Ания решительно не знала, как следует себя вести в этот день. Она прекрасно понимала, для какой миссии воспитывала Юриуса, но абсолютно противилась факту того, что не увидит больше своего сына никогда. Тридцати пяти лет отроду, она сейчас чувствовала себя настоящей матерью парня, хоть они не были в родстве друг с другом. Бесплодная от рождения из-за рецидива буйной магической силы еще в утробе матери, она всегда мечтала иметь детей. Когда Ания сошлась с Годриком Клэмом, тот принял ее такой, какая она есть, полюбив больше всякой жизни. Более того, муж всячески старался найти выход из ситуации, который устроил бы их полностью. Будучи низшим придворным магом, Годрик Клэм подавал прошения в детские приюты на разрешение взять в свою семью приемного ребенка, надеясь что его придворное положение хоть как-то сможет ускорить процесс. И каково же было их с Анией удивление, когда супругов вызвал сам король Райсфелла Гофрим III Вечный. Кроме всего прочего, именно он позволил исполниться их заветной мечте воспитать ребенка. И не просто какое-то дитя, а предназначенное свыше быть героем человечества. Ания помнила тот день, когда они с Годриком принесли маленького симпатичного кроху домой. После этого не проходило ни дня, чтобы их семья не ценила все дары судьбы, как самое невероятное чудо на свете…
— Маам! — прикосновение руки Юриуса к плечу резко вырвало Анию из воспоминаний. — Ты меня слышишь? Ты как-будто уснула. Точно выспалась нормально?
— А… Да, прости, сынок. Я просто… Хотя неважно, задумалась о всяком. Все-таки сегодня настал тот самый день. Мы с отцом очень волнуемся и… Так ты идешь завтракать?
Юриус смотрел на маму, она была очень красива и, несмотря на очень скорую разлуку, старалась сохранить бодрость духа. И лишь нервное покручивание каштановой пряди волос выдавало в ней хорошо скрываемое волнение, а глаза блестели вовсе не от счастья.
— Да все нормально со мной будет, — успокоил Юриус, подошел и обнял мать. — С моими-то силами, едва ли кто-то сможет мне что-то противопоставить. Я ведь могу все, что угодно. Даже вернуть человека к жизни! Это здесь раскрывать потенциал опасно, а на поле боя я сдерживаться не стану.
— Ты же помнишь, Юри, что я тебе говорил про Зону Возмущения? Твой запас магических сил там ограничен, поэтому к крайним мерам прибегать лишь в безвыходных ситуациях, — раздался позади них еще немного заспанный голос Годрика Клэма.
Юриус посмотрел на отца, уже седоватого висками сорокалетнего импозантного мужчину, который всегда был серьезен и мудр во всех важных беседах с сыном. Юноша подумал, что осталось только привести Брайса, иего «семья» будет в сборе. Не будет хватать лишь Смэйта, которого Юриус всегда очень ценил и уважал. Ведь именно наставник и приемный отец Брайса дал ему столько ценнейших советов по тому, как использовать магическую силу. Оба друга скучали по Смэйту, как по очень важному члену семьи. Юриусу в последнее время часто не хватало этих уроков, бесед и наставлений уставшим от самой жизни голосом, за которым кроются века существования в Новом мире.
— Я все помню, — заверил Юриус. — Но мои тренировки успешны, и я надеюсь, что магического запаса мне хватит. Ладно, пусть мама готовит завтрак, а я схожу за Брайсом, если вы не против конечно.
Родители одобрительно закивали, ведь им тоже по-своему был дорог единственный настоящий друг их сына. Брайс часто захаживал к ним и всегда производил о себе только хорошее впечатление скромного и смышлёного юноши. Он часто обедал и ужинал с семьей Клэм, поэтому и в этот день тем более никто не возражал. Порешив этот вопрос, Юриус сразу поспешил одеться, а его мать с отцом оправились готовить завтрак.
