Было неочевидно, не проигнорирует ли её мужчина, но всё же, он остановился, развернулся и обратил на неё внимание.
— Чем обязан?
Так значит, это он… Тот самый военный фанатик, заваривший всю эту кашу. По его приказу были зверски замучены десятки детей, рождённых на полуострове Гаттария. Он был тем, кто стоял за каждой попыткой, не теряя своей фанатичной веры в успех. Рихард рассказывал им на занятиях о том, сколько кровавых лет понадобилось для разработки методики создания эльксарима. Любой бы бросил на его месте. Не добился бы финансирования. Утратил бы надежду. Идея казалась абсолютно провальной – но он добивался. Но он – продолжал. Маниакальное упорство. Как там говорится? «Если долго мучиться…» Эви подошла к генералу вплотную и, запрокинув голову, заглянула в его красноватые маленькие глазки.
— У вас фуражка набекрень, – с издёвкой проговорила она, усмехнувшись.
— И всё? – переспросил военный, не удостоив дерзкую выходку ни малейшей толикой внимания.
— А ещё – ваша новая охрана на проходной – полные кретины, – улыбка на её лице непроизвольно расплылась ещё шире.
Генерал с подозрением глянул на Кастанеду, а потом снова перевёл взгляд на девочку.
— Та-а-ак… Почему не в камере? Я думал, мы их всех взяли. Ах ты, пройдоха, Эрих, – процедил он с лёгким презрением в голосе, и добавил. – А ты не дерзи, девочка. Не к лицу. Или ты думаешь, что здесь маленьких не бьют?
— Давайте! – с вызовом произнесла Эви. – Ударьте меня! Я думаю, мучить детей вы любите.
Губы её всё ещё улыбались, а на глазах предательски проступили слёзы.
— А ты этого хотела? – вновь переспросил генерал, наклонившись почти к самому её уху.
— Нет, – Эви вдруг склонила голову, смахнула слёзы и твёрдо произнесла. – Я хотела сказать спасибо. Почту за честь служить вам.
На несколько секунд воцарилось молчание. Генерал даже отпрянул в изумлении, потому что чётко уловил по голосу панты – это уже была не издёвка. Она говорила искренне. Эрих Кастанеда позади них застыл с приоткрытым ртом. Он впервые видел, чтобы вот так присягали на верность ещё до элькса-мутации. Наконец генерал выпрямился и слегка потрепал девочку по голове, а затем развернулся, махнув Эриху рукой.
— Сделай её следующей. Она мне понравилась.
Удаляясь с неизменно статной осанкой, он всё же машинально поправил фуражку. Эви смахнула с лица вновь проступившие слёзы и сделала глубокий вдох. В груди всё ещё щемило.
— Всё в порядке?
Чья-то рука легла ей на плечо, панта обернулась и встретила заботливый взгляд Эриха. Такие морщинистые, сухие руки. Седые, редкие волосы, обострившиеся черты лица. Только глаза – всё ещё живые и полные тепла. На вид сложно было установить истинный возраст этого человека.
— Умоляю вас, с чего мне быть не в порядке? Просто в последние дни у меня с самоконтролем… проблемы. Наверное, это… слишком много всего и сразу, – честно призналась Эви.
— Такое кого угодно выбьет из колеи, – согласился профессор, и вдруг увидел, что она почему-то опасливо косится на левый карман его лабораторного халата.
— Я надеюсь, у вас сейчас нет с собой этого странного камушка? – спросила панта обеспокоенно.
— Ты про эльксаген? Нет, я его беру с собой только в особых случаях, – улыбнулся Кастанеда.
— И хорошо. Больше НИКОГДА не показывайте мне его! – воскликнула панта. – Потому что я действительно не контролирую себя, когда его вижу. Или… чую.
— Что, правда? Настолько сильное влечение? – заинтригованно переспросил Эрих.
— Нестерпимое! У меня истерика случилась после того, как вы мне его показали! Притом, что я вообще не помню, чтобы у меня раньше бывали… истерики. Мне казалось, что я умру без него. Честно, вас только моя ментальная блокада спасла, профессор. Которая, кстати, сорвалась. А сейчас я вообще не уверена, что она сработает снова! Так что, я просто предупреждаю.
