Если в первый раз на крик воевода бежал сломя голову, помогая себе чарами, то во второй раз ходил не спеша, дорога с одеванием заняла больше четверти часа. Оставшийся дружинник, огненный алатырник, привязал лошадь в стороне, а сам, сидя на корточках, разглядывал торчащую из земли нежить. В таком полузатопленном состоянии Олег оставил добычу намеренно, чтобы не искать потом место повторного захоронения. Чары из мрунов давно ушли, земля — чистая, не болотистая, да ещё рядом со Светлояром, — быстро вытянула из нежити силу, но вдруг ищейки захотят взглянуть? Какие-то следы чар на них всё равно могли остаться.
— Олег Сергеевич, а не достанете этих наружу? — вежливо попросил воин.
— Достать достану, но лучше, наверное, людей из Разбойного приказа подождать, — предположил он. — Я их работы не знаю, вдруг вот так сподручнее.
— Тоже верно, — согласился дружинник раздумчиво и поднялся.
— Воевода, а что у тебя всё-таки с глазом? Мне давно интересно, а к слову никак не приходилось, — спросил княжич, маявшийся рядом. Он вполне успокоился после нападения, поглядывал на мёртвые головы без страха и явно едва сдерживался, чтобы не пнуть.
Другого бы Рубцов с такими вопросами послал далеко, но не наследника же! Да и стало вдруг стыдно перед княжичем за своё к нему отношение. Ничего дурного Дмитрий не сделал, сейчас вообще смотрел с искренним уважением и интересом, а Олег огрызается на ровном месте. Нельзя так.
Но правду всё равно не сказал, они с князем давно ещё условились, что он болтать не станет. Не потому, что секрет великий, а чтобы дураков всяких уберечь.
— Нет его, — спокойно ответил Олег, рассеянно потёр щёку. — Накололся ещё пацаном, стеклянный справил, чтоб не так противно было. А повязку ношу, чтобы народ не пугать.
Княжич поскучнел от столь простого объяснения такой загадочной особенности, задумчиво посмотрел на сложенный платок, который воевода держал в руке.
— Я могу передать его Алёне, — он выразительно дёрнул головой.
— Спасибо за предложение, твоя светлость, но раз девушка мне его повязала, то мне и возвращать, — отмахнулся Олег, пытаясь сдержать недовольство.
Но, видимо, плохо вышло, потому что наследник в ответ улыбнулся широко и насмешливо.
— Что, воевода, приглянулась княгиня?
— Княгиня? — так удивился Рубцов, что даже на подначку внимания не обратил.
— Так весь дворец уж второй день гудит! — отчего-то заметно оживился княжич и заговорил странно торопливо, охотно, словно стремился побыстрее поделиться подробностями, хотя прежде за ним страсти к сплетням не водилось. — Князь Краснов умер, и отец всё тянул с объявлением его наследника. А за эти дни, оказалось, отыскал где-то его внебрачную дочь, князем ещё при жизни признанную. Её княгиней и назвал. И месяц дал, чтобы мужа себе достойного нашла, потому что не дело это, чтобы девчонка одна уездом управляла. Так что, коли понравилась девица, дорога прямая! — улыбнулся он опять, широко и странно.
Олег поспешил отмахнуться от непонятного удовлетворения, которое возникло внутри на этих словах, и хотел огрызнуться на навязчивые намёки, а потом, сообразив, едва себя по лбу не хлопнул. Дурень! Княжич перед ним, нет ли, а мальчишка ещё совсем зелёный, первый раз в глаза смерти заглянул, вот его и несёт абы куда. Второй вроде более спокойный, выдержанный, такой в себе всё переваривать будет, а этот — дёргается. И на воеводе сосредоточился только потому, что именно тот его и спас.
Рубцов с ходу вспомнил несколько народных способов быстро привести такого в чувство. Макать княжича в озеро чревато, не объяснишься потом, поить — нечем, да и нехорошо как-то. А вот ещё один…
— На, подержи. — Он сунул платок стражу, отошёл на два шага, жестом поманил Дмитрия за собой и, когда тот приблизился, велел: — Бей.
