Нужная квартира — номер один — располагалась во втором этаже аккуратного чистенького домика, первый этаж которого делили аптека и булочная. Первая печально смотрела в мир запертой дверью с табличкой «закрыто» и какой-то слегка размокшей белой бумажкой под ней, Лазарь не удосужился рассмотреть надпись, а вот по соседству торговля шла очень бойко.
Поднявшись по узкой крутой лестнице, расположенной позади здания, Неделя с сопровождающим оказались на небольшой площадке, на которую смотрели три двери. Вскрывать или ломать нужную усач не стал, а вместо этого заколотил в дверь с номером три.
— Чего шумишь? Балясина, негодяй, что тебе ещё от меня надо?! — встретила полицейского недовольная старушка — сухонькая, желчная и в сильных очках.
— Ключ от квартиры Марии.
— Это ещё зачем?! — возмутилась обитательница третьей квартиры, подозрительно глянув на секретаря, маячащего за широкой спиной хорошо знакомого ей посетителя. — И это ещё что за студент с тобой?
— Маришка опять на учёбу подалась, вон, даже за вещами студентика послала, — кивнул он на Лазаря.
Тот хотел возмутиться стремительным понижением, но вовремя прикусил язык. Баловать его конечно баловали, но мама тоже очень ругалась, когда он влезал с замечаниями тогда, когда не просили.
Вспомнилось, какую головомойку ему устроили лет в восемь, когда ходили покупать очередные ботинки для подросшего за лето мальчишки, и он тогда вцепился в одни, уж очень понравились, и едва не рыдал, когда мать сказала, что слишком дорого и они найдут в другом месте. Это потом уже оказалось, что она надеялась сбить цену. Тогда Лазарь накрепко запомнил, что цель сказанного может совсем не вязаться со смыслом слов, а ложь — не настолько плохая штука, чтобы ей не пользоваться.
Воспоминание о матери и детских годах отдалось привычной горечью во рту, резью в горле от подступающих слёз и шумом в ушах. Хорошо, что от Недели сейчас ничего не требовалось, и пока Балясина со старушкой препирались, он мог выдохнуть, уже почти привычно сжать зубы и пообещать себе, что всё наладится.
Самообман. Ничего и никогда уже не будет как раньше, потому что дом разрушен, и мамы больше нет. И будущего у него тоже нет. Он понимал, что месть не поможет ничего вернуть и вряд ли сделает легче, но… Жить ради мести лучше, чем умереть, а несколько дней назад он был опасно близок к тому, чтобы сбежать от всех навалившихся напастей самым простым и надёжным способом.
Лазарь как раз успел прийти в себя и украдкой утереть всё же выступившие слёзы, когда полицейский отвоевал ключ.
В квартире сильнее, чем на лестнице, пахло свежей сдобой. Наверное, для хозяйки это было то ещё испытание: мама всегда ворчала, что булочным нужно запретить пахнуть, чтобы не вводить следящих за фигурой женщин во грех искушения. Наверное, ей было бы проще переехать, чем постоянно жить с этим запахом. Она очень любила выпечку…
— Господин Великий инквизитор велел взять немного вещей, — не своим, надломленным голосом заговорил Лазарь. Откашлялся, сделав вид, что просто в горле пересохло, и продолжил: — Наверное, за остальным хозяйка сама сможет приехать.
— Ну да, сможет она, — недоверчиво хмыкнул патрульный.
— А зачем вы тогда соврали соседке? — нахмурился Лазарь.
— Ну как и впрямь вернётся? — пожал плечами мужчина и не стал уходить от ответа. — Она хорошая девчонка, добрая, ничего тёмного в ней уж точно отродясь не было. Да и если вещи просят аккуратно собрать — мало ли для чего она вашим понадобилась! А скажи кому про Инквизицию — сразу горячие головы ославят на весь квартал ведьмой, зачем? Аптекарь она тоже отличный, где второго такого сыскать? Получше покойного Антония, а тот хороший мастер был!
— Антония? — удивился юноша.
