— Достаточно поздний час для визита, — обронила она, глянув на часы.
— Если разговор предстоит неважный — да, — в своей излюбленной манере ответил Хенрик. Если он хотел, он мог говорит часами, ускользать, как вода сквозь пальцы. Далии никогда не удавалось его переспорить или получить ответ на вопрос, если он не хотел этого, поэтому она смирилась, что, кроме как силовыми способами, она не сможет выгнать Хенрика и его придется терпеть до прихода Деля. Вопреки всеобщим ожиданиям, она относилась равнодушно к бывшему жениху. Нет, если бы он занимал менее значительное место в иерархии Орден, она, возможно, отомстила бы ему, но сейчас его убийство не привело бы ни к чему хорошему ни для нее самой, ни для ее друзей, поэтому она смотрела на Хенрика, как на совершенно постороннего человека, и лишь легкое раздражение внутри — что она была так глупа и доверчива когда-то — напоминало о том, что раньше их что-то связывало.
Как и ожидала Далия, они просидели за чаем в гостиной пару часов. Хенрик много говорил, вспоминая прошлое и постоянно обращал на нее взгляд своих теплых ореховых глаз, который пронизывал ее насквозь.
— Мне, наверное, пора покинуть тебя, — извиняющимся тоном произнес он, когда за окном уже стемнело.
У дверей Хенрик вновь остановился, поймав Далия за руку и тут же отпустив — по ее коже пробежала волна магического льда.
— Ты забываешься.
— Прости мне мой глупый порыв, — проникновенно произнес он. В полутьме пустого дома его голос звучал еще более сердечно и искренне, чем обычно. — С тех самых пор, как я осознал свою ошибку, я надеялся примириться с тобой и с самим собой. Но теперь я чувствую, что твое сердце не простило меня. Я желаю и могу это исправить. У меня долг перед тобой, я верну его.
— Возможно, — поразмыслив, размеренно ответила Далия, — в будущем я потребую его с тебя. А сейчас тебе пора.
Дверь за его спиной многозначительно открылась. Хенрик коротко поклонился Далии и ушел. Если бы также легко можно было избавиться от него в жизни... Пришедший получасом позже Дель еще с порога принюхался и потемнел лицом.
— Он не хотел уходить.
— Тебе нет нужды оправдываться, — успокоил ее ликан, нежно обнимая. — Я доверяю тебе и люблю, но я знаю, что тебе был неприятен его визит.
— Я предпочла бы жить без призрака из прошлого, — Далия мягко высвободилась из его объятий. — Достали?
— Да. — Дель отдал ей два маленьких флакона с каплями крови.
— Последние. Завтра буду проводить ритуал, придут?
— Конечно, — улыбнулся Дель. — Им же интересно. Да и мне тоже: никогда не слышал о таком волшебстве.
— Магия крови присуща лишь вампирам, ведьмы и колдуны редко прибегают к ней — даже среди них подобное осуждается.
— А среди магов порицается еще сильнее, — догадался Дель, который за время общения с Далией успел разобраться не только в магии и заклинаниях, но и отношениях между четырьмя группами волшебников.
— Да, для мага это будет серьезной потерей репутации.
— Я поговорю с ребятами, чтобы не болтали.
Далия улыбнулась чему-то своему, но ничего не сказала.
— Что?
— Карсен всегда говорил, что маг, который думает о репутации, это не маг, а лорд. Настоящему магу не важно ничего, кроме его искусства.
— Ты разделяешь его убеждение?
— Я разделяю многие его убеждения.
Далия убрала всю добытую у колдунов кровь в ящик и, заперев его на замок, вышла из лаборатории. Дель последовал за нею. Ночь уже давно вступила в свои права, часы в холле мирно отсчитывали минуты заслуженного отдыха. Дель с Далией медленно поднимались по лестнице, беседуя о Карсене.
— Долго ты у него училась?
— Он забрал меня из приюта, когда мне было пятнадцать. Через семь лет он умер, я тогда только закончила обучение. Это было... тяжело.
Дель коснулся ее руки, ободряя, а потом осторожно — так умел только он — поинтересовался:
— Ты его любила?
