Солнышко

Мое село стояло бы, и я выросла рядом с любящими меня родителями. Возможно, я бы вышла замуж за Крайса, обзавелась детишками, работала в огороде, ждала мужа из кузницы или с поля - кем бы там стал Крайс. Возможно, это была бы неплохая жизнь, в которой никогда бы не появился повелитель степей великий хан Таймаз, и я не знала, каким может быть мужчина моей жизни. Я бы уважала Крайса, но вряд ли любила по-настоящему. Но каратели пришли в степь и разорили те самые пять стойбищ и открыли дорогу, по которой я прошла навстречу моему хану. Нет, я ни о чем не жалею.
        Я реалист и понимаю, что Таймазу не успеть обратно. Если бы я успела подать рапорт, мои действия рассматривал гражданский суд, и тогда меня бы отправили в столицу, потом промурыжили в камере и, возможно, посадили под домашний арест или сослали на каторгу. Но я все еще кадет, и меня будет судить трибунал, представителями которого может являться непосредственное командование. Значит, уже завтра, майор и несколько офицеров могут рассмотреть мое дело, вынести приговор и привести в исполнение. Предательство карается всегда одинаково - смертью. Никаких долгих заседаний и адвокатов. Обвинение, поверхностное рассмотрение причин, побудивших сделать этот шаг, приговор и петля. Мне не страшно умирать, мне лишь жаль папу, который останется жить с этим позором.
        Загремела дверь, которую теперь закрывали на замок, и чьи-то шаги направились ко мне. Я порывисто встала - это был отец, но не один. Кто-то шел негромко, плавно ступая по каменному полу. Его шаги практически были не слышны за твердой отцовской поступью. Я подошла к решетке и встала, ожидая появления посетителей. С отцом пришел Ник. Они подошли к моей камере, и барон воткнул факел в подставку. Я боялась поднять глаза на генерала, страшась увидеть то же презрение, что было в глазах капитана Шеллиса, но он подошел вплотную к решетке и поднял мою голову за подбородок. Я посмотрела в добрые глаза отца и почувствовала, что слезы застилают взор.
        - Ну, что же ты наделала, глупышка, - печально улыбнулся отец. - Зачем ты это сделала?
        - Крайс хотел убить Таймаза, папа, - всхлипнула я. - А я не могу... Пап, я люблю его. Прости.
        - Девочка моя, - генерал просунул руки сквозь решетку и обнял меня. - Не такой судьбы я хотел для тебя, не такой. Чем тебя так привлек этот степняк?
        - Он особенный, пап, - улыбнулась я сквозь слезы. - Он моя судьба, настоящая. Так сказала Вселенная.
        - И ты с ней согласна? - улыбнулся отец.
        - Да, - я кивнула и ударилась лбом о прутья.
        Папа погладил мой лоб и поцеловал, совсем как в детстве, чтобы быстрей прошла боль. Затем вытер мои слезы и провел сухой ладонью по щеке.
        - Я еду в столицу, дочка, - сказал отец. - Я буду просить аудиенции у короля. Ник пока задержит трибунал. Мы сделаем все, чтобы ты избежала веревки.
        - Ник? Что может сделать инспектор по учебным заведениям королевства? - я удивленно посмотрела на барона.
        - Я офицер МСД, Ана, - сказал он, и я широко распахнула глаза. - Капитан МСД, вы должны знать, что это звание в МСД приравнивается к званию майора в армии. Мое слово значит не мало! Освободить вас из-под стражи до суда у меня не получится - я здесь неофициально - но придержать трибунал хватит и моего чина.
        - Офицер МСД... Вы шпион? - спросила я.
        - Мне пора отправляться, лошадь уже запряжена, - прервал нас генерал. - Ты держись, маленькая моя, я сделаю все, чтобы тебя вытащить. Или перетащить в гражданский суд - там у нас будет больше возможностей. До встречи, солнышко. - отец поцеловал меня в лоб и отошел.
        - До встречи, пап, - сказала я, улыбаясь сквозь новый поток слез. - Я люблю тебя.
        - И я тебя, дочка. И горжусь тобой. - он ободряюще улыбнулся, развернулся и ушел.
