Мы не поддерживали связь, и я понятия не имел, как он поживает и жив ли вообще. На него я вышел через Бени, отель которого был точкой пересечения "деловых" людей со всего мира. Ушлый крепыш спекулировал всевозможными видами услуг, в том числе, сводил нужных людей.
– Почему он не гниет в тюрьме? – нарушил я молчание, обратившись к Марко.
– Много высокопоставленных людей было замешано в той каше, замяли все. Эту паскуду объявили национальным героем, борцом за свободу и все такое, а его бригаду распустили. Мне ли тебе объяснять? Но, конечно, ему пригрозили пальчиком, чтоб нигде не светился. И он переехал сюда, – серб устало хрустнул шеей и сменил тему. – Ты не звонил, не писал… Это невежливо.
– У меня нет оправдания, Марк. И я не хотел, чтобы так, но… Я пытался оставить все в прошлом. Извини.
– Понятно. Но не получилось, правда? – ухмыльнулся он. – Возвращаемся к Бени?
– Да, мой друг, – кивнул я в ответ на оба вопроса, и тот поддал газу.
У входа в гостиницу Марко задержался, дал кое-какие указания своим людям и, распустив их, догнал меня у ресепшен. Владельцы “Бени Инн” и бара “Архипелаг” прервали обсуждение своих не совсем легальных делишек и искренне обрадовались нашему прибытию. Мы обменялись крепкими рукопожатиями с Бени и Луисом. Но здоровяку Луису этого было мало, он обнял меня, оторвал от земли и потряс в воздухе, белозубо скалясь.
– Положи, пожалуйста, меня на место, – буркнул я, скрывая довольную улыбку.
– Как все прошло? – первым делом спросил Бени, когда мы уселись. – Навестил? Полегчало?
– Я просто хотел его увидеть. Ничего более… К черту его!
– ОК. Так какими судьбами? Когда ты попросил тебя встретить, ты ничего не сказал.
– Мне нужна ваша помощь, парни. Я уж не тот, что прежде, и мне не справится одному.
– Ну рассказывай, – просто кивнул Бени, не уточняя про мое состояние, за что я был ему крайне признателен.
– Дневник Дэна у меня. Мне его прислала Керолайн, психолог, к которому он ходил. Не знаю, откуда он у нее оказался и почему – наверное, у нее была своя методика удаленных сеансов. По всей видимости, Дэн немало ей рассказывал, в том числе и обо мне. Он просил меня найти дневник из-за одной записи. Не знаю, зачем Керолайн прислала его мне. Да, я перечитал его весь, чтобы понять, где он зашифровал данные, – я взглянул на чернокожего громилу, ожидая вопросов, но тот молчал. – Дэн реально глубоко переживал после всего произошедшего с деревней, с Крестным, с падре и с тобой, Луис. Он скучал по нам… И очень любил Эмили. Которая, кстати, оказалась агентом моей бывшей конторы.
Бен и Луис заговорили одновременно, шумно, и я, сдаваясь, поднял руки вверх.
– Поверьте, я ничего не знал… Недавно только всплыло все. Короче, к делу, – прервал я шепотки парней. – У Дэна была информация для меня про одну исследовательскую лабораторию, где ведутся разработки по регенерации нервных импульсов и восстановлению здоровья после ранений. Он узнал об этом, потому что действующее вещество достают здесь, в Африке, и отправляют в этот европейский центр для испытаний и, возможно, для производства. Дэн не знал точное расположение, но координаты мне удалось раздобыть у нового знакомого по ту сторону – Гиорги. Я вам скину... Учреждение это секретное и находится в Швейцарии, что вполне разумно. Многие используют нейтральные страны в научных целях. И я хочу наведаться к ним в гости… Но, боюсь, они будут явно не рады мне, хотя, вполне допускаю, что это подстава. А Вигена я не хочу вмешивать во все это. Я бы и сам не ввязался, но мне… Мне нужно. Блять, мне это очень нужно.
– М-да... Дела… – озвучил Бени общую мысль. – Когда?
