Да, исключения бывают, они не так уж редки, я их встречала. Но Таллий — не тот человек, который способен стерпеть подобное. Догадываюсь, как на севере живут женщины: запертыми в роскошных дворцах, вырубленных в толще скалы, без права принятия самостоятельных решений, то беременными, то кормящими. А моя жизнь — эта оружейная мастерская и Баладдар. Ты, если уж на то пошло, в этом смысле гораздо перспективней: мне кажется, ты гораздо менее авторитарный человек, чем северянин, и вполне мог бы смириться с подобным обстоятельством.
А я задумчиво смотрел на девушку и не мог отделаться от мысли, что, даже если бы хотел, не нашёл бы, что ей возразить. Просто потому, что она повторяла мои собственные мысли по этому поводу. И тысячу раз она была права в отношении северянина: такой, как Анатар, не способен воспринять чужую точку зрения, тем более — точку зрения девочки вдвое моложе себя, и допустить такое отступления от их традиций. Я, конечно, допускаю, что знаю своего надёжного врага недостаточно хорошо, но...
— Если заподозришь неладное, свистни, вызову его на поединок. — При виде растерянного выражения на симпатичной мордашке мастера-оружейника я рассмеялся и пояснил: — Должен же я как-то отрабатывать проживание и затраченные на меня нервы!
Нойшарэ ответила искренней улыбкой.
— Обязательно!
— Подожди, а кому же ты с таким отношением дело передавать будешь?
— Нет ничего проще, — отмахнулась она. — Через пару лет получу медный клинок и мальчишку какого-нибудь усыновлю посообразительней, достаточно одарённого для оружейного мастерства. Обычная практика для одиноких ремесленников.
— Ладно, хватит о грустном, — встряхнувшись, опомнился я. А то куда-то нас в разговоре не туда занесло: всегда терпеть не мог подобные темы, потому что самого уже достали. — Я вот ещё что хотел спросить. Как ты думаешь, Ларшакэн согласится помочь и поспрашивать среди Пограничных на тему того покойника?
— Ларшакэн согласится, — прогудел от двери насмешливый бас. Мы с Ойшей синхронно вздрогнули, оборачиваясь. — Заговорщики, молот вам в рыло!
— Ты давно там стоишь? — обречённо поинтересовалась девушка.
— А ты как думаешь? — ехидно уточнил бывший старшина. — Достаточно. Вошёл, можно сказать, на самом интересном месте. И кстати, ты с поединком-то не торопись, — подмигнул Лар мне. — Эта отрыжка Белого ещё через мой труп перешагнуть должна прежде, чем рискнёт котёнка отсюда увезти.
— Спасибо, — тихо, облегчённо выдохнула Ойша. Я практически видел, как с её плеч свалился огромный камень.
— А попробует уболтать — я ему просто в рыло двину, — продолжил утешительный монолог Лар. — Я так считаю: если ему баба нужна, пусть бабу и ищет. А если ему Нойшарэ нужна, то не переломится своих бледнорожих послать к Белому в задницу и сюда переехать!
— Лар, я тебя обожаю! — блаженно растеклась по стулу девушка. Я при виде этой картины не удержался от улыбки.
— Да что меня, это батька твой как-то под этим делом, — здоровяк выразительно хлопнул себя по горлу и присел к столу на свободный стул, — эту теорию задвинул, когда о твоём будущем рассуждал. Я над ним, правда, поржал тогда: он-то себе жену на соседней улице отыскал, чтобы далеко не ездить. А если этот бледный и вправду попытается по своим обычаям, за руки-ноги — и в мешок, я ещё десяток отставных Пограничных соберу, и мы его размажем отсюда до самых северных гор, — с усмешкой заключил он. И мне показалось, что шуткой в этих словах даже не пахло.
— Мастер Нойшарэ, — медленно, прочувствованно обратился я к оружейнице, подавляя порыв опуститься перед ней на одно колено. Подумав, ограничился порывистым прижатием рук к груди: не надо переигрывать. — Может, ты меня усыновишь? Я очень сообразительный мальчишка, честное слово!