***
Луна в небе очень хорошо освещала местность внизу. Деревьев едва касалось дуновение легкого ветра. За что можно было любить атмосферу королевства Райсфелл, так это за такие уютные теплые ночи. Брайс подошел и сел рядом со Смэйтом, который сидел на берегу небольшой реки и задумчиво кидал плоские камушки в воду. Парень еще никогда не видел своего наставника таким спокойным и умиротворенным. Ему всегда казалось, что Смэйт может с виду ничего не показывать, но внутри, как клубок нервов. На лице таинственного вечного мага всегда читалось равнодушие, но его глаза всегда острой иглой пронизывали собеседника. Те, кто считал, что Смэйт может потерять бдительность, всегда платили за свою неосмотрительность. Брайс никогда не забудет тот момент, когда они с наставником путешествовали по окрестностям Райсфелла и остановились в каком-то скромном трактире. Тогда к случайным путникам, девушке и парню, начали докапываться какие-то местные задиры. Путники были сдержаны и не хотели неприятностей, но в таких случаях людей всегда выводят на драку. Когда забияки совсем раскричались, Смэйт учтиво попросил их замолкнуть, чтобы не мешать ему отдыхать. Мужики сразу поспешили накинуться на него и попросить извинений. Это стало их ошибкой. В несколько секунд разбив подручными средствами всю шумную банду из восьми человек, Смэйт заплатил хозяйке трактира за неудобства, и лениво переступая через распластанные на полу тела, отправился отдыхать в свою комнату, поторапливая опешившего маленького Брайса. Парочка спасенных путников пытались поблагодарить своего спасителя, но Смэйт лишь махнул на это рукой.
С того дня Брайс абсолютно точно уяснил для себя, что Смэйта лучше не злить и исполнять все его рекомендации. Тетушка Памела, которая не приходилась им родственницей, но при этом была очень доброй и сердобольной женщиной, часто рассказывала юноше о том, что было, когда он был еще совсем ребенком. Однажды Смэйт постучался к ней посреди ночи, весь продрогший от дождя и вымокший насквозь. Отказавшись от приглашения войти, он просто сунул ей в руки укутанного в несколько теплых пеленок ребенка, попросив присмотреть за ним, что-то сказал про вечный долг, а потом просто ушел. Опешившая женщина, ничего не понимая и не успев сказать в ответ, просто повернулась, отнесла ребенка в гостиную и там поняла, что никаких возражений высказать никому уже не смоежт. Младенец так крепко спал, посасывая большой пальчик, что сердце и без того милосердной Памелы Стролл, еще больше разразилось чувствами и эмоциями. С того дня она стала заботиться о маленьком Брайси. Смэйт после того случая несколько раз захаживал, приносил денег на содержание ребенка, несмотря на категорические отказы Памелы. А когда мальчику исполнилось семь лет, Смэйт пришел вновь и забрал его к себе жить, как-то неуклюже извинившись за столь долгое беспокойство и пригласив как-нибудь зайти к нему. Поначалу Тетушка Памела часто навещала Брайса, но потом у нее самой появились другие дела. С финансовой помощью Смэйта она открыла свой небольшой детский приют, где ее забота и любовь могла согревать целых одиннадцать маленьких сирот.
Жизнь Брайса же с тех пор изменилась кардинально. Смэйт ежедневно учил его боевым приемам, заставлял зубрить магическую теорию и частенько брал с собой в дорогу. Все это, конечно, закаляло парня, но не меняло того факта, что Брайс был ни на что не способен. Сражаться ему не нравилось, его магическая способность иглы и нити виделась ему бесполезной насмешкой его судьбы, а постоянные походы изматывали его, хоть ныть открыто он себе не позволял. Да и все это было бессмысленно, ведь на каждый акт нытья Смэйт неизменно бы ответил едкой колкостью.
— О чем задумался, пацан? — вывел юношу из размышлений голос Смэйта.
— Да так… Вспомнилось кое-что из детства. Скажи, а почему у меня нет фамилии, как у остальных ребят? — потупив взор, спросил Брайс.
— Так и у меня нет, — махнув рукой, сказал Смэйт. — А на кой она тебе?
— Не знаю. Чтобы чувствовать себя… отличным от других. Личностью, что ли. Ведь у каждого…
— В том и суть, что у каждого она есть, — спокойно перебил маг. — И если ты считаешь, что наличие фамилии делает тебя особенным, то я плохой наставник. Запомни, пацан, ни фамилия, ни род, ни звание и даже ни сила делает тебя личностью. Все это лишь декорации. Есть единственное, что уникально у каждого – это твое сердце.
— Мое сердце? — подняв удивленно бровь, спросил Брайс. — Я не понимаю, это ерунда какая-то. У каждого есть сердце, это же орган тела. И у каждого есть чувства, если ты об этом.