Звонок мобильника вывел меня из прокручивания в голове недавнего посещения ребят в Кейптауне. Я стоял и смотрел из окна на проходящих внизу людей, ковыряясь в своей памяти и пытаясь понять, а какой момент невинная просьба друга завертела меня в самый настоящий детектив.
– Машину доставят через сорок минут, мсье. Ключи будут в замке зажигания. – сообщил Томас. – Я поднимусь за вещами. Вы не против?
– Спасибо, Томас, я без вещей.
Руку холодила хромированная сталь. Чтоб занять себя и упорядочить мысли, я нередко разбирал, чистил и снова собирал свой “Пустынный Орел”. В это время думалось легко. Полировка и так уже начищенного до блеска оружия успокаивала разгневанный разум... Перед отъездом я занялся тем же, но на сей раз более въедливо, едва ли не с нежностью погладил прорезиновые накладки рукояти с символами милосердия из слоновой кости и вставил магазин.
– Сын, иногда то, что ты не сделал – это лучшее решение, чем то, что ты бы мог совершить… – вспомнил я напутствие отца в день, когда он вручал мне в подарок эту убойную вещицу, сделанную на заказ. – Даже во благо не используй его.
Каждый раз, доставая оружие, я задумывался над его словами.
“Будем решать в порядке очереди”, – сказал я в уме, оделся и захлопнул дверь за собой, оставив подарок дома. Но прихватив другой пистолет.
Пустить пулю в голову мешала трусость. Я и прежде не славился смелостью, а теперь, видимо, совсем расклеился. Оставалось одно... Хоть на это времени хватит, – подумал я, взглянув на догорающий в десяти метрах от меня опрокинутый автомобиль. Хорошо хоть, не взорвался, а вяло освещал траву вокруг едким пламенем, потому что бензобак изрешетили еще во время погони, и большая часть топлива пролилась на дорогу. Впрочем, байки это про все бух и бах.
Я сумел выползти, не выпуская из рук почти пустой пистолет, и откатиться к дереву. Разодранная грязная рана на плече, чудом работающий телефон с треснутым дисплеем в одной руке и модифицированный Глок-18 во второй. Таким я полулежал под кронами могучего растения и ждал, видимо, чуда.
Попрощаться с матерью? Что ей сказать... "Извини, мам, я поздно буду дома, не волнуйся?” А детям что говорить? Ведь дрогнет голос... Поймут они, что разговаривают с отцом в последний раз. Может, и ветер у них в голове, но поймут. Нет, я ни слова не смогу выговорить. Малой, конечно, закажет пачку фисташек, старшой начнет просить завтра сесть за руль и покататься вместе со мной. Что им ответить? Что подвел, облажался?.. Почему люди такое говорят, когда чувствуют, что им хана? Нет, я твердо решил никому не звонить. В сообщениях я поставил на таймер для пары контактов объяснительную, мол, если вы это читаете сейчас, то меня… и так далее. На этом последние обязательства перед близкими я счел выполненными.
Я терял силы. Кровь сочилась по виску, смешивалась со слезами на щеках и липкими каплями терялась в бороде.
– Блять, – выдохнул я с измученной ухмылкой, с каким-то умиротворением…
Мне почти удалось проникнуть в исследовательский центр, воспользовавшись рабочими кодами электронных замков, которые мне выдал Гиорги, и, минуя камеры наблюдения, найти сектор, где хранились экспериментальные инъекции. Коды безопасности обычно менялись хаотично, как сообщил грузин, но день в запасе у меня был. Один лишь день. Или сейчас, или никогда… В этом и заключалась причина моего безрассудства, почему я пошел один, не дожидаясь ребят, просто скинув смс, чтоб не разводить лишних разговоров.
Это была закрытая лаборатория без сторожевого поста, но появление вооруженной охраны было лишь делом времени. Дорога заканчивалась парковкой, за которой находились строения. Все было стилизовано под пансионат, коих немало было в Альпах. Попытка выкрасть что-нибудь у подобной организации – глупейший поступок человека, которому вскружила голову надежда вновь обрести способность нормально передвигаться. Но какой ценой? Лежать раненым на обочине не входило в мои планы. Думал, или успею тихо сбежать, или пристрелят на месте сразу, и, конечно, надеялся успеть.
