- А если нет? Если никто не придет?
Сарин также не желал сдаваться. Старец считал, что оставаться в замке неправильно. Ведь они не знали чего ожидать, кроме того, что каратели появляются по ночам.
- Твои слова, что они приходят отсюда?
- Мои, - неохотно согласился Сарин.
- Сейчас их время?
- Их.
- Тогда, я собираюсь ждать здесь, - отрезал Лутарг, застыв перед сидящим на скамье стариком.
- Лутарг…
- Мы не будем больше это обсуждать. Сказал, хочешь – иди. Я не держу! – процедил молодой человек, сверкнув глазами, и Сарин сдался.
«Это будет долгая ночь», - подумал старик, устало смежив веки. Он не собирался больше смотреть, как его спутник изводит себя, хотя был абсолютно убежден – лучше бы тот делал это в другом месте.
Они просто появились. Сарин не понял, как это произошло. Он сидел, прислушиваясь к тому, как расхаживает молодой человек, и открыл глаза, когда не услышал звука следующего шага. Открыл, чтобы увидеть это…
Каратели стояли вокруг Лутарга. Все семеро. Голубое свечение вырывалось из-под надвинутых на глаза капюшонов, а сквозь их полупрозрачные фигуры проглядывали стены залы. Лица шисгарцев были обращены к молодому человеку, а его изумленный взгляд перескакивал с одной фигуры на другую.
Старик даже зажмурился на мгновенье, надеясь отогнать видение, но безрезультатно. Каратели не исчезли
«Нашел, что искал», - мысль мелькнула прежде, чем одна из голов повернулась в его сторону. Увидев то, что, должно быть, было лицом карателя, Сарин ощутил необычайную легкость, наполнившую тело. Он будто взлетал, а после пришла темнота.
Они появились из ниоткуда. Просто сгустились на пустом месте: словно тени, доселе таившиеся по углам, решили выползти из своих нор и образовать семь черных фигур. Каратели обступили его со всех сторон, в один миг заключив в круг голубого свечения, которое зримой нитью перетекало от одного к другому, соединяя шисгарцев в нечто целостное, неделимое.
Но самым удивительным было не это – другое. От каждого из них подобная нить тянулась к самому Лутаргу, словно именно он являлся замыкающим в этой цепи – ее остовом.
Представляя себе шисгарцев, мужчина опирался на рассказы и описания старца. Видел их призрачными, бесплотными, неземными, но это оказалось не так. Сейчас перед молодым человеком стояли вполне реальные люди. Да - все в черном, со световой аурой вокруг, но никак не бестелесные.
Молодой человек мог поклясться – прикоснись он к кому-то из них, почувствует грубую ткань плаща и тепло вполне осязаемого тела, сокрытого под одеждой.
На то, чтобы поверить, принять - требовалось время.
Оцепенение, охватившие Лутарга при появлении карателей, пропало едва мужчина заметил движение в том углу, где расположился на отдых Сарин. Увидев, что старец безвольной грудой повалился на скамью, молодой человек ощутил волну ярости, взметнувшуюся откуда-то из глубин его существа.
Никто не посмеет причинить зла его близким! Он этого не допустит! А ближе старика у Лутарга никого не было.
Но что-либо предпринять молодой человек не успел
- С ним все хорошо. Он спит, - услышал, едва попытался броситься на помощь. – Встанет, когда ты вернешься.
Лутарг замер. В словах не было фальши. Он точно знал это, хотя не понимал откуда. Просто знал и все.
И все же сделал несколько осторожных шагов по направлению к старику.
- Я никуда не собираюсь.
Он не представлял, чего ожидать от них, станут препятствовать или нет? Силы не равны.
- Зря не веришь, - вновь раздался тот же голос, и Лутарг осознал, что не слышит его, а чувствует в себе. Он точно мысли звучит внутри – свои и чужие одновременно. – Ты можешь также, Тарген, - последовал ответ на его размышления.
- Лутарг… - поправил на автомате. Слишком часто приходилось говорить подобное старику.