— Муж её, это раньше его аптека была. Уж лет пять как умер. И глупо ещё так, обидно: по осени вечером домой торопился, а холодно было, ледок схватился, ну вот он и поскользнулся, и аккурат башкой об бордюр… На месте помер. Жаль мужика, упокой, Господи, его душу. — Балясина вздохнул и перекрестился.
— Ясно, — рассеянно проговорил Лазарь, хотя ничего ему ясно не было.
Зачем Великому инквизитору почтенная вдова-аптекарша? Неужели никого получше и помоложе себе найти не мог? Он, конечно, и сам уже старый, но мама всегда говорила, что мужчин в возрасте вечно тянет на молоденьких…
Конечно, все эти размышления Неделя сохранил при себе, а вскоре и вовсе засомневался. Никаких портретов и фотографий в доме не было, но, судя по одежде, которую собирал аптекарь, вдова была заметно моложе соседки, потому что представить почтенную старушку в таких вот легкомысленных воздушных нарядах не получалось. С другой стороны, старухи ещё и не такие бывают!
Чемодана у хозяйки не нашлось, но Балясина отыскал где-то чистую корзину, куда и сложил вещи. Сам. Если одежду Лазарь ещё мог собирать, то при виде комода со всякими женскими штучками зарделся и не знал, куда деть взгляд. Патрульный посмеялся, но по-доброму, и отправил юношу осмотреться.
Как хорошо, что в этот раз ему повезло, и вместо хмурых инквизиторов башни, не желавших отвечать на вопросы, попался этот добродушный человек, ещё и знакомый с хозяйкой! Кем бы она ни была — старушкой или не очень.
Квартира оказалась просторной, особенно для одного жильца, и уютной. Три комнаты, одна из которых совмещена с кухней, на стенах морские акварели — простенькие, но милые, такие часто продавали на набережной и писали тут же, на глазах у любопытной публики. Спальня, как было заведено, без окон и с хорошей дверью: самое простое и проверенное годами средство от наведённых снов, которые в первые годы войны были ещё одним серьёзным бедствием, наряду с обычной угрозой от демонов.
— Ты что здесь делаешь? — раздался вдруг возмущённый женский голос, который заставил Лазаря дёрнуться и бестолково замахать руками, пытаясь поймать глиняную безделушку, которую он взял от скуки, а теперь выронил. Но фигурка кота с печальным хрустом встретилась с паркетом. — Что тут происходит? — следующий вопрос был адресован заглянувшему на голос патрульному.
— А вы, собственно, кто? — нахмурился Балясина. — Что-то я вас не припомню…
— Кристина Псарь, я подруга хозяйки. Где она? Что с Марией?!
Подруга была не юна, но вряд ли старше сорока, и Лазарь опять засомневался в том, как выглядит хозяйка дома и зачем она понадобилась Великому инквизитору. Смуглая, темноглазая и темноволосая, довольно высокая, напористая и темпераментная, госпожа Псарь показалась Лазарю смутно знакомой, и пока Балясина пытался объясниться, он вспоминал, где мог её видеть. Может быть, знакомая матери? У неё было много знакомых…
Скормить «подруге» ту же версию, что и соседке, не удалось. На словах об обучении она яростно взвилась, сыпля негодованием и обвинениями, в какой-то момент вообще сгребла подвернувшегося под руку парня за шкирку, как котёнка, и попыталась встряхнуть, но патрульный, к счастью, своевременно отбил несчастного секретаря. И, поколебавшись, рассказал что знал.
— Зачем это Великому инквизитору Мария?! Она в жизни никогда никого не обидела! В чём её обвиняют? — насела она на Неделю.
— Да я откуда знаю?! — сдался тот, мгновенно растеряв всю важность. — Мне сказали забрать вещи — я поехал, я её в глаза не видел!
— Отлично. Значит, обратно я поеду с тобой!
Отбиться от неё не вышло. Может, Балясина и сумел бы, но ему было наплевать, он своё дело сделал: выставил всех из квартиры, аккуратно запер дверь и вернул ключ соседке. А Лазарь растерялся, смутился и через пару минут садился в инквизиторскую машину не только с корзиной в охапке, но и со строгим конвоем над головой. В голове билась единственная мрачная мысль, что объяснить это и без того недовольному им Великому инквизитору будет трудно.