— Я не знал… – произнёс учёный. – Прости. Никогда не встречал такой реакции. То есть, я догадывался, что чувство влечения к эльксагену у пант прямо пропорционально элькса-потенциалу, но чтобы до такой степени… Прости меня, Эви, я правда не ожидал. Думаю, мне лучше пока не выносить его из лаборатории… – тихо пробормотал он.
Панта выпучила глаза и схватилась за уши.
— Серьёзно?! Не говорите мне, где он лежит!
Бедняга Эрих от смущения едва не провалился сквозь пол. Некоторое время они просто стояли друг напротив друга, пока вдруг не подошёл Рон и, не сказав ни слова, не положил свою бронированную ладонь каждому на плечо. Только тогда обстановка слегка разрядилась.
— Ох, Рональд. Покой нам только снится, – изрёк Кастанеда, похлопав по плечу эльксарима, а потом обратился к Эви. – Тут у нас как раз ещё один кандидат со сверхвысоким значением. И генерал его уже видел; он уже навоображал себе небо в алмазах. Так что, тебе придётся пока подождать, я сегодня буду очень занят.
— Ещё один?! А кто он? Это кто-то из наших?! – взволновалась панта.
Профессор только отрицательно покачал головой.
— Ладно, мне пора идти. Ты, должно быть, падаешь с ног от усталости, так что…
— Ну дайте хоть одним глазком посмотреть! – не унималась девочка.
Тогда Кастанеда молча развернулся и, поманив её рукой, сделал несколько шагов по коридору. За незапертой дверью Эви увидела небольшую уютную комнатку с диваном у стены и большим плазменным телевизором на другой. Телевизор показывал мультики. По-армейски оштукатуренная сероватая стена над диваном была обклеена фотографиями, а на полу, на узорчатом ковре сидел совсем маленький мальчик и играл в конструктор. Эви сначала не поняла, что он здесь делает, а потом, когда до неё начал доходить смысл ситуации, она просто остолбенела с раскрытым ртом. Профессор Кастанеда подошёл и ласково погладил мальчика по взъерошенной солнечной шевелюре, что-то сказал ему, а тот молчал и всё улыбался так широко-широко, словно лягушонок. В глубине его больших улыбающихся глаз как будто скрывалась печаль.
— Э… это же трёхлетка! – выпалила, наконец, Эви, тыча в мальчика пальцем. – Он же, наверное, ещё на горшок ходит и темноты боится, а вы его от мамы с папой забрали?!
— Тщ-щ-щ!
Профессор зашипел на неё и вытолкал обратно за дверь.
— Его зовут Кассенди. Ему четыре года. И он – сирота.
Тут уже наступила очередь Эви смутиться.
— Родители – оба, утонули в океане во время шторма. Четыре дня назад, – объяснял Кастанеда тем временем. – А он выжил. И к тому же, оказался пантой. Нам ничего не оставалось, кроме как взять его под свою ответственность, – Эрих сделал паузу. Было видно, что его самого не очень-то радует эта история. – И дёрнул же их чёрт выйти на яхте в тот день…
Эви наморщила лоб, вспоминая.
— На яхте?.. Это та самая семья, они ещё попали в шторм и утонули? Я видела в новостях, – сказала она наконец. – Значит, только ребёнок выжил… Но это безопасно, в четыре года? Он же такой маленький.
— У нас есть уже два эльксарима, полученных в таком возрасте, – ответил Эрих. – Хотя если честно, слово «безопасно» к элькса-мутации не очень-то применимо. Слишком много переменных, и мало ещё опыта накоплено. Но возраст должен быть подходящим.
— Всё равно, это кажется каким-то… неправильным, – печально произнесла Эви. – Что он должен стать… эльксаримом. Такой улыбашка! Хотя с другой стороны… гармония.
— Чувствуешь диссонанс, да? – согласился с ней Кастанеда. – Я и сам не в восторге от того, что придётся стереть с его лица эту улыбку. Тем не менее, сегодня я подвергну его элькса-мутации.
В разговоре наступила неловкая пауза.
— Тяжёлая у вас работа, – сказала наконец Эви.
— Так часто происходит. Я уже привык, – ответил профессор.
