Но беспокойство снедало, и, рассудив, что лучше извиниться за вторжение в неурочный час, чем изводить себя вопросами остаток ночи, женщина толкнула дверь.
Та оказалась не заперта. Коридорный свет залил небольшую, пропахшую знакомым гадким табаком спальню, почти неотличимую от той, в которую поселили её саму. Но всё это Мария отметила мельком и замерла у порога, пытаясь осознать увиденное.
Над полом перед взъерошенной пустой постелью клубилась тьма. Жуткие существа возились, всплескивали крыльями, негромко перекликались, и больше всего этот звук походил на сиплый простуженный кашель.
Нет, определённо, происходящее не было нормально!
— Кыш! Кыш пошли! — всплеснув руками, женщина шагнула в комнату, на тварей. Нашарила на стене выключатель — он находился там же, где в её комнате.
Почему-то страха не было. Она просто не успела задуматься о том, что существа, способные причинить вред Великому инквизитору, едва ли испугаются простого человека.
Но — испугались. Захлопали крылья, тьма поредела, и стало видно, на что слетелись ночные визитёры. Александр лежал навзничь, белая кожа блестела от пота, и если бы Мария не видела его прерывистого частого дыхания, приняла бы за покойника.
— Кыш! Пошла! — Мария решительно приблизилась вплотную, и последняя тварь, самая крупная и наглая, нехотя спорхнула с человеческой груди, опустилась на столбик в изголовье кровати.
При свете существа больше походили не на птиц, а на огромных угольно-чёрных летучих мышей и явно имели какую-то другую природу: с крыльев падали клочья тьмы, глаза горели красными угольками, и в длинных пастях что-то поблёскивало, подозрительно похожее на мелкие острые зубы. Но они сейчас интересовали женщину меньше, чем лежащий на полу человек.
— Александр, очнитесь! Как вы? — Она опустилась на колени рядом с мужчиной, проверила пульс — сердце бешено колотилось. Сомкнутые веки дрожали, прикрывая лихорадочно мечущиеся глаза. Кожа казалась ледяной. — Александр!
Похлопывание по щеке не помогло. Мария попыталась поднять мужчину, но он был слишком тяжёлым, несмотря на худобу. Только и удалось, что устроить его голову у себя на коленях. Понять бы ещё, зачем? Но почему-то показалось, что так правильно.
Вожак стаи спрыгнул на пол, двинулся вперёд — крадучись, на четырёх лапах, уже напоминая что-то среднее между нетопырём и кошкой.
— Отдай, светлая душ-ша! — шипение вышло невнятным, но разобрать отдельные слова Мария смогла.
Теперь стало страшно, но она только крепче вцепилась в инквизитора, подавшись вперёд, пытаясь закрыть его рками.
— Прочь!
— Он наш-ш, наш-ш! — загалдели со всех сторон рассыпавшиеся по комнате твари. Некоторые спрыгнули на пол, подкрадываясь не с угрозой — с шакальей опаской. — Отдай!
— Кыш! — Мария снова замахнулась, вожак снова отскочил, но — недалеко.
— Отдай! Светлая душ-ша, прочь-шь! Наш-ш! Наш-ш! Греш-шник! Пищ-ща! — зашипели тени, наседая, раздуваясь и уже вовсе не походя на животных.
— Кыш! — Мария швырнула в вожака первым, что попалось под руку — тапкой. Тварь отшатнулась в сторону и зашипела. — Помогите! Кто-нибудь! — сообразила она наконец закричать. — На помощь!
— Отдай! Наш-ш! Обещ-щали! — неведомые твари не обратили внимания на её крики. И остальные люди на этаже — тоже, словно все вымерли.
— Вот к тому, кто обещал, и идите с претензиями! — разозлилась Мария, беспомощно оглядываясь. Кроме второй тапки, у неё не было ничего, да и комната инквизитора была почти пуста. Вот разве что…
Форма аккуратно висела на плечиках на ручке шкафа, зато перевязь с саблей — ближе, на спинке стула, стоящего в изголовье кровати, там же и кобура. Решиться оказалось нетрудно: да, она совершенно не владеет оружием, но всё же хоть какая-то защита. Это от демона или вооружённого человека не отбиться, а чёрные твари и сами её боялись.
