— Он всё равно умрет!
— Да как ты можешь так говорить?! Мы должны попытаться!
— Пока будешь пытаться, умрут те, кому ты можешь помочь! И не реветь мне тут, блять! Раз уж взялась за мужскую работу, так и веди себя, как мужик! Пошли! — он схватил её за ворот рубахи, поставил на ноги и увлек за собой. Клара закусила губу, едва не взвыв от боли и беспомощности. По её лицу прозрачными ручейками лились слезы.
Потом тяжелая усталость заполнила всё её тело от кончиков пальцев до самой макушки. Клара научилась почти с первого взгляда угадывать, перед кем они остановятся, а мимо кого пройдут, даже не взглянув. Её руки по локти облепила корка засохшей крови, пальцы дрожали, а в голове стояла одна единственная мысль: "Когда же всё это кончится?"
Они вытаскивали и осматривали людей, промывали раны, делали перевязки, накладывали шины едва ли не до самого рассвета. Всё закончилось так же внезапно, как и началось: Зейн вдруг хлопнул её по плечу и сказал: "Всё, закончили". Клара утерла залитый потом лоб предплечьем, перепачкав соленое от крови и слез лицо, подошла к стене одного из домов, от которых на носилках унесли последнего раненого, прислонилась к ней спиной и в изнеможении сползла вниз.
— Не помираешь? — кисло усмехнулся Зейн, опускаясь на землю напротив неё. Его узкое лицо, побелело и блестело от пота, в глазах расплылись звездочки лопнувших сосудов. — Ты уж извини, что наорал. Такая у нас работа — сама понимаешь.
Клара вяло отмахнулась рукой.
— Да ничего.
— Тебя как зовут-то?
— Клара.
После этого Зейн стал для неё старшим медиком, а чуть позже — любовником, на котором, как ей казалось, всё и закончится. Но он жестко разделял работу и личную жизнь, требуя, чтобы в госпитале она была хладнокровным медиком, а дома — нежной, хрупкой женщиной. В какой-то момент Клара с ужасом осознала, что он пытается переломить её, заставить бросить медицину и запереться дома. И снова сбежала, едва закончив учебу и получив статус врача-хирурга.
— Знаешь, а в итоге я помирилась с мамой и теткой, — вспомнила Клара, отгоняя от себя мысли о тех днях, которые до сих пор накатывали на неё вместе со слезами. — Правда, все равно бывала у них всего пару раз. Как-то у нас всё не сложилось. Они постоянно говорили, что мне пора завязать со своими глупостями и найти мужика по себе… Что у меня слишком большие запросы для… ну… знаешь… с моей-то рожей. — Клара попыталась усмехнуться, но вместо этого презрительно выгнула губы. Её лицо против воли перекосила обиженная гримаса. Маркус сердито нахмурился.
— И ты слушаешь? Их слушаешь?! — вдруг взорвался он. — Клара, ты же знаешь, что это все бред собачий!
— Да знаю, конечно. — ёё глаза яростно заблестели. — Понимаешь теперь, почему я так легко ушла? Я просто сыта этим всем по горло! Думаешь, те, в деревне, всегда такие? Шиш! Один-два хоть что-то понимают! А для остальных, пока зад не припечет, я просто “та страшная сука, которая мужика себе не может найти”, особенно, для местных баб!
— И что, это так страшно? Это, по-твоему, повод сорваться с места и лезть в самую задницу?! Рисковать жизнью?!
Клара отвернулась и шумно выдохнула через нос, закусив губу
— Я не собиралась… почему… — она запуталась в собственных мыслях и вдруг жалобно посмотрела на Маркуса. — Почему я должна сидеть и терпеть всё это? По-твоему, я не имею права искать лучшей жизни?
Тот печально сдвинул брови и опустил взгляд.
— Искать лучшей жизни нужно было в Гайен-Эсем, — тихо сказал он. — А здесь тебе делать нечего.
Он пристально смотрел на свои сцепленные в тугой замок пальцы. Боясь, что если повернется и увидит её вытянувшееся лицо и искрящиеся от обиженных слёз глаза, то не выдержит и уступит. Клара молчала, но не уходила. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она собралась с силами и предприняла ещё одну попытку.
