— Тургун — светлые силы и король? — фыркнула, не выдержав, я. — А выглядит как неотёсанный варвар, которому и леопардовые трусы — роскошь.
Лелаб задумчиво затянулась.
— Леопардовые трусы? — протянула она. — А это интересно.
Резко захлопнула рот, Нтомби снова захихикала в кулак и тихонько произнесла:
— Хорошо, что он этого не слышит.
— А то что? — мрачно отозвалась я, всё же присаживаясь на кровать.
— Ну… — Она сделала большие невинные глаза. — Он бы тебя, пожалуй, наказа-а-ал!
По тону я поняла, что паршивка подкалывает, поэтому только хмыкнула, поднялась и звонко хлопнула себя по бедру.
— О да, жду прям не дождусь!
Лелаб дёрнула меня вниз, мол, сядь.
— Хватит, Лада, — невозмутимо сказала она, — мы прекрасно знаем, что у тебя шикарная задница. Нечего её дополнительно демонстрировать. Особенно нам. Уж лучше потом… своему ненаглядному Тургуну.
— Этой сволочи? — возмутилась я.
Женщины синхронно кивнули.
— Да вы в своём уме?!
Снова синхронный кивок.
Я выдохнула сквозь стиснутые зубы и плюхнулась на кровать. Стриптиз ему ещё устроить за то, что он меня в гарем приволок? Да никогда! Пусть бегает по своей Йинаре и играет мышцами! Хотя мышцы-то ничего… Так, что-то я не о том думаю.
Снова вздохнув, я посмотрела на Лелаб.
— Так точно король?
Она пожала плечами:
— Утверждать не берусь, сам он прямо не признавался, но полнится земля слухами. Отец мне недавно весточку прислал.
— Какую? — насторожилась Нтомби.
Я промолчала, только не сводила взгляда с Лелаб. Интересно, сколько лет её отцу? И как далеко она зайдёт, рассказывая о нём?
— Алкубра забеспокоился, потому что скоро будет горячо в Шарияре, — нехорошо улыбнулась Лелаб. — А согласно вычислениям магов и звездочётов, а также нашим легендам, у Алкубры был самым главным врагом воин-царь Йинары по имени Тургун.
— Ну, мало ли, — буркнула я.
Хуже всего было не то, что хотелось расцарапать его мужественную физиономию, а то, что вдруг поняла, что скучаю за ним. Ещё не так, чтобы ощущать мерзкое «скучаю» и «почему этот гад не звонит?», но уже где-то рядом. Хм, неужели всё это не прошло даром, и каким-то образом я запала на этого мужика?
Я шумно вздохнула и даже не обратила внимания, что Нтомби сочувственно смотрит, а Лелаб довольно улыбается. Может, виной всему гормоны? В Москве передо мной всё же не разгуливали мужики в таком виде и с такими фигурами. Да и не пытались затискать в озере или ещё где. Вон как Грехт, например.
— Как бы там ни было, в наших легендах много правды, — сказала Лелаб, вырвав меня из воспоминаний. — Поэтому в любом случае надо быть готовыми ко всему.
Такое предупреждение мне совсем не понравилось.
— Они придут за нами, — уверенно произнесла Нтомби.
— Вот и славно, — кивнула Лелаб. — Возьмёте меня с собой.
Мы оторопело посмотрели на неё. Это зачем ещё? Неужто дочь мага хочет бросить роскошный дворец и отправиться к хижинам и саванне? Однако Лелаб больше ничего не говорила, дав взглядом понять, что никуда мы не денемся.
Она подула на золотистую палочку, и та превратилась в желтоватый дымок. Лелаб хлопнула в ладоши.
— Ну, хорошо, девочки. Похихикали — и славно. Теперь собираемся — и в гарем.
Мне поплохело. Как-то лезть в серпентарий по своей воле не очень хотелось.
— А… может, не надо? — робко спросила я.
Лелаб рассмеялась и хлопнула меня по плечу.
— Ну-ну, Асафа ты не побоялась, а прекрасных дев — опасаешься?
— Так это ж страшнее, — заметила я. — Особенно если дев много, и все они хотят однако мужика.
— Она права, — согласилась Нтомби.
Лелаб, кажется, забавляла создавшаяся ситуация.
— Ничего, выше нос. Хочу посмотреть, как ты насыплешь перцу на хвост этой выскочке Кшарии.