Лар в ответ на это заявление грянул хохотом, Ойша захихикала:
— С чего это вдруг?
— Да хорошо у вас, — честно признался я. — Весело и интересно. Даже не хочется, чтобы это расследование заканчивалось.
— Я подумаю над твоим предложением, — фыркнула девушка. — Ладно, Белый с ним, с этим северянином. Ответь мне лучше вот на какой вопрос: что случилось с автором того послания? Ну, которое вёз курьер и с которого всё началось.
— Он просто умер, — я вздохнул. — Не нашли никаких признаков насилия, тихая смерть во сне от инсульта. Ортавий Савар действительно был немолод и не отличался крепким здоровьем, но уж подозрительно вовремя отправился на суд богов: в день появления гонца в месте назначения. Одинокий замкнутый человек, бывший королевский проверяющий, раньше часто работал в Приграничье, но в последнее время подвело здоровье, и он почти не показывал нос из дома. Мы изначально предполагали, что кто-то прислал ему информацию, а тот уже передал дальше с тем же курьером, но подписал своим именем, чтобы рассмотрели быстрее. Также совершенно непонятно, почему послание не доверили магической почте, которой было отправлено письмо, в самом письме об этом не было ни слова. Разве что весило это послание слишком много. Увы, пропускная способность магпочты невелика. В общем, единственная ниточка, за которую удалось потянуть, это личность Пограничного, которого убили здесь.
— А курьер?
— Личность не установлена, но, кажется, местный. Мне вообще уже кажется, что никакого послания не было вовсе. Но непонятно, зачем тогда всё это затевалось?
— Странная история, — задумчиво протянула Нойшарэ. — А откуда вообще узнали о послании, если все умерли и документов нет?
— Курьер добивался встречи с Ильнаром Тавьером, начальником Тайной Канцелярии. Ему назначили назавтра после прибытия, причём по простой причине: Тавьера в этот день не было в городе. Но всё равно — не успели. Собственно, обеспокоились тогда, когда он не явился на назначенную встречу, и достаточно долго разыскивали гостиницу, где он остановился, и разматывали клубок до Пограничного. Когда дурно пахнущая история корнями уходит в Приграничье, лучше перестраховаться, поэтому Ильнар взялся за дело всерьёз и прислал меня.
— Почему именно тебя?
— Специалистов нужного профиля немного, и я из них наиболее подходящий, — ответил со смешком и пояснил: — Знатоков нравов Приграничья и местных уроженцев среди этих достойных людей нет, так что на всякий случай отправили самого сильного боевого мага с самым большим боевым опытом.
— Откуда у тебя боевой опыт? — Светлые брови женщины удивлённо изогнулись.
— Туран за последние годы воевал не только на этой границе, — ответил ей, пожав плечами.
— А сколько тебе вообще лет?
— Тридцать четыре. А сколько надо? — иронично уточнил я.
— Не знаю. Ты иногда кажешься совсем мальчишкой, чуть не моложе меня, а иногда — в самом деле серьёзный взрослый мужчина, — честно призналась она.
— Знаю за собой такое. — Я засмеялся в ответ. — Это результат конфликта характера и жизненного опыта. Первый категорически против серьёзности, второй не даёт совершать желаемое количество глупостей. Но ты, кажется, хотела ещё что-то спросить по делу?
— А, ну да. Мне непонятно, как вы вообще вышли на Баладдар? И как нашли мёртвого курьера?