Под возмущённый гвалт удалось, не сходя с места, дотянуться до ножен и дёрнуть. Стул повалился с грохотом, который снова остался незамеченным. Вожак взволнованно приблизился, шарахнулся от второй тапки…
Сабля оказалась тяжёлой, но не настолько, как Мария опасалась. Не тяжелее кочерги.
— Прочь пошли! Не отдам! — крикнула она.
Взмахнула саблей — неловко и слабо, больше сосредоточенная на том, чтобы не попасть по себе и лежащему мужчине, чем метящая во врагов. Ещё раз — глупо, словно тяжёлой палкой, в другую сторону. Однако даже это произвело впечатление: гневно и невнятно шипя, тени отпрянули.
А третий взмах перехватила жёсткая мужская ладонь, стиснувшая запястье. Мария вскрикнула от неожиданности и боли и замерла, сверху вниз глядя в пустые, ничего не выражающие глаза инквизитора.
Вот сейчас стало по-настоящему страшно. Чёрные твари боялись напасть, а чего ждать от Великого инквизитора в таком состоянии — непонятно.
Сабля выпала из ослабевших пальцев, ткнулась остриём в пол, но упасть не успела, хозяин не глядя поймал её свободной рукой. Мария невольно сжалась, ожидая удара — но Александр несколько раз моргнул, взгляд из стеклянного стал нормальным, человеческим, оторопелым.
— Какого?.. — хрипло пробормотал инквизитор, выпустил запястье женщины. Сел; поднялся на одно колено, обернулся, мгновенно охватил взглядом всю комнату — движение вышло единым и слитным, красивым.
Мария закусила губу, стараясь не очень сильно морщиться и лелея и без того пораненную руку, на которой возле бинта уже начали наливаться синяки от жёсткой хватки. В голове лихорадочно метались мысли, но она понятия не имела, как объяснять происходящее хозяину комнаты так, чтобы ему не пришло в голову отправить её обратно в застенки. От греха подальше, просто на всякий случай.
Чёрных существ в комнате больше не было, словно не было никогда. Словно они остались в её странном полузабытом сне, из которого в памяти осели только танец, непривычные одежды и несколько смутных образов. Наверное, если бы Мария не нашла Великого инквизитора лежащим на полу его собственной комнаты, она бы и сама в это поверила.
— Какого чёрта тут произошло и что ты здесь делаешь? — всё ещё хрипло со сна, но вроде бы спокойно спросил Александр. — Почему так смердит хлоркой? — поморщился он и, поднявшись, выглянул в коридор. Подобрал лежащую на пороге тапку, закрыл дверь. — Мария?
— Это сложно объяснить… — пробормотала она наконец, — И я никакого запаха не чувствую. Но…
Рассудив, что, не понимая происходящего, лучше изложить только факты, женщина как могла кратко и ёмко рассказала, что произошло, не упоминая, конечно, сон. Великому инквизитору совершенно не обязательно знать, что она слишком много о нём думает. И, видимо, будет ещё больше: то, что она старалась на него не пялиться, помогало мало.
Спал мужчина, к счастью, не нагишом, в трусах. Неожиданно — светло-серых, а не чёрных. Да и она вроде бы в халате, так что всё прилично, но…
Он напоминал поджарого дворового кота. Жилистое тело, располосованное старыми шрамами, не соответствовало старинным канонам классического искусства, но было красиво — в своей пропорциональности, в скупой пластике, в каждом движении. Необыкновенно красиво.
Пока Мария говорила, стараясь не запинаться, Александр поднял стул, вернул саблю в ножны и повесил их обратно. Вручил Марии тапку, подобрал вторую и тоже вернул хозяйке. Не странно, что их принадлежность не вызвала у мужчины сомнений: очевидно, больше никому в этой комнате — и в этом здании — бледно-розовая домашняя обувь принадлежать не могла.
