— Присмотришь за ним, я в город, — бросила Эра сначала своему гостю, потом варгу. Можно чувствовать себя польщенным.
С уходом Травницы дома стало необычайно тихо. Бурый лег спать, и его товарищ последовал его примеру. Приглядывать друг за другом они считали лишним.
Эра шла по дороге к Сольду и думала о своем госте. Хотелось бы сказать, что незваном, однако совесть (остатки которой каким-то чудом сохранились) напоминали, что она сама привезла в дом этого дроу. Теперь вот нечего на него ворчать, стоит пенять лишь себе, что ввязалась в какое-то темное дело. Эльф явно был не прост, совсем не прост. Шрамы, потеря памяти, удивительное спокойствие. Он походил на полноводную реку, которую ничего не волновало, при этом глубины ее хранили множество тайн. Дроу казался чересчур понятным — в характере, — при этом имел весьма странное прошлое. Эра, честно говоря, даже сомневалась в том, что он потерял память. Может, притворяется? А что, весьма удобно. Он ведь точно связан с чем-то темным, даже по меркам Империи. Наверняка убийца или кто похуже. Мало ли непривлекательных личностей бродит по просторам их необъятной земли? И никто из них, конечно, не хочет быть узнанным. Куда проще сослаться на потерю памяти, чем признаться, что ты кто-то, кого выкинули прямо в Неглскую трясины. Или, может, он не врет?.. Вопросы, вопросы — с того момента, как Эра увидела лежащего на дороге темного, они постоянно посещали ее. Сомнения терзали ее, и, признаться, это было не по душе Травнице. Она привыкла к покою, так какого демона она притащила в свой дом этот источник вечных проблем? Зачем?
Сольд встретил Эру шумом (относительным) и шуточками стражников. Правда, наученные горьким опытом, они адресовали свои остроты не языкастой Травнице, а друг другу. Скучно же весь день в карауле стоять. Эра кивнула им, слушая их ругань и хохот, и продолжила думать о дроу. Терпеливый, твареныш, у такого непонятно что на уме. И все же он нравился Эре — это было нелогично и ей несвойственно, но она испытывала симпатию к этому мужчине. Казалось, он не чурается ее и не пытается перетерпеть. Такой спокойный, даже смешно. Давно ей не встречались… Она оборвала мысль: не стоит ворошить прошлое. Что было, то прошло, и кровь тех, кого она погубила, давно уже высохла на ее руках.
На рынке сегодня было много народу — опять табунщики гнали своих югранских красавцев и красавиц в столицу на продажу. Неудивительно, что в Сольд хлынул поток селян: кто новости узнать, а кто просто поглядеть на дорогих жеребцов. Эра скрипнула зубами от досады — демоны Глубин, вот принесло! Если бы она знала, то не пришла бы сегодня в Сольд. Но табун должен был прибыть только на следующей неделе, а необходимость в некоторых зельях существовала сейчас. Эра, конечно, высоко оценивала свои способности, однако признавала, что ее талантов и травок мало, чтобы поставить на ноги дроу. Пришлось идти в город, а теперь еще и терпеть весь этот сброд… Она уже навестила лавку знакомого лекаря и шла к воротам, когда встретила ее…
Народ на рынке галдел: орки орали, тролли кричали, оборотни ворчали и ругались, а редкие темные эльфы с презрением взирали на всех. Эра продиралась через толпу — и это хорошо еще, что ей хватало одного взгляда, чтобы темные расступались, иначе страшно было бы представить, во что превратился бы ее день. И вот в тот момент, когда она привычно мрачно взирала на мир, она увидела статную шатенку. Та была достаточно красива и умела прятать хищные черты своего лица. Эре хватило мига, чтобы узнать ее. Женщина тоже увидела ее — взгляды их схлестнулись, на мгновение они смотрели друг на друга, понимая все… А потом шатенка исчезла в толпе, а Эра решительно направилась прочь.
«Прошлое в прошлом», — напомнила она себе и заставила себя подавить кипящий в ней гнев.
