За этими тяжёлыми мыслями она не поняла, как ноги привели её к нужной могиле. Алька стояла над заросшим травой, едва видневшимся холмиком земли, с воткнутой в него небольшой табличкой, на которой чёрной краской было написано «Громова Лангрия Дмитриевна».
Алька не сводила глаз с имени матери. Её не интересовали ни фамилия, ни отчество, она знала, что они выдуманные, а вот имя – самое красивое, самое необыкновенное, как журчащий ручей, несущий живую прохладу и жизнь, – оно одно-единственное на всём белом свете. Вот она, жестокая правда, леденящая душу и открывающая глаза перед реальностью. Мамы больше нет – вот она, правда. И все Алькины детские мечты рухнули разом в бездонную пропасть.
Она копалась в своих воспоминаниях, пытаясь вытащить образ матери, но у неё ничего не получалось. Сплошной серый туман и в нём едва проявляющийся образ, как бы она ни боролась, пытаясь увидеть его, ничего не выходило. Может, поэтому не было слёз, не было душевного терзания и боли, и не было слов.
Алька не знала, что говорят, стоя у могил, со Славкой было легко, она всё время разговаривала возле могил деда и бабушки, будто они были живыми. Алька вздохнула, положила цветы на холмик земли, постояла ещё немного, смотря, как переливаются голубые стразы на белых лепестках роз от лучей солнца.
– Я приду и познакомлю тебя со своей сестрой. Она очень хорошая, добрая и памятник тебе закажем. Я обязательно вспомню тебя и попрошу художника нарисовать твой портрет на чёрном холодном мраморе. Мне будет так легче разговаривать с тобой, ты не скучай, мы придём скоро.
Алька смахнула со щеки одинокую слезу, развернулась и пошла.
Внутри неё пела грустную песню пустота, и чем-то эта мелодия была похожа на песню из детства, которую пела мать. И чем дальше Алька уходила, тем слабее и слабее слышала она слова песни, и всё твёрже и увереннее становились её шаги по мраморной крошке дорожек кладбища. Дойдя до выхода, Алька была уже совершенно спокойна.
Времени оставалось предостаточно до последнего автобуса в деревню, так что можно было не спеша отправиться за подарком Славке. Алька достала листок с адресом.
– Так, метро Пролетарская, 1-й Крутицкий Переулок, 4/Я, – повторив ещё раз, она положила листок в сумочку. Дорога до нужного места пролетела быстро.
Аля шла не спеша, разглядывая старинные строения, людей практически не было, и ее это радовало. Не любила Алька большое скопление народа, вся эта толчея была не для неё. Пройдя несколько раз вдоль и поперёк весь переулок, она никак не могла найти литеру «Я». Она остановилась возле литеры «А», несколько минут постояла, посмотрела, оглянулась по сторонам в надежде увидеть нужный адрес, но кругом были древние строения из красного кирпича.
– И ни одной живой души, как назло. У кого спросить?
Алька разговаривала сама с собой, ей уже стало не по себе, и она решила выбросить эту затею с амулетом и поискать что-нибудь другое в подарок, и в этот момент боковым зрением заметила мелькнувшую чёрную тень.
Она резко повернулась и замерла – на неё, оскалив пасть, двигалась большая чёрная собака. Её грязная шерсть, местами склоченная в комки, местами свисавшая длинными тонкими сосульками, вызывала какое-то отвращение. Да и вонь шла от собаки омерзительно-могильная.
От этого смрада у Альки к горлу подкатила тошнота. Алька старалась дышать урывками. Острые клыки, видневшиеся из оскалившейся пасти собаки, вызывали у неё панический страх. Вначале она смотрела только на них, но, оторвав взгляд от пасти, мельком посмотрела собаке в глаза и замерла, парализованная ужасом. Ибо в тот момент ей показалось, что сама смерть смотрит ей в глаза, или её прислужница-тьма. У собаки не было зрачков, а радужку заполняла шевелящаяся, вылезающая и возвращающаяся обратно чернота.