— Да ты в своём ли уме, воевода? — опешил тот. — Из-за девки, что ли?..
— Да плевать на девку, бей сказал! Ну! Мне первому ударить? Это что, удар? Бабу свою так гладить будешь! Мужик ты или нет? А то, может, тебе этот платок повязать? Бей!
Несколько раз княжич махнул неубедительно, а потом его наконец прорвало, и под изумлёнными взглядами княжеского друга и стражника на воеводу посыпался град ударов. А тот только отступал, частью уворачивался, но больше на блоки принимал. Несколько ударов в корпус вовсе пропустил, отчего сразу вспомнил слова Остапа и его ворчание. Прав был конюх, совсем Олег в одиночестве одичал и сноровку потерял, чудо ещё что плесенью не покрылся и мхом не оброс.
Выдохся Дмитрий столь же неожиданно, как вышел из себя. Молотил отчаянно, яростно, в полную силу, а потом вдруг замер, тяжело и сипло дыша, опустил руки, сжимая и разжимая кулаки. Его мелко трясло, на лбу выступил пот, волосы топорщились, одежда сбилась, но зато взгляд стал куда более осмысленным.
— Достаточно? — спросил он напряжённо.
— Кажется, да, — спокойно согласился воевода. — Легче?
Вместо ответа Дмитрий несколько раз удивлённо хлопнул глазами, явно не понимая, о чём речь, неопределённо повёл плечами.
— Ты молодец, — сказал Олег твёрдо, сжал плечо парня. — Правда молодец. Первый раз с нежитью столкнуться и не испугаться — дорогого стоит.
— Я не первый, нам показывали, — дрогнувшим голосом ответил тот, но всё-таки нервно кивнул.
— Ну, значит, не зря показывали. Я после первой встречи с упырём под ближайшим кустом блевал, — со смешком признался он.
— Правда?
— Чистая.
Ещё бы нет, если такая вот гниющая жуть на тебя прёт, а ты полчаса назад считал её суеверием и старшим не верил, будто такие тут действительно встречаются! Зато всякие сомнения отбило разом, как бабка отшептала, и ко всем другим суевериям Олег начал относиться куда более уважительно и внимательно.
Княжич повеселел. Всё-таки правильно заметил Рубцов, наследник был самолюбив, и, наверное, больше всего его сейчас угнетало не нападение как таковое, а то, что он сделать ничего не смог. И, может, ещё то, что чернявая пигалица лучше него держалась.
Управились они вовремя, аккурат через пару минут опять застучали копыта, и к месту происшествия явилась подмога, сам глава Разбойного приказа с двумя подручными. Ну и то правильно, на наследника же напали, это абы кому не поручишь.
Вьюжина Олег сторонился, но уважал. Слишком много крови этот тип у него в своё время выпил, душу вынул, осмотрел и обратно вложил, зато Рубцов сумел на собственной шкуре оценить крепость хватки, хитрость, ум и изворотливость. Своё место Алексей Петрович занимал долго, сидел на нём крепко, и одно это о многом говорило, а дело делал старательно и честно, что подкупало. Олег вообще с особенным пиететом относился к людям, которые при большой власти за дело радели, а не только за личное благополучие.
Вьюжин с ходу схватил быка за рога и приставил людей к делу. Первый, не алатырник, взялся подробно расспрашивать княжича, самописное перо так и мелькало в пальцах. Рубцов мысленно похвалил себя, как вовремя встряхнул наследника: вряд ли в ином случае из этого разговора вышло бы что-то путное. На то, что девушек отправили во дворец, поворчал и сам Алексей Петрович, и его подручный, но без злости, с пониманием.
Второй же, костяной янтарь невеликой силы, но явно огромного опыта, начал с изучения трупов, которые по приказу Олега исторгла из себя земля. Копался он в них с таким живым интересом на лице, что воевода отстранённо порадовался пропущенному обеду.