Он сидел на скрипучем деревянном крыльце и смотрел на закат — как огненный диск солнца скрывается за редкими елями. Бок немного побаливал, но это была такая мелочь, что он не обращал на нее внимание. Куда больше его интересовал теплый ветерок, приятно ласкавший лицо, и довольно ворчащий варг рядом. Он чесал Бурого за ухом, и тот издавал странные звуки, больше похожие на хрипы. Вот только капающие слюни явственно свидетельствовали о хорошем настроении варга.
За спиной хлопнула дверь, и доски скрипнули под ногами Эры.
— Если у тебя есть инструменты, то я могу починить крыльцо, — предложил он, не оборачиваясь.
— Ага, а потом я опять тебя буду лечить. Сиди уже, — рыкнула она, и он улыбнулся. — Ты разве умеешь чинить? Я бы предположила, что ты, скорее, привык разрушать.
— Я все умею, — отозвался он, точно зная, что это правда.
Эра присела рядом на крыльцо, и они долго молчали, наслаждаясь тишиной. То, что его соседке тоже не хочется болтать, он знал точно. Успел выяснить за те пару недель, что лежал у нее дома. И все же, несмотря на явное нежелание хозяйки разговаривать (которое частенько выражалось самой неприличной бранью), он иногда чувствовал, что она ждет от него слова, фразы, какого-то отзыва — она не всегда была такой колючей и непримиримой, какой казалась. Чем больше времени он проводил с нею, тем лучше понимал. Иногда это лишало его душевного равновесия — если знание о починке дома или способах удушения можно было объяснить былыми навыками, то как он мог определить, что под хмурой маской Эры скрывается грусть или желание поговорить? Такое можно сказать только о по-настоящему близком тебе эльфе…
— Варги отличаются от обычных волков более крупным телосложением, силой, выносливостью и свирепостью. Если волки могут проявлять осторожность, то варги готовы броситься на любого. Они дикие, приручение их занимает много сил и времени. Верны они лишь одному своему хозяину, для других они опасны так же, как и те, что водятся в лесах. Справиться с варгами сложнее, чем с волками: их шкура прочнее, клыки длиннее и острее, слух и нюх лучше. Ходит байка, что варги — это магически измененные волки, но достоверных подтверждений данной теории не существует. Варгов преимущественно используют орки — на них ездят, их используют как охотничьих псов. Иногда и дроу приручают их. В Темной Империи водится много варгов — по сравнению с остальным миром. Хотя и обычных волков в наших лесах хватает… — Он ненадолго замолк. — Я все это знаю, я помню это, а вот себя… Почему так странно? Разве не должен был я все забыть? Так почему мои руки помнят тяжесть меча, а голова полна сведений о мире, но при этом я даже имя свое не могу назвать?
Эра повернулась к нему и знакомо усмехнулась:
— Демон знает, что в наших душах и головах. Это не тело, которое можно вылечить. Возможно, тебе нужно время — вспомнишь… А может, уже никогда не вернешь себя прежнего… Ты совсем ничего не помнишь? — вернулась к привычному деловому тону она. — Имя? Детство? Юность? Хотя они были давно…
— Почему ты сделала такой вывод?
— Шрамы, — пожала плечами она и коснулась его шеи. Он внутренне вздрогнул, когда ее пальцы отпечатались огненными отметинами на коже. Ее багровые глаза, в которых плескалась насмешка, грели душу, и он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится сидящая рядом женщина. Что-то в ней было. Иногда ему казалось, что он знает ее уже давно…
— Вот этому шраму не меньше пары столетий. А вот эти, — она указала на запястья, на которых виднелись едва заметные светлые следы, — от магии Света. Явно оковы паладинов, я такое лишь в книгах видела. Учитывая, что Темная Империя не воевала с Орденом со времен войны Света, то я бы предположила, что тебе больше тысячи лет. Или ты шпион его величества и регулярно посещаешь подвалы паладинов после провала.
