Я растерялась от такой наглости. Требовать себе в провожатые, пусть и на короткий отрезок пути, дочь владетеля Прибережья… Яр сошёл с ума?
– Кому надо? – в гневе спросил отец. – Тебе?!
– Нет, – ответил Яр. – Ей.
Мне стало любопытно, но потом я взглянула на отца, и тут же по спине пополз ледяным холодом страх. Владетель Штормового Замка не был скорым на гнев, он считал, что судить следует с холодною головой. Учил меня сдерживать первые яростные порывы, показывал, как обуздывать хлынувшие в душу обиду, ненависть и горе.
Но здесь бы ему самому припомнить собственные уроки!
Сила боевой магии окутала его беспримерным бешенством, только что молнии не сверкали над головою. Но по двору потянуло стылым ветром с нотками смерти.
– Думай, о чём просишь, – грозно выговорил отец, словно бы становясь выше ростом.
Иллюзия, всегда идущая перед боевой трансформацией. Побочный эффект вышедшего на прямое исполнение дара…
– Мне нечем больше отплатить за доброту, ко мне проявленную в этом замке, – спокойно отвечал Яр. – Без одежды оказался я здесь, умирающий, на грани перерождения в чудовище. Ваша милость, доброта вашей дочери и искусство вашего целителя спасли меня. Я не хочу уходить без ответной благодарности!
– Почему я должна провожать тебя? – быстро спросила я, не дожидаясь грозного отказа отца.
Что-то же Яр имел в виду. Что-то ценное. Пусть не молчит.
– Я уйду порталом с одной из башен, – всё тем же спокойным голосом объяснил Яр. – А дочери вашей, милостивый владетель Раида, оставить я хочу сферу…
– Ты высший маг? – помолчав, поинтересовался отец.
– Нет. Я не учился в Академии. Но я знаком с портальной магией, мне довелось спасать других и спасаться самому, прокладывая путь через иные миры. Я – портальник по сути своей, милостивый владетель. Ещё и за то вынимали из меня душу по частям безо всякой жалости. Секреты пытали, – тут он усмехнулся уголком рта.
– Ты считаешь, что секреты портальной магии выпытать нельзя? – снова вмешалась я.
Отец будет очень недоволен, он и сейчас смотрел на меня недобро. Но мне важно было задать вопрос, очень важно. Пока Яр ещё здесь. А то ведь уйдёт за тридцать три мира лунными тропами, не дозовёшься потом.
– Секреты – можно. Дар – нельзя. Без дара же знание ничем не поможет, но ведь не объяснишь... Я отдам вам сферу, светлая госпожа. Она формируется при определённых условиях… Долго объяснять, но сфера этого типа передаётся от уходящего остающемуся. Возможно, когда-нибудь она спасёт жизнь вашей дочери, владетель Раида. Может быть, вы, светлая госпожа Тейшин, однажды с её помощью спасёте своего отца или любые другие жизни, без счёта. Вы примете мой дар, господа из Штормового Замка?
Я задержалась с ответом, очень уж необычный подарок, и отцу моему не нравится. Недовольство владетеля Раиды сгущалось над внутренним двором замка подобно грозовой туче. Боевой магией хозяин Прибережья владел лучше всех в округе! Как бы битвы смертельной ещё между отцом и гостем не вышло.
На что Яр способен, я не ведала, но уж отца-то своего знала хорошо. Не пощадит!
– Прости, Яр, – сказала я. – Но я не могу.
Ко всему я была готова. Даже к проклятию! Как так-то, тебе предлагают всей души подарок, а ты отказываешься. Не принято отворачиваться от дара, даже если он совсем уже нехорош.
Но не смогла я против воли отца пойти тогда!
– Жаль, – ответил Яр.
Спокойно, как будто ожидал именно такого ответат.
– Не смею больше вас задерживать, светлые господа. Благодарю ещё раз за лечение и гостеприимство. Да не рассеется бесследно ваша доброта!
Сказал так, и ушёл. Я смотрела ему в спину, и хотелось мне лишь одного: заплакать.
Яр ушёл, не простившись. Хотя, возможно, он посчитал прощанием наш последний разговор, где под взглядом отца я отказалась от дара. Сразу же после меня обуяла лютая тоска, я ушла на башню и стояла там на ветру, смотрела на волны, накатом бьющие в основание замка, до тех пор, пока не продрогла насмерть. Но и тогда оставалась на месте, упрямо не желая возвращаться в тепло.