Много времени осмотр не занял, и после алатырник взял след, что твоя ищейка. Воеводу Вьюжин на всякий случай отправил с ним в качестве силовой поддержки. Только далеко идти не пришлось, и помощь никакая не понадобилась. Лёжка нежити нашлась буквально в нескольких саженях от тропы, за густыми кустами лещины, в заботливо очерченном на земле круге, отбивающем запах. А ещё немного в отдалении нашлось место, где своё грязное дело совершал алатырник, поднявший мрунов.
— А это с нежитью всегда так? — полюбопытствовал Олег, с почтительного расстояния разглядывая рисунок на расчищенном участке земли, сделанный ножом или чем-то вроде. — Ни разу не видел, чтобы чары каких-то подобных ухищрений требовали, даже очень сильные.
— Да сила тут ни при чём, — отмахнулся сыщик, аккуратно собирая в бумажные кулёчки какие-то камни, перья, щепотки земли и прочий мусор. — Всё просто и про другое. Янтарь — камень чистый, живой, нежить ему глубоко противна. Если бы я взялся её упокоить, то сделал бы это почти как вы. То есть тонкости там свои, но обошёлся бы без этакого вот творчества. А напрямую заставить янтарь поднимать нежить нельзя, не работает так его сила, вот и приходится подпорки городить, собственный дар обманывать.
Олег задумчиво покивал. Прежде ему доводилось сталкиваться только с нерукотворной нежитью, и про неё он знал довольно много. И про то, что её Топь поднимает, отторгая чуждые её магии человеческие тела, и про то, что болотники никогда нежитью не встают, и про то, что с животными такое случается исключительно редко, обычно с подачи южных соседей. Может, при нормальном обучении в школе и такую тонкость упомянули бы, но он с личным учителем занимался и только со своим янтарём ладить умел, про другие знал мало.
— И что, можно установить, кто здесь чаровал?
— В этот раз да, нетрудно. Я запомнил его янтарь и сразу пойму, только встретив. А чтобы не быть голословным, я вот и земельку для доказательства взял, она всё расскажет. И на кого тварей притравливали, тоже найдём, это не менее важно. Вот, полюбуйтесь. — Он с удовольствием показал лист бумаги, сложенный уголком, в котором лежало несколько длинных чёрных волос.
— Но это же не княжича, — растерянно пробормотал Олег.
— Занятный поворот, а? — подмигнул сыщик. — Пойдёмте-ка порадуем нашего боярина. Это большая удача, что вы оказались поблизости, управились с нежитью и колдуна спугнули. После того как нежить сделала своё дело, он бы тут всё затёр, и ничего бы мы не нашли.
Олег готов был поклясться, Вьюжина не удивило то, что жертвой нападения планировался не княжич, а некая обладательница длинных чёрных волос. Однако радовать занятого разговором наследника этой новостью он почему-то не поспешил, только кивнул, когда сыщик показал ему находку, и заметил задумчиво:
— Есть у меня на примете один ловкий малый, которого стоит проверить в первую очередь. — Потом добавил костяному янтарю ещё несколько слов тишком, тот коротко кивнул, спешно вскочил на лошадь и с места пустил её в намёт. — Думаю, здесь больше нечего делать, можем возвращаться.
Спорить никто не стал, и длинная процессия потянулась по тропе в сторону дворца. Впереди — княжич с Вьюжиным, следом Олег с Шариком, а дальше все остальные, ведущие лошадей в поводу. От предложения поехать верхом глава Разбойного приказа пренебрежительно отмахнулся, что спешить некуда, как раз пока дойдут, соберутся все нужные люди, а он, дескать, с удовольствием прогуляется и полюбуется красотами.
— Кто же на нас напал, Алексей Петрович? — спросил Дмитрий. Был он недоволен, хмур, но уже явно держал себя в руках.
— Немного терпения, княжич, скоро всё прояснится. Я, разумеется, прошу тебя присутствовать при разговоре с предполагаемыми злодеями. Я уверен, это окажет на них должное воздействие. И тебя, Олег Сергеевич, тоже. Особенно если вот с таким же лицом.
— Я могу ещё более зверское состроить, надо? — невозмутимо предложил тот.