А вернув, опять протянул ей руку, предлагая помощь, чтобы подняться. Снова, как в изоляторе. И снова Мария ухватилась за предложенную ладонь не сразу, только причина смятения была другой и справилась с собой женщина быстрее: лучше так, чем продолжать сидеть у его ног, глядя снизу вверх и почти не осознавая собственных слов.
Инквизитор усадил ночную гостью на стул, явно не переживая из-за того, что оружие окажется под рукой у подозрительной свидетельницы, сам опустился на край постели. Смятения женщины он не замечал, хмурился, внимательно слушая короткий и всё-таки сбивчивый рассказ.
Александр не помнил, что именно ему снилось. Какая-то дрянь. В этой дряни для разнообразия имелся сюжет, но после пробуждения остался только мутный липкий осадок и холодок в пальцах — знакомое ощущение, сопровождавшее схлынувший страх и возникавшее обычно в те моменты, когда совсем рядом проходила смерть.
Но последнее чувство, похоже, относилось к реальности.
— Мне кажется или вы понимаете, кто это был? — осторожно спросила Мария после длинной паузы, когда рассказ закончился, а Александр не спешил задавать вопросы.
Чёрный сидел согнувшись, упираясь локтями в расставленные колени, закрыв глаза и запустив пальцы в волосы. И вяло думал, что это не может быть простым совпадением, и, значит, опять — началось, а ему уже совсем не хочется знать, чем всё закончится.
— Знаю.
Великий инквизитор заставил себя преодолеть мгновенную слабость, выпрямился, поднял голову, устало уронив кисти рук. Смерил задумчивым взглядом женщину, которая сидела на стуле, поджав под него ноги и обхватив себя за плечи, словно ждала обвинений и недоверия.
Наверное, если бы он сумел ей не поверить, было бы проще.
Он поднялся, подошёл к столу, взял пачку и зажигалку. Прислонился бедром к столешнице, закурил, глубоко затянулся.
— Ложись спать. Середина ночи, а ты всё никак нормально не выспишься.
Взгляд Марии, обернувшейся за ним следом, из напряжённо-выжидающего стал изумлённым. Да Александр и сам удивился: он не хотел сваливать на неё проблемы, поэтому и постарался отправить в комнату, но прозвучало непривычно тепло, почти ласково. Впрочем… Есть ли в этом что-то неожиданное? Взъерошенная, сонная, мягкая и пушистая, эта женщина, которая нервно куталась в халат, только что своим светом спасла ему жизнь. Это обстоятельство стоило переварить и привыкнуть к нему.
— А если они вернутся? — нахмурилась она.
— Не вернутся. — Инквизитор поморщился.
— И всё-таки, кто это был? — Лебедь попыталась настоять на ответе и уходить к себе не спешила.
— Вернёмся к этому разговору утром. Нужно кое-что проверить, — уклончиво ответил он.
— Наверное, так правильно, — нехотя согласилась она и двинулась к выходу. — Спокойной ночи.
— Спокойной. Мария! — окликнул он её на пороге и добавил, когда женщина обернулась, снова напряжённая и ожидающая подвоха. — Спасибо.
Через мгновение она улыбнулась, тепло и солнечно, и, бросив многообещающее «до завтра», вышла. Александру почудилось, что в этот момент в комнате похолодало на несколько градусов. Он раздражённо передёрнул плечами и только теперь понял, в каком виде был всё это время.
— Идиот, — пробормотал раздосадованно, но с места не сдвинулся: сейчас-то чего!
Сложно сказать, сколько раз в жизни Александру приходилось этой самой жизнью рисковать. Да он перестал считать ещё до конца света, в относительно мирное время: служил срочную в десанте, потом ещё и на контракт остался, довелось набраться «реального опыта», а характер не позволял осторожничать. «На гражданке» тоже нашёл дело не из спокойных, подался в пожарные, а там началась новая война, и уж вовсе стало не до глупых подсчётов. Привык, насколько это возможно для человека с не совсем больной психикой.
Во всяком случае, он был уверен, что привык. Но сейчас от слабости немели и тряслись пальцы, и курил он не по привычке, а чтобы успокоиться. Это никогда не помогало, но хотя бы занимало руки и время.
