—А ты чего не заходишь? — спросил он, когда дверь в храм захлопнулась.
—Я не думаю, что мне там будут рады, — ответила Чужестранка.
—Ерунда заходи и не бойся. Время позднее. Вам со спутником нужно где-то остановится. Для чего же я каждый день учу этих людей любви? Чтобы при первой возможности они прогнали того, кто нуждается в крове?
—А вы хозяин храма?
—Можно и так сказать. Мне нужно идти, если священники будут упрямится, то отдай им это, — старик передал ей маленький перевязанный тонкой верёвочкой мешочек, который достал из своих широких рукавов.
—Что это? — она взяла мешочек и развязала. Внутри была только кучка черный ягод с зелеными листочками на верхушке, — Ягоды?
—Они поймут. Кстати, — он порылся в своих рукавах и достал золотой треугольник, — У меня будет к тебе работа. Предоплата — кров и еда в храме. По оплате... Потом сочтёмся. Нужно передать в Лирнесе архимонаху Савве эту вещь.
Чужестранка повязала мешочек на поясе и взяла в руки маленький золотой треугольник.
—Хорошо. Сделаю. Откуда ты знаешь о моей работе?
—Слухи быстро распространяются. Я знал, что ты здесь будешь очень давно.
—Ладно, не моё дело. Ответь на вопрос, старик, — она начала убирать треугольник в рюкзак, — Мой спутник меня не понял. Как зовут вашего бога, — Чужестранка посмотрела на место, где стоял её собеседник, но там его не застала.
—Я есть, — Чужестранка обернулась в сторону звука, но там заметила лишь кусок одежды, который скрылся за углом храма.
—Видимо правда спешит, — сказала она в пустоту, — Надо подучить этот язык, кажется, я чего-то не понимаю.
Чужестранка посмотрела на садившееся солнце.
—Вечереет. Видимо ночлег — лучший аванс в моих обстоятельствах, — она огляделась, — Опять где-то летает.
Лапаса нигде не было видно и ждать его смысла не было, поэтому Чужестранка направилась в храм. Она вынула из рюкзака плащ и накинула на себя, чтобы скрыть оружие. Подошла к двери, осторожно потянула дверь на себя.
—Тяжёлая, — подумала вслух Чужестранка, — А Десятник её отодвинул, будто она и не весит ничего.
Она не стала открывать дверь широко, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и прошмыгнула внутрь. В храме было темно. Единственное окно напротив входа было не с солнечной стороны, поэтому не освещало почти ничего, даже при его внушительных размерах — большая часть стены. Храм был пустынным. Ковровая дорожка по центру, алтарь под окном на небольшой возвышенности, балкон, который опоясывал всё помещение, сбрасывая на пол колоны — вот всё что было в этом храме.
Десятник стоял перед алтарём, на него сверху взирал священник. По храму ходили ещё несколько служителей, но их одежды отличались от того, с кем разговаривал Десятник. Они были более приземлёнными и скромными в то время, как одежда главного священника, как Чужестранка поняла, была белоснежной с золотой росписью и затмевала не только служителей, но и сам храм.
Чужестранка не захотела прерывать беседу Десятника, поэтому не пошла по открытому пространству, а начала обходить храм вокруг, за колонами балкона. Мимо неё прошла одна служительница храма и бросила на неё косой взгляд. Чужестранка проигнорировала это и пошла дальше. Она оказалась перед лестницей на балкон, по которой спускался молодой человек лет пятнадцати, увидев её он сказал:
—Вам помочь? Вечерняя молитва уже давно закончилась, — голос мальчика был нежным и сладким, как мёд.
—Нет, мой милый служитель бога, — ответила она, а он в ответ покраснел, — Я жду друга, который говорит с тем человеком, у алтаря.
—Хорошо, видимо ваш друг очень важен. Настоятель обычно не говорит с простыми людьми.
—Настоятель? — Чужестранка вопросительно взглянула на паренька, — Он здесь главный?
—Да, так и есть, — неуверенно ответил мальчик, сконфуженный вопросом.
—А другого настоятеля у вас нет? Или подобного?
—Нет, господин Архин единственный настоятель храма.
