно, когда недооцениваешь погоду и выходишь налегке. Вопреки рекомендациям врачей перезимовать в тепле я недальновидно преждевременно вышел на улицу, решив лично съездить за продуктами. Можно было, конечно, заказать онлайн с доставкой, да и Татьяна следила, чтоб в доме пусто не было, но вот взбрело в голову поехать, и все тут! Надо было только пройти эти чертовы несколько метров по холодрыге и завести машину, которую опрометчиво оставил под открытым небом. Но на полпути я встал как вкопанный, ноги словно окаменели. Я не мог сделать и шага дальше или развернуться обратно... Стоял в сугробе, улыбался и думал, как бы не обоссаться от "счастья". В такой ситуации действительно сильно ощущаешь нехватку близкого человека – неважно, кто он, друг или спутница жизни. Просто нужен кто-то, кому ты можешь позвонить даже просто ради забавы:
– Здорово! Представляешь, я застрял во дворе! Бери лопату и трос. Нет, я не в машине...! Копыта отказали в паре метров от нее... Чего ты ржешь?!
Я хочу, держа телефон, смеяться вместе с человеком, у которого могу попросить помощи, без стыда набрать его номер и попросить... Но все мои близкие давно разбежались по разным городам или изначально находились вдали. Они, эти люди, есть у меня, конечно – я не одинок, но они не рядом. Это не их вина, так сложилось. Я сам отгородился от всех в боязни быть обузой…
И вот, стоя в невеселых раздумьях среди снега, как дежурный полярник на посту, я заметил Томаса. Он, видимо, увидел меня из окна и вышел на подмогу.
– Друг, подтолкни, – закричал я, вне себя от радости.
– Вам в какую сторону? – улыбнулся он.
– Давай назад, дружище, в дом, – попросил я и залез к нему под руку.
И все, понимаете? Угнетающее разочарование, казалось, уничтожившее мою душу и уже медленно убивавшее физически, прошло просто потому, что появился человек рядом…
– Скажи, Томас, где ты нашел мою домработницу? Прежде чем ответишь, имей в виду, что Татьяна кое в чем мне призналась.
– Я обратился к нашему общему знакомому. К мсье Бенедикту.
– Любопытно… – пробормотал я. – А почему именно к Бени?
– В тот день, когда вас доставили раненого, мсье Бенедикт настоятельно попросил обращаться к нему по любым вопросам касательно Вас, мсье.
Больше я ничего не спрашивал, вслух поблагодарил Томаса, а Бени мысленно, и вызвал лифт.
Согревая себя в душевой и вспоминая недавнюю беспомощность, я возненавидел холод еще сильнее. Лишь лавина сумбурных мыслей вместе с потоком горячей воды снова смывала с меня то острое ощущение отторженности тела... Своего тела, которое хочется покинуть, слинять из него в другое, здоровое и заново зародиться с огромным желанием – жить!
И чтоб ранним утром, за секунду до восхода, когда высматриваешь окна напротив, тебе было к кому прижаться... И обнять! И здесь желательно, чтоб это была именно спутница жизни, потому что друг, или, тем более, консьерж, рано утром у плеча как-то не то, согласитесь. А вот Таня...
Объятия – это безоговорочное доверие, уважение и комфорт в отношениях... Это путешествие вдвоем, держась за руки. Без объятий аура человека испаряется, и он становится беззащитен. Желание обниматься не подвластно ни времени, ни возрасту.
В другой жизни барон Мюнхгаузен сказал бы:
– Обнимайтесь, господа! Обнимайтесь...
Татьяна стояла с разведенными ногами, опираясь локтями о широкий подоконник моего кабинета. Меня разом охватило дикое, странное вожделение, почти затрясло от желания опрокинуть ее именно на стол и отыметь, содрав всю одежду. Поддавшись безрассудному порыву, я не спеша подошел к ней со спины. Прислонив трость к стенке, взял Таню за руку и подвел к массивному письменному столу. Она повиновалась, не проронив ни слова. Я ловко задрал юбку до талии, удивительно бережно усадил ее на край и аккуратно снял белье. В моих движениях было столько похоти, что этим подавлял любую мысль о сопротивлении.