— Каждый раз… каждый раз, когда всё становилось плохо, я срывалась с места и уходила, вместо того, чтобы терпеть, как все. Как ты. — голос у неё то звенел, то срывался на сдавленный хрип, но она набирала в грудь воздух, вздыхала и продолжала говорить. — И всё складывалось, как нужно, хотя я никогда не знала, на что иду! Я шла в пустоту, одна, и не ошибалась! А сейчас иду с людьми, которые мне дороги, ради того, чтобы им помочь! Да, чёрт возьми, всё, как в старые добрые времена, что в этом плохого, я не понимаю?!
Тонкие губы Маркуса вытянулись в нитку, посреди лба проступили нервные морщины. Он едва дышал, усилием воли не давая себе поднять глаза.
— В этот раз ты ошиблась, — наконец ответил он севшим голосом. — Те времена давно прошли. И твоя помощь здесь не нужна.
Клара молчала, набрав в грудь воздух. Потом вцепилась зубами себе в ладонь, попыталась тихо вдохнуть, но вместо этого судорожно всхлипнула, отвернулась, утирая глаза предплечьем и раненым зверьком метнулась в палатку, едва не сорвав полог. Маркус посмотрел ей вслед, тяжело выдохнул сквозь стиснутые зубы и устало спрятал лицо в ладонях.
Прода от 29.03.2021, 23:02
Соловью снилось, что он снова бродит по пещерам, поросшим светящимися грибами. Только в этот раз он был один, а вместо одного туннеля вокруг был лабиринт. Клара и Дерек делись куда-то, он блуждал пытаясь их найти и в какой-то момент вдруг услышал, как из одного из тоннелей доносятся всхлипывания Клары пополам с кашлем. Он все плутал и плутал, стараясь идти на звук, когда вдруг очнулся и понял, что действительно слышит, как Клара плачет, уткнувшись лицом в подушку.
— Клара? — он сонно приподнялся на локте, удивлённо распахнул глаза, увидев её вздрагивающую спину. — Ты чего, что случилось?
Он осторожно коснулся её плеча, и она тут же замерла, чтобы через несколько секунд снова разразиться всхлипываниями и кашлем.
— Н-ничего… — еле выговорила она, не отрывая лица от подушки.
Соловью понадобилось несколько секунд, чтобы предположить, что могло довести Клару до слез.
— Это Маркус, да? Он тебе что-то наговорил?
— Н-нет… Я с-сейчас у-успокоюсь, спи.
Соловец откинул одеяло в сторону, чувствуя, как к лицу от злости прилила кровь. Только Маркус мог вот так все испортить.
— Т-ты куда, подожди! Не надо!
Хисагал вывалился из палатки, намереваясь тут же высказать контрабандисту всё, что думает о нем и его поганом языке, но к своему удивлению не увидел его у костра. Рядом с тлеющими углями свернулся в клубок один из людей Ренона, фигура второго тёмнела чуть в стороне от лагеря.
Соловей обошел вокруг костра и остановился, нервно колотя по земле носком ботинка.
— Ну я ему задам…
— Соловей! — Клара выбралась из палатки и подошла к нему, поспешно утирая опухшее лицо с сузившимися, покрасневшими от слез глазами, снова всхлипнула, попыталась что-то сказать и осеклась, удивлённо ища глазами Маркуса. — А где он?
— Да, небось, нибудь в кустах сидит, осел! Слышишь?! А ну иди сюда!
Мужчина, спавший у костра вздрогнул и приоткрыл глаза. Маркус не отзывался, не было слышно ни единого шороха.
— Куда он делся? — Клара прищурилась, вглядываясь в покрывавшие долину пучки дикой поросли.
— Может, с Миленой ушел? — предположил Соловей. Он вдруг осознал, что они с Кларой снова остались наедине с Реноном, и от этой мысли ему стало не по себе.
— Может, спросим его, куда он мог уйти? — будто услышав его мысли, предложила Клара, кивнув на осевший, будто уменьшившийся и округлившийся клубок щупалец в стороне от лагеря.
Соловей неприязненно взглянул на Ренона.
"Он, что, спит?"
— Давай подождем немного. Наверняка он пошел в обход с Миленой.