— В таких местах, как приёмная Тайной Канцелярии, всегда делается слепок ауры посетителя. Мало ли кто и с какой целью придёт! Так что за несколько дней с поисками управились, а иначе... столица большая, гостиниц там много. А с Баладдаром и сопровождающим тем более всё просто: комнату они снимали на двоих, в мусоре нашли билет на пассажирский рейс отсюда в столицу. С одной стороны, это всё выглядит достаточно правдоподобно. А с другой... такое впечатление, что кто-то намеренно привлекает внимание и заманивает меня в ловушку. Изначально всё выглядело просто: они приехали в город, а потом то ли что-то не поделили, и сопровождающий убил курьера, то ли курьера выследили враги, а охранник, обнаружив труп и пропажу документов, помчался обратно, докладывать о провале. А вот здесь уже начались странности. Установить, что убитый Пограничный не отлучался с места службы, элементарно...
— Возражаю, — со смешком перебил Лар. — Ничего они постороннему не скажут, своего будут покрывать до последнего. Даже перед местной стражей, а ты вообще невесть откуда взялся.
— А тебе?
— А мне по старой дружбе могут и рассказать. Как его звали, покойника?
— Танайрэш Ла'Кашшан.
— Кошак? — изумлённо вскинул брови Лар. — Это его, что ли, выпотрошили?
— Ты его знаешь? — одновременно с Ойшей спросили мы.
— Ну да. Ты же мне не говорил, как его зовут, — ехидно глянул на меня бывший старшина. — Знаю. Не так чтобы хорошо, он пришёл где-то за год до моей отставки, но знаю. Под него, кстати, был замазан перевёртыш, по твою душу приходивший.
— Я знаю, — поморщился я. — И от этого появление перевёртыша становится ещё подозрительней!
И, окончательно плюнув на секретность, я пересказал сообщникам всё, что успел узнать. Некоторое время мы помолчали, обдумывая — кто впервые, кто в очередной раз — информацию.
— А про Ла'Кашшана ты можешь что-нибудь сказать? — обратился я наконец к Ларшакэну, нарушая тишину.
— Немногое, я же его застал уже перед самой отставкой. Пограничные, несмотря на бытующее мнение, тоже разные люди. Кошак свою кличку полностью оправдывал: себе на уме, одиночка, хитрый, до женщин охочий. Но я не думаю, что тут дело в его личности, надо искать что-то другое.
— Почему? — Я подобрался. Слишком много возникло предположений, проще оказалось сразу уточнить. — И в каком смысле — другое?
— Пограничные до собственной отставки довольно странные люди, — медленно пожал огромными плечами великан, крепко задумавшись. — Присяга как-то мудрёно перестраивает сознание, я подробностей не знаю, не целитель. Но стражи почти не способны на самостоятельные поступки. Не то чтобы они механически выполняют все действия: есть характеры, есть устремления и предпочтения, есть увлечения и интересы. Но думает за них всё равно старшина. Как бы объяснить? Кошак сколько угодно мог быть изворотливым бабником, но самостоятельно принять какое-то серьёзное решение он просто физически не мог и не мог куда-то вляпаться. Наверняка просто подвернулся под руку. Но главное даже не это, главный вопрос — кто его самого заколол?
— А ему могли просто приказать стоять и ждать?
— Приказать могли, но убить себя он бы всё равно не позволил, во всяком случае, напрямую. Всё-таки, инстинкт самосохранения у них имеется. Но с другой стороны, ему легко могли приказать выпить какое-нибудь вещество, упростившее убийце задачу.
— Его могли обездвижить магией?
— Не думаю. На Пограничных она действует плохо, они для этой цели специальное средство пьют. Но и в этом случае надо хорошо знать, что сработает, а что нет. Не говоря уже о том, что вещество должно быстро распадаться, его ведь не обнаружили, верно? Так что, кто бы его ни убил, этот человек знает о Пограничных куда больше, чем среднестатистический обыватель.
— И кто это мог быть? — задал я новый вопрос. — Кто вообще приказывает стражам, только старшины?
