Убивала… так глупо звучит. Особенно, когда тебе это говорит коллега из НКВД в эпоху чисток и репрессий.
- Убивала, - улыбнувшись повторила я за Масловым, делая шаг к нему. – И тебя убью. Так что не нарывайся.
И это была не угроза с моей стороны, а констатация факта. Да, я убивала и снова убью. Удовольствия я от этого не получу, но испытаю некоторую удовлетворённость, что мразь, раздражающая меня, сдохла от моей руки. Вот такая вот я тварь. Хищник с прямым и холодным взглядом.
Маслов всё понял и без лишних слов метнул прямой луч света от фонаря вперёд, осветив узкий арочный туннель.
- Нам туда, - кивнул он, приглашая последовать за ним.
Туда, так туда. Я убрала пистолет обратно в сумочку и пошла за ним.
Я всегда представляла подземелье грязным туннелем с бегающими под ногами крысами и свисающей с потолка паутиной. Чем-то очень похожим на подвалы панской усадьбы. Но, идя за Масловым и вертя головой по сторонам, я была приятно удивлена. Ни в какой вязкой жижt мои туфли не утопали, ни паутин с падающими на голову пауками. Ничего подобного! Правда, парочка крыс прошмыгнула вдалеке и тут же спряталась в сваленном в кучу старом кирпиче. Видимо, остался ещё с тех времён, когда рыли эти подземные ходы. Единственная странность это ливнёвки, уводящие сточные воды в желоба, расположенные прямо на перекрёстках узких туннелей.
- Странно, куда это она уходит? – остановившись, спросила я Маслова.
- Под нами подземная река.
- А ты откуда знаешь? - задаю ещё один вопрос, внимательно рассматривая водяную воронку.
Маслов повернулся, нарочно ударив светом по моим глазам.
- Яновна, ты сюда речку пришла изучать или подземелье, а? – отвечает вопросом на вопрос и злится капитан. – Пошли уже! Близлежащие к складам туннели я осмотрел. А вот дальше, под городом, - уточнил он, направив фонарь вглубь и осветив постепенно ссужающийся ход, - не успел.
- Ну так изучай! Или одному страшно? – насмешливо дразню капитана, чтобы ещё больше потрепать ему нервишки.
Он после моих угроз уж больно притих. Идем по подземелью уже больше часа, а Маслов мне ни слова не сказал. Обиделся? Вряд ли. Такие мужики, как он, не умеют долго дуться на отказавших им баб. Здесь что-то другое. Мой коллега будто бы вслушивался в зловещую тишину старинных ходов.
- Сама ты страшно! Вдруг заблужусь, а вдвоём веселее, - отшутился Маслов.
- Ну ты молодец! – усмехнувшись воскликнула я, и приглушённое эхо разбежалось по туннелю.
- Молодец, а ты что, не согласна? – улыбается он, доставая из кармана смятый листок. – Ты спрашивала откуда я знаю про реку? Так вот, Яновна, откуда, - и протягивает мне. – Вот план. Только он не полный. Часть, так сказать.
- Где взял?
Расправляя листок, пытаюсь рассмотреть хоть какое-то напоминание на план. Нарисованные от руки прямые линии, корявым почерком прономерованные перекрёстки, и так же неразборчиво подписанные сноски внизу страницы. Не план, а белиберда какая-то. Маслов, видя как я насупилась, пытаясь разобраться в чертежах, начинает объяснять почему мы должны этому верить.
- В середине девятнадцатого века некий энтузиаст из местных Гаврила Нарыльский.
Я брызнула смехом, услышав фамилию. Вот уж точно Нарыльский и нарыл. Маслов с завидной для него выдержкой подождал, пока я высмеюсь, продолжил.
- Так вот, Яновна, Гаврила этот несколько лет изучал подземные ходы под городом и тщательного заносил всё в тетрадочку. Потом, как водится в его-то возрасте, подох, а записи свои отдал сыну. А знаешь кто у нас сын? – спрашивает Маслов и аж лоснится от напыщенности.
Ну откуда мне было знать, кто у кого сын в этом городишке? И я только помотала головой. Капитан довольно хмыкнул и, потирая руки, продолжил.
- Семён Нарыльский, тот самый сторож усадьбы Заболотских.
