Точно! Как же Бул забыл? Шляпа! Вот от кого вся эта каверза. Он позвонил Лафету,
который лихорадочно метался по району, заходил в магазины, спрашивал в ларьках, на остановках. Все буловцы методично прочесывали район, обращались к прохожим, показывали фото – безрезультатно!
Через пару часов на двух «Газелях» и «Уазике» прибыли сельские. Тем временем Бул, вспомнивший о «Подкове», решил обратиться к Герману, и потому, не мешкая, поспешил к нему на квартиру. И вот идут упругим шагом туда крепкие ребята, ведет их Хана, а в это время Митроха-младший, растолкав Булыгу, доложил о приближающейся экспансии. Тот спросонья понял только одно – на них наезжают, и взревел от гнева.
Прут какие-то козлы колонной к ним, на святую малую родину! Даешь мобилизацию всего околотка! Уроем гадов за Подкову-матушку, не посрамим репутации, братва!
Булыга разворошил всю местную гопоту, всех дружков-приятелей построил под знамена защиты родимой вотчины, набралась немалая толпа волонтеров-беспредельщиков. В чем там дело, из-за чего сыр бор, этот татуированный коллектив знать не знает, да и знать не желает. Идут на них толпой, значит не с добра, встретим, как полагается! Когда хоть Подкова гнулась перед кем-то? Не было такого и не будет.
«Российская малина врагу сказала, нет!»
Деловито заготавливались колья и биты, тырились засапожники и кастеты, разными там баллончиками и травматами решили себе удовольствие не портить. Интервенты и так получат с лихвой! Сполна, глубокой шлюмкой!
Булах мачете и прятать не собирался, любовно протирал и, знай, нахваливал свою «приправу». Из пивнухи дружной кучкой спешили на помощь «отчизне» разные личности под предводительством Хмели и Митрохи-младшего.
В общем, к приходу оккупантов Подкова была готова: засели в кустах, залегли за бугром, скрылись за поленницей, замерли, ждут! Пропылил пацан из дозорных и прямо к Булыге, на ухо пошептал и исчез.
Вышли на вытоптанную площадку Булыга, Гнутый и Булах, встали, как герои какого-нибудь вестерна, им бы еще кольты в руки, бутылки с пивом, шпоры, широкие сомбреро, пояс-патронташ каждому, подходящую музыку, оттеняющую торжество момента, и… вылитые ковбои! Вскоре на предполагаемое поле боя недалеко от озера прибыла группа сельских, от них отделился один и неспешно приблизился к этому трио храбрых идальго, остановился в нескольких метрах.
– Привет, Булыга. Привет и вам, бродяги, – спокойно, вполголоса произнес незваный пришелец.
Булыга напрягся, голос знакомый… постой! Да это же Хана! Друг детства, вместе росли, когда-то учились в одной школе. Что-то тут не то! Этот зря не придет.
Булыга слышал краем уха, отошел Хана от дел блатных, но братва его все равно уважает,
он самый опасный тут. Стадо, стоящее за ним, это ерунда, бычки! Даже без томата.
Булыга, скрывая замешательство, присосался к бутылке, мысли лихорадочно заметались. «Где-то накосячили его сподвижники, или братцы… стоп! Братья ему втолковывали про девку какую-то… вот уроды! Наверняка, на районе насвинячили, иначе Хана не вписался бы».
– Привет и тебе, Хана, – как можно равнодушней бросил Булыга, – по слухам от дел
ты отошел, и теперь ты – никто и звать тебя никак. Из уважения к воспоминаниям былым даю тебе пару минут изложить, зачем сам приперся и банду ухарцев приволок?
– Это нормальные люди. Пришли со мной спросить за беспредел, который
вы творите!
– Э, погоди, погоди! Ты пришел с предьявой, так? Обоснуй быстренько, а то у нас времени мало, а делов много, мы – народ занятой.