Рваные облака бежали по небу, солнце клонилось к закату. Возмущения в стихии Воздуха говорили о том, что к берегу нашему идёт очередная буря.
Что буря! Нам не привыкать. А вот ушёл тот, в чьих глазах сияло солнце, и стало пусто. Я смотрела с башни вниз, с такой высоты волны казались всего лишь морщинами на бескрайней морской глади. Много раз я стояла и смотрела вот так, но только сейчас мне пришло в голову, что – а ведь и это, пожалуй, путь к спасению. Если станет вдруг совсем невмоготу.
Отец подошёл ко мне бесшумно. Но я заранее почуяла его, как он поднимается по бесконечным лестницам внутри башни, и не удивилась. Даже не вздрогнула.
Он встал рядом со мной, и я услышала, что дыхание его всё же сбилось, как он ни таился от меня. Возраст даёт о себе знать? Или – тут другое? Раньше лестницы препятствием для отца быть не могли…
– Что, думаете, достаточно ли знатности королевскому бастарду для брака с седьмой принцессой, Тейшин? – сурово спросил у меня отец, и не угадал.
Знал бы он, о чём я по-настоящему сейчас думала!
– Почему королевскому? – уцепилась я за слово. – Он из рода Скада…
– Среди Скада не рождаются портальники, а особенность эта передаётся лишь в королевском роду.
– И вы владеете ею, отец мой? – удивилась я.
Получается ведь тогда, что и у меня есть такой же точно дар. Только спящий, потому что не нашлось кому его во мне пробудить.
– Что же вы, душа моя, думаете, будто из прихоти запретил я вам брать такой подарок?
По правде говоря, я думала именно так. Бастардов нигде не любят, они как полоса прибоя, ничейная земля между берегом и морем. Не простолюдины, но и до истинных золотокровных им далеко. Хотя Арка Королей не признаёт общественные условности. Подходящей счесть может и кровь бастарда…
– Портальники – народ особенный, – продолжил отец. – Ходят они тропами из мира в мир, а бывает, что и между жизнью и смертью проводниками становятся, но в отплату всегда берут часть души. Без платы такой хорошего перехода не получится. Не хотел бы я, чтобы вам нанесли подобную рану, Тейшин! Пусть даже и ради вашего же блага.
Я промолчала. Спорить с отцом я не могла и не хотела. Не о ране речи вёл Яр, а о подарке. Но да что уже там. Я отказалась сама.
– Поймёте ещё, душа моя, что я был прав, – проницательно заметил отец.
Я промолчала снова. Не всегда молчание – знак согласия. Чужое молчание читать нужно уметь. Многое откроется о человеке. Больше даже, чем если бы он раскрыл рот!
Далеко у горизонта вскипали грозовые тучи, смешивая небо и воду. Несло оттуда магией, и не могла я понять, злой или доброй. На самом деле, магия не имеет отношения ни к добру, ни ко злу, она просто есть. Стихийная, всем известные Огонь, Воздух, Вода и Земля, и магия Изначальных Сил, Света, Тьмы и Сумрака. Жизнь и Смерть стояли наособицу сочетая в себе мощь как триады, так и квадрата. В разных пропорциях, разумеется. Но получалось так, что стихиями уже не назовёшь, а до высшей триады далеко.
Там, вдалеке, за косыми ливнями и тёмными волнами, проявилось вдруг кипенно-белое пятно!
– Парус! – воскликнула я. – Парус, отец!
– Вижу, – хмуро ответил он, не спеша, однако, срываться вниз по лестнице, отдавать приказ снаряжать навстречу боевой флот Прибережья.
Чужой парус будто стоял на месте. Не приближался, но и не удалялся. А это значило, что путь он держал именно к нам. Каково было морякам выгребать против волны? Наверное, не очень весело.
Бывало, брал меня отец в морские походы, но к веслу меня, женщину, не допускали. А вот парус наполнить стихией Воздуха да так, чтобы ровно идти и против естественного ветра и против волн – я могла. И потому слишком хорошо представляла себе, что это за работа.
Зазеваешься, ослабишь плетение – швырнут корабль волны на острые скалы или на мель, наплачешься потом, возвращаясь обратно в море. Это если жизнь сохранишь. А то у нас здесь бывает по-всякому. Потому и зовётся замок владетеля Прибережья – Штормовым!