— Из этих "чудесных" мест почти никто не выбирается, — возразил он, вновь чувствуя: он знает, что говорит. — Я… Я знаю, откуда эти шрамы. Была война с людьми, я ребенком попал в плен…
— Тогда точно война Света, — присвистнула она и внимательно посмотрела на него. Ее взгляд под привычной насмешкой над всем и вся скрывал любопытство и настороженность. Похоже, не только он подозревал своего соседа во всех грехах.
— Больше тысячи лет, — пробормотал он, смотря на свои руки. Сколь многое он забыл. Целую вечность, всю жизнь.
— А ты весьма непрост, — высказала свою мысль Эра, хмыкая. — Сейчас в Империи не так много осталось дроу, которые помнят войну Света. Император, Вал'Акэш — кто еще?
— Наверняка немало, но они не посвящают всех в свою жизнь.
— Да, жаль, что ты не решился стать знаменитым лордом, которого знала бы вся Империя. Так поиски себя были бы значительно короче.
Он промолчал, думая о прошлом. Хотел ли он его знать? Воспоминания из детства хранили лишь боль и унижение, но вдруг оставшаяся жизнь — значительная ее часть — была другой? Имел ли он что-то, что могло заставить его вернуться? Пока ему весьма нравилось сидеть на крыльце одинокого дома у болота и разговаривать с неприветливой Травницей.
— Я помню свое имя, — вдруг произнес он, и она тут же встрепенулась. — Ретаин. Так меня звал отец.
— Уже неплохо. Правда, лучше бы ты вспомнил родовое имя, — честно призналась Эра. — Зато можно тебя нормально звать.
— Да, по имени, а не придумывать мне различные клички.
— Это было весело.
— Не сомневаюсь, ты хохотала от души.
— Ты против? — усмехнулась она.
— Нет, — ошарашил он ее. — Мне нравится, когда ты радуешься, даже если это мелкая пакость мне.
Едва ли когда в жизни на него смотрели с таким подозрением, а Ретаину вдруг пришло в голову другое: возможно, Эра лжет, но не из корыстных целей.
— Ты знаешь меня? — спросил он в лоб. Она хмыкнула и собиралась ответить очередную гадость, когда он быстро продолжил: — Ты можешь знать меня, но не говорить. Поэтому ты и спасла меня. Мы были вместе? А потом поссорились? Поэтому ты не хочешь отвечать на мои вопросы?
— ВМЕСТЕ?! — Кажется, все болото услышало этот рев медведя: Эра была одновременно зла и возмущена. — Я тебя первый раз в жизни вижу! Ничего мы не знакомы! И как у вас мужиков так получается: сразу лезть под юбку любой, даже несимпатичной вам женщине?!
— Ты весьма красива, — пробормотал он, неуверенный, что его услышат. В душе его царил раздрай. Он был уверен, что знает Эру. Если в первые дни это чувство привязанности к ней объяснялось обычной заботой с ее стороны да его слабым состоянием, то последнюю неделю, когда он уже не изображал умирающего, было сложно игнорировать нарастающую симпатию. И дело было даже не в ее касаниях, возбуждающих его, а в ее лице, словно отпечатанном в его сознании. Он долго размышлял и в итоге пришел к самой логичной мысли — он ее знает. Иногда ему казалось даже, что очень давно.
— Выкинь глупости из головы, иначе я их сама выбью! — рыкнула она угрожающе, и это тоже показалось ему знакомым. Однако настаивать на своем Ретаин не стал, он уже понял, что ошибся в своем предположении: она никогда не видела его до момента спасения, а значит, он все выдумал. Затуманенное сознание в очередной раз играло с ним.