Задержали меня с легкостью. Ребята там оказались не обычной вооруженной охраной, а настоящие вояки, профессионалы дела. Спокойная служба их, видимо, изрядно расслабила, никак иначе я не мог объяснить их “гуманность”. Они обыскали меня, отобрали оружие, трость, телефон и, не связав руки, без лишней грубости повели в небольшую комнату, где единственной мебелью были стол со стулом, на который меня и усадили, велев вести себя мирно. Но великодушие военных оказалось кратковременным явлением, поскольку вошедший вскоре мужчина в безупречно белой сорочке не церемонился и с ходу врезал мне в челюсть. Я слетел со стула на пол. Стоявший в сторонке охранник, который меня шмонал, подошел и снова усадил. На миг я ощутил, что удар принес какую-то нездоровую веселость… Давно меня не били за мои глупости.
– Вы так уебетесь поднимать меня. Привязали бы хоть к стулу.
Второй удар не заставил себя ждать. Он был еще сильнее. Я был почти готов, но снова оказался на полу.
– Послушайте, а вопросы когда задавать будем? Может, я не против отвечать, – морщась от боли, прохрипел я и попытался самостоятельно вскарабкаться на алюминиевый трон, что даже удалось. Но военные не удостоили меня ответом, охранник здесь находился не для разговоров, а дознаватель безучастно смотрел мимо меня, словно не человека бил, а отчеты на компьютере правил.
Во время третьего удара я удержался и не свалился. Я, наверное, подсознательно хотел, чтоб меня порядочно избили, что, собственно, и происходило. Я взбодрился, ощутив прилив сил от того, что психосоматическая блокировка в голове, мешающая ходьбе, ослабевала с каждым хуком.
– Еще! – едва ли не умолял я, выплевывая кровь. – Дилетанты блять! Еще! – подстрекал я обоих мужчин, мельком подсматривая за движениями первого, в форме, стоявшего чуть поодаль. Меня интересовал его трофей, рукоять которого торчала из-за пояса сзади.
Оплеухи сменились сильным пинком в грудь. На этот раз я полетел назад по прямой и рухнул на спину с давно забытой болью. Позвоночник зазвенел внутри, оживляя своим колебанием нижние конечности. Стало трудно дышать, будто из меня выбили весь воздух, но зато я стал чувствовать на удивление приятное покалывание в ногах.
Судя по тому, как быстро они меня поймали и не задавали вопросов, они знали, кто я, хотя, может, я ошибался в своих суждениях. Я притворился сломленным и окончательно немощным, поэтому в очередной раз очутился на стуле не без посторонней помощи. Хотя, по правде говоря, еще немного – и изображать полное бессилие бы уже не потребовалось. Это была игра на грани фола.
– Я знаю, кто ты, благодаря системе распознавания лиц, – наконец подал голос человек в штатском, с пристрастием возившийся со мной. – Но не объяснишь ли, почему ты здесь?
– Вы умеете говорить? Могли бы с этого начать, – прошамкал я разбитыми губами.
– Мог. Но захотел разминки… Отвечай.
– Я хотел выкрасть вашу разработку. Лекарство… Оно мне очень нужно.
– Откуда у тебя эти сведения? Об этом мало кто знает.
– Послушайте, я действительно очень устал, – признался я, едва не рассмеявшись от нелепости сказанного. – Вы так усердно старались… Полагаю, вы делиться не собираетесь?
– Хочешь правду? – он насмешливо прищурился на меня, отходя и поправляя немного сбившийся воротник. – Нет никакого лекарства. Не получилось у этих яйцеголовых. Трое ветеранов погибли в ходе клинических испытаний. И накрылся проект. Так что ты зазря сюда попер. Меня больше интересует, откуда утечка, – обманчиво спокойно закончил он.