У Альки перехватило дыхание, от макушки головы до самых пят прокатил ледяной озноб, да и вокруг, казалось, померк свет, стояла тишина, не было слышно монотонного гудения города. Где Алька взяла в себе силы, чтобы очнуться от гипноза, она и сама не знала.
Тяжело вздохнув, она, наконец, стала потихоньку приходить в себя. Первым делом вспомнила, что знала о бешеных собаках, другого определения она не могла дать смотревшей на неё твари. «Может, сбежала откуда и теперь бросается на людей. Поэтому поворачиваться спиной к ней никак нельзя. Нужно потихоньку, маленькими шажками, дойти до арки, которая буквально в паре шагов от меня».
Алька очень медленно переставила ногу назад и замерла. Она чувствовала глухие удары своего сердца, стучавшего тяжело и надрывисто от страха, скрутившего её тело в тугой жгут. Страха добавляли то и дело капающие на землю слюни из оскалившейся морды собаки. Взяв себя в руки, Алька осторожно стала двигаться назад, стараясь делать это совсем незаметно. Когда она увидела боковым зрением стенку арки, выложенную из красного кирпича, чуть не заплакала от облегчения.
Собака по-прежнему стояла на месте и не сводила с неё своих чёрных глаз. И только когда Алька прошла всю арку, она услышала недовольное рычание. Это было последней каплей для нервной системы. Внутренний голос кричал – беги, спасайся! Только ноги были совсем деревянными от страха, и всё, что она смогла сделать для своего спасения – это отскочить к стене арки, прижаться к ней спиной и зажмурить со всей силы глаза.
Её тело ощущало прохладную кирпичную кладку, и это приносило облегчение. Алька, чувствуя исходящую от старой стены древнюю силу, прижималась к ней всё сильней. Как будто это могло её спасти от острых зубов собаки.
Порыв ветра вновь принёс смрадный запах, исходящий от собаки, и её грозный рык прозвучал где-то рядом. Алька дёрнулась, услышав его, и от испуга вся сжалась. Мысленно она кричала – спасите меня кто-нибудь, пожалуйста, спасите!
Она не видела, как две белые призрачные змеи одновременно появились из-под бинта. Раскрыв свои капюшоны, они распахнули пасти и бросились навстречу собаке. Зависли перед её мордой, озлобленно шипя. Из пастей то и дело появлялись раздвоенные языки, трясущиеся в нетерпении. Собака попятилась назад, а змеи, как будто только и ждали этого, разом набросились на объект, пытавшийся причинить их хозяйке вред. Восемь острых клыков вонзилось в морду собаке, и та, завизжав от боли, упала на землю и стала метаться, пытаясь лапами сбросить ядовитых созданий, причиняющих ей столько боли. Но вскоре её попытки освободиться становились всё слабее, и, пройдясь когтями по чешуе в последний раз, собака дёрнулась в предсмертных муках и замерла, вытянувшись. Змеи извлекли свои клыки из мёртвого тела и вернулись в кольцо.
Алька стояла с закрытыми глазами и не видела смертельного поединка своих заступниц. По её щекам бежали горячие слезы, и она едва сдерживала рвущиеся из груди рыдания. Но в какой-то миг она почувствовала, как страх лёгкой струящей дымкой стекает вниз из её тела в землю и исчезает. Пришло успокоение и понимание, что собаки больше нет. Слёзы прекратились, Алька вытерла рукой мокрые щёки и открыла глаза, но вновь их зажмурила со всей силы, не поверив тому, что увидела.
Постояв немного, Алька постаралась успокоиться, вздохнула тяжело и вновь открыла глаза. Она с замиранием сердца смотрела на представшую её взору красоту и не верила в то, что видит. Белокаменный город был завораживающе красив. Каждый дом – старинная архитектура, а одно здание, видневшееся вдалеке, захватывало своей высотой. Пик его уходил в небо и скрывался в белых облаках. Ярко-красное солнце не обжигало, а скорей ласково касалось своими теплыми лучами. Три ярких радуги, переливающихся разными цветами, зависли над городом как защитный купол, наполняющий всё живое в нём силой и благодатью.