Эра перелистнула страницу и уставилась в стену. Сложно было не замечать шум во дворе: опять этот мужик что-нибудь там делает. С момента ее самого глупого поступка в жизни — спасения неизвестного дроу — прошел месяц, и ее подопечный полностью выздоровел. Теперь она не могла запрещать ему помогать ей по дому, и он взвалил на себя почти все хозяйственные дела: каждый день готовил — и в разы лучше нее, — починил крыльцо, обновил крышу, сколотил Бурому новое корыто — оказалось, старое протекало. Теперь вот дрова колол. Она бы и сама справилась — жила же как-то до этого тридцать лет, — однако ее не слушали. Она и перестала возражать — пусть делает. Вообще, отношение к Ретаину у нее было странное, она и сама до конца не разобралась, что ей не нравится в темном. Или нравится? Он был приятен ей — это сложно было отрицать. И хоть, вопреки его предположению, она никогда в жизни не видела его, он притягивал ее. Такой спокойный, размеренный в суждениях, умный — стоило ему только добраться до ее скромной библиотеки, и теперь все вечера они проводили, обсуждая одну или другую книгу. Эра соврала бы, если бы сказала, что Ретаин не нравится ей как собеседник или даже друг. Узнав его поближе, она вынуждена была признать, что с таким дроу весьма приятно общаться. Несмотря на некоторую жесткость и принципиальность (которая проявлялась очень редко), он отличался так нужным Эре спокойствием и терпимостью. Казалось, его вовсе не раздражает ее ругань и нарочито грубое поведение. Постепенно она стала более мягко относиться к нему, многое позволять. Он не раздражал ее, как большинство нелюдей в этом мире, и она вдруг осознала, что таким качеством не обладал ни один мужчина в ее жизни — только если ее неродной отец.
Книга была поставлена на место, Эра решительно встала и вышла на крыльцо. Ретаин колол дрова, а так как в Неглскую трясину уже пришла весна — более теплая, чем на севере, — то дроу разделся, скинув рубашку на деревянный забор. Бурый довольно смотрел на друга, лежа около нового корыта с водой — сегодня ему перепал на ужин мертвый заяц, попавший в самодельный капкан. Эра спустилась с крыльца и остановилась около колодца.
— Помочь? — тут же отозвался этот невыносимый мужчина.
— Сама справлюсь! — отрезала она, скидывая пустое ведро вниз. Как вот она жила без него?! Бесит! Его забота переходит все границы. Она ему об этом тут же сообщила, причем такими словами, что любой другой мужчина на его месте ее бы молча ударил. А Ретаин лишь улыбнулся, оставив ее в покое и вернувшись к дровам. Она поймала себя на том, что невольно любуется его улыбкой — обычно мужчины редко проявляют свои чувства. В этом Ретаин не был исключением, и его улыбка была мимолетна. Но такая красивая… Мужчины обычно так не улыбаются… Демоны!
Она налила в полупустое корыто Бурого воды и направилась домой. Ретаин вновь бесил ее с прежней силой.
«Может, мне просто мужик нужен? — думала она, доставая из погреба привезенную вчера из города бутылку молока. — Тридцать лет уже в целибате живу, можно и поразвлечься. Тем более мужчина красивый. Вот только опасный…»
Когда она вернулась во двор, Ретаин уже раскладывал наколотые дрова под навес. Бурый радостно пил, поглядывая на хозяйку.
— Держи, — сунула она в руки дроу глиняную кружку с молоком. — Вчера в городе купила.
Он вновь едва заметно улыбнулся.
— Решила немного побыть добродушной хозяйкой?
— Еще слово — и все содержимое кружки окажется у тебя на лице, — с явной угрозой в голосе предупредила Эра.
Ретаин остался совершенно спокоен.
— Не буду тебя расстраивать и промолчу, — заверил он ее, принимая из ее рук кружку. — Благодарю.
Хотелось огрызнуться и посоветовать засунуть ему свои благодарности в то место, которое приличные эльфы не показывают, однако его спокойный понимающий взгляд остановил ее. Она молча забрала у него пустую кружку и, развернувшись, направилась к дому. Он остался прибираться во дворе под присмотром отдыхающего варга, оставив ее одну с той бурей чувств, что в ней вызвал.
Никогда она… Нет, это невозможно! Она металась по кухне, желая отправить пустую кружку в голову зазнавшегося темного, но не делая этого — она прекрасно осознавала истинную причину своего плохого настроения.
