Ева снова действовала прежде, чем думала. Чуть ли не бегом подскочила к тому самому полицейскому, что направлялся к ним. Он остановился, упёр руки в бока и ждал, что она скажет.
— Простите, — начала Ева, прибавляя в голос дрожи. — Пожалуйста, простите… Брат утром уехал по этой дороге. Телефон молчит. Я вот… я ехала уже искать его. А тут вы, понимаете? Я могу посмотреть? Вдруг он?
— Брат? — спросил полицейский. — А выглядит как?
— Лет восемнадцать. Спортивный. Очки иногда носит… Нос с горбинкой, волосы русые, короткие. Ёжиком на затылке…
Ева почти плакала. Больше от страха за то, что их сейчас раскроют, чем за то, что Глеб правда мог умереть. Полицейский чуть успокоился, отрицательно помотал головой:
— Нет, это другой.
Ева быстро, пока их не успели запомнить, вернулась к машине, даже не поблагодарив. Тимур ещё на подходе понял, что всё в порядке, быстро сел на пассажирское.
— А кто это тогда? — уже веселее спросил он. С заднего сидения приподнялся Ник-туман.
— Кто ж ещё? Охранник… парней переводит только, второй за месяц уже, — проворчала Ева.
— Передатчик заглох тут, — задумчиво произнёс Тимур. — Либо включили тут же глушилку и увезли, либо вырезали. Но как ты думаешь, если бы его стали похищать ради денег, знали бы они про передатчик?
— Почему нет? — удивилась Ева. Но Тимур отрицательно помотал головой.
— А раз позаботились перебить сигнал о его местонахождении, значит знали, что его будут искать. Я, конечно, ни на что не намекаю, но очень вероятно, что его из-за Чертей похитили.
— О, это же так удивительно. Ведь в прошлые разы его пытались похитить из-за чего-то другого, — не удержалась от сарказма Ева. После паузы зло бросила за спину: — Да почему чуть что сразу пытать или убивать этого пацана?! Он за Глеба чуть не сдох, он сейчас сам всё расскажет!
— У него лицо по швам пошло.
Бесов, который до этого разговаривал с Захаром около двери в дом, удивлённо обернулся. Один из наёмников, всё ещё в маске, стоял спокойно вытирая руки от крови, словно недавно просто есть готовил.
— Что значит «по швам пошло»? — не понял Бесов, нахмурившись. Захар не стал дослушивать — забрал стоящий у двери автомат и вышел за порог. Было похоже, что он спешил, при этом делая вид, что это не так. — Стоп… Это что? Не он?
— Я не знаю кто это именно, но его, скорее всего, подменили. Мне продолжать?
Бесов задумчиво грыз губы, глядя в пол, потом неопределённо махнул и прошёл мимо наёмника. Тот пожал плечами и отправился на кухню смывать кровь.
В одной из комнат был тренировочный зал, но только сейчас из него были вывезены все снаряды. Оставался застеленный специальным покрытием пол и один из инструментов напротив двери, в самом центре. С тренажёра убрали гири. Руки Глебу приковали по обе стороны от тела, посадили и здоровую ногу скотчем примотали к железной перекладине. Рану на второй обработали наспех, перетянули, чем смогли — так, только остановить кровь. Глеб выглядел фантастически спокойным для восемнадцатилетнего парня в такой ситуации. Лицо правда было разбито, но на скуле треснуло, как кожица апельсина. Не маска, но всё же теперь было заметно, что лицо перешивали.
— Теперь ещё одна проблема, — заговорил Бесов. — Ты, бля, кто такой?
Глеб медленно моргнул, слизнул кровь с разбитых губ. Сейчас он напоминал ящерицу — минимум движений, но полная готовность к опасности. Бесов не рисковал приближаться.
— Мне правда интересно, являешься ли ты Глебом или он знал о ловушке и подбросил кого-то вместо себя. Или ты изначально не был тем, за кого тебя постарались выдать… Я всё проверил. Я был в том доме, где ты жил раньше. Но вот незадача — как удобно у Глеба не так давно скончалась единственная мать. И теперь никто не смог бы подтвердить, что это он. Ни друзей, ни родных больше… Работа из дома. Я задался вопросом — а существовал ли «Глеб»?