От вопросов, атакующих мозг, кружится голова. Их великое множество. Кто? Как? Почему? Откуда? Они мчатся, несутся, опережая друг друга, и остановить этот бег не представляется возможным. Остановить, чтобы начать узнавать ответы.
И все же выбор был сделан в пользу Сарина.
- Хочу посмотреть, как он, - указав на старика, предупредил Лутарг, делая еще один шаг к скамье.
Каратели расступились, давая ему пройти мимо, не касаясь никого из них. Вот и первый ответ – препятствовать ему не собираются!
Воспользовавшись возможностью, он, напряженно ступая, приблизился к старцу. Сарин дышал ровно и глубоко, и Лутарг вынужден был признать - его не обманули. Старик спал сном младенца.
Молодой человек оглянулся на семерку. Каратели успели выстроиться в ряд. Причем совершенно бесшумно, и он вновь задумался о духах.
- Не совсем так.
Вздрогнул и разозлился. Жуть как не нравилось, чувствовать себя уязвимым, а именно это происходило. Знающий твои мысли – предупрежден.
- Мы не причиним тебе вреда, Тарген. И я не буду так больше, – вслух отозвался один из карателей.
Мужчина вышел вперед, нарушив ровный строй шисгарцев. Жест открытости и добрых намерений, не иначе. И все же сомнения оставались.
- Поверь, мы долго ждали тебя, и не для того, чтобы навредить. Ты должен пойти с нами.
- Зачем?
Вопрос, противоречащий его недавним размышлениям и желаниям. Он ведь сам искал их, хотел встретить и поговорить. Понять, в конце концов.
- Чтобы узнать, кто ты, - ответил каратель. – Мы можем все объяснить, но не здесь.
- Почему не здесь?
- Лучше увидеть самому.
Отрицать сложно. Увидеть самому – весомый аргумент. Слова же - только слова. Им веры нет.
- А как же Сарин?
- Будет спать, пока ты не вернешься.
- Как долго?
- Для него пройдет одна ночь.
Эти слова ставили в тупик, и Лутарг поспешил задать следующий вопрос.
- Ночь для него, а для меня сколько?
Ответ запутал все окончательно.
- Так долго, как ты пожелаешь.
И, тем не менее, выбор уже сделан. Молодой человек понимал - имей шисгарцы желание навредить ему или Сарину, то сделали бы это в самом начале, когда они оказались не готовы к их появлению. Так что выбор не велик - либо верить, либо послать подальше.
- Хорошо, я отнесу старика наверх, - решив оставить старца в единственной комнате, что выглядела более или менее жилой, - и пойду с вами.
Сомнений, что никто того не потревожит за время его отсутствия, у Лутарга не было. Пока шли, успел понять – добровольно в Шисгарскую крепость никто не сунется.
Тот, что разговаривал с ним, кивнул и вернулся в строй, вновь поразив молодого человека соединяющим карателей светом. «Карателей и меня», - напомнил себе Лутарг, поднимая старика со скамьи. Сарин даже глаз не открыл.
Уложив старца на кровать с розовым балдахином, мужчина накрыл пожилого человека одеялом, в душе надеясь, что шисгарцы окажутся правы, и Сарин не проснется до его возвращения. Очень не хотелось, чтобы тот подумал, будто его бросили.
- Пошли, - все, что сказал молодой человек, вернувшись в большой зал Шисгарского замка.
Каратели, точно по команде, двинулись к нему, постепенно смыкая кольцо. И чем ближе они подходили, тем ярче становилось свечение и толще соединяющие их нити. И так, пока яркая вспышка окончательно не ослепила Лутарга, полностью поглотив реальность.
Десять лет назад
Он стоял, прислонившись плечом к шероховатой поверхности пещеры, и наблюдал за тем, как надсмотрщик пытается заставить мальчишек лезть в разлом. Они тряслись, сбившись в кучу, но повиноваться отказывались. Оказаться заваленным в черном зеве трещины, явно страшнее, нежели отведать укуса хлыста.
И он понимал их. В ушах еще стояли отголоски надрывного крика предыдущего «смельчака», отправленного на разведку. Парнишку вероятно раздавило. Во всяком случае, он предпочитал думать именно так. Это лучше, чем медленно умирать под обвалом.