С уходом Травницы дома стало необычайно тихо. Бурый лег спать, и его товарищ последовал его примеру. Приглядывать друг за другом они считали лишним.
***
Эра шла по дороге к Сольду и думала о своем госте. Хотелось бы сказать, что незваном, однако совесть (остатки которой каким-то чудом сохранились) напоминали, что она сама привезла в дом этого дроу. Теперь вот нечего на него ворчать, стоит пенять лишь себе, что ввязалась в какое-то темное дело. Эльф явно был не прост, совсем не прост. Шрамы, потеря памяти, удивительное спокойствие. Он походил на полноводную реку, которую ничего не волновало, при этом глубины ее хранили множество тайн. Дроу казался чересчур понятным — в характере, — при этом имел весьма странное прошлое. Эра, честно говоря, даже сомневалась в том, что он потерял память. Может, притворяется? А что, весьма удобно. Он ведь точно связан с чем-то темным, даже по меркам Империи. Наверняка убийца или кто похуже. Мало ли непривлекательных личностей бродит по просторам их необъятной земли? И никто из них, конечно, не хочет быть узнанным. Куда проще сослаться на потерю памяти, чем признаться, что ты кто-то, кого выкинули прямо в Неглскую трясины. Или, может, он не врет?.. Вопросы, вопросы — с того момента, как Эра увидела лежащего на дороге темного, они постоянно посещали ее. Сомнения терзали ее, и, признаться, это было не по душе Травнице. Она привыкла к покою, так какого демона она притащила в свой дом этот источник вечных проблем? Зачем?
Сольд встретил Эру шумом (относительным) и шуточками стражников. Правда, наученные горьким опытом, они адресовали свои остроты не языкастой Травнице, а друг другу. Скучно же весь день в карауле стоять. Эра кивнула им, слушая их ругань и хохот, и продолжила думать о дроу. Терпеливый, твареныш, у такого непонятно что на уме. И все же он нравился Эре — это было нелогично и ей несвойственно, но она испытывала симпатию к этому мужчине. Казалось, он не чурается ее и не пытается перетерпеть. Такой спокойный, даже смешно. Давно ей не встречались… Она оборвала мысль: не стоит ворошить прошлое. Что было, то прошло, и кровь тех, кого она погубила, давно уже высохла на ее руках.
На рынке сегодня было много народу — опять табунщики гнали своих югранских красавцев и красавиц в столицу на продажу. Неудивительно, что в Сольд хлынул поток селян: кто новости узнать, а кто просто поглядеть на дорогих жеребцов. Эра скрипнула зубами от досады — демоны Глубин, вот принесло! Если бы она знала, то не пришла бы сегодня в Сольд. Но табун должен был прибыть только на следующей неделе, а необходимость в некоторых зельях существовала сейчас. Эра, конечно, высоко оценивала свои способности, однако признавала, что ее талантов и травок мало, чтобы поставить на ноги дроу. Пришлось идти в город, а теперь еще и терпеть весь этот сброд… Она уже навестила лавку знакомого лекаря и шла к воротам, когда встретила ее…
Народ на рынке галдел: орки орали, тролли кричали, оборотни ворчали и ругались, а редкие темные эльфы с презрением взирали на всех. Эра продиралась через толпу — и это хорошо еще, что ей хватало одного взгляда, чтобы темные расступались, иначе страшно было бы представить, во что превратился бы ее день. И вот в тот момент, когда она привычно мрачно взирала на мир, она увидела статную шатенку. Та была достаточно красива и умела прятать хищные черты своего лица. Эре хватило мига, чтобы узнать ее. Женщина тоже увидела ее — взгляды их схлестнулись, на мгновение они смотрели друг на друга, понимая все… А потом шатенка исчезла в толпе, а Эра решительно направилась прочь.
«Прошлое в прошлом», — напомнила она себе и заставила себя подавить кипящий в ней гнев.
Глава 4. Родное лицо, или Кто ты?