— Кшария? — насторожилась я. — А это кто?
Лелаб улыбнулась во все тридцать два, и сразу стало ясно, что будут жертвы.
— Любимая наложница Асафа. И да, она тебя уже ненавидит.
Услышанное, мягко говоря, не радовало. Но выхода не было. Лелаб и Нтомби помогли обрядиться в нечто воздушное и крайне неприличное, отдалённо напоминавшее одеяние наложницы из гаремов восточных шейхов. Шёлк, драгоценности — всё красиво, но совершенно нефункционально.
Впрочем, это меня не особо не смущало. Куда хуже было, что сейчас нужно было показаться перед серпентарием Асафа. Как себя вести? Что делать? Что говорить?
Лелаб провела нас по узкому коридорчику с масляными светильниками. Это, пожалуй, было единственное, на что я обратила внимание. Мозг был больше занят вопросом: почему меня ненавидит эта самая Кша… Кшария? Что я ей, на павлиний хвост наступила? Или, может, ещё что-то сотворила, пока была в отключке? Если не ошибаюсь, я её вообще не видела!
— Кшария — девка красивая, — неожиданно, словно прочитав мои мысли, сообщила Лелаб, даже не думая обернуться в нашу сторону. — Но порой слишком много о себе понимает. Смотри на неё сдержанно. И старайся держать себя в руках.
Ничего не скажешь — хорош совет. Но вроде как я и не собиралась вцепляться в волосы первой красавице гарема.
Почему красавице? Да вряд ли бы Асаф сделал своей фавориткой страшненькую и хиленькую барышню.
Мы вышли в круглый зал. Свет проникал сквозь высокие окна. Мозаичный пол был устлан узорчатыми коврами, поверх которых лежали шёлковые подушки и продолговатые валики. Прямо на полу, на деревянных подносах, находились всевозможные серебряные блюда с фруктами, орехами, лепешками и сладостями. Возвышались тонкие кувшины и пузатые кубки. В середине зала стоял изящный фонтан в виде павлина. Под журчание воды тихо переговаривались и смеялись красивые девушки.
Мы остановились. Честно говоря, никогда не видела столько представительниц разных национальностей в одном месте. Немного усложняло процесс опознавания то, что я понятия не имела, как кто называется.
Были чернокожие, как Нтомби. Светловолосые и светлоглазые, что сразу напоминали о племени змееловов. Узкоглазые девушки с причудливыми причёсками и бледно-золотистой кожей уже скорее походили на китаянок, чем на кого-то ранее виденного мною тут. Лишь на краю сознания мелькнула мысль, что, возможно, эти красавицы родом откуда-то из стран, находящихся рядом с родиной Ши-хана.
Здесь были девушки с красноватой кожей, как у американских индейцев, и луноликие красавицы, словно сошедшие с картин юго-восточной Азии. В каждой была своя неповторимая прелесть и красота. Честно говоря, я даже растерялась: сколько их тут? Неужто жеребца Асафа хватает на всех? Да нет, быть того не может.
На нас обращали внимание, однако не до такой степени, чтобы резко бросить собственные дела. Однако стоило мне только ступить шаг, как почти все повернулись к нам. Десятки глаз: серые, карие, чёрные, синие, голубые, словно лёд, зелёные, фиалковые… Все смотрели, будто выжидая.
— О, наконец-то, нас, несчастных и недостойных, великая змеедева решила почтить своим присутствием, — раздался низкий женский голос. Такой называют меццо-сопрано, если не ошибаюсь.
Я подняла взгляд. О как, знакомые всё лица! Та самая красавица, которую я видела в лодке на пути в гарем. Кажется, она и впрямь тут всем заправляет. Вон даже восседает, как королева на золотом троне. Чем-то похожа на индийскую актрису Айшварию Рай, только более знойная.
Зелёные глаза смотрели с недобрым прищуром. Кажется, мне хотели припомнить все мои грехи, только пока ещё не знали, сколько их.
— Видимо, девы-змеи прибывают из столь варварских краёв, что не знают, как себя вести в цивилизованном обществе, — произнесла Кшария и медленно поднялась.
Винно-красные шелка идеально облегали её фигуру, подчёркивая именно то, что надо, и в то же время ловко скрывали недостатки, если таковые имелись.