Булыга прекрасно понимал, если дать Хане время для выяснений и обьяснений, то среди подкованных начнется брожение и сомнения. Если вскроется правда, даже в ближнем окружении могут не поддержать его, Булыгу, ибо беспредел никто не уважает. Поэтому надо ускорить свару, а там – кто сильней, тот и прав.
– Обосновать, говоришь! Ну, лови! У нас пропал человек, сестра нашего друга, вот мы и пришли спросить, где она? А если вы ни при делах, дайте нам это проверить, не найдем – уйдем!
– Проверить, это как? Обыск? А ордер у вас есть? – заерничал Булыга, – слышь, братва, к нам с обыском пришли! Даже не знаю, что и делать? Смекаешь, Хана? Не знаю, что с тобой и бычьем твоим делать! А может, тебя в угол поставить? Или ремня дать?
Булах вовремя высунулся, – да мочить этих козлов надо, вот и все дела!
Булыга отбросил бутылку, надел кастет.
Хана сделал знак Пыхало, тот спокойно отдал команду приготовиться.
Тотчас в руках сельских появились цепи и дубинки, предупрежденные Ханой ребята допускали всякие варианты событий и перед отъездом запаслись, чем следует.
Из всех щелей полезли разномастные местные обитатели, тоже опасные, тоже вооруженные. Их было много, больше, чем сельских бойцов, но те уходить не собирались, не за тем пришли.
Хана изначально наметил себе Булаха, этот недоумок со своим тесаком много бед принесет, надо его первым нейтрализовать. Прежде чем кинуться друг на друга, постояли с минуту, сверля свирепыми взглядами врага и получая ответ, словно отражение в зеркале.
А-аа-а!
«Подкованные» первыми поперли напролом.
Хана быстренько подобрал лежавший у ног камень и, не сомневаясь, послал в лоб Булаху. Тут же в его руку удобно легла бита, Пыхало с такой же оказался рядом. Булах, получивший мощный удар, потерял ориентацию, но «приправу» не выронил, а вот когда Пыхало огрел его от души по загривку, тут-то он окончательно утратил интерес ко всему происходящему и к «приправе» тоже. Так и улеглись рядышком.
А-аа-аа! Круши! Мочи!
Глухие удары, выкрики, стоны, густой мат, хрипы! В злобном азарте «подкованные» кидались в самую гущу с кастетами и битами, их было больше, многие, прошедшие зону и понаторевшие в подобных потасовках, были опасны и коварны, как мурены.
Помимо всего прочего мозги «подкованных» сверлила возмущенная мысль, которая не могла уложиться в их прокрустово понимание. Как это так, на «Подкову» посмели хвост поднять?! Не было такого никогда! Нет, бывало, и ОМОН шерстил, и СОБР лютовал, это да, было. Но это силовики, госопричники, чего с них взять! А эти кто? Приперлись, понимаешь! Объяснения им, видите ли, подавай! Щас, подадим! Круши интервентов, братва!
Даже отъявленные в негодяйстве своем левобережные не осмеливались соваться к ним!
Приезжие сельские по простоте своей этого не знали, да и знать не хотели!
Крепкие ребята, понимающие за что и на что идут, очень неплохие бойцы, дружно, плечом к плечу, выдержали первый, самый яростный напор блатных.
В первых рядах, на самом острие их клина стояли Пыхало и Хана, вернее стоять-то
им как раз было бы смерти подобно, рубились они яростно, постоянно рискуя собой,
но уже не думая об этом. Стиснувший зубы Пыхало, матерящийся Хана бились в самой гуще оголтелой и остервенелой толпы. Рядом также самоотверженно, до хруста, давали отпор их товарищи. Доставалось всем! И с одной, и с другой стороны выбывали по состоянию здоровья участники лихой забавы!
В данном случае ситуация «коса на камень» была справедлива – эти парни защищать себя умели! Ну, а здоровье, зоной не подорванное, деревней укрепленное, это, как понимаете, немаловажный фактор.
~
Немногим раньше, до «горячих» событий, Клим и Вратарь повстречали Лафета.