— Старшины да, а вот дальше интереснее, — задумчиво кивнул Ларшакэн. — Во-первых, есть четверо офицеров, командующий обороной города и командиры трёх линий. Три линии — это так наш город разделяется, если ты не в курсе. Внешняя линия — дальние подступы плюс собственно стена и трущобы, средняя линия — жилые кварталы между ратушей и трущобами, и внутренняя линия — остальной Баладдар, включая ратушу. Во-вторых, вполне возможно, такие полномочия есть у градоправителя и наверняка у лакката. Но ты не обольщайся, — ухмыльнулся он, заметив моё оживление. — Есть ещё «в-третьих». Так называемый «долг офицера», который имеется у некоторых аристократов, состоящих на военной службе. В случае чего они обязаны принять командование не только гражданскими лицами, но и оставшимися без старшины Пограничными. Я точно не знаю, сколько их сейчас, но десятка три наберётся. И это не считая тех, кого я не знаю, и тех, за кем такой долг закрепился пожизненно, хотя их не должно быть много. Ах да, ещё есть бывшие старшины, у которых права командовать номинально нет, но на практике их слушают беспрекословно на рефлекторном уровне. Но живых старшин в отставке сейчас пятеро, считая меня, один — выживший из ума старик, а ещё один — хоть и молодой, но буйный сумасшедший. Не переживай, его не могли использовать; он действительно... очень сумасшедший. Рычит, хрипит, капает слюной и бросается на людей. Грустное, честно говоря, зрелище, — Лар качнул головой.
— А Его Величество и высшие военные чины страны? — я удивлённо вскинул брови. То ли для него это — само собой разумеющееся, и уточнять он не стал, то ли...
— Не-а, — беспечно отмахнулся великан, радостно скалясь. — Напрямую приказывать Пограничным они не могут, только через старшин и остальных вышеперечисленных лиц.
— То есть кто-то может просто приказать Пограничному убить любого неугодного человека, включая даже короля, и тот послушается? — Я совершенно опешил.
— Ну, не настолько всё плачевно. Умные люди систему строили, не переживай. Убивать Пограничные могут только Серых, это одно из основных табу. Естественно, пока это не самозащита.
— И кто из всех этих людей, на твой взгляд, наиболее подозрителен? — уточнил я, в мыслях уже прикидывая список.
— Л'Имморан! — вдруг горячо выступила Кана — повествование Лара с искренним интересом слушали все домочадцы, включая домоправительницу. — Точно он, паскуда!
— Кана, — синхронно с укором протянули Лар и Ойша, одинаково поморщившись.
— Нет, а что — Кана? — не сдалась женщина. — Он это, дрянь такая, некому больше! — она эмоционально всплеснула руками, после чего резко поднялась и ушла к плите, видимо, не желая продолжать разговор.
— Это что сейчас было? — осторожно спросил я. Оружейница с помощником переглянулись, будто советуясь.
— Да не обращай внимания, — скривившись, решил всё-таки пояснить Ларшакэн. — Это у неё личное. Кана из-за него оставила службу, не могла больше видеть.
— Службу? — растерянно переспросил я, бросив на домоправительницу короткий взгляд.
— Она состояла специальным дознавателем при следственном корпусе, а Л'Имморан — его начальник.
Я выразительно крякнул, но комментировать эту информацию не стал. Однако не зря мне Кана показалась подозрительной: женщина, работающая палачом, страшнее любого Пограничного стража.
— Почему ты думаешь, что это не он?
— Всякое может быть, но речь шла о наиболее вероятных, а он в этом списке не на первых ролях. Л'Имморан, конечно, чисто по-человечески скотина редкостная, но только в личном плане и, преимущественно, в отношении женщин. Проще говоря, бессовестный бабник. Но в остальном он достойный офицер, и это не говоря о том, что он, как и я, готов всё отдать, лишь бы стереть Серых с лица мира. У него было трое детей, всех забрали они: двое старших погибли, а младшего унесли с собой, и спасти мальчика не удалось. А детей своих он любил и ценил, в отличие от женщин.
— Пока совершенно непонятно, каковы мотивы стоящего за всем этим человека. Не обязательно он пытается сохранить вольницу и спасти Серых. Может, он таким кривым путём идёт к их полному уничтожению, — опередила меня с возражениями Нойшарэ.