Наверное, последние спокойные годы, в которые он почти не покидал башню Закона, заставили расслабиться и размякнуть. Или дело в том, что весь прежний риск был сознательным? Он знал, на что шёл, и даже тревожный чуткий сон в блиндаже сопровождался этим ощущением: готовностью к «прилёту» в любой момент времени.
К сегодняшнему появлению чистильщиков он не был готов, и от мысли, что спасли его только чьи-то слишком чуткий сон и слишком светлая душа, становилось не по себе. А ещё больше не по себе делалось от понимания: кто-то их натравил. Кто-то, кто был совсем рядом. Возможно, кто-то из своих. А к такому удару в спину, при всей своей подозрительности, он оказался не готов тем более.
Александр докурил до фильтра, обжёг пальцы, выругавшись, смял окурок в пепельнице. В этот момент почему-то стало легче. Кажется, прикосновение огня заставило окончательно проснуться, стряхнуть оцепенение и начать думать.
Если бы его хотел убить кто-то из своих, он мог сделать это раньше и проще, возможностей хватало, а за сегодняшний длинный день довелось встретить много людей, малознакомых в том числе. Поэтому, прежде чем делать выводы, следовало найти закладку, и поиски он начал с одежды.
Мундир и оружие сюрпризов не преподнесли, зато плащ «порадовал»: в подрубочном шве нашлась длинная ржавая булавка с чёрной стеклянистой каплей в головке. Простая, неказистая вещь, если не знать, что она легко способна убить.
Тот, кто придумал этот способ, умён, изобретателен и умеет здраво оценить врага. И с ним Александр пересёкся сегодня.
Оказалось нетрудно восстановить весь день плаща поминутно. До вылета в изолятор он висел в шкафу, и если бы кто-то подсунул иглу раньше, она бы давно сработала. Погода не требовала плаща, а Александр не удосужился проверить — помнил, что пару дней назад кто-то жаловался на дождь и холод, вот и прихватил. Да и если бы злоумышленник имел доступ в комнату, вряд ли полез в шкаф, куда проще сунуть иглу под матрац.
Внутренняя проходная. Там к нему никто не приближался.
Изолятор. Едва ли там кто-то ждал, ждали бы — успели замести под ковёр все те нарушения, которые выявились, помимо надзирателя с чернокровием. Но несколько человек приближались, и если кто-то из них обладает ловкостью профессионального карманника — мог и подсунуть. Клетки? Вряд ли.
Алхимик Мария Лебедь. Светлая душа, воззвавшая к нему. У неё было более чем достаточно времени, и если допустить, что всё это не просто так… Конечно, иголку она создавала не сама, для этого требовалась человеческая жертва. Или сама и всё это обман? Чистильщиков мог прогнать не только свет, но и тот, кто их позвал. Если она не собиралась его убивать, то — втереться в доверие? Зачем?.. Не удовлетвориться убийством Великого инквизитора, а каким-то хитрым планом уничтожить Инквизицию целиком? Кажется слишком сложным, но почему нет!
Кроме неё, оставалось двое: непутёвый секретарь и странная подруга Марии, то есть её сообщница. Проверить стоило всех, а в первую очередь — иголку.
Достав свежий носовой платок, Александр аккуратно завернул в него добычу, сунул в карман кителя и отправился в душ — окончательно просыпаться, бриться и умываться. Он успел поспать не больше трёх часов, но продолжать сейчас не стоило, сначала надо разобраться с иголкой и удостовериться, что именно она стала причиной появления чистильщиков. А те точно были, он чуял. Особенности восприятия: разные демоны и близкие к ним существа воспринимались людьми по-разному, и отпечаток каждой сущности был уникален. Чистильщики же. Некоторым везло — тем, для кого твари ассоциировались со свежестью.
Странные создания из мира демонов. Не разновидность их, что-то иное. Они не имели соответствующих признаков, им плевать было на толщу земли, они не нападали на всех без разбора и не интересовались человеческой плотью и кровью. Они питались чернотой души и боялись душ светлых. А ещё они представляли опасность только для спящих.