- Что стоите?! А ну живо! – рычал смотрящий, поигрывая плетью, отчего ее тонкий язык ядовитым жалом выписывал на полу круги. – Кому сказал?!
Лутарг поморщился. Он и сам когда-то был на их месте, только не долго, «благодаря» хозяину и каменной чаше. Возможно, потому и смог остаться в живых, чтобы теперь махать киркой или ломом, в зависимости от того, что дадут и куда отправят.
- А ну, гаденыш, пошел! – резкий окрик надсмотрщика привлек его внимание.
Мужчина вытащил из кучи мальчишек самого хлипкого и волоком потащил к размолу. Паренек сучил ногами, извивался и хныкал, но вырваться не мог - сил не хватало. Остальные же, доселе как один, скулящие и жмущиеся друг к другу, теперь улюлюкали и посмеивались, наблюдая, как их товарища волокут на возможную гибель. Среди них действовал только один закон – «главное, что не я».
Он разозлился, увидев в этой случайной жертве себя прежнего, и, оттолкнувшись от стены, пошел наперерез смотрящему, чтобы успеть остановить до того, как кривая пасть трещины проглотит маленького пленника.
- Оставь, я сам, - сказал, схватив надсмотрщика за рукав засаленной рубахи. – Пусти его.
- Ты… - зарычал мужчина, пытаясь замахнуться хлыстом, но увидев, кто рядом с ним, опустил руку и криво усмехнулся. – Сдохнуть захотел?
- Увидим, - отрезал он, толкнув выпущенного парня к собратьям.
- Давай, давай… Послушаем, как ты завопишь, - ядовито.
- Не оглохни только.
Он провел рукой по острому сколу расщелины, из которой тянуло сыростью, запахом свежей крови, а также страхом заваленного мальчишки, и, чуть пригнувшись, шагнул в ее темные объятья.
Проход оказался не таким широким, каким представлялся ему в начале. Он сделал лишь несколько шагов, и расщелина резко сомкнулась, превратившись в узкий, зигзагообразный лаз с торчащими из стен выступами. Они впивались в тело, кромсая одежду на куски, раздирали кожу острыми сколами, словно пытались остановить его продвижение вперед, но парень медленно и упорно продирался дальше.
За одним из поворотов он увидел второе ответвление, чуть более широкое, чем основное, и, услышав приглушенный стон, понял - мальчишка свернул туда. Вроде бы оправданное решение оказалось неверным.
Он замер, решая, вытаскивать или нет. Его действия могли вызвать новый обвал, и тогда они оба окажутся погребенными под грудой камней. Такой конец не радовал, но пройти мимо все же не смог. Расслышав очередной глухой стон, парень решительно нырнул в проход.
Литаурэль всегда интересовало, каким он будет - сын Перворожденного и смертной. Она часто пыталась представить его себе, когда приходила к Антаргину и видела изображение ротулы, что должна была родить Освободителя.
Лита и сама не знала, отчего этот вопрос так волновал ее, но избавиться от наваждения не помогали даже упреки братьев, считающих своим долгом присматривать за единственной сестрой, вечно мечтающей о невозможном, с чем девушка не могла не согласиться.
В детстве Лита хотела перерождаться в грэу – шестикрылого дракона, стать большой и сильной, но оказалась тагьери – саблезубой кошкой, гибкой и ловкой. Затем стремилась отправиться с братьями на ту сторону, найти кариал Перворожденного и спасти всех тресаиров, запертых в Саришэ, что также не удалось осуществить – пройти обряд посвящения в собиратели тел не получилось. И много позже, когда Антаргин договорился с предводителем живущих на той стороне, стала грезить его сыном, и это последнее увлечение не прошло и тогда, когда соглашение оказалось не выполнено. У нее даже имелись несколько десятков рисунков, на которые девушка перенесла плоды своего воображения.