— Но насчёт этой, как вы называете… мутации, – панта невольно поёжилась, решившись поднять неприятную тему. – Как это вообще происходит? Я не вполне понимаю… Операция это или что-то иное? Хочется всё-таки иметь представление о том, на что я иду.
— Это спонтанный процесс. Операции нужны для того, чтобы помочь организму с ним справиться, – объяснил Эрих. – До тех пор, пока мы не разработали методику ассистирования, панты не имели возможности выжить в ходе элькса-мутации.
— Я знаю, – отозвалась Эви. – Ваш брат рассказывал.
— И сейчас сохраняется риск, поскольку это серьёзная нагрузка, и к тому же, я уже сказал – у нас ещё мало опыта. Но я сделаю всё возможное, – заверил её Кастанеда. – С таким высоким потенциалом, в принципе, превращение должно протекать сравнительно легко. Но каждый случай сугубо индивидуален, тут ничего нельзя сказать заранее.
Панта сделала глубокий вдох, чтобы успокоить мурашки, забегавшие по спине, и спросила:
— Но ведь это всё будет происходить под наркозом, как обычная операция? Я ничего не почувствую?
Эрих смущённо поднял брови.
— Кто тебе такое сказал?
— Э?! Вы ведь шутите?!
— Нет.
Услышав подобное откровение, Эви вновь не смогла справиться с нахлынувшими чувствами.
— Ну знаете! Это уже слишком! Почему?! – возмущённо жестикулируя, вскричала она. – Это ведь больно?! Вы что тут – совсем рехнулись?! Даже с животными так не обращаются в цивилизованном мире…
— Эви, Эви, тише… Спокойно. Я дико извиняюсь, – тихо произнёс профессор, – но процесс очень специфический…
— Да мне плевать на вашу специфику! Я требую гуманного обращения, в конце концов, я сама сюда пришла! И я вам не подопытная зверушка, – кипятилась панта.
— Нельзя наркоз, – коротко сформулировал Эрих.
— Почему?!
— Потому что не сработает. Мы пробовали вводить анестетики на ранних этапах. Они не действуют. Мне, правда, жаль, но… – он развёл руки в стороны, – придётся терпеть.
Панта схватилась за голову, измученно прислонившись к стене.
— Уф-ф… Всё интереснее и интереснее… – пробормотала она.
К ней снова подошёл Рон, который всё это время оставался неподалёку, и осторожно приобнял девочку. От неожиданности Эви снова вернулась в чувство. Близость эльксарима успокоила её колотящееся сердце, выровняла дыхание и наконец заставила улечься дрожь в коленках.
— Вот у него спроси, чего ожидать, – улыбнулся Эрих. – Они все через это проходили.
— Честно, сестра, это не то, о чём следует волноваться, – прошептал Рональд ей на ухо.
Эви отстранилась и взглянула ему в лицо.
— Как давно ты стал эльксаримом? – спросила она.
— Два года назад, – ответил мальчик.
— И ты помнишь, как это было?
— Помню.
— А не врёшь?
Уголки его губ слегка приподнялись.
— Я вру только по приказу, – неизменно чётко отозвался киборг.
— Проводи даму, Рональд, свободная комната рядом с твоей, – велел ему Эрих. – А мне пора бежать. Совсем нет времени на разговоры. Отдыхай пока, Эви. Я зайду к тебе, как освобожусь.
Ребята проводили профессора взглядом, а потом снова посмотрели друг на друга.
— Это больно, да ведь? – спросила Эви, почему-то шёпотом.
— Больно.
— Ну насколько больно, как зубы лечить без укола? Как ногу сломать?! – не унималась панта.
— Очень больно, – честно признался эльксарим. А потом посмотрел на неё пристально и сказал. – Не стоит зацикливаться на боли. То, что ты получишь, гораздо важнее.
Снова эти слова. О чём-то драгоценном, очень важном, о чём-то, за что можно вынести любую боль, за что можно… смириться с любой участью.
— Гармония?
— Гармония.
Эльксарим развернулся, и они направились к лифту. Хотелось ещё о стольких вещах поговорить, но Эви действительно чертовски устала после половины дня, проведённого на ногах. Нужно было освоиться на новом месте и привести себя в порядок, пообедать. Поэтому, расставаясь с Роном у двери своей новой комнаты, она спросила только об одном. Самом важном.