Далия перевела на него взгляд и нахмурилась: она явно почувствовала двусмысленность. Спустя секунду она поняла, что имел в виду Дель.
— Нет, что ты, я была для него как дочь. Я любила его, но не как мужчину. Скорее, он стал для меня первым и единственным — до тебя — человеком, позаботившимся обо мне. Именно он показал мне, что такое любовь, хоть и очень своеобразно — все же у него было много недостатков.
— Ты много лет провела в приюте?
— Я там родилась. Моя мать была городской нищенкой, она умерла спустя день после родов. Я не знала ни ее имени, ни имени отца.
— И ты никогда не пыталась его разыскать?
— Нет, зачем? — в голосе Далии зазвенела сталь. Она закрыла дверцу шкафа и накинула на плечи халат. Дель сидел на постели и внимательно наблюдал за нею.
— Обычно этого хотят те, кто не знал родителей.
— Глупость. Вероятнее всего, мои родители были обычными городскими пьяницами — вором и продажной девкой или грабителем и попрошайкой. В любом случае, мой отец не был любящим мужем, он позволил женщине, зачавшей от него, умереть. Возможно, он даже не знает обо мне. Зачем мне разыскивать его? Его не волнует моя судьба, а кровь... Что ж, ты сам говорил, что родители — это не общая кровь, текущая в наших венах, а жизнь, полная любви и заботы.
— Ты рассуждаешь цинично, но разумно, — признал Дель, глядя в ночное небо.
Далия тихо опустилась рядом на кровать.
— А твои родители?
— Мила не рассказала?
— Я даже не спрашивала: это твое право — рассказать мне.
Дель уронил лицо в ладони и замер, лишь размеренно вздымающаяся грудь говорила о том, что он живой. Далия наклонилась и положила голову ему на плечо, чувствуя тепло его кожи.
— Моя мать была эльфийкой, она жила на границе Рассветного Леса. Мой... отец был ликаном. Он со своими сородичами напал на эльфийское поселение и надругался над матерью. Она понесла, но не избавилась от меня, поэтому другие эльфы изгнали ее. Она родила меня уже здесь, в Рестании. Мы долго скитались по городу, матери было сложно найти работу, к ней плохо относились... из-за меня. Мне было десять, когда...
Он замолчал, не в силах продолжить.
— Не хочешь — не говори, мое отношение к тебе не поменяется из-за этого. — Далия ласково провела ладонью по мягким серым волосам.
— Я думаю... — Дель тяжело вздохнул, потом, словно решившись, повернулся, поцеловал ее в макушку и продолжил: — Когда-то давно я сказал Лену, что уговорил мать вернуться в Рассветный Лес, а сам сбежал по дороге, но на самом деле она сама ушла. Однажды я просто встал утром и обнаружил записку от нее, что она любит меня, но больше не может так жить, что хочет вернуться домой, в Рассветный Лес. Вот и все.
Далия крепко обняла его, слыша, как стучит сердце в груди. Дель зарылся носом в ее волосы и тихо произнес:
— Лен с Милой думают, что она умерла, а мне не хватает духу рассказать им правду.
— Если тебе так больно, то не рассказывай. Они хорошие друзья, думай об этом. О Миле с Леном, о девочках, обо мне. Мы — твоя семья и всегда ею будем.
Он немного отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. Серая мягкость и голубая сталь встретились и утонули в любви и нежности.
— Я так рад, что мы встретились, что ты существуешь в этом мире, в моей жизни.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она уже в самые губы.
Ритуал магии крови, как красиво назвала его Далия, со стороны выглядел совсем не так поэтично: на пустом столе стоял деревянный таз с водой, а рядом лежали флаконы с кровью и пучки травы.
— Больше похоже на бабское гадание, — честно признался Реб и даже не получил дежурный подзатыльник: все были с ним согласны.
Далия же не обратила внимания на болтовню, взяла в руки первый флакон и ветку засохшей травы.
— Лен, сейчас в воде будут мелькать лица, тебе будет нужно посмотреть и сказать, был ли там демон.