— Не исключено, — не стал спорить Лар.
— Ладно, а остальные? Только погоди, дай запишу: я плохо воспринимаю на слух имена, тем более местные.
А я задумчиво смотрел на девушку и не мог отделаться от мысли, что, даже если бы хотел, не нашёл бы, что ей возразить. Просто потому, что она повторяла мои собственные мысли по этому поводу. И тысячу раз она была права в отношении северянина: такой, как Анатар, не способен воспринять чужую точку зрения, тем более — точку зрения девочки вдвое моложе себя, и допустить такое отступления от их традиций. Я, конечно, допускаю, что знаю своего надёжного врага недостаточно хорошо, но...
— Если заподозришь неладное, свистни, вызову его на поединок. — При виде растерянного выражения на симпатичной мордашке мастера-оружейника я рассмеялся и пояснил: — Должен же я как-то отрабатывать проживание и затраченные на меня нервы!
Нойшарэ ответила искренней улыбкой.
— Обязательно!
— Подожди, а кому же ты с таким отношением дело передавать будешь?
— Нет ничего проще, — отмахнулась она. — Через пару лет получу медный клинок и мальчишку какого-нибудь усыновлю посообразительней, достаточно одарённого для оружейного мастерства. Обычная практика для одиноких ремесленников.
— Ладно, хватит о грустном, — встряхнувшись, опомнился я. А то куда-то нас в разговоре не туда занесло: всегда терпеть не мог подобные темы, потому что самого уже достали. — Я вот ещё что хотел спросить. Как ты думаешь, Ларшакэн согласится помочь и поспрашивать среди Пограничных на тему того покойника?
— Ларшакэн согласится, — прогудел от двери насмешливый бас. Мы с Ойшей синхронно вздрогнули, оборачиваясь. — Заговорщики, молот вам в рыло!
— Ты давно там стоишь? — обречённо поинтересовалась девушка.
— А ты как думаешь? — ехидно уточнил бывший старшина. — Достаточно. Вошёл, можно сказать, на самом интересном месте. И кстати, ты с поединком-то не торопись, — подмигнул Лар мне. — Эта отрыжка Белого ещё через мой труп перешагнуть должна прежде, чем рискнёт котёнка отсюда увезти.
— Спасибо, — тихо, облегчённо выдохнула Ойша. Я практически видел, как с её плеч свалился огромный камень.
— А попробует уболтать — я ему просто в рыло двину, — продолжил утешительный монолог Лар. — Я так считаю: если ему баба нужна, пусть бабу и ищет. А если ему Нойшарэ нужна, то не переломится своих бледнорожих послать к Белому в задницу и сюда переехать!
— Лар, я тебя обожаю! — блаженно растеклась по стулу девушка. Я при виде этой картины не удержался от улыбки.
— Да что меня, это батька твой как-то под этим делом, — здоровяк выразительно хлопнул себя по горлу и присел к столу на свободный стул, — эту теорию задвинул, когда о твоём будущем рассуждал. Я над ним, правда, поржал тогда: он-то себе жену на соседней улице отыскал, чтобы далеко не ездить. А если этот бледный и вправду попытается по своим обычаям, за руки-ноги — и в мешок, я ещё десяток отставных Пограничных соберу, и мы его размажем отсюда до самых северных гор, — с усмешкой заключил он. И мне показалось, что шуткой в этих словах даже не пахло.
— Мастер Нойшарэ, — медленно, прочувствованно обратился я к оружейнице, подавляя порыв опуститься перед ней на одно колено. Подумав, ограничился порывистым прижатием рук к груди: не надо переигрывать. — Может, ты меня усыновишь? Я очень сообразительный мальчишка, честное слово!
Лар в ответ на это заявление грянул хохотом, Ойша захихикала:
— С чего это вдруг?