— Рон, скажи, как зовут эльксарима в маске?
— В маске? – переспросил мальчик. – Ты имеешь в виду AFLS? Их двое.
Как? Двое?! Эви изумилась сама себе: она была уверена, что внимательно рассмотрела всех эльксаримов в день нападения на базу, но почему-то совершенно не заметила второго эльксарима в маске. Он был только один для неё, именно тот, который встретился ей на площадке с секвойями и рассказал странную басню про лису…
— Ну… я имею в виду того, который примерно моего возраста, – уточнила девочка.
— А-а. Это Хаттори, – ответил тогда Рон.
Эви повторила про себя это имя, чтобы лучше запомнить его. Вроде слышала что-то подобное в аниме… Эльксарим в маске – японец? Вдвойне жаль, что глаз не видно! У японских мальчиков на редкость симпатичные глаза…
— У него нет девушки, – прервал вдруг её мечтания голос Рона.
— Что?! – панта вспыхнула. – Я об этом не спрашивала!
«Ну вот. Не успела заселиться, как меня уже сосватали!»
За дверью оказалась малоприятная комнатка с серыми стенами и металлической мебелью, но в номере был также отдельный туалет и даже душ. «Вольготно, – оценила Эви, – хотя бы не вповалку на нарах в бараке. А вот уют навести ещё предстоит». Стоя под струями душа, она попыталась собраться с мыслями, но они разбегались, подобно муравьям из муравейника. Утекали, словно струйки воды по стеклу. «Теперь я не смогу смотреть в окно на океан… – подумала она печально. – И вообще не смогу смотреть в окно. Как они живут в этих норах? У них ведь должна быть такая же потребность в природном воздействии». Она думала обо всём вперемешку. «Эльксарим в маске. То есть Хаттори. Он действительно мне нравится? Или он просто… эльксарим? Но к Рону я ведь так не отношусь. И почему при нём я расслаблена, а при Хаттори – нервничаю и схожу с ума? Делаю глупые вещи… Это значит, я влюбилась?! У меня никогда ещё не было… парня». Она помотала головой, так что брызги полетели в разные стороны. «Здесь теперь… мой дом?» Вопросы без ответа.
Когда над Гаттарией ещё только восходило солнце, кое-кто уже не спал. Пожилая женщина в мятом домашнем платье вышла на крыльцо с бутылкой в руке и устроилась в кресле, вероятно, с намерением полюбоваться рассветом на пару с любимой выпивкой.
— Миссис Дункан! – донёсся вдруг до её ушей знакомый голос.
К дому подошла женщина помоложе и села рядом прямо на ступени.
— Какими судьбами, Джейн? Я думала, вы меня больше не приветствуете в своей тёплой компании, – пресно проговорила хозяйка.
— Позвольте выпить с вами, – попросила Джейн.
Голос её звучал потерянно. Миссис Дункан взглянула ей в лицо и увидела слёзы.
— Что у вас случилось? Неужели… они и вашу дочь украли?!
— Вы были правы, миссис Дункан… Вы во всём были правы. Про военных, про киборгов… Но Эви не похитили. Она ушла сама, по своей воле. Представляете, она сама мне рассказала! – в слезах призналась Джейн.
— Так что же ты, дурёха, не остановила её?! Ей же просто мозги промыли.
— Сама не знаю! – Джейн закрыла лицо руками, и плечи её затряслись. – Она сказала, что передумала, а наутро… её уже не было…
Миссис Дункан подошла и, устроившись рядом с Джейн, по-дружески обняла её.
— Ну давай выпьем, подруга. Теперь у нас есть общее горе… Моего Гарри уже одиннадцать лет не было дома.
Она выхватила бутылку, которую Джейн извлекла из своей сумочки, и приложилась к горлышку.
— Это что – манговый сок?! Ты бы выпила чего покрепче, дорогуша – повод ведь серьёзный.
— Не могу… – всхлипывая, отвечала Джейн. – Я беременна…
— О… О-о, дорогуша! Сочувствую…
Женщина ещё крепче обняла Джейн, прежде чем продолжить возлияния.
Эви категорически не хотела ждать. Пообедав в столовой, которую она нашла по указаниям Рона, панта решительно направилась на -4 этаж, где обнаружила дверь с надписью «Операционные».