– Не шевелись, – попросил я с еле заметной ухмылкой, прекрасно догадываясь о своей власти, схватил за лодыжки, сгибая ее ноги в коленях, и надавил ими на груди. Передо мной раскрылась ее аккуратные, ухоженные, ровные половые губы в смазке. Таня обильно текла, так, что с нее аж капало.
Она трепетно ждала, позволив себе быть беззащитной.
– Делай со мной, что хочешь…
Остатками затуманенного разума я нещадно трахал Таню, усиливая толчки с каждым разом. Ни ласк, ни нежности, только грубый напор и животная страсть. И ее гибкое тело беспрекословно откликалось на все, что я с ним творил. Когда нет чувств... когда не любишь... когда не бережешь, боясь причинить боль... вот тогда дерешь женщину, как последнюю суку, будто срываешь свои оковы. И мне было плевать на ее чувства, я не старался ее удовлетворить.
– Шлюха! Блядь! – кричал я на нее, сам не соображая, что несу, пока не вырвалось: – Алла..!
Я испытал сильнейший оргазм невиданной разрушительности. Оргазм, смешанный с тоской и горечью. Оргазм, который отразился импульсами по всему позвоночнику и вырубил ноги. Я не удержался и рухнул на пол. Буквально выпал из Тани, продолжая кончать, сгорая со стыда и злобы…
Татьяна опустилась ко мне и присела рядом. Я был бы рад, если бы она меня возненавидела. Я искал в ее взгляде презрение… но не нашел.
– Пожалуйста, покинь комнату, – попросил я.
– Арман…
– Уйди! Прошу…
Она сняла с себя блузку, накрыла меня своей одеждой и прижалась ко мне. Я не делал попыток встать, потому что знал, что не смогу. Не в силах больше сдержаться, я повторно озвучил свою просьбу.
– Выйди, пожалуйста, Таня. Я не хочу вставать в твоем присутствии, – и, ощутив ее упрямый настрой, рявкнул, уже не в силах сдерживаться... – Пошла вон!
Таня молча ушла… После ее ухода я забросил блузку с юбкой на стол, на четвереньках дополз до дивана, непонятно как взобрался на него, и меня накрыло. Словно сработал некий триггер, и я заорал. Первые секунды безмолвно, а потом крик вырвался наружу… я разрыдался.
Мужчины не плачут, мужчины седеют – писал кто-то в стихах, но он чуть ошибся в первой части.
Меня вновь вырубило. На этот раз целиком.
Это было возрождением. Которое я отвергнул…
Зазвонил коммутатор внутренней связи и голосом Томаса сообщил, что пришел гость и просит аудиенции со мной. Умеет швед подбирать словечки для придания пафоса, хотя, стоит признать, его высокопарность мне льстит.
– Кто?
– Именует себя Гиорги и нагло улыбается.
– Пусть поднимается. Я его ждал. Спасибо, Томас.
Гиорги пришел получить должок, как мы и условились при встрече в Тбилиси. За информацию о местонахождении исследовательского центра я обещал ему дневник Дэна. Мне лекарство, ему повышение по карьерной лестнице. Вполне уместное соглашение, если бы не множество обстоятельств, требующих ответа. Еще тогда у нас завязался разговор, в результате которого мы прониклись взаимной мужской симпатией, что было весьма неожиданно, по крайней мере, для меня. Искренний это был порыв или он притворялся дружелюбным по указке своего департамента – мне было все равно… Лишь бы получить свое.
Тогда, в грузинской столице, я без прелюдий попросил разузнать о том центре. Гиорги без тени иронии озвучил свои условия – выдать ему "живой" дневник, потому что на флешке были только личные заметки и материалы фотосъемок Дэна, а они сами по себе не представляют ценности. Он по секрету, закидывая удочку, поведал, что есть предположение, будто в тех текстах хранится шифр, который не поддается цифровой раскодировке, но если вбить его в алгоритм отображения фотографий с флешки, то снимки преобразуются в другие изображения. И вот это и важно конторе Гиорги.
– Бред или гипотеза, я даже вникать не хочу. Вообще нелепый переполох! Мне кажется, и ваши, и мои впаривают какую-то чушь о мотивах поиска, – буркнул я в ответ.
