Но то, что было во взгляде Мелеаганта, когда он обращал вою клятву к Лилиан, когда он нежно взял её за руку, но твёрдо при этом повёл к Мэтту; то, что было в её взгляде, когда клялась уже она, когда они скрепили свои клятвы поцелуем… этого Марсер не видел прежде. Нежность, скреплённая уважением, страстью, силой, готовностью стоять до конца, доверием, верностью и чем-то таким, недоступным для многих. В одном взгляде их друг на друга было больше сказано, чем в их клятвах.
Кажется, это почувствовал и двор, присутствовавший при этом скреплении двух душ. Двор дрогнул – даже проникся, никто не смел более взглянуть на Лилиан как на простую целительницу, прибившуюся в постель Мелеаганта – даже самым глухим и отравленным злостью было ясно, что это небывалое чувство.
Лилиан трепетала, глядя на его фигуру, на его спокойствие и силу, ощутимую даже в эту минуту, и никак не могла поверить, что всё сложилось именно так! Сказка, ставшая вдруг реальностью, сон, вышедший за грани царства Морфея, фантазия, облачившаяся в нежное платье…
Но вот тяжелый плащ из светлой шерсти, подбитый серебром и шелком ложится ей на плечи, Мелеагант накрывает её плечи этим плащом и накрывает вместе с этим своей властью всю жизнь Лилиан.
Позже, когда они останутся один на один, когда служанки почтительно снимут с неё и плащ, и юбки, и все украшения, оставят лишь в одной полупрозрачной светлой ночной рубашке, вытащат из копны её тяжелых волос жемчужные заколки и омоют её тело розовой водой, когда она, наконец, в новом своём статусе будет стоять перед лицом принца, не смея поднять на него взор…неожиданно робея, принц заговорит с нею.
-Как ты думаешь, - спросит он, разливая лучшее фландрийское вино по двум, принесенным в дар, богато украшенным сосудам – подарок Матео, - почему я не пошёл войною до конца, не принял второй Чаши в себя?
Лилиан с удивлением воззрится на него, преодолевая неожиданную робость – так странно покажется ей замечание принца. И он угадает это:
-Ты сейчас поймёшь, когда я скажу тебе, что за всё в этом мире следует расплата. Моя плата – потеря близкого человека, тебя или Уриена. Я не пережил бы твой гибели…
-Ты отказался от власти невиданной прежде! – Лилиан посмотрит на него большими повлажневшими глазами, - ты же…власть – твоё призвание, а ты? Тебя сравнили бы с богом!
-И зачем мне это, если при этом я утрачу человеческое? – Мелеагант только пожмёт плечами, - Лилиан, мой цветок, моя любовь… зачем мне это? Ты утратила бы жизнь, а я – смысл, трон без смысла не трон, а эшафот. Артур, впрочем, кажется, этого не понимает… я же понял. Пусть я буду ничтожен, но жив.
-Ты не ничтожен! – она бросится к нему, порывисто, решительно, стремительно…
Но это всё будет чуть позже, когда Мэтт Марсер, наконец, узнает в этой девушке, что стала супругой принца Мелеаганта ту девочку, забредшую однажды на огонёк в обитель Гайи, что таился посреди Тракта…
***
-Простите, - не выдержал Монтессори, вклиниваясь в беседу, - может быть, вы уже решили этот вопрос, но, что будет с этой девушкой? С Марди? Она мать этого ребенка. Если мы и выдадим дитя за неожиданного отпрыска…Морганы, то, что делать с нею?
-Да какая разница! – горячился герцог, - в тюрьму, в монастырь!
-Я к тому, что, возможно, стоит рассмотреть вариант признания отпрыска герцогом Кармелидом как родного…- неуверенно закончил Монтессори, и Моргана с трудом удержалась от ругательства, зато Мерлин не удержался от вздоха – не подумав, Монтессори сыграл на руку герцогу. Теперь, если Кармелид вцепится в эту идею, они все точно увязнут в его власти.
-Это как? – не понял Артур.
-Смотри, Артур, это как бастард, только законный, - не удержалась Моргана от маленькой мести.
Король нахмурился, Кармелид хищно блеснул глазами, но погрустнел:
-Я не хочу, чтобы молва приписала мне связь со служанкой!