По дороге Кристина попыталась опять расспросить Неделю, больше упирая не на судьбу своей подруги, а на его собственную историю, но тот упёрся и только отнекивался, не ведясь ни на лесть, ни на хитрые подначки, ни на попытки разжалобить. Разочарованная, женщина наконец оставила его в покое, перестав допытываться, как он попал в Инквизицию и зачем. Ей-то откуда знать, что в Инквизиции он первый день и, наверное, последний…
Не удивительно, что на входе в здание начались проблемы: привратник категорически отказался пускать Кристину Псарь, равно как и отвечать на её вопросы, а через минуту вовсе предупредил скучающим тоном, что ещё пара фраз, и он вызовет охрану. К мольбам он тоже остался глух, зато прислушался к робкому предложению Лазаря сообщить Великому инквизитору. Неделя подумал, что ему уже терять нечего, а отделаться от вздорной тётки добром не выйдет, так пусть уж и ей заодно влетит, а не одному ему. Он бы просочился в здание по-тихому, пока она отвлеклась, но Псарь не отвлекалась.
Ответ высшего начальства оказался более чем неожиданным, это посетители поняли сразу, по изумлённо вытянувшемуся лицу привратника. Против ожидания, выслушав, Великий инквизитор велел выделить сопровождение и отвести секретаря с вещами и подругой в комнату, отведённую его утренней находке. Где поселили странную оборванку — уже знала вся башня, так что уточняющие вопросы не понадобились.
Перестраховавшись, привратник попросил выступить конвоиром одного из охранников, а не дежуривших здесь же мальчишек. Под тяжёлым взглядом вооружённого инквизитора затих не только Лазарь, но и его спутница заметно присмирела, и шла, тревожно оглядываясь на вход и теребя в руках ремешок небольшой дамской сумочки.
Но их проводили куда надо.
Нескольких часов спокойного сна после дней в жутком изоляторе оказалось катастрофически недостаточно, чтобы нормально отдохнуть, но вполне хватило, чтобы успокоиться и окончательно поверить в избавление. Да, наверное, эта история ещё аукнется ей кошмарами, дурными воспоминаниями и прочими ужасами, но пока Мария искренне радовалась передышке. Если бы ещё не начали требовательно стучать в дверь…
Вот где стоило порадоваться, что так и завалилась в кровать в свободном ученическом костюме! К брюкам Лебедь не привыкла и чувствовала себя в них неловко, а уж если вспомнить, что брюки эти — инквизиторские, вовсе одолевала робость, но это куда лучше, чем спросонья и в темноте разыскивать, чем прикрыться.
А ещё повезло, что гость не вздумал проверить, заперта ли дверь, иначе пробуждение вышло бы ещё менее приятным.
— Мари! — на заспанную женщину, которая впустила гостей, недовольно щурясь на включённый свет, налетели, сжали плечи, прижали к пышной груди.
— Тина? — опознала Мария, наконец поверив, что это не продолжение сна. — Что ты здесь делаешь?!
Вслед за подругой вошёл какой-то незнакомый болезненный юноша, двумя руками тащивший с собой корзину, которую Лебедь как раз прекрасно знала.
— Пришла выяснять, что здесь делаешь ты! Пропала, я себе места не находила от волнения! Заявление у меня приняли, но ни ответа ни привета. И вдруг в твою квартиру вламывается полиция, выдаёт несусветную чушь про какие-то внезапные занятия в университете… Конечно я не могла остаться в стороне! Что произошло?!
— Я не уверена, что имею право рассказывать. — Мария неловко пожала плечами и беспомощно огляделась. — Это для меня, да? Спасибо большое!
— Господин Великий инквизитор распорядился, — опомнился секретарь и вручил корзину. — Там был патрульный, он вас знает, он и собрал вещи.
— Спасибо! — повторила Лебедь и трепетно прижала добычу к груди.