– А ты не задавался вопросом, почему твой друг просто не сообщил тебе о разработке? Почему такие сложности? – вкрадчиво поинтересовался грузин.
– Не знаю. Не загони он сам себя в ту ловушку, он бы сказал, теперь остается лишь гадать.
Гиорги деликатно промолчал, после чего перевел тему. Обсудив детали сделки и немного поговорив о разном, о жизни, мы разошлись.
А теперь новоявленный товарищ сидел у меня в кресле. Не знаю почему, но я был рад ему.
– Тебя продолжать звать Гиорги? Я все не решался спросить…
– Так назвали меня родители.
– Ладно, – несколько удивился я. – Пить что будешь?
– Кофе. Я сюда прямиком из аэропорта приехал.
– Растворимый, как в прошлый раз? Сейчас приготовлю. Тоже хочу.
На кухне я поставил чайник, но провозился недолго. У порога появилась Таня.
– Я сделаю, – сказала она спокойно, дружески, и отобрала у меня банку кофе из рук. – Идите к гостю.
– Нам надо поговорить. Нехорошо вышло, – выдавил я из себя, не глядя на девушку.
– Потом, – легко согласилась Таня и принялась как ни в чем не бывало хлопотать с кофе, но я заметил в ней изменения.
Это были первые за эту неделю произнесенные друг другу слова после того, как я прогнал Татьяну прочь из комнаты. И мне было стыдно, но я не решался подойти сам. Что ж, хорошо, что она не в обиде, – подумал я, и, списав почудившиеся перемены на долгое отсутствие общения, с легким сердцем покинул кухню.
Гиорги ходил по гостиной и рассматривал интерьер просторного зала. Черно-белые, в тонких рамках, фотографии незнакомых мне людей, висящие на стене, небольшие сувениры и экспонаты из разных концов света на дизайнерском стеллаже, нескромную коллекцию книг на полках… Я стоял молча, не мешая, и по его одобрительному кивку понял, что грузин оценил вид из окна на суету Женевы.
– Это не мое. Все это досталось мне от Дэна, – сказал я, опережая его вопросы, и вынул из ряда книг дневник друга. – Возьми... Удивительно, что вы до сих пор не устроили обыск. Слушай, как тебя угораздило попасть к амерам?
– Завербовали, как обычно. В Тбилиси у них сильная структура, – ответил он и повернулся к вошедшей Тане. Она приблизилась, элегантно качая бедрами, расставила чашки на журнальном столике и удалилась походкой, от которой было не оторваться.
– Пасть закрой, дорогой, – сказал я, проводив ее скучающим взглядом и усмехнувшись над сопевшим гостем.
– Я думал, ты один… – произнес Гиорги, шумно сглотнув, хотя кофе все еще стоял нетронутый. – Можно я поживу у тебя? – спросил он с деланной шутливостью.
– Да ради Бога, – расплылся я в улыбке. – Но она мне нравится самому.
– Арман, а тогда, в Тбилиси, с Аллой… Я следил за вами... – Мне показалось, или опытный агент смутился? – Вы такая пара, хм, интересная. Что случилось? Вы расстались?
– Да, Гиорги. Но не хочу об этом.
– Извини. Хоть скажешь, откуда ты находишь таких красоток?
– Не поверишь… Сами находят, – искренне развел руками я.
– За вами не только я следил. Ты знал?
– Про Максима и Наташу напротив? Догадывался… Скорее всего, это люди из моего отдела. Однако блог, который они ведут, выглядит настоящим. Им тоже нужны записи Дэна, но якобы по совсем другим причинам. И я предаю своих, отдавая дневник тебе. Просто мне очень захотелось побыть… быть нормальным.
– А я предал, когда выдал тебе адрес. И мне жаль, что не получилось достать препарат, Арман.
– Со всем к тебе уважением, я так не думаю, Гиорги. Мне кажется, твоя помощь в предоставлении координат и кодов была одобрена сверху. И для пущей реальности вы не оповестили персонал лаборатории о моем возможном появлении, вы очень надеялись, что я все же выберусь. Это был неоправданный риск с вашей стороны, надо сказать. Если бы парни не подоспели, ваш план полетел бы к хуям. А так – сработало… Дневник у тебя в руках. Пусть и запоздало.