– Смотрите, Тейшин, – отец говорил спокойно, но меня насторожил тон и какая-то обречённая усталость в голосе. – Смотрите внимательно, дочь моя.
Я вернулась взглядом к горизонту. Парус и парус, что в нём особенного…
И тут же вскрикнула, разглядев белую тьму, наползавшую на наше море с заката.
За одиноким первопроходцем шла армада боевых кораблей.
– Враги? – прошептала я одними губами.
Ах, Яр, вовремя ушёл ты своим порталом! Почувствовал? Или точно знал?
Поди сейчас пойми.
– Вторжение, – так же тихо отвечал мне отец.
Впервые в жизни я ощутила его испуг и поняла, что мой родитель, никогда и никого не боявшийся, нашёл сегодня предел своему бесстрашию.
И был тот предел в белой полосе парусов, вздувавшейся на горизонте подобно пене на гребне приливной волны.
Не раз и не два собирался на битву флот Прибережья. Уже приходили к нам с оружием и злыми намерениями, приходили боевые армады из иных миров, являлись и свои, хотя своими их назвать можно было лишь с натяжкой, исключительно потому, что приходили они из пределов нашего мира.
Не в первый и не в последний раз провожала я отца, но никогда ещё не давил на душу камень такой тяжести, как сейчас.
Я смотрела на отца, на то, как он отдаёт приказы и следит за тем, как отходят от пристани один за другим наши боевые корабли, и понимала, что назад он уже не вернётся, завтрашний день начнётся без него.
Так бывает с человеком, шагнувшим в пропасть. Он ещё жив, он ещё пытается извернуться и спастись, но мгновения его жизни уже сочтены и последнего крика со дна бездны недолго остаётся ждать.
А горизонт уже вовсе превратился в сплошную белую полосу. Я чуяла идущую от них злобу даже и сквозь щиты магические, берег наш укрывшие. Не просто грабители пожаловали, с какими мы год от года справлялись.
– Кому бы вздумалось, отец? – не выдержала я, задала вопрос.
– О вторжении давно уже слух шёл, – неохотно ответил он. – Не успел я замуж тебя отдать, Тейшин! Пропадёшь ведь одна.
Меня облило диким ужасом: и отец всё то же, что и я, воспринимал сквозь бурлящие туманы непроявленного. Он знал, что не вернётся с победой.
– Отец…
Он обнял меня, прижал на короткий миг к броне, и я ощутила магию, дремавшую в закалённом по древним правилам металле. Несколько ударов сердца, затем отец отстранил меня.
– Ступай, Тейшин. Следи за башнями, держи защиту. Не посрами меня в последней битве.
– А может быть, мы победим, отец, – упрямо заявила я. – Не сдаваться же нам!
– Не сдаваться, – кивнул он.
Но я видела, не верит отец уже ничему. И на меня тоска накатывала, как метель в зимний буран. Не значило ли это, что враг применяет магию, которую щиты наши пропускали почти без задержки?
Злость поднялась во мне в ответ: не дождётесь, мерзавцы! Да и действительно ли вас так много, как вы показать хотите? В магическом бою иллюзия – приём нередкий.
– Может быть, – сказал на мои слова отец, разглядывая белую армаду. – Возможно, иллюзия. Взглянем поближе, поймём.
– Может, лучше в замке всё же остаться… – тихо выговорила я.
– Никак тварь трусливую я породил, – с глубоким сожалением сказал отец, и именно жалость хлестнула меня будто плетью. – Где твоя гордость, дочь? Огонь золотой крови где?
Я пересилила себя и сказала правду, хоть и нестерпимо было смотреть родителю в глаза:
– Я боюсь, отец.
– Бояться перед тяжёлой битвой – это нормально, – кивнул он, сдерживая гнев свой. – Бойся, Тейшин. Побеждает не тот, кто сомнений не ведает в своей непобедимости. Но не позволяй страху ронять тебе разум.
– Вернись, – попросила я тихо, громко, в голос, было бы ни к чему – не мы одни находились на пристани.
Мгновение отец глядел мне в глаза. Навсегда в памяти – его лицо, сурово сжатые губы, синее золото боевой готовности в глазах…
– Чайка, – сказал отец старшему воину, – оставайся, прикрывай моей дочери спину.