— По обстоятельствам. — Вьюжин улыбнулся уголками губ. — А то ещё повязку снимешь и вообще аки Вий будешь.
— От меня не убудет.
Отказываться от предложения поучаствовать в представлении Олег не собирался: ведь такой замечательный способ удовлетворить любопытство и выяснить всё из первых рук! Он плохо знал нынешних придворных и потому довольно смутно представлял, кому за два дня успела помешать чернявая алатырница, и сейчас мучился любопытством. И уже не пытался отмахнуться от понимания: вся эта история интересует его только потому, что связана с загадочной Алёной, окажись жертвой та же Ульяна, ему было бы наплевать.
Впрочем, если подумать, предположение находилось легко, на основании одного только здравого смысла: княжеский титул и наследство — отличный повод для ненависти со стороны тех, кому всё это богатство не досталось. Кто там, правда, ещё есть из наследников, Олег не знал, но был готов познакомиться. И заодно посмотреть на Вьюжина в деле, тот был весьма остроумен и умел работать красиво, а сейчас явно замыслил нечто этакое.
Ну и, чем леший не шутит, на Алёну тоже посмотреть хотелось, вряд ли разбираться с покушением на неё Алексей Петрович станет в её отсутствие. Правда, на чернявую хотелось бы смотреть в другом виде, но и в сарафане тоже неплохо.
Поймав себя на последней мысли, Олег не сдержал нервного смешка. Вот подтрунивал над ним княжич, и Озерица намедни тоже, и огрызался он очень убеждённо. Но ведь правы оба, зацепила его эта девчонка, и крепко зацепила. Не такая она, как остальные здесь. Причём сейчас думал он не о чистой душе, ясном взгляде и том тепле, которое ощущал рядом, а о чём-то более общем и широком. Не хуже и не лучше, а словно степь с горами сравнивать. Вот уж точно хорунжий, из простых, боевая и серьёзная девушка. То ли соскучился он по таким за минувшие с войны годы, пока тут сиднем сидел, то ли...
— А ты, воевода, к слову, как сам-то здесь оказался? — Вьюжин бросил на него задумчивый взгляд через плечо.
— Плаваю я тут, — спокойно ответил Олег. Не был бы глава Разбойного приказа самим собой, если бы все мелочи не подмечал. — Под тройной ивой приятный заход в воду, с песочком, вот оттуда до Горелого острова и обратно, пока не надоест.
— Это почитай версты полторы будет? — прикинул боярин. — И быстро ли плаваешь?
— Не жалуюсь, но в тот момент, о котором ты спрашиваешь, я как раз на берег вылез обсохнуть. А тут девка в крик, ну и Шарик встревожился, я не стал раздумывать, побежал. Ты меня в чём подозреваешь-то, Феликс Петрович? Сразу скажи, а то уж больно издалека зашёл.
— Подозревать тебя — дело неблагодарное, воевода. Какой из тебя заговорщик с такой дырявой памятью, что имя моё выучить не можешь? — вздохнул он с показной грустью, но и княжич, с интересом слушавший старших, и Олег могли поручиться, что боярин про себя посмеивался.
— Могу. Но не хочу, — возразил Рубцов. — Так честнее. Ну и Железный Феликс звучит всё-таки лучше, чем Железный Алекс.
— Имя-то какое чудное... Феликс, — не утерпел княжич.
— Хорошее имя. Значит «счастливый», — пояснил Олег.
— А почему непременно железный должен быть? — продолжил любопытствовать Дмитрий.
— Исключительно из большого уважения к твёрдости, надёжности и несгибаемости, — невозмутимо ответил Рубцов, а Вьюжин всё-таки рассмеялся.
Алексей Петрович прекрасно знал, о ком говорил Олег. Он вообще о первом княжеском воеводе знал не многим меньше, чем тот сам о себе мог вспомнить, разве что детством почти не интересовался. Вот как раз со времён того непродолжительного, но очень утомительного знакомства Олег и звал его Феликсом.
— Нет, воевода, ты точно не своё место занимаешь. Шёл бы ко мне в шуты, а?