Алька улыбнулась от охватившего её счастья и радостного трепета. Она осторожно сделала первый шаг, всё ещё не веря в то, что видит, и боясь, что эта красота может исчезнуть. Но город не исчез, и она не спеша направилась по тротуару, выложенному из белого гладкого камня.
Слегка приоткрыв рот от удивления, она с интересом рассматривала клумбу, на которой распустились необычные цветы. Завернув за угол первого дома, остановилась и вновь замерла от восторга. Перед ней расстилалась большая площадь, в центре которой звенел фонтан. Он мало чем отличался от фонтанов, которые Алька видела, разве что был очень большим и занимал практически всю площадь. В нём на хрустальных сталактитах стояли маленькие разноцветные феи. Из их поднятых и соединённых вместе ладошек взмывали потоки воды, окрашиваясь в цвет, которым была наделена фея.
Что это были феи, Алька не сомневалась, так как в мультиках видела их сотни раз. Она подошла ближе к фонтану, и её глаза широко распахнулись, когда из рук фей вода перестала литься, и показался огромный золотой дракон, гордо сидевший на голубом сверкающем камне в самом центре фонтана. Правда, любовалась Алька им недолго, так как из рук фей в небо вновь взметнулись струи воды и, падая вниз сплошным потоком, закрыли дракона.
Алька даже разочаровалась немного, она подошла поближе, присела на край каменного фонтана и опустила руку в воду. К ней тотчас подплыли золотые рыбки, рассмешив её, когда стали касаться своими ртами пальцев.
Услышав детский смех и разговор, Алька вскинула голову и посмотрела на идущих к фонтану людей. Увидев её, они остановились, в их глазах появилось недоумение, в скором времени сменившееся на страх. От их взглядов ей стало не по себе, весёлое настроение в один миг улетучилось. Она резко встала и, слегка опустив голову, прошла мимо застывших людей. Настроение ещё больше испортилось, когда Алька заметила, как женщина, схватив ребёнка за руку, отошла.
Алька уже давно не обращала внимания, как реагируют впервые увидевшие её люди, но никто никогда не прятал детей за спину.
Она сразу вспомнила, какую улицу искала, оглядевшись по сторонам, приметила справа от себя трёхэтажный дом. Зеркальные окна первого этажа притягивали взгляд своим сиянием и дивной игрой струй фонтана, что отражался в них. Красивый парадный вход с двумя круглыми колоннами, державшими стеклянную крышу, располагался посередине здания. Между первым и вторым этажом висела вывеска «Лавка чудес».
Настроение сразу вернулось. Неужели она нашла? Нужно будет Славку привести сюда, показать всю эту красоту. Может, мало кто знает об этом месте?
Всё это Алька обдумывала, осторожно поднимаясь по хрустальным ступенькам. Она чуть постояла в замешательстве перед белой деревянной дверью, но, отогнав волнение, схватилась за ручку и толкнула дверь.
Вошла в помещение, и все мысли вмиг улетучились – на неё смотрели мёртвые стеклянные глаза неизвестного существа. Она очнулась, когда услышала грубоватый женский голос:
– Что вы ищете в нашей лавке?
Алька посмотрела в ту сторону и увидела двух девушек чуть старше её. Одна рассматривала свои ногти, а другая – Альку. Она водила взглядом по Алькиной одежде, и её нос с небольшой горбинкой слегка приподнимался, а губы то и дело брезгливо кривились. Оценив одежду, она, наконец, посмотрела на саму девушку и замерла в ожидании.
Альке вновь стало неуютно, из-под чёрных вразлёт бровей на неё смотрели зелёные холодные глаза. Алька вспомнила о Славке, её сестренка не стушевалась бы от такого взгляда, а еще такой разнос бы устроила, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнили. И Алька, собрав всю волю в кулак, ответила:
– Я видела рекламу вашего магазина и меня привлекла одна вещь. Это амулет солнца. Хотела бы его приобрести.