— Мари, что у тебя за дела с этим человеком? И почему ты, наконец, в таком виде? Боже, а это что за лохмотья?! — конечно, от взгляда Кристины не укрылось старое платье, аккуратно сложенное на полу у двери в уборную: мусорной корзины в комнате не нашлось. — Да тут кровь! Ты что, ранена?
— Со мной всё в порядке!
— Ну да, конечно! — фыркнула Псарь и бросила платье там же, где оно лежало. — А это что за прокуренное безобразие? — она подхватила плащ. — Мне кажется, от него вся комната пропахла!
— А на словах господин Великий инквизитор ничего не просил передать? — сумела вклиниться в монолог Мария, опять обратившись к несчастному секретарю, который затравленно озирался на дверь, перетаптываясь с ноги на ногу. Вмешаться и всех разогнать недоставало характера, а уйти не позволяло чувство долга. — Ах да, как вас зовут?
— Лазарь. Нет, только одежду принести. Он не особо щедр на пояснения, — прозвучало обиженно, но никто не обратил на это внимания.
— Мари, ты же знаешь, я не отстану, — нахмурилась Кристина. — Почему о тебе заботится этот человек? Что такого натворила Инквизиция, если он вынужден лично заглаживать вину?!
— Что ты такое говоришь? — возмущённо ахнула Мария. — Он достойный человек, а Инквизиция….
— Да-да, конечно, наш щит, надежда и опора, — поморщилась Псарь, но настаивать не стала, заговорила мягче: — Прости, но у меня нет других идей, почему ты здесь.
— Я жива, здорова и прекрасно себя чувствую, мне кажется, этого вполне достаточно, — заверила Лебедь.
— Действительно! — Кристина недовольно поджала губы, но возразить оказалось нечего. — Не понимаю, отчего ты выгораживаешь этого вредного старика?
— Он не вредный и не старик!
Спокойный стук в дверь спас Марию от продолжения объяснения, тем более неловкого и неприятного, что ей нечего было сказать — сама не знала. Но если рассказать об этом подруге, та не постесняется устроить скандал на всю башню Закона. Вряд ли последняя от этого пошатнётся, скорее, неуёмная госпожа Псарь заработает себе проблем. На пустом месте ссориться с Инквизицией — себе дороже.
— Александр, я рада вас видеть! — обрадованно улыбнулась Мария новому посетителю. Он в лёгком удивлении приподнял брови — очевидно, при виде Великого инквизитора обычно такими восторгами не фонтанировали, и женщина, напомнив себе, с кем имеет дело, поспешила настроиться на более спокойный лад и отступила от двери, пропуская мужчину: — Проходите. Простите, мне очень неловко… Вас, наверное, оторвали от дел из-за нас?
— Оторвали, — спокойно согласился он, окинул взглядом комнату. Чуть сощурился, внимательно разглядывая Кристину, даже как будто принюхался. Та недовольно насупилась, но ей хватило выдержки промолчать. — Других осложнений не было? — обратился Александр к Лазарю.
— Нет, ничего такого. И этого бы не было, но не скандалить же, а вот эта женщина точно устроила бы свару…
— Кто вы? — инквизитор перевёл острый внимательный взгляд на гостью.
— Это Кристина Псарь, она моя подруга. Швея, живёт в соседнем квартале, — поспешила пояснить Мария.
— Я хочу знать, на каком основании вы удерживаете здесь Мари! — Сдержанности Тине хватило ненадолго. — В чём её обвиняют? И по какому праву?
— Не вижу причин, почему я должен отвечать на ваши вопросы, госпожа швея, — бесстрастно проговорил инквизитор.