– Тогда отпустите меня, – поник я. Мимика его лица не врала, да и лгать ему было незачем – не в том я был положении. – Подпишу бумаги о неразглашении и разойдемся мирно. Как вам такой расклад?
Видимо, мой мучитель был не согласен, но тоже подустал, потому как на сей раз он кивком головы возложил заботы обо мне на своего помощника.
– В наручники его, – приказал старший. – Начнем все сначала.
Конвоир надменно подошел и… Его выпад пришелся в пустоту. Меня буквально подбросило. Я молниеносно вскочил, рванул его за кисть на себя и, скрутив руку, шмякнул туловищем об стол, лицом вниз. В мою пользу сыграла неожиданность и скорость действий. Он бы, конечно, вырвался, но дуло моего Глока уже упиралось в его затылок.
– Дернешься, и он труп, – сказал я дознавателю, не заметив, однако, его волнения после этих слов. – И тебя успею… Оружие на пол и в угол! Без резких движений!
Я быстро отстегнул наручники с пояса охранника, наблюдая за его командиром.
– Руки за спину! – надавил я стволом, и тот повиновался.
Свободной рукой надел браслеты на запястья моего заложника, достал свой телефон из его кармана, переложил себе, после чего вынул казенный пистолет из кобуры охранника и направил его на дознавателя.
Уверенно стоять на ногах без опоры, без своей тросточки, в одиночку держа обоих вояк на мушке, было просто невероятно. Я знал, что этот эффект временный и он пройдет, отпустит, а я вернусь из “боевого режима” в свое прежнее недееспособное состояние, но оно того стоило.
Подойдя к углу, в который отлетел ствол дознавателя, я ощутил, что мне не хватает рук, что вызвало невольную улыбку. Щелкнув предохранителем, я запихнул второй пистолет за пояс, не забывая внимательно следить за обоими военными, подобрал третий с пола, разрядил его и разбросал оружие с патронами в стороны.
– Ключи от комнаты. Где? – вопрос был чисто символическим, потому что я уже действовал автоматом. Обыскав охранника, забрал связку ключей и разбил его рацию. Можно было, конечно, воспользоваться ей для прослушивания эфира, но некуда было ее деть.
– Ну, господа, мне пора, – с шутовским поклоном, давшимся мне с трудом, попрощался я и запер их, пустившись в корявое бегство по коридору.
Конечно, я не все учел. Да и невозможно просчитать все, особенно находясь в состоянии полупрострации… Врубилась сирена тревоги. В комнате для допроса явно предусмотрели потайную кнопку тревожной сигнализации. Способность бежать в полной мере мне не грозила, несмотря даже на мой внезапный "эффект супермена", и я старался идти спешным шагом, изредка придерживаясь стен коридоров, надеясь по памяти найти выход. Необходимо было успеть спуститься пару этажей. Судя по шуму и топоту тяжелых армейских ботинок по коридору, стражи центра должны были настигнуть меня через минуту-другую. До заветных входных дверей оставался один поворот в несколько метров, когда по мне открыли огонь. Я ответил тем же, прислонившись к стене, и охранники затаились.
– Послушай меня, Арман, – крикнул из-за угла печально знакомый голос. – Ты был прав, давай все решим мирно, и ты свободен. Скажи, откуда ты узнал про исследования и кто выдал коды доступа, и можешь уйти на все четыре стороны.
– Поклянись мамой, что отпустишь, – крикнул я в ответ и чуть было не заржал. Черт-те что лезет в голову, когда в ней переплетаются состояния аффекта и эйфории. Ужасно хотелось шутить над вояками, изводить их.
– Ты понимаешь, что живым не уйдешь? – проигнорировал издевку дознаватель. – Я свое слово держу!
– А ты не подскажешь, сколько у вас там спряталось? Хотя бы приблизительно!
– Достаточно! И ты тянешь время… На что надеешься?
По мне снова открыли шквальный огонь, вырывая куски бетона от стены, за которой я укрывался.
– Хорошо! Ладно! Я скажу! Но только лично. Не при детях, – глупо хихикнул я. – Слышишь? Я сдаюсь… Не стреляйте!