        Но остался Ник. Он некоторое время стоял в отдалении, затем подошел ближе. Я закинула голову, стараясь перестать плакать, и не заметила, как барон встал передо мной. Он промокнул платком мои мокрые щеки. Я опустила голову и взглянула ему в глаза. Обычного возражения бесстрастного спокойствия не было. Горечь, нежность, тепло и тоска. Офицер МСД больше не прятал свои чувства.
        - Простите меня, Ник, - я опустила глаза.
        - Вам не за что просить прощения, Ана, - ответил барон. - Вы же сказали, так решила Вселенная. - он добродушно усмехнулся. - Но, признаюсь, мне жаль, что я не входил в ее планы.
        - На вас у нее другой план, - невольно улыбнулась я в ответ.
        - Знать бы еще какой, - Ник отдал мне платок, и я привела себя в порядок.
        - Спасибо, так гораздо лучше, - благодарно кивнула я.
        Грай протянул руку, и я вложила в нее свою. Ника я не опасалась: была уверена, что он не сделает ничего, что может оскорбить меня. Он вел себя корректно раньше, почему должен нарушить правила своего поведения сейчас? Барон сжал мои пальцы, затем поднес к губам. Я заворожено смотрела на то, как трепетно он целует меня.
        - Я вам хоть немного нравился, Ана? - спросил барон, снова пожимая мою руку.
        - Да, Ник, я хранила ваш цветок до тех пор, пока мундир не потерялся в степи, - ответила я и пожала его руку в ответ.
        - Если бы все сложилось иначе, и вы вернулись домой, вы бы приняли мое предложение? - Ник посмотрел мне в глаза.
        - Да, я хотела его принять, - я кивнула и подошла ближе.
        - Я не должен был позволять вам ехать сюда. В моей власти было удержать вас рядом со столицей, но мне так хотелось, чтобы вы сами потянулись ко мне, чтобы между нами не было напряжения, - невесело усмехнулся барон.
        - Ник, мне жаль, что так вышло, - я опустила глаза.
        - Вы себе не представляете, как мне жаль, Солнышко, - чуть насмешливо произнес барон, только насмешка относилась не ко мне.
        На некоторое время в камере воцарилась тишина. Ник все так же держал меня за руку, поглаживая запястье. Мы стояли почти вплотную друг к другу, разделенные лишь решеткой. Я подняла голову, вглядываясь в карие глаза, надеясь увидеть там прощение - почему-то это было для меня важно. Что-то вроде точки на этой странице моей жизни, в которой оставалось многоточие. Ник встретился со мной взглядом, ненадолго замер, а потом заключил мое лицо в ладони и поймал губы. Я не отвечала, но и не отталкивала, ошеломленная чувствами, вложенными в этот поцелуй. Ник оторвался от меня, порывисто вздохнул и отошел.
        - Простите, Ана, я поддался чувствам, - сказал он, не глядя на меня. - Этого больше не повторится.
        Он резко развернулся и ушел, оставив меня в странном смятении. Некоторое время я прислушивалась к удаляющимся шагам, потом вытерла губы и вернулась к жесткой койке. Вот мне и есть, с чем сравнивать, но сравнивать не хочется, потому что не за чем. Я вытянулась на койке, закрыла глаза и представила Таймаза.
       
       * * *
       
        Степь летела под копытами черного жеребца. Всадник не подгонял его - конь несся сам, словно знал, что нужно спешить. Путь сократился, повинуясь желанию великого хана, и уже к вечеру перед ним выросли непроходимые горы. Он остановился на мгновение, и дорога открылась, пропуская своего хозяина. Шах сбавил ход- он тяжело дышал- но повелитель все время вливал в коня силы: гибель этого скакуна он не мог допустить.
        Сочная зелень сменила пожухлые степные травы, земля стала черной и насыщенной. Шах рысцой направился к дворцу. Жители благословенного края замирали на мгновение и тут же сгибались в радостном поклоне. Повелитель вернулся. Ворота спешно открылись перед великим ханом. Он спрыгнул с коня и почти бегом бросился во дворец. Поднялся наверх, подошел к своему кабинету, и турхауды приветствовали его почтительным поклоном.
        Хан вошел в свой кабинет, где сейчас находился Рафгат. Новый хан поднялся навстречу прежнему, обошел стол и склонил голову, ожидая слова повелителя. Таймаз тепло обнял дядю.