— Опять всю ночь не спал, — проворчала Клара. Она все еще тяжело дышала и терла заплаканные глаза, хотя успела немного успокоиться.
— Как и ты, — сказал Соловей, робко покосившись на неё. — Что у вас случилось?
— Да ничего, — Клара вздохнула и отвернулась, пряча бледно-красное лицо. — Повздорили немного. Марко считает, что мне здесь не место.
— Но... — Соловей на мгновение оторопел и воскликнул. — Да какого черта?! без тебя мы бы пропали! Мы бы ни за что не забрались так далеко! Да мы бы даже артефакт из Башен бы не вынесли без тебя!
— Скажи это ему, — мрачно усмехнулась Клара. — Да ладно, не переживай. Он всегда такой: как вобьет себе что-то в башку…
Она умолкла: из-за холма вынырнула темная фигура, крупная, искривленная, приближавшаяся быстрыми, хромающими прыжками. Сердце тихо екнуло — лекарша всматривалась в пространство за спиной Милены, каким-то внутренним чутьем уже понимая, что оттуда никто не появится. Соловей удивленно хмурился, но еще не понимал, что что-то случилось. Что-то, возможно, непоправимое.
— А где Маркус? — спросил он, едва Милена приблизилась к костру. Та посмотрела на него с хмурым недоумением, обвела взглядом лагерь, посмотрела на палатку за спинами Клары и Соловья.
— Что значит, где?
— Разве он не пошел с тобой?
— Он спал, когда я уходила!
Камана еще раз оглядела лагерь, обожгла взглядом белую, как полотно Клару.
— Его здесь нет, — пролепетала она, едва шевеля губами.
Милена на мгновение замерла, глядя перед собой пустым, задумчивым взглядом. Потом её лицо медленно, появляясь, словно складки на сминающейся ткани, прорезали глубокий морщины, глаза вспыхнули яростным огнем.
— Гребаный мудак, я его убью! — взревела камана. — На части покрошу, разорву!
Ренон вдруг зашевелился, начал медленно расправлять скрученные в плотный клубок щупальца. Милена развернулась к нему, с яростью выбивая хвостом облачка песка из земли.
— Ты ведь знал?! Какого хрена ты молчал?!
Не дождавшись ответа сию же секунду, она угрожающе шагнула к Ренону, забыв, что не способна его слышать.
— Он всё равно туда бы пошел! — вдруг воскликнул мужчина, охранявший лагерь. Он повернулся, подошел ближе, безучастно выдержал мечущий молнии взгляд Милены и спокойно повторил. — Он всё равно туда бы пошел рано или поздно.
— Да-а? И по-твоему это значит, что нужно было его отпустить?! — Милена переводила бешеные глаза с него на замерший клубок темных щупалец.
— Сейчас — лучший момент, потому что есть, кому его вернуть. Пусть узнает, что это такое, как узнала ты. Разве ты бы этого не хотела?
Милена молча оскалилась, потом поджала губы, царапая когтями глефу. Ярость в её глазах чуть стихла, разбавленная сомнениями.
— Он только недавно пропал из поля слышимости. Ты можешь догнать его как раз в нужный момент,
Клара посмотрела на Милену, вопросительным умоляющим взглядом.
— Ты знаешь, куда он пошел? — спросила она.
Та скривила губы и гневно плюнула.
— К цепи фортов, куда же еще! Он только о ней и твердил, не затыкаясь! — камана обвела Клару и Соловья тяжелым, пылающим взглядом. — Сидеть здесь. Сдвинетесь отсюда хоть на шаг — прикончу обоих.
Она развернулась и стремительными прыжками помчалась прочь, быстро исчезнув среди синевших в предрассветных сумерках холмов. Клара и Соловей долго смотрели ей в след.
— Охренеть… — Соловей принялся нервно ходить по кругу, едва не наткнулся на подошедшую к костру куклу Ренона, обжег его испуганно-злым взглядом, оглянулся на Клару и спросил:
— Что за цепь фортов? О чем они говорили? Зачем Маркусу было куда-то идти?
Клара не ответила. Она опустилась прямо на землю, глядя перед собой исступленными, огромными от ужаса глазами.