Он сидел на скрипучем деревянном крыльце и смотрел на закат — как огненный диск солнца скрывается за редкими елями. Бок немного побаливал, но это была такая мелочь, что он не обращал на нее внимание. Куда больше его интересовал теплый ветерок, приятно ласкавший лицо, и довольно ворчащий варг рядом. Он чесал Бурого за ухом, и тот издавал странные звуки, больше похожие на хрипы. Вот только капающие слюни явственно свидетельствовали о хорошем настроении варга.
За спиной хлопнула дверь, и доски скрипнули под ногами Эры.
— Если у тебя есть инструменты, то я могу починить крыльцо, — предложил он, не оборачиваясь.
— Ага, а потом я опять тебя буду лечить. Сиди уже, — рыкнула она, и он улыбнулся. — Ты разве умеешь чинить? Я бы предположила, что ты, скорее, привык разрушать.
— Я все умею, — отозвался он, точно зная, что это правда.
Эра присела рядом на крыльцо, и они долго молчали, наслаждаясь тишиной. То, что его соседке тоже не хочется болтать, он знал точно. Успел выяснить за те пару недель, что лежал у нее дома. И все же, несмотря на явное нежелание хозяйки разговаривать (которое частенько выражалось самой неприличной бранью), он иногда чувствовал, что она ждет от него слова, фразы, какого-то отзыва — она не всегда была такой колючей и непримиримой, какой казалась. Чем больше времени он проводил с нею, тем лучше понимал. Иногда это лишало его душевного равновесия — если знание о починке дома или способах удушения можно было объяснить былыми навыками, то как он мог определить, что под хмурой маской Эры скрывается грусть или желание поговорить? Такое можно сказать только о по-настоящему близком тебе эльфе…
— Варги отличаются от обычных волков более крупным телосложением, силой, выносливостью и свирепостью. Если волки могут проявлять осторожность, то варги готовы броситься на любого. Они дикие, приручение их занимает много сил и времени. Верны они лишь одному своему хозяину, для других они опасны так же, как и те, что водятся в лесах. Справиться с варгами сложнее, чем с волками: их шкура прочнее, клыки длиннее и острее, слух и нюх лучше. Ходит байка, что варги — это магически измененные волки, но достоверных подтверждений данной теории не существует. Варгов преимущественно используют орки — на них ездят, их используют как охотничьих псов. Иногда и дроу приручают их. В Темной Империи водится много варгов — по сравнению с остальным миром. Хотя и обычных волков в наших лесах хватает… — Он ненадолго замолк. — Я все это знаю, я помню это, а вот себя… Почему так странно? Разве не должен был я все забыть? Так почему мои руки помнят тяжесть меча, а голова полна сведений о мире, но при этом я даже имя свое не могу назвать?
Эра повернулась к нему и знакомо усмехнулась:
— Демон знает, что в наших душах и головах. Это не тело, которое можно вылечить. Возможно, тебе нужно время — вспомнишь… А может, уже никогда не вернешь себя прежнего… Ты совсем ничего не помнишь? — вернулась к привычному деловому тону она. — Имя? Детство? Юность? Хотя они были давно…
— Почему ты сделала такой вывод?
— Шрамы, — пожала плечами она и коснулась его шеи. Он внутренне вздрогнул, когда ее пальцы отпечатались огненными отметинами на коже. Ее багровые глаза, в которых плескалась насмешка, грели душу, и он бы соврал, если бы сказал, что ему не нравится сидящая рядом женщина. Что-то в ней было. Иногда ему казалось, что он знает ее уже давно…
— Вот этому шраму не меньше пары столетий. А вот эти, — она указала на запястья, на которых виднелись едва заметные светлые следы, — от магии Света. Явно оковы паладинов, я такое лишь в книгах видела. Учитывая, что Темная Империя не воевала с Орденом со времен войны Света, то я бы предположила, что тебе больше тысячи лет. Или ты шпион его величества и регулярно посещаешь подвалы паладинов после провала.