- Молодец! – воскликнула я, только теперь пафосно. Ну надо было похвалить Маслова. Он же на мою похвалу уже минут пять, как напрашивался. – Аплодисменты за такую работу надо?
- Да ну тебя, Лисья Морда, - отмахнулся он рукой, снова обозвав меня. – Я вот серьёзно, а ты смеёшься. Я эту тетрадку в архиве нашёл, когда по усадьбе дело поднял. Тело–то Нарыльского младшего не нашли. Из личных вещей осталась только тетрадь.
- Часть тетради? – уточнила я.
Всё-таки в моих руках был обугленный смятый листок. Это и частью тетради назвать было трудно. Сами понимаете, что вряд ли кто-то будет использовать для записей работы всей своей жизни один листок. Вот и спрашивала у Маслова ничего он не напутал, говоря про часть.
- По описи была часть тетрадки. Точнее, семь с половиной листов. Но в архиве остался только этот план.
- Подожди, - замотала я головой, не совсем улавливая про какой он мне сейчас говорит архив. – Как это остался только листок? А где тетрадь? Украли? Ты хочешь сказать, что в делах кто-то рылся и забрал записи этого...Как его там? Нарыльского, - вспомнила я фамилию, которая меня рассмешила всего несколько минут назад. Теперь вот мне было не до веселья. Архив местной милиции, как проходной двор! Приходи и бери всё, что хочешь? Так что ли? – Маслов, ты понимаешь, что только что мне сказал? У вас тут вещдоки воруют из архивов!
- Да не у нас, Яновна! – уверенно заявил он. – Записи Нарыльского были переданы в городской архив. Товарищи из горкома посчитали, что план подземелий будет очень полезен при строительстве новых зданий. Ну и, само собой, для городского водоканала. Они там уже лет десять как хранились. Это я их затребовал, когда в деле Нарыльского младшего опись увидел. А по факту, мне только эту бумажку и принесли. Я в городской архив, а тама нету ничего. Заведующего к стенке, а он: «Не знаю, не видел. Только год, как работаю». Сотрудников туда же. Плачут и клянутся, что не брали ничего. И записей нет, кто последним интересовался «Тетрадью Нарыльского». Только вот вспомнила старушка одна. Божий одуванчик, мать твою! – выругался Маслов, сплюнув. – Три месяца назад в архив кто-то забрался. Дверь с чёрного входа взломали. На глаз ничего не пропало. Чисто. В милицию не заявили, потому что побоялись. Да и правильно побоялись. Я бы их к стенке поставил.
Маленькое отступление от Маслова, немного разрядило обстановку. Вот прям от души отлегло. Из милицейских и наркомовских архивов ещё не воруют, чего не скажешь о городских.
- Три месяца назад украли записи Нарыльского, а убийства уже больше года? Не сходится что-то, - вслух задумалась я, прокручивая в голове новую информацию.
- Да думал я об этом, Яновна, - перебил Маслов мои рассуждения. – Думал, может, Нарыльский жив и мстит жителям, убивая их детей. А тетрадь выкрал из архива, чтобы следы замести. Ну, без плана мы тут ноги себе по яйца сотрем, а логово Зверя не найдём. Всё продумал, Яновна, всё!
- Или, может, кто-то из родителей убитых девочек сам решил найти Зверя, - добавила я, посмотрев в темноту.
Оттуда доносилось что-то похожее то ли на шорох, то ли на шёпот. А вот в деле Зверя было так много «или», что запутаться можно. Но в каждой версии подземелье и усадьба тесно переплетались.
- Я и об этом думал, - обернувшись, на пол тона ниже сказал Маслов.
Его тоже привлек странный звук. Он словно полз по подземелью, медленно приближаясь к нам. Становилось как-то жутковато. Даже волосы на моем теле поднимались дыбом. Да и сам герой Маслов насторожился, будто пёс, прислушиваясь к … шагам. Да, это были шаги! Когда мы оба замолчали, то смогли различить топот ног по кирпичной кладке. А потом уже и голоса. Два мужских голоса. К нам шли гости.