Проскользнув в комнату, куда братья принесли того, кто столько времени будоражил ее ум, Лита поставила на столик фарфоровую чашу с настоем, и лишь потом вернулась притворить дверь. Девушка не хотела, чтобы другие видели ее здесь и доложили кому-нибудь из старших. Она с большим трудом уговорила Антралу позволить ей самой поухаживать за вновь прибывшим, и уж точно не собиралась получить за это нагоняй от братьев.
Прикусив от любопытства губу, Лита осторожно подошла к кровати, на которой лежал мужчина. Он был очень большим. Просто огромным! И совсем не таким, каким она его представляла.
Ни один из ее братьев не мог соперничать с ним по количеству мышечной массы, а они считались самыми высокими и крепкими из Истинных тресаиров. Если братья были жилистыми и подтянутыми, то этот - мускулистым, как некоторые ротулы, пришедшие из большого мира, только не такой бледный, как они, хотя и светлее ее самой.
Горящий неподдельным интересом взор девушки охватил лежащего на постели целиком, а затем остановился на лице. «Красивый» - решила для себя Лита, исследуя высокие скулы, четкие дуги бровей, нос с небольшой горбинкой и плотно сжатые четко очерченные губы. Его волосы были черны, как лоснящаяся шкура тагьери, и, также как в блестящую шерсть, в них хотелось запустить руку, чтобы почувствовать приятную щекочущую мягкость.
Упрямый – был ее следующий вывод, при взгляде на подбородок. Он выдавался вперед, демонстрируя твердость характера и целеустремленность.
В этот момент мужчина чуть дернулся, и Лита вспомнила, что ему должно быть больно. Все без исключения говорили об этом, когда сознание возвращалось к ним после перехода. Сама девушка этого не испытала, так как родилась здесь – в Саришэ, и другого мира не видела.
Спохватившись, Лита перенесла чашу с водой к изголовью кровати и, окунув лоскут в успокаивающую душистую смесь, положила влажную ткань на лоб молодого человека. Даже через прохладу компресса он показался ей нестерпимо горячим, и Лита, набравшись смелости, прикоснулась к мужской щеке.
Его кожа была гладкой и раскаленной, словно решетка у давно пылающего камина. Девушка испугалась и пожалела, что отослала Антралу. Она бы знала, что делать, а сама Лита – нет. Ей еще ни разу не приходилось ухаживать за кем-то самой.
Нахмурившись, девушка повторно смочила ткань и, отерев лицо молодого человека, вернула обратно на лоб.
- Прости, - прошептала она, боясь, что из-за ее глупости, сыну Перворожденного будет только хуже.
Внезапно мужчина пошевелился, застонал, и у Литы екнуло сердце. Что же она наделала, дуреха?!
- Полежи… Я сейчас… Я быстро, - прежде чем метнуться к двери.
Антаргин ей не простит, если его сыну станет хуже по ее вине!
Но позвать кого бы то ни было не успела. Он заговорил, ввергнув в тревожную дрожь и лишив способности двигаться.
- Подожди… Воды дай, - натужно и сипло. – Пить хочу…
На негнущихся ногах Литаурэль вернулась обратно. В голове не укладывалось, что он пришел в себя так быстро. Обычно на это уходило несколько часов, и то лишь благодаря отвару и обтираниям. Тела ротулов не приспособлены к переходу – все об этом знали.
«Но ведь он не обычный», – поправила себя девушка, наполняя чашу родниковой водой.
- Вот… Держи…
Напившись, он откинулся на подушки. Нахмурился. Лите показалось, что принюхивается, почти как ее тагьери – отчасти смешно и забавно. А еще почему-то жмурится, точно боится открыть глаза. Может, они слишком чувствительны к свету после перехода?
- Хочешь, я приглушу пламя? – неуверенно предложила она, вновь пожалев, что отослала Антралу. Та бы не мучила вопросами в отличие от нее!
Он кивнул, по-прежнему не открывая глаз, и Лита отправилась выполнять. Вскоре в комнате воцарился комфортный полумрак.
Справившись с заданием, девушка вновь подошла к изголовью кровати.
- Можешь смотреть. Больше не ярко, - потому как мужчина продолжал жмуриться.