— Да хорошо у вас, — честно признался я. — Весело и интересно. Даже не хочется, чтобы это расследование заканчивалось.
— Я подумаю над твоим предложением, — фыркнула девушка. — Ладно, Белый с ним, с этим северянином. Ответь мне лучше вот на какой вопрос: что случилось с автором того послания? Ну, которое вёз курьер и с которого всё началось.
— Он просто умер, — я вздохнул. — Не нашли никаких признаков насилия, тихая смерть во сне от инсульта. Ортавий Савар действительно был немолод и не отличался крепким здоровьем, но уж подозрительно вовремя отправился на суд богов: в день появления гонца в месте назначения. Одинокий замкнутый человек, бывший королевский проверяющий, раньше часто работал в Приграничье, но в последнее время подвело здоровье, и он почти не показывал нос из дома. Мы изначально предполагали, что кто-то прислал ему информацию, а тот уже передал дальше с тем же курьером, но подписал своим именем, чтобы рассмотрели быстрее. Также совершенно непонятно, почему послание не доверили магической почте, которой было отправлено письмо, в самом письме об этом не было ни слова. Разве что весило это послание слишком много. Увы, пропускная способность магпочты невелика. В общем, единственная ниточка, за которую удалось потянуть, это личность Пограничного, которого убили здесь.
— А курьер?
— Личность не установлена, но, кажется, местный. Мне вообще уже кажется, что никакого послания не было вовсе. Но непонятно, зачем тогда всё это затевалось?
— Странная история, — задумчиво протянула Нойшарэ. — А откуда вообще узнали о послании, если все умерли и документов нет?
— Курьер добивался встречи с Ильнаром Тавьером, начальником Тайной Канцелярии. Ему назначили назавтра после прибытия, причём по простой причине: Тавьера в этот день не было в городе. Но всё равно — не успели. Собственно, обеспокоились тогда, когда он не явился на назначенную встречу, и достаточно долго разыскивали гостиницу, где он остановился, и разматывали клубок до Пограничного. Когда дурно пахнущая история корнями уходит в Приграничье, лучше перестраховаться, поэтому Ильнар взялся за дело всерьёз и прислал меня.
— Почему именно тебя?
— Специалистов нужного профиля немного, и я из них наиболее подходящий, — ответил со смешком и пояснил: — Знатоков нравов Приграничья и местных уроженцев среди этих достойных людей нет, так что на всякий случай отправили самого сильного боевого мага с самым большим боевым опытом.
— Откуда у тебя боевой опыт? — Светлые брови женщины удивлённо изогнулись.
— Туран за последние годы воевал не только на этой границе, — ответил ей, пожав плечами.
— А сколько тебе вообще лет?
— Тридцать четыре. А сколько надо? — иронично уточнил я.
— Не знаю. Ты иногда кажешься совсем мальчишкой, чуть не моложе меня, а иногда — в самом деле серьёзный взрослый мужчина, — честно призналась она.
— Знаю за собой такое. — Я засмеялся в ответ. — Это результат конфликта характера и жизненного опыта. Первый категорически против серьёзности, второй не даёт совершать желаемое количество глупостей. Но ты, кажется, хотела ещё что-то спросить по делу?
— А, ну да. Мне непонятно, как вы вообще вышли на Баладдар? И как нашли мёртвого курьера?
— В таких местах, как приёмная Тайной Канцелярии, всегда делается слепок ауры посетителя. Мало ли кто и с какой целью придёт! Так что за несколько дней с поисками управились, а иначе... столица большая, гостиниц там много. А с Баладдаром и сопровождающим тем более всё просто: комнату они снимали на двоих, в мусоре нашли билет на пассажирский рейс отсюда в столицу. С одной стороны, это всё выглядит достаточно правдоподобно. А с другой... такое впечатление, что кто-то намеренно привлекает внимание и заманивает меня в ловушку. Изначально всё выглядело просто: они приехали в город, а потом то ли что-то не поделили, и сопровождающий убил курьера, то ли курьера выследили враги, а охранник, обнаружив труп и пропажу документов, помчался обратно, докладывать о провале. А вот здесь уже начались странности. Установить, что убитый Пограничный не отлучался с места службы, элементарно...