Прода от 28.12.2023, 20:03
Та оказалась не заперта. Коридорный свет залил небольшую, пропахшую знакомым гадким табаком спальню, почти неотличимую от той, в которую поселили её саму. Но всё это Мария отметила мельком и замерла у порога, пытаясь осознать увиденное.
Над полом перед взъерошенной пустой постелью клубилась тьма. Жуткие существа возились, всплескивали крыльями, негромко перекликались, и больше всего этот звук походил на сиплый простуженный кашель.
Нет, определённо, происходящее не было нормально!
— Кыш! Кыш пошли! — всплеснув руками, женщина шагнула в комнату, на тварей. Нашарила на стене выключатель — он находился там же, где в её комнате.
Почему-то страха не было. Она просто не успела задуматься о том, что существа, способные причинить вред Великому инквизитору, едва ли испугаются простого человека.
Но — испугались. Захлопали крылья, тьма поредела, и стало видно, на что слетелись ночные визитёры. Александр лежал навзничь, белая кожа блестела от пота, и если бы Мария не видела его прерывистого частого дыхания, приняла бы за покойника.
— Кыш! Пошла! — Мария решительно приблизилась вплотную, и последняя тварь, самая крупная и наглая, нехотя спорхнула с человеческой груди, опустилась на столбик в изголовье кровати.
При свете существа больше походили не на птиц, а на огромных угольно-чёрных летучих мышей и явно имели какую-то другую природу: с крыльев падали клочья тьмы, глаза горели красными угольками, и в длинных пастях что-то поблёскивало, подозрительно похожее на мелкие острые зубы. Но они сейчас интересовали женщину меньше, чем лежащий на полу человек.
— Александр, очнитесь! Как вы? — Она опустилась на колени рядом с мужчиной, проверила пульс — сердце бешено колотилось. Сомкнутые веки дрожали, прикрывая лихорадочно мечущиеся глаза. Кожа казалась ледяной. — Александр!
Похлопывание по щеке не помогло. Мария попыталась поднять мужчину, но он был слишком тяжёлым, несмотря на худобу. Только и удалось, что устроить его голову у себя на коленях. Понять бы ещё, зачем? Но почему-то показалось, что так правильно.
Вожак стаи спрыгнул на пол, двинулся вперёд — крадучись, на четырёх лапах, уже напоминая что-то среднее между нетопырём и кошкой.
— Отдай, светлая душ-ша! — шипение вышло невнятным, но разобрать отдельные слова Мария смогла.
Теперь стало страшно, но она только крепче вцепилась в инквизитора, подавшись вперёд, пытаясь закрыть его рками.
— Прочь!
— Он наш-ш, наш-ш! — загалдели со всех сторон рассыпавшиеся по комнате твари. Некоторые спрыгнули на пол, подкрадываясь не с угрозой — с шакальей опаской. — Отдай!
— Кыш! — Мария снова замахнулась, вожак снова отскочил, но — недалеко.
— Отдай! Светлая душ-ша, прочь-шь! Наш-ш! Наш-ш! Греш-шник! Пищ-ща! — зашипели тени, наседая, раздуваясь и уже вовсе не походя на животных.
— Кыш! — Мария швырнула в вожака первым, что попалось под руку — тапкой. Тварь отшатнулась в сторону и зашипела. — Помогите! Кто-нибудь! — сообразила она наконец закричать. — На помощь!
— Отдай! Наш-ш! Обещ-щали! — неведомые твари не обратили внимания на её крики. И остальные люди на этаже — тоже, словно все вымерли.
— Вот к тому, кто обещал, и идите с претензиями! — разозлилась Мария, беспомощно оглядываясь. Кроме второй тапки, у неё не было ничего, да и комната инквизитора была почти пуста. Вот разве что…
Форма аккуратно висела на плечиках на ручке шкафа, зато перевязь с саблей — ближе, на спинке стула, стоящего в изголовье кровати, там же и кобура. Решиться оказалось нетрудно: да, она совершенно не владеет оружием, но всё же хоть какая-то защита. Это от демона или вооружённого человека не отбиться, а чёрные твари и сами её боялись.