— Дело не в чувствах, а в твоей цели. Цель – вот, что делает тебя личностью. И только когда ты стремишься к ней всем сердцем, тогда и становишься личностью. А в процессе этого будут и чувства, и эмоции, и чины, если угодно. У всех есть сердце, но только не все придают ему значение большее, нежели просто органу тела.
— А какая цель у тебя, Смэйт? Зачем ты меня принес сюда? Зачем пытаешься воспитать? Из жалости? Или, может, гордости? — с упреком в глазах спросил Брайс.
Смэйт занес было руку для очередного броска камушка в воду, но остановился. Казалось, он в первый раз на памяти Брайса задумался дольше, чем на две секунды, прежде чем дать ответ.
— Возможно, и из-за того и другого, или чего третьего. Я сам не знаю. Не обольщайся, Брайс, тебе не суждено стать героем. Уж я-то точно знаю. Но даже учитывая это, у каждого есть своя роль. И пусть твоя может показаться тебе же незначительной, на деле же твоя цель может быть гораздо выше, чем у самого лучшего героя на свете. Запомни это… Хотя, ты это забудешь, как и все, что было до…
— Что это зна…
И тут Брайс проснулся и понял, что все это было лишь у него в голове. Наверное, он слишком сильно скучает по Смэйту, своему наставнику, которого он без сомнения может назвать своим отцом. За окном начиналось утро, солнце уже начало показываться из-за горизонта. Брайс стал нехотя одеваться, понимая, что сегодня настал тот самый день, переломный момент в жизни, как минимум, восьми человек, которых отобрали для скоропостижного героического похода. И Брайс был точно уверен, что с его навыками навряд ли он когда-нибудь вернется сюда снова.
В деревянную дверь добротно сбитой из дерева самим Смэйтом хижины громко постучали. Единственным человеком, кто мог прийти в гости к Брайсу, был Юриус, так что юноша без сомнений открыл.
— Ты только проснулся, Брайси? — весело приветствовал друга с порога Юриус. — Смотрю, штаны еще до конца не натянул? Ты хоть один?
— Очень смешно, Юри! — фыркнув, упрекнул Брайс. — Один, как и всегда. Девушки не спешат приходить в гости в мрачную скрипучую хижину на холме, где жил, наверное, самый таинственный и устрашающий маг на земле.
— Ну и хорошо, — хлопнул его по плечу Юриус. — Давай тогда, скорее собирайся. Пойдешь к нам на завтрак, а то уж скоро в путь.
Брайс поспешил полностью одеться, и они с Юриусом вышли наружу. Перед тем, как закрыть входную дверь, он еще раз окинул взглядом скромную хижину Смэйта и, глубоко и печально вздохнув, поспешил вследа за своим лучшим другом.
***
В этот же момент в Ледяном Царстве Строммо произошло несколько вещей. Йоширо Анто, защитник-следователь центрального округа Строммо молча закапывал могилу, куда полчаса назад положил тело своего покойного отца, убитого Эльтией Варген. Жители деревни Гаррен тоже почтили своим присутствием скорбные похороны, но лишь двое из них пришли не из чистой формальности. Это были девушка и парень, которых Йоширо хорошо знал с детства – Айо Суоре и Джим Балбон. Именно эти молодые люди часто навещали Сая Анто и держали на всякий случай связь с его сыном. Так уж вышло, что они были первыми, кто обнаружил тело отца Йоширо.