«Хорошо выглядит девка, ничего не скажешь», — отметила я про себя.
Однако даже не шелохнулась. Если Кшария намерена играть королеву драмы, то стоит посмотреть представление подольше, где я такое ещё увижу-то? Лелаб и Нтомби стояли рядом. И обе фаворитку властелина Шарияра явно не жаловали. Так что даже если завяжется драка (господи, что я говорю?), то я буду не одна.
— А может, ты и немая? — поинтересовалась Кшария с ядовитой озабоченностью. — Или росла в подземелье среди змеев Ашша-дер-Шарсы? Так они кроме шипения ничего и произнести не могут. Слышали, что было, когда наш господин Асаф дозволил явиться этой замарашке в его покои?
Многие девушки с интересом глянули на Кшарию, но некоторые смотрели на меня. При этом было как сочувствие, как затаённая печаль, так и откровенная неприязнь к разглагольствующей фаворитке.
— …рухнула без чувств, ослеплённая красотой правителя.
Все замерли. Надо было что-то сказать. При том умное и едкое, в лучших традициях бабских разборок. Однако я была в сомнениях — играть немую было комфортнее, не смогут обвинить в том, чего не говорила.
Лелаб незаметно для остальных ткнула меня в бок. Мда. Все хотят драки. Хотя бы словесной. А оно мне надо?
Кшария ухмыльнулась с видом победительницы. Кажется, она была уже уверена в своей победе. Что ж, это мы ещё посмотрим.
Я невозмутимо уселась на ближайший пуф. По залу прошел шёпоток. Кто одобрительно хмыкал, кто косился на недовольную Кшарию. Так же невозмутимо я протянула руку и взяла с подноса, окружённого девицами в сапфирово-синих одеяниях, сочное зелёное яблоко. Демонстративно хрустнула. Хоть есть и не особо хотелось, но яблоко ведь и не еда — не так ли?
Перешептывания стали громче. Лелаб чуть приподняла бровь, Нтомби стояла неподвижно. Я не торопилась и продолжала жевать. Уж если взял паузу, как говорилось в одном замечательное произведении, то держи. Говорить с напыщенной курицей Кшарией решительно не о чем. Ещё будь я отчаянно влюблена в Асафа, возможно, стояло бы что-то предпринять, но сейчас — нет.
Фаворитка, кажется, растерялась. Видимо, ожидала, что я устрою скандал. Неа, извиняйте, барышня, но лень. А лень у многих, как известно, — спонсор мудрости.
Кшария, прошипев какое-то ругательство, бодрым шагом направилась прямо ко мне. Девицы в синем шустро отодвинулись. Зелёные глаза смотрели нехорошо, с откровенной насмешкой и презрительным прищуром.
Я достаточно громко грызанула яблоко и посмотрела на Кшарию:
— Ну? Драться будем? — уточнила скучающим тоном.
Вопрос оказался очень кстати, потому что неуловимо гибким кошачьим движением Кшария кинулась ко мне. В смуглых пальцах блеснуло что-то золотое и тонкое.
«Как спицы для волос», — мимолётом мелькнула мысль.
Я кинулась ей наперерез, рука от локтя до запястья запульсировала. Нас обоих окутала ослепительная вспышка. Послышались крики. Женщины повскакивали на ноги. Я перехватали запястья Кшарии.
Она вскрикнула, словно от боли и тут же поморщилась. Золотые спицы выпали на устланный коврами пол.
«Всё верно, доченька, — прошипел где-то прямо в голове голос Чиу, — умница. Папочка тобой гордится».
«Папочка ещё тот козёл безрогий», — подумала я, сильнее сжимая запястья красотки и любуясь, как кривится её лицо. А всё правильно…
— Сквернословить на незнакомых людей — плохо, — тихо сказала я и резко отшвырнула её от себя.
Несколько рук успели поймать её за алое платье и не дали упасть на роскошную задницу. А жаль, было бы красиво. Демонстративно обтрусив ладони, я внимательно посмотрела на замерших от изумления женщин. Да уж, всё-таки их многовато. Мужики, они слишком много о себе думают, если считают, что способны держать этот гадюшник в узде.
— Ну, красавицы, у кого есть ещё желание показать свои острый ум и язык в отношении простой девочки из племени змееловов? — невинно спросила я.
