Любовь со вкусом пламени и льда

26.02.2019, 05:30 Автор: свобода55 (Наумова)

Закрыть настройки

Показано 12 из 30 страниц

1 2 ... 10 11 12 13 ... 29 30



       Мужчину, вошедшего в наш дом, низко опустив голову в дверном проеме, я сначала приняла за дядю Гната, так как по телосложению они были похожи. Но когда он поднял голову, то стало понятно, что приехал жених.
       Что сказать? Я сразу постаралась ментально прочесть его мысли и эмоции. Среди дум у мужчины были страхи не понравиться мне и решимость добиться положительного ответа для снятия проклятия с него. Черноты в ауре я не увидела, хотя мутная пелена оплетала её нитями какого-то заклинания. Так выглядит проклятие? Если это так, то я смогу его снять, стоит только найти в нитях узелок и потянуть за него. Но стоит сначала поговорить, выслушать, а затем только принимать решение. И надо, чтобы он вызвал симпатию в глазах мамы.
       Молчание затягивалось, мы разглядывали друг друга, хотя мужчина смотрел в основном на меня. Что ж, начнем!
       - Мир этому дому, - с поклоном поздоровался гость, мы тоже ответили по традиции. После представления друг другу, пригласили Трифа к столу отведать наши хлеб-соль, а я попросила гостя за чашкой чая рассказать о себе и о проклятии. Мне было интересно узнать, откуда мужчина знает о том, что проклят. Ведь зачастую проклятые и не догадываются о своей напасти.
       - Прокляла меня первая теща. Я первый раз женился по любви. Да только не долго счастье наше было. Год только и прожил я со своей Стешей. Летом поехали на сенокос. Сухо. Жара стоит. От работы все в поту. Трава на глазах сохнет. Только скосил, а через час уже перевернуть можно. Молодые были, сил немерено, задору хоть отбавляй. То, что за три дня бы надо сделать, сделали за один. К вечеру все сено просушили и в стожки сметали. Домой в ночь не поехали, решили в поле заночевать. А уж как любились той ночью! – Триф, вспоминая, снова, как будто очутился в том поле на пахнущем летом сене. Эмоции мамы вначале отражали только любопытство, но по мере рассказа перерастали в сочувствие, а мысли говорили о горе, когда теряешь любовь. Между тем мужчина продолжал:
       - Ночью жара спала, а под утро гроза случилась. Промокли до нитки. Можно было бы под телегой переждать, да заторопилась Стеша домой, дел и по дому много, а не сахарные – не растаем. Так и простыла она. К вечеру уже в горячке слегла. Знахарка отварами отпаивала, но не помогало ничто. Поехал за лекарем в город, да не успели мы. Сгорела моя жена. Да я сам с горя тогда чуть не умер, как в бреду был, не мог поверить, что Стеши моей больше нет. Я вначале думал, что общее горе объединит меня и семью Стеши, но теща обвинила меня в смерти дочери. Конечно, я себя до сих пор виню, что поддался уговорам жены, и поехали мы домой под ливнем, но злого умысла у меня никогда не было.
       Я видела, что Триф говорит правду, что искренне страдает до сих пор.
       - Прокляла меня теща. Сама призналась. Пришла и сказала, что была у ведьмы и попросила наговор проклятия на того, кто сгубил Стешу, а волосы мои нашла. Заявила она, что все мои жены будут умирать так же, как Стеша. Я не поверил, думал, что пугает просто теща, а вышло по проклятию.
       Мужчина замолчал на минуту. Отпивая из чашки уже остывший чай. Я встала, прошла на кухню и подогрела чайник, между тем, рассказ продолжился:
       - Я не сразу вновь женился. Лет пять прошло, на других женщин и не смотрел, а если и смотрел, то черты бывшей жены искал. Родители мне сами Гану сосватали. А мне все равно было. Гана доброй, отзывчивой оказалась. Рядом с ней я и ожил вновь. Не могу сказать, что полюбил так же, как любил Стешу, но мне с ней было хорошо и спокойно. Только не долго. И Гана после сенокоса простыла и за неделю сгорела. Опять ни знахарка, ни лекарь не смогли помочь. А теща моя первая тогда пришла и напомнила о проклятии. Решил я больше не жениться, да не сдержал обещания. Лет через семь встретил Полю и влюбился. Она уже вдовой была. Мужа её на лесозаготовке деревом придавило. Посватался. Она согласилась, только на сенокос я её не брал. Надеялся, что не сбудется проклятие. Прожили душа в душу три года. А на четвертый год Поля сама на сенокос пришла. Забыл я камень точильный для косы, а она и решила принести. А на обратной дороге к дому попала под дождик. Что интересно, у нас на лугу ни капли не упало, в самой деревне сухо, а она мокрой до нитки пришла. Заболела и через неделю умерла. Вот тогда и заговорили все о проклятии. От меня до сих пор все шарахаются, боятся. А ведьма мне посоветовала найти такую же проклятую, тогда проклятия самоуничтожатся. Вот и ищу. Да только Гнат сказал, что не проклята Малина.
       Эмоции мамы излучали жалость и сострадание. А думы Трифа были о том, что он зря так разоткровенничался, обнажил рану своей души. Я же думала, что мужчина не плох, заботлив и самое главное – знает, что такое настоящая любовь. Теперь надо сделать так, чтобы мама и Триф заинтересовались друг другом. Разговор продолжила я:
       - Вы правы, уважаемый Триф. Я не проклята. Это на моей матушке есть своего рода заклятие, укорачивающее её жизнь.
       При этих словах мужчина посмотрел на маму, а его эмоции показали сострадание. Он тоже испытывал неподдельное чувство жалости. И было еще что-то, промелькнувшее – это сравнение их судеб. А вот это хорошо! Я же продолжила:
       - Моя матушка прошла брачный обряд единения душ, но мой отец давно умер, и только я удерживаю её на этом свете. Но чем взрослее становлюсь я, тем слабее становится мама. Я узнала, что можно попытаться предотвратить действие заклятия, если провести новый обряд единения жизни.
       Отголоски эмоций матушки и Трифа выражали противоречивые чувства, но начинались они одним и тем же восклицанием «А вдруг!». А вдруг поможет! А вдруг повезет! А вдруг поторопит смерть!
       Я подробно описала «жениху» всю ситуацию и возможные последствия, а так же условия для счастливого для обеих сторон результата. При этом я и маме и мужчине ментально добавила мыслей о взаимной любви и желание помочь друг другу, а так же поменьше думать о плохом исходе.
       Триф обещал подумать, но уезжал с мыслями о том, что было бы хорошо избавиться от проклятия и избавить от смерти хорошую женщину.
       