— Чем обязан?
Так значит, это он… Тот самый военный фанатик, заваривший всю эту кашу. По его приказу были зверски замучены десятки детей, рождённых на полуострове Гаттария. Он был тем, кто стоял за каждой попыткой, не теряя своей фанатичной веры в успех. Рихард рассказывал им на занятиях о том, сколько кровавых лет понадобилось для разработки методики создания эльксарима. Любой бы бросил на его месте. Не добился бы финансирования. Утратил бы надежду. Идея казалась абсолютно провальной – но он добивался. Но он – продолжал. Маниакальное упорство. Как там говорится? «Если долго мучиться…» Эви подошла к генералу вплотную и, запрокинув голову, заглянула в его красноватые маленькие глазки.
— У вас фуражка набекрень, – с издёвкой проговорила она, усмехнувшись.
— И всё? – переспросил военный, не удостоив дерзкую выходку ни малейшей толикой внимания.
— А ещё – ваша новая охрана на проходной – полные кретины, – улыбка на её лице непроизвольно расплылась ещё шире.
Генерал с подозрением глянул на Кастанеду, а потом снова перевёл взгляд на девочку.
— Та-а-ак… Почему не в камере? Я думал, мы их всех взяли. Ах ты, пройдоха, Эрих, – процедил он с лёгким презрением в голосе, и добавил. – А ты не дерзи, девочка. Не к лицу. Или ты думаешь, что здесь маленьких не бьют?
— Давайте! – с вызовом произнесла Эви. – Ударьте меня! Я думаю, мучить детей вы любите.
Губы её всё ещё улыбались, а на глазах предательски проступили слёзы.
— А ты этого хотела? – вновь переспросил генерал, наклонившись почти к самому её уху.
— Нет, – Эви вдруг склонила голову, смахнула слёзы и твёрдо произнесла. – Я хотела сказать спасибо. Почту за честь служить вам.
На несколько секунд воцарилось молчание. Генерал даже отпрянул в изумлении, потому что чётко уловил по голосу панты – это уже была не издёвка. Она говорила искренне. Эрих Кастанеда позади них застыл с приоткрытым ртом. Он впервые видел, чтобы вот так присягали на верность ещё до элькса-мутации. Наконец генерал выпрямился и слегка потрепал девочку по голове, а затем развернулся, махнув Эриху рукой.
— Сделай её следующей. Она мне понравилась.
Удаляясь с неизменно статной осанкой, он всё же машинально поправил фуражку. Эви смахнула с лица вновь проступившие слёзы и сделала глубокий вдох. В груди всё ещё щемило.
— Всё в порядке?
Чья-то рука легла ей на плечо, панта обернулась и встретила заботливый взгляд Эриха. Такие морщинистые, сухие руки. Седые, редкие волосы, обострившиеся черты лица. Только глаза – всё ещё живые и полные тепла. На вид сложно было установить истинный возраст этого человека.
— Умоляю вас, с чего мне быть не в порядке? Просто в последние дни у меня с самоконтролем… проблемы. Наверное, это… слишком много всего и сразу, – честно призналась Эви.
— Такое кого угодно выбьет из колеи, – согласился профессор, и вдруг увидел, что она почему-то опасливо косится на левый карман его лабораторного халата.
— Я надеюсь, у вас сейчас нет с собой этого странного камушка? – спросила панта обеспокоенно.
— Ты про эльксаген? Нет, я его беру с собой только в особых случаях, – улыбнулся Кастанеда.
— И хорошо. Больше НИКОГДА не показывайте мне его! – воскликнула панта. – Потому что я действительно не контролирую себя, когда его вижу. Или… чую.
— Что, правда? Настолько сильное влечение? – заинтригованно переспросил Эрих.
— Нестерпимое! У меня истерика случилась после того, как вы мне его показали! Притом, что я вообще не помню, чтобы у меня раньше бывали… истерики. Мне казалось, что я умру без него. Честно, вас только моя ментальная блокада спасла, профессор. Которая, кстати, сорвалась. А сейчас я вообще не уверена, что она сработает снова! Так что, я просто предупреждаю.