Я машинально потянулась за пистолетом, но Маслов, прижав палец к губам цыкнул. Мол, не спеши, вспугнешь. Дай подойти поближе. Спорить не стала. Сейчас мы с капитаном были не в том положении, чтобы расставлять приоритеты. Начнём стрелять, упустим. Бросятся в один из туннелей и пиши пропало. Нужно было затихариться, подождать пока эта парочка подойдёт поближе. А там уже действовать по обстановке. В любом случае, перестрелка в подземелье нам была не нужна, и, оглядевшись по сторонам, мы заметили узкий выступ, а позади него провал. Кирпичная стена обвалилась, открыв лаз в другой туннель. Быстро метнулись туда, выключив фонарь.
К моему неудобству наше укрытие оказалось ну таким узким, что пришлось втискиваться туда бочком. Ясный пень, Маслову повезло больше! Я почти прижималась к нему спиной! Да какое почти! Я просто вжалась своим телом в его тело. А он меня ещё и обнял, расположив свою пятерню на моём животе. Про другие физические реакции его мужского организма я промолчу. Было не то чтобы крайне неудобно… Было ужасно неприятно! То, что я сегодня утром лицезрела, тыкалось мне прямо чуть выше ягодиц. И повернуться нельзя! И возмутиться! Наши гости на подходе. Их голоса уже не сливаются с тишиной, а вовсю нарушают её.
- Ну, Яновна, извини. Я здоровый мужик, – тяжело продышал Маслов мне в затылок.
Ох, как ему это всё нравилось. И вроде не пристаёт больше. Так вот вышло. Ну кто знал, что и в подземелье прогуливаются люди? Захотелось выть от безысходности. Меня снова лапает Маслов, но в этот раз ответить ему я не могу. Стою, еле дышу и ору про себя. В слух-то нельзя!
- Жеребец ты, а не мужик, - не выдержав, процедила я сквозь зубы.
А чёртово сердце колотится. Не от страха. От того, что он так близко. Слишком близко ко мне.
- Похоже, нам сюда, Ряха, - раздалось буквально в метрах трёх от нашего укрытия.
Вокруг кромешная темнота, а я закрываю глаза. Не испугалась. Просто защитная реакция из детства.
- Не, Цяма, эта на старый склад, - шуршание бумаг. – Нам туда.
- Чё-то я этому Жаренному не верю. Крученый* он какой-то, - явно не собираясь идти за Ряхой, говорит Цяма.
– Заткни пасть*, дятел*, - голос Ряхи приобретает некую жесткость, будто подельник сейчас усомнился в нём, а не в Жареном. – Он, может, и не академик*, но блатной*. Боров на малине* у Дрявой за него впрягся *.
- Он Борову кореш*. Это с ним он дал винта*. А по мне так Жареный замазанный*.
- Обоснуй*, - потребовал Ряха.
- Срисовал* я его на днях в центре с мусарком*, - тут же железно обосновал Цяма. – Мутный* он тип, Ряха. Подставу нам готовит. И мусора* я этого знаю. Он Тоху с полгода назад принял* с подрезанными *котлами* у Филимона барыги. Вор он голимый* был, но не дятел*. Жечь* своих не стал. А про мусора с кичи* малява* была. Что мусор тот прессовал* его по жёсткому. Скощуху* обещал, если ссучится*. Тоха в отказ пошёл* и мусор его поставил на лыжи*. В общем, хвостом шаркнул* Тоха на кичи*. Мусорок тот помог. Щемил* он его люто. Угрожал, что организует ему кругосветку*. А может, и организовал, раз Тоха … , - Цяма замолчал, но и так понятно было, что он имел в виду. Многострадальный Тоха покончил жизнь самоубийством, чтобы сохранить свою мужскую честь.
- Слышь ты, придержи жало*! – без признаков сожаления по скоротечной кончине некоего Тохи, рявкнул на подельника Ряха. – Жареный фартовый*. Сколько рыжья* с ним без мокрухи* взяли. Блат* в городе у Жареного. Вкрутил*? А по чесноку*, есть предъява к близкому* - бадайся в фуфел*, а не порожняк гоняй, присев на уши**.
Я не очень-то хорошо знала блатную речь, но смысл был понятен. Некий Жареный, везучий человек со связями в милиции, состоит в банде Борова. А вот коллеге по интересам он не нравится, хотя с ним все их вылазки проходят без сюрпризов. И Цяма мутит воду за спиной у Жареного, почему-то побаиваясь сказать о своих подозрениях главарю.