       Алькор похвалил меня и заверил, что не вмешивался, а полностью доверил мне и ведение беседы, и ментальное воздействие:
       - Малина, ты по силе не уступаешь уже студентам второго-третьего курса академии. Теперь стоит только ждать результатов.
       - Учитель, у нас получится?
       - Уверен. Этот Триф не бесчувственный чурбан.
       То, что мужчина приезжает к нам чуть ли не каждую неделю, заметили многие. Кто не знал о проклятии, поздравляли меня со скорым замужеством, а кто знал – крутили у виска пальцем, намекая на мою дурость. Я же не разубеждала никого, что ездит Триф не ко мне, а к маме. Они подолгу сидели и разговаривали. Внушенное в начале чувство симпатии перерастало в подлинное.
       За весной пришло знойное лето. Я опять помогала деду Есею. Он возложил на меня проверку ульев, вывезенных в луга и поля. Там я в одиночестве могла практиковаться в магии, а еще читать, лежа в душистой траве, вдыхая теплый цветочный воздух лугов. А еще мне нравилось смотреть в небо на проплывающие в вышине белые облака. Мой зверь звал меня подняться туда, где в голубизне можно парить на своих крыльях и догонять облака, играть с ветром. Но я понимала, что рано. Дракон еще, по сути, младенец. Мне до сих пор было странно чувствовать в себе своё второе «Я». Это как разделение личности, когда две половины могут спорить и хотеть одновременно совершенно разного. Если бы я не была подготовлена мамой и учителем к тому, что во мне будет развиваться магия и дракон, я бы сошла с ума. Но Алькор учил медитировать, соединять две половинки себя в один разум. До того, как я встану на крыло, мне, человеку, надо научиться управлять и подчинять зверя.
       Вообще, после того памятного разговора с почти признанием в любви, маг редко присутствовал в моих мыслях, как делал это раньше. Словно избегал меня. А я думала о нем чаще, чем мне бы это хотелось. Вот нашли мы способ помочь маме, значит, есть где-то возможность спасти от проклятия и Алькора.
       А еще мне начали сниться такие сны…сладкие и горячие. Сладкие от долгих поцелуев и горячие от объятий. И в этих снах не было мороза и снега, не было инея в глазах Алькора. Я приходила к нему в его кабинет, садилась на колени, обвивала руками его шею, склонялась к его губам… целовала и позволяла целовать себя. Просыпалась от страха, что о моих снах узнает учитель, прогоняя эти видения, успокаивая сердце и тянущее чувство желания. И этот страх сбылся. Алькор все увидел. Если первый сон с ним он воспринял спокойно и только посмеялся, то сейчас в его эмоциях была растерянность и боль. Он не знал, как поступить со мной. А еще была злость на себя и меня. Он обвинял себя в том, что посмел внушить мне чувство влюбленности, а меня винил в том, что я увлеклась им. Но вслух учитель ничего не сказал. Только укоризненно посмотрел и ушел, а я еще долго сидела с горящими от стыда щеками и слезами, льющимися из глаз. Почему-то чувствовала себя брошенной и преданной.
       Сейчас я смотрела на свои ментальные способности, как зло. Лучше бы их не было ни у меня, ни у Алькора. Но… тогда бы мы не встретились. Вообще! Никогда!
       Вообще, летом учитель дал мне возможность отдохнуть, так как признал, что мы сильно усердствуем, и такими темпами пройдем всю программу академии. Поэтому мы редко виделись, но его присутствие я иногда ощущала, как будто маг проверял все ли у меня нормально. Сила привычки что-то постоянно заучивать и читать была столь велика, что я сама брала на пасеку учебники.
       Триф приезжал к нам все лето, а однажды даже вывез маму на прогулку в лес. Она вернулась улыбающаяся, и глаза, уже давно потускневшие, опять сияли. А вначале осени мужчина сделал маме предложение. Мне пришлось снова объяснить им все риски проведения ритуала единения жизней, но они не передумали.
       На заключение ритуала пришлось ехать в город, так как кроме храмовника был нужен маг. Алькор точно описал, как проводится такая свадьба и записал слова клятвы богам. В деревне никого предупреждать не стали. Выехали рано. Погода еще не разразилась осенними дождями, а радовала солнышком, которое не жарило и припекало, а мягко грело.
       Обряд провели без осложнений. Храмовый служащий сам привел мага, который магически закрепил клятву богам. То, что боги приняли заверения в искренней любви, подтвердили вспыхнувшие на алтаре свечи и полоски брачной вязи на запястьях жениха и невесты. Я в свете неярких светильников и свечей видела, как растаяли нити заклятия на ауре Трифа, и как спало туманное затемнение с ауры мамы. У нас получилось! Но время все расставит на свои места, даст возможность убедиться, что мы все сделали правильно.
       Вот только после свадьбы встала неразрешимая дилемма. Триф стал настаивать, что мы должны переехать жить к нему, а я уверяла, что мне нужно остаться в своем селе. Расставаться с учителем не хотелось, а он сказал, что его ментал до деревни Трифа не дотянется. А мой – до него. Я не знала, стоит ли отчима посвящать в мою тайну, тем более она не только моя.
       Решили, что пока я работаю у Есея, то остаюсь в своем доме, а мама договориться с дедом, чтобы взял меня на постой. Старик искренне обрадовался тому, что мама нашла себе мужа. Надо отметить, что после ритуала буквально за несколько дней к ней вернулись силы, пусть еще не все, но мама стала даже заниматься домашними делами и выходить за ворота. И внешне она изменилась. Сейчас она не походила больше на вот-вот умирающего человека. Я часто слышала её смех.
        Переехали мы по темноте. Триф перевез мои скромные пожитки к Есею, а сами поехали в дом мужа. Так что еще долго никто не знал, что у нас произошли такие изменения.
       Деду Есею пришлось рассказать часть правды о учителе-маге. Ведь в одном доме не скрыть то, что я часами зависаю над учебниками, а иногда проваливаюсь как бы в прострацию. Пасечник долго скептически цокал языком, смеясь над моей причудой, но Алькор появился и перед ним и подтвердил мои слова. Дед проникся, он всегда благоговел над силой магов, поэтому даже призрачную фигуру учителя воспринял нормально, без испуга. Только иногда заявлял, что только маги не придумают, чтобы не ездить в теле, а посылают аж свою душу за километры к ученикам. Так же Есей дал магу клятву не оповещать никого о визитах.
       