Под возмущённый гвалт удалось, не сходя с места, дотянуться до ножен и дёрнуть. Стул повалился с грохотом, который снова остался незамеченным. Вожак взволнованно приблизился, шарахнулся от второй тапки…
Сабля оказалась тяжёлой, но не настолько, как Мария опасалась. Не тяжелее кочерги.
— Прочь пошли! Не отдам! — крикнула она.
Взмахнула саблей — неловко и слабо, больше сосредоточенная на том, чтобы не попасть по себе и лежащему мужчине, чем метящая во врагов. Ещё раз — глупо, словно тяжёлой палкой, в другую сторону. Однако даже это произвело впечатление: гневно и невнятно шипя, тени отпрянули.
А третий взмах перехватила жёсткая мужская ладонь, стиснувшая запястье. Мария вскрикнула от неожиданности и боли и замерла, сверху вниз глядя в пустые, ничего не выражающие глаза инквизитора.
Вот сейчас стало по-настоящему страшно. Чёрные твари боялись напасть, а чего ждать от Великого инквизитора в таком состоянии — непонятно.
Сабля выпала из ослабевших пальцев, ткнулась остриём в пол, но упасть не успела, хозяин не глядя поймал её свободной рукой. Мария невольно сжалась, ожидая удара — но Александр несколько раз моргнул, взгляд из стеклянного стал нормальным, человеческим, оторопелым.
— Какого?.. — хрипло пробормотал инквизитор, выпустил запястье женщины. Сел; поднялся на одно колено, обернулся, мгновенно охватил взглядом всю комнату — движение вышло единым и слитным, красивым.
Мария закусила губу, стараясь не очень сильно морщиться и лелея и без того пораненную руку, на которой возле бинта уже начали наливаться синяки от жёсткой хватки. В голове лихорадочно метались мысли, но она понятия не имела, как объяснять происходящее хозяину комнаты так, чтобы ему не пришло в голову отправить её обратно в застенки. От греха подальше, просто на всякий случай.
Чёрных существ в комнате больше не было, словно не было никогда. Словно они остались в её странном полузабытом сне, из которого в памяти осели только танец, непривычные одежды и несколько смутных образов. Наверное, если бы Мария не нашла Великого инквизитора лежащим на полу его собственной комнаты, она бы и сама в это поверила.
— Какого чёрта тут произошло и что ты здесь делаешь? — всё ещё хрипло со сна, но вроде бы спокойно спросил Александр. — Почему так смердит хлоркой? — поморщился он и, поднявшись, выглянул в коридор. Подобрал лежащую на пороге тапку, закрыл дверь. — Мария?
— Это сложно объяснить… — пробормотала она наконец, — И я никакого запаха не чувствую. Но…
Рассудив, что, не понимая происходящего, лучше изложить только факты, женщина как могла кратко и ёмко рассказала, что произошло, не упоминая, конечно, сон. Великому инквизитору совершенно не обязательно знать, что она слишком много о нём думает. И, видимо, будет ещё больше: то, что она старалась на него не пялиться, помогало мало.
Спал мужчина, к счастью, не нагишом, в трусах. Неожиданно — светло-серых, а не чёрных. Да и она вроде бы в халате, так что всё прилично, но…
Он напоминал поджарого дворового кота. Жилистое тело, располосованное старыми шрамами, не соответствовало старинным канонам классического искусства, но было красиво — в своей пропорциональности, в скупой пластике, в каждом движении. Необыкновенно красиво.
Пока Мария говорила, стараясь не запинаться, Александр поднял стул, вернул саблю в ножны и повесил их обратно. Вручил Марии тапку, подобрал вторую и тоже вернул хозяйке. Не странно, что их принадлежность не вызвала у мужчины сомнений: очевидно, больше никому в этой комнате — и в этом здании — бледно-розовая домашняя обувь принадлежать не могла.