Подсушивая из укрытия разговор бандитов, я немного разочаровалась. Спускаясь в подземелье, надеялась отыскать логово Зверя, а не раскрыть серию ограблений в Заболотинске. Если честно, чуть не выругалась вслух, когда урки про Жареного заговорили. Тетрадь украли не жаждущие мести родственники жертв, и даже не чудом воскресший сторож, а обычные уголовники. И, скорее всего, про план подземелий они узнали от предателя милиционера. Но остаётся открытым вопрос: от кого мусорок узнал про тетрадь.
Эх! Ну что за день-то сегодня такой?! Сплошное невезение! Ещё и Маслов стал раздражающе нашёптывать на ухо. Хорошо, что не какие-то там пошлости, а по делу.
- Знаю я эту Дрявую. Давно в гости к ней не заходили. А вот мусорка, который с уголовниками дружбу водит, вычислю быстро. Твоего Шумского сразу отметаю. Он у нас гостил. Да и слишком правильный, чтобы бандюганам продаться за сомнительные барыши.
Хоть в этом Маслов сообразил! Одной головной болью меньше. Осталось только заполучить тетрадь Нарыльского. А получим мы её, когда возьмём банду Борова, которая бывает на малине у некой Дрявой.
- Дрявая? Что за кликуха такая идиотская? – спросила я, вспомнив разговор Цямы и Ряхи.
Как-то этот сомнительный персонаж я совсем выбросила из головы. А она, на минуточку, самая главная зацепка в серии ограблений. Надо бы прессонуть девку, чтобы выложила нам всё, как на духу. Времени на долгие беседы у нас не было.
- Ну почему идиотская? Хорошая девка, все дырки у неё рабочие, вот и Дрявая, - мечтательно просопел Маслов, явно представив хорошую работницу за любимым занятием.
Пока мы шептались, бандиты, разобравшись в чертежах подземелий, продолжили дальше свой путь, громко обсуждая сберкассу. Мужикам было невдомёк, что на этот раз их кодле не фартанет. И крученый Жареный здесь не при делах. Болтать меньше надо было!
- Засаду в сберкассе надо поставить.
- Твои пусть этим займутся, раз в милиции у банды всё схвачено, - освобождаясь из ненавистного плена Маслова, сказала я.
- Ну, тогда и на малину мои заглянут, - специально придерживая меня за талию, предложил капитан. – Девку я тебе потом доставлю. Вместе допросим.
- Ага, допросим, если ты в ней новую дырку не сделаешь, - бросила я, наконец-то выбравшись из нашего узкого укрытия.
- Яновна, я не ослышался? Ревнуешь? – расхорохорился Маслов
- Иди ты!
- А ну, Алеся Яновна, признавайтесь в резко возникших симпатиях к товарищу Маслову! – изображая допрос, он включил фонарь и направил его на меня.
- Маслов, ты дурак!
Громко возмутилась я наглостью коллеги и, прикрывая глаза руками, направилась к нему, чтобы отобрать фонарь. Маслов ловко увернулся. Луч света ударил по стене нашего укрытия и утонул в ней. Там пустота!
ГЛОССАРИЙ:
Крученый * - хитрый
Заткни пасть* - замолчи
Дятел* - дурак
Академик* - уголовный авторитет
Блатной* - человек, имеющий связи в криминальном мире.
Малина* - воровской притон
Впрягся*- заступился
Кореш* - друг
Дать винта * - сбежать от конвоя
Замазанный* - находится под наблюдением у милиции
Обоснуй* - приведи железные доводы
Срисовать * - опознать
Мусорок* - милиционер
Мутный* - подозрительный человек.
Принял* - арестовал
Котлы* - часы
Подрезанные* - краденные
Барыга* - торговец, скупщик
Голимый* - ненастоящий
Жечь* - выдавать соучастников.
Кичь* - тюрьма
Малява* - записка
Прессовать, прессовал* - подвергать физическому и моральному воздействию.
Скощуха* - снижение срока или уступка
Ссучиться* - пойти на сотрудничество с тюремной администрацией, отойти от воровских законов
Поставить на лыжи* - создать невыносимые условия в камере.
Хвостом шаркнул* - умер
Щемил* - притеснял, унижал
Кругосветка* - орально-анальный секс
Жало* - язык
Фартовый* - удачливый
- Убивала, - улыбнувшись повторила я за Масловым, делая шаг к нему. – И тебя убью. Так что не нарывайся.