В мундире, с полным вооружением, подтянутый и застёгнутый на все пуговицы, он стоял, расставив ноги на ширине плеч и сцепив руки за спиной. Печать равнодушия на лице и непроницаемый взгляд окончательно уподобляли его статуе, и сейчас совсем не казались преувеличением другие сухи, ходившие об ордене: что инквизиторы — не люди внутри, а совершенные механизмы. Киборги, как называли эти так и не успевшие воплотиться в жизнь машины писатели прошлых лет. Глупости, конечно, но…
Поднявшись по узкой крутой лестнице, расположенной позади здания, Неделя с сопровождающим оказались на небольшой площадке, на которую смотрели три двери. Вскрывать или ломать нужную усач не стал, а вместо этого заколотил в дверь с номером три.
— Чего шумишь? Балясина, негодяй, что тебе ещё от меня надо?! — встретила полицейского недовольная старушка — сухонькая, желчная и в сильных очках.
— Ключ от квартиры Марии.
— Это ещё зачем?! — возмутилась обитательница третьей квартиры, подозрительно глянув на секретаря, маячащего за широкой спиной хорошо знакомого ей посетителя. — И это ещё что за студент с тобой?
— Маришка опять на учёбу подалась, вон, даже за вещами студентика послала, — кивнул он на Лазаря.
Тот хотел возмутиться стремительным понижением, но вовремя прикусил язык. Баловать его конечно баловали, но мама тоже очень ругалась, когда он влезал с замечаниями тогда, когда не просили.
Вспомнилось, какую головомойку ему устроили лет в восемь, когда ходили покупать очередные ботинки для подросшего за лето мальчишки, и он тогда вцепился в одни, уж очень понравились, и едва не рыдал, когда мать сказала, что слишком дорого и они найдут в другом месте. Это потом уже оказалось, что она надеялась сбить цену. Тогда Лазарь накрепко запомнил, что цель сказанного может совсем не вязаться со смыслом слов, а ложь — не настолько плохая штука, чтобы ей не пользоваться.
Воспоминание о матери и детских годах отдалось привычной горечью во рту, резью в горле от подступающих слёз и шумом в ушах. Хорошо, что от Недели сейчас ничего не требовалось, и пока Балясина со старушкой препирались, он мог выдохнуть, уже почти привычно сжать зубы и пообещать себе, что всё наладится.
Самообман. Ничего и никогда уже не будет как раньше, потому что дом разрушен, и мамы больше нет. И будущего у него тоже нет. Он понимал, что месть не поможет ничего вернуть и вряд ли сделает легче, но… Жить ради мести лучше, чем умереть, а несколько дней назад он был опасно близок к тому, чтобы сбежать от всех навалившихся напастей самым простым и надёжным способом.
Лазарь как раз успел прийти в себя и украдкой утереть всё же выступившие слёзы, когда полицейский отвоевал ключ.
Прода от 07.12.2023, 18:53
В квартире сильнее, чем на лестнице, пахло свежей сдобой. Наверное, для хозяйки это было то ещё испытание: мама всегда ворчала, что булочным нужно запретить пахнуть, чтобы не вводить следящих за фигурой женщин во грех искушения. Наверное, ей было бы проще переехать, чем постоянно жить с этим запахом. Она очень любила выпечку…
— Господин Великий инквизитор велел взять немного вещей, — не своим, надломленным голосом заговорил Лазарь. Откашлялся, сделав вид, что просто в горле пересохло, и продолжил: — Наверное, за остальным хозяйка сама сможет приехать.
— Ну да, сможет она, — недоверчиво хмыкнул патрульный.
— А зачем вы тогда соврали соседке? — нахмурился Лазарь.
— Ну как и впрямь вернётся? — пожал плечами мужчина и не стал уходить от ответа. — Она хорошая девчонка, добрая, ничего тёмного в ней уж точно отродясь не было. Да и если вещи просят аккуратно собрать — мало ли для чего она вашим понадобилась! А скажи кому про Инквизицию — сразу горячие головы ославят на весь квартал ведьмой, зачем? Аптекарь она тоже отличный, где второго такого сыскать? Получше покойного Антония, а тот хороший мастер был!
— Антония? — удивился юноша.
— Муж её, это раньше его аптека была. Уж лет пять как умер. И глупо ещё так, обидно: по осени вечером домой торопился, а холодно было, ледок схватился, ну вот он и поскользнулся, и аккурат башкой об бордюр… На месте помер. Жаль мужика, упокой, Господи, его душу. — Балясина вздохнул и перекрестился.