Чайка был с нами всегда, сколько я себя помню. Суровый воин, закалённый в сражениях, он учил меня держать оружие и магии боевой учил тоже, как подросла. Не всё из умений я от него восприняла, многое отец дал мне сам, секреты и навыки семейные, никому больше не ведомые. Но я радовалась, что не все умелые и опытные воины в море уходят. Есть и у меня защитник, что же мы, не отобьёмся?
Только тогда, когда последний корабль снялся с якоря и ушёл в море навстречу своей судьбе, я поняла, что отец на просьбу мою вернуться обратно так и не ответил...
Мои покои находились на верхнем ярусе Штормового Замка. Я любила высоту, необъятный простор в огромных окнах. И, хоть посвящена я была по всем вершинам Стихийного Квадрата, ближе всего и роднее оставалась для меня стихия Воздуха. Прирождённое сродство, как объяснял это наш лекарь-целитель.
Кто-то рождается вовсе без дара, но упорные занятия и тренировки превращают его в опасного колдуна. Кому-то сразу даётся какая-нибудь стихия или изначальная сила. В ней-то такой прирождённый маг и способен достичь наибольшего своего максимума.
Но меня, как наследницу, учили совершенству в любой стихии. Нравится или нет, есть сродство или нет, – не имеет значения. Ты – принцесса золотой крови, Тейшин ант-Раида. Седьмая в списке наследования Белому Трону Амарига.
Зал Собраний нашего замка располагался на вершине его. Уходили ввысь колонны, силу в себе несущие, замыкались над головою арочным куполом. И признавал тот Зал над собою лишь кровь рода Раида, почти как Арка Королей. Только Арка любую кровь брала, лишь бы та была золотой. Не обязательно королевского семени. А у нас – только нашу.
Спасало ли от бастардов с амбициями? Скорее, нет. Отец говорил, что во многих Высоких Домах истоки Силы семейную кровь признают, а магия крови – древняя, и она превыше законов общества, велящего признавать наследниками только рождённых в официально заключённом браке.
Верно, общим было то колдовство, каким силу к себе привязываешь, по одним и тем же законам действовало оно как для одной семьи, так и для всех носителей той или иной крови.
Арка Королей давала много Силы. Но только тем, чью кровь признавала золотой. А таких во всей Империи Ямрала проживало бесчисленное множество. Истоки родовой силы уже были слабее и только для одной фамилии действовали.
А по сути-то Сила и там и там была всего одна. Триединый поток Вечнотворящего, чьи тени в яви бытия светили нам с небес ликами Светозарного и его возлюбленных жён, Лунных Сестёр, Младшей и Старшей.
День прошёл и ночь миновала, а отец не возвращался из битвы. Горизонт туманили наши щиты, укрывшие Прибережье от вторжения. А ничего не могли мы больше сделать, оставалось лишь ждать.
Ожидание исхода битвы хуже самой битвы. В бою ты действуешь, и некогда размышлять. А в опустевшем замке слишком много пустого гулкого пространства. Воины ушли, большинство обитателей в ополчение собрались, ожидая худшего – атаки с моря. Вот и лезли поневоле в голову дурные мысли. Я гнала их, но справлялась плохо.
А что если…
Ох, сколько же этих «если» забивало мне мысли! От них рождался тягучий гнетущий страх. Что я буду делать, если отец мой превозможет врага, но при том сам погибнет?
Небо обрушится от горя моего, земля расступится. Я не мыслила себе жизни без отца. Как это владетель Штормового замка и вдруг погибнет? Отец был всегда, сколько я себя помнила.
– Кому надо? – в гневе спросил отец. – Тебе?!
– Нет, – ответил Яр. – Ей.
Мне стало любопытно, но потом я взглянула на отца, и тут же по спине пополз ледяным холодом страх. Владетель Штормового Замка не был скорым на гнев, он считал, что судить следует с холодною головой. Учил меня сдерживать первые яростные порывы, показывал, как обуздывать хлынувшие в душу обиду, ненависть и горе.
Но здесь бы ему самому припомнить собственные уроки!
Сила боевой магии окутала его беспримерным бешенством, только что молнии не сверкали над головою. Но по двору потянуло стылым ветром с нотками смерти.
– Думай, о чём просишь, – грозно выговорил отец, словно бы становясь выше ростом.