А вернув, опять протянул ей руку, предлагая помощь, чтобы подняться. Снова, как в изоляторе. И снова Мария ухватилась за предложенную ладонь не сразу, только причина смятения была другой и справилась с собой женщина быстрее: лучше так, чем продолжать сидеть у его ног, глядя снизу вверх и почти не осознавая собственных слов.
Инквизитор усадил ночную гостью на стул, явно не переживая из-за того, что оружие окажется под рукой у подозрительной свидетельницы, сам опустился на край постели. Смятения женщины он не замечал, хмурился, внимательно слушая короткий и всё-таки сбивчивый рассказ.
Александр не помнил, что именно ему снилось. Какая-то дрянь. В этой дряни для разнообразия имелся сюжет, но после пробуждения остался только мутный липкий осадок и холодок в пальцах — знакомое ощущение, сопровождавшее схлынувший страх и возникавшее обычно в те моменты, когда совсем рядом проходила смерть.
Но последнее чувство, похоже, относилось к реальности.
Прода от 08.01.2024, 20:38
— Мне кажется или вы понимаете, кто это был? — осторожно спросила Мария после длинной паузы, когда рассказ закончился, а Александр не спешил задавать вопросы.
Чёрный сидел согнувшись, упираясь локтями в расставленные колени, закрыв глаза и запустив пальцы в волосы. И вяло думал, что это не может быть простым совпадением, и, значит, опять — началось, а ему уже совсем не хочется знать, чем всё закончится.
— Знаю.
Великий инквизитор заставил себя преодолеть мгновенную слабость, выпрямился, поднял голову, устало уронив кисти рук. Смерил задумчивым взглядом женщину, которая сидела на стуле, поджав под него ноги и обхватив себя за плечи, словно ждала обвинений и недоверия.
Наверное, если бы он сумел ей не поверить, было бы проще.
Он поднялся, подошёл к столу, взял пачку и зажигалку. Прислонился бедром к столешнице, закурил, глубоко затянулся.
— Ложись спать. Середина ночи, а ты всё никак нормально не выспишься.
Взгляд Марии, обернувшейся за ним следом, из напряжённо-выжидающего стал изумлённым. Да Александр и сам удивился: он не хотел сваливать на неё проблемы, поэтому и постарался отправить в комнату, но прозвучало непривычно тепло, почти ласково. Впрочем… Есть ли в этом что-то неожиданное? Взъерошенная, сонная, мягкая и пушистая, эта женщина, которая нервно куталась в халат, только что своим светом спасла ему жизнь. Это обстоятельство стоило переварить и привыкнуть к нему.
— А если они вернутся? — нахмурилась она.
— Не вернутся. — Инквизитор поморщился.
— И всё-таки, кто это был? — Лебедь попыталась настоять на ответе и уходить к себе не спешила.
— Вернёмся к этому разговору утром. Нужно кое-что проверить, — уклончиво ответил он.
— Наверное, так правильно, — нехотя согласилась она и двинулась к выходу. — Спокойной ночи.
— Спокойной. Мария! — окликнул он её на пороге и добавил, когда женщина обернулась, снова напряжённая и ожидающая подвоха. — Спасибо.
Через мгновение она улыбнулась, тепло и солнечно, и, бросив многообещающее «до завтра», вышла. Александру почудилось, что в этот момент в комнате похолодало на несколько градусов. Он раздражённо передёрнул плечами и только теперь понял, в каком виде был всё это время.
— Идиот, — пробормотал раздосадованно, но с места не сдвинулся: сейчас-то чего!
Сложно сказать, сколько раз в жизни Александру приходилось этой самой жизнью рисковать. Да он перестал считать ещё до конца света, в относительно мирное время: служил срочную в десанте, потом ещё и на контракт остался, довелось набраться «реального опыта», а характер не позволял осторожничать. «На гражданке» тоже нашёл дело не из спокойных, подался в пожарные, а там началась новая война, и уж вовсе стало не до глупых подсчётов. Привык, насколько это возможно для человека с не совсем больной психикой.
Во всяком случае, он был уверен, что привык. Но сейчас от слабости немели и тряслись пальцы, и курил он не по привычке, а чтобы успокоиться. Это никогда не помогало, но хотя бы занимало руки и время.