Снова на губах выступила кровь и Глеб так же безразлично слизнул её.
— А ещё, знаешь, совпадение. Не так давно был ещё один «Глеб». На прямую связанный с Чертями. Более того — я подозреваю, что он был одним из них. Он был на год младше тебя, когда якобы умер. Было это, правда, так давно… Не удивляйся, что я знаю эту историю. Кир работал на меня. Ты думаешь, я не знаю, куда он пропал? Думаешь, я не понял, что ты его убил? Сначала его девку, а потом его. А главное за что? Всё равно же все узнали. Давай, говори, мы же поймали не сопляка, которому отдали Чертей. Кому-то чужому Леонид бы их не доверил, будь этот кто-то даже его кровный сын. Воспитывай он его хоть с пелёнок. Нет. Он из тех, кто выбрал бы себе наследника. Как давно убили «Глеба»? И всё это время он готовил тебя? Почему именно тебя?.. Нет, не готовил. Ты же ведь и был Чёртом. Тебе не восемнадцать, так? Как тебя на самом деле зовут?
У Бесова горели лихорадочным блеском в глазах, словно он был фанатиком, нашедшим наконец то, чему так давно поклонялся. Единственное, что могло напугать Глеба — способность этого человека. Но он понял, что он тут для информации сразу, как его начали избивать. И успокоился. Избиение, пытки, боль — всё это было привычным и понятным. Способность Бесова казалась страшнее и опаснее. И не разговаривал он не потому, что был весь такой решительный и гордый — просто на всякий случай. Вдруг эта способность через голос работает. Будь он решительным и гордым, он бы Бесову в глаза смотрел, но он старался и зрительного контакта не поддерживать.
— Но я же не ошибся. Ты тот самый «хобот», за который мы вытащим слона… Если они не дураки, конечно. Но они рванули из дома буквально через пару часов после смерти Леонида. Но он мог успеть их предупредить… А я закладывал установку, чтобы тебе не дали ни шанса с ними связаться. Значит, они сейчас могут спокойно отдыхать. И завтра ты так же спокойно зайдёшь к ним и перестреляешь всех.
Глеб так усмехнулся, что ещё сильнее треснули губы. Не удержался, издал громкий смешок, а потом и вовсе расхохотался. Просто очень живо представил себе, как он бегает за Никитой и пытается его «пристрелить», а Ник, тварь, мало того, что бессмертный, заинтересуется и будет убегать от Глеба как заигравшийся кот. Вот он я на потолке, вот в углу, а вот вылез в окно, влез обратно через канализацию. Бесов скривился от гнева, сжал челюсть, но приблизиться не попытался — рисковать собой у него были специальные люди.
Обычно Киру требовалось много времени, чтобы дойти до двери. Но стоило в этот раз Тимуру открыть её — Кир уже был напротив. На достаточном расстоянии, чтобы не напугать и не мешать войти. Словно всё это время их ждал.
— Привет, каматозник, — Тимур направился к нему, попутно снимая куртку. Сейчас нужно было переодеваться в бронежилеты. — Ещё что-нибудь расскажешь?
— Где Глеб? — пересчитал их взглядом Кир.
— А то ты не знаешь. — Тимур сбросил куртку прямо на пол, стал снимать футболку. Ева стояла, засунув руки в карманы, Ник прокрался за спину Кира. — Мы вот у тебя спросить хотели.
— Какие гарантии, что ты не врёшь? — сурово спросил Кир. — Что вы не разыграли это всё с Глебом вместе. Зная, что я не смогу его бросить.
— Мы и не знали, — созналась Ева. — И до сих пор не знаем.
Она наблюдала за Ником. Кир был усилителем, и Ник за его спиной бурлил, чёрная шкура перекатывалась. Выглядело так жутко, словно он вот-вот взорвётся. Еве хотелось бы развести их в разные концы длинного коридора, чтобы они не влияли друг на друга, но на это совсем не было времени.