– Да. Твои друзья успели вовремя. И я рад этому обстоятельству вне зависимости от…
– Забей. Все в порядке. Гиорги, сделай мне еще одно одолжение. В Тбилиси на парковке осталась совсем новая машинка, ты не мог бы ее продать? Звучит глупо, но зачем ей пропадать.
– Да, конечно… Продажа твоей машины абсолютно не покажется странным поступком для моих, – рассмеялся грузин. – Знаю, где она. Посмотрим, что смогу сделать.
– Спасибо.
– Хорошо. У меня скоро вылет обратно. Мне пора… Кстати, показать тебе кое-что хочу, – заговорщически подмигнул мой гость, достал телефон и включил видео. – Смотри!
На экране смарта появилось крупным планом приоткрытое окно первого этажа загородного дома, радующее видом ритмично движущейся обнаженной мужской задницы, опознанной окончательно лишь после яростного крика: "Керолайн!!!".
– Ты снимал? – сдерживая смех, спросил я, и продолжая смотреть на себя в непривычном ракурсе, довольно нелепом, как оказалось.
– Собственноручно! Если позволишь, оставлю себе на память.
– Всеобщая тенденция какая-то – наблюдать за трахом агентов… Не находишь? – фыркнул я. – И как давно я у вас под наблюдением?
– Мне нравится моя работа, – довольно заулыбался Гиорги и увильнул от второго вопроса. – Ну так удалить?
– Можешь оставить, дорогой, – хлопнул я его по плечу. – Но думаю, будет уместно не палить Керолайн в подобном. Она хорошая женщина. Для меня до сих пор остается загадкой, откуда у нее дневник Дэна. Ты, случаем, не в курсе?
– Ты прав. И в своих подозрениях тоже, – кивнул Гиорги, снова оставив меня без ответа, удалил запись и протянул мне руку. – Что ж, Арман, береги себя.
***
Снег шел непрерывно... Из-за циклона город погрузился в ослепляющую белизной красоту. Подобное похолодание для Женевы было редкостью, и ночью температура опустилась до рекордных минус восемь. Для меня это было тяжелым испытанием… Не переношу холод. Кровь застывает, и это сказывается на скорости моего и без того слабого пешего передвижения, особенно, когда недооцениваешь погоду и выходишь налегке. Вопреки рекомендациям врачей перезимовать в тепле я недальновидно преждевременно вышел на улицу, решив лично съездить за продуктами. Можно было, конечно, заказать онлайн с доставкой, да и Татьяна следила, чтоб в доме пусто не было, но вот взбрело в голову поехать, и все тут! Надо было только пройти эти чертовы несколько метров по холодрыге и завести машину, которую опрометчиво оставил под открытым небом. Но на полпути я встал как вкопанный, ноги словно окаменели. Я не мог сделать и шага дальше или развернуться обратно... Стоял в сугробе, улыбался и думал, как бы не обоссаться от "счастья". В такой ситуации действительно сильно ощущаешь нехватку близкого человека – неважно, кто он, друг или спутница жизни. Просто нужен кто-то, кому ты можешь позвонить даже просто ради забавы:
– Здорово! Представляешь, я застрял во дворе! Бери лопату и трос. Нет, я не в машине...! Копыта отказали в паре метров от нее... Чего ты ржешь?!
Я хочу, держа телефон, смеяться вместе с человеком, у которого могу попросить помощи, без стыда набрать его номер и попросить... Но все мои близкие давно разбежались по разным городам или изначально находились вдали. Они, эти люди, есть у меня, конечно – я не одинок, но они не рядом. Это не их вина, так сложилось. Я сам отгородился от всех в боязни быть обузой…
И вот, стоя в невеселых раздумьях среди снега, как дежурный полярник на посту, я заметил Томаса. Он, видимо, увидел меня из окна и вышел на подмогу.
– Друг, подтолкни, – закричал я, вне себя от радости.
– Вам в какую сторону? – улыбнулся он.
– Давай назад, дружище, в дом, – попросил я и залез к нему под руку.
И все, понимаете? Угнетающее разочарование, казалось, уничтожившее мою душу и уже медленно убивавшее физически, прошло просто потому, что появился человек рядом…
– Скажи, Томас, где ты нашел мою домработницу? Прежде чем ответишь, имей в виду, что Татьяна кое в чем мне призналась.