Иллюзия, всегда идущая перед боевой трансформацией. Побочный эффект вышедшего на прямое исполнение дара…
– Мне нечем больше отплатить за доброту, ко мне проявленную в этом замке, – спокойно отвечал Яр. – Без одежды оказался я здесь, умирающий, на грани перерождения в чудовище. Ваша милость, доброта вашей дочери и искусство вашего целителя спасли меня. Я не хочу уходить без ответной благодарности!
– Почему я должна провожать тебя? – быстро спросила я, не дожидаясь грозного отказа отца.
Что-то же Яр имел в виду. Что-то ценное. Пусть не молчит.
– Я уйду порталом с одной из башен, – всё тем же спокойным голосом объяснил Яр. – А дочери вашей, милостивый владетель Раида, оставить я хочу сферу…
– Ты высший маг? – помолчав, поинтересовался отец.
– Нет. Я не учился в Академии. Но я знаком с портальной магией, мне довелось спасать других и спасаться самому, прокладывая путь через иные миры. Я – портальник по сути своей, милостивый владетель. Ещё и за то вынимали из меня душу по частям безо всякой жалости. Секреты пытали, – тут он усмехнулся уголком рта.
– Ты считаешь, что секреты портальной магии выпытать нельзя? – снова вмешалась я.
Отец будет очень недоволен, он и сейчас смотрел на меня недобро. Но мне важно было задать вопрос, очень важно. Пока Яр ещё здесь. А то ведь уйдёт за тридцать три мира лунными тропами, не дозовёшься потом.
– Секреты – можно. Дар – нельзя. Без дара же знание ничем не поможет, но ведь не объяснишь... Я отдам вам сферу, светлая госпожа. Она формируется при определённых условиях… Долго объяснять, но сфера этого типа передаётся от уходящего остающемуся. Возможно, когда-нибудь она спасёт жизнь вашей дочери, владетель Раида. Может быть, вы, светлая госпожа Тейшин, однажды с её помощью спасёте своего отца или любые другие жизни, без счёта. Вы примете мой дар, господа из Штормового Замка?
Я задержалась с ответом, очень уж необычный подарок, и отцу моему не нравится. Недовольство владетеля Раиды сгущалось над внутренним двором замка подобно грозовой туче. Боевой магией хозяин Прибережья владел лучше всех в округе! Как бы битвы смертельной ещё между отцом и гостем не вышло.
На что Яр способен, я не ведала, но уж отца-то своего знала хорошо. Не пощадит!
– Прости, Яр, – сказала я. – Но я не могу.
Ко всему я была готова. Даже к проклятию! Как так-то, тебе предлагают всей души подарок, а ты отказываешься. Не принято отворачиваться от дара, даже если он совсем уже нехорош.
Но не смогла я против воли отца пойти тогда!
– Жаль, – ответил Яр.
Спокойно, как будто ожидал именно такого ответат.
– Не смею больше вас задерживать, светлые господа. Благодарю ещё раз за лечение и гостеприимство. Да не рассеется бесследно ваша доброта!
Сказал так, и ушёл. Я смотрела ему в спину, и хотелось мне лишь одного: заплакать.
***
Яр ушёл, не простившись. Хотя, возможно, он посчитал прощанием наш последний разговор, где под взглядом отца я отказалась от дара. Сразу же после меня обуяла лютая тоска, я ушла на башню и стояла там на ветру, смотрела на волны, накатом бьющие в основание замка, до тех пор, пока не продрогла насмерть. Но и тогда оставалась на месте, упрямо не желая возвращаться в тепло.
Рваные облака бежали по небу, солнце клонилось к закату. Возмущения в стихии Воздуха говорили о том, что к берегу нашему идёт очередная буря.
Что буря! Нам не привыкать. А вот ушёл тот, в чьих глазах сияло солнце, и стало пусто. Я смотрела с башни вниз, с такой высоты волны казались всего лишь морщинами на бескрайней морской глади. Много раз я стояла и смотрела вот так, но только сейчас мне пришло в голову, что – а ведь и это, пожалуй, путь к спасению. Если станет вдруг совсем невмоготу.
Отец подошёл ко мне бесшумно. Но я заранее почуяла его, как он поднимается по бесконечным лестницам внутри башни, и не удивилась. Даже не вздрогнула.
Он встал рядом со мной, и я услышала, что дыхание его всё же сбилось, как он ни таился от меня. Возраст даёт о себе знать? Или – тут другое? Раньше лестницы препятствием для отца быть не могли…
– Что, думаете, достаточно ли знатности королевскому бастарду для брака с седьмой принцессой, Тейшин? – сурово спросил у меня отец, и не угадал.
