Как бы странно это не казалось, он производит впечатление надежного человека. Когда мы проезжаем указатель, нас окружает тишина. Она давит на плечи тяжелым грузом. Не слышно даже пения птиц. Ни топота копыт, ни отголосков разговоров. Ничего из того, к чему я так привыкла в Васильке.
Я тяжело сглатываю, когда мы минуем первые приземистые дома. Ставни заколочены, клумбы выглядят заброшенными. В некоторых домах двери распахнуты настежь, словно хозяева ждут гостей. Но вряд ли внутри кто-то еще жив. Я на мгновение поднимаю глаза к небу.
- О, великая Гея, дай мне сил пройти это испытание.
- Да, силы нам точно не помешают.
Я оборачиваюсь к Кевину и перевожу взгляд туда, куда указывает его палец. К горлу подступает тошнота, а мир вдруг переворачивается с ног на голову. В паре домов от нас прямо на дорожке лежит человек. Точнее то, что от него осталось. Я могу представить, как он плелся за помощью из последних сил и упал лицом прямо в камень. Одежда его потрепана, руки обтянуты кожей, что обнажает черные вздутые вены. Я даже не хочу знать, что случилось с местным лекарем и почему никто не пытался им помочь.
Я стараюсь отогнать навязчивые мысли о том, что в столице нам никто не сможет помочь. Ведь если то, что мы сейчас видим реально, то это значит только одно. Они не знают, с чем столкнулись, и как с этим бороться. Как помочь умирающим людям и спасти тех, кто еще жив.
Мы проезжаем одного умершего за другим. Чем глубже лошади уходят в деревню, тем больше трупов мы встречаем. Я стараюсь не опускать глаза вниз, чувствуя, как душат слезы. Мне хочется броситься прочь из Славицы и забыть все, что здесь происходит.
Но я не могу.
Приходится следовать за Кевином и надеяться, что скоро кошмар закончится. Но я не знала, что это лишь начало.
Чей-то пронзительный вопль разрезает тишину деревни. Я вздрагиваю, пискнув от страха. Кевин внимательно оглядывается по сторонам и крепче сжимает рукоять клинка. О, боги природы, пусть нам не придется драться с обреченными жителями деревни! Но за криком не следует ничего. Тишина вновь заполняет собой все пространство. Я надеюсь, что это случайность, но затем перевожу взгляд вправо.
И чувствую, как волосы на затылке поднимаются от страха. Из-за домов медленно выходят люди. Те, кто еще остался в живых, но кого уже поразила хворь. Кто-то идет на двоих ногах, кто-то ползет по земле, не в силах подняться. Один мужчина падает, и остальные проходят по нему, втаптывая в грязь. Я пытаюсь выдавить из себя хоть слово, но не могу. Язык словно прилип к небу. Дыхание перехватывает, а сердце вдруг останавливается на секунду, будто не знает, что ему делать.
- Ке…вин.
Молодой человек оборачивается, еще не заметив беды. Его брови сходятся на переносице, а затем взгляд обращается туда, куда направлен мой.
- Твою мать! – ругается Кевин, а я даже не обращаю на это внимания, слишком испуганная происходящим. – Ада, скачи вперед так быстро, как только можешь. И не оборачивайся.
Я тяжело сглатываю и киваю. Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы осознать его слова. Но у нас нет столько времени. Жители деревни неумолимо приближаются, протягивая к нам свои крючковатые пальцы. Они стонут и плачут, едва раскрывают рот от слабости и просят о помощи. Это вводит меня в ступор. Я борюсь с желанием помочь им всем. Но знаю, что не могу.
- Ада, черт возьми, очнись! – я перевожу растерянный взгляд на Кевина, а он снова ругается. Протягивает руку и шлепает мою лошадь по боку. – Пошла!