— Благодарю покорно, для шута у меня мозгов недостаточно. Тем более тебе одному почему-то смешно, мне вот перед княжичем немного стыдно.
— Так я и зову к себе, не к князю, — спокойно отозвался Вьюжин. — А княжич ещё молод, у него иные забавы, что ему стариковы потехи? А вот до моих лет доживёт — начнёт ценить этакие мелочи.
— Олег Сергеевич, а не достанете этих наружу? — вежливо попросил воин.
— Достать достану, но лучше, наверное, людей из Разбойного приказа подождать, — предположил он. — Я их работы не знаю, вдруг вот так сподручнее.
— Тоже верно, — согласился дружинник раздумчиво и поднялся.
— Воевода, а что у тебя всё-таки с глазом? Мне давно интересно, а к слову никак не приходилось, — спросил княжич, маявшийся рядом. Он вполне успокоился после нападения, поглядывал на мёртвые головы без страха и явно едва сдерживался, чтобы не пнуть.
Другого бы Рубцов с такими вопросами послал далеко, но не наследника же! Да и стало вдруг стыдно перед княжичем за своё к нему отношение. Ничего дурного Дмитрий не сделал, сейчас вообще смотрел с искренним уважением и интересом, а Олег огрызается на ровном месте. Нельзя так.
Но правду всё равно не сказал, они с князем давно ещё условились, что он болтать не станет. Не потому, что секрет великий, а чтобы дураков всяких уберечь.
— Нет его, — спокойно ответил Олег, рассеянно потёр щёку. — Накололся ещё пацаном, стеклянный справил, чтоб не так противно было. А повязку ношу, чтобы народ не пугать.
Княжич поскучнел от столь простого объяснения такой загадочной особенности, задумчиво посмотрел на сложенный платок, который воевода держал в руке.
— Я могу передать его Алёне, — он выразительно дёрнул головой.
— Спасибо за предложение, твоя светлость, но раз девушка мне его повязала, то мне и возвращать, — отмахнулся Олег, пытаясь сдержать недовольство.
Но, видимо, плохо вышло, потому что наследник в ответ улыбнулся широко и насмешливо.
— Что, воевода, приглянулась княгиня?
— Княгиня? — так удивился Рубцов, что даже на подначку внимания не обратил.
— Так весь дворец уж второй день гудит! — отчего-то заметно оживился княжич и заговорил странно торопливо, охотно, словно стремился побыстрее поделиться подробностями, хотя прежде за ним страсти к сплетням не водилось. — Князь Краснов умер, и отец всё тянул с объявлением его наследника. А за эти дни, оказалось, отыскал где-то его внебрачную дочь, князем ещё при жизни признанную. Её княгиней и назвал. И месяц дал, чтобы мужа себе достойного нашла, потому что не дело это, чтобы девчонка одна уездом управляла. Так что, коли понравилась девица, дорога прямая! — улыбнулся он опять, широко и странно.
Олег поспешил отмахнуться от непонятного удовлетворения, которое возникло внутри на этих словах, и хотел огрызнуться на навязчивые намёки, а потом, сообразив, едва себя по лбу не хлопнул. Дурень! Княжич перед ним, нет ли, а мальчишка ещё совсем зелёный, первый раз в глаза смерти заглянул, вот его и несёт абы куда. Второй вроде более спокойный, выдержанный, такой в себе всё переваривать будет, а этот — дёргается. И на воеводе сосредоточился только потому, что именно тот его и спас.
Рубцов с ходу вспомнил несколько народных способов быстро привести такого в чувство. Макать княжича в озеро чревато, не объяснишься потом, поить — нечем, да и нехорошо как-то. А вот ещё один…
— На, подержи. — Он сунул платок стражу, отошёл на два шага, жестом поманил Дмитрия за собой и, когда тот приблизился, велел: — Бей.
— Да ты в своём ли уме, воевода? — опешил тот. — Из-за девки, что ли?..
— Да плевать на девку, бей сказал! Ну! Мне первому ударить? Это что, удар? Бабу свою так гладить будешь! Мужик ты или нет? А то, может, тебе этот платок повязать? Бей!