       За летние месяцы, когда я редко видела учителя, я несколько привела в порядок свои мысли, которые уже не скакали зайцами между кустов. Я влюблена в Алькора. Сначала было сострадание и жалость, а сейчас я готова на самопожертвование для его спасения. Как за маму я готова была отдать свою жизнь, так сейчас за него рвется на части мое сердце. Хочется ли мне расстаться с ним? Нет! Никогда! Я не смогла представить, как уеду в соседнее село с мамой, так не могу привыкнуть к мысли, что вскоре мне предстоит вообще уехать, а значит, порвется всякая нить общения с мужчиной, который стал мне дорог.
       Моя душа рвалась к нему, и часто я ловила себя на том, что моя ментальная оболочка уже готова предстать перед объектом моих дум. Только с неимоверным усилием воли я заставляла себя вернуться. Но даже эти метания не могли заставить меня поддаться отчаянию и тоске. У меня впереди долгая жизнь и я обязательно найду разгадку этой тайны, освобожу «моего монстра» из плена и буду счастлива.
       Вот только нужна ли монстру Проклятого леса любовь девчонки? Он боится проявить свои чувства? Или их нет в его холодном сердце? Способен ли он будет в дальнейшем загореться любовью к ней, как сейчас горит её сердце? Ведь он никогда и никого не любил.
       