— Ясно, — рассеянно проговорил Лазарь, хотя ничего ему ясно не было.
Зачем Великому инквизитору почтенная вдова-аптекарша? Неужели никого получше и помоложе себе найти не мог? Он, конечно, и сам уже старый, но мама всегда говорила, что мужчин в возрасте вечно тянет на молоденьких…
Конечно, все эти размышления Неделя сохранил при себе, а вскоре и вовсе засомневался. Никаких портретов и фотографий в доме не было, но, судя по одежде, которую собирал аптекарь, вдова была заметно моложе соседки, потому что представить почтенную старушку в таких вот легкомысленных воздушных нарядах не получалось. С другой стороны, старухи ещё и не такие бывают!
Чемодана у хозяйки не нашлось, но Балясина отыскал где-то чистую корзину, куда и сложил вещи. Сам. Если одежду Лазарь ещё мог собирать, то при виде комода со всякими женскими штучками зарделся и не знал, куда деть взгляд. Патрульный посмеялся, но по-доброму, и отправил юношу осмотреться.
Как хорошо, что в этот раз ему повезло, и вместо хмурых инквизиторов башни, не желавших отвечать на вопросы, попался этот добродушный человек, ещё и знакомый с хозяйкой! Кем бы она ни была — старушкой или не очень.
Квартира оказалась просторной, особенно для одного жильца, и уютной. Три комнаты, одна из которых совмещена с кухней, на стенах морские акварели — простенькие, но милые, такие часто продавали на набережной и писали тут же, на глазах у любопытной публики. Спальня, как было заведено, без окон и с хорошей дверью: самое простое и проверенное годами средство от наведённых снов, которые в первые годы войны были ещё одним серьёзным бедствием, наряду с обычной угрозой от демонов.
— Ты что здесь делаешь? — раздался вдруг возмущённый женский голос, который заставил Лазаря дёрнуться и бестолково замахать руками, пытаясь поймать глиняную безделушку, которую он взял от скуки, а теперь выронил. Но фигурка кота с печальным хрустом встретилась с паркетом. — Что тут происходит? — следующий вопрос был адресован заглянувшему на голос патрульному.
— А вы, собственно, кто? — нахмурился Балясина. — Что-то я вас не припомню…
— Кристина Псарь, я подруга хозяйки. Где она? Что с Марией?!
Подруга была не юна, но вряд ли старше сорока, и Лазарь опять засомневался в том, как выглядит хозяйка дома и зачем она понадобилась Великому инквизитору. Смуглая, темноглазая и темноволосая, довольно высокая, напористая и темпераментная, госпожа Псарь показалась Лазарю смутно знакомой, и пока Балясина пытался объясниться, он вспоминал, где мог её видеть. Может быть, знакомая матери? У неё было много знакомых…
Скормить «подруге» ту же версию, что и соседке, не удалось. На словах об обучении она яростно взвилась, сыпля негодованием и обвинениями, в какой-то момент вообще сгребла подвернувшегося под руку парня за шкирку, как котёнка, и попыталась встряхнуть, но патрульный, к счастью, своевременно отбил несчастного секретаря. И, поколебавшись, рассказал что знал.
— Зачем это Великому инквизитору Мария?! Она в жизни никогда никого не обидела! В чём её обвиняют? — насела она на Неделю.
— Да я откуда знаю?! — сдался тот, мгновенно растеряв всю важность. — Мне сказали забрать вещи — я поехал, я её в глаза не видел!
— Отлично. Значит, обратно я поеду с тобой!
Отбиться от неё не вышло. Может, Балясина и сумел бы, но ему было наплевать, он своё дело сделал: выставил всех из квартиры, аккуратно запер дверь и вернул ключ соседке. А Лазарь растерялся, смутился и через пару минут садился в инквизиторскую машину не только с корзиной в охапке, но и со строгим конвоем над головой. В голове билась единственная мрачная мысль, что объяснить это и без того недовольному им Великому инквизитору будет трудно.