Тот с полубезумным взглядом подлетел к ним с фото Фрезы, в сотый раз, наверное, вопрошая одно и то же – может, видели?
С трудом добившись более разумного объяснения от, явно, неадекватного парня, мужики переглянулись. Всякое видывали на районе, но это переходит все границы! Вратарь поинтересовался, почему они уверены, что Фрезу похитили? Лафет показал пуговицу от рубашки, брат ее узнал, потом следы на месте их встреч. Вратарь оживился и попросил проводить их туда.
На месте он потребовал отойти в сторону и не мешать. Лафет, правда, пытался объяснить, что была тьма народу, что они все тут просеяли чуть ли не на молекулярном уровне …
– А это что? Вы на следы обратили внимание?
Вратарь поднял с земли платок с кровавыми пятнами, который Митроха-младший в спешке уронил, щеку свою раскромсанную утирая. Потом, когда началась баталия, его просто втоптали в землю – тогда было не до макияжа.
Петр внимательно осматрел платок, даже понюхал его, потом сжал в кулаке и застыл. Лафет и Клим молчали, смотрели во все глаза: Лафет с надеждой, Клим же, зная, на что способен Вратарь, с верой в результат.
– Это «подкованные». Один из Митрох был здесь. Увезли ее в прицепной коляске.
Но прежде она дала им жару. Пожалуй, все.
Отстраненно, тихим спокойным голосом сообщил им страшную новость этот удивительный человек.
– Это точно?
– Да, это точно.
Лафет сорвался стремительно, как арбалетная стрела, даже не поблагодарив.
Через десять минут влетел на площадку, где собирались буловцы, и, подбежав к атаману, выпалил, – «подкованные» это! Они Майку похитили!
Поднявшееся было возмущение Бул усмирил одной короткой командой, – разнесем их! Там и Хана с Пыхало. Рысью!
Как только Лафет скрылся из виду, Вратарь легко поднялся с лавки (он вообще все делал легко) и предложил удивленному Климу, – а нам, друже напарник, предстоит найти девочку. Вперед, в «Подкову», она сейчас актуальна как Париж, – все туда стремятся.
Клим только головой кивнул, и они твердым быстрым шагом направились в этот криминальный вертеп.
Тем временем жесткая драка продолжалась, количество шло на качество, в первые минуты не понять было, кто кого одолеет. Сельские стояли стойко, не стесняясь, лупцевали аборигенов цепями и дубинками. Пока им удавалось сдерживать осатаневших в ярости своей отрицательных.
Те рвались без всяких придумок, остервенело. Поблескивали в солнечных лучах финки и фиксы, с треском схлестывались биты с дубинками, мелькали ремни с пряжками, – этим махал в основном контингент помоложе.
Появилась и сразу влилась в бой подмога из пивной. Сельским стало тяжелей сдерживать разъяренных местных, но потные, в крови, они все-таки устояли против нового напора. Булыга, свирепый как вепрь, весь порванный, в крови и в ушибах, тем не менее, со стойким желанием рвать и метать бросался в каждую новую попытку пробиться, расчленить эту монолитную команду.
Наверное, они рано или поздно потеснили бы пришлых, их было больше, но именно в этот момент в многочисленный «подкованный» коллектив откуда-то сбоку с мощью локомотива врезались два десятка спортивных парней из команды Була. Чуть опережая атамана, наказующим наконечником летел «чугунный» хлопец Лафет.
Вся скопившаяся в нем за это время благородная досада вылилась на невезучих «подкованных», которые оказались первыми на его пути. Наверное, излишне напоминать, что свежие буловцы с накопленной за день злостью, не жалея кулаков, выкладывались по полной! Полетели в разные стороны биты, дубинки и заточки, полетели их владельцы, полетел и Булыга, подвернувшись под горячую руку Лафета, да так удачно! Он своей башкой встретил на пути поленницу, вдребезги ее разобрал, приземлился и больше на поле боя не показывался.