—А знаком ли тебе лысый старик с длинной седой бородой?
—Может быть кто-то из прихожан?
—Ладно, забудь, — Чужестранка поняла, что тот дед её обманул, и прикусила губу от злости.
Однако, он оставил треугольник, а значит был уверен в авансе, поэтому надежда на тёплый ночлег ещё оставалась. Чужестранка пошла дальше, поблагодарив мальчика, и на прощание подмигнула ему, на что он покраснел ещё больше.
Она дошла до ступеней, которые вели к алтарю, и остановилась напротив Десятника, тот взглянул на неё и сразу отвернулся. Он что-то говорил настоятелю, но до неё доносились лишь размытые звуки. Настоятель успокаивающе кивал в ответ на всё. Но когда Десятник закончил, то лицо священнослужителя переменилось и теперь выражало отвращение.
—Твои грехи, именем бога, я прощаю, — он говорил очень громко и при этом развёл руки в стороны.
Десятник благодарно поклонился.
—А что насчет моей просьбы? — спросил он.
—Я не могу её исполнить. Это дом бога, я не могу позволить иноверке здесь находится.
—А вот я так не думаю, — вмешалась в разговор Чужестранка, идущая к ним.
По взволнованной гримасе настоятеля было понятно, что он её не замечал всё это время.
—Нам нужен ночлег и припасы. И это не просьба.
—Как ты смеешь здесь что-то требовать? Убирайся отсюда, проклятая язычница, — настоятель был разгневан внезапным появление Чужестранки, его лицо покраснело, а голос дрожал от злости. На шум стали сбегаться служители бога.
—Не нужно так злиться в божьем храме, — она ехидно улыбнулась.
Чужестранка подошла к Десятнику, который не понимал, как та собирается добиться столь агрессивной тактикой. Он посмотрел на неё с решимостью воина, явно показывая, что не позволит навредить здесь никому.
—Не бойся, я не собираюсь устраивать резню, — Десятник успокоился, а настоятель, наоборот, ещё сильнее запереживал.
Она засунула руку под плащ, нашарила там мешочек с ягодами, потянула, достала и бросила его на алтарь.
—Что это? — Спросил настоятель с отвращением, направленным скорее не на сам мешочек, а на то, что его бросила она.
—Самой бы знать, — ответила Чужестранка, пожимая плечами.
—Ты что-то требуешь, не зная, что у тебя на руках?
—Я знаю, что я уверенна в своих работодателях, а это его гарантия моего ночлега.
Настоятель указал одному из служителей, такому же юному, как тот, что ей встретился недавно, на мешочек. Тот понял приказ и подошёл к алтарю. Взял его в руки, развязал, несколько мгновений осматривал содержимое, а потом от неожиданного озарения бросил мешочек на алтарь, а сам отпрянул, запнулся и упал. Ягоды посыпались по алтарю и покатились. Несколько ягод упала. В зале стояла такая гробовая тишина, что казалось звук падения их отразится эхом и раздавит слушателей своей мощью.
—Рубенция, — вскрикнул кто-то из толпы.
Настоятель резко сделал шаг назад, вытянул руку перед собой, прижимая большой палец к ладони, описал в воздухе треугольник, делая небольшую остановку в каждой вершине. Несколько человек подбежали к алтарю и стали собирать упавшие ягоды. И с выражением лица, будто их только что приласкала любимая женщина, аккуратно положили их на алтарь. Чужестранка с вопросом посмотрела на Десятника, но тот смотрел на неё, как будто впервые видит.
—Откуда у тебя это? — спросил уже более мягким голосом настоятель.
—Это уже вас не касается.
—Ты сказала, что это гарантия от начальника, — настоятель уже бежал к Чужестранке, подойдя к краю возвышенности, где они все стояли, спрыгнул и взялся руками за её плечи.
—Полегче, мой милый служитель бога, — она движением руки отстранила его от себя.
—Прости-те, но Вы можете назвать имя того, кто дал В-вам это, — он задыхался и заикался.
—Я лишь знаю, что он платит мне за работу.
—Хотя бы опишите мне его, — взмолился настоятель.
—Нет, и если Вы сейчас не прекратите себя так вести, то я уйду, забрав ягоды.