Сарин также не желал сдаваться. Старец считал, что оставаться в замке неправильно. Ведь они не знали чего ожидать, кроме того, что каратели появляются по ночам.
- Твои слова, что они приходят отсюда?
- Мои, - неохотно согласился Сарин.
- Сейчас их время?
- Их.
- Тогда, я собираюсь ждать здесь, - отрезал Лутарг, застыв перед сидящим на скамье стариком.
- Лутарг…
- Мы не будем больше это обсуждать. Сказал, хочешь – иди. Я не держу! – процедил молодой человек, сверкнув глазами, и Сарин сдался.
«Это будет долгая ночь», - подумал старик, устало смежив веки. Он не собирался больше смотреть, как его спутник изводит себя, хотя был абсолютно убежден – лучше бы тот делал это в другом месте.
***
Они просто появились. Сарин не понял, как это произошло. Он сидел, прислушиваясь к тому, как расхаживает молодой человек, и открыл глаза, когда не услышал звука следующего шага. Открыл, чтобы увидеть это…
Каратели стояли вокруг Лутарга. Все семеро. Голубое свечение вырывалось из-под надвинутых на глаза капюшонов, а сквозь их полупрозрачные фигуры проглядывали стены залы. Лица шисгарцев были обращены к молодому человеку, а его изумленный взгляд перескакивал с одной фигуры на другую.
Старик даже зажмурился на мгновенье, надеясь отогнать видение, но безрезультатно. Каратели не исчезли
«Нашел, что искал», - мысль мелькнула прежде, чем одна из голов повернулась в его сторону. Увидев то, что, должно быть, было лицом карателя, Сарин ощутил необычайную легкость, наполнившую тело. Он будто взлетал, а после пришла темнота.
ГЛАВА 11
Они появились из ниоткуда. Просто сгустились на пустом месте: словно тени, доселе таившиеся по углам, решили выползти из своих нор и образовать семь черных фигур. Каратели обступили его со всех сторон, в один миг заключив в круг голубого свечения, которое зримой нитью перетекало от одного к другому, соединяя шисгарцев в нечто целостное, неделимое.
Но самым удивительным было не это – другое. От каждого из них подобная нить тянулась к самому Лутаргу, словно именно он являлся замыкающим в этой цепи – ее остовом.
Представляя себе шисгарцев, мужчина опирался на рассказы и описания старца. Видел их призрачными, бесплотными, неземными, но это оказалось не так. Сейчас перед молодым человеком стояли вполне реальные люди. Да - все в черном, со световой аурой вокруг, но никак не бестелесные.
Молодой человек мог поклясться – прикоснись он к кому-то из них, почувствует грубую ткань плаща и тепло вполне осязаемого тела, сокрытого под одеждой.
На то, чтобы поверить, принять - требовалось время.
Оцепенение, охватившие Лутарга при появлении карателей, пропало едва мужчина заметил движение в том углу, где расположился на отдых Сарин. Увидев, что старец безвольной грудой повалился на скамью, молодой человек ощутил волну ярости, взметнувшуюся откуда-то из глубин его существа.
Никто не посмеет причинить зла его близким! Он этого не допустит! А ближе старика у Лутарга никого не было.
Но что-либо предпринять молодой человек не успел
- С ним все хорошо. Он спит, - услышал, едва попытался броситься на помощь. – Встанет, когда ты вернешься.
Лутарг замер. В словах не было фальши. Он точно знал это, хотя не понимал откуда. Просто знал и все.
И все же сделал несколько осторожных шагов по направлению к старику.
- Я никуда не собираюсь.
Он не представлял, чего ожидать от них, станут препятствовать или нет? Силы не равны.
- Зря не веришь, - вновь раздался тот же голос, и Лутарг осознал, что не слышит его, а чувствует в себе. Он точно мысли звучит внутри – свои и чужие одновременно. – Ты можешь также, Тарген, - последовал ответ на его размышления.
- Лутарг… - поправил на автомате. Слишком часто приходилось говорить подобное старику.