Наконец, Анто закончил копать, бросив последний ком земли на могилу сверху. Когда он повернулся, чтобы, как можно, скорее уехать подальше от этого места, к нему подошел староста деревни и попытался убедить избавиться от засоряющего все вокруг дерева у дома. В ответ он получил настолько злобный и опасный взгляд, что осекся на половине заготовленной просьбы. Еще больше ужаса он испытал, когда Йоширо напомнил, где работает, и может многое раскрыть в делах самого старосты. При этих словах на лбу у последнего выступили крупные капли пота, и он поспешил протереть свою седеющую и лысеющую голову белым влажным платком. Холодно попрощавшись со своими приятелями и формально поблагодарив их за все, что они сделали, Йоширо сел в машину. То, что он собирался сделать, должно перевернуть весь уклад жизни обитателей Строммо, но в данный момент последствия его не волновали. Слишком много он потерял за последние сутки, слишком долго пытался отрицать очевидные вещи. Йоширо вздохнул, положил руки на руль. Он внезапно вспомнил, как отец просил его повлиять на старосту деревни и его требования. Сай часто причитал, что его сын служит закону, но не может это использовать для помощи своему родному человеку. Тогда Йоширо ему ответил, что злоупотреблять свои положением для достижения личных целей никогда не станет. Теперь он жалел о том моменте, скорбел о том, что не пришел на помощь, пусть даже и незначительную, своему родному отцу. А теперь его нет, и Альмы нет, и вера в правосудие и справедливость была навсегда утеряна. Йоширо, начиная со школы, никогда не плакал, даже когда больно ударялся или был побит местным забиякой. Следователь никогда в открытую не выражал своего мнения или чувств, всегда все оправдывал лишь чистыми фактами и логикой. До появления Альмы Йоширо Анто никогда не любил. Но теперь в этом всем не было смысла, больше не ради кого держаться. Только сейчас, осознав и смирившись с потерей, парень позволил себе заплакать лишь на мгновение. Две аккуратные слезинки скользнули синхронно по его щеке, после чего точка невозврата была пройдена. Йоширо завел машину и отправился в путь до Строммо. Развив на трассе приличную скорость и включив мигалку сбоку лобового стекла, он устремился к своей цели. Через полтора часа он уже будет в Строммо, прямо возле коммуникационной башни Магистериума.
***
В этот же момент Эльтия Варген наконец-то смогла перевести дух после суток беспрерывного побега от всего и от всех. Когда женщина увидела неухоженный, заросший в некоторых местах вьюном, мотель, то мысленно возблагодарила совего милого Мацроя Веллена за то, что он не стал нести науку и прогресс в каждый угол своего государства. Сила того детектива, Йоширо Анто, была просто чудовищным проклятием для любого, к кому будет применена. Особенно, в таком технологичном государстве, где постоянно снуют машины с программным ИИ, берущим на себя функцию автопилота, если с водителем что-то случится. Однако это сработало и на саму Эльтию, её пять раз чуть не задавило машиной. Любая техника просто сходила с ума рядом с «проклятой» Варген. Идти приходилось только лесами и полями, как можно дальше от любых дорог, столбов, камер и тому подобного технологичного хлама.
В другой ситуации благородная и гордая Эльтия, сестра самой леди Эмии, никогда бы не опустилась до такого зачуханного и грязного заведения, как мотель «Первая ласточка», будто затерявшийся на краю самой Вселенной. Но на данный момент её главной задачей было выжить. Хозяин и по совместительству регистратор заведения, глубокий старик с безразличным пустым взглядом, не задавал вопросов, глядя на запыхавшуюся женщину в помятой грязной одежде.
— Маам! — прикосновение руки Юриуса к плечу резко вырвало Анию из воспоминаний. — Ты меня слышишь? Ты как-будто уснула. Точно выспалась нормально?
— А… Да, прости, сынок. Я просто… Хотя неважно, задумалась о всяком. Все-таки сегодня настал тот самый день. Мы с отцом очень волнуемся и… Так ты идешь завтракать?
Юриус смотрел на маму, она была очень красива и, несмотря на очень скорую разлуку, старалась сохранить бодрость духа. И лишь нервное покручивание каштановой пряди волос выдавало в ней хорошо скрываемое волнение, а глаза блестели вовсе не от счастья.
— Да все нормально со мной будет, — успокоил Юриус, подошел и обнял мать. — С моими-то силами, едва ли кто-то сможет мне что-то противопоставить. Я ведь могу все, что угодно. Даже вернуть человека к жизни! Это здесь раскрывать потенциал опасно, а на поле боя я сдерживаться не стану.
— Ты же помнишь, Юри, что я тебе говорил про Зону Возмущения? Твой запас магических сил там ограничен, поэтому к крайним мерам прибегать лишь в безвыходных ситуациях, — раздался позади них еще немного заспанный голос Годрика Клэма.