— А много их будет?
— Десять-двадцать, это недолго.
Дель с Соней занавесили окна, и комната погрузилась в темноту, горели лишь три свечи, что Далия расставила вокруг таза. Она вылила кровь в воду и подожгла от свечи травинку, начав бормотать под нос какую-то бессмыслицу. Реб уже хотел что-то сказать, но получил от Сони локтем поддых и промолчал. Спустя мгновение внимание всех было приковано к тазу с водой, в которой стали отражаться чужие лица — люди и нелюди, мужчины и женщины, взрослые и дети. Одни появлялись на несколько секунд, другие мелькали друг за другом. Как и обещала Далия, весь ритуал занял не так много времени: вода помутнела, травинка погасла и изображение исчезло.
— Все. — Далия стряхнула с рук пепел.
— Был? — выпалила Мила. Лег помотал головой. — Тогда следующий.
Спустя час все флаконы с кровью опустели, а свечи успели сгореть до самого основания. Отдернув шторы и зажмурившись от дневного света, друзья сели за стол. Таз с кристально чистой (как?!) водой остался стоять по центру.
— Итак, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, начала Мила. — Итак, если я правильно понимаю, ни один из колдунов не связан с демоном.
— Я его не увидел.
— Должен был. — Далия в задумчивости постучала пальцами по столешнице. — В воде отражались все, кто был связан с колдунами. В том числе, эмоционально.
— Так демон — не любовник, ездить каждый день не будет.
— Демон подчиняет себе колдуна, — терпеливо объяснила Мила, пока к Лену не присоединился Реб. — Эмоциональная связь у них должна быть сильная, особенно со стороны колдуна. Он будет зависим от своего хозяина.
— Тогда почему я не увидел демона?
— Все просто, — вмешалась Соня. — Среди этих одиннадцати колдунов нет нужного нам.
Все замолчали, переглядываясь.
— То есть мы начинаем все сначала, — кисло произнес Лен.
Вопреки ожиданиям Реб с Соней не улетели, оставшись в Рестании. В доме Крейлов стало еще шумнее и многолюднее, а поиски демона вновь растянулись. Как признался Делю Лен, список Ардеса не был пустышкой, ликан, и правда, написал всех наиболее подозрительных колдунов. Теперь им нужно было проверить остальных. Всего лишь.
— Не хочу никого торопить, но времени у нас нет, можете считать это охотничьим чутьем — мы у кого-то под наблюдением, — предупредила Мила.
— Знаем, не нуди, — огрызнулся Лен.
Время тянулось нескончаемо медленно. Тучи над их семьей сгущались. Волна детских убийств, достигла своего пика и породила кучу слухов, главным из которых было то, что в них замешан Верховный маг Рестании. На Далию стали коситься на улице, шептаться за спиной. Женщину это несильно расстраивало, но общая ситуация складывалась неприятной. Хуже теперь говорили разве что об Ордене, чье бездействие стало бросаться в глаза даже простым горожанам.
— А было бы лучше, если де Тиаль вновь арестовал Далию? — довольно резко высказалась Соня, которая за эти недели близко сошлась с новой подругой.
— Да, — устало ответила Мила, потирая виски. — Хоть какая-то определенность была бы. Но, похоже, Верховный паладин все же понимает, что все, кто знал или участвовал в этих убийствах мертвы или оправданы, поэтому и не может придумать, на кого свалить вину.
После тяжелых родов Кэтрин еще долго не могла вставать с постели и никого не принимала. Лекарь советовал леди еще полежать и не нагружать себя. На это время ребенка передали кормилице и нянькам, Рэмэл часто стал заглядывать в детскую: малыш рос не по дням, а по часам. Постепенно Кэтрин становилось лучше, она стала подниматься с постели и даже выходить до детской. Как только стало возможным, она забрала ребенка к себе, и между супругами вновь возникло напряжение. Кэтрин постоянно ждала упека от Рэмэла, что он вот-вот сорвется, выскажет ей все, что думает о ее измене. Она не уставала благодарить Свет за то, что он даровал ее малышу ее внешность, что он был так похож на нее и совершенно не похож на своего настоящего отца.