По дороге Кристина попыталась опять расспросить Неделю, больше упирая не на судьбу своей подруги, а на его собственную историю, но тот упёрся и только отнекивался, не ведясь ни на лесть, ни на хитрые подначки, ни на попытки разжалобить. Разочарованная, женщина наконец оставила его в покое, перестав допытываться, как он попал в Инквизицию и зачем. Ей-то откуда знать, что в Инквизиции он первый день и, наверное, последний…
Не удивительно, что на входе в здание начались проблемы: привратник категорически отказался пускать Кристину Псарь, равно как и отвечать на её вопросы, а через минуту вовсе предупредил скучающим тоном, что ещё пара фраз, и он вызовет охрану. К мольбам он тоже остался глух, зато прислушался к робкому предложению Лазаря сообщить Великому инквизитору. Неделя подумал, что ему уже терять нечего, а отделаться от вздорной тётки добром не выйдет, так пусть уж и ей заодно влетит, а не одному ему. Он бы просочился в здание по-тихому, пока она отвлеклась, но Псарь не отвлекалась.
Ответ высшего начальства оказался более чем неожиданным, это посетители поняли сразу, по изумлённо вытянувшемуся лицу привратника. Против ожидания, выслушав, Великий инквизитор велел выделить сопровождение и отвести секретаря с вещами и подругой в комнату, отведённую его утренней находке. Где поселили странную оборванку — уже знала вся башня, так что уточняющие вопросы не понадобились.
Перестраховавшись, привратник попросил выступить конвоиром одного из охранников, а не дежуривших здесь же мальчишек. Под тяжёлым взглядом вооружённого инквизитора затих не только Лазарь, но и его спутница заметно присмирела, и шла, тревожно оглядываясь на вход и теребя в руках ремешок небольшой дамской сумочки.
Но их проводили куда надо.
Прода от 11.12.2023, 21:17
***
Нескольких часов спокойного сна после дней в жутком изоляторе оказалось катастрофически недостаточно, чтобы нормально отдохнуть, но вполне хватило, чтобы успокоиться и окончательно поверить в избавление. Да, наверное, эта история ещё аукнется ей кошмарами, дурными воспоминаниями и прочими ужасами, но пока Мария искренне радовалась передышке. Если бы ещё не начали требовательно стучать в дверь…
Вот где стоило порадоваться, что так и завалилась в кровать в свободном ученическом костюме! К брюкам Лебедь не привыкла и чувствовала себя в них неловко, а уж если вспомнить, что брюки эти — инквизиторские, вовсе одолевала робость, но это куда лучше, чем спросонья и в темноте разыскивать, чем прикрыться.
А ещё повезло, что гость не вздумал проверить, заперта ли дверь, иначе пробуждение вышло бы ещё менее приятным.
— Мари! — на заспанную женщину, которая впустила гостей, недовольно щурясь на включённый свет, налетели, сжали плечи, прижали к пышной груди.
— Тина? — опознала Мария, наконец поверив, что это не продолжение сна. — Что ты здесь делаешь?!
Вслед за подругой вошёл какой-то незнакомый болезненный юноша, двумя руками тащивший с собой корзину, которую Лебедь как раз прекрасно знала.
— Пришла выяснять, что здесь делаешь ты! Пропала, я себе места не находила от волнения! Заявление у меня приняли, но ни ответа ни привета. И вдруг в твою квартиру вламывается полиция, выдаёт несусветную чушь про какие-то внезапные занятия в университете… Конечно я не могла остаться в стороне! Что произошло?!
— Я не уверена, что имею право рассказывать. — Мария неловко пожала плечами и беспомощно огляделась. — Это для меня, да? Спасибо большое!
— Господин Великий инквизитор распорядился, — опомнился секретарь и вручил корзину. — Там был патрульный, он вас знает, он и собрал вещи.
— Спасибо! — повторила Лебедь и трепетно прижала добычу к груди.