Мне остается лишь крепче сжать поводья в руках, потому что лошади и сами рады сбежать из этого жуткого места. Я слышу, как Кевин вытаскивает меч из ножен, но не оборачиваюсь. Просто смотрю вперед, на дорогу, по которой на полном ходу скачет конь. Я наклоняюсь, обхватываю его за шею и прикрываю глаза.
Мне страшно. Действительно страшно. К такому бабушка Аделина меня не готовила. И я не хочу разбираться со всем этим. Хочу домой. К Мирри, его пушистым друзьям, к Ираде и своим скучным рутинным обязанностям. Хочу варить снадобья и жить в лесу в полном одиночестве. И чтобы все было, как раньше.
- Ада…
Я открываю глаза, когда конь подо мной замедляет бег. Пейзаж вокруг меняется. Мы снова на широкой дороге, среди зеленой равнины. Я срываю с себя платок и оглядываюсь назад. Обреченные на смерть жители Славицы остались позади. Не знаю, насколько далеко мы отъехали, но здесь уже дышится легче. Я прикладываю руку к груди и обращаю взгляд на Кевина. Его лицо бледное, а рука все еще стискивает рукоять меча. Сегодня он открылся мне с новой стороны. И не уверена, что таким Кевин нравится мне больше, чем смешным и саркастичным.
- Ты в порядке? – взгляд молодого человека бегло проходит по мне с ног до головы.
Я качаю головой, не в силах сказать и слова. Меня все еще переполняет страх, жалость и чувство обреченности. С этим не так-то просто справиться. Особенно, когда за всю свою жизнь ты никогда не испытывал таких ярких эмоций. Кевин подъезжает ближе и крепко сжимает мою холодную ладонь. Только сейчас я понимаю, что замерзла, хотя день выдался очень теплым.
- Все хорошо, мы можем постоять здесь, пока ты не придешь в себя.
- Нет, поехали, - выдавливаю я из себя. – У нас нет столько времени.
Кевин улыбается.
- Что ж, теперь действительно много приключений для одного дня.
Я вымученно улыбаюсь и веду свою лошадь вслед за молодым человеком.
- Кажется, я больше никогда не усну.
Я тяжело сглатываю, когда мы минуем первые приземистые дома. Ставни заколочены, клумбы выглядят заброшенными. В некоторых домах двери распахнуты настежь, словно хозяева ждут гостей. Но вряд ли внутри кто-то еще жив. Я на мгновение поднимаю глаза к небу.
- О, великая Гея, дай мне сил пройти это испытание.
- Да, силы нам точно не помешают.
Я оборачиваюсь к Кевину и перевожу взгляд туда, куда указывает его палец. К горлу подступает тошнота, а мир вдруг переворачивается с ног на голову. В паре домов от нас прямо на дорожке лежит человек. Точнее то, что от него осталось. Я могу представить, как он плелся за помощью из последних сил и упал лицом прямо в камень. Одежда его потрепана, руки обтянуты кожей, что обнажает черные вздутые вены. Я даже не хочу знать, что случилось с местным лекарем и почему никто не пытался им помочь.
Я стараюсь отогнать навязчивые мысли о том, что в столице нам никто не сможет помочь. Ведь если то, что мы сейчас видим реально, то это значит только одно. Они не знают, с чем столкнулись, и как с этим бороться. Как помочь умирающим людям и спасти тех, кто еще жив.
Мы проезжаем одного умершего за другим. Чем глубже лошади уходят в деревню, тем больше трупов мы встречаем. Я стараюсь не опускать глаза вниз, чувствуя, как душат слезы. Мне хочется броситься прочь из Славицы и забыть все, что здесь происходит.
Но я не могу.
Приходится следовать за Кевином и надеяться, что скоро кошмар закончится. Но я не знала, что это лишь начало.