— У нас на самом деле времени впритык, потому что вряд ли с ним будут осторожнее. Главное, чтобы не умер. У Бесова же есть люди, которые умеют так? — попытался надавить Тимур. Он говорил так, словно ему самому на Глеба было плевать. Словно волновался тут только Кир, но тот лишь глянул исподлобья раздражённо. Ева безмолвно приняла роль доброй стороны и со вздохом заговорила:
— Мы проверили, пока ехали. У Бесова десять квартир и домов. У него и его семьи. И это только записанные. Но вряд ли он отвёз бы Глеба в известный дом. Ну начнём мы их проверять. Стоит в первый заглянуть и если он не там — мы его больше не найдём. С удачей у нас сейчас не очень. Так что давай, помоги ему. Нам нужно знать про способности оставшихся наёмников Бесова и куда он возит пытать.
— А по-вашему Бесов не знает, что я его сдам, если что?
Тимур и Ева переглянулись, Ник издал что-то среднее между смешком, кашлем и звуком сблевавшей кошки.
— По-твоему для Бесова ты взят в плен? — спросил Тимур. Теперь он выглядел так, словно жалел Кира и это было хуже прежнего высокомерия. Тот как-то неловко повернул шею, выдавил из себя:
— Да, что же ещё?
— Ну. Не знаю. Например ну. Что ты умер! — Тимур нервно засмеялся. — Ну правда. Я бы так подумал. Ну тогда тем более ты никого не подставишь.
— И не спасу, — насупился Кир. Ева не сразу поняла, что он имел ввиду не Глеба, а свою прошлую команду. — Можно подумать, ты меня всё это время не жрал а тут сожрёшь. — Видимо, что-то сказал ему Ник.
Павел чувствовал себя попавшим в ловушку и теперь пытался найти, где именно он оступился, что сделал не так. В последнее время ему не давали выбора. С того момента, как он впервые убил — все завертелось и этот поток унес его. Он думал, что это хорошее течение, которое принесет его в новый лучший мир. Но оказалось, что поток селевый, и Паша зря расслабился — кучи грязи и песка постепенно хоронили его, ветки в стылой воде грозили перемолоть даже кости в порошок. Он словно только теперь проснулся. Его сознание и раньше пыталось убедить его, что он свернул не туда, но теперь орало дурниной. «Тут ничего хорошего нет. Тебя обманули, это путь в могилу». И Паша холодел при мысли об этом.
Он не знал, где мог не ошибиться. Если бы его вернули обратно во времени и без нынешний знаний — он снова поступил бы так же. В нем накопилась ненависть, злость, она искала выхода. Он сжег бы себя, если бы тогда не спалил несколько полицейских, охранявших митинг. На тот момент для него вся полиция была одинаковой. Но потом он смотрел эти видеозаписи и что-то внутри него говорило: «Такие же мальчишки, как ты. Думали, что найдут себя здесь, но еще не разобрались в том, что к чему». Он видел избиения на митингах безоружных и слабых людей, ему хотелось отомстить за это. А теперь он думал: тех ли он сжег, что били людей, или это были растерянные срочники, впервые оказавшиеся на площади в форме. Сейчас он особенно остро чувствовал родство с теми, кого тогда сжег живьем. Потому что и он был сейчас таким же мальчишкой. Да, у него не было выбора — Черти пришли убить его. Черти, которые до этого подсказали ему путь, подсказали как жить и что делать, куда деть эту ненависть. Направили и тут же отреклись. Но потом появился Бесов, и сейчас Павел думал, что и тут его развели. Он был на тот момент сильно разочарован в Чертях, потому что считал себя правым в своей мести государству, не мог признать, что ошибся, потому что слишком уж ужасной была ошибка. И идею заменить Чертей собой он воспринял отлично — ведь, похоже, он лучше Чертей знал, какими они должны быть. Он был более достоин, чем они. Но он все еще подчинялся Бесову, а Бесов вел себя в понимании Павла неверно, он не смог бы стать их координатором. Начиная с того, что Бесов приказал добить одного из команды, заканчивая тем, что добить приказал снова своему. Захару, который в понимании Павла тоже должен был стать новым Чертом. А теперь Калинин… Калинином восхищались наравне с Чертями. Если бы Черти только намекнули, что следователь им мешает, его бы вскоре убил кто-то из их фанатов. Но на Калинина копали, его заочно считали садистом, убийцей. Ничего этого не было: это был помешанный на работе человек. Он мог бы поймать уже пачку маньяков за то время, пока его мариновали заниматься Чертями. Его не трогали Черти, его руководство ждало, когда он сдастся и уйдет с поста. Фанаты Чертей следили за ним, как за заклятым врагом кумиров, ловило все крупицы его расследования, что просачивались в прессу. И Калинин, в отличие от Чертей, к моменту своей смерти себя не предал. К тому же Павел винил и себя — чего он в самом деле ждал? Что следователя отпустят, чтобы он на завтра вспомнил и с нарядом приехал в дом Бесова? Чтобы потом догадался, зачем это сделал, и быстро вышел на новых Чертей? Нельзя было позволять вообще Калинина в это смешиваться.