И это была не угроза с моей стороны, а констатация факта. Да, я убивала и снова убью. Удовольствия я от этого не получу, но испытаю некоторую удовлетворённость, что мразь, раздражающая меня, сдохла от моей руки. Вот такая вот я тварь. Хищник с прямым и холодным взглядом.
Маслов всё понял и без лишних слов метнул прямой луч света от фонаря вперёд, осветив узкий арочный туннель.
- Нам туда, - кивнул он, приглашая последовать за ним.
Туда, так туда. Я убрала пистолет обратно в сумочку и пошла за ним.
ЧАСТЬ 12. Лабиринт
ГЛАВА 1.
Я всегда представляла подземелье грязным туннелем с бегающими под ногами крысами и свисающей с потолка паутиной. Чем-то очень похожим на подвалы панской усадьбы. Но, идя за Масловым и вертя головой по сторонам, я была приятно удивлена. Ни в какой вязкой жижt мои туфли не утопали, ни паутин с падающими на голову пауками. Ничего подобного! Правда, парочка крыс прошмыгнула вдалеке и тут же спряталась в сваленном в кучу старом кирпиче. Видимо, остался ещё с тех времён, когда рыли эти подземные ходы. Единственная странность это ливнёвки, уводящие сточные воды в желоба, расположенные прямо на перекрёстках узких туннелей.
- Странно, куда это она уходит? – остановившись, спросила я Маслова.
- Под нами подземная река.
- А ты откуда знаешь? - задаю ещё один вопрос, внимательно рассматривая водяную воронку.
Маслов повернулся, нарочно ударив светом по моим глазам.
- Яновна, ты сюда речку пришла изучать или подземелье, а? – отвечает вопросом на вопрос и злится капитан. – Пошли уже! Близлежащие к складам туннели я осмотрел. А вот дальше, под городом, - уточнил он, направив фонарь вглубь и осветив постепенно ссужающийся ход, - не успел.
- Ну так изучай! Или одному страшно? – насмешливо дразню капитана, чтобы ещё больше потрепать ему нервишки.
Он после моих угроз уж больно притих. Идем по подземелью уже больше часа, а Маслов мне ни слова не сказал. Обиделся? Вряд ли. Такие мужики, как он, не умеют долго дуться на отказавших им баб. Здесь что-то другое. Мой коллега будто бы вслушивался в зловещую тишину старинных ходов.
- Сама ты страшно! Вдруг заблужусь, а вдвоём веселее, - отшутился Маслов.
- Ну ты молодец! – усмехнувшись воскликнула я, и приглушённое эхо разбежалось по туннелю.
- Молодец, а ты что, не согласна? – улыбается он, доставая из кармана смятый листок. – Ты спрашивала откуда я знаю про реку? Так вот, Яновна, откуда, - и протягивает мне. – Вот план. Только он не полный. Часть, так сказать.
- Где взял?
Расправляя листок, пытаюсь рассмотреть хоть какое-то напоминание на план. Нарисованные от руки прямые линии, корявым почерком прономерованные перекрёстки, и так же неразборчиво подписанные сноски внизу страницы. Не план, а белиберда какая-то. Маслов, видя как я насупилась, пытаясь разобраться в чертежах, начинает объяснять почему мы должны этому верить.
- В середине девятнадцатого века некий энтузиаст из местных Гаврила Нарыльский.
Я брызнула смехом, услышав фамилию. Вот уж точно Нарыльский и нарыл. Маслов с завидной для него выдержкой подождал, пока я высмеюсь, продолжил.
- Так вот, Яновна, Гаврила этот несколько лет изучал подземные ходы под городом и тщательного заносил всё в тетрадочку. Потом, как водится в его-то возрасте, подох, а записи свои отдал сыну. А знаешь кто у нас сын? – спрашивает Маслов и аж лоснится от напыщенности.
Ну откуда мне было знать, кто у кого сын в этом городишке? И я только помотала головой. Капитан довольно хмыкнул и, потирая руки, продолжил.
- Семён Нарыльский, тот самый сторож усадьбы Заболотских.