Угроза подействовала на него лучше, чем она ожидала. Чужестранка поняла, что это не просто ягоды, но суть происходящего была ясна не до конца.
—Я понял. Простите нас. Мы приготовим вам с вашим спутником ужин и предоставим кров и припасы. Можете оставаться здесь сколько захотите. И помните, что этот храм и все его служители всегда будут рады Вас видеть.
Чужестранка не понимала причину столь резкой смены настроения, но её всё устраивало. Боясь спугнуть удачу, она не стала спрашивать в чём особенность этих ягод.
—Проводите нас в покои, — попросила она, — Нам нужно отдохнуть перед ужином.
—Конечно, — настоятель кивнул нескольким служителям, которые тот час же подбежали к Чужестранке и Десятнику, — Так же у нас есть хорошие купальни, мы будем рады, если Вы ими воспользуетесь.
—Тогда мы окажем вам такую честь. Благодарим, настоятель Архин.
—Откуда у тебя рубенция? — спросил Десятник.
Они сидели в кабинете настоятеля, который любезно предоставил им его, пока их комнаты готовят. Десятник беспокойно перемещался по кабинету. А Чужестранка удобно устроилась в кресле за столом, и рыскала по столу в поисках чего-нибудь интересного, словно ребёнок, которого папа оставил на работе без присмотра.
—А что такое? — ответила Чужестранка, не отвлекаясь от своего занятия, — Ягода, как ягода. Что в ней такого?
—Что такого? — Десятник слегка повысил голос, но оглянулся, как будто опасаясь, что за ними могут следить, затем начал говорить тише, — Это святая ягода, — он наклонился над столом, — Она растёт там, где ступал бог, но никто не видел её уже много столетий. Говорят, она указывает на пророков, также она способна лечить любые болезни и раны. Так откуда у тебя это?
—Несколько, столетий... — протянула Чужестранка, — Значит её никто не видел, значит легко обмануть, другой похожей ягодой.
—Мне не известны ягоды похожие на рубенцию. Но её очень искусно описали и зарисовали мастера прошлого. Это точно она.
—Тогда у меня нет вариантов. Мне её дал старик, которого ты чуть не зашиб, входя в храм.
—Какой старик?
—Тебе, как воину, нужно быть внимательнее. Когда ты заходил в храм, из него выходил немолодой лысый старик, который предложил мне работу.
—Я был внимателен. И никто из храма не выходил.
—Я говорю то, что видела. Ты не забыл, что до входа в храм ты блевал у канавы? Может из-за самочувствия и спешки ты его не заметил? Или ты хочешь обвинить меня во лжи?
—Нет, — Десятник потёр голову, — Прости, я не хотел обидеть.
—Ничего, ты просто устал. Нам обоим нужно отдохнуть. Сколько ещё до столицы?
—Если не будем сбавлять скорость, то завтра прибудем в Лирнес к обеду.
—Хорошо.
В дверь постучали.
—Входите, — в унисон ответили Десятник и Чужестранка.
Дверь отворилась и в неё зашёл послушник, тот с кем она говорила под балконом.
—Ваши комнаты и ужин готовы. Купальни будут готовы после еды. Я проведу вас до трапезной.
—Пойдём, — сказала Чужестранка, — Помнишь, дела на голодный живот не решаются.
Купальня была плохо освещена, но это было к лучшему. Чужестранка не хотела, чтобы какой-нибудь подросток, которыми здесь оказались многие служители, начал за ней подглядывать. Помещение было большим, и для неё одной было излишней большая часть купален. Служительницы любезно вызвались ей помочь, но она, сказав, что сама с этим справится, выпроводила их. Единственное за что переживала Чужестранка это были мечи, поэтому отдала их на сохранение Десятнику.
Она стояла перед ступенями в одну из купелей, наполненных горячей водой, замотанная в полотенце и мылом в руках. Но пока Чужестранка не решалась войти в воду. Она скинула с себя полотенце и положила на него мыло и повернулась к большому зеркалу, которое стояло напротив купели. Она протерла запотевшей зеркала и увидела своё лицо.
—Ты же всё та же, кого я знаю? — спросила она у зеркала.