Я плавно поднял оружие дулом кверху, так же плавно опустил его на пол и толкнул в их сторону, как хоккейную шайбу.
– Почему он не гниет в тюрьме? – нарушил я молчание, обратившись к Марко.
– Много высокопоставленных людей было замешано в той каше, замяли все. Эту паскуду объявили национальным героем, борцом за свободу и все такое, а его бригаду распустили. Мне ли тебе объяснять? Но, конечно, ему пригрозили пальчиком, чтоб нигде не светился. И он переехал сюда, – серб устало хрустнул шеей и сменил тему. – Ты не звонил, не писал… Это невежливо.
– У меня нет оправдания, Марк. И я не хотел, чтобы так, но… Я пытался оставить все в прошлом. Извини.
– Понятно. Но не получилось, правда? – ухмыльнулся он. – Возвращаемся к Бени?
– Да, мой друг, – кивнул я в ответ на оба вопроса, и тот поддал газу.
У входа в гостиницу Марко задержался, дал кое-какие указания своим людям и, распустив их, догнал меня у ресепшен. Владельцы “Бени Инн” и бара “Архипелаг” прервали обсуждение своих не совсем легальных делишек и искренне обрадовались нашему прибытию. Мы обменялись крепкими рукопожатиями с Бени и Луисом. Но здоровяку Луису этого было мало, он обнял меня, оторвал от земли и потряс в воздухе, белозубо скалясь.
– Положи, пожалуйста, меня на место, – буркнул я, скрывая довольную улыбку.
– Как все прошло? – первым делом спросил Бени, когда мы уселись. – Навестил? Полегчало?
– Я просто хотел его увидеть. Ничего более… К черту его!
– ОК. Так какими судьбами? Когда ты попросил тебя встретить, ты ничего не сказал.
– Мне нужна ваша помощь, парни. Я уж не тот, что прежде, и мне не справится одному.
– Ну рассказывай, – просто кивнул Бени, не уточняя про мое состояние, за что я был ему крайне признателен.
– Дневник Дэна у меня. Мне его прислала Керолайн, психолог, к которому он ходил. Не знаю, откуда он у нее оказался и почему – наверное, у нее была своя методика удаленных сеансов. По всей видимости, Дэн немало ей рассказывал, в том числе и обо мне. Он просил меня найти дневник из-за одной записи. Не знаю, зачем Керолайн прислала его мне. Да, я перечитал его весь, чтобы понять, где он зашифровал данные, – я взглянул на чернокожего громилу, ожидая вопросов, но тот молчал. – Дэн реально глубоко переживал после всего произошедшего с деревней, с Крестным, с падре и с тобой, Луис. Он скучал по нам… И очень любил Эмили. Которая, кстати, оказалась агентом моей бывшей конторы.
Бен и Луис заговорили одновременно, шумно, и я, сдаваясь, поднял руки вверх.
– Поверьте, я ничего не знал… Недавно только всплыло все. Короче, к делу, – прервал я шепотки парней. – У Дэна была информация для меня про одну исследовательскую лабораторию, где ведутся разработки по регенерации нервных импульсов и восстановлению здоровья после ранений. Он узнал об этом, потому что действующее вещество достают здесь, в Африке, и отправляют в этот европейский центр для испытаний и, возможно, для производства. Дэн не знал точное расположение, но координаты мне удалось раздобыть у нового знакомого по ту сторону – Гиорги. Я вам скину... Учреждение это секретное и находится в Швейцарии, что вполне разумно. Многие используют нейтральные страны в научных целях. И я хочу наведаться к ним в гости… Но, боюсь, они будут явно не рады мне, хотя, вполне допускаю, что это подстава. А Вигена я не хочу вмешивать во все это. Я бы и сам не ввязался, но мне… Мне нужно. Блять, мне это очень нужно.
– М-да... Дела… – озвучил Бени общую мысль. – Когда?
***
Звонок мобильника вывел меня из прокручивания в голове недавнего посещения ребят в Кейптауне. Я стоял и смотрел из окна на проходящих внизу людей, ковыряясь в своей памяти и пытаясь понять, а какой момент невинная просьба друга завертела меня в самый настоящий детектив.