Алька видела, что пока она говорила, глаза девушки всё больше расширялись от удивления. Вторая девушка перестала пялиться на свои ногти и тоже смотрела на Альку во все глаза. После некоторого молчания первой очнулась та, что любовалась своими ногтями.
– Слышь, Верди, она, наверное, спрашивает амулет, который нам дед принёс. Ну, помнишь… такой ещё грязный, вонючий.
– Кто ж такого не запомнит. Только не пойму, о чём вообще говорит эта белобрысая?
– Тебе какая разница, нам хозяин деньги платит за прибыль. Дай ей, что просит, и пусть убирается поскорей. Если кто придёт из верховных и увидит эту, получим мы нагоняй.
Верди зашла за прилавок, подняв стеклянную витрину, достала амулет солнца.
При виде его настроение у Альки вновь поднялось, она представила, как будет дарить такую красоту Славке.
– Сто ранний.
Алька не обратила внимания на последнее слово девушки, а открыла сумочку и достала кошелёк. Протянула девушке сотку. Та, нахмурив брови, посмотрела на протянутую ей бумажку, подняла глаза на Альку и ухмыльнулась.
– Слышь, она ещё и чокнутая, суёт мне какую-то бумажку вместо ранний. Если платить нечем, зачем пожаловала, голову нам морочишь.
– А может, она надеялась на свою магию и хотела нас вокруг пальца обвести. Да не знает глупенькая, что у нас всё под защитой.
Смотря на Альку, девушки залились звонким смехом, но смеялись они так, что Алька вновь съёжилась и отступила со слезами на глазах. Она не обратила внимания на то, что открылась дверь и в магазин кто-то вошёл.
– Что здесь происходит?! – резко прозвучал бархатистый мужской голос.
Только этого Альке не хватало, стало так стыдно. По её лицу пошли красные пятна, в сузившихся глазах читались растерянность и боль.
– Да вон, пришла мошенница, хотела нам вместо ранний бумажку подсунуть.
Алька опустила голову и, ни на кого не глядя, кинулась к двери. Рванув её, выбежала на улицу. Её грудь поднималась и тяжело опускалась от глубокого дыхания, её распирало от унижения и боли. Хотелось закричать во всё горло, чтобы освободиться от несправедливости, сжимающей в тиски лёгкие и сердце. Она не слышала приближающихся поспешных шагов и только когда на её плечо легла чья-то ладонь, вскрикнула и повернулась, выставив руки вперёд, словно защищаясь.
– Девушка, простите моих продавцов. Они на испытательном сроке и не умеют себя вести.
Последние слова молодой человек говорил всё тише и тише, во все глаза глядя на Альку. Губы незнакомца застыли на последнем произнесённом им слове и были слегка приоткрыты.
А она не могла оторвать взгляда от красивого лица и серых глаз с необычным тёмно-синим ореолом вокруг зрачка. Высокий и широкоплечий, с прямым носом и широким подбородком, придававшим их обладателю чарующую притягательность. Длинные, цвета пепла волосы шевелил ветер, и парень был похож на сказочного принца. Да и одет он оказался по Алькиным меркам шикарно и необычно. Белые брюки из тонкой кожи обтягивали его крепкие натренированные ноги. В тон брюкам была и белая рубашка, сшитая из тончайшего лёгкого материала. Три растёгнутые пуговицы открывали загорелую кожу, покрытую светлыми волосами.
Казалось, всё вокруг замерло, и только эти двое смотрели друг на друга во все глаза. Две призрачных змеи, почувствовав страх, боль и растерянность хозяйки, вновь высвободились из кольца и ринулись на её защиту, вонзив свои острые ядовитые клыки в руки стоящего рядом человека.
Парень вздрогнул и удивлённо перевёл свой взгляд на змей. Алька увидела, как мышцы на его лице чуть передёрнулись от боли. Затем он вновь посмотрел на неё своими серыми глазами, едва шепча:
– Прошу меня простить. Я осмелился прикоснуться к жрице Аргадзона, за что и получил достойную расплату.