Ответа не было. Чужестранка прислонила локоть к зеркалу и скользнула вниз, протирая остальную его часть. Теперь она видела себя всю. Перед ней в зеркале стояла голая женщина, показывая все свои шрамы. Всё её тело было испещрено ими. Шрамы — не редкость для воина. Поэтому они её не беспокоили, некоторые оставляли после себя воспоминая и о битвах... и о людях. Некоторые она не помнила. Но один. Один аккуратный шрам от пупка до низа живота никогда не вызывал у неё тёплых чувств о битвах. Это шрам получен не от противника, а от самых близких людей.
—Не прощу, — сказала сквозь зубы Чужестранка.
Взаимопонимание одиноких людей.
Девочка шла по тёмному коридору, слабо освещённому тусклыми масляными лампами. Девочке было страшно. Она не знала куда ведёт её отец. Не знала, что её ждёт. Она не понимала, что происходило последние несколько дней. Её перестали отправлять на задания и освободили от тренировок. Оба эти занятия она не любила, но эти изменения вызывали у неё тревогу.
Погода на улице была ужасная, даже здесь, в подвале дома, был слышен гул дождя по земле. Дождь бил по земле, словно пытаясь разрыть землю, разрушить кирпичики подвала и выпустить девочку из-под земли. Послышался мощный раскат грома. Девочка вздрогнула и почувствовала на себе руки отца. Он нежно прижал её к себе.
—Не бойся, мой самый смелый воин, — голос отца успокаивал, — Тебе не должно быть страшно, я же с тобой.
—Да, отец.
Отец отпустил её и пошёл дальше.
—Ну, что-же ты застыла, — отец обернулся, — Пойдём.
Девочка послушалась отца и побежала за ним. Они наконец дошли до конца коридора и остановили у огромных дверей. Отец приложил руку к двери, чтобы открыть, но замешкался.
—Иногда я сомневаюсь, правильно ли я поступаю, — голос отца еле заметно дрогнул, но сразу же вернулся в нормальное состояние, — Но начатое…
—Всегда нужно заканчивать, — весело закончила фразу отца девочка.
—Точно, — в его голосе была непонятная ей тоска.
Отец отворил двери. Внутри было ярко. На полках аккуратно расставлены разноцветные баночки. Длинный стол посреди комнаты. Несколько человек, которые смотрели на гостей. Среди них девочка узнала своего дядю — лучшего врача, которого она знала, он не раз спасал и её, и других членов семьи.
—Дядя, давно я Вас не видела. Что привело Вас сейчас?
Он посмотрел на отца непонимающим взглядом.
—Ты ей не сказал?
—По правде говоря, что-то сердобольным я стал, не смог.
—Для главы семейства это недопустимо, ты сам это понимаешь, — дядя посмотрел на девочку, потом снова на отца, — Но я не могу тебя осуждать, всё-таки это твоя единственная дочь.
Дядя подошёл к девочке, встал на колено и положил руку ей на плечо.
—Ты недавно жаловалась матери на ежемесячные кровотечения. Это в будущем помешает выполнению заданий.
—Но я ни разу не уходила с поражением, даже с такими кровотечениями, —девочка оскорбилась сомнением в её умениях и повысила голос.
—Я знаю. Но мы не можем рисковать. Нужно удалить одну часть твоего тела. Вот здесь, — он указал на нижнюю часть живота.
—Я против, — девочка начала кричать, — Боги осуждают это! Тидж создала нас совершенными. Я не собираюсь идти против богов.
—Боюсь, это бремя нашей семьи, мы должны так поступить. А теперь успокойся, раздевайся и ляг на тот стол.
—Нет.
—Всё, с меня хватит. Схватить её.
Три человека, до этого молча наблюдавшие за происходящим, начали подходить к ней. Девочка начала пятиться и готовиться к обороне. Четыре взрослых человека против одной маленькой девочки. Сложно. Сложно и страшно. Но иного выбора нет. Она не собиралась сдаваться без боя. Девочка сделала ещё один шаг назад и наткнулась на что-то мягкое. Человек!? Отец! Он мягко положил руку ей на плечо и сильно сжал. Пять. Пять человек против девочки.