А теперь Павел не мог сбежать — Бесов найдет его и убьет, это он сейчас отлично понимал. Когда-то Бесов спас Павла от Чертей, теперь тот надеялся, что Черти спасут его от Бесова. Им достаточно было войти через парадный вход, и пусть бы они всех тут убили…
Но парадный охранял Захар. Паша как раз раздумывал над тем, жалко ли будет Захара, если его смерть — залог спасения для самого Павла. Он не успел определиться с ответом, когда до этого наглухо запертая дверь в подвал приоткрылась. Без каких-либо предшествующих звуков. Приоткрылась словно от сквозняка, если бы дверь была из ДСП, а не металлическая. У Паши тут же загорелись руки, но он еще не был уверен, что ему не показалось. Может, дверь забыли запереть? Может, крыса попыталась выскочить из пустого подвала? И в эту паузу, пока Павел решал, насколько он будет психом, если подпалит приоткрывшуюся дверь, из-за нее раздалось:
— Привет, Паш. Не жги тут, и так дышать нечем.
И принадлежал этот голос Киру. Киру, которого скорее считали мертвым, чем похищенным Чертями. И потому сначала Павел подумал, что за ним пришел призрак, а потом уже выпалил все накопившееся лаконичным:
— Какого х*я?
Конечно, в команде был человек, который мог поднимать мертвецов, но человек этот во-первых, уже был мертв (и тогда команда Бесова решила, что убили человека его же мертвецы), а во-вторых, такие мертвецы были просто рабочей силой. Однако, Павел не мог сжечь пришельца. Это же Кир. Бесов, считая его мертвым, не тратил время, силы и авторитет, чтобы объяснить младшему, что не собирался оставлять Кира в живых. И теперь для Павла это был просто вернувшийся домой человек, которого они считали мертвым. И боялся он не того, что Кир вернулся, а того, что тот мог быть мертвым. Когда сам можешь огонь из воздуха создавать и знаешь тех, кто мертвых оживляет, воздух и предметы режет, перемещается на близкие расстояния — начинаешь в голосе вернувшегося товарища видеть нереальный ужас. Поэтому Паша и не спешил впускать этого призрака. В конце концов дверь была закрыта! Была ведь?
— Мы думали, ты умер, — перевел предыдущее восклицания Павел. Он прислушивался — дыхание у Кира было, но сиплое. Словно он ранен.
— Ну, в меня стреляли, — как всегда нехотя признался Кир. — Попали.
— Но ты живой? — на всякий случай уточнил Павел. Старался говорить спокойно и как бы между прочим, но голос подвел, получилось почти панически. От подвала послышался смешок.
— Я войду? — спросил Кир. Павла снова с головой окунуло в ужас — хоть разворачивайся и беги, раз сжечь не позволяет совесть. Он вспомнил детские страшилки про монстров, которые не могут войти, если их не пригласить в дом. Вспомнил и другого пропавшего товарища со страшной способностью к оживлению мертвых. И рассуждения о том, что его погубила собственная способность — все же догадывались, кого он хотел вернуть с того света… Кира, впрочем, вряд ли кто-то хотел возвращать.