Прибывшая помощь без всяких там приспособлений, только кулаками, очень качественно и быстро проредила толпу отрицательных оппонентов, лишила ее последних лидеров. В общем, выплеснулись они основательно.
Сельские во главе с Пыхало тоже усилили напор. Коэффициент их воодушевления зашкаливал, и началось для аборигенов справедливое возмездие.
Полностью изможденный, кровоточащий Хана, получивший, наконец, возможность перевести дух, присел на чурбачок. Рядом, постанывая, без движения лежал Булыга.
Дуче и тут сумел нажить очередного врага, раскрутив свой ремень-пращу с желанием засветить меж лопаток одному особо подлому убегающему «подкованному».
Подчиняясь глазомеру, он сделал шаг назад и на высшем амплитудном махе, сам не желая того, очень сильно врезал в лоб приподнявшемуся Булаху. Как известно, на спине глаз нет, еще известно о крепости лба Булаха, но все имеет свои пределы. Угораздило же его, невезучего, придя в себя, увидеть свою валявшуюся невдалеке «приправу» и попытаться было к ней родимой пробраться. Прилетело ему очень жестко, Булах беззвучно рухнул и затих.
Когда Дуче в недоумении оглянулся, среди распластанных тел его глаз зафиксировал мачете угрожающих размеров.
Недолго думая, поднял, примерился, да и запустил булаховскую игрушку аж на середину озера, глубина там большая, илу на дне не один метр, так что булькнула она щукой серебристой и пропала, будем надеяться, навеки.
Подошел Пыхало, потный, грязный, оборванный! Кулаки все сбиты, на плече и голове кровь, но глаза блестят, в руке ведро воды. Воду набрал на колонке проворный местный оголец. Хана, недолго думая, взял и опрокинул на Булыгу полное ведро. Тот зачихал, заворочался, приподнял голову и обматерил Германа, мол, что гад делаешь, вода ведь холодная. Но зато после такого душа пришел в себя, неуверенно уселся на чурбачок рядом. Похлопал по карманам в поисках курева. Тут же подлетел какой-то шкет с пачкой «Беломора» и зажигалкой и стал ждать, пока авторитет пыхнет дымом. В благодарность за рвение и уважуху был отослан императорским мановением руки. Пыхало, улыбаясь, тоже махнул рукой, и ему принесли еще ведро воды. Морщась от ушибов и порезов, умывались, поливая друг другу из поднесенной другим расторопным пацаном железной кружки.
Подошла густая толпа окрыленных победой соратников, нашедших Фрезу, вон она с Лафетом рядом идет. Естественно, с Лафетом, с кем же еще ей идти, будь она трижды здорова!
Уцелевшие в схватке, восстанавливая дыхание и обрабатывая раны, удивленно таращились на победное шествие с какой-то девицей во главе. Булыга тоже проводил их угрюмым взглядом и, уставившись в землю, мрачно задумался.
Победители пошли всей оравой на район, на родную площадку к реке отмываться и отстирываться. Слухи о «виктории» над неуважаемыми в народе «подкованными» уже расползлись по всему району, потом просочились и в город. Все делились со всеми горячими новостями. Везде округленные честные глаза и искренние слова. Как всегда слухи о десятках павших с обеих сторон оказались преувеличенными. К счастью, обошлось без реанимации, но выбитых зубов и сломанных ребер хватало и у тех, и у других. Примчались Скан с Рукопашником, с ними приехали знакомые девчонки-медики. Аптечки, бинты, все, как полагается, молодцы!
Рукопашник предложил Булу содействие полиции на предмет похищения, статья ведь за это серьезная, но тот, увидев, как при этом поморщился Хана, поблагодарил и вежливо попросил этого не делать.
Пришли гитаристы Шурки-Углана с подругами, с другого берега подтянулись «кислотники». Обычно их, как особо прибабахнутых, только терпели, но сейчас видеть были рады.
который лихорадочно метался по району, заходил в магазины, спрашивал в ларьках, на остановках. Все буловцы методично прочесывали район, обращались к прохожим, показывали фото – безрезультатно!