— Я не знал… – произнёс учёный. – Прости. Никогда не встречал такой реакции. То есть, я догадывался, что чувство влечения к эльксагену у пант прямо пропорционально элькса-потенциалу, но чтобы до такой степени… Прости меня, Эви, я правда не ожидал. Думаю, мне лучше пока не выносить его из лаборатории… – тихо пробормотал он.
Панта выпучила глаза и схватилась за уши.
— Серьёзно?! Не говорите мне, где он лежит!
Бедняга Эрих от смущения едва не провалился сквозь пол. Некоторое время они просто стояли друг напротив друга, пока вдруг не подошёл Рон и, не сказав ни слова, не положил свою бронированную ладонь каждому на плечо. Только тогда обстановка слегка разрядилась.
— Ох, Рональд. Покой нам только снится, – изрёк Кастанеда, похлопав по плечу эльксарима, а потом обратился к Эви. – Тут у нас как раз ещё один кандидат со сверхвысоким значением. И генерал его уже видел; он уже навоображал себе небо в алмазах. Так что, тебе придётся пока подождать, я сегодня буду очень занят.
— Ещё один?! А кто он? Это кто-то из наших?! – взволновалась панта.
Профессор только отрицательно покачал головой.
— Ладно, мне пора идти. Ты, должно быть, падаешь с ног от усталости, так что…
— Ну дайте хоть одним глазком посмотреть! – не унималась девочка.
Тогда Кастанеда молча развернулся и, поманив её рукой, сделал несколько шагов по коридору. За незапертой дверью Эви увидела небольшую уютную комнатку с диваном у стены и большим плазменным телевизором на другой. Телевизор показывал мультики. По-армейски оштукатуренная сероватая стена над диваном была обклеена фотографиями, а на полу, на узорчатом ковре сидел совсем маленький мальчик и играл в конструктор. Эви сначала не поняла, что он здесь делает, а потом, когда до неё начал доходить смысл ситуации, она просто остолбенела с раскрытым ртом. Профессор Кастанеда подошёл и ласково погладил мальчика по взъерошенной солнечной шевелюре, что-то сказал ему, а тот молчал и всё улыбался так широко-широко, словно лягушонок. В глубине его больших улыбающихся глаз как будто скрывалась печаль.
— Э… это же трёхлетка! – выпалила, наконец, Эви, тыча в мальчика пальцем. – Он же, наверное, ещё на горшок ходит и темноты боится, а вы его от мамы с папой забрали?!
— Тщ-щ-щ!
Профессор зашипел на неё и вытолкал обратно за дверь.
— Его зовут Кассенди. Ему четыре года. И он – сирота.
Тут уже наступила очередь Эви смутиться.
— Родители – оба, утонули в океане во время шторма. Четыре дня назад, – объяснял Кастанеда тем временем. – А он выжил. И к тому же, оказался пантой. Нам ничего не оставалось, кроме как взять его под свою ответственность, – Эрих сделал паузу. Было видно, что его самого не очень-то радует эта история. – И дёрнул же их чёрт выйти на яхте в тот день…
Эви наморщила лоб, вспоминая.
— На яхте?.. Это та самая семья, они ещё попали в шторм и утонули? Я видела в новостях, – сказала она наконец. – Значит, только ребёнок выжил… Но это безопасно, в четыре года? Он же такой маленький.
— У нас есть уже два эльксарима, полученных в таком возрасте, – ответил Эрих. – Хотя если честно, слово «безопасно» к элькса-мутации не очень-то применимо. Слишком много переменных, и мало ещё опыта накоплено. Но возраст должен быть подходящим.
— Всё равно, это кажется каким-то… неправильным, – печально произнесла Эви. – Что он должен стать… эльксаримом. Такой улыбашка! Хотя с другой стороны… гармония.
— Чувствуешь диссонанс, да? – согласился с ней Кастанеда. – Я и сам не в восторге от того, что придётся стереть с его лица эту улыбку. Тем не менее, сегодня я подвергну его элькса-мутации.
В разговоре наступила неловкая пауза.
— Тяжёлая у вас работа, – сказала наконец Эви.
— Так часто происходит. Я уже привык, – ответил профессор.
— Но насчёт этой, как вы называете… мутации, – панта невольно поёжилась, решившись поднять неприятную тему. – Как это вообще происходит? Я не вполне понимаю… Операция это или что-то иное? Хочется всё-таки иметь представление о том, на что я иду.