Лелаб звучно хмыкнула. Потом подняла руки и звонко захлопала. Кшария бросила в неё полный ненависти взгляд. Да такой, что можно было бы рухнуть замертво, обладай он физической силой.
— Принято, — произнесла Лелаб. — Давно пора было.
— Что-о-о? — взвилась Кшатрия, вырываясь из рук подруг.
Но та только хмыкнула:
— Успокойся, скиндийская принцесса, — невозмутимо сказала Лелаб. — Пророчество сбудется. Попытка убить наложницу в гареме, да ещё и на глазах у всех… Знаешь, чем это светит?
Я навострила уши. Пророчество? Это что ещё за бонус? Почему мне ничего не сказали. Метнула взгляд на Нтомби, но по лицу той поняла, что негритянка не в курсе.
Хм, ладно, придётся тогда струсить с Лелаб побольше информации. Однако Кшатрия так обворожительно побледнела, по цвету сравнявшись с фарфором на подносах, что нельзя было взять и не поинтересоваться:
— А что… светит?
Лелаб, продолжая жечь взглядом мигом как-то съежившуюся фаворитку Асафа, сказала:
— О, сущий пустяк — пятьдесят плетей во внутреннем дворе дворца.
Хм, за попытку убить? Хотя, кто его знает, какие тут плети и как лупят. Может, так, что потом и ползать не сможешь. Интересно, а что дают за убийство?
— Ты сдашь меня из-за этой? — Кшария гордо распрямила плечи и презрительно махнула рукой в мою сторону.
Лелаб щёлкнула пальцами, в них вновь появилась длинная золотистая палочка. Сандаловый дым обвил её руку облачком. В серых глазах дочери аншуррского мага не было ничего хорошего. Кшария сделала шаг назад. Впрочем, чего разглагольствовать, мне самой хотелось залезть куда-нибудь под коврик. Всё же Лелаб — тётка серьёзная. И очередной раз всё же хочется задать вопрос: что она тут забыла?
Нтомби тем временем стала за мной. Однако в то же время так, чтобы перехватить, если кому-то вздумается повторить «подвиг» Кшарии.
— Легко, — сказала Лелаб, и в зале повисла тишина.
Обе занимали значимый вес и положение в гаремном обществе, поэтому никто не осмеливался перечить.
Я видела, как кулаки Кшарии сжались. Однако напасть на Лелаб она не решалась. Та только довольно улыбнулась. Затянулась, выпустила сандаловый дымок. Ах, эта улыбка. Можно отравиться, но при этом умереть счастливым.
— Впрочем, — невинно произнесла она. — Если ты сделаешь то, что я попрошу, то так и быть, закрою глаза на это маленькое… недоразумение.
Кшатрия вся напряглась. Кажется, она ожидала любой гадость. Я, кстати, тоже.
— И что ты хочешь? — спросила она, в зелёных глазах застыло подозрение.
Лелаб посмотрела на меня. На секунду показалось, что даже подмигнула.
— Ты, научишь нашу змеедевочку танцевать баха-сур.
— Я-я-я?! — возмущённо вспыхнула Кшария. — Никогда!
Лелаб цокнула языком и невинно напомнила:
— Пятьдесят ударов, моя скиндийская красавица. Прямо во внутреннем дворе. Пятьдесят ударов, нанесённых полуобнажённым чернокожим рабом бакумба. Этого ли ты хочешь? Ну, что ж…
Кшария согласилась. На меня не смотрела, на Лелаб — тоже. Появилось странное ощущение, что она признала своё поражение. А, может, просто не была дурой. Уродовать собственную шкурку ради того, чтобы сделать гадость новоприбывшей девчонке, особенно после того, как попытка убийства вышла очень неудачной, — глупо.
Нтомби никак не выражала своих чувств, однако у меня создалось впечатление, что случившееся доставило ей удовольствие. Не такое явнее, как Лелаб, которая ухмылялась открыто, но всё же немалое.
Стоило только Кшарии согласиться, как обитательницы гарема, кажется, потеряли к нам всякий интерес. Снова полилась мягкая женская речь, зазвенел смех. Я несколько растерялась. Это всё что сейчас вообще было?
Однако Лелаб только подхватила меня под руку и увела в сад. Нтомби только махнула мне рукой, но осталась. Деловито дотянула до скамьи и усадила в узорчатой тени фруктовых деревьев. Я покосилась на неё (не на тень, на Лелаб).