        - Благодарю, Рафгат, что ты понял, - сказал он.
        - Я волновался, повелитель, - Рафгат посмотрел в глаза своего хана. - Все получилось, как ты хотел?
        - Почти. Моя судьба смогла увидеть свои желания, она открылась мне. Но Вселенная пожелала, чтобы отрада моего сердца прошла свой путь до конца. - ответил хан. - Она осталась в Орнии.
        Они помолчали. Рафгат взялся за бумаги, которые читал до прихода повелителя, и передал их великому хану. Таймаз быстро просмотрел написанное и усмехнулся.
        - Не было ропота? - спросил хан, отрываясь от бумаг.
        - Нет. Турхауды быстро поняли твой замысел и, кровь Иманэшь все-таки сильна в них. А если приняли турхауды, значит - приняли все, - ответил Рафгат.
        - Да, - кивнул Таймаз. - Хан-сердце, турхауды: вены и артерии, которые питают сердце. Если они признали нового хана, значит, прежний больше не может занимать свое место. Ты правильно поступил. Ханство не должно было остаться без повелителя.
        - Вселенная мудра в обустройстве мира. Однако, твой трон слишком жесткий для меня, - произнес Рафгат с улыбкой. - Что будешь делать дальше?
        - Вернусь назад, чтобы забрать свое солнце, - ответил Таймаз и вернулся к бумагам.
        Он более внимательно перечитал, поднял глаза на дядю и кинул бумаги на стол.
        - Значит, шах Мажит закончил свой земной путь в сладкой истоме, - насмешливо сказал хан. - Должно быть, наложница оказалась слишком горяча для шаха.
        - Его ключ открыл не те врата, - хмыкнул Рафгат, и они расхохотались.
        Племянник поделился впечатлениями о забавной девушке, которую привез дядя, вскоре после той встречи, когда рыжеволосая девушка-кадет задела своей прямолинейностью самолюбие хана, не привыкшего к подобным отказам.
        - Повелитель, тебе нужна моя помощь? - спросил Рафгат, закончив смеяться.
        - Я возьму несколько турхаудов, а ты приглядишь за степью, - ответил хан. - Здесь написано, что новый шах Белгина Дабир шлет нам дар.
        - Во дворе. - Рафгат неопределенно кивнул головой. - Великий хан желает увидеть?
        - Пойдем, посмотрим, - сказал Таймаз и первый покинул свой кабинет.
        Мужчины спустились во двор, Рафгат сделал знак, и слуги спешно поднесли корзину, открыли крышку и достали две головы. Рот одной был забит золотом. Хан шевельнул пальцами, и головы положили на место. Мужчины вернулись во дворец.
        - Великий визирь Хамза и посол Огохары в Белгине, - задумчиво произнес хан. - Можешь отправить шаху ответ, что мы удовлетворены извинениями и готовы продолжить переговоры. Отправишься с тайши Валинуром, когда я вернусь. Наши условия остаются прежними.
        - Что сказать туменбашам? - поинтересовался дядя хана.
        - Что Отец Степей покарал неразумных, - улыбнулся повелитель.
        - Да, повелитель, - склонился Рафгат. - Когда ты отправляешься?
        - Вскоре. Пусть приготовят баню, хочу смыть с себя запах темницы, - сказал хан, разглядывая следующий документ.
        Рафгат нахмурился, услышав о темнице, и рука невольно сжалась в кулак. Таймаз вскинул на него глаза, и дядя хана расслабился. Повелитель допустил свое пленение, значит, так было нужно. Он снова поклонился и отправился отдавать распоряжения. Хан дождался, когда за Рафгатом закроется дверь и устало опустился в деревянное резное кресло. Он прикрыл глаза и потянулся сознанием к своей возлюбленной. Некоторое время прислушивался, хмурясь и поигрывая тонким ножом для бумаг, лежавшим на столе, затем расслабился и посмотрел перед собой.
        - Невозможно отвернуться, ястребы тут, как тут, - усмехнулся хан. - Скоро я заберу тебя, и ты встанешь рядом со мной, отрада моего сердца. Осталось совсем немного. - Снова прикрыл глаза и вздохнул. - Скорее бы... Иногда Вселенная слишком настойчиво испытывает нас. Но без черной ночи не приходит ясного дня. Да будет так.