Алька не сводила глаз с имени матери. Её не интересовали ни фамилия, ни отчество, она знала, что они выдуманные, а вот имя – самое красивое, самое необыкновенное, как журчащий ручей, несущий живую прохладу и жизнь, – оно одно-единственное на всём белом свете. Вот она, жестокая правда, леденящая душу и открывающая глаза перед реальностью. Мамы больше нет – вот она, правда. И все Алькины детские мечты рухнули разом в бездонную пропасть.
Она копалась в своих воспоминаниях, пытаясь вытащить образ матери, но у неё ничего не получалось. Сплошной серый туман и в нём едва проявляющийся образ, как бы она ни боролась, пытаясь увидеть его, ничего не выходило. Может, поэтому не было слёз, не было душевного терзания и боли, и не было слов.
Алька не знала, что говорят, стоя у могил, со Славкой было легко, она всё время разговаривала возле могил деда и бабушки, будто они были живыми. Алька вздохнула, положила цветы на холмик земли, постояла ещё немного, смотря, как переливаются голубые стразы на белых лепестках роз от лучей солнца.
– Я приду и познакомлю тебя со своей сестрой. Она очень хорошая, добрая и памятник тебе закажем. Я обязательно вспомню тебя и попрошу художника нарисовать твой портрет на чёрном холодном мраморе. Мне будет так легче разговаривать с тобой, ты не скучай, мы придём скоро.
Алька смахнула со щеки одинокую слезу, развернулась и пошла.
Внутри неё пела грустную песню пустота, и чем-то эта мелодия была похожа на песню из детства, которую пела мать. И чем дальше Алька уходила, тем слабее и слабее слышала она слова песни, и всё твёрже и увереннее становились её шаги по мраморной крошке дорожек кладбища. Дойдя до выхода, Алька была уже совершенно спокойна.
Глава 8.3
Времени оставалось предостаточно до последнего автобуса в деревню, так что можно было не спеша отправиться за подарком Славке. Алька достала листок с адресом.
– Так, метро Пролетарская, 1-й Крутицкий Переулок, 4/Я, – повторив ещё раз, она положила листок в сумочку. Дорога до нужного места пролетела быстро.
Аля шла не спеша, разглядывая старинные строения, людей практически не было, и ее это радовало. Не любила Алька большое скопление народа, вся эта толчея была не для неё. Пройдя несколько раз вдоль и поперёк весь переулок, она никак не могла найти литеру «Я». Она остановилась возле литеры «А», несколько минут постояла, посмотрела, оглянулась по сторонам в надежде увидеть нужный адрес, но кругом были древние строения из красного кирпича.
– И ни одной живой души, как назло. У кого спросить?
Алька разговаривала сама с собой, ей уже стало не по себе, и она решила выбросить эту затею с амулетом и поискать что-нибудь другое в подарок, и в этот момент боковым зрением заметила мелькнувшую чёрную тень.
Она резко повернулась и замерла – на неё, оскалив пасть, двигалась большая чёрная собака. Её грязная шерсть, местами склоченная в комки, местами свисавшая длинными тонкими сосульками, вызывала какое-то отвращение. Да и вонь шла от собаки омерзительно-могильная.
От этого смрада у Альки к горлу подкатила тошнота. Алька старалась дышать урывками. Острые клыки, видневшиеся из оскалившейся пасти собаки, вызывали у неё панический страх. Вначале она смотрела только на них, но, оторвав взгляд от пасти, мельком посмотрела собаке в глаза и замерла, парализованная ужасом. Ибо в тот момент ей показалось, что сама смерть смотрит ей в глаза, или её прислужница-тьма. У собаки не было зрачков, а радужку заполняла шевелящаяся, вылезающая и возвращающаяся обратно чернота.
У Альки перехватило дыхание, от макушки головы до самых пят прокатил ледяной озноб, да и вокруг, казалось, померк свет, стояла тишина, не было слышно монотонного гудения города. Где Алька взяла в себе силы, чтобы очнуться от гипноза, она и сама не знала.