—Я не думаю, что мне там будут рады, — ответила Чужестранка.
—Ерунда заходи и не бойся. Время позднее. Вам со спутником нужно где-то остановится. Для чего же я каждый день учу этих людей любви? Чтобы при первой возможности они прогнали того, кто нуждается в крове?
—А вы хозяин храма?
—Можно и так сказать. Мне нужно идти, если священники будут упрямится, то отдай им это, — старик передал ей маленький перевязанный тонкой верёвочкой мешочек, который достал из своих широких рукавов.
—Что это? — она взяла мешочек и развязала. Внутри была только кучка черный ягод с зелеными листочками на верхушке, — Ягоды?
—Они поймут. Кстати, — он порылся в своих рукавах и достал золотой треугольник, — У меня будет к тебе работа. Предоплата — кров и еда в храме. По оплате... Потом сочтёмся. Нужно передать в Лирнесе архимонаху Савве эту вещь.
Чужестранка повязала мешочек на поясе и взяла в руки маленький золотой треугольник.
—Хорошо. Сделаю. Откуда ты знаешь о моей работе?
—Слухи быстро распространяются. Я знал, что ты здесь будешь очень давно.
—Ладно, не моё дело. Ответь на вопрос, старик, — она начала убирать треугольник в рюкзак, — Мой спутник меня не понял. Как зовут вашего бога, — Чужестранка посмотрела на место, где стоял её собеседник, но там его не застала.
—Я есть, — Чужестранка обернулась в сторону звука, но там заметила лишь кусок одежды, который скрылся за углом храма.
—Видимо правда спешит, — сказала она в пустоту, — Надо подучить этот язык, кажется, я чего-то не понимаю.
Чужестранка посмотрела на садившееся солнце.
—Вечереет. Видимо ночлег — лучший аванс в моих обстоятельствах, — она огляделась, — Опять где-то летает.
Лапаса нигде не было видно и ждать его смысла не было, поэтому Чужестранка направилась в храм. Она вынула из рюкзака плащ и накинула на себя, чтобы скрыть оружие. Подошла к двери, осторожно потянула дверь на себя.
—Тяжёлая, — подумала вслух Чужестранка, — А Десятник её отодвинул, будто она и не весит ничего.
Она не стала открывать дверь широко, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, и прошмыгнула внутрь. В храме было темно. Единственное окно напротив входа было не с солнечной стороны, поэтому не освещало почти ничего, даже при его внушительных размерах — большая часть стены. Храм был пустынным. Ковровая дорожка по центру, алтарь под окном на небольшой возвышенности, балкон, который опоясывал всё помещение, сбрасывая на пол колоны — вот всё что было в этом храме.
Десятник стоял перед алтарём, на него сверху взирал священник. По храму ходили ещё несколько служителей, но их одежды отличались от того, с кем разговаривал Десятник. Они были более приземлёнными и скромными в то время, как одежда главного священника, как Чужестранка поняла, была белоснежной с золотой росписью и затмевала не только служителей, но и сам храм.
Чужестранка не захотела прерывать беседу Десятника, поэтому не пошла по открытому пространству, а начала обходить храм вокруг, за колонами балкона. Мимо неё прошла одна служительница храма и бросила на неё косой взгляд. Чужестранка проигнорировала это и пошла дальше. Она оказалась перед лестницей на балкон, по которой спускался молодой человек лет пятнадцати, увидев её он сказал:
—Вам помочь? Вечерняя молитва уже давно закончилась, — голос мальчика был нежным и сладким, как мёд.
—Нет, мой милый служитель бога, — ответила она, а он в ответ покраснел, — Я жду друга, который говорит с тем человеком, у алтаря.
—Хорошо, видимо ваш друг очень важен. Настоятель обычно не говорит с простыми людьми.
—Настоятель? — Чужестранка вопросительно взглянула на паренька, — Он здесь главный?
—Да, так и есть, — неуверенно ответил мальчик, сконфуженный вопросом.
—А другого настоятеля у вас нет? Или подобного?
—Нет, господин Архин единственный настоятель храма.
—А знаком ли тебе лысый старик с длинной седой бородой?