        Хан поднялся из-за стола и направился в свои покои.
       

       Глава 46

       
        Мне до тошноты надоел сумрак камеры, от жесткой койки начало ломить тело, отсутствие возможности нормально помыться - выводило из себя. Вроде всего два дня, как я здесь, а кажется, что сижу десять лет. Я уже сама хотела, чтобы собрался трибунал, хотя бы ради того, чтобы выйти отсюда. Мое дурное настроение разделила Мини, которая уже полчаса сидела напротив моей камеры и хмуро смотрела себе под ноги.
        - Зачем ты поперлась на практику? - раздраженно спросила подруга. - Сейчас бы сидела в столице под крылышком барона и горя не знала.
        - Я хотела узнать, что такое служба, - ответила я.
        - Узнала? Нравится? - язвительно сказала Мини и подняла на меня глаза. - Вообще никогда не понимала твоего фанатизма.
        Я вытянулась на койке, закинула руки за голову и уставилась в потолок, разглядывая черные точки плесени. Мини поерзала на стуле и встала. Она прошлась перед решеткой, потом остановилась и нацелила на меня палец.
        - Нет, ты мне скажи, дурная голова, почему тебе рядом с Ником не сиделось? - я повернула к ней голову. - Такой мужчина! Да если бы он на меня...
        - Минь, - я села и внимательно посмотрела на нее, - тебе Ник нравится?
        Подруга вздохнула, села обратно на стул и снова уставилась себе под ноги. Я подошла к решетке, взялась за прутья и с сочувствием поглядела на Мини, не мешая ей собраться с мыслями. Она некоторое время молчала, продолжая рассматривать носки своих сапог, словно в них содержались ответы на все ее вопросы.
        - Да кто я такая?! - наконец, вскинулась Мини. - Ни роду, ни племени. Сирота из кадетского корпуса. Ты - хотя бы дочь генерала, а мне так не повезло, меня никто не удочерил, - она встала и снова начала мерить шагами коридор перед камерой. - Я даже мечтать о нем не могу. - Мини остановилась и повернулась ко мне. - А так хочется, Ань. Он такой... такой... Он мне снится, Ань, каждую ночь. А когда вижу его, ноги подкашиваются.
        - Так это же здорово, Минь! - воскликнула я. - Ник хороший и без всех этих светских закидонов.
        - Да что тут здорового? - она сердито посмотрела на меня. - Он барон, а я безродная сирота. Я по нему с ума схожу, а он по тебе. Да он меня даже не замечает!
        - Погоди, Мини, - я задумалась. - Помнишь, ты говорила, что хочешь служить в МСД? Так попроси Ника. Вот тебе и повод заговорить с ним. А я попрошу его тебя не бросать. Сблизитесь, глядишь, что и получится, - вдохновенно закончила я.
        Мини в который раз бухнулась на свой стул, глянула на меня исподлобья и застучала носком сапога по полу. Я опять замолчала, не мешая подруге принять решение.
        - И тебе совсем не жалко отдавать барона? - спросила Мини.
        - Минь, ну ты даешь, - усмехнулась я. - У меня же Таймаз есть, как я могу смотреть еще на кого-то?
        - Хан, безусловно, душка, просто красавчик, - согласилась подруга, - но Ник...
        Я хмыкнула и вернулась на свою койку. Как вообще можно с кем-то равнять моего хана? Это же просто кощунство! Я мечтательно уставилась в потолок, вспоминая черные глаза, в которых притаилась бездна, вздохнула и вернула свое внимание подруге. Она опять хмурилась. Ну что не так? Пришлось снова ждать, пока Мини решит высказаться. Ждать пришлось долго. Моя подруга то вскидывала голову, собираясь что-то сказать, то снова опускала ее, мрачнея на глазах. Наконец, Мини вскочила, стремительно подошла к решетке и поманила меня.
        - Думаешь, получится? - зашептала она, словно боясь, что нас кто-то может услышать.
        - Уверена, - кивнула я, вовсе не имея никакой уверенности, но подругу хотелось поддержать, да и помочь ей.
        - Добрый день, - раздался за нашими спинами знакомый голос.