— Это спонтанный процесс. Операции нужны для того, чтобы помочь организму с ним справиться, – объяснил Эрих. – До тех пор, пока мы не разработали методику ассистирования, панты не имели возможности выжить в ходе элькса-мутации.
— Я знаю, – отозвалась Эви. – Ваш брат рассказывал.
— И сейчас сохраняется риск, поскольку это серьёзная нагрузка, и к тому же, я уже сказал – у нас ещё мало опыта. Но я сделаю всё возможное, – заверил её Кастанеда. – С таким высоким потенциалом, в принципе, превращение должно протекать сравнительно легко. Но каждый случай сугубо индивидуален, тут ничего нельзя сказать заранее.
Панта сделала глубокий вдох, чтобы успокоить мурашки, забегавшие по спине, и спросила:
— Но ведь это всё будет происходить под наркозом, как обычная операция? Я ничего не почувствую?
Эрих смущённо поднял брови.
— Кто тебе такое сказал?
— Э?! Вы ведь шутите?!
— Нет.
Услышав подобное откровение, Эви вновь не смогла справиться с нахлынувшими чувствами.
— Ну знаете! Это уже слишком! Почему?! – возмущённо жестикулируя, вскричала она. – Это ведь больно?! Вы что тут – совсем рехнулись?! Даже с животными так не обращаются в цивилизованном мире…
— Эви, Эви, тише… Спокойно. Я дико извиняюсь, – тихо произнёс профессор, – но процесс очень специфический…
— Да мне плевать на вашу специфику! Я требую гуманного обращения, в конце концов, я сама сюда пришла! И я вам не подопытная зверушка, – кипятилась панта.
— Нельзя наркоз, – коротко сформулировал Эрих.
— Почему?!
— Потому что не сработает. Мы пробовали вводить анестетики на ранних этапах. Они не действуют. Мне, правда, жаль, но… – он развёл руки в стороны, – придётся терпеть.
Панта схватилась за голову, измученно прислонившись к стене.
— Уф-ф… Всё интереснее и интереснее… – пробормотала она.
К ней снова подошёл Рон, который всё это время оставался неподалёку, и осторожно приобнял девочку. От неожиданности Эви снова вернулась в чувство. Близость эльксарима успокоила её колотящееся сердце, выровняла дыхание и наконец заставила улечься дрожь в коленках.
— Вот у него спроси, чего ожидать, – улыбнулся Эрих. – Они все через это проходили.
— Честно, сестра, это не то, о чём следует волноваться, – прошептал Рональд ей на ухо.
Эви отстранилась и взглянула ему в лицо.
— Как давно ты стал эльксаримом? – спросила она.
— Два года назад, – ответил мальчик.
— И ты помнишь, как это было?
— Помню.
— А не врёшь?
Уголки его губ слегка приподнялись.
— Я вру только по приказу, – неизменно чётко отозвался киборг.
— Проводи даму, Рональд, свободная комната рядом с твоей, – велел ему Эрих. – А мне пора бежать. Совсем нет времени на разговоры. Отдыхай пока, Эви. Я зайду к тебе, как освобожусь.
Ребята проводили профессора взглядом, а потом снова посмотрели друг на друга.
— Это больно, да ведь? – спросила Эви, почему-то шёпотом.
— Больно.
— Ну насколько больно, как зубы лечить без укола? Как ногу сломать?! – не унималась панта.
— Очень больно, – честно признался эльксарим. А потом посмотрел на неё пристально и сказал. – Не стоит зацикливаться на боли. То, что ты получишь, гораздо важнее.
Снова эти слова. О чём-то драгоценном, очень важном, о чём-то, за что можно вынести любую боль, за что можно… смириться с любой участью.
— Гармония?
— Гармония.
Эльксарим развернулся, и они направились к лифту. Хотелось ещё о стольких вещах поговорить, но Эви действительно чертовски устала после половины дня, проведённого на ногах. Нужно было освоиться на новом месте и привести себя в порядок, пообедать. Поэтому, расставаясь с Роном у двери своей новой комнаты, она спросила только об одном. Самом важном.
— Рон, скажи, как зовут эльксарима в маске?