От вопросов, атакующих мозг, кружится голова. Их великое множество. Кто? Как? Почему? Откуда? Они мчатся, несутся, опережая друг друга, и остановить этот бег не представляется возможным. Остановить, чтобы начать узнавать ответы.
И все же выбор был сделан в пользу Сарина.
- Хочу посмотреть, как он, - указав на старика, предупредил Лутарг, делая еще один шаг к скамье.
Каратели расступились, давая ему пройти мимо, не касаясь никого из них. Вот и первый ответ – препятствовать ему не собираются!
Воспользовавшись возможностью, он, напряженно ступая, приблизился к старцу. Сарин дышал ровно и глубоко, и Лутарг вынужден был признать - его не обманули. Старик спал сном младенца.
Молодой человек оглянулся на семерку. Каратели успели выстроиться в ряд. Причем совершенно бесшумно, и он вновь задумался о духах.
- Не совсем так.
Вздрогнул и разозлился. Жуть как не нравилось, чувствовать себя уязвимым, а именно это происходило. Знающий твои мысли – предупрежден.
- Мы не причиним тебе вреда, Тарген. И я не буду так больше, – вслух отозвался один из карателей.
Мужчина вышел вперед, нарушив ровный строй шисгарцев. Жест открытости и добрых намерений, не иначе. И все же сомнения оставались.
- Поверь, мы долго ждали тебя, и не для того, чтобы навредить. Ты должен пойти с нами.
- Зачем?
Вопрос, противоречащий его недавним размышлениям и желаниям. Он ведь сам искал их, хотел встретить и поговорить. Понять, в конце концов.
- Чтобы узнать, кто ты, - ответил каратель. – Мы можем все объяснить, но не здесь.
- Почему не здесь?
- Лучше увидеть самому.
Отрицать сложно. Увидеть самому – весомый аргумент. Слова же - только слова. Им веры нет.
- А как же Сарин?
- Будет спать, пока ты не вернешься.
- Как долго?
- Для него пройдет одна ночь.
Эти слова ставили в тупик, и Лутарг поспешил задать следующий вопрос.
- Ночь для него, а для меня сколько?
Ответ запутал все окончательно.
- Так долго, как ты пожелаешь.
И, тем не менее, выбор уже сделан. Молодой человек понимал - имей шисгарцы желание навредить ему или Сарину, то сделали бы это в самом начале, когда они оказались не готовы к их появлению. Так что выбор не велик - либо верить, либо послать подальше.
- Хорошо, я отнесу старика наверх, - решив оставить старца в единственной комнате, что выглядела более или менее жилой, - и пойду с вами.
Сомнений, что никто того не потревожит за время его отсутствия, у Лутарга не было. Пока шли, успел понять – добровольно в Шисгарскую крепость никто не сунется.
Тот, что разговаривал с ним, кивнул и вернулся в строй, вновь поразив молодого человека соединяющим карателей светом. «Карателей и меня», - напомнил себе Лутарг, поднимая старика со скамьи. Сарин даже глаз не открыл.
Уложив старца на кровать с розовым балдахином, мужчина накрыл пожилого человека одеялом, в душе надеясь, что шисгарцы окажутся правы, и Сарин не проснется до его возвращения. Очень не хотелось, чтобы тот подумал, будто его бросили.
- Пошли, - все, что сказал молодой человек, вернувшись в большой зал Шисгарского замка.
Каратели, точно по команде, двинулись к нему, постепенно смыкая кольцо. И чем ближе они подходили, тем ярче становилось свечение и толще соединяющие их нити. И так, пока яркая вспышка окончательно не ослепила Лутарга, полностью поглотив реальность.
***
Десять лет назад
Он стоял, прислонившись плечом к шероховатой поверхности пещеры, и наблюдал за тем, как надсмотрщик пытается заставить мальчишек лезть в разлом. Они тряслись, сбившись в кучу, но повиноваться отказывались. Оказаться заваленным в черном зеве трещины, явно страшнее, нежели отведать укуса хлыста.
И он понимал их. В ушах еще стояли отголоски надрывного крика предыдущего «смельчака», отправленного на разведку. Парнишку вероятно раздавило. Во всяком случае, он предпочитал думать именно так. Это лучше, чем медленно умирать под обвалом.