—Может быть кто-то из прихожан?
—Ладно, забудь, — Чужестранка поняла, что тот дед её обманул, и прикусила губу от злости.
Однако, он оставил треугольник, а значит был уверен в авансе, поэтому надежда на тёплый ночлег ещё оставалась. Чужестранка пошла дальше, поблагодарив мальчика, и на прощание подмигнула ему, на что он покраснел ещё больше.
Она дошла до ступеней, которые вели к алтарю, и остановилась напротив Десятника, тот взглянул на неё и сразу отвернулся. Он что-то говорил настоятелю, но до неё доносились лишь размытые звуки. Настоятель успокаивающе кивал в ответ на всё. Но когда Десятник закончил, то лицо священнослужителя переменилось и теперь выражало отвращение.
—Твои грехи, именем бога, я прощаю, — он говорил очень громко и при этом развёл руки в стороны.
Десятник благодарно поклонился.
—А что насчет моей просьбы? — спросил он.
—Я не могу её исполнить. Это дом бога, я не могу позволить иноверке здесь находится.
—А вот я так не думаю, — вмешалась в разговор Чужестранка, идущая к ним.
По взволнованной гримасе настоятеля было понятно, что он её не замечал всё это время.
—Нам нужен ночлег и припасы. И это не просьба.
—Как ты смеешь здесь что-то требовать? Убирайся отсюда, проклятая язычница, — настоятель был разгневан внезапным появление Чужестранки, его лицо покраснело, а голос дрожал от злости. На шум стали сбегаться служители бога.
—Не нужно так злиться в божьем храме, — она ехидно улыбнулась.
Чужестранка подошла к Десятнику, который не понимал, как та собирается добиться столь агрессивной тактикой. Он посмотрел на неё с решимостью воина, явно показывая, что не позволит навредить здесь никому.
—Не бойся, я не собираюсь устраивать резню, — Десятник успокоился, а настоятель, наоборот, ещё сильнее запереживал.
Она засунула руку под плащ, нашарила там мешочек с ягодами, потянула, достала и бросила его на алтарь.
—Что это? — Спросил настоятель с отвращением, направленным скорее не на сам мешочек, а на то, что его бросила она.
—Самой бы знать, — ответила Чужестранка, пожимая плечами.
—Ты что-то требуешь, не зная, что у тебя на руках?
—Я знаю, что я уверенна в своих работодателях, а это его гарантия моего ночлега.
Настоятель указал одному из служителей, такому же юному, как тот, что ей встретился недавно, на мешочек. Тот понял приказ и подошёл к алтарю. Взял его в руки, развязал, несколько мгновений осматривал содержимое, а потом от неожиданного озарения бросил мешочек на алтарь, а сам отпрянул, запнулся и упал. Ягоды посыпались по алтарю и покатились. Несколько ягод упала. В зале стояла такая гробовая тишина, что казалось звук падения их отразится эхом и раздавит слушателей своей мощью.
—Рубенция, — вскрикнул кто-то из толпы.
Настоятель резко сделал шаг назад, вытянул руку перед собой, прижимая большой палец к ладони, описал в воздухе треугольник, делая небольшую остановку в каждой вершине. Несколько человек подбежали к алтарю и стали собирать упавшие ягоды. И с выражением лица, будто их только что приласкала любимая женщина, аккуратно положили их на алтарь. Чужестранка с вопросом посмотрела на Десятника, но тот смотрел на неё, как будто впервые видит.
—Откуда у тебя это? — спросил уже более мягким голосом настоятель.
—Это уже вас не касается.
—Ты сказала, что это гарантия от начальника, — настоятель уже бежал к Чужестранке, подойдя к краю возвышенности, где они все стояли, спрыгнул и взялся руками за её плечи.
—Полегче, мой милый служитель бога, — она движением руки отстранила его от себя.
—Прости-те, но Вы можете назвать имя того, кто дал В-вам это, — он задыхался и заикался.
—Я лишь знаю, что он платит мне за работу.
—Хотя бы опишите мне его, — взмолился настоятель.
—Нет, и если Вы сейчас не прекратите себя так вести, то я уйду, забрав ягоды.