– Я обратился к нашему общему знакомому. К мсье Бенедикту.
– Любопытно… – пробормотал я. – А почему именно к Бени?
– В тот день, когда вас доставили раненого, мсье Бенедикт настоятельно попросил обращаться к нему по любым вопросам касательно Вас, мсье.
Больше я ничего не спрашивал, вслух поблагодарил Томаса, а Бени мысленно, и вызвал лифт.
Согревая себя в душевой и вспоминая недавнюю беспомощность, я возненавидел холод еще сильнее. Лишь лавина сумбурных мыслей вместе с потоком горячей воды снова смывала с меня то острое ощущение отторженности тела... Своего тела, которое хочется покинуть, слинять из него в другое, здоровое и заново зародиться с огромным желанием – жить!
И чтоб ранним утром, за секунду до восхода, когда высматриваешь окна напротив, тебе было к кому прижаться... И обнять! И здесь желательно, чтоб это была именно спутница жизни, потому что друг, или, тем более, консьерж, рано утром у плеча как-то не то, согласитесь. А вот Таня...
Объятия – это безоговорочное доверие, уважение и комфорт в отношениях... Это путешествие вдвоем, держась за руки. Без объятий аура человека испаряется, и он становится беззащитен. Желание обниматься не подвластно ни времени, ни возрасту.
В другой жизни барон Мюнхгаузен сказал бы:
– Обнимайтесь, господа! Обнимайтесь...
***
Татьяна стояла с разведенными ногами, опираясь локтями о широкий подоконник моего кабинета. Меня разом охватило дикое, странное вожделение, почти затрясло от желания опрокинуть ее именно на стол и отыметь, содрав всю одежду. Поддавшись безрассудному порыву, я не спеша подошел к ней со спины. Прислонив трость к стенке, взял Таню за руку и подвел к массивному письменному столу. Она повиновалась, не проронив ни слова. Я ловко задрал юбку до талии, удивительно бережно усадил ее на край и аккуратно снял белье. В моих движениях было столько похоти, что этим подавлял любую мысль о сопротивлении.
– Не шевелись, – попросил я с еле заметной ухмылкой, прекрасно догадываясь о своей власти, схватил за лодыжки, сгибая ее ноги в коленях, и надавил ими на груди. Передо мной раскрылась ее аккуратные, ухоженные, ровные половые губы в смазке. Таня обильно текла, так, что с нее аж капало.
Она трепетно ждала, позволив себе быть беззащитной.
– Делай со мной, что хочешь…
Остатками затуманенного разума я нещадно трахал Таню, усиливая толчки с каждым разом. Ни ласк, ни нежности, только грубый напор и животная страсть. И ее гибкое тело беспрекословно откликалось на все, что я с ним творил. Когда нет чувств... когда не любишь... когда не бережешь, боясь причинить боль... вот тогда дерешь женщину, как последнюю суку, будто срываешь свои оковы. И мне было плевать на ее чувства, я не старался ее удовлетворить.
– Шлюха! Блядь! – кричал я на нее, сам не соображая, что несу, пока не вырвалось: – Алла..!
Я испытал сильнейший оргазм невиданной разрушительности. Оргазм, смешанный с тоской и горечью. Оргазм, который отразился импульсами по всему позвоночнику и вырубил ноги. Я не удержался и рухнул на пол. Буквально выпал из Тани, продолжая кончать, сгорая со стыда и злобы…
Татьяна опустилась ко мне и присела рядом. Я был бы рад, если бы она меня возненавидела. Я искал в ее взгляде презрение… но не нашел.
– Пожалуйста, покинь комнату, – попросил я.
– Арман…
– Уйди! Прошу…
Она сняла с себя блузку, накрыла меня своей одеждой и прижалась ко мне. Я не делал попыток встать, потому что знал, что не смогу. Не в силах больше сдержаться, я повторно озвучил свою просьбу.
– Выйди, пожалуйста, Таня. Я не хочу вставать в твоем присутствии, – и, ощутив ее упрямый настрой, рявкнул, уже не в силах сдерживаться... – Пошла вон!