Несколько раз княжич махнул неубедительно, а потом его наконец прорвало, и под изумлёнными взглядами княжеского друга и стражника на воеводу посыпался град ударов. А тот только отступал, частью уворачивался, но больше на блоки принимал. Несколько ударов в корпус вовсе пропустил, отчего сразу вспомнил слова Остапа и его ворчание. Прав был конюх, совсем Олег в одиночестве одичал и сноровку потерял, чудо ещё что плесенью не покрылся и мхом не оброс.
Выдохся Дмитрий столь же неожиданно, как вышел из себя. Молотил отчаянно, яростно, в полную силу, а потом вдруг замер, тяжело и сипло дыша, опустил руки, сжимая и разжимая кулаки. Его мелко трясло, на лбу выступил пот, волосы топорщились, одежда сбилась, но зато взгляд стал куда более осмысленным.
— Достаточно? — спросил он напряжённо.
— Кажется, да, — спокойно согласился воевода. — Легче?
Вместо ответа Дмитрий несколько раз удивлённо хлопнул глазами, явно не понимая, о чём речь, неопределённо повёл плечами.
— Ты молодец, — сказал Олег твёрдо, сжал плечо парня. — Правда молодец. Первый раз с нежитью столкнуться и не испугаться — дорогого стоит.
— Я не первый, нам показывали, — дрогнувшим голосом ответил тот, но всё-таки нервно кивнул.
— Ну, значит, не зря показывали. Я после первой встречи с упырём под ближайшим кустом блевал, — со смешком признался он.
— Правда?
— Чистая.
Ещё бы нет, если такая вот гниющая жуть на тебя прёт, а ты полчаса назад считал её суеверием и старшим не верил, будто такие тут действительно встречаются! Зато всякие сомнения отбило разом, как бабка отшептала, и ко всем другим суевериям Олег начал относиться куда более уважительно и внимательно.
Княжич повеселел. Всё-таки правильно заметил Рубцов, наследник был самолюбив, и, наверное, больше всего его сейчас угнетало не нападение как таковое, а то, что он сделать ничего не смог. И, может, ещё то, что чернявая пигалица лучше него держалась.
Управились они вовремя, аккурат через пару минут опять застучали копыта, и к месту происшествия явилась подмога, сам глава Разбойного приказа с двумя подручными. Ну и то правильно, на наследника же напали, это абы кому не поручишь.
Вьюжина Олег сторонился, но уважал. Слишком много крови этот тип у него в своё время выпил, душу вынул, осмотрел и обратно вложил, зато Рубцов сумел на собственной шкуре оценить крепость хватки, хитрость, ум и изворотливость. Своё место Алексей Петрович занимал долго, сидел на нём крепко, и одно это о многом говорило, а дело делал старательно и честно, что подкупало. Олег вообще с особенным пиететом относился к людям, которые при большой власти за дело радели, а не только за личное благополучие.
Вьюжин с ходу схватил быка за рога и приставил людей к делу. Первый, не алатырник, взялся подробно расспрашивать княжича, самописное перо так и мелькало в пальцах. Рубцов мысленно похвалил себя, как вовремя встряхнул наследника: вряд ли в ином случае из этого разговора вышло бы что-то путное. На то, что девушек отправили во дворец, поворчал и сам Алексей Петрович, и его подручный, но без злости, с пониманием.
Второй же, костяной янтарь невеликой силы, но явно огромного опыта, начал с изучения трупов, которые по приказу Олега исторгла из себя земля. Копался он в них с таким живым интересом на лице, что воевода отстранённо порадовался пропущенному обеду.
Много времени осмотр не занял, и после алатырник взял след, что твоя ищейка. Воеводу Вьюжин на всякий случай отправил с ним в качестве силовой поддержки. Только далеко идти не пришлось, и помощь никакая не понадобилась. Лёжка нежити нашлась буквально в нескольких саженях от тропы, за густыми кустами лещины, в заботливо очерченном на земле круге, отбивающем запах. А ещё немного в отдалении нашлось место, где своё грязное дело совершал алатырник, поднявший мрунов.