Тяжело вздохнув, она, наконец, стала потихоньку приходить в себя. Первым делом вспомнила, что знала о бешеных собаках, другого определения она не могла дать смотревшей на неё твари. «Может, сбежала откуда и теперь бросается на людей. Поэтому поворачиваться спиной к ней никак нельзя. Нужно потихоньку, маленькими шажками, дойти до арки, которая буквально в паре шагов от меня».
Алька очень медленно переставила ногу назад и замерла. Она чувствовала глухие удары своего сердца, стучавшего тяжело и надрывисто от страха, скрутившего её тело в тугой жгут. Страха добавляли то и дело капающие на землю слюни из оскалившейся морды собаки. Взяв себя в руки, Алька осторожно стала двигаться назад, стараясь делать это совсем незаметно. Когда она увидела боковым зрением стенку арки, выложенную из красного кирпича, чуть не заплакала от облегчения.
Собака по-прежнему стояла на месте и не сводила с неё своих чёрных глаз. И только когда Алька прошла всю арку, она услышала недовольное рычание. Это было последней каплей для нервной системы. Внутренний голос кричал – беги, спасайся! Только ноги были совсем деревянными от страха, и всё, что она смогла сделать для своего спасения – это отскочить к стене арки, прижаться к ней спиной и зажмурить со всей силы глаза.
Её тело ощущало прохладную кирпичную кладку, и это приносило облегчение. Алька, чувствуя исходящую от старой стены древнюю силу, прижималась к ней всё сильней. Как будто это могло её спасти от острых зубов собаки.
Порыв ветра вновь принёс смрадный запах, исходящий от собаки, и её грозный рык прозвучал где-то рядом. Алька дёрнулась, услышав его, и от испуга вся сжалась. Мысленно она кричала – спасите меня кто-нибудь, пожалуйста, спасите!
Она не видела, как две белые призрачные змеи одновременно появились из-под бинта. Раскрыв свои капюшоны, они распахнули пасти и бросились навстречу собаке. Зависли перед её мордой, озлобленно шипя. Из пастей то и дело появлялись раздвоенные языки, трясущиеся в нетерпении. Собака попятилась назад, а змеи, как будто только и ждали этого, разом набросились на объект, пытавшийся причинить их хозяйке вред. Восемь острых клыков вонзилось в морду собаке, и та, завизжав от боли, упала на землю и стала метаться, пытаясь лапами сбросить ядовитых созданий, причиняющих ей столько боли. Но вскоре её попытки освободиться становились всё слабее, и, пройдясь когтями по чешуе в последний раз, собака дёрнулась в предсмертных муках и замерла, вытянувшись. Змеи извлекли свои клыки из мёртвого тела и вернулись в кольцо.
Алька стояла с закрытыми глазами и не видела смертельного поединка своих заступниц. По её щекам бежали горячие слезы, и она едва сдерживала рвущиеся из груди рыдания. Но в какой-то миг она почувствовала, как страх лёгкой струящей дымкой стекает вниз из её тела в землю и исчезает. Пришло успокоение и понимание, что собаки больше нет. Слёзы прекратились, Алька вытерла рукой мокрые щёки и открыла глаза, но вновь их зажмурила со всей силы, не поверив тому, что увидела.
Глава 8.4
Постояв немного, Алька постаралась успокоиться, вздохнула тяжело и вновь открыла глаза. Она с замиранием сердца смотрела на представшую её взору красоту и не верила в то, что видит. Белокаменный город был завораживающе красив. Каждый дом – старинная архитектура, а одно здание, видневшееся вдалеке, захватывало своей высотой. Пик его уходил в небо и скрывался в белых облаках. Ярко-красное солнце не обжигало, а скорей ласково касалось своими теплыми лучами. Три ярких радуги, переливающихся разными цветами, зависли над городом как защитный купол, наполняющий всё живое в нём силой и благодатью.