Таня молча ушла… После ее ухода я забросил блузку с юбкой на стол, на четвереньках дополз до дивана, непонятно как взобрался на него, и меня накрыло. Словно сработал некий триггер, и я заорал. Первые секунды безмолвно, а потом крик вырвался наружу… я разрыдался.
Мужчины не плачут, мужчины седеют – писал кто-то в стихах, но он чуть ошибся в первой части.
Меня вновь вырубило. На этот раз целиком.
Это было возрождением. Которое я отвергнул…
ГЛАВА 15 (Должок и шоппинг)
Зазвонил коммутатор внутренней связи и голосом Томаса сообщил, что пришел гость и просит аудиенции со мной. Умеет швед подбирать словечки для придания пафоса, хотя, стоит признать, его высокопарность мне льстит.
– Кто?
– Именует себя Гиорги и нагло улыбается.
– Пусть поднимается. Я его ждал. Спасибо, Томас.
Гиорги пришел получить должок, как мы и условились при встрече в Тбилиси. За информацию о местонахождении исследовательского центра я обещал ему дневник Дэна. Мне лекарство, ему повышение по карьерной лестнице. Вполне уместное соглашение, если бы не множество обстоятельств, требующих ответа. Еще тогда у нас завязался разговор, в результате которого мы прониклись взаимной мужской симпатией, что было весьма неожиданно, по крайней мере, для меня. Искренний это был порыв или он притворялся дружелюбным по указке своего департамента – мне было все равно… Лишь бы получить свое.
Тогда, в грузинской столице, я без прелюдий попросил разузнать о том центре. Гиорги без тени иронии озвучил свои условия – выдать ему "живой" дневник, потому что на флешке были только личные заметки и материалы фотосъемок Дэна, а они сами по себе не представляют ценности. Он по секрету, закидывая удочку, поведал, что есть предположение, будто в тех текстах хранится шифр, который не поддается цифровой раскодировке, но если вбить его в алгоритм отображения фотографий с флешки, то снимки преобразуются в другие изображения. И вот это и важно конторе Гиорги.
– Бред или гипотеза, я даже вникать не хочу. Вообще нелепый переполох! Мне кажется, и ваши, и мои впаривают какую-то чушь о мотивах поиска, – буркнул я в ответ.
– А ты не задавался вопросом, почему твой друг просто не сообщил тебе о разработке? Почему такие сложности? – вкрадчиво поинтересовался грузин.
– Не знаю. Не загони он сам себя в ту ловушку, он бы сказал, теперь остается лишь гадать.
Гиорги деликатно промолчал, после чего перевел тему. Обсудив детали сделки и немного поговорив о разном, о жизни, мы разошлись.
А теперь новоявленный товарищ сидел у меня в кресле. Не знаю почему, но я был рад ему.
– Тебя продолжать звать Гиорги? Я все не решался спросить…
– Так назвали меня родители.
– Ладно, – несколько удивился я. – Пить что будешь?
– Кофе. Я сюда прямиком из аэропорта приехал.
– Растворимый, как в прошлый раз? Сейчас приготовлю. Тоже хочу.
На кухне я поставил чайник, но провозился недолго. У порога появилась Таня.
– Я сделаю, – сказала она спокойно, дружески, и отобрала у меня банку кофе из рук. – Идите к гостю.
– Нам надо поговорить. Нехорошо вышло, – выдавил я из себя, не глядя на девушку.
– Потом, – легко согласилась Таня и принялась как ни в чем не бывало хлопотать с кофе, но я заметил в ней изменения.
Это были первые за эту неделю произнесенные друг другу слова после того, как я прогнал Татьяну прочь из комнаты. И мне было стыдно, но я не решался подойти сам. Что ж, хорошо, что она не в обиде, – подумал я, и, списав почудившиеся перемены на долгое отсутствие общения, с легким сердцем покинул кухню.
Гиорги ходил по гостиной и рассматривал интерьер просторного зала. Черно-белые, в тонких рамках, фотографии незнакомых мне людей, висящие на стене, небольшие сувениры и экспонаты из разных концов света на дизайнерском стеллаже, нескромную коллекцию книг на полках… Я стоял молча, не мешая, и по его одобрительному кивку понял, что грузин оценил вид из окна на суету Женевы.