Лелаб задумчиво затянулась.
— Леопардовые трусы? — протянула она. — А это интересно.
Резко захлопнула рот, Нтомби снова захихикала в кулак и тихонько произнесла:
— Хорошо, что он этого не слышит.
— А то что? — мрачно отозвалась я, всё же присаживаясь на кровать.
— Ну… — Она сделала большие невинные глаза. — Он бы тебя, пожалуй, наказа-а-ал!
По тону я поняла, что паршивка подкалывает, поэтому только хмыкнула, поднялась и звонко хлопнула себя по бедру.
— О да, жду прям не дождусь!
Лелаб дёрнула меня вниз, мол, сядь.
— Хватит, Лада, — невозмутимо сказала она, — мы прекрасно знаем, что у тебя шикарная задница. Нечего её дополнительно демонстрировать. Особенно нам. Уж лучше потом… своему ненаглядному Тургуну.
— Этой сволочи? — возмутилась я.
Женщины синхронно кивнули.
— Да вы в своём уме?!
Снова синхронный кивок.
Я выдохнула сквозь стиснутые зубы и плюхнулась на кровать. Стриптиз ему ещё устроить за то, что он меня в гарем приволок? Да никогда! Пусть бегает по своей Йинаре и играет мышцами! Хотя мышцы-то ничего… Так, что-то я не о том думаю.
Снова вздохнув, я посмотрела на Лелаб.
— Так точно король?
Она пожала плечами:
— Утверждать не берусь, сам он прямо не признавался, но полнится земля слухами. Отец мне недавно весточку прислал.
— Какую? — насторожилась Нтомби.
Я промолчала, только не сводила взгляда с Лелаб. Интересно, сколько лет её отцу? И как далеко она зайдёт, рассказывая о нём?
— Алкубра забеспокоился, потому что скоро будет горячо в Шарияре, — нехорошо улыбнулась Лелаб. — А согласно вычислениям магов и звездочётов, а также нашим легендам, у Алкубры был самым главным врагом воин-царь Йинары по имени Тургун.
— Ну, мало ли, — буркнула я.
Хуже всего было не то, что хотелось расцарапать его мужественную физиономию, а то, что вдруг поняла, что скучаю за ним. Ещё не так, чтобы ощущать мерзкое «скучаю» и «почему этот гад не звонит?», но уже где-то рядом. Хм, неужели всё это не прошло даром, и каким-то образом я запала на этого мужика?
Я шумно вздохнула и даже не обратила внимания, что Нтомби сочувственно смотрит, а Лелаб довольно улыбается. Может, виной всему гормоны? В Москве передо мной всё же не разгуливали мужики в таком виде и с такими фигурами. Да и не пытались затискать в озере или ещё где. Вон как Грехт, например.
— Как бы там ни было, в наших легендах много правды, — сказала Лелаб, вырвав меня из воспоминаний. — Поэтому в любом случае надо быть готовыми ко всему.
Такое предупреждение мне совсем не понравилось.
— Они придут за нами, — уверенно произнесла Нтомби.
— Вот и славно, — кивнула Лелаб. — Возьмёте меня с собой.
Мы оторопело посмотрели на неё. Это зачем ещё? Неужто дочь мага хочет бросить роскошный дворец и отправиться к хижинам и саванне? Однако Лелаб больше ничего не говорила, дав взглядом понять, что никуда мы не денемся.
Она подула на золотистую палочку, и та превратилась в желтоватый дымок. Лелаб хлопнула в ладоши.
— Ну, хорошо, девочки. Похихикали — и славно. Теперь собираемся — и в гарем.
Мне поплохело. Как-то лезть в серпентарий по своей воле не очень хотелось.
— А… может, не надо? — робко спросила я.
Лелаб рассмеялась и хлопнула меня по плечу.
— Ну-ну, Асафа ты не побоялась, а прекрасных дев — опасаешься?
— Так это ж страшнее, — заметила я. — Особенно если дев много, и все они хотят однако мужика.
— Она права, — согласилась Нтомби.
Лелаб, кажется, забавляла создавшаяся ситуация.
— Ничего, выше нос. Хочу посмотреть, как ты насыплешь перцу на хвост этой выскочке Кшарии.
— Кшария? — насторожилась я. — А это кто?