Алька улыбнулась от охватившего её счастья и радостного трепета. Она осторожно сделала первый шаг, всё ещё не веря в то, что видит, и боясь, что эта красота может исчезнуть. Но город не исчез, и она не спеша направилась по тротуару, выложенному из белого гладкого камня.
Слегка приоткрыв рот от удивления, она с интересом рассматривала клумбу, на которой распустились необычные цветы. Завернув за угол первого дома, остановилась и вновь замерла от восторга. Перед ней расстилалась большая площадь, в центре которой звенел фонтан. Он мало чем отличался от фонтанов, которые Алька видела, разве что был очень большим и занимал практически всю площадь. В нём на хрустальных сталактитах стояли маленькие разноцветные феи. Из их поднятых и соединённых вместе ладошек взмывали потоки воды, окрашиваясь в цвет, которым была наделена фея.
Что это были феи, Алька не сомневалась, так как в мультиках видела их сотни раз. Она подошла ближе к фонтану, и её глаза широко распахнулись, когда из рук фей вода перестала литься, и показался огромный золотой дракон, гордо сидевший на голубом сверкающем камне в самом центре фонтана. Правда, любовалась Алька им недолго, так как из рук фей в небо вновь взметнулись струи воды и, падая вниз сплошным потоком, закрыли дракона.
Алька даже разочаровалась немного, она подошла поближе, присела на край каменного фонтана и опустила руку в воду. К ней тотчас подплыли золотые рыбки, рассмешив её, когда стали касаться своими ртами пальцев.
Услышав детский смех и разговор, Алька вскинула голову и посмотрела на идущих к фонтану людей. Увидев её, они остановились, в их глазах появилось недоумение, в скором времени сменившееся на страх. От их взглядов ей стало не по себе, весёлое настроение в один миг улетучилось. Она резко встала и, слегка опустив голову, прошла мимо застывших людей. Настроение ещё больше испортилось, когда Алька заметила, как женщина, схватив ребёнка за руку, отошла.
Алька уже давно не обращала внимания, как реагируют впервые увидевшие её люди, но никто никогда не прятал детей за спину.
Она сразу вспомнила, какую улицу искала, оглядевшись по сторонам, приметила справа от себя трёхэтажный дом. Зеркальные окна первого этажа притягивали взгляд своим сиянием и дивной игрой струй фонтана, что отражался в них. Красивый парадный вход с двумя круглыми колоннами, державшими стеклянную крышу, располагался посередине здания. Между первым и вторым этажом висела вывеска «Лавка чудес».
Настроение сразу вернулось. Неужели она нашла? Нужно будет Славку привести сюда, показать всю эту красоту. Может, мало кто знает об этом месте?
Всё это Алька обдумывала, осторожно поднимаясь по хрустальным ступенькам. Она чуть постояла в замешательстве перед белой деревянной дверью, но, отогнав волнение, схватилась за ручку и толкнула дверь.
Вошла в помещение, и все мысли вмиг улетучились – на неё смотрели мёртвые стеклянные глаза неизвестного существа. Она очнулась, когда услышала грубоватый женский голос:
– Что вы ищете в нашей лавке?
Алька посмотрела в ту сторону и увидела двух девушек чуть старше её. Одна рассматривала свои ногти, а другая – Альку. Она водила взглядом по Алькиной одежде, и её нос с небольшой горбинкой слегка приподнимался, а губы то и дело брезгливо кривились. Оценив одежду, она, наконец, посмотрела на саму девушку и замерла в ожидании.
Альке вновь стало неуютно, из-под чёрных вразлёт бровей на неё смотрели зелёные холодные глаза. Алька вспомнила о Славке, её сестренка не стушевалась бы от такого взгляда, а еще такой разнос бы устроила, чтобы на всю оставшуюся жизнь запомнили. И Алька, собрав всю волю в кулак, ответила:
– Я видела рекламу вашего магазина и меня привлекла одна вещь. Это амулет солнца. Хотела бы его приобрести.