Юриус посмотрел на отца, уже седоватого висками сорокалетнего импозантного мужчину, который всегда был серьезен и мудр во всех важных беседах с сыном. Юноша подумал, что осталось только привести Брайса, иего «семья» будет в сборе. Не будет хватать лишь Смэйта, которого Юриус всегда очень ценил и уважал. Ведь именно наставник и приемный отец Брайса дал ему столько ценнейших советов по тому, как использовать магическую силу. Оба друга скучали по Смэйту, как по очень важному члену семьи. Юриусу в последнее время часто не хватало этих уроков, бесед и наставлений уставшим от самой жизни голосом, за которым кроются века существования в Новом мире.
— Я все помню, — заверил Юриус. — Но мои тренировки успешны, и я надеюсь, что магического запаса мне хватит. Ладно, пусть мама готовит завтрак, а я схожу за Брайсом, если вы не против конечно.
Родители одобрительно закивали, ведь им тоже по-своему был дорог единственный настоящий друг их сына. Брайс часто захаживал к ним и всегда производил о себе только хорошее впечатление скромного и смышлёного юноши. Он часто обедал и ужинал с семьей Клэм, поэтому и в этот день тем более никто не возражал. Порешив этот вопрос, Юриус сразу поспешил одеться, а его мать с отцом оправились готовить завтрак.
***
Луна в небе очень хорошо освещала местность внизу. Деревьев едва касалось дуновение легкого ветра. За что можно было любить атмосферу королевства Райсфелл, так это за такие уютные теплые ночи. Брайс подошел и сел рядом со Смэйтом, который сидел на берегу небольшой реки и задумчиво кидал плоские камушки в воду. Парень еще никогда не видел своего наставника таким спокойным и умиротворенным. Ему всегда казалось, что Смэйт может с виду ничего не показывать, но внутри, как клубок нервов. На лице таинственного вечного мага всегда читалось равнодушие, но его глаза всегда острой иглой пронизывали собеседника. Те, кто считал, что Смэйт может потерять бдительность, всегда платили за свою неосмотрительность. Брайс никогда не забудет тот момент, когда они с наставником путешествовали по окрестностям Райсфелла и остановились в каком-то скромном трактире. Тогда к случайным путникам, девушке и парню, начали докапываться какие-то местные задиры. Путники были сдержаны и не хотели неприятностей, но в таких случаях людей всегда выводят на драку. Когда забияки совсем раскричались, Смэйт учтиво попросил их замолкнуть, чтобы не мешать ему отдыхать. Мужики сразу поспешили накинуться на него и попросить извинений. Это стало их ошибкой. В несколько секунд разбив подручными средствами всю шумную банду из восьми человек, Смэйт заплатил хозяйке трактира за неудобства, и лениво переступая через распластанные на полу тела, отправился отдыхать в свою комнату, поторапливая опешившего маленького Брайса. Парочка спасенных путников пытались поблагодарить своего спасителя, но Смэйт лишь махнул на это рукой.
С того дня Брайс абсолютно точно уяснил для себя, что Смэйта лучше не злить и исполнять все его рекомендации. Тетушка Памела, которая не приходилась им родственницей, но при этом была очень доброй и сердобольной женщиной, часто рассказывала юноше о том, что было, когда он был еще совсем ребенком. Однажды Смэйт постучался к ней посреди ночи, весь продрогший от дождя и вымокший насквозь. Отказавшись от приглашения войти, он просто сунул ей в руки укутанного в несколько теплых пеленок ребенка, попросив присмотреть за ним, что-то сказал про вечный долг, а потом просто ушел. Опешившая женщина, ничего не понимая и не успев сказать в ответ, просто повернулась, отнесла ребенка в гостиную и там поняла, что никаких возражений высказать никому уже не смоежт. Младенец так крепко спал, посасывая большой пальчик, что сердце и без того милосердной Памелы Стролл, еще больше разразилось чувствами и эмоциями. С того дня она стала заботиться о маленьком Брайси. Смэйт после того случая несколько раз захаживал, приносил денег на содержание ребенка, несмотря на категорические отказы Памелы. А когда мальчику исполнилось семь лет, Смэйт пришел вновь и забрал его к себе жить, как-то неуклюже извинившись за столь долгое беспокойство и пригласив как-нибудь зайти к нему. Поначалу Тетушка Памела часто навещала Брайса, но потом у нее самой появились другие дела. С финансовой помощью Смэйта она открыла свой небольшой детский приют, где ее забота и любовь могла согревать целых одиннадцать маленьких сирот.