Наверное, последние спокойные годы, в которые он почти не покидал башню Закона, заставили расслабиться и размякнуть. Или дело в том, что весь прежний риск был сознательным? Он знал, на что шёл, и даже тревожный чуткий сон в блиндаже сопровождался этим ощущением: готовностью к «прилёту» в любой момент времени.
К сегодняшнему появлению чистильщиков он не был готов, и от мысли, что спасли его только чьи-то слишком чуткий сон и слишком светлая душа, становилось не по себе. А ещё больше не по себе делалось от понимания: кто-то их натравил. Кто-то, кто был совсем рядом. Возможно, кто-то из своих. А к такому удару в спину, при всей своей подозрительности, он оказался не готов тем более.
Александр докурил до фильтра, обжёг пальцы, выругавшись, смял окурок в пепельнице. В этот момент почему-то стало легче. Кажется, прикосновение огня заставило окончательно проснуться, стряхнуть оцепенение и начать думать.
Если бы его хотел убить кто-то из своих, он мог сделать это раньше и проще, возможностей хватало, а за сегодняшний длинный день довелось встретить много людей, малознакомых в том числе. Поэтому, прежде чем делать выводы, следовало найти закладку, и поиски он начал с одежды.
Мундир и оружие сюрпризов не преподнесли, зато плащ «порадовал»: в подрубочном шве нашлась длинная ржавая булавка с чёрной стеклянистой каплей в головке. Простая, неказистая вещь, если не знать, что она легко способна убить.
Тот, кто придумал этот способ, умён, изобретателен и умеет здраво оценить врага. И с ним Александр пересёкся сегодня.
Оказалось нетрудно восстановить весь день плаща поминутно. До вылета в изолятор он висел в шкафу, и если бы кто-то подсунул иглу раньше, она бы давно сработала. Погода не требовала плаща, а Александр не удосужился проверить — помнил, что пару дней назад кто-то жаловался на дождь и холод, вот и прихватил. Да и если бы злоумышленник имел доступ в комнату, вряд ли полез в шкаф, куда проще сунуть иглу под матрац.
Внутренняя проходная. Там к нему никто не приближался.
Изолятор. Едва ли там кто-то ждал, ждали бы — успели замести под ковёр все те нарушения, которые выявились, помимо надзирателя с чернокровием. Но несколько человек приближались, и если кто-то из них обладает ловкостью профессионального карманника — мог и подсунуть. Клетки? Вряд ли.
Алхимик Мария Лебедь. Светлая душа, воззвавшая к нему. У неё было более чем достаточно времени, и если допустить, что всё это не просто так… Конечно, иголку она создавала не сама, для этого требовалась человеческая жертва. Или сама и всё это обман? Чистильщиков мог прогнать не только свет, но и тот, кто их позвал. Если она не собиралась его убивать, то — втереться в доверие? Зачем?.. Не удовлетвориться убийством Великого инквизитора, а каким-то хитрым планом уничтожить Инквизицию целиком? Кажется слишком сложным, но почему нет!
Кроме неё, оставалось двое: непутёвый секретарь и странная подруга Марии, то есть её сообщница. Проверить стоило всех, а в первую очередь — иголку.
Достав свежий носовой платок, Александр аккуратно завернул в него добычу, сунул в карман кителя и отправился в душ — окончательно просыпаться, бриться и умываться. Он успел поспать не больше трёх часов, но продолжать сейчас не стоило, сначала надо разобраться с иголкой и удостовериться, что именно она стала причиной появления чистильщиков. А те точно были, он чуял. Особенности восприятия: разные демоны и близкие к ним существа воспринимались людьми по-разному, и отпечаток каждой сущности был уникален. Чистильщики же. Некоторым везло — тем, для кого твари ассоциировались со свежестью.
Странные создания из мира демонов. Не разновидность их, что-то иное. Они не имели соответствующих признаков, им плевать было на толщу земли, они не нападали на всех без разбора и не интересовались человеческой плотью и кровью. Они питались чернотой души и боялись душ светлых. А ещё они представляли опасность только для спящих.