- Молодец! – воскликнула я, только теперь пафосно. Ну надо было похвалить Маслова. Он же на мою похвалу уже минут пять, как напрашивался. – Аплодисменты за такую работу надо?
- Да ну тебя, Лисья Морда, - отмахнулся он рукой, снова обозвав меня. – Я вот серьёзно, а ты смеёшься. Я эту тетрадку в архиве нашёл, когда по усадьбе дело поднял. Тело–то Нарыльского младшего не нашли. Из личных вещей осталась только тетрадь.
- Часть тетради? – уточнила я.
Всё-таки в моих руках был обугленный смятый листок. Это и частью тетради назвать было трудно. Сами понимаете, что вряд ли кто-то будет использовать для записей работы всей своей жизни один листок. Вот и спрашивала у Маслова ничего он не напутал, говоря про часть.
- По описи была часть тетрадки. Точнее, семь с половиной листов. Но в архиве остался только этот план.
- Подожди, - замотала я головой, не совсем улавливая про какой он мне сейчас говорит архив. – Как это остался только листок? А где тетрадь? Украли? Ты хочешь сказать, что в делах кто-то рылся и забрал записи этого...Как его там? Нарыльского, - вспомнила я фамилию, которая меня рассмешила всего несколько минут назад. Теперь вот мне было не до веселья. Архив местной милиции, как проходной двор! Приходи и бери всё, что хочешь? Так что ли? – Маслов, ты понимаешь, что только что мне сказал? У вас тут вещдоки воруют из архивов!
- Да не у нас, Яновна! – уверенно заявил он. – Записи Нарыльского были переданы в городской архив. Товарищи из горкома посчитали, что план подземелий будет очень полезен при строительстве новых зданий. Ну и, само собой, для городского водоканала. Они там уже лет десять как хранились. Это я их затребовал, когда в деле Нарыльского младшего опись увидел. А по факту, мне только эту бумажку и принесли. Я в городской архив, а тама нету ничего. Заведующего к стенке, а он: «Не знаю, не видел. Только год, как работаю». Сотрудников туда же. Плачут и клянутся, что не брали ничего. И записей нет, кто последним интересовался «Тетрадью Нарыльского». Только вот вспомнила старушка одна. Божий одуванчик, мать твою! – выругался Маслов, сплюнув. – Три месяца назад в архив кто-то забрался. Дверь с чёрного входа взломали. На глаз ничего не пропало. Чисто. В милицию не заявили, потому что побоялись. Да и правильно побоялись. Я бы их к стенке поставил.
Маленькое отступление от Маслова, немного разрядило обстановку. Вот прям от души отлегло. Из милицейских и наркомовских архивов ещё не воруют, чего не скажешь о городских.
- Три месяца назад украли записи Нарыльского, а убийства уже больше года? Не сходится что-то, - вслух задумалась я, прокручивая в голове новую информацию.
- Да думал я об этом, Яновна, - перебил Маслов мои рассуждения. – Думал, может, Нарыльский жив и мстит жителям, убивая их детей. А тетрадь выкрал из архива, чтобы следы замести. Ну, без плана мы тут ноги себе по яйца сотрем, а логово Зверя не найдём. Всё продумал, Яновна, всё!
- Или, может, кто-то из родителей убитых девочек сам решил найти Зверя, - добавила я, посмотрев в темноту.
Оттуда доносилось что-то похожее то ли на шорох, то ли на шёпот. А вот в деле Зверя было так много «или», что запутаться можно. Но в каждой версии подземелье и усадьба тесно переплетались.
- Я и об этом думал, - обернувшись, на пол тона ниже сказал Маслов.
Его тоже привлек странный звук. Он словно полз по подземелью, медленно приближаясь к нам. Становилось как-то жутковато. Даже волосы на моем теле поднимались дыбом. Да и сам герой Маслов насторожился, будто пёс, прислушиваясь к … шагам. Да, это были шаги! Когда мы оба замолчали, то смогли различить топот ног по кирпичной кладке. А потом уже и голоса. Два мужских голоса. К нам шли гости.