— А это с нежитью всегда так? — полюбопытствовал Олег, с почтительного расстояния разглядывая рисунок на расчищенном участке земли, сделанный ножом или чем-то вроде. — Ни разу не видел, чтобы чары каких-то подобных ухищрений требовали, даже очень сильные.
— Да сила тут ни при чём, — отмахнулся сыщик, аккуратно собирая в бумажные кулёчки какие-то камни, перья, щепотки земли и прочий мусор. — Всё просто и про другое. Янтарь — камень чистый, живой, нежить ему глубоко противна. Если бы я взялся её упокоить, то сделал бы это почти как вы. То есть тонкости там свои, но обошёлся бы без этакого вот творчества. А напрямую заставить янтарь поднимать нежить нельзя, не работает так его сила, вот и приходится подпорки городить, собственный дар обманывать.
Олег задумчиво покивал. Прежде ему доводилось сталкиваться только с нерукотворной нежитью, и про неё он знал довольно много. И про то, что её Топь поднимает, отторгая чуждые её магии человеческие тела, и про то, что болотники никогда нежитью не встают, и про то, что с животными такое случается исключительно редко, обычно с подачи южных соседей. Может, при нормальном обучении в школе и такую тонкость упомянули бы, но он с личным учителем занимался и только со своим янтарём ладить умел, про другие знал мало.
— И что, можно установить, кто здесь чаровал?
— В этот раз да, нетрудно. Я запомнил его янтарь и сразу пойму, только встретив. А чтобы не быть голословным, я вот и земельку для доказательства взял, она всё расскажет. И на кого тварей притравливали, тоже найдём, это не менее важно. Вот, полюбуйтесь. — Он с удовольствием показал лист бумаги, сложенный уголком, в котором лежало несколько длинных чёрных волос.
— Но это же не княжича, — растерянно пробормотал Олег.
— Занятный поворот, а? — подмигнул сыщик. — Пойдёмте-ка порадуем нашего боярина. Это большая удача, что вы оказались поблизости, управились с нежитью и колдуна спугнули. После того как нежить сделала своё дело, он бы тут всё затёр, и ничего бы мы не нашли.
Олег готов был поклясться, Вьюжина не удивило то, что жертвой нападения планировался не княжич, а некая обладательница длинных чёрных волос. Однако радовать занятого разговором наследника этой новостью он почему-то не поспешил, только кивнул, когда сыщик показал ему находку, и заметил задумчиво:
— Есть у меня на примете один ловкий малый, которого стоит проверить в первую очередь. — Потом добавил костяному янтарю ещё несколько слов тишком, тот коротко кивнул, спешно вскочил на лошадь и с места пустил её в намёт. — Думаю, здесь больше нечего делать, можем возвращаться.
Спорить никто не стал, и длинная процессия потянулась по тропе в сторону дворца. Впереди — княжич с Вьюжиным, следом Олег с Шариком, а дальше все остальные, ведущие лошадей в поводу. От предложения поехать верхом глава Разбойного приказа пренебрежительно отмахнулся, что спешить некуда, как раз пока дойдут, соберутся все нужные люди, а он, дескать, с удовольствием прогуляется и полюбуется красотами.
— Кто же на нас напал, Алексей Петрович? — спросил Дмитрий. Был он недоволен, хмур, но уже явно держал себя в руках.
— Немного терпения, княжич, скоро всё прояснится. Я, разумеется, прошу тебя присутствовать при разговоре с предполагаемыми злодеями. Я уверен, это окажет на них должное воздействие. И тебя, Олег Сергеевич, тоже. Особенно если вот с таким же лицом.
— Я могу ещё более зверское состроить, надо? — невозмутимо предложил тот.
— По обстоятельствам. — Вьюжин улыбнулся уголками губ. — А то ещё повязку снимешь и вообще аки Вий будешь.
— От меня не убудет.