Знал бы он, о чём я по-настоящему сейчас думала!
– Почему королевскому? – уцепилась я за слово. – Он из рода Скада…
– Среди Скада не рождаются портальники, а особенность эта передаётся лишь в королевском роду.
– И вы владеете ею, отец мой? – удивилась я.
Получается ведь тогда, что и у меня есть такой же точно дар. Только спящий, потому что не нашлось кому его во мне пробудить.
– Что же вы, душа моя, думаете, будто из прихоти запретил я вам брать такой подарок?
По правде говоря, я думала именно так. Бастардов нигде не любят, они как полоса прибоя, ничейная земля между берегом и морем. Не простолюдины, но и до истинных золотокровных им далеко. Хотя Арка Королей не признаёт общественные условности. Подходящей счесть может и кровь бастарда…
– Портальники – народ особенный, – продолжил отец. – Ходят они тропами из мира в мир, а бывает, что и между жизнью и смертью проводниками становятся, но в отплату всегда берут часть души. Без платы такой хорошего перехода не получится. Не хотел бы я, чтобы вам нанесли подобную рану, Тейшин! Пусть даже и ради вашего же блага.
Я промолчала. Спорить с отцом я не могла и не хотела. Не о ране речи вёл Яр, а о подарке. Но да что уже там. Я отказалась сама.
– Поймёте ещё, душа моя, что я был прав, – проницательно заметил отец.
Я промолчала снова. Не всегда молчание – знак согласия. Чужое молчание читать нужно уметь. Многое откроется о человеке. Больше даже, чем если бы он раскрыл рот!
Далеко у горизонта вскипали грозовые тучи, смешивая небо и воду. Несло оттуда магией, и не могла я понять, злой или доброй. На самом деле, магия не имеет отношения ни к добру, ни ко злу, она просто есть. Стихийная, всем известные Огонь, Воздух, Вода и Земля, и магия Изначальных Сил, Света, Тьмы и Сумрака. Жизнь и Смерть стояли наособицу сочетая в себе мощь как триады, так и квадрата. В разных пропорциях, разумеется. Но получалось так, что стихиями уже не назовёшь, а до высшей триады далеко.
Там, вдалеке, за косыми ливнями и тёмными волнами, проявилось вдруг кипенно-белое пятно!
– Парус! – воскликнула я. – Парус, отец!
– Вижу, – хмуро ответил он, не спеша, однако, срываться вниз по лестнице, отдавать приказ снаряжать навстречу боевой флот Прибережья.
Чужой парус будто стоял на месте. Не приближался, но и не удалялся. А это значило, что путь он держал именно к нам. Каково было морякам выгребать против волны? Наверное, не очень весело.
Бывало, брал меня отец в морские походы, но к веслу меня, женщину, не допускали. А вот парус наполнить стихией Воздуха да так, чтобы ровно идти и против естественного ветра и против волн – я могла. И потому слишком хорошо представляла себе, что это за работа.
Зазеваешься, ослабишь плетение – швырнут корабль волны на острые скалы или на мель, наплачешься потом, возвращаясь обратно в море. Это если жизнь сохранишь. А то у нас здесь бывает по-всякому. Потому и зовётся замок владетеля Прибережья – Штормовым!
– Смотрите, Тейшин, – отец говорил спокойно, но меня насторожил тон и какая-то обречённая усталость в голосе. – Смотрите внимательно, дочь моя.
Я вернулась взглядом к горизонту. Парус и парус, что в нём особенного…
И тут же вскрикнула, разглядев белую тьму, наползавшую на наше море с заката.
За одиноким первопроходцем шла армада боевых кораблей.
– Враги? – прошептала я одними губами.
Ах, Яр, вовремя ушёл ты своим порталом! Почувствовал? Или точно знал?
Поди сейчас пойми.
– Вторжение, – так же тихо отвечал мне отец.
Впервые в жизни я ощутила его испуг и поняла, что мой родитель, никогда и никого не боявшийся, нашёл сегодня предел своему бесстрашию.
И был тот предел в белой полосе парусов, вздувавшейся на горизонте подобно пене на гребне приливной волны.
ГЛАВА 3
Не раз и не два собирался на битву флот Прибережья. Уже приходили к нам с оружием и злыми намерениями, приходили боевые армады из иных миров, являлись и свои, хотя своими их назвать можно было лишь с натяжкой, исключительно потому, что приходили они из пределов нашего мира.