— Простите, — начала Ева, прибавляя в голос дрожи. — Пожалуйста, простите… Брат утром уехал по этой дороге. Телефон молчит. Я вот… я ехала уже искать его. А тут вы, понимаете? Я могу посмотреть? Вдруг он?
— Брат? — спросил полицейский. — А выглядит как?
— Лет восемнадцать. Спортивный. Очки иногда носит… Нос с горбинкой, волосы русые, короткие. Ёжиком на затылке…
Ева почти плакала. Больше от страха за то, что их сейчас раскроют, чем за то, что Глеб правда мог умереть. Полицейский чуть успокоился, отрицательно помотал головой:
— Нет, это другой.
Ева быстро, пока их не успели запомнить, вернулась к машине, даже не поблагодарив. Тимур ещё на подходе понял, что всё в порядке, быстро сел на пассажирское.
— А кто это тогда? — уже веселее спросил он. С заднего сидения приподнялся Ник-туман.
— Кто ж ещё? Охранник… парней переводит только, второй за месяц уже, — проворчала Ева.
— Передатчик заглох тут, — задумчиво произнёс Тимур. — Либо включили тут же глушилку и увезли, либо вырезали. Но как ты думаешь, если бы его стали похищать ради денег, знали бы они про передатчик?
— Почему нет? — удивилась Ева. Но Тимур отрицательно помотал головой.
— А раз позаботились перебить сигнал о его местонахождении, значит знали, что его будут искать. Я, конечно, ни на что не намекаю, но очень вероятно, что его из-за Чертей похитили.
— О, это же так удивительно. Ведь в прошлые разы его пытались похитить из-за чего-то другого, — не удержалась от сарказма Ева. После паузы зло бросила за спину: — Да почему чуть что сразу пытать или убивать этого пацана?! Он за Глеба чуть не сдох, он сейчас сам всё расскажет!
***
— У него лицо по швам пошло.
Бесов, который до этого разговаривал с Захаром около двери в дом, удивлённо обернулся. Один из наёмников, всё ещё в маске, стоял спокойно вытирая руки от крови, словно недавно просто есть готовил.
— Что значит «по швам пошло»? — не понял Бесов, нахмурившись. Захар не стал дослушивать — забрал стоящий у двери автомат и вышел за порог. Было похоже, что он спешил, при этом делая вид, что это не так. — Стоп… Это что? Не он?
— Я не знаю кто это именно, но его, скорее всего, подменили. Мне продолжать?
Бесов задумчиво грыз губы, глядя в пол, потом неопределённо махнул и прошёл мимо наёмника. Тот пожал плечами и отправился на кухню смывать кровь.
В одной из комнат был тренировочный зал, но только сейчас из него были вывезены все снаряды. Оставался застеленный специальным покрытием пол и один из инструментов напротив двери, в самом центре. С тренажёра убрали гири. Руки Глебу приковали по обе стороны от тела, посадили и здоровую ногу скотчем примотали к железной перекладине. Рану на второй обработали наспех, перетянули, чем смогли — так, только остановить кровь. Глеб выглядел фантастически спокойным для восемнадцатилетнего парня в такой ситуации. Лицо правда было разбито, но на скуле треснуло, как кожица апельсина. Не маска, но всё же теперь было заметно, что лицо перешивали.
— Теперь ещё одна проблема, — заговорил Бесов. — Ты, бля, кто такой?
Глеб медленно моргнул, слизнул кровь с разбитых губ. Сейчас он напоминал ящерицу — минимум движений, но полная готовность к опасности. Бесов не рисковал приближаться.
— Мне правда интересно, являешься ли ты Глебом или он знал о ловушке и подбросил кого-то вместо себя. Или ты изначально не был тем, за кого тебя постарались выдать… Я всё проверил. Я был в том доме, где ты жил раньше. Но вот незадача — как удобно у Глеба не так давно скончалась единственная мать. И теперь никто не смог бы подтвердить, что это он. Ни друзей, ни родных больше… Работа из дома. Я задался вопросом — а существовал ли «Глеб»?