— Из этих "чудесных" мест почти никто не выбирается, — возразил он, вновь чувствуя: он знает, что говорит. — Я… Я знаю, откуда эти шрамы. Была война с людьми, я ребенком попал в плен…
— Тогда точно война Света, — присвистнула она и внимательно посмотрела на него. Ее взгляд под привычной насмешкой над всем и вся скрывал любопытство и настороженность. Похоже, не только он подозревал своего соседа во всех грехах.
— Больше тысячи лет, — пробормотал он, смотря на свои руки. Сколь многое он забыл. Целую вечность, всю жизнь.
— А ты весьма непрост, — высказала свою мысль Эра, хмыкая. — Сейчас в Империи не так много осталось дроу, которые помнят войну Света. Император, Вал'Акэш — кто еще?
— Наверняка немало, но они не посвящают всех в свою жизнь.
— Да, жаль, что ты не решился стать знаменитым лордом, которого знала бы вся Империя. Так поиски себя были бы значительно короче.
Он промолчал, думая о прошлом. Хотел ли он его знать? Воспоминания из детства хранили лишь боль и унижение, но вдруг оставшаяся жизнь — значительная ее часть — была другой? Имел ли он что-то, что могло заставить его вернуться? Пока ему весьма нравилось сидеть на крыльце одинокого дома у болота и разговаривать с неприветливой Травницей.
— Я помню свое имя, — вдруг произнес он, и она тут же встрепенулась. — Ретаин. Так меня звал отец.
— Уже неплохо. Правда, лучше бы ты вспомнил родовое имя, — честно призналась Эра. — Зато можно тебя нормально звать.
— Да, по имени, а не придумывать мне различные клички.
— Это было весело.
— Не сомневаюсь, ты хохотала от души.
— Ты против? — усмехнулась она.
— Нет, — ошарашил он ее. — Мне нравится, когда ты радуешься, даже если это мелкая пакость мне.
Едва ли когда в жизни на него смотрели с таким подозрением, а Ретаину вдруг пришло в голову другое: возможно, Эра лжет, но не из корыстных целей.
— Ты знаешь меня? — спросил он в лоб. Она хмыкнула и собиралась ответить очередную гадость, когда он быстро продолжил: — Ты можешь знать меня, но не говорить. Поэтому ты и спасла меня. Мы были вместе? А потом поссорились? Поэтому ты не хочешь отвечать на мои вопросы?
— ВМЕСТЕ?! — Кажется, все болото услышало этот рев медведя: Эра была одновременно зла и возмущена. — Я тебя первый раз в жизни вижу! Ничего мы не знакомы! И как у вас мужиков так получается: сразу лезть под юбку любой, даже несимпатичной вам женщине?!
— Ты весьма красива, — пробормотал он, неуверенный, что его услышат. В душе его царил раздрай. Он был уверен, что знает Эру. Если в первые дни это чувство привязанности к ней объяснялось обычной заботой с ее стороны да его слабым состоянием, то последнюю неделю, когда он уже не изображал умирающего, было сложно игнорировать нарастающую симпатию. И дело было даже не в ее касаниях, возбуждающих его, а в ее лице, словно отпечатанном в его сознании. Он долго размышлял и в итоге пришел к самой логичной мысли — он ее знает. Иногда ему казалось даже, что очень давно.
— Выкинь глупости из головы, иначе я их сама выбью! — рыкнула она угрожающе, и это тоже показалось ему знакомым. Однако настаивать на своем Ретаин не стал, он уже понял, что ошибся в своем предположении: она никогда не видела его до момента спасения, а значит, он все выдумал. Затуманенное сознание в очередной раз играло с ним.