Через пару часов на двух «Газелях» и «Уазике» прибыли сельские. Тем временем Бул, вспомнивший о «Подкове», решил обратиться к Герману, и потому, не мешкая, поспешил к нему на квартиру. И вот идут упругим шагом туда крепкие ребята, ведет их Хана, а в это время Митроха-младший, растолкав Булыгу, доложил о приближающейся экспансии. Тот спросонья понял только одно – на них наезжают, и взревел от гнева.
Прут какие-то козлы колонной к ним, на святую малую родину! Даешь мобилизацию всего околотка! Уроем гадов за Подкову-матушку, не посрамим репутации, братва!
Булыга разворошил всю местную гопоту, всех дружков-приятелей построил под знамена защиты родимой вотчины, набралась немалая толпа волонтеров-беспредельщиков. В чем там дело, из-за чего сыр бор, этот татуированный коллектив знать не знает, да и знать не желает. Идут на них толпой, значит не с добра, встретим, как полагается! Когда хоть Подкова гнулась перед кем-то? Не было такого и не будет.
«Российская малина врагу сказала, нет!»
Деловито заготавливались колья и биты, тырились засапожники и кастеты, разными там баллончиками и травматами решили себе удовольствие не портить. Интервенты и так получат с лихвой! Сполна, глубокой шлюмкой!
Булах мачете и прятать не собирался, любовно протирал и, знай, нахваливал свою «приправу». Из пивнухи дружной кучкой спешили на помощь «отчизне» разные личности под предводительством Хмели и Митрохи-младшего.
В общем, к приходу оккупантов Подкова была готова: засели в кустах, залегли за бугром, скрылись за поленницей, замерли, ждут! Пропылил пацан из дозорных и прямо к Булыге, на ухо пошептал и исчез.
Вышли на вытоптанную площадку Булыга, Гнутый и Булах, встали, как герои какого-нибудь вестерна, им бы еще кольты в руки, бутылки с пивом, шпоры, широкие сомбреро, пояс-патронташ каждому, подходящую музыку, оттеняющую торжество момента, и… вылитые ковбои! Вскоре на предполагаемое поле боя недалеко от озера прибыла группа сельских, от них отделился один и неспешно приблизился к этому трио храбрых идальго, остановился в нескольких метрах.
– Привет, Булыга. Привет и вам, бродяги, – спокойно, вполголоса произнес незваный пришелец.
Булыга напрягся, голос знакомый… постой! Да это же Хана! Друг детства, вместе росли, когда-то учились в одной школе. Что-то тут не то! Этот зря не придет.
Булыга слышал краем уха, отошел Хана от дел блатных, но братва его все равно уважает,
он самый опасный тут. Стадо, стоящее за ним, это ерунда, бычки! Даже без томата.
Булыга, скрывая замешательство, присосался к бутылке, мысли лихорадочно заметались. «Где-то накосячили его сподвижники, или братцы… стоп! Братья ему втолковывали про девку какую-то… вот уроды! Наверняка, на районе насвинячили, иначе Хана не вписался бы».
– Привет и тебе, Хана, – как можно равнодушней бросил Булыга, – по слухам от дел
ты отошел, и теперь ты – никто и звать тебя никак. Из уважения к воспоминаниям былым даю тебе пару минут изложить, зачем сам приперся и банду ухарцев приволок?
– Это нормальные люди. Пришли со мной спросить за беспредел, который
вы творите!
– Э, погоди, погоди! Ты пришел с предьявой, так? Обоснуй быстренько, а то у нас времени мало, а делов много, мы – народ занятой.
Булыга прекрасно понимал, если дать Хане время для выяснений и обьяснений, то среди подкованных начнется брожение и сомнения. Если вскроется правда, даже в ближнем окружении могут не поддержать его, Булыгу, ибо беспредел никто не уважает. Поэтому надо ускорить свару, а там – кто сильней, тот и прав.