Лелаб улыбнулась во все тридцать два, и сразу стало ясно, что будут жертвы.
— Любимая наложница Асафа. И да, она тебя уже ненавидит.
Услышанное, мягко говоря, не радовало. Но выхода не было. Лелаб и Нтомби помогли обрядиться в нечто воздушное и крайне неприличное, отдалённо напоминавшее одеяние наложницы из гаремов восточных шейхов. Шёлк, драгоценности — всё красиво, но совершенно нефункционально.
Впрочем, это меня не особо не смущало. Куда хуже было, что сейчас нужно было показаться перед серпентарием Асафа. Как себя вести? Что делать? Что говорить?
Лелаб провела нас по узкому коридорчику с масляными светильниками. Это, пожалуй, было единственное, на что я обратила внимание. Мозг был больше занят вопросом: почему меня ненавидит эта самая Кша… Кшария? Что я ей, на павлиний хвост наступила? Или, может, ещё что-то сотворила, пока была в отключке? Если не ошибаюсь, я её вообще не видела!
— Кшария — девка красивая, — неожиданно, словно прочитав мои мысли, сообщила Лелаб, даже не думая обернуться в нашу сторону. — Но порой слишком много о себе понимает. Смотри на неё сдержанно. И старайся держать себя в руках.
Ничего не скажешь — хорош совет. Но вроде как я и не собиралась вцепляться в волосы первой красавице гарема.
Почему красавице? Да вряд ли бы Асаф сделал своей фавориткой страшненькую и хиленькую барышню.
Мы вышли в круглый зал. Свет проникал сквозь высокие окна. Мозаичный пол был устлан узорчатыми коврами, поверх которых лежали шёлковые подушки и продолговатые валики. Прямо на полу, на деревянных подносах, находились всевозможные серебряные блюда с фруктами, орехами, лепешками и сладостями. Возвышались тонкие кувшины и пузатые кубки. В середине зала стоял изящный фонтан в виде павлина. Под журчание воды тихо переговаривались и смеялись красивые девушки.
Мы остановились. Честно говоря, никогда не видела столько представительниц разных национальностей в одном месте. Немного усложняло процесс опознавания то, что я понятия не имела, как кто называется.
Были чернокожие, как Нтомби. Светловолосые и светлоглазые, что сразу напоминали о племени змееловов. Узкоглазые девушки с причудливыми причёсками и бледно-золотистой кожей уже скорее походили на китаянок, чем на кого-то ранее виденного мною тут. Лишь на краю сознания мелькнула мысль, что, возможно, эти красавицы родом откуда-то из стран, находящихся рядом с родиной Ши-хана.
Здесь были девушки с красноватой кожей, как у американских индейцев, и луноликие красавицы, словно сошедшие с картин юго-восточной Азии. В каждой была своя неповторимая прелесть и красота. Честно говоря, я даже растерялась: сколько их тут? Неужто жеребца Асафа хватает на всех? Да нет, быть того не может.
На нас обращали внимание, однако не до такой степени, чтобы резко бросить собственные дела. Однако стоило мне только ступить шаг, как почти все повернулись к нам. Десятки глаз: серые, карие, чёрные, синие, голубые, словно лёд, зелёные, фиалковые… Все смотрели, будто выжидая.
— О, наконец-то, нас, несчастных и недостойных, великая змеедева решила почтить своим присутствием, — раздался низкий женский голос. Такой называют меццо-сопрано, если не ошибаюсь.
Я подняла взгляд. О как, знакомые всё лица! Та самая красавица, которую я видела в лодке на пути в гарем. Кажется, она и впрямь тут всем заправляет. Вон даже восседает, как королева на золотом троне. Чем-то похожа на индийскую актрису Айшварию Рай, только более знойная.
Зелёные глаза смотрели с недобрым прищуром. Кажется, мне хотели припомнить все мои грехи, только пока ещё не знали, сколько их.
— Видимо, девы-змеи прибывают из столь варварских краёв, что не знают, как себя вести в цивилизованном обществе, — произнесла Кшария и медленно поднялась.
Винно-красные шелка идеально облегали её фигуру, подчёркивая именно то, что надо, и в то же время ловко скрывали недостатки, если таковые имелись.
«Хорошо выглядит девка, ничего не скажешь», — отметила я про себя.