— Мари, что у тебя за дела с этим человеком? И почему ты, наконец, в таком виде? Боже, а это что за лохмотья?! — конечно, от взгляда Кристины не укрылось старое платье, аккуратно сложенное на полу у двери в уборную: мусорной корзины в комнате не нашлось. — Да тут кровь! Ты что, ранена?
— Со мной всё в порядке!
— Ну да, конечно! — фыркнула Псарь и бросила платье там же, где оно лежало. — А это что за прокуренное безобразие? — она подхватила плащ. — Мне кажется, от него вся комната пропахла!
— А на словах господин Великий инквизитор ничего не просил передать? — сумела вклиниться в монолог Мария, опять обратившись к несчастному секретарю, который затравленно озирался на дверь, перетаптываясь с ноги на ногу. Вмешаться и всех разогнать недоставало характера, а уйти не позволяло чувство долга. — Ах да, как вас зовут?
— Лазарь. Нет, только одежду принести. Он не особо щедр на пояснения, — прозвучало обиженно, но никто не обратил на это внимания.
— Мари, ты же знаешь, я не отстану, — нахмурилась Кристина. — Почему о тебе заботится этот человек? Что такого натворила Инквизиция, если он вынужден лично заглаживать вину?!
— Что ты такое говоришь? — возмущённо ахнула Мария. — Он достойный человек, а Инквизиция….
— Да-да, конечно, наш щит, надежда и опора, — поморщилась Псарь, но настаивать не стала, заговорила мягче: — Прости, но у меня нет других идей, почему ты здесь.
— Я жива, здорова и прекрасно себя чувствую, мне кажется, этого вполне достаточно, — заверила Лебедь.
— Действительно! — Кристина недовольно поджала губы, но возразить оказалось нечего. — Не понимаю, отчего ты выгораживаешь этого вредного старика?
— Он не вредный и не старик!
Спокойный стук в дверь спас Марию от продолжения объяснения, тем более неловкого и неприятного, что ей нечего было сказать — сама не знала. Но если рассказать об этом подруге, та не постесняется устроить скандал на всю башню Закона. Вряд ли последняя от этого пошатнётся, скорее, неуёмная госпожа Псарь заработает себе проблем. На пустом месте ссориться с Инквизицией — себе дороже.
— Александр, я рада вас видеть! — обрадованно улыбнулась Мария новому посетителю. Он в лёгком удивлении приподнял брови — очевидно, при виде Великого инквизитора обычно такими восторгами не фонтанировали, и женщина, напомнив себе, с кем имеет дело, поспешила настроиться на более спокойный лад и отступила от двери, пропуская мужчину: — Проходите. Простите, мне очень неловко… Вас, наверное, оторвали от дел из-за нас?
— Оторвали, — спокойно согласился он, окинул взглядом комнату. Чуть сощурился, внимательно разглядывая Кристину, даже как будто принюхался. Та недовольно насупилась, но ей хватило выдержки промолчать. — Других осложнений не было? — обратился Александр к Лазарю.
— Нет, ничего такого. И этого бы не было, но не скандалить же, а вот эта женщина точно устроила бы свару…
— Кто вы? — инквизитор перевёл острый внимательный взгляд на гостью.
— Это Кристина Псарь, она моя подруга. Швея, живёт в соседнем квартале, — поспешила пояснить Мария.
— Я хочу знать, на каком основании вы удерживаете здесь Мари! — Сдержанности Тине хватило ненадолго. — В чём её обвиняют? И по какому праву?
— Не вижу причин, почему я должен отвечать на ваши вопросы, госпожа швея, — бесстрастно проговорил инквизитор.
В мундире, с полным вооружением, подтянутый и застёгнутый на все пуговицы, он стоял, расставив ноги на ширине плеч и сцепив руки за спиной. Печать равнодушия на лице и непроницаемый взгляд окончательно уподобляли его статуе, и сейчас совсем не казались преувеличением другие сухи, ходившие об ордене: что инквизиторы — не люди внутри, а совершенные механизмы. Киборги, как называли эти так и не успевшие воплотиться в жизнь машины писатели прошлых лет. Глупости, конечно, но…