-Так это факт! – возмутился Мерлин, - бедная девочка…
-Иди к черту, друид! – огрызнулся Кармелид, - вот если бы, например, матерью была бы назначена Моргана, я бы на ней законно женился.
-Ты сейчас законно вылетишь в окно, - напомнила Моргана. Ланселот же тихо добавил:
-Герцог, вам этого не простят и никто, в том числе – я не допущу этого.
-Ты вообще кто такой? – Кармелид с негодованием взглянул на рыцаря, - у тебя нет права голоса, щенок!
-Моя названная сестра – возлюбленная принца де Горра, также я полновесный член Совета и я был на переговорах с принцем, леди Моргана пригласила меня и сюда, - Ланселот не выдержал и ответил герцогу, - а потому – у меня есть право быть здесь и высказывать то, что я думаю. Одно то, как вы обращаетесь со своей дочерью…
-Довольно! – предостерег Кармелид, - ты не имеешь права вмешиваться в дела королевы!
-Она не королева, - тут уже вступил Артур и Леодогана прошиб ледяной пот, - носить корону не значит быть королевой, а она не заслужила своей короны!
-Не ты ли выбрал её? – тут не выдержала уже Моргана, - не женился бы! Ланселот, нет, даже не думай, я прошу тебя помолчать!
-К делу! К делу! – воззвал Мерлин, у которого уже второй час сильно болела голова от перенапряжения сил и нервов. Уже не в первый раз он успокаивал их вот так…
-Может быть, хватит на сегодня? – робко предложил Мерлин, - все устали.
-Но мы ничего не решили! – обозлилась Моргана, - кроме того, что земли Тракта не принадлежат ни ему, ни нам!
-Ну и хватит, - взмолился Мерлин…
Пришлось отступить. Расходились злобно и яростно. Кармелид сильно толкнул плечом Ланселота, выходя, так, что тот едва-едва не влетел в дверь, но успел выставить руку, чтобы не допустить удара.
-Расквитаемся, щенок! – бросил герцог и скрылся в дверях.
-Леди Моргана? – позвал Монтессори, когда Ланселот ушел следом за герцогом, потирая ушибленное плечо, - вы идете?
-Да, - она взгляну4ла на Артура, который, кажется, тоже очень устал, - проводите Мерлина в его покои, Монтессори.
Ненавязчивый намек или почти грубое «пошел вон»… Монтессори поклонился, но Мерлин неожиданно заметил:
-Я бы хотел вернуться в земли де Горра, передать ему решение по поводу Тракта, а завтра я буду здесь.
-Очень хорошо, - отозвалась Моргана, даже не глядя на друида, - Монтессори, в таком случае, проводите, пожалуйста, гостя к лошадям.
Наконец, остались один на один. Артур поднял голову на Моргану:
-Он нас всех запутает в свою паутину.
-Герцог-то? – Моргана задумчиво поиграла носками туфель и согласилась, - да, запутает. Ничего, у каждого паука есть враги, мы его отравим прежде, чем он нас запутает в своем коконе и начнет медленно переваривать.
-Я не хочу больше смерти! – Артур подорвался, его взгляд запылал и страхом, и болью, и слезами, - Моргана, слышишь меня? Я не хочу, чтобы кто-то ещё умер! Никто не должен…я пролил уже достаточно крови из своих приближенных!
-Тогда учись кланяться Кармелиду, - предложила фея, - и я пролила не меньше, а может и больше. Вернее всего – больше, но я не позволю помыкать собою.
-Ты всегда можешь ему предложить себя, - заметил Артур, - его взгляд…о!
Артур сел обратно, обхватил в отчаянии голову, застонал:
-О, горе… нет, Моргана, я не отдам ему тебя!
-Угомонись, - посоветовала фея, - не отдашь, потому что я тебе не принадлежу! Герцог, хоть и сволочь, но всего лишь человек. Вопрос надо решать так, как решают его с человеком, усыпить его бдительность, умаслить и, пока он потеряет контроль, сломать пополам его жизнь. Ребенок должен родиться, и тогда уже будет настоящая дуэль интриг, если мы не сориентируемся и не среагируем раньше, понял?