Однако даже не шелохнулась. Если Кшария намерена играть королеву драмы, то стоит посмотреть представление подольше, где я такое ещё увижу-то? Лелаб и Нтомби стояли рядом. И обе фаворитку властелина Шарияра явно не жаловали. Так что даже если завяжется драка (господи, что я говорю?), то я буду не одна.
— А может, ты и немая? — поинтересовалась Кшария с ядовитой озабоченностью. — Или росла в подземелье среди змеев Ашша-дер-Шарсы? Так они кроме шипения ничего и произнести не могут. Слышали, что было, когда наш господин Асаф дозволил явиться этой замарашке в его покои?
Многие девушки с интересом глянули на Кшарию, но некоторые смотрели на меня. При этом было как сочувствие, как затаённая печаль, так и откровенная неприязнь к разглагольствующей фаворитке.
— …рухнула без чувств, ослеплённая красотой правителя.
Все замерли. Надо было что-то сказать. При том умное и едкое, в лучших традициях бабских разборок. Однако я была в сомнениях — играть немую было комфортнее, не смогут обвинить в том, чего не говорила.
Лелаб незаметно для остальных ткнула меня в бок. Мда. Все хотят драки. Хотя бы словесной. А оно мне надо?
Кшария ухмыльнулась с видом победительницы. Кажется, она была уже уверена в своей победе. Что ж, это мы ещё посмотрим.
Я невозмутимо уселась на ближайший пуф. По залу прошел шёпоток. Кто одобрительно хмыкал, кто косился на недовольную Кшарию. Так же невозмутимо я протянула руку и взяла с подноса, окружённого девицами в сапфирово-синих одеяниях, сочное зелёное яблоко. Демонстративно хрустнула. Хоть есть и не особо хотелось, но яблоко ведь и не еда — не так ли?
Перешептывания стали громче. Лелаб чуть приподняла бровь, Нтомби стояла неподвижно. Я не торопилась и продолжала жевать. Уж если взял паузу, как говорилось в одном замечательное произведении, то держи. Говорить с напыщенной курицей Кшарией решительно не о чем. Ещё будь я отчаянно влюблена в Асафа, возможно, стояло бы что-то предпринять, но сейчас — нет.
Фаворитка, кажется, растерялась. Видимо, ожидала, что я устрою скандал. Неа, извиняйте, барышня, но лень. А лень у многих, как известно, — спонсор мудрости.
Кшария, прошипев какое-то ругательство, бодрым шагом направилась прямо ко мне. Девицы в синем шустро отодвинулись. Зелёные глаза смотрели нехорошо, с откровенной насмешкой и презрительным прищуром.
Я достаточно громко грызанула яблоко и посмотрела на Кшарию:
— Ну? Драться будем? — уточнила скучающим тоном.
Вопрос оказался очень кстати, потому что неуловимо гибким кошачьим движением Кшария кинулась ко мне. В смуглых пальцах блеснуло что-то золотое и тонкое.
«Как спицы для волос», — мимолётом мелькнула мысль.
Я кинулась ей наперерез, рука от локтя до запястья запульсировала. Нас обоих окутала ослепительная вспышка. Послышались крики. Женщины повскакивали на ноги. Я перехватали запястья Кшарии.
Она вскрикнула, словно от боли и тут же поморщилась. Золотые спицы выпали на устланный коврами пол.
«Всё верно, доченька, — прошипел где-то прямо в голове голос Чиу, — умница. Папочка тобой гордится».
«Папочка ещё тот козёл безрогий», — подумала я, сильнее сжимая запястья красотки и любуясь, как кривится её лицо. А всё правильно…
— Сквернословить на незнакомых людей — плохо, — тихо сказала я и резко отшвырнула её от себя.
Несколько рук успели поймать её за алое платье и не дали упасть на роскошную задницу. А жаль, было бы красиво. Демонстративно обтрусив ладони, я внимательно посмотрела на замерших от изумления женщин. Да уж, всё-таки их многовато. Мужики, они слишком много о себе думают, если считают, что способны держать этот гадюшник в узде.
— Ну, красавицы, у кого есть ещё желание показать свои острый ум и язык в отношении простой девочки из племени змееловов? — невинно спросила я.
Лелаб звучно хмыкнула. Потом подняла руки и звонко захлопала. Кшария бросила в неё полный ненависти взгляд. Да такой, что можно было бы рухнуть замертво, обладай он физической силой.