***
Эра перелистнула страницу и уставилась в стену. Сложно было не замечать шум во дворе: опять этот мужик что-нибудь там делает. С момента ее самого глупого поступка в жизни — спасения неизвестного дроу — прошел месяц, и ее подопечный полностью выздоровел. Теперь она не могла запрещать ему помогать ей по дому, и он взвалил на себя почти все хозяйственные дела: каждый день готовил — и в разы лучше нее, — починил крыльцо, обновил крышу, сколотил Бурому новое корыто — оказалось, старое протекало. Теперь вот дрова колол. Она бы и сама справилась — жила же как-то до этого тридцать лет, — однако ее не слушали. Она и перестала возражать — пусть делает. Вообще, отношение к Ретаину у нее было странное, она и сама до конца не разобралась, что ей не нравится в темном. Или нравится? Он был приятен ей — это сложно было отрицать. И хоть, вопреки его предположению, она никогда в жизни не видела его, он притягивал ее. Такой спокойный, размеренный в суждениях, умный — стоило ему только добраться до ее скромной библиотеки, и теперь все вечера они проводили, обсуждая одну или другую книгу. Эра соврала бы, если бы сказала, что Ретаин не нравится ей как собеседник или даже друг. Узнав его поближе, она вынуждена была признать, что с таким дроу весьма приятно общаться. Несмотря на некоторую жесткость и принципиальность (которая проявлялась очень редко), он отличался так нужным Эре спокойствием и терпимостью. Казалось, его вовсе не раздражает ее ругань и нарочито грубое поведение. Постепенно она стала более мягко относиться к нему, многое позволять. Он не раздражал ее, как большинство нелюдей в этом мире, и она вдруг осознала, что таким качеством не обладал ни один мужчина в ее жизни — только если ее неродной отец.
Книга была поставлена на место, Эра решительно встала и вышла на крыльцо. Ретаин колол дрова, а так как в Неглскую трясину уже пришла весна — более теплая, чем на севере, — то дроу разделся, скинув рубашку на деревянный забор. Бурый довольно смотрел на друга, лежа около нового корыта с водой — сегодня ему перепал на ужин мертвый заяц, попавший в самодельный капкан. Эра спустилась с крыльца и остановилась около колодца.
— Помочь? — тут же отозвался этот невыносимый мужчина.
— Сама справлюсь! — отрезала она, скидывая пустое ведро вниз. Как вот она жила без него?! Бесит! Его забота переходит все границы. Она ему об этом тут же сообщила, причем такими словами, что любой другой мужчина на его месте ее бы молча ударил. А Ретаин лишь улыбнулся, оставив ее в покое и вернувшись к дровам. Она поймала себя на том, что невольно любуется его улыбкой — обычно мужчины редко проявляют свои чувства. В этом Ретаин не был исключением, и его улыбка была мимолетна. Но такая красивая… Мужчины обычно так не улыбаются… Демоны!
Она налила в полупустое корыто Бурого воды и направилась домой. Ретаин вновь бесил ее с прежней силой.
«Может, мне просто мужик нужен? — думала она, доставая из погреба привезенную вчера из города бутылку молока. — Тридцать лет уже в целибате живу, можно и поразвлечься. Тем более мужчина красивый. Вот только опасный…»
Когда она вернулась во двор, Ретаин уже раскладывал наколотые дрова под навес. Бурый радостно пил, поглядывая на хозяйку.
— Держи, — сунула она в руки дроу глиняную кружку с молоком. — Вчера в городе купила.
Он вновь едва заметно улыбнулся.
— Решила немного побыть добродушной хозяйкой?
— Еще слово — и все содержимое кружки окажется у тебя на лице, — с явной угрозой в голосе предупредила Эра.
Ретаин остался совершенно спокоен.
— Не буду тебя расстраивать и промолчу, — заверил он ее, принимая из ее рук кружку. — Благодарю.
Хотелось огрызнуться и посоветовать засунуть ему свои благодарности в то место, которое приличные эльфы не показывают, однако его спокойный понимающий взгляд остановил ее. Она молча забрала у него пустую кружку и, развернувшись, направилась к дому. Он остался прибираться во дворе под присмотром отдыхающего варга, оставив ее одну с той бурей чувств, что в ней вызвал.
Никогда она… Нет, это невозможно! Она металась по кухне, желая отправить пустую кружку в голову зазнавшегося темного, но не делая этого — она прекрасно осознавала истинную причину своего плохого настроения.