- Что стоите?! А ну живо! – рычал смотрящий, поигрывая плетью, отчего ее тонкий язык ядовитым жалом выписывал на полу круги. – Кому сказал?!
Лутарг поморщился. Он и сам когда-то был на их месте, только не долго, «благодаря» хозяину и каменной чаше. Возможно, потому и смог остаться в живых, чтобы теперь махать киркой или ломом, в зависимости от того, что дадут и куда отправят.
- А ну, гаденыш, пошел! – резкий окрик надсмотрщика привлек его внимание.
Мужчина вытащил из кучи мальчишек самого хлипкого и волоком потащил к размолу. Паренек сучил ногами, извивался и хныкал, но вырваться не мог - сил не хватало. Остальные же, доселе как один, скулящие и жмущиеся друг к другу, теперь улюлюкали и посмеивались, наблюдая, как их товарища волокут на возможную гибель. Среди них действовал только один закон – «главное, что не я».
Он разозлился, увидев в этой случайной жертве себя прежнего, и, оттолкнувшись от стены, пошел наперерез смотрящему, чтобы успеть остановить до того, как кривая пасть трещины проглотит маленького пленника.
- Оставь, я сам, - сказал, схватив надсмотрщика за рукав засаленной рубахи. – Пусти его.
- Ты… - зарычал мужчина, пытаясь замахнуться хлыстом, но увидев, кто рядом с ним, опустил руку и криво усмехнулся. – Сдохнуть захотел?
- Увидим, - отрезал он, толкнув выпущенного парня к собратьям.
- Давай, давай… Послушаем, как ты завопишь, - ядовито.
- Не оглохни только.
Он провел рукой по острому сколу расщелины, из которой тянуло сыростью, запахом свежей крови, а также страхом заваленного мальчишки, и, чуть пригнувшись, шагнул в ее темные объятья.
Проход оказался не таким широким, каким представлялся ему в начале. Он сделал лишь несколько шагов, и расщелина резко сомкнулась, превратившись в узкий, зигзагообразный лаз с торчащими из стен выступами. Они впивались в тело, кромсая одежду на куски, раздирали кожу острыми сколами, словно пытались остановить его продвижение вперед, но парень медленно и упорно продирался дальше.
За одним из поворотов он увидел второе ответвление, чуть более широкое, чем основное, и, услышав приглушенный стон, понял - мальчишка свернул туда. Вроде бы оправданное решение оказалось неверным.
Он замер, решая, вытаскивать или нет. Его действия могли вызвать новый обвал, и тогда они оба окажутся погребенными под грудой камней. Такой конец не радовал, но пройти мимо все же не смог. Расслышав очередной глухой стон, парень решительно нырнул в проход.
***
Литаурэль всегда интересовало, каким он будет - сын Перворожденного и смертной. Она часто пыталась представить его себе, когда приходила к Антаргину и видела изображение ротулы, что должна была родить Освободителя.
Лита и сама не знала, отчего этот вопрос так волновал ее, но избавиться от наваждения не помогали даже упреки братьев, считающих своим долгом присматривать за единственной сестрой, вечно мечтающей о невозможном, с чем девушка не могла не согласиться.
В детстве Лита хотела перерождаться в грэу – шестикрылого дракона, стать большой и сильной, но оказалась тагьери – саблезубой кошкой, гибкой и ловкой. Затем стремилась отправиться с братьями на ту сторону, найти кариал Перворожденного и спасти всех тресаиров, запертых в Саришэ, что также не удалось осуществить – пройти обряд посвящения в собиратели тел не получилось. И много позже, когда Антаргин договорился с предводителем живущих на той стороне, стала грезить его сыном, и это последнее увлечение не прошло и тогда, когда соглашение оказалось не выполнено. У нее даже имелись несколько десятков рисунков, на которые девушка перенесла плоды своего воображения.