— Возражаю, — со смешком перебил Лар. — Ничего они постороннему не скажут, своего будут покрывать до последнего. Даже перед местной стражей, а ты вообще невесть откуда взялся.
— А тебе?
— А мне по старой дружбе могут и рассказать. Как его звали, покойника?
— Танайрэш Ла'Кашшан.
— Кошак? — изумлённо вскинул брови Лар. — Это его, что ли, выпотрошили?
— Ты его знаешь? — одновременно с Ойшей спросили мы.
— Ну да. Ты же мне не говорил, как его зовут, — ехидно глянул на меня бывший старшина. — Знаю. Не так чтобы хорошо, он пришёл где-то за год до моей отставки, но знаю. Под него, кстати, был замазан перевёртыш, по твою душу приходивший.
— Я знаю, — поморщился я. — И от этого появление перевёртыша становится ещё подозрительней!
И, окончательно плюнув на секретность, я пересказал сообщникам всё, что успел узнать. Некоторое время мы помолчали, обдумывая — кто впервые, кто в очередной раз — информацию.
— А про Ла'Кашшана ты можешь что-нибудь сказать? — обратился я наконец к Ларшакэну, нарушая тишину.
— Немногое, я же его застал уже перед самой отставкой. Пограничные, несмотря на бытующее мнение, тоже разные люди. Кошак свою кличку полностью оправдывал: себе на уме, одиночка, хитрый, до женщин охочий. Но я не думаю, что тут дело в его личности, надо искать что-то другое.
— Почему? — Я подобрался. Слишком много возникло предположений, проще оказалось сразу уточнить. — И в каком смысле — другое?
— Пограничные до собственной отставки довольно странные люди, — медленно пожал огромными плечами великан, крепко задумавшись. — Присяга как-то мудрёно перестраивает сознание, я подробностей не знаю, не целитель. Но стражи почти не способны на самостоятельные поступки. Не то чтобы они механически выполняют все действия: есть характеры, есть устремления и предпочтения, есть увлечения и интересы. Но думает за них всё равно старшина. Как бы объяснить? Кошак сколько угодно мог быть изворотливым бабником, но самостоятельно принять какое-то серьёзное решение он просто физически не мог и не мог куда-то вляпаться. Наверняка просто подвернулся под руку. Но главное даже не это, главный вопрос — кто его самого заколол?
— А ему могли просто приказать стоять и ждать?
— Приказать могли, но убить себя он бы всё равно не позволил, во всяком случае, напрямую. Всё-таки, инстинкт самосохранения у них имеется. Но с другой стороны, ему легко могли приказать выпить какое-нибудь вещество, упростившее убийце задачу.
— Его могли обездвижить магией?
— Не думаю. На Пограничных она действует плохо, они для этой цели специальное средство пьют. Но и в этом случае надо хорошо знать, что сработает, а что нет. Не говоря уже о том, что вещество должно быстро распадаться, его ведь не обнаружили, верно? Так что, кто бы его ни убил, этот человек знает о Пограничных куда больше, чем среднестатистический обыватель.
— И кто это мог быть? — задал я новый вопрос. — Кто вообще приказывает стражам, только старшины?