Снова на губах выступила кровь и Глеб так же безразлично слизнул её.
— А ещё, знаешь, совпадение. Не так давно был ещё один «Глеб». На прямую связанный с Чертями. Более того — я подозреваю, что он был одним из них. Он был на год младше тебя, когда якобы умер. Было это, правда, так давно… Не удивляйся, что я знаю эту историю. Кир работал на меня. Ты думаешь, я не знаю, куда он пропал? Думаешь, я не понял, что ты его убил? Сначала его девку, а потом его. А главное за что? Всё равно же все узнали. Давай, говори, мы же поймали не сопляка, которому отдали Чертей. Кому-то чужому Леонид бы их не доверил, будь этот кто-то даже его кровный сын. Воспитывай он его хоть с пелёнок. Нет. Он из тех, кто выбрал бы себе наследника. Как давно убили «Глеба»? И всё это время он готовил тебя? Почему именно тебя?.. Нет, не готовил. Ты же ведь и был Чёртом. Тебе не восемнадцать, так? Как тебя на самом деле зовут?
У Бесова горели лихорадочным блеском в глазах, словно он был фанатиком, нашедшим наконец то, чему так давно поклонялся. Единственное, что могло напугать Глеба — способность этого человека. Но он понял, что он тут для информации сразу, как его начали избивать. И успокоился. Избиение, пытки, боль — всё это было привычным и понятным. Способность Бесова казалась страшнее и опаснее. И не разговаривал он не потому, что был весь такой решительный и гордый — просто на всякий случай. Вдруг эта способность через голос работает. Будь он решительным и гордым, он бы Бесову в глаза смотрел, но он старался и зрительного контакта не поддерживать.
— Но я же не ошибся. Ты тот самый «хобот», за который мы вытащим слона… Если они не дураки, конечно. Но они рванули из дома буквально через пару часов после смерти Леонида. Но он мог успеть их предупредить… А я закладывал установку, чтобы тебе не дали ни шанса с ними связаться. Значит, они сейчас могут спокойно отдыхать. И завтра ты так же спокойно зайдёшь к ним и перестреляешь всех.
Глеб так усмехнулся, что ещё сильнее треснули губы. Не удержался, издал громкий смешок, а потом и вовсе расхохотался. Просто очень живо представил себе, как он бегает за Никитой и пытается его «пристрелить», а Ник, тварь, мало того, что бессмертный, заинтересуется и будет убегать от Глеба как заигравшийся кот. Вот он я на потолке, вот в углу, а вот вылез в окно, влез обратно через канализацию. Бесов скривился от гнева, сжал челюсть, но приблизиться не попытался — рисковать собой у него были специальные люди.
***
Обычно Киру требовалось много времени, чтобы дойти до двери. Но стоило в этот раз Тимуру открыть её — Кир уже был напротив. На достаточном расстоянии, чтобы не напугать и не мешать войти. Словно всё это время их ждал.
— Привет, каматозник, — Тимур направился к нему, попутно снимая куртку. Сейчас нужно было переодеваться в бронежилеты. — Ещё что-нибудь расскажешь?
— Где Глеб? — пересчитал их взглядом Кир.
— А то ты не знаешь. — Тимур сбросил куртку прямо на пол, стал снимать футболку. Ева стояла, засунув руки в карманы, Ник прокрался за спину Кира. — Мы вот у тебя спросить хотели.
— Какие гарантии, что ты не врёшь? — сурово спросил Кир. — Что вы не разыграли это всё с Глебом вместе. Зная, что я не смогу его бросить.
— Мы и не знали, — созналась Ева. — И до сих пор не знаем.
Она наблюдала за Ником. Кир был усилителем, и Ник за его спиной бурлил, чёрная шкура перекатывалась. Выглядело так жутко, словно он вот-вот взорвётся. Еве хотелось бы развести их в разные концы длинного коридора, чтобы они не влияли друг на друга, но на это совсем не было времени.