– Обосновать, говоришь! Ну, лови! У нас пропал человек, сестра нашего друга, вот мы и пришли спросить, где она? А если вы ни при делах, дайте нам это проверить, не найдем – уйдем!
– Проверить, это как? Обыск? А ордер у вас есть? – заерничал Булыга, – слышь, братва, к нам с обыском пришли! Даже не знаю, что и делать? Смекаешь, Хана? Не знаю, что с тобой и бычьем твоим делать! А может, тебя в угол поставить? Или ремня дать?
Булах вовремя высунулся, – да мочить этих козлов надо, вот и все дела!
Булыга отбросил бутылку, надел кастет.
Хана сделал знак Пыхало, тот спокойно отдал команду приготовиться.
Тотчас в руках сельских появились цепи и дубинки, предупрежденные Ханой ребята допускали всякие варианты событий и перед отъездом запаслись, чем следует.
Из всех щелей полезли разномастные местные обитатели, тоже опасные, тоже вооруженные. Их было много, больше, чем сельских бойцов, но те уходить не собирались, не за тем пришли.
Хана изначально наметил себе Булаха, этот недоумок со своим тесаком много бед принесет, надо его первым нейтрализовать. Прежде чем кинуться друг на друга, постояли с минуту, сверля свирепыми взглядами врага и получая ответ, словно отражение в зеркале.
А-аа-а!
«Подкованные» первыми поперли напролом.
Хана быстренько подобрал лежавший у ног камень и, не сомневаясь, послал в лоб Булаху. Тут же в его руку удобно легла бита, Пыхало с такой же оказался рядом. Булах, получивший мощный удар, потерял ориентацию, но «приправу» не выронил, а вот когда Пыхало огрел его от души по загривку, тут-то он окончательно утратил интерес ко всему происходящему и к «приправе» тоже. Так и улеглись рядышком.
А-аа-аа! Круши! Мочи!
Глухие удары, выкрики, стоны, густой мат, хрипы! В злобном азарте «подкованные» кидались в самую гущу с кастетами и битами, их было больше, многие, прошедшие зону и понаторевшие в подобных потасовках, были опасны и коварны, как мурены.
Помимо всего прочего мозги «подкованных» сверлила возмущенная мысль, которая не могла уложиться в их прокрустово понимание. Как это так, на «Подкову» посмели хвост поднять?! Не было такого никогда! Нет, бывало, и ОМОН шерстил, и СОБР лютовал, это да, было. Но это силовики, госопричники, чего с них взять! А эти кто? Приперлись, понимаешь! Объяснения им, видите ли, подавай! Щас, подадим! Круши интервентов, братва!
Даже отъявленные в негодяйстве своем левобережные не осмеливались соваться к ним!
Приезжие сельские по простоте своей этого не знали, да и знать не хотели!
Крепкие ребята, понимающие за что и на что идут, очень неплохие бойцы, дружно, плечом к плечу, выдержали первый, самый яростный напор блатных.
В первых рядах, на самом острие их клина стояли Пыхало и Хана, вернее стоять-то
им как раз было бы смерти подобно, рубились они яростно, постоянно рискуя собой,
но уже не думая об этом. Стиснувший зубы Пыхало, матерящийся Хана бились в самой гуще оголтелой и остервенелой толпы. Рядом также самоотверженно, до хруста, давали отпор их товарищи. Доставалось всем! И с одной, и с другой стороны выбывали по состоянию здоровья участники лихой забавы!
В данном случае ситуация «коса на камень» была справедлива – эти парни защищать себя умели! Ну, а здоровье, зоной не подорванное, деревней укрепленное, это, как понимаете, немаловажный фактор.
~
Немногим раньше, до «горячих» событий, Клим и Вратарь повстречали Лафета.
Тот с полубезумным взглядом подлетел к ним с фото Фрезы, в сотый раз, наверное, вопрошая одно и то же – может, видели?