Чей-то пронзительный вопль разрезает тишину деревни. Я вздрагиваю, пискнув от страха. Кевин внимательно оглядывается по сторонам и крепче сжимает рукоять клинка. О, боги природы, пусть нам не придется драться с обреченными жителями деревни! Но за криком не следует ничего. Тишина вновь заполняет собой все пространство. Я надеюсь, что это случайность, но затем перевожу взгляд вправо.
И чувствую, как волосы на затылке поднимаются от страха. Из-за домов медленно выходят люди. Те, кто еще остался в живых, но кого уже поразила хворь. Кто-то идет на двоих ногах, кто-то ползет по земле, не в силах подняться. Один мужчина падает, и остальные проходят по нему, втаптывая в грязь. Я пытаюсь выдавить из себя хоть слово, но не могу. Язык словно прилип к небу. Дыхание перехватывает, а сердце вдруг останавливается на секунду, будто не знает, что ему делать.
- Ке…вин.
Молодой человек оборачивается, еще не заметив беды. Его брови сходятся на переносице, а затем взгляд обращается туда, куда направлен мой.
- Твою мать! – ругается Кевин, а я даже не обращаю на это внимания, слишком испуганная происходящим. – Ада, скачи вперед так быстро, как только можешь. И не оборачивайся.
Я тяжело сглатываю и киваю. Мне требуется несколько долгих секунд, чтобы осознать его слова. Но у нас нет столько времени. Жители деревни неумолимо приближаются, протягивая к нам свои крючковатые пальцы. Они стонут и плачут, едва раскрывают рот от слабости и просят о помощи. Это вводит меня в ступор. Я борюсь с желанием помочь им всем. Но знаю, что не могу.
- Ада, черт возьми, очнись! – я перевожу растерянный взгляд на Кевина, а он снова ругается. Протягивает руку и шлепает мою лошадь по боку. – Пошла!
Мне остается лишь крепче сжать поводья в руках, потому что лошади и сами рады сбежать из этого жуткого места. Я слышу, как Кевин вытаскивает меч из ножен, но не оборачиваюсь. Просто смотрю вперед, на дорогу, по которой на полном ходу скачет конь. Я наклоняюсь, обхватываю его за шею и прикрываю глаза.
Мне страшно. Действительно страшно. К такому бабушка Аделина меня не готовила. И я не хочу разбираться со всем этим. Хочу домой. К Мирри, его пушистым друзьям, к Ираде и своим скучным рутинным обязанностям. Хочу варить снадобья и жить в лесу в полном одиночестве. И чтобы все было, как раньше.
- Ада…
Я открываю глаза, когда конь подо мной замедляет бег. Пейзаж вокруг меняется. Мы снова на широкой дороге, среди зеленой равнины. Я срываю с себя платок и оглядываюсь назад. Обреченные на смерть жители Славицы остались позади. Не знаю, насколько далеко мы отъехали, но здесь уже дышится легче. Я прикладываю руку к груди и обращаю взгляд на Кевина. Его лицо бледное, а рука все еще стискивает рукоять меча. Сегодня он открылся мне с новой стороны. И не уверена, что таким Кевин нравится мне больше, чем смешным и саркастичным.
- Ты в порядке? – взгляд молодого человека бегло проходит по мне с ног до головы.
Я качаю головой, не в силах сказать и слова. Меня все еще переполняет страх, жалость и чувство обреченности. С этим не так-то просто справиться. Особенно, когда за всю свою жизнь ты никогда не испытывал таких ярких эмоций. Кевин подъезжает ближе и крепко сжимает мою холодную ладонь. Только сейчас я понимаю, что замерзла, хотя день выдался очень теплым.
- Все хорошо, мы можем постоять здесь, пока ты не придешь в себя.
- Нет, поехали, - выдавливаю я из себя. – У нас нет столько времени.
Кевин улыбается.
- Что ж, теперь действительно много приключений для одного дня.
Я вымученно улыбаюсь и веду свою лошадь вслед за молодым человеком.
- Кажется, я больше никогда не усну.