Проскользнув в комнату, куда братья принесли того, кто столько времени будоражил ее ум, Лита поставила на столик фарфоровую чашу с настоем, и лишь потом вернулась притворить дверь. Девушка не хотела, чтобы другие видели ее здесь и доложили кому-нибудь из старших. Она с большим трудом уговорила Антралу позволить ей самой поухаживать за вновь прибывшим, и уж точно не собиралась получить за это нагоняй от братьев.
Прикусив от любопытства губу, Лита осторожно подошла к кровати, на которой лежал мужчина. Он был очень большим. Просто огромным! И совсем не таким, каким она его представляла.
Ни один из ее братьев не мог соперничать с ним по количеству мышечной массы, а они считались самыми высокими и крепкими из Истинных тресаиров. Если братья были жилистыми и подтянутыми, то этот - мускулистым, как некоторые ротулы, пришедшие из большого мира, только не такой бледный, как они, хотя и светлее ее самой.
Горящий неподдельным интересом взор девушки охватил лежащего на постели целиком, а затем остановился на лице. «Красивый» - решила для себя Лита, исследуя высокие скулы, четкие дуги бровей, нос с небольшой горбинкой и плотно сжатые четко очерченные губы. Его волосы были черны, как лоснящаяся шкура тагьери, и, также как в блестящую шерсть, в них хотелось запустить руку, чтобы почувствовать приятную щекочущую мягкость.
Упрямый – был ее следующий вывод, при взгляде на подбородок. Он выдавался вперед, демонстрируя твердость характера и целеустремленность.
В этот момент мужчина чуть дернулся, и Лита вспомнила, что ему должно быть больно. Все без исключения говорили об этом, когда сознание возвращалось к ним после перехода. Сама девушка этого не испытала, так как родилась здесь – в Саришэ, и другого мира не видела.
Спохватившись, Лита перенесла чашу с водой к изголовью кровати и, окунув лоскут в успокаивающую душистую смесь, положила влажную ткань на лоб молодого человека. Даже через прохладу компресса он показался ей нестерпимо горячим, и Лита, набравшись смелости, прикоснулась к мужской щеке.
Его кожа была гладкой и раскаленной, словно решетка у давно пылающего камина. Девушка испугалась и пожалела, что отослала Антралу. Она бы знала, что делать, а сама Лита – нет. Ей еще ни разу не приходилось ухаживать за кем-то самой.
Нахмурившись, девушка повторно смочила ткань и, отерев лицо молодого человека, вернула обратно на лоб.
- Прости, - прошептала она, боясь, что из-за ее глупости, сыну Перворожденного будет только хуже.
Внезапно мужчина пошевелился, застонал, и у Литы екнуло сердце. Что же она наделала, дуреха?!
- Полежи… Я сейчас… Я быстро, - прежде чем метнуться к двери.
Антаргин ей не простит, если его сыну станет хуже по ее вине!
Но позвать кого бы то ни было не успела. Он заговорил, ввергнув в тревожную дрожь и лишив способности двигаться.
- Подожди… Воды дай, - натужно и сипло. – Пить хочу…
На негнущихся ногах Литаурэль вернулась обратно. В голове не укладывалось, что он пришел в себя так быстро. Обычно на это уходило несколько часов, и то лишь благодаря отвару и обтираниям. Тела ротулов не приспособлены к переходу – все об этом знали.
«Но ведь он не обычный», – поправила себя девушка, наполняя чашу родниковой водой.
- Вот… Держи…
Напившись, он откинулся на подушки. Нахмурился. Лите показалось, что принюхивается, почти как ее тагьери – отчасти смешно и забавно. А еще почему-то жмурится, точно боится открыть глаза. Может, они слишком чувствительны к свету после перехода?
- Хочешь, я приглушу пламя? – неуверенно предложила она, вновь пожалев, что отослала Антралу. Та бы не мучила вопросами в отличие от нее!
Он кивнул, по-прежнему не открывая глаз, и Лита отправилась выполнять. Вскоре в комнате воцарился комфортный полумрак.
Справившись с заданием, девушка вновь подошла к изголовью кровати.
- Можешь смотреть. Больше не ярко, - потому как мужчина продолжал жмуриться.