– Это не мое. Все это досталось мне от Дэна, – сказал я, опережая его вопросы, и вынул из ряда книг дневник друга. – Возьми... Удивительно, что вы до сих пор не устроили обыск. Слушай, как тебя угораздило попасть к амерам?
– Завербовали, как обычно. В Тбилиси у них сильная структура, – ответил он и повернулся к вошедшей Тане. Она приблизилась, элегантно качая бедрами, расставила чашки на журнальном столике и удалилась походкой, от которой было не оторваться.
– Пасть закрой, дорогой, – сказал я, проводив ее скучающим взглядом и усмехнувшись над сопевшим гостем.
– Я думал, ты один… – произнес Гиорги, шумно сглотнув, хотя кофе все еще стоял нетронутый. – Можно я поживу у тебя? – спросил он с деланной шутливостью.
– Да ради Бога, – расплылся я в улыбке. – Но она мне нравится самому.
– Арман, а тогда, в Тбилиси, с Аллой… Я следил за вами... – Мне показалось, или опытный агент смутился? – Вы такая пара, хм, интересная. Что случилось? Вы расстались?
– Да, Гиорги. Но не хочу об этом.
– Извини. Хоть скажешь, откуда ты находишь таких красоток?
– Не поверишь… Сами находят, – искренне развел руками я.
– За вами не только я следил. Ты знал?
– Про Максима и Наташу напротив? Догадывался… Скорее всего, это люди из моего отдела. Однако блог, который они ведут, выглядит настоящим. Им тоже нужны записи Дэна, но якобы по совсем другим причинам. И я предаю своих, отдавая дневник тебе. Просто мне очень захотелось побыть… быть нормальным.
– А я предал, когда выдал тебе адрес. И мне жаль, что не получилось достать препарат, Арман.
– Со всем к тебе уважением, я так не думаю, Гиорги. Мне кажется, твоя помощь в предоставлении координат и кодов была одобрена сверху. И для пущей реальности вы не оповестили персонал лаборатории о моем возможном появлении, вы очень надеялись, что я все же выберусь. Это был неоправданный риск с вашей стороны, надо сказать. Если бы парни не подоспели, ваш план полетел бы к хуям. А так – сработало… Дневник у тебя в руках. Пусть и запоздало.
– Да. Твои друзья успели вовремя. И я рад этому обстоятельству вне зависимости от…
– Забей. Все в порядке. Гиорги, сделай мне еще одно одолжение. В Тбилиси на парковке осталась совсем новая машинка, ты не мог бы ее продать? Звучит глупо, но зачем ей пропадать.
– Да, конечно… Продажа твоей машины абсолютно не покажется странным поступком для моих, – рассмеялся грузин. – Знаю, где она. Посмотрим, что смогу сделать.
– Спасибо.
– Хорошо. У меня скоро вылет обратно. Мне пора… Кстати, показать тебе кое-что хочу, – заговорщически подмигнул мой гость, достал телефон и включил видео. – Смотри!
На экране смарта появилось крупным планом приоткрытое окно первого этажа загородного дома, радующее видом ритмично движущейся обнаженной мужской задницы, опознанной окончательно лишь после яростного крика: "Керолайн!!!".
– Ты снимал? – сдерживая смех, спросил я, и продолжая смотреть на себя в непривычном ракурсе, довольно нелепом, как оказалось.
– Собственноручно! Если позволишь, оставлю себе на память.
– Всеобщая тенденция какая-то – наблюдать за трахом агентов… Не находишь? – фыркнул я. – И как давно я у вас под наблюдением?
– Мне нравится моя работа, – довольно заулыбался Гиорги и увильнул от второго вопроса. – Ну так удалить?
– Можешь оставить, дорогой, – хлопнул я его по плечу. – Но думаю, будет уместно не палить Керолайн в подобном. Она хорошая женщина. Для меня до сих пор остается загадкой, откуда у нее дневник Дэна. Ты, случаем, не в курсе?
– Ты прав. И в своих подозрениях тоже, – кивнул Гиорги, снова оставив меня без ответа, удалил запись и протянул мне руку. – Что ж, Арман, береги себя.