— Принято, — произнесла Лелаб. — Давно пора было.
— Что-о-о? — взвилась Кшатрия, вырываясь из рук подруг.
Но та только хмыкнула:
— Успокойся, скиндийская принцесса, — невозмутимо сказала Лелаб. — Пророчество сбудется. Попытка убить наложницу в гареме, да ещё и на глазах у всех… Знаешь, чем это светит?
Я навострила уши. Пророчество? Это что ещё за бонус? Почему мне ничего не сказали. Метнула взгляд на Нтомби, но по лицу той поняла, что негритянка не в курсе.
Хм, ладно, придётся тогда струсить с Лелаб побольше информации. Однако Кшатрия так обворожительно побледнела, по цвету сравнявшись с фарфором на подносах, что нельзя было взять и не поинтересоваться:
— А что… светит?
Лелаб, продолжая жечь взглядом мигом как-то съежившуюся фаворитку Асафа, сказала:
— О, сущий пустяк — пятьдесят плетей во внутреннем дворе дворца.
Хм, за попытку убить? Хотя, кто его знает, какие тут плети и как лупят. Может, так, что потом и ползать не сможешь. Интересно, а что дают за убийство?
— Ты сдашь меня из-за этой? — Кшария гордо распрямила плечи и презрительно махнула рукой в мою сторону.
Лелаб щёлкнула пальцами, в них вновь появилась длинная золотистая палочка. Сандаловый дым обвил её руку облачком. В серых глазах дочери аншуррского мага не было ничего хорошего. Кшария сделала шаг назад. Впрочем, чего разглагольствовать, мне самой хотелось залезть куда-нибудь под коврик. Всё же Лелаб — тётка серьёзная. И очередной раз всё же хочется задать вопрос: что она тут забыла?
Нтомби тем временем стала за мной. Однако в то же время так, чтобы перехватить, если кому-то вздумается повторить «подвиг» Кшарии.
— Легко, — сказала Лелаб, и в зале повисла тишина.
Обе занимали значимый вес и положение в гаремном обществе, поэтому никто не осмеливался перечить.
Я видела, как кулаки Кшарии сжались. Однако напасть на Лелаб она не решалась. Та только довольно улыбнулась. Затянулась, выпустила сандаловый дымок. Ах, эта улыбка. Можно отравиться, но при этом умереть счастливым.
— Впрочем, — невинно произнесла она. — Если ты сделаешь то, что я попрошу, то так и быть, закрою глаза на это маленькое… недоразумение.
Кшатрия вся напряглась. Кажется, она ожидала любой гадость. Я, кстати, тоже.
— И что ты хочешь? — спросила она, в зелёных глазах застыло подозрение.
Лелаб посмотрела на меня. На секунду показалось, что даже подмигнула.
— Ты, научишь нашу змеедевочку танцевать баха-сур.
— Я-я-я?! — возмущённо вспыхнула Кшария. — Никогда!
Лелаб цокнула языком и невинно напомнила:
— Пятьдесят ударов, моя скиндийская красавица. Прямо во внутреннем дворе. Пятьдесят ударов, нанесённых полуобнажённым чернокожим рабом бакумба. Этого ли ты хочешь? Ну, что ж…
Глава 13. Уроки танцев с коброй
Кшария согласилась. На меня не смотрела, на Лелаб — тоже. Появилось странное ощущение, что она признала своё поражение. А, может, просто не была дурой. Уродовать собственную шкурку ради того, чтобы сделать гадость новоприбывшей девчонке, особенно после того, как попытка убийства вышла очень неудачной, — глупо.
Нтомби никак не выражала своих чувств, однако у меня создалось впечатление, что случившееся доставило ей удовольствие. Не такое явнее, как Лелаб, которая ухмылялась открыто, но всё же немалое.
Стоило только Кшарии согласиться, как обитательницы гарема, кажется, потеряли к нам всякий интерес. Снова полилась мягкая женская речь, зазвенел смех. Я несколько растерялась. Это всё что сейчас вообще было?
Однако Лелаб только подхватила меня под руку и увела в сад. Нтомби только махнула мне рукой, но осталась. Деловито дотянула до скамьи и усадила в узорчатой тени фруктовых деревьев. Я покосилась на неё (не на тень, на Лелаб).