Жизнь Брайса же с тех пор изменилась кардинально. Смэйт ежедневно учил его боевым приемам, заставлял зубрить магическую теорию и частенько брал с собой в дорогу. Все это, конечно, закаляло парня, но не меняло того факта, что Брайс был ни на что не способен. Сражаться ему не нравилось, его магическая способность иглы и нити виделась ему бесполезной насмешкой его судьбы, а постоянные походы изматывали его, хоть ныть открыто он себе не позволял. Да и все это было бессмысленно, ведь на каждый акт нытья Смэйт неизменно бы ответил едкой колкостью.
— О чем задумался, пацан? — вывел юношу из размышлений голос Смэйта.
— Да так… Вспомнилось кое-что из детства. Скажи, а почему у меня нет фамилии, как у остальных ребят? — потупив взор, спросил Брайс.
— Так и у меня нет, — махнув рукой, сказал Смэйт. — А на кой она тебе?
— Не знаю. Чтобы чувствовать себя… отличным от других. Личностью, что ли. Ведь у каждого…
— В том и суть, что у каждого она есть, — спокойно перебил маг. — И если ты считаешь, что наличие фамилии делает тебя особенным, то я плохой наставник. Запомни, пацан, ни фамилия, ни род, ни звание и даже ни сила делает тебя личностью. Все это лишь декорации. Есть единственное, что уникально у каждого – это твое сердце.
— Мое сердце? — подняв удивленно бровь, спросил Брайс. — Я не понимаю, это ерунда какая-то. У каждого есть сердце, это же орган тела. И у каждого есть чувства, если ты об этом.
— Дело не в чувствах, а в твоей цели. Цель – вот, что делает тебя личностью. И только когда ты стремишься к ней всем сердцем, тогда и становишься личностью. А в процессе этого будут и чувства, и эмоции, и чины, если угодно. У всех есть сердце, но только не все придают ему значение большее, нежели просто органу тела.
— А какая цель у тебя, Смэйт? Зачем ты меня принес сюда? Зачем пытаешься воспитать? Из жалости? Или, может, гордости? — с упреком в глазах спросил Брайс.
Смэйт занес было руку для очередного броска камушка в воду, но остановился. Казалось, он в первый раз на памяти Брайса задумался дольше, чем на две секунды, прежде чем дать ответ.
— Возможно, и из-за того и другого, или чего третьего. Я сам не знаю. Не обольщайся, Брайс, тебе не суждено стать героем. Уж я-то точно знаю. Но даже учитывая это, у каждого есть своя роль. И пусть твоя может показаться тебе же незначительной, на деле же твоя цель может быть гораздо выше, чем у самого лучшего героя на свете. Запомни это… Хотя, ты это забудешь, как и все, что было до…
— Что это зна…
И тут Брайс проснулся и понял, что все это было лишь у него в голове. Наверное, он слишком сильно скучает по Смэйту, своему наставнику, которого он без сомнения может назвать своим отцом. За окном начиналось утро, солнце уже начало показываться из-за горизонта. Брайс стал нехотя одеваться, понимая, что сегодня настал тот самый день, переломный момент в жизни, как минимум, восьми человек, которых отобрали для скоропостижного героического похода. И Брайс был точно уверен, что с его навыками навряд ли он когда-нибудь вернется сюда снова.
В деревянную дверь добротно сбитой из дерева самим Смэйтом хижины громко постучали. Единственным человеком, кто мог прийти в гости к Брайсу, был Юриус, так что юноша без сомнений открыл.
— Ты только проснулся, Брайси? — весело приветствовал друга с порога Юриус. — Смотрю, штаны еще до конца не натянул? Ты хоть один?
— Очень смешно, Юри! — фыркнув, упрекнул Брайс. — Один, как и всегда. Девушки не спешат приходить в гости в мрачную скрипучую хижину на холме, где жил, наверное, самый таинственный и устрашающий маг на земле.
— Ну и хорошо, — хлопнул его по плечу Юриус. — Давай тогда, скорее собирайся. Пойдешь к нам на завтрак, а то уж скоро в путь.
Брайс поспешил полностью одеться, и они с Юриусом вышли наружу. Перед тем, как закрыть входную дверь, он еще раз окинул взглядом скромную хижину Смэйта и, глубоко и печально вздохнув, поспешил вследа за своим лучшим другом.