Карет стал реже бывать у них, и Кэтрин радовалась своему вынужденному затворничеству, избавившему ее от мучительной необходимости встречаться с ним. Часто она даже не знала, что у них были гости: запершись в детской, она днями напролет возилась со своим единственным в жизни счастьем — своим сыном. Она уже смирилась с тем, что он не был магом — материнская любовь в ней пересилила пропитавший кровь холодный расчет. А вот ее мужу приходилось нелегко: Рэмэл чувствовал, что Кэтрин сторонится его, не подпускает к сыну, к тому же без нее все в доме полетело в Глубины — слуги не слушались его, обед вечно подгорал, а конюх забывал кормить лошадей. А ведь у Рэмэла еще были его обязанности, как паладина Ордена Света. Лорд де Тиаль был терпеливым наставником, но оплошностей не прощал.
— Празднуете радостное событие? — поинтересовался Карет, входя в кабинет Рэмэла, где тот трудился над отчетами для Верховного паладина: близился день посвящения послушников.
— Да, — на губы мужчины легла искренняя улыбка. — Ты не представляешь, как я рад.
— Кто у вас? Сын, дочь, двое? — продолжил расспросы Карет, проходя и усаживаясь в кресло.
— Сын. Назвали Ричардом, в честь дяди Кэтрин. Так быстро растет... Хочешь посмотреть?
— Воздержусь: не люблю детей.
Карет по-хозяйски откинулся в кресле, осматривая кабинет, в котором был не раз.
— А я — наоборот, — признался Мэл. — Всегда мечтал о большой дружной семье.
— Да? Тогда почему же ты так мало уделял внимания своей жене? — с жесткой насмешкой поинтересовался Карет. — Настолько мало, что мне пришлось вам помогать. Какой вышел сын, неплохой?
— Что?! — Рэмэл резко встал, Карет последовал его примеру.
— Ты ведь знал. Или Кэти умолчала? — он рассмеялся.
— Не смей ее так называть! — рявкнул взбешенный Рэмэл, до которого в полной мере дошел смысл слов друга. — Ты...
— Рэмэл? Карет? — На пороге стоял лорд де Тиаль, приход которого они в пылу ссоры не заметили. — Все в порядке?
— Да, — ответили оба паладина.
— Вот и хорошо, — голос Хенрика де Тиаля был мягок, но глаза смотрели внимательно, Карет бы даже сказал, чересчур внимательно. — Рэмэл, я хотел бы поговорить с тобой.
— Мне пора, прощай, друг, — быстро сообразил Карет и протянул руку, которую Рэмэл пожал с видом человека, готового убивать.
Уже седлая во дворе своего ретивого коня, паладин запрокинул голову и посмотрел на окна кабинета хозяина — они были, как и всегда, во время визитов де Тиаля, зашторены. Бросив злобный взгляд и пряча такую же ухмылку, Карет выехал из ворот. Его долгие старания не прошли даром, и теперь он знал, что скрывает Верховный паладин. Зря, очень зря он разгневал Далию Шенор, и зря Рэмэл разозлил самого Карета: месть, как пламя пожара, может долго тлеть, чтобы потом поглотить все вокруг.
Легко сказать "надо искать"! Попробуй найди в огромном населенном всеми расами мира городе нужного вам колдуна! И это хорошо еще, что Орден сжигает их на кострах — будь колдовство разрешено, Лен бы повесился от безысходности. Но и так работы было выше головы, к тому же не все колдуны даже среди своих, темных, жили свободно, многие скрывались. То есть проблема была не только в том, чтобы найти нужного колдуна, а в том, чтобы в принципе найти колдуна. И все же дело шло, очень Лену помогла Далия, хотя и ее не хватало. Они отсеивали колдунов, как мельник зерно, отделяя ненужных. Постепенно круг "подозреваемых", как их назвала Мила, сужался. Нетерпеливый Реб, который успел за это время разорить пару кабаков, уговаривал брать всех разом, а потом уже разбираться.