— В маске? – переспросил мальчик. – Ты имеешь в виду AFLS? Их двое.
Как? Двое?! Эви изумилась сама себе: она была уверена, что внимательно рассмотрела всех эльксаримов в день нападения на базу, но почему-то совершенно не заметила второго эльксарима в маске. Он был только один для неё, именно тот, который встретился ей на площадке с секвойями и рассказал странную басню про лису…
— Ну… я имею в виду того, который примерно моего возраста, – уточнила девочка.
— А-а. Это Хаттори, – ответил тогда Рон.
Эви повторила про себя это имя, чтобы лучше запомнить его. Вроде слышала что-то подобное в аниме… Эльксарим в маске – японец? Вдвойне жаль, что глаз не видно! У японских мальчиков на редкость симпатичные глаза…
— У него нет девушки, – прервал вдруг её мечтания голос Рона.
— Что?! – панта вспыхнула. – Я об этом не спрашивала!
«Ну вот. Не успела заселиться, как меня уже сосватали!»
За дверью оказалась малоприятная комнатка с серыми стенами и металлической мебелью, но в номере был также отдельный туалет и даже душ. «Вольготно, – оценила Эви, – хотя бы не вповалку на нарах в бараке. А вот уют навести ещё предстоит». Стоя под струями душа, она попыталась собраться с мыслями, но они разбегались, подобно муравьям из муравейника. Утекали, словно струйки воды по стеклу. «Теперь я не смогу смотреть в окно на океан… – подумала она печально. – И вообще не смогу смотреть в окно. Как они живут в этих норах? У них ведь должна быть такая же потребность в природном воздействии». Она думала обо всём вперемешку. «Эльксарим в маске. То есть Хаттори. Он действительно мне нравится? Или он просто… эльксарим? Но к Рону я ведь так не отношусь. И почему при нём я расслаблена, а при Хаттори – нервничаю и схожу с ума? Делаю глупые вещи… Это значит, я влюбилась?! У меня никогда ещё не было… парня». Она помотала головой, так что брызги полетели в разные стороны. «Здесь теперь… мой дом?» Вопросы без ответа.
Когда над Гаттарией ещё только восходило солнце, кое-кто уже не спал. Пожилая женщина в мятом домашнем платье вышла на крыльцо с бутылкой в руке и устроилась в кресле, вероятно, с намерением полюбоваться рассветом на пару с любимой выпивкой.
— Миссис Дункан! – донёсся вдруг до её ушей знакомый голос.
К дому подошла женщина помоложе и села рядом прямо на ступени.
— Какими судьбами, Джейн? Я думала, вы меня больше не приветствуете в своей тёплой компании, – пресно проговорила хозяйка.
— Позвольте выпить с вами, – попросила Джейн.
Голос её звучал потерянно. Миссис Дункан взглянула ей в лицо и увидела слёзы.
— Что у вас случилось? Неужели… они и вашу дочь украли?!
— Вы были правы, миссис Дункан… Вы во всём были правы. Про военных, про киборгов… Но Эви не похитили. Она ушла сама, по своей воле. Представляете, она сама мне рассказала! – в слезах призналась Джейн.
— Так что же ты, дурёха, не остановила её?! Ей же просто мозги промыли.
— Сама не знаю! – Джейн закрыла лицо руками, и плечи её затряслись. – Она сказала, что передумала, а наутро… её уже не было…
Миссис Дункан подошла и, устроившись рядом с Джейн, по-дружески обняла её.
— Ну давай выпьем, подруга. Теперь у нас есть общее горе… Моего Гарри уже одиннадцать лет не было дома.
Она выхватила бутылку, которую Джейн извлекла из своей сумочки, и приложилась к горлышку.
— Это что – манговый сок?! Ты бы выпила чего покрепче, дорогуша – повод ведь серьёзный.
— Не могу… – всхлипывая, отвечала Джейн. – Я беременна…
— О… О-о, дорогуша! Сочувствую…
Женщина ещё крепче обняла Джейн, прежде чем продолжить возлияния.
Глава 15 - Загадка Кассенди
Эви категорически не хотела ждать. Пообедав в столовой, которую она нашла по указаниям Рона, панта решительно направилась на -4 этаж, где обнаружила дверь с надписью «Операционные».