– Машину доставят через сорок минут, мсье. Ключи будут в замке зажигания. – сообщил Томас. – Я поднимусь за вещами. Вы не против?
– Спасибо, Томас, я без вещей.
Руку холодила хромированная сталь. Чтоб занять себя и упорядочить мысли, я нередко разбирал, чистил и снова собирал свой “Пустынный Орел”. В это время думалось легко. Полировка и так уже начищенного до блеска оружия успокаивала разгневанный разум... Перед отъездом я занялся тем же, но на сей раз более въедливо, едва ли не с нежностью погладил прорезиновые накладки рукояти с символами милосердия из слоновой кости и вставил магазин.
– Сын, иногда то, что ты не сделал – это лучшее решение, чем то, что ты бы мог совершить… – вспомнил я напутствие отца в день, когда он вручал мне в подарок эту убойную вещицу, сделанную на заказ. – Даже во благо не используй его.
Каждый раз, доставая оружие, я задумывался над его словами.
“Будем решать в порядке очереди”, – сказал я в уме, оделся и захлопнул дверь за собой, оставив подарок дома. Но прихватив другой пистолет.
ГЛАВА 13 (За надеждой…)
Пустить пулю в голову мешала трусость. Я и прежде не славился смелостью, а теперь, видимо, совсем расклеился. Оставалось одно... Хоть на это времени хватит, – подумал я, взглянув на догорающий в десяти метрах от меня опрокинутый автомобиль. Хорошо хоть, не взорвался, а вяло освещал траву вокруг едким пламенем, потому что бензобак изрешетили еще во время погони, и большая часть топлива пролилась на дорогу. Впрочем, байки это про все бух и бах.
Я сумел выползти, не выпуская из рук почти пустой пистолет, и откатиться к дереву. Разодранная грязная рана на плече, чудом работающий телефон с треснутым дисплеем в одной руке и модифицированный Глок-18 во второй. Таким я полулежал под кронами могучего растения и ждал, видимо, чуда.
Попрощаться с матерью? Что ей сказать... "Извини, мам, я поздно буду дома, не волнуйся?” А детям что говорить? Ведь дрогнет голос... Поймут они, что разговаривают с отцом в последний раз. Может, и ветер у них в голове, но поймут. Нет, я ни слова не смогу выговорить. Малой, конечно, закажет пачку фисташек, старшой начнет просить завтра сесть за руль и покататься вместе со мной. Что им ответить? Что подвел, облажался?.. Почему люди такое говорят, когда чувствуют, что им хана? Нет, я твердо решил никому не звонить. В сообщениях я поставил на таймер для пары контактов объяснительную, мол, если вы это читаете сейчас, то меня… и так далее. На этом последние обязательства перед близкими я счел выполненными.
Я терял силы. Кровь сочилась по виску, смешивалась со слезами на щеках и липкими каплями терялась в бороде.
– Блять, – выдохнул я с измученной ухмылкой, с каким-то умиротворением…
Мне почти удалось проникнуть в исследовательский центр, воспользовавшись рабочими кодами электронных замков, которые мне выдал Гиорги, и, минуя камеры наблюдения, найти сектор, где хранились экспериментальные инъекции. Коды безопасности обычно менялись хаотично, как сообщил грузин, но день в запасе у меня был. Один лишь день. Или сейчас, или никогда… В этом и заключалась причина моего безрассудства, почему я пошел один, не дожидаясь ребят, просто скинув смс, чтоб не разводить лишних разговоров.
Это была закрытая лаборатория без сторожевого поста, но появление вооруженной охраны было лишь делом времени. Дорога заканчивалась парковкой, за которой находились строения. Все было стилизовано под пансионат, коих немало было в Альпах. Попытка выкрасть что-нибудь у подобной организации – глупейший поступок человека, которому вскружила голову надежда вновь обрести способность нормально передвигаться. Но какой ценой? Лежать раненым на обочине не входило в мои планы. Думал, или успею тихо сбежать, или пристрелят на месте сразу, и, конечно, надеялся успеть.