— У нас на самом деле времени впритык, потому что вряд ли с ним будут осторожнее. Главное, чтобы не умер. У Бесова же есть люди, которые умеют так? — попытался надавить Тимур. Он говорил так, словно ему самому на Глеба было плевать. Словно волновался тут только Кир, но тот лишь глянул исподлобья раздражённо. Ева безмолвно приняла роль доброй стороны и со вздохом заговорила:
— Мы проверили, пока ехали. У Бесова десять квартир и домов. У него и его семьи. И это только записанные. Но вряд ли он отвёз бы Глеба в известный дом. Ну начнём мы их проверять. Стоит в первый заглянуть и если он не там — мы его больше не найдём. С удачей у нас сейчас не очень. Так что давай, помоги ему. Нам нужно знать про способности оставшихся наёмников Бесова и куда он возит пытать.
— А по-вашему Бесов не знает, что я его сдам, если что?
Тимур и Ева переглянулись, Ник издал что-то среднее между смешком, кашлем и звуком сблевавшей кошки.
— По-твоему для Бесова ты взят в плен? — спросил Тимур. Теперь он выглядел так, словно жалел Кира и это было хуже прежнего высокомерия. Тот как-то неловко повернул шею, выдавил из себя:
— Да, что же ещё?
— Ну. Не знаю. Например ну. Что ты умер! — Тимур нервно засмеялся. — Ну правда. Я бы так подумал. Ну тогда тем более ты никого не подставишь.
— И не спасу, — насупился Кир. Ева не сразу поняла, что он имел ввиду не Глеба, а свою прошлую команду. — Можно подумать, ты меня всё это время не жрал а тут сожрёшь. — Видимо, что-то сказал ему Ник.
***
Павел чувствовал себя попавшим в ловушку и теперь пытался найти, где именно он оступился, что сделал не так. В последнее время ему не давали выбора. С того момента, как он впервые убил — все завертелось и этот поток унес его. Он думал, что это хорошее течение, которое принесет его в новый лучший мир. Но оказалось, что поток селевый, и Паша зря расслабился — кучи грязи и песка постепенно хоронили его, ветки в стылой воде грозили перемолоть даже кости в порошок. Он словно только теперь проснулся. Его сознание и раньше пыталось убедить его, что он свернул не туда, но теперь орало дурниной. «Тут ничего хорошего нет. Тебя обманули, это путь в могилу». И Паша холодел при мысли об этом.
Он не знал, где мог не ошибиться. Если бы его вернули обратно во времени и без нынешний знаний — он снова поступил бы так же. В нем накопилась ненависть, злость, она искала выхода. Он сжег бы себя, если бы тогда не спалил несколько полицейских, охранявших митинг. На тот момент для него вся полиция была одинаковой. Но потом он смотрел эти видеозаписи и что-то внутри него говорило: «Такие же мальчишки, как ты. Думали, что найдут себя здесь, но еще не разобрались в том, что к чему». Он видел избиения на митингах безоружных и слабых людей, ему хотелось отомстить за это. А теперь он думал: тех ли он сжег, что били людей, или это были растерянные срочники, впервые оказавшиеся на площади в форме. Сейчас он особенно остро чувствовал родство с теми, кого тогда сжег живьем. Потому что и он был сейчас таким же мальчишкой. Да, у него не было выбора — Черти пришли убить его. Черти, которые до этого подсказали ему путь, подсказали как жить и что делать, куда деть эту ненависть. Направили и тут же отреклись. Но потом появился Бесов, и сейчас Павел думал, что и тут его развели. Он был на тот момент сильно разочарован в Чертях, потому что считал себя правым в своей мести государству, не мог признать, что ошибся, потому что слишком уж ужасной была ошибка. И идею заменить Чертей собой он воспринял отлично — ведь, похоже, он лучше Чертей знал, какими они должны быть. Он был более достоин, чем они. Но он все еще подчинялся Бесову, а Бесов вел себя в понимании Павла неверно, он не смог бы стать их координатором. Начиная с того, что Бесов приказал добить одного из команды, заканчивая тем, что добить приказал снова своему. Захару, который в понимании Павла тоже должен был стать новым Чертом. А теперь Калинин… Калинином восхищались наравне с Чертями. Если бы Черти только намекнули, что следователь им мешает, его бы вскоре убил кто-то из их фанатов. Но на Калинина копали, его заочно считали садистом, убийцей. Ничего этого не было: это был помешанный на работе человек. Он мог бы поймать уже пачку маньяков за то время, пока его мариновали заниматься Чертями. Его не трогали Черти, его руководство ждало, когда он сдастся и уйдет с поста. Фанаты Чертей следили за ним, как за заклятым врагом кумиров, ловило все крупицы его расследования, что просачивались в прессу. И Калинин, в отличие от Чертей, к моменту своей смерти себя не предал. К тому же Павел винил и себя — чего он в самом деле ждал? Что следователя отпустят, чтобы он на завтра вспомнил и с нарядом приехал в дом Бесова? Чтобы потом догадался, зачем это сделал, и быстро вышел на новых Чертей? Нельзя было позволять вообще Калинина в это смешиваться.