       Глава 6


       - Привет, подружка, - крикнула мне Леська, подходя к колодцу. – Давно тебя не видела. Поговаривали, что ты замуж выходишь. Вроде к тебе из соседнего села вдовец приезжал. Так что, когда свадьба?
       - Приезжал, но к маме. Это она замуж вышла и уехала. А я сейчас у Есея живу.
       - Вот так новость! – воскликнула девчонка и даже выронила из рук коромысло, которое с грохотом ударилось о деревянные ведра. Она даже на время потеряла дар речи, а я продолжила рассказ:
       - Мама поправилась. Мы в город к магу ездили, и он помог, - а что, я не соврала, ритуал, что проводил маг, действительно помог. – А Триф ко мне сначала хотел свататься, да в маму влюбился. Свадьбу в его селе сыграли.
       - Поздравляю! – искренне сказала Леська и бросилась меня обнимать от радости. Эмоции подруги бушевали, и я «пила» их, как лекарство. Они так отличались от того яда, что я часто встречала от других.
       - А как твои дела? Тебя еще не просватали? – поинтересовалась я.
       - Кто? – горько засмеялась Леся. – Приданного же нет. Если кто и посватается, то только такой же нищий, как я, или вдовец с кучей детей, которому нянька для них нужна. Но знаешь, я бы и такому обрадовалась. Работы я не боюсь. Детей люблю. Так что бояться такой судьбы глупо.
        Я поразилась рассуждениям подружки. Меня терзают «любит - не любит», а её мысли о том, что замужество – это работа, которую она воспримет, как счастье. Теперь я обняла девушку.
       - Да, не завидна наша судьбинушка, - сказала Леся, когда мы разомкнули руки.
       - Все будет хорошо, поверь, - попыталась я утешить подругу.
       - Это что тут у вас? – услышали мы возглас тетки Рудки. Вот ведь принесла неладная эту злыдню!
       Мы поздоровались, но ничего объяснять не стали, только прощаясь, я пригласила Леську заглядывать ко мне.

Показано 12 из 30 страниц

1 2 ... 10 11 12 13 ... 29 30