Я машинально потянулась за пистолетом, но Маслов, прижав палец к губам цыкнул. Мол, не спеши, вспугнешь. Дай подойти поближе. Спорить не стала. Сейчас мы с капитаном были не в том положении, чтобы расставлять приоритеты. Начнём стрелять, упустим. Бросятся в один из туннелей и пиши пропало. Нужно было затихариться, подождать пока эта парочка подойдёт поближе. А там уже действовать по обстановке. В любом случае, перестрелка в подземелье нам была не нужна, и, оглядевшись по сторонам, мы заметили узкий выступ, а позади него провал. Кирпичная стена обвалилась, открыв лаз в другой туннель. Быстро метнулись туда, выключив фонарь.
ГЛАВА 2.
К моему неудобству наше укрытие оказалось ну таким узким, что пришлось втискиваться туда бочком. Ясный пень, Маслову повезло больше! Я почти прижималась к нему спиной! Да какое почти! Я просто вжалась своим телом в его тело. А он меня ещё и обнял, расположив свою пятерню на моём животе. Про другие физические реакции его мужского организма я промолчу. Было не то чтобы крайне неудобно… Было ужасно неприятно! То, что я сегодня утром лицезрела, тыкалось мне прямо чуть выше ягодиц. И повернуться нельзя! И возмутиться! Наши гости на подходе. Их голоса уже не сливаются с тишиной, а вовсю нарушают её.
- Ну, Яновна, извини. Я здоровый мужик, – тяжело продышал Маслов мне в затылок.
Ох, как ему это всё нравилось. И вроде не пристаёт больше. Так вот вышло. Ну кто знал, что и в подземелье прогуливаются люди? Захотелось выть от безысходности. Меня снова лапает Маслов, но в этот раз ответить ему я не могу. Стою, еле дышу и ору про себя. В слух-то нельзя!
- Жеребец ты, а не мужик, - не выдержав, процедила я сквозь зубы.
А чёртово сердце колотится. Не от страха. От того, что он так близко. Слишком близко ко мне.
- Похоже, нам сюда, Ряха, - раздалось буквально в метрах трёх от нашего укрытия.
Вокруг кромешная темнота, а я закрываю глаза. Не испугалась. Просто защитная реакция из детства.
- Не, Цяма, эта на старый склад, - шуршание бумаг. – Нам туда.
- Чё-то я этому Жаренному не верю. Крученый* он какой-то, - явно не собираясь идти за Ряхой, говорит Цяма.
– Заткни пасть*, дятел*, - голос Ряхи приобретает некую жесткость, будто подельник сейчас усомнился в нём, а не в Жареном. – Он, может, и не академик*, но блатной*. Боров на малине* у Дрявой за него впрягся *.
- Он Борову кореш*. Это с ним он дал винта*. А по мне так Жареный замазанный*.
- Обоснуй*, - потребовал Ряха.
- Срисовал* я его на днях в центре с мусарком*, - тут же железно обосновал Цяма. – Мутный* он тип, Ряха. Подставу нам готовит. И мусора* я этого знаю. Он Тоху с полгода назад принял* с подрезанными *котлами* у Филимона барыги. Вор он голимый* был, но не дятел*. Жечь* своих не стал. А про мусора с кичи* малява* была. Что мусор тот прессовал* его по жёсткому. Скощуху* обещал, если ссучится*. Тоха в отказ пошёл* и мусор его поставил на лыжи*. В общем, хвостом шаркнул* Тоха на кичи*. Мусорок тот помог. Щемил* он его люто. Угрожал, что организует ему кругосветку*. А может, и организовал, раз Тоха … , - Цяма замолчал, но и так понятно было, что он имел в виду. Многострадальный Тоха покончил жизнь самоубийством, чтобы сохранить свою мужскую честь.
- Слышь ты, придержи жало*! – без признаков сожаления по скоротечной кончине некоего Тохи, рявкнул на подельника Ряха. – Жареный фартовый*. Сколько рыжья* с ним без мокрухи* взяли. Блат* в городе у Жареного. Вкрутил*? А по чесноку*, есть предъява к близкому* - бадайся в фуфел*, а не порожняк гоняй, присев на уши**.
Я не очень-то хорошо знала блатную речь, но смысл был понятен. Некий Жареный, везучий человек со связями в милиции, состоит в банде Борова. А вот коллеге по интересам он не нравится, хотя с ним все их вылазки проходят без сюрпризов. И Цяма мутит воду за спиной у Жареного, почему-то побаиваясь сказать о своих подозрениях главарю.