— Если разговор предстоит неважный — да, — в своей излюбленной манере ответил Хенрик. Если он хотел, он мог говорит часами, ускользать, как вода сквозь пальцы. Далии никогда не удавалось его переспорить или получить ответ на вопрос, если он не хотел этого, поэтому она смирилась, что, кроме как силовыми способами, она не сможет выгнать Хенрика и его придется терпеть до прихода Деля. Вопреки всеобщим ожиданиям, она относилась равнодушно к бывшему жениху. Нет, если бы он занимал менее значительное место в иерархии Орден, она, возможно, отомстила бы ему, но сейчас его убийство не привело бы ни к чему хорошему ни для нее самой, ни для ее друзей, поэтому она смотрела на Хенрика, как на совершенно постороннего человека, и лишь легкое раздражение внутри — что она была так глупа и доверчива когда-то — напоминало о том, что раньше их что-то связывало.
Как и ожидала Далия, они просидели за чаем в гостиной пару часов. Хенрик много говорил, вспоминая прошлое и постоянно обращал на нее взгляд своих теплых ореховых глаз, который пронизывал ее насквозь.
— Мне, наверное, пора покинуть тебя, — извиняющимся тоном произнес он, когда за окном уже стемнело.
У дверей Хенрик вновь остановился, поймав Далия за руку и тут же отпустив — по ее коже пробежала волна магического льда.
— Ты забываешься.
— Прости мне мой глупый порыв, — проникновенно произнес он. В полутьме пустого дома его голос звучал еще более сердечно и искренне, чем обычно. — С тех самых пор, как я осознал свою ошибку, я надеялся примириться с тобой и с самим собой. Но теперь я чувствую, что твое сердце не простило меня. Я желаю и могу это исправить. У меня долг перед тобой, я верну его.
— Возможно, — поразмыслив, размеренно ответила Далия, — в будущем я потребую его с тебя. А сейчас тебе пора.
Дверь за его спиной многозначительно открылась. Хенрик коротко поклонился Далии и ушел. Если бы также легко можно было избавиться от него в жизни... Пришедший получасом позже Дель еще с порога принюхался и потемнел лицом.
— Он не хотел уходить.
— Тебе нет нужды оправдываться, — успокоил ее ликан, нежно обнимая. — Я доверяю тебе и люблю, но я знаю, что тебе был неприятен его визит.
— Я предпочла бы жить без призрака из прошлого, — Далия мягко высвободилась из его объятий. — Достали?
— Да. — Дель отдал ей два маленьких флакона с каплями крови.
— Последние. Завтра буду проводить ритуал, придут?
— Конечно, — улыбнулся Дель. — Им же интересно. Да и мне тоже: никогда не слышал о таком волшебстве.
— Магия крови присуща лишь вампирам, ведьмы и колдуны редко прибегают к ней — даже среди них подобное осуждается.
— А среди магов порицается еще сильнее, — догадался Дель, который за время общения с Далией успел разобраться не только в магии и заклинаниях, но и отношениях между четырьмя группами волшебников.
— Да, для мага это будет серьезной потерей репутации.
— Я поговорю с ребятами, чтобы не болтали.
Далия улыбнулась чему-то своему, но ничего не сказала.
— Что?
— Карсен всегда говорил, что маг, который думает о репутации, это не маг, а лорд. Настоящему магу не важно ничего, кроме его искусства.
— Ты разделяешь его убеждение?
— Я разделяю многие его убеждения.
Далия убрала всю добытую у колдунов кровь в ящик и, заперев его на замок, вышла из лаборатории. Дель последовал за нею. Ночь уже давно вступила в свои права, часы в холле мирно отсчитывали минуты заслуженного отдыха. Дель с Далией медленно поднимались по лестнице, беседуя о Карсене.
— Долго ты у него училась?
— Он забрал меня из приюта, когда мне было пятнадцать. Через семь лет он умер, я тогда только закончила обучение. Это было... тяжело.
Дель коснулся ее руки, ободряя, а потом осторожно — так умел только он — поинтересовался:
— Ты его любила?