Артур кивнул. Помолчали немного. Моргана задумчиво смотрела в окно, наконец, вздохнула:
-Бедный Монтессори, ты бы видел, как он обалдел, когда услышал наш план, и про Граали… он подумал, что спятил, а потом жалобно пискнул: «зачем ты мне это рассказала?» а он умен! Ум – это всегда сила! И всегда тяжесть чужих тайн.
Помолчали еще немного – Артур не отреагировал на эту ее речь, думая о чем-то своем. Моргана, впрочем, и не рассчитывала особенно на его поддержку или восхищение собственной мыслью, нет. Как и на сочувствие к Монтессори.
-А я за Ланселота заступился, - вдруг сказал Артур, - когда Кармелид на него налетел.
-Что7 – Моргана вздрогнула, - а…да, спасибо.
-Это оказалось так просто, - продолжил Артур, словно бы не слыша ее слов, - знаешь, он как будто бы остался прежним моим другом, но я подумал о том, сколько он сделал для тебя, и мне захотелось, чтобы герцог не смел даже говорить о нем!
-Я ценю, - осторожно заверила Моргана.
-Потому что ты для меня так много значишь…
Артур поднялся, прошел за кресло Морганы и обнял ее сзади за плечи, уткнулся носом в её шею – кожа Морганы пошла мурашками.
-Не надо, - попросила Моргана, - мне сейчас не хочется! Я должна подумать.
-Зато я думать не могу, всё сходит с ума, все летит к черту, в пропасть…
-Артур! – предостерегла Моргана и руки Артура отпустили ее.
-А когда-то ты говорила, что любишь меня! – обиженно заметил Артур, Моргана вздохнула:
-Люблю, но всему…- она не успела договорить, Артур ловко и сильно сжал ее так, чтобы она не дернулась и впился в ее губы тяжелым, рваным поцелуем, вдавливая в кресло.
-Ваше вели…- на пороге возник Монтессори, у которого очень не вовремя возник вопрос к Артуру, незамеченный, рыцарь поспешно отступил, прикрывая за собою дверь, но уже в коридоре он вслух посетовал:
-Да что ж у меня за жизнь-то?!
-Привыкнешь, - хмуро отозвался Ланселот, ожидавший тут же Моргану, у дверей.
-Да не хотелось бы! – признался Монтессори.
-Тебя не спросят, - «обрадовал» его рыцарь и Монтессори решил больше не отвечать.
Глава 81
Монтессори решительно постучал в самую загадочную обитель замка и поспешно приоткрыл дверь и его едва-едва не отшатнуло прочь от пронзительного:
-Нельзя! Ко мне нель…
И уже более тихого:
-А это ты, Монтессори! Заходи скорее!
Воспользовавшись разрешением Морганы, Монтессори поспешно (вдруг передумает?) скользнул в ее рабочий кабинет и даже не удивился присутствию Ланселота в нём. Рыцарь сидел спокойно, расслабленно, в кресле, и даже не поднялся навстречу гостю феи. Между двумя друзьями явно проходил какой-то не самый лёгкий разговор, о чём свидетельствовали со слепой укоризной две ополовиненные бутылки янтарной медовухи, стоящие по разные стороны стола и при этом, почти совершенно нетронутая закуска.
-Я не вовремя? – предположил Монтессори, он не хотел особенно говорить при Ланселоте, но в последнее время Моргана явно давала понять, что Ланселот не просто рыцарь и её друг – это ещё и человек, которому она сама доверяла безоговорочно, и приходилось принимать её правила. Банальна была причина, по которой Моргана вдруг явно потеплела ещё сильнее к дружбе – страх! Да, фея боялась и за себя, постепенно теряющую опору под ногами и всё больше не узнавая Артура, за Ланселота, который вот-вот вышел из-под удара, за судьбу…
-Пришёл же уже, - буркнула фея и указала ему на свободное кресло, Ланселот потянулся за нераспечатанной третьей бутылкой, которую извлёк из плетёной корзины и протянул её советнику. Тот покорно принял.
-Мы знали, что кто-то придёт, - ответил на его немой вопрос рыцарь.