— Старшины да, а вот дальше интереснее, — задумчиво кивнул Ларшакэн. — Во-первых, есть четверо офицеров, командующий обороной города и командиры трёх линий. Три линии — это так наш город разделяется, если ты не в курсе. Внешняя линия — дальние подступы плюс собственно стена и трущобы, средняя линия — жилые кварталы между ратушей и трущобами, и внутренняя линия — остальной Баладдар, включая ратушу. Во-вторых, вполне возможно, такие полномочия есть у градоправителя и наверняка у лакката. Но ты не обольщайся, — ухмыльнулся он, заметив моё оживление. — Есть ещё «в-третьих». Так называемый «долг офицера», который имеется у некоторых аристократов, состоящих на военной службе. В случае чего они обязаны принять командование не только гражданскими лицами, но и оставшимися без старшины Пограничными. Я точно не знаю, сколько их сейчас, но десятка три наберётся. И это не считая тех, кого я не знаю, и тех, за кем такой долг закрепился пожизненно, хотя их не должно быть много. Ах да, ещё есть бывшие старшины, у которых права командовать номинально нет, но на практике их слушают беспрекословно на рефлекторном уровне. Но живых старшин в отставке сейчас пятеро, считая меня, один — выживший из ума старик, а ещё один — хоть и молодой, но буйный сумасшедший. Не переживай, его не могли использовать; он действительно... очень сумасшедший. Рычит, хрипит, капает слюной и бросается на людей. Грустное, честно говоря, зрелище, — Лар качнул головой.
— А Его Величество и высшие военные чины страны? — я удивлённо вскинул брови. То ли для него это — само собой разумеющееся, и уточнять он не стал, то ли...
— Не-а, — беспечно отмахнулся великан, радостно скалясь. — Напрямую приказывать Пограничным они не могут, только через старшин и остальных вышеперечисленных лиц.
— То есть кто-то может просто приказать Пограничному убить любого неугодного человека, включая даже короля, и тот послушается? — Я совершенно опешил.
— Ну, не настолько всё плачевно. Умные люди систему строили, не переживай. Убивать Пограничные могут только Серых, это одно из основных табу. Естественно, пока это не самозащита.
— И кто из всех этих людей, на твой взгляд, наиболее подозрителен? — уточнил я, в мыслях уже прикидывая список.
— Л'Имморан! — вдруг горячо выступила Кана — повествование Лара с искренним интересом слушали все домочадцы, включая домоправительницу. — Точно он, паскуда!
— Кана, — синхронно с укором протянули Лар и Ойша, одинаково поморщившись.
— Нет, а что — Кана? — не сдалась женщина. — Он это, дрянь такая, некому больше! — она эмоционально всплеснула руками, после чего резко поднялась и ушла к плите, видимо, не желая продолжать разговор.
— Это что сейчас было? — осторожно спросил я. Оружейница с помощником переглянулись, будто советуясь.
— Да не обращай внимания, — скривившись, решил всё-таки пояснить Ларшакэн. — Это у неё личное. Кана из-за него оставила службу, не могла больше видеть.
— Службу? — растерянно переспросил я, бросив на домоправительницу короткий взгляд.
— Она состояла специальным дознавателем при следственном корпусе, а Л'Имморан — его начальник.
Я выразительно крякнул, но комментировать эту информацию не стал. Однако не зря мне Кана показалась подозрительной: женщина, работающая палачом, страшнее любого Пограничного стража.
— Почему ты думаешь, что это не он?
— Всякое может быть, но речь шла о наиболее вероятных, а он в этом списке не на первых ролях. Л'Имморан, конечно, чисто по-человечески скотина редкостная, но только в личном плане и, преимущественно, в отношении женщин. Проще говоря, бессовестный бабник. Но в остальном он достойный офицер, и это не говоря о том, что он, как и я, готов всё отдать, лишь бы стереть Серых с лица мира. У него было трое детей, всех забрали они: двое старших погибли, а младшего унесли с собой, и спасти мальчика не удалось. А детей своих он любил и ценил, в отличие от женщин.
— Пока совершенно непонятно, каковы мотивы стоящего за всем этим человека. Не обязательно он пытается сохранить вольницу и спасти Серых. Может, он таким кривым путём идёт к их полному уничтожению, — опередила меня с возражениями Нойшарэ.
— Не исключено, — не стал спорить Лар.
— Ладно, а остальные? Только погоди, дай запишу: я плохо воспринимаю на слух имена, тем более местные.