Далия перевела на него взгляд и нахмурилась: она явно почувствовала двусмысленность. Спустя секунду она поняла, что имел в виду Дель.
— Нет, что ты, я была для него как дочь. Я любила его, но не как мужчину. Скорее, он стал для меня первым и единственным — до тебя — человеком, позаботившимся обо мне. Именно он показал мне, что такое любовь, хоть и очень своеобразно — все же у него было много недостатков.
— Ты много лет провела в приюте?
— Я там родилась. Моя мать была городской нищенкой, она умерла спустя день после родов. Я не знала ни ее имени, ни имени отца.
— И ты никогда не пыталась его разыскать?
— Нет, зачем? — в голосе Далии зазвенела сталь. Она закрыла дверцу шкафа и накинула на плечи халат. Дель сидел на постели и внимательно наблюдал за нею.
— Обычно этого хотят те, кто не знал родителей.
— Глупость. Вероятнее всего, мои родители были обычными городскими пьяницами — вором и продажной девкой или грабителем и попрошайкой. В любом случае, мой отец не был любящим мужем, он позволил женщине, зачавшей от него, умереть. Возможно, он даже не знает обо мне. Зачем мне разыскивать его? Его не волнует моя судьба, а кровь... Что ж, ты сам говорил, что родители — это не общая кровь, текущая в наших венах, а жизнь, полная любви и заботы.
— Ты рассуждаешь цинично, но разумно, — признал Дель, глядя в ночное небо.
Далия тихо опустилась рядом на кровать.
— А твои родители?
— Мила не рассказала?
— Я даже не спрашивала: это твое право — рассказать мне.
Дель уронил лицо в ладони и замер, лишь размеренно вздымающаяся грудь говорила о том, что он живой. Далия наклонилась и положила голову ему на плечо, чувствуя тепло его кожи.
— Моя мать была эльфийкой, она жила на границе Рассветного Леса. Мой... отец был ликаном. Он со своими сородичами напал на эльфийское поселение и надругался над матерью. Она понесла, но не избавилась от меня, поэтому другие эльфы изгнали ее. Она родила меня уже здесь, в Рестании. Мы долго скитались по городу, матери было сложно найти работу, к ней плохо относились... из-за меня. Мне было десять, когда...
Он замолчал, не в силах продолжить.
— Не хочешь — не говори, мое отношение к тебе не поменяется из-за этого. — Далия ласково провела ладонью по мягким серым волосам.
— Я думаю... — Дель тяжело вздохнул, потом, словно решившись, повернулся, поцеловал ее в макушку и продолжил: — Когда-то давно я сказал Лену, что уговорил мать вернуться в Рассветный Лес, а сам сбежал по дороге, но на самом деле она сама ушла. Однажды я просто встал утром и обнаружил записку от нее, что она любит меня, но больше не может так жить, что хочет вернуться домой, в Рассветный Лес. Вот и все.
Далия крепко обняла его, слыша, как стучит сердце в груди. Дель зарылся носом в ее волосы и тихо произнес:
— Лен с Милой думают, что она умерла, а мне не хватает духу рассказать им правду.
— Если тебе так больно, то не рассказывай. Они хорошие друзья, думай об этом. О Миле с Леном, о девочках, обо мне. Мы — твоя семья и всегда ею будем.
Он немного отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. Серая мягкость и голубая сталь встретились и утонули в любви и нежности.
— Я так рад, что мы встретились, что ты существуешь в этом мире, в моей жизни.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она уже в самые губы.
***
Ритуал магии крови, как красиво назвала его Далия, со стороны выглядел совсем не так поэтично: на пустом столе стоял деревянный таз с водой, а рядом лежали флаконы с кровью и пучки травы.
— Больше похоже на бабское гадание, — честно признался Реб и даже не получил дежурный подзатыльник: все были с ним согласны.
Далия же не обратила внимания на болтовню, взяла в руки первый флакон и ветку засохшей травы.
— Лен, сейчас в воде будут мелькать лица, тебе будет нужно посмотреть и сказать, был ли там демон.
— А много их будет?
— Десять-двадцать, это недолго.