-Понял, - ошарашено ответил Монтессори и откупорил бутылку – пахнуло пряным деревом. Осторожно обнюхав горлышко (старая привычка), Монтессори пригубил янтарный напиток – медленный и тягучий, налившийся солнцем, тёплый… мгновенно стало жарче в комнате, кровь бросилась в голову, а потом отступила волною усталой, оставляя приятный вяжущий хмель.
-Мы совещаемся по поводу Кармелида, - промолвила Моргана, бесцеремонно отпивая из своей бутылки, - знаешь, этот коварный…
-Моргана, - предостерёг Ланселот, - мы стараемся не выражаться, помнишь?
-Коварный ублюдок, - закончила Моргана, заменяя вертевшееся на языке слово, - этот старый вонючий козёл, этот грязный…
-Моргана! – Ланселот вздохнул с обречением.
-Герцог! – нашлась фея, - в общем, этот Кармелид, он предусмотрел много больше, чем кажется. Арестовать его нельзя – отец королевы! Убить тоже – слишком на виду. Да ещё, как мне донесли тут, оказывается, наш герцог спешно заводит друзей в числе армии…
-Он делает это от имени короля, - подтвердил Монтессори, - я думал прийти к яду.
-Риск, - покачал головою Ланселот, – да и он действительно на виду. К тому же…
-К тому же, пока нет ребёнка, - подхватила Моргана, словно угадывая думу Ланселота, - он опасен, но не настолько. Вот когда появится ребенок – тогда мы разыграем сразу же всё так, как должно.
-Вы уже всё решили? – с ужасом предположил Монтессори, - девчонку жалко!
-Меня не жалели, - огрызнулась Моргана, - а девчонка – сама дура!
-Мы отнимем ребенка у Марди, - перебил Ланселот, - а Кармелида… надо с ним будет закончить и не ждать...
-Он отец королевы, - тихо напомнил Монтессори, - убить его нельзя.
-Не переживай, - посоветовала Моргана, - он нас обложил по кругу, но оставил маленькую щель для своего побега, как всякий трус. Главное – время! Время может погубить нас или оставить с победой, главное, чтобы мы успели среагировать – вот это уже верно!
-Я хотел предложить отправление Кармелида к границам, - честно сказал Монтессори, - его отсутствие…
-Он не поедет, - сразу определила фея, - он скажет, что заболел…или еще что-нибудь придумает, но не покорится! Он же не идиот…и вообще, давайте не будем о Кармелиде? Давайте обсудим текущее положение налогов и почему у нас опять не сошлась казна?
-Боюсь, это связано с Кармелидом, - серьезно заметил Ланселот.
***
Гвиневра уже поняла, что ей всё время придётся наступать на горло собственной гордости. Однако, не имея защиты в замке, кроме Ланселота, жизнь которого ему уже давно не принадлежала, королева решила включиться ещё раз в борьбу и вернуть хотя бы расположение отца! Замирая от негодования, держа Лею за руку (милая подруга одобрила план, хоть и нашла его унизительным), Гвиневра шла к Марди – к беременной от своего же отца служанке.
Марди утопала в подушках и перинах, вокруг неё постоянно суетились лекари и, что было гораздо обиднее – Агата. Агата не нашла в себе сил взглянуть на королеву, когда увидела её и впервые кормилица показалась Гвиневре старой и глупой, даже отталкивающей. Гвиневра не могла понять, как быстро и почему так изменилось её расположение? Почему она больше не обнимает Гвиневру, не поёт ей песен и не рассказывает сказки? Почему не расплетает её волосы, позволяя это делать служанкам, и не ругается, когда она кормит Маоласа? Гвиневра как-то совсем упустила из виду тот факт, что сама не сделала для Агаты ничего, лишь таилась, грубила ей и была порою жестока. Теперь её юное, и от того мало помнящее сердце, дрожало от обиды и разбивалось, при одном только взгляде на то, как Агата бережно ухаживает за волосами Марди, как ласково улыбаясь взбивает ей подушки.
Сама же Марди не понимала, почему с окончанием действий войны, с возвращением Кармелида, её жизнь круто поменялась. Вокруг неё теперь крутились все – и лекари, и служанки, и повара (все угождали ей), и это было странно и очень приятно. Даже король, любимый и дорогой король Артур повелел