Угроза подействовала на него лучше, чем она ожидала. Чужестранка поняла, что это не просто ягоды, но суть происходящего была ясна не до конца.
—Я понял. Простите нас. Мы приготовим вам с вашим спутником ужин и предоставим кров и припасы. Можете оставаться здесь сколько захотите. И помните, что этот храм и все его служители всегда будут рады Вас видеть.
Чужестранка не понимала причину столь резкой смены настроения, но её всё устраивало. Боясь спугнуть удачу, она не стала спрашивать в чём особенность этих ягод.
—Проводите нас в покои, — попросила она, — Нам нужно отдохнуть перед ужином.
—Конечно, — настоятель кивнул нескольким служителям, которые тот час же подбежали к Чужестранке и Десятнику, — Так же у нас есть хорошие купальни, мы будем рады, если Вы ими воспользуетесь.
—Тогда мы окажем вам такую честь. Благодарим, настоятель Архин.
***
—Откуда у тебя рубенция? — спросил Десятник.
Они сидели в кабинете настоятеля, который любезно предоставил им его, пока их комнаты готовят. Десятник беспокойно перемещался по кабинету. А Чужестранка удобно устроилась в кресле за столом, и рыскала по столу в поисках чего-нибудь интересного, словно ребёнок, которого папа оставил на работе без присмотра.
—А что такое? — ответила Чужестранка, не отвлекаясь от своего занятия, — Ягода, как ягода. Что в ней такого?
—Что такого? — Десятник слегка повысил голос, но оглянулся, как будто опасаясь, что за ними могут следить, затем начал говорить тише, — Это святая ягода, — он наклонился над столом, — Она растёт там, где ступал бог, но никто не видел её уже много столетий. Говорят, она указывает на пророков, также она способна лечить любые болезни и раны. Так откуда у тебя это?
—Несколько, столетий... — протянула Чужестранка, — Значит её никто не видел, значит легко обмануть, другой похожей ягодой.
—Мне не известны ягоды похожие на рубенцию. Но её очень искусно описали и зарисовали мастера прошлого. Это точно она.
—Тогда у меня нет вариантов. Мне её дал старик, которого ты чуть не зашиб, входя в храм.
—Какой старик?
—Тебе, как воину, нужно быть внимательнее. Когда ты заходил в храм, из него выходил немолодой лысый старик, который предложил мне работу.
—Я был внимателен. И никто из храма не выходил.
—Я говорю то, что видела. Ты не забыл, что до входа в храм ты блевал у канавы? Может из-за самочувствия и спешки ты его не заметил? Или ты хочешь обвинить меня во лжи?
—Нет, — Десятник потёр голову, — Прости, я не хотел обидеть.
—Ничего, ты просто устал. Нам обоим нужно отдохнуть. Сколько ещё до столицы?
—Если не будем сбавлять скорость, то завтра прибудем в Лирнес к обеду.
—Хорошо.
В дверь постучали.
—Входите, — в унисон ответили Десятник и Чужестранка.
Дверь отворилась и в неё зашёл послушник, тот с кем она говорила под балконом.
—Ваши комнаты и ужин готовы. Купальни будут готовы после еды. Я проведу вас до трапезной.
—Пойдём, — сказала Чужестранка, — Помнишь, дела на голодный живот не решаются.
***
Купальня была плохо освещена, но это было к лучшему. Чужестранка не хотела, чтобы какой-нибудь подросток, которыми здесь оказались многие служители, начал за ней подглядывать. Помещение было большим, и для неё одной было излишней большая часть купален. Служительницы любезно вызвались ей помочь, но она, сказав, что сама с этим справится, выпроводила их. Единственное за что переживала Чужестранка это были мечи, поэтому отдала их на сохранение Десятнику.
Она стояла перед ступенями в одну из купелей, наполненных горячей водой, замотанная в полотенце и мылом в руках. Но пока Чужестранка не решалась войти в воду. Она скинула с себя полотенце и положила на него мыло и повернулась к большому зеркалу, которое стояло напротив купели. Она протерла запотевшей зеркала и увидела своё лицо.
—Ты же всё та же, кого я знаю? — спросила она у зеркала.