С трудом добившись более разумного объяснения от, явно, неадекватного парня, мужики переглянулись. Всякое видывали на районе, но это переходит все границы! Вратарь поинтересовался, почему они уверены, что Фрезу похитили? Лафет показал пуговицу от рубашки, брат ее узнал, потом следы на месте их встреч. Вратарь оживился и попросил проводить их туда.
На месте он потребовал отойти в сторону и не мешать. Лафет, правда, пытался объяснить, что была тьма народу, что они все тут просеяли чуть ли не на молекулярном уровне …
– А это что? Вы на следы обратили внимание?
Вратарь поднял с земли платок с кровавыми пятнами, который Митроха-младший в спешке уронил, щеку свою раскромсанную утирая. Потом, когда началась баталия, его просто втоптали в землю – тогда было не до макияжа.
Петр внимательно осматрел платок, даже понюхал его, потом сжал в кулаке и застыл. Лафет и Клим молчали, смотрели во все глаза: Лафет с надеждой, Клим же, зная, на что способен Вратарь, с верой в результат.
– Это «подкованные». Один из Митрох был здесь. Увезли ее в прицепной коляске.
Но прежде она дала им жару. Пожалуй, все.
Отстраненно, тихим спокойным голосом сообщил им страшную новость этот удивительный человек.
– Это точно?
– Да, это точно.
Лафет сорвался стремительно, как арбалетная стрела, даже не поблагодарив.
Через десять минут влетел на площадку, где собирались буловцы, и, подбежав к атаману, выпалил, – «подкованные» это! Они Майку похитили!
Поднявшееся было возмущение Бул усмирил одной короткой командой, – разнесем их! Там и Хана с Пыхало. Рысью!
Как только Лафет скрылся из виду, Вратарь легко поднялся с лавки (он вообще все делал легко) и предложил удивленному Климу, – а нам, друже напарник, предстоит найти девочку. Вперед, в «Подкову», она сейчас актуальна как Париж, – все туда стремятся.
Клим только головой кивнул, и они твердым быстрым шагом направились в этот криминальный вертеп.
Тем временем жесткая драка продолжалась, количество шло на качество, в первые минуты не понять было, кто кого одолеет. Сельские стояли стойко, не стесняясь, лупцевали аборигенов цепями и дубинками. Пока им удавалось сдерживать осатаневших в ярости своей отрицательных.
Те рвались без всяких придумок, остервенело. Поблескивали в солнечных лучах финки и фиксы, с треском схлестывались биты с дубинками, мелькали ремни с пряжками, – этим махал в основном контингент помоложе.
Появилась и сразу влилась в бой подмога из пивной. Сельским стало тяжелей сдерживать разъяренных местных, но потные, в крови, они все-таки устояли против нового напора. Булыга, свирепый как вепрь, весь порванный, в крови и в ушибах, тем не менее, со стойким желанием рвать и метать бросался в каждую новую попытку пробиться, расчленить эту монолитную команду.
Наверное, они рано или поздно потеснили бы пришлых, их было больше, но именно в этот момент в многочисленный «подкованный» коллектив откуда-то сбоку с мощью локомотива врезались два десятка спортивных парней из команды Була. Чуть опережая атамана, наказующим наконечником летел «чугунный» хлопец Лафет.
Вся скопившаяся в нем за это время благородная досада вылилась на невезучих «подкованных», которые оказались первыми на его пути. Наверное, излишне напоминать, что свежие буловцы с накопленной за день злостью, не жалея кулаков, выкладывались по полной! Полетели в разные стороны биты, дубинки и заточки, полетели их владельцы, полетел и Булыга, подвернувшись под горячую руку Лафета, да так удачно! Он своей башкой встретил на пути поленницу, вдребезги ее разобрал, приземлился и больше на поле боя не показывался.
Прибывшая помощь без всяких там приспособлений, только кулаками, очень качественно и быстро проредила толпу отрицательных оппонентов, лишила ее последних лидеров. В общем, выплеснулись они основательно.