Задержали меня с легкостью. Ребята там оказались не обычной вооруженной охраной, а настоящие вояки, профессионалы дела. Спокойная служба их, видимо, изрядно расслабила, никак иначе я не мог объяснить их “гуманность”. Они обыскали меня, отобрали оружие, трость, телефон и, не связав руки, без лишней грубости повели в небольшую комнату, где единственной мебелью были стол со стулом, на который меня и усадили, велев вести себя мирно. Но великодушие военных оказалось кратковременным явлением, поскольку вошедший вскоре мужчина в безупречно белой сорочке не церемонился и с ходу врезал мне в челюсть. Я слетел со стула на пол. Стоявший в сторонке охранник, который меня шмонал, подошел и снова усадил. На миг я ощутил, что удар принес какую-то нездоровую веселость… Давно меня не били за мои глупости.
– Вы так уебетесь поднимать меня. Привязали бы хоть к стулу.
Второй удар не заставил себя ждать. Он был еще сильнее. Я был почти готов, но снова оказался на полу.
– Послушайте, а вопросы когда задавать будем? Может, я не против отвечать, – морщась от боли, прохрипел я и попытался самостоятельно вскарабкаться на алюминиевый трон, что даже удалось. Но военные не удостоили меня ответом, охранник здесь находился не для разговоров, а дознаватель безучастно смотрел мимо меня, словно не человека бил, а отчеты на компьютере правил.
Во время третьего удара я удержался и не свалился. Я, наверное, подсознательно хотел, чтоб меня порядочно избили, что, собственно, и происходило. Я взбодрился, ощутив прилив сил от того, что психосоматическая блокировка в голове, мешающая ходьбе, ослабевала с каждым хуком.
– Еще! – едва ли не умолял я, выплевывая кровь. – Дилетанты блять! Еще! – подстрекал я обоих мужчин, мельком подсматривая за движениями первого, в форме, стоявшего чуть поодаль. Меня интересовал его трофей, рукоять которого торчала из-за пояса сзади.
Оплеухи сменились сильным пинком в грудь. На этот раз я полетел назад по прямой и рухнул на спину с давно забытой болью. Позвоночник зазвенел внутри, оживляя своим колебанием нижние конечности. Стало трудно дышать, будто из меня выбили весь воздух, но зато я стал чувствовать на удивление приятное покалывание в ногах.
Судя по тому, как быстро они меня поймали и не задавали вопросов, они знали, кто я, хотя, может, я ошибался в своих суждениях. Я притворился сломленным и окончательно немощным, поэтому в очередной раз очутился на стуле не без посторонней помощи. Хотя, по правде говоря, еще немного – и изображать полное бессилие бы уже не потребовалось. Это была игра на грани фола.
– Я знаю, кто ты, благодаря системе распознавания лиц, – наконец подал голос человек в штатском, с пристрастием возившийся со мной. – Но не объяснишь ли, почему ты здесь?
– Вы умеете говорить? Могли бы с этого начать, – прошамкал я разбитыми губами.
– Мог. Но захотел разминки… Отвечай.
– Я хотел выкрасть вашу разработку. Лекарство… Оно мне очень нужно.
– Откуда у тебя эти сведения? Об этом мало кто знает.
– Послушайте, я действительно очень устал, – признался я, едва не рассмеявшись от нелепости сказанного. – Вы так усердно старались… Полагаю, вы делиться не собираетесь?
– Хочешь правду? – он насмешливо прищурился на меня, отходя и поправляя немного сбившийся воротник. – Нет никакого лекарства. Не получилось у этих яйцеголовых. Трое ветеранов погибли в ходе клинических испытаний. И накрылся проект. Так что ты зазря сюда попер. Меня больше интересует, откуда утечка, – обманчиво спокойно закончил он.
– Тогда отпустите меня, – поник я. Мимика его лица не врала, да и лгать ему было незачем – не в том я был положении. – Подпишу бумаги о неразглашении и разойдемся мирно. Как вам такой расклад?