Отказываться от предложения поучаствовать в представлении Олег не собирался: ведь такой замечательный способ удовлетворить любопытство и выяснить всё из первых рук! Он плохо знал нынешних придворных и потому довольно смутно представлял, кому за два дня успела помешать чернявая алатырница, и сейчас мучился любопытством. И уже не пытался отмахнуться от понимания: вся эта история интересует его только потому, что связана с загадочной Алёной, окажись жертвой та же Ульяна, ему было бы наплевать.
Впрочем, если подумать, предположение находилось легко, на основании одного только здравого смысла: княжеский титул и наследство — отличный повод для ненависти со стороны тех, кому всё это богатство не досталось. Кто там, правда, ещё есть из наследников, Олег не знал, но был готов познакомиться. И заодно посмотреть на Вьюжина в деле, тот был весьма остроумен и умел работать красиво, а сейчас явно замыслил нечто этакое.
Ну и, чем леший не шутит, на Алёну тоже посмотреть хотелось, вряд ли разбираться с покушением на неё Алексей Петрович станет в её отсутствие. Правда, на чернявую хотелось бы смотреть в другом виде, но и в сарафане тоже неплохо.
Поймав себя на последней мысли, Олег не сдержал нервного смешка. Вот подтрунивал над ним княжич, и Озерица намедни тоже, и огрызался он очень убеждённо. Но ведь правы оба, зацепила его эта девчонка, и крепко зацепила. Не такая она, как остальные здесь. Причём сейчас думал он не о чистой душе, ясном взгляде и том тепле, которое ощущал рядом, а о чём-то более общем и широком. Не хуже и не лучше, а словно степь с горами сравнивать. Вот уж точно хорунжий, из простых, боевая и серьёзная девушка. То ли соскучился он по таким за минувшие с войны годы, пока тут сиднем сидел, то ли...
— А ты, воевода, к слову, как сам-то здесь оказался? — Вьюжин бросил на него задумчивый взгляд через плечо.
— Плаваю я тут, — спокойно ответил Олег. Не был бы глава Разбойного приказа самим собой, если бы все мелочи не подмечал. — Под тройной ивой приятный заход в воду, с песочком, вот оттуда до Горелого острова и обратно, пока не надоест.
— Это почитай версты полторы будет? — прикинул боярин. — И быстро ли плаваешь?
— Не жалуюсь, но в тот момент, о котором ты спрашиваешь, я как раз на берег вылез обсохнуть. А тут девка в крик, ну и Шарик встревожился, я не стал раздумывать, побежал. Ты меня в чём подозреваешь-то, Феликс Петрович? Сразу скажи, а то уж больно издалека зашёл.
— Подозревать тебя — дело неблагодарное, воевода. Какой из тебя заговорщик с такой дырявой памятью, что имя моё выучить не можешь? — вздохнул он с показной грустью, но и княжич, с интересом слушавший старших, и Олег могли поручиться, что боярин про себя посмеивался.
— Могу. Но не хочу, — возразил Рубцов. — Так честнее. Ну и Железный Феликс звучит всё-таки лучше, чем Железный Алекс.
— Имя-то какое чудное... Феликс, — не утерпел княжич.
— Хорошее имя. Значит «счастливый», — пояснил Олег.
— А почему непременно железный должен быть? — продолжил любопытствовать Дмитрий.
— Исключительно из большого уважения к твёрдости, надёжности и несгибаемости, — невозмутимо ответил Рубцов, а Вьюжин всё-таки рассмеялся.
Алексей Петрович прекрасно знал, о ком говорил Олег. Он вообще о первом княжеском воеводе знал не многим меньше, чем тот сам о себе мог вспомнить, разве что детством почти не интересовался. Вот как раз со времён того непродолжительного, но очень утомительного знакомства Олег и звал его Феликсом.
— Нет, воевода, ты точно не своё место занимаешь. Шёл бы ко мне в шуты, а?
— Благодарю покорно, для шута у меня мозгов недостаточно. Тем более тебе одному почему-то смешно, мне вот перед княжичем немного стыдно.
— Так я и зову к себе, не к князю, — спокойно отозвался Вьюжин. — А княжич ещё молод, у него иные забавы, что ему стариковы потехи? А вот до моих лет доживёт — начнёт ценить этакие мелочи.