Сельские во главе с Пыхало тоже усилили напор. Коэффициент их воодушевления зашкаливал, и началось для аборигенов справедливое возмездие.
Полностью изможденный, кровоточащий Хана, получивший, наконец, возможность перевести дух, присел на чурбачок. Рядом, постанывая, без движения лежал Булыга.
Часть местных ринулась через озеро, окончательно распугав и без того встревоженных водоплавающих. Никто из местных уже не пытался отмахиваться, основная масса или лежала, или бежала. Некоторые ковыляли с товарищем на плече подальше от места побоища. Победители таких не трогали, да и задача сменилась – они уже рассыпались среди этих бараков в поисках Фрезы.
Дуче и тут сумел нажить очередного врага, раскрутив свой ремень-пращу с желанием засветить меж лопаток одному особо подлому убегающему «подкованному».
Подчиняясь глазомеру, он сделал шаг назад и на высшем амплитудном махе, сам не желая того, очень сильно врезал в лоб приподнявшемуся Булаху. Как известно, на спине глаз нет, еще известно о крепости лба Булаха, но все имеет свои пределы. Угораздило же его, невезучего, придя в себя, увидеть свою валявшуюся невдалеке «приправу» и попытаться было к ней родимой пробраться. Прилетело ему очень жестко, Булах беззвучно рухнул и затих.
Когда Дуче в недоумении оглянулся, среди распластанных тел его глаз зафиксировал мачете угрожающих размеров.
Недолго думая, поднял, примерился, да и запустил булаховскую игрушку аж на середину озера, глубина там большая, илу на дне не один метр, так что булькнула она щукой серебристой и пропала, будем надеяться, навеки.
Подошел Пыхало, потный, грязный, оборванный! Кулаки все сбиты, на плече и голове кровь, но глаза блестят, в руке ведро воды. Воду набрал на колонке проворный местный оголец. Хана, недолго думая, взял и опрокинул на Булыгу полное ведро. Тот зачихал, заворочался, приподнял голову и обматерил Германа, мол, что гад делаешь, вода ведь холодная. Но зато после такого душа пришел в себя, неуверенно уселся на чурбачок рядом. Похлопал по карманам в поисках курева. Тут же подлетел какой-то шкет с пачкой «Беломора» и зажигалкой и стал ждать, пока авторитет пыхнет дымом. В благодарность за рвение и уважуху был отослан императорским мановением руки. Пыхало, улыбаясь, тоже махнул рукой, и ему принесли еще ведро воды. Морщась от ушибов и порезов, умывались, поливая друг другу из поднесенной другим расторопным пацаном железной кружки.
Подошла густая толпа окрыленных победой соратников, нашедших Фрезу, вон она с Лафетом рядом идет. Естественно, с Лафетом, с кем же еще ей идти, будь она трижды здорова!
Уцелевшие в схватке, восстанавливая дыхание и обрабатывая раны, удивленно таращились на победное шествие с какой-то девицей во главе. Булыга тоже проводил их угрюмым взглядом и, уставившись в землю, мрачно задумался.
Победители пошли всей оравой на район, на родную площадку к реке отмываться и отстирываться. Слухи о «виктории» над неуважаемыми в народе «подкованными» уже расползлись по всему району, потом просочились и в город. Все делились со всеми горячими новостями. Везде округленные честные глаза и искренние слова. Как всегда слухи о десятках павших с обеих сторон оказались преувеличенными. К счастью, обошлось без реанимации, но выбитых зубов и сломанных ребер хватало и у тех, и у других. Примчались Скан с Рукопашником, с ними приехали знакомые девчонки-медики. Аптечки, бинты, все, как полагается, молодцы!
Рукопашник предложил Булу содействие полиции на предмет похищения, статья ведь за это серьезная, но тот, увидев, как при этом поморщился Хана, поблагодарил и вежливо попросил этого не делать.
Пришли гитаристы Шурки-Углана с подругами, с другого берега подтянулись «кислотники». Обычно их, как особо прибабахнутых, только терпели, но сейчас видеть были рады.