Алька видела, что пока она говорила, глаза девушки всё больше расширялись от удивления. Вторая девушка перестала пялиться на свои ногти и тоже смотрела на Альку во все глаза. После некоторого молчания первой очнулась та, что любовалась своими ногтями.
– Слышь, Верди, она, наверное, спрашивает амулет, который нам дед принёс. Ну, помнишь… такой ещё грязный, вонючий.
– Кто ж такого не запомнит. Только не пойму, о чём вообще говорит эта белобрысая?
– Тебе какая разница, нам хозяин деньги платит за прибыль. Дай ей, что просит, и пусть убирается поскорей. Если кто придёт из верховных и увидит эту, получим мы нагоняй.
Верди зашла за прилавок, подняв стеклянную витрину, достала амулет солнца.
При виде его настроение у Альки вновь поднялось, она представила, как будет дарить такую красоту Славке.
– Сто ранний.
Алька не обратила внимания на последнее слово девушки, а открыла сумочку и достала кошелёк. Протянула девушке сотку. Та, нахмурив брови, посмотрела на протянутую ей бумажку, подняла глаза на Альку и ухмыльнулась.
– Слышь, она ещё и чокнутая, суёт мне какую-то бумажку вместо ранний. Если платить нечем, зачем пожаловала, голову нам морочишь.
– А может, она надеялась на свою магию и хотела нас вокруг пальца обвести. Да не знает глупенькая, что у нас всё под защитой.
Смотря на Альку, девушки залились звонким смехом, но смеялись они так, что Алька вновь съёжилась и отступила со слезами на глазах. Она не обратила внимания на то, что открылась дверь и в магазин кто-то вошёл.
– Что здесь происходит?! – резко прозвучал бархатистый мужской голос.
Только этого Альке не хватало, стало так стыдно. По её лицу пошли красные пятна, в сузившихся глазах читались растерянность и боль.
– Да вон, пришла мошенница, хотела нам вместо ранний бумажку подсунуть.
Алька опустила голову и, ни на кого не глядя, кинулась к двери. Рванув её, выбежала на улицу. Её грудь поднималась и тяжело опускалась от глубокого дыхания, её распирало от унижения и боли. Хотелось закричать во всё горло, чтобы освободиться от несправедливости, сжимающей в тиски лёгкие и сердце. Она не слышала приближающихся поспешных шагов и только когда на её плечо легла чья-то ладонь, вскрикнула и повернулась, выставив руки вперёд, словно защищаясь.
– Девушка, простите моих продавцов. Они на испытательном сроке и не умеют себя вести.
Последние слова молодой человек говорил всё тише и тише, во все глаза глядя на Альку. Губы незнакомца застыли на последнем произнесённом им слове и были слегка приоткрыты.
А она не могла оторвать взгляда от красивого лица и серых глаз с необычным тёмно-синим ореолом вокруг зрачка. Высокий и широкоплечий, с прямым носом и широким подбородком, придававшим их обладателю чарующую притягательность. Длинные, цвета пепла волосы шевелил ветер, и парень был похож на сказочного принца. Да и одет он оказался по Алькиным меркам шикарно и необычно. Белые брюки из тонкой кожи обтягивали его крепкие натренированные ноги. В тон брюкам была и белая рубашка, сшитая из тончайшего лёгкого материала. Три растёгнутые пуговицы открывали загорелую кожу, покрытую светлыми волосами.
Казалось, всё вокруг замерло, и только эти двое смотрели друг на друга во все глаза. Две призрачных змеи, почувствовав страх, боль и растерянность хозяйки, вновь высвободились из кольца и ринулись на её защиту, вонзив свои острые ядовитые клыки в руки стоящего рядом человека.
Парень вздрогнул и удивлённо перевёл свой взгляд на змей. Алька увидела, как мышцы на его лице чуть передёрнулись от боли. Затем он вновь посмотрел на неё своими серыми глазами, едва шепча:
– Прошу меня простить. Я осмелился прикоснуться к жрице Аргадзона, за что и получил достойную расплату.