***
В этот же момент в Ледяном Царстве Строммо произошло несколько вещей. Йоширо Анто, защитник-следователь центрального округа Строммо молча закапывал могилу, куда полчаса назад положил тело своего покойного отца, убитого Эльтией Варген. Жители деревни Гаррен тоже почтили своим присутствием скорбные похороны, но лишь двое из них пришли не из чистой формальности. Это были девушка и парень, которых Йоширо хорошо знал с детства – Айо Суоре и Джим Балбон. Именно эти молодые люди часто навещали Сая Анто и держали на всякий случай связь с его сыном. Так уж вышло, что они были первыми, кто обнаружил тело отца Йоширо.
Наконец, Анто закончил копать, бросив последний ком земли на могилу сверху. Когда он повернулся, чтобы, как можно, скорее уехать подальше от этого места, к нему подошел староста деревни и попытался убедить избавиться от засоряющего все вокруг дерева у дома. В ответ он получил настолько злобный и опасный взгляд, что осекся на половине заготовленной просьбы. Еще больше ужаса он испытал, когда Йоширо напомнил, где работает, и может многое раскрыть в делах самого старосты. При этих словах на лбу у последнего выступили крупные капли пота, и он поспешил протереть свою седеющую и лысеющую голову белым влажным платком. Холодно попрощавшись со своими приятелями и формально поблагодарив их за все, что они сделали, Йоширо сел в машину. То, что он собирался сделать, должно перевернуть весь уклад жизни обитателей Строммо, но в данный момент последствия его не волновали. Слишком много он потерял за последние сутки, слишком долго пытался отрицать очевидные вещи. Йоширо вздохнул, положил руки на руль. Он внезапно вспомнил, как отец просил его повлиять на старосту деревни и его требования. Сай часто причитал, что его сын служит закону, но не может это использовать для помощи своему родному человеку. Тогда Йоширо ему ответил, что злоупотреблять свои положением для достижения личных целей никогда не станет. Теперь он жалел о том моменте, скорбел о том, что не пришел на помощь, пусть даже и незначительную, своему родному отцу. А теперь его нет, и Альмы нет, и вера в правосудие и справедливость была навсегда утеряна. Йоширо, начиная со школы, никогда не плакал, даже когда больно ударялся или был побит местным забиякой. Следователь никогда в открытую не выражал своего мнения или чувств, всегда все оправдывал лишь чистыми фактами и логикой. До появления Альмы Йоширо Анто никогда не любил. Но теперь в этом всем не было смысла, больше не ради кого держаться. Только сейчас, осознав и смирившись с потерей, парень позволил себе заплакать лишь на мгновение. Две аккуратные слезинки скользнули синхронно по его щеке, после чего точка невозврата была пройдена. Йоширо завел машину и отправился в путь до Строммо. Развив на трассе приличную скорость и включив мигалку сбоку лобового стекла, он устремился к своей цели. Через полтора часа он уже будет в Строммо, прямо возле коммуникационной башни Магистериума.
***
В этот же момент Эльтия Варген наконец-то смогла перевести дух после суток беспрерывного побега от всего и от всех. Когда женщина увидела неухоженный, заросший в некоторых местах вьюном, мотель, то мысленно возблагодарила совего милого Мацроя Веллена за то, что он не стал нести науку и прогресс в каждый угол своего государства. Сила того детектива, Йоширо Анто, была просто чудовищным проклятием для любого, к кому будет применена. Особенно, в таком технологичном государстве, где постоянно снуют машины с программным ИИ, берущим на себя функцию автопилота, если с водителем что-то случится. Однако это сработало и на саму Эльтию, её пять раз чуть не задавило машиной. Любая техника просто сходила с ума рядом с «проклятой» Варген. Идти приходилось только лесами и полями, как можно дальше от любых дорог, столбов, камер и тому подобного технологичного хлама.
В другой ситуации благородная и гордая Эльтия, сестра самой леди Эмии, никогда бы не опустилась до такого зачуханного и грязного заведения, как мотель «Первая ласточка», будто затерявшийся на краю самой Вселенной. Но на данный момент её главной задачей было выжить. Хозяин и по совместительству регистратор заведения, глубокий старик с безразличным пустым взглядом, не задавал вопросов, глядя на запыхавшуюся женщину в помятой грязной одежде.