Ответа не было. Чужестранка прислонила локоть к зеркалу и скользнула вниз, протирая остальную его часть. Теперь она видела себя всю. Перед ней в зеркале стояла голая женщина, показывая все свои шрамы. Всё её тело было испещрено ими. Шрамы — не редкость для воина. Поэтому они её не беспокоили, некоторые оставляли после себя воспоминая и о битвах... и о людях. Некоторые она не помнила. Но один. Один аккуратный шрам от пупка до низа живота никогда не вызывал у неё тёплых чувств о битвах. Это шрам получен не от противника, а от самых близких людей.
—Не прощу, — сказала сквозь зубы Чужестранка.
Глава 6
Взаимопонимание одиноких людей.
Девочка шла по тёмному коридору, слабо освещённому тусклыми масляными лампами. Девочке было страшно. Она не знала куда ведёт её отец. Не знала, что её ждёт. Она не понимала, что происходило последние несколько дней. Её перестали отправлять на задания и освободили от тренировок. Оба эти занятия она не любила, но эти изменения вызывали у неё тревогу.
Погода на улице была ужасная, даже здесь, в подвале дома, был слышен гул дождя по земле. Дождь бил по земле, словно пытаясь разрыть землю, разрушить кирпичики подвала и выпустить девочку из-под земли. Послышался мощный раскат грома. Девочка вздрогнула и почувствовала на себе руки отца. Он нежно прижал её к себе.
—Не бойся, мой самый смелый воин, — голос отца успокаивал, — Тебе не должно быть страшно, я же с тобой.
—Да, отец.
Отец отпустил её и пошёл дальше.
—Ну, что-же ты застыла, — отец обернулся, — Пойдём.
Девочка послушалась отца и побежала за ним. Они наконец дошли до конца коридора и остановили у огромных дверей. Отец приложил руку к двери, чтобы открыть, но замешкался.
—Иногда я сомневаюсь, правильно ли я поступаю, — голос отца еле заметно дрогнул, но сразу же вернулся в нормальное состояние, — Но начатое…
—Всегда нужно заканчивать, — весело закончила фразу отца девочка.
—Точно, — в его голосе была непонятная ей тоска.
Отец отворил двери. Внутри было ярко. На полках аккуратно расставлены разноцветные баночки. Длинный стол посреди комнаты. Несколько человек, которые смотрели на гостей. Среди них девочка узнала своего дядю — лучшего врача, которого она знала, он не раз спасал и её, и других членов семьи.
—Дядя, давно я Вас не видела. Что привело Вас сейчас?
Он посмотрел на отца непонимающим взглядом.
—Ты ей не сказал?
—По правде говоря, что-то сердобольным я стал, не смог.
—Для главы семейства это недопустимо, ты сам это понимаешь, — дядя посмотрел на девочку, потом снова на отца, — Но я не могу тебя осуждать, всё-таки это твоя единственная дочь.
Дядя подошёл к девочке, встал на колено и положил руку ей на плечо.
—Ты недавно жаловалась матери на ежемесячные кровотечения. Это в будущем помешает выполнению заданий.
—Но я ни разу не уходила с поражением, даже с такими кровотечениями, —девочка оскорбилась сомнением в её умениях и повысила голос.
—Я знаю. Но мы не можем рисковать. Нужно удалить одну часть твоего тела. Вот здесь, — он указал на нижнюю часть живота.
—Я против, — девочка начала кричать, — Боги осуждают это! Тидж создала нас совершенными. Я не собираюсь идти против богов.
—Боюсь, это бремя нашей семьи, мы должны так поступить. А теперь успокойся, раздевайся и ляг на тот стол.
—Нет.
—Всё, с меня хватит. Схватить её.
Три человека, до этого молча наблюдавшие за происходящим, начали подходить к ней. Девочка начала пятиться и готовиться к обороне. Четыре взрослых человека против одной маленькой девочки. Сложно. Сложно и страшно. Но иного выбора нет. Она не собиралась сдаваться без боя. Девочка сделала ещё один шаг назад и наткнулась на что-то мягкое. Человек!? Отец! Он мягко положил руку ей на плечо и сильно сжал. Пять. Пять человек против девочки.