Дель с Соней занавесили окна, и комната погрузилась в темноту, горели лишь три свечи, что Далия расставила вокруг таза. Она вылила кровь в воду и подожгла от свечи травинку, начав бормотать под нос какую-то бессмыслицу. Реб уже хотел что-то сказать, но получил от Сони локтем поддых и промолчал. Спустя мгновение внимание всех было приковано к тазу с водой, в которой стали отражаться чужие лица — люди и нелюди, мужчины и женщины, взрослые и дети. Одни появлялись на несколько секунд, другие мелькали друг за другом. Как и обещала Далия, весь ритуал занял не так много времени: вода помутнела, травинка погасла и изображение исчезло.
— Все. — Далия стряхнула с рук пепел.
— Был? — выпалила Мила. Лег помотал головой. — Тогда следующий.
Спустя час все флаконы с кровью опустели, а свечи успели сгореть до самого основания. Отдернув шторы и зажмурившись от дневного света, друзья сели за стол. Таз с кристально чистой (как?!) водой остался стоять по центру.
— Итак, — тоном, не предвещающим ничего хорошего, начала Мила. — Итак, если я правильно понимаю, ни один из колдунов не связан с демоном.
— Я его не увидел.
— Должен был. — Далия в задумчивости постучала пальцами по столешнице. — В воде отражались все, кто был связан с колдунами. В том числе, эмоционально.
— Так демон — не любовник, ездить каждый день не будет.
— Демон подчиняет себе колдуна, — терпеливо объяснила Мила, пока к Лену не присоединился Реб. — Эмоциональная связь у них должна быть сильная, особенно со стороны колдуна. Он будет зависим от своего хозяина.
— Тогда почему я не увидел демона?
— Все просто, — вмешалась Соня. — Среди этих одиннадцати колдунов нет нужного нам.
Все замолчали, переглядываясь.
— То есть мы начинаем все сначала, — кисло произнес Лен.
Вопреки ожиданиям Реб с Соней не улетели, оставшись в Рестании. В доме Крейлов стало еще шумнее и многолюднее, а поиски демона вновь растянулись. Как признался Делю Лен, список Ардеса не был пустышкой, ликан, и правда, написал всех наиболее подозрительных колдунов. Теперь им нужно было проверить остальных. Всего лишь.
— Не хочу никого торопить, но времени у нас нет, можете считать это охотничьим чутьем — мы у кого-то под наблюдением, — предупредила Мила.
— Знаем, не нуди, — огрызнулся Лен.
Время тянулось нескончаемо медленно. Тучи над их семьей сгущались. Волна детских убийств, достигла своего пика и породила кучу слухов, главным из которых было то, что в них замешан Верховный маг Рестании. На Далию стали коситься на улице, шептаться за спиной. Женщину это несильно расстраивало, но общая ситуация складывалась неприятной. Хуже теперь говорили разве что об Ордене, чье бездействие стало бросаться в глаза даже простым горожанам.
— А было бы лучше, если де Тиаль вновь арестовал Далию? — довольно резко высказалась Соня, которая за эти недели близко сошлась с новой подругой.
— Да, — устало ответила Мила, потирая виски. — Хоть какая-то определенность была бы. Но, похоже, Верховный паладин все же понимает, что все, кто знал или участвовал в этих убийствах мертвы или оправданы, поэтому и не может придумать, на кого свалить вину.
***
После тяжелых родов Кэтрин еще долго не могла вставать с постели и никого не принимала. Лекарь советовал леди еще полежать и не нагружать себя. На это время ребенка передали кормилице и нянькам, Рэмэл часто стал заглядывать в детскую: малыш рос не по дням, а по часам. Постепенно Кэтрин становилось лучше, она стала подниматься с постели и даже выходить до детской. Как только стало возможным, она забрала ребенка к себе, и между супругами вновь возникло напряжение. Кэтрин постоянно ждала упека от Рэмэла, что он вот-вот сорвется, выскажет ей все, что думает о ее измене. Она не уставала благодарить Свет за то, что он даровал ее малышу ее внешность, что он был так похож на нее и совершенно не похож на своего настоящего отца.