Подсушивая из укрытия разговор бандитов, я немного разочаровалась. Спускаясь в подземелье, надеялась отыскать логово Зверя, а не раскрыть серию ограблений в Заболотинске. Если честно, чуть не выругалась вслух, когда урки про Жареного заговорили. Тетрадь украли не жаждущие мести родственники жертв, и даже не чудом воскресший сторож, а обычные уголовники. И, скорее всего, про план подземелий они узнали от предателя милиционера. Но остаётся открытым вопрос: от кого мусорок узнал про тетрадь.
Эх! Ну что за день-то сегодня такой?! Сплошное невезение! Ещё и Маслов стал раздражающе нашёптывать на ухо. Хорошо, что не какие-то там пошлости, а по делу.
- Знаю я эту Дрявую. Давно в гости к ней не заходили. А вот мусорка, который с уголовниками дружбу водит, вычислю быстро. Твоего Шумского сразу отметаю. Он у нас гостил. Да и слишком правильный, чтобы бандюганам продаться за сомнительные барыши.
Хоть в этом Маслов сообразил! Одной головной болью меньше. Осталось только заполучить тетрадь Нарыльского. А получим мы её, когда возьмём банду Борова, которая бывает на малине у некой Дрявой.
- Дрявая? Что за кликуха такая идиотская? – спросила я, вспомнив разговор Цямы и Ряхи.
Как-то этот сомнительный персонаж я совсем выбросила из головы. А она, на минуточку, самая главная зацепка в серии ограблений. Надо бы прессонуть девку, чтобы выложила нам всё, как на духу. Времени на долгие беседы у нас не было.
- Ну почему идиотская? Хорошая девка, все дырки у неё рабочие, вот и Дрявая, - мечтательно просопел Маслов, явно представив хорошую работницу за любимым занятием.
Пока мы шептались, бандиты, разобравшись в чертежах подземелий, продолжили дальше свой путь, громко обсуждая сберкассу. Мужикам было невдомёк, что на этот раз их кодле не фартанет. И крученый Жареный здесь не при делах. Болтать меньше надо было!
- Засаду в сберкассе надо поставить.
- Твои пусть этим займутся, раз в милиции у банды всё схвачено, - освобождаясь из ненавистного плена Маслова, сказала я.
- Ну, тогда и на малину мои заглянут, - специально придерживая меня за талию, предложил капитан. – Девку я тебе потом доставлю. Вместе допросим.
- Ага, допросим, если ты в ней новую дырку не сделаешь, - бросила я, наконец-то выбравшись из нашего узкого укрытия.
- Яновна, я не ослышался? Ревнуешь? – расхорохорился Маслов
- Иди ты!
- А ну, Алеся Яновна, признавайтесь в резко возникших симпатиях к товарищу Маслову! – изображая допрос, он включил фонарь и направил его на меня.
- Маслов, ты дурак!
Громко возмутилась я наглостью коллеги и, прикрывая глаза руками, направилась к нему, чтобы отобрать фонарь. Маслов ловко увернулся. Луч света ударил по стене нашего укрытия и утонул в ней. Там пустота!
ГЛОССАРИЙ:
Крученый * - хитрый
Заткни пасть* - замолчи
Дятел* - дурак
Академик* - уголовный авторитет
Блатной* - человек, имеющий связи в криминальном мире.
Малина* - воровской притон
Впрягся*- заступился
Кореш* - друг
Дать винта * - сбежать от конвоя
Замазанный* - находится под наблюдением у милиции
Обоснуй* - приведи железные доводы
Срисовать * - опознать
Мусорок* - милиционер
Мутный* - подозрительный человек.
Принял* - арестовал
Котлы* - часы
Подрезанные* - краденные
Барыга* - торговец, скупщик
Голимый* - ненастоящий
Жечь* - выдавать соучастников.
Кичь* - тюрьма
Малява* - записка
Прессовать, прессовал* - подвергать физическому и моральному воздействию.
Скощуха* - снижение срока или уступка
Ссучиться* - пойти на сотрудничество с тюремной администрацией, отойти от воровских законов
Поставить на лыжи* - создать невыносимые условия в камере.
Хвостом шаркнул* - умер
Щемил* - притеснял, унижал
Кругосветка* - орально-анальный секс
Жало* - язык
Фартовый* - удачливый