— Не волнуйся ты так. Пожалуйста. — Соловей подошел и осторожно положил руку ей на плечо. — Куда бы он ни пошел, она его вернет.
Лекарша вздрогнула, окаменела, а потом вдруг испуганно вцепилась пальцами себе в волосы.
— Цепь фортов… — прошептала она. — Там не так давно были бои с мертвецами. Туда отправляли военных. Их разгромили, об это все знали… Нет… неужели… нет-нет-нет...
Она умолкла, кусая покрасневшие, воспаленные губы.
— И что? — не выдержав, спросил Соловей. — Как это связано с Маркусом?
Клара покачала головой, будто соглашаясь с самой собой.
— У Марко есть брат — военный офицер, — тихо сказала она.
Прода от 30.03.2021, 22:50
Глава 22. Боль веков
Маркус открыл глаза, когда перестал слышать в стрекочущей ночной тиши хромающие шаги Милены, чувствуя, как в груди бешено заходится сердце, как срывается дыхание, которое он изо всех сил старался успокоить, пока камана была рядом. Он не знал, дождется ли нового обхода и даже не был уверен в том, что собирался сделать.
Она была права, совершенно права насчет цепи фортов, и контрабандист это понимал. Но их близость не давала ему спокойно дышать, заставляла метаться и сходить с ума. Будто эти проклятые места запомнили его и теперь звали назад, в объятья сотен мертвецов, которые навсегда застряли там и забрали с собой множество живых..
Маркус осторожно приподнялся на локте, огляделся. С другой стороны от костра спал мужчина, у которого не было ни имени, ни собственной воли. Заметив Ренона, контрабандист невольно вздрогнул — тот неподвижно возвышался у края лагеря высоким темным пятном, в котором угадывался человеческий силуэт. Маркус не знал, нужен ли Ренону сон и может ли он спать вообще. Внутри у него всё сжалось, перекрутилось тугим узлом. Неизвестно, как долго будет отсутствовать Милена, и не наткнется ли она на него, когда будет обходить лагерь по кругу. Если он хочет пойти — уходить нужно было сейчас. Он осторожно поднялся, покосился на темневший поодаль от лагеря силуэт их второго ночного охранника. Тот сидел к нему спиной, отчасти утопая в ковре высокой луговой травы.
Маркус тихо подошел к палатке, прислушался: изнутри доносилось сонное сопение. Потом раздался приглушенный, плачущий вздох. К лицу Маркуса прилила кровь. Он неуверенно протянул руку, коснулся пальцами полога, но тут же отдернул их. Отчего-то сказанная им правда всегда оборачивалась болью для всех и для него самого. Он предпочел бы вечно молчать, если бы это помогло, но рано или поздно она сама вырывалась наружу, и от нее невозможно было сбежать. Как невозможно было сбежать от самого себя. Где бы он ни прятался, куда бы ни нырял с головой, рано и поздно все подавленное, спрятанное и якобы забытое настигало его, не давало ему покоя. Именно в такие спокойные тихие ночи начинались самые страшные битвы о которых не знал никто кроме него самого.
"— Ты уходишь?" — бесплотный голос Ренона коснулся его спины легким холодком.
"— Мне нужно. Очень нужно. Не мешай".
Это была почти мольба, голая, ничем не прикрытая. Маркус сам это чувствовал — она звучала где-то внутри него, под поверхностью глаз, там, где он уже не мог спрятаться за неподвижной маской лица, особенно сейчас, когда внутри все пылало и переворачивалось. Его это пугало, и одновременно он надеялся, что именно так Ренон его поймёт. Он был чужим и далёким, но мог мимолетно коснуться самой души, и, как бы Маркус не противился этому, сейчас это был его шанс.
Ренон понял. Он почувствовал это — словно где-то в сердцевине сплетенных щупалец коротко мигнула теплая искра.
"— Ты уверен? Твои шансы очень малы. Даже если ты доберешься и пройдешь мимо мертвецов, это не значит, что ты найдёшь то, что ищешь".
"— Я должен попытаться".
"— Милена права. Ты пока ещё дурак", — констатировал Ренон. — "Иди. Я скажу ей, как только она вернётся ".