Карет стал реже бывать у них, и Кэтрин радовалась своему вынужденному затворничеству, избавившему ее от мучительной необходимости встречаться с ним. Часто она даже не знала, что у них были гости: запершись в детской, она днями напролет возилась со своим единственным в жизни счастьем — своим сыном. Она уже смирилась с тем, что он не был магом — материнская любовь в ней пересилила пропитавший кровь холодный расчет. А вот ее мужу приходилось нелегко: Рэмэл чувствовал, что Кэтрин сторонится его, не подпускает к сыну, к тому же без нее все в доме полетело в Глубины — слуги не слушались его, обед вечно подгорал, а конюх забывал кормить лошадей. А ведь у Рэмэла еще были его обязанности, как паладина Ордена Света. Лорд де Тиаль был терпеливым наставником, но оплошностей не прощал.
— Празднуете радостное событие? — поинтересовался Карет, входя в кабинет Рэмэла, где тот трудился над отчетами для Верховного паладина: близился день посвящения послушников.
— Да, — на губы мужчины легла искренняя улыбка. — Ты не представляешь, как я рад.
— Кто у вас? Сын, дочь, двое? — продолжил расспросы Карет, проходя и усаживаясь в кресло.
— Сын. Назвали Ричардом, в честь дяди Кэтрин. Так быстро растет... Хочешь посмотреть?
— Воздержусь: не люблю детей.
Карет по-хозяйски откинулся в кресле, осматривая кабинет, в котором был не раз.
— А я — наоборот, — признался Мэл. — Всегда мечтал о большой дружной семье.
— Да? Тогда почему же ты так мало уделял внимания своей жене? — с жесткой насмешкой поинтересовался Карет. — Настолько мало, что мне пришлось вам помогать. Какой вышел сын, неплохой?
— Что?! — Рэмэл резко встал, Карет последовал его примеру.
— Ты ведь знал. Или Кэти умолчала? — он рассмеялся.
— Не смей ее так называть! — рявкнул взбешенный Рэмэл, до которого в полной мере дошел смысл слов друга. — Ты...
— Рэмэл? Карет? — На пороге стоял лорд де Тиаль, приход которого они в пылу ссоры не заметили. — Все в порядке?
— Да, — ответили оба паладина.
— Вот и хорошо, — голос Хенрика де Тиаля был мягок, но глаза смотрели внимательно, Карет бы даже сказал, чересчур внимательно. — Рэмэл, я хотел бы поговорить с тобой.
— Мне пора, прощай, друг, — быстро сообразил Карет и протянул руку, которую Рэмэл пожал с видом человека, готового убивать.
Уже седлая во дворе своего ретивого коня, паладин запрокинул голову и посмотрел на окна кабинета хозяина — они были, как и всегда, во время визитов де Тиаля, зашторены. Бросив злобный взгляд и пряча такую же ухмылку, Карет выехал из ворот. Его долгие старания не прошли даром, и теперь он знал, что скрывает Верховный паладин. Зря, очень зря он разгневал Далию Шенор, и зря Рэмэл разозлил самого Карета: месть, как пламя пожара, может долго тлеть, чтобы потом поглотить все вокруг.
Глава 6. Один шанс
Легко сказать "надо искать"! Попробуй найди в огромном населенном всеми расами мира городе нужного вам колдуна! И это хорошо еще, что Орден сжигает их на кострах — будь колдовство разрешено, Лен бы повесился от безысходности. Но и так работы было выше головы, к тому же не все колдуны даже среди своих, темных, жили свободно, многие скрывались. То есть проблема была не только в том, чтобы найти нужного колдуна, а в том, чтобы в принципе найти колдуна. И все же дело шло, очень Лену помогла Далия, хотя и ее не хватало. Они отсеивали колдунов, как мельник зерно, отделяя ненужных. Постепенно круг "подозреваемых", как их назвала Мила, сужался. Нетерпеливый Реб, который успел за это время разорить пару кабаков, уговаривал брать всех разом, а потом уже разбираться.