Видимо, мой мучитель был не согласен, но тоже подустал, потому как на сей раз он кивком головы возложил заботы обо мне на своего помощника.
– В наручники его, – приказал старший. – Начнем все сначала.
Конвоир надменно подошел и… Его выпад пришелся в пустоту. Меня буквально подбросило. Я молниеносно вскочил, рванул его за кисть на себя и, скрутив руку, шмякнул туловищем об стол, лицом вниз. В мою пользу сыграла неожиданность и скорость действий. Он бы, конечно, вырвался, но дуло моего Глока уже упиралось в его затылок.
– Дернешься, и он труп, – сказал я дознавателю, не заметив, однако, его волнения после этих слов. – И тебя успею… Оружие на пол и в угол! Без резких движений!
Я быстро отстегнул наручники с пояса охранника, наблюдая за его командиром.
– Руки за спину! – надавил я стволом, и тот повиновался.
Свободной рукой надел браслеты на запястья моего заложника, достал свой телефон из его кармана, переложил себе, после чего вынул казенный пистолет из кобуры охранника и направил его на дознавателя.
Уверенно стоять на ногах без опоры, без своей тросточки, в одиночку держа обоих вояк на мушке, было просто невероятно. Я знал, что этот эффект временный и он пройдет, отпустит, а я вернусь из “боевого режима” в свое прежнее недееспособное состояние, но оно того стоило.
Подойдя к углу, в который отлетел ствол дознавателя, я ощутил, что мне не хватает рук, что вызвало невольную улыбку. Щелкнув предохранителем, я запихнул второй пистолет за пояс, не забывая внимательно следить за обоими военными, подобрал третий с пола, разрядил его и разбросал оружие с патронами в стороны.
– Ключи от комнаты. Где? – вопрос был чисто символическим, потому что я уже действовал автоматом. Обыскав охранника, забрал связку ключей и разбил его рацию. Можно было, конечно, воспользоваться ей для прослушивания эфира, но некуда было ее деть.
– Ну, господа, мне пора, – с шутовским поклоном, давшимся мне с трудом, попрощался я и запер их, пустившись в корявое бегство по коридору.
Конечно, я не все учел. Да и невозможно просчитать все, особенно находясь в состоянии полупрострации… Врубилась сирена тревоги. В комнате для допроса явно предусмотрели потайную кнопку тревожной сигнализации. Способность бежать в полной мере мне не грозила, несмотря даже на мой внезапный "эффект супермена", и я старался идти спешным шагом, изредка придерживаясь стен коридоров, надеясь по памяти найти выход. Необходимо было успеть спуститься пару этажей. Судя по шуму и топоту тяжелых армейских ботинок по коридору, стражи центра должны были настигнуть меня через минуту-другую. До заветных входных дверей оставался один поворот в несколько метров, когда по мне открыли огонь. Я ответил тем же, прислонившись к стене, и охранники затаились.
– Послушай меня, Арман, – крикнул из-за угла печально знакомый голос. – Ты был прав, давай все решим мирно, и ты свободен. Скажи, откуда ты узнал про исследования и кто выдал коды доступа, и можешь уйти на все четыре стороны.
– Поклянись мамой, что отпустишь, – крикнул я в ответ и чуть было не заржал. Черт-те что лезет в голову, когда в ней переплетаются состояния аффекта и эйфории. Ужасно хотелось шутить над вояками, изводить их.
– Ты понимаешь, что живым не уйдешь? – проигнорировал издевку дознаватель. – Я свое слово держу!
– А ты не подскажешь, сколько у вас там спряталось? Хотя бы приблизительно!
– Достаточно! И ты тянешь время… На что надеешься?
По мне снова открыли шквальный огонь, вырывая куски бетона от стены, за которой я укрывался.
– Хорошо! Ладно! Я скажу! Но только лично. Не при детях, – глупо хихикнул я. – Слышишь? Я сдаюсь… Не стреляйте!
Я плавно поднял оружие дулом кверху, так же плавно опустил его на пол и толкнул в их сторону, как хоккейную шайбу.