А теперь Павел не мог сбежать — Бесов найдет его и убьет, это он сейчас отлично понимал. Когда-то Бесов спас Павла от Чертей, теперь тот надеялся, что Черти спасут его от Бесова. Им достаточно было войти через парадный вход, и пусть бы они всех тут убили…
Но парадный охранял Захар. Паша как раз раздумывал над тем, жалко ли будет Захара, если его смерть — залог спасения для самого Павла. Он не успел определиться с ответом, когда до этого наглухо запертая дверь в подвал приоткрылась. Без каких-либо предшествующих звуков. Приоткрылась словно от сквозняка, если бы дверь была из ДСП, а не металлическая. У Паши тут же загорелись руки, но он еще не был уверен, что ему не показалось. Может, дверь забыли запереть? Может, крыса попыталась выскочить из пустого подвала? И в эту паузу, пока Павел решал, насколько он будет психом, если подпалит приоткрывшуюся дверь, из-за нее раздалось:
— Привет, Паш. Не жги тут, и так дышать нечем.
И принадлежал этот голос Киру. Киру, которого скорее считали мертвым, чем похищенным Чертями. И потому сначала Павел подумал, что за ним пришел призрак, а потом уже выпалил все накопившееся лаконичным:
— Какого х*я?
Конечно, в команде был человек, который мог поднимать мертвецов, но человек этот во-первых, уже был мертв (и тогда команда Бесова решила, что убили человека его же мертвецы), а во-вторых, такие мертвецы были просто рабочей силой. Однако, Павел не мог сжечь пришельца. Это же Кир. Бесов, считая его мертвым, не тратил время, силы и авторитет, чтобы объяснить младшему, что не собирался оставлять Кира в живых. И теперь для Павла это был просто вернувшийся домой человек, которого они считали мертвым. И боялся он не того, что Кир вернулся, а того, что тот мог быть мертвым. Когда сам можешь огонь из воздуха создавать и знаешь тех, кто мертвых оживляет, воздух и предметы режет, перемещается на близкие расстояния — начинаешь в голосе вернувшегося товарища видеть нереальный ужас. Поэтому Паша и не спешил впускать этого призрака. В конце концов дверь была закрыта! Была ведь?
— Мы думали, ты умер, — перевел предыдущее восклицания Павел. Он прислушивался — дыхание у Кира было, но сиплое. Словно он ранен.
— Ну, в меня стреляли, — как всегда нехотя признался Кир. — Попали.
— Но ты живой? — на всякий случай уточнил Павел. Старался говорить спокойно и как бы между прочим, но голос подвел, получилось почти панически. От подвала послышался смешок.
— Я войду? — спросил Кир. Павла снова с головой окунуло в ужас — хоть разворачивайся и беги, раз сжечь не позволяет совесть. Он вспомнил детские страшилки про монстров, которые не могут войти, если их не пригласить в дом. Вспомнил и другого пропавшего товарища со страшной способностью к оживлению мертвых. И рассуждения о том, что его погубила собственная способность — все же догадывались, кого он хотел вернуть с того света… Кира, впрочем, вряд ли кто-то хотел возвращать.