Не в первый и не в последний раз провожала я отца, но никогда ещё не давил на душу камень такой тяжести, как сейчас.
Я смотрела на отца, на то, как он отдаёт приказы и следит за тем, как отходят от пристани один за другим наши боевые корабли, и понимала, что назад он уже не вернётся, завтрашний день начнётся без него.
Так бывает с человеком, шагнувшим в пропасть. Он ещё жив, он ещё пытается извернуться и спастись, но мгновения его жизни уже сочтены и последнего крика со дна бездны недолго остаётся ждать.
А горизонт уже вовсе превратился в сплошную белую полосу. Я чуяла идущую от них злобу даже и сквозь щиты магические, берег наш укрывшие. Не просто грабители пожаловали, с какими мы год от года справлялись.
– Кому бы вздумалось, отец? – не выдержала я, задала вопрос.
– О вторжении давно уже слух шёл, – неохотно ответил он. – Не успел я замуж тебя отдать, Тейшин! Пропадёшь ведь одна.
Меня облило диким ужасом: и отец всё то же, что и я, воспринимал сквозь бурлящие туманы непроявленного. Он знал, что не вернётся с победой.
– Отец…
Он обнял меня, прижал на короткий миг к броне, и я ощутила магию, дремавшую в закалённом по древним правилам металле. Несколько ударов сердца, затем отец отстранил меня.
– Ступай, Тейшин. Следи за башнями, держи защиту. Не посрами меня в последней битве.
– А может быть, мы победим, отец, – упрямо заявила я. – Не сдаваться же нам!
– Не сдаваться, – кивнул он.
Но я видела, не верит отец уже ничему. И на меня тоска накатывала, как метель в зимний буран. Не значило ли это, что враг применяет магию, которую щиты наши пропускали почти без задержки?
Злость поднялась во мне в ответ: не дождётесь, мерзавцы! Да и действительно ли вас так много, как вы показать хотите? В магическом бою иллюзия – приём нередкий.
– Может быть, – сказал на мои слова отец, разглядывая белую армаду. – Возможно, иллюзия. Взглянем поближе, поймём.
– Может, лучше в замке всё же остаться… – тихо выговорила я.
– Никак тварь трусливую я породил, – с глубоким сожалением сказал отец, и именно жалость хлестнула меня будто плетью. – Где твоя гордость, дочь? Огонь золотой крови где?
Я пересилила себя и сказала правду, хоть и нестерпимо было смотреть родителю в глаза:
– Я боюсь, отец.
– Бояться перед тяжёлой битвой – это нормально, – кивнул он, сдерживая гнев свой. – Бойся, Тейшин. Побеждает не тот, кто сомнений не ведает в своей непобедимости. Но не позволяй страху ронять тебе разум.
– Вернись, – попросила я тихо, громко, в голос, было бы ни к чему – не мы одни находились на пристани.
Мгновение отец глядел мне в глаза. Навсегда в памяти – его лицо, сурово сжатые губы, синее золото боевой готовности в глазах…
– Чайка, – сказал отец старшему воину, – оставайся, прикрывай моей дочери спину.
Чайка был с нами всегда, сколько я себя помню. Суровый воин, закалённый в сражениях, он учил меня держать оружие и магии боевой учил тоже, как подросла. Не всё из умений я от него восприняла, многое отец дал мне сам, секреты и навыки семейные, никому больше не ведомые. Но я радовалась, что не все умелые и опытные воины в море уходят. Есть и у меня защитник, что же мы, не отобьёмся?
Только тогда, когда последний корабль снялся с якоря и ушёл в море навстречу своей судьбе, я поняла, что отец на просьбу мою вернуться обратно так и не ответил...
***
Мои покои находились на верхнем ярусе Штормового Замка. Я любила высоту, необъятный простор в огромных окнах. И, хоть посвящена я была по всем вершинам Стихийного Квадрата, ближе всего и роднее оставалась для меня стихия Воздуха. Прирождённое сродство, как объяснял это наш лекарь-целитель.
Кто-то рождается вовсе без дара, но упорные занятия и тренировки превращают его в опасного колдуна. Кому-то сразу даётся какая-нибудь стихия или изначальная сила. В ней-то такой прирождённый маг и способен достичь наибольшего своего максимума.
Но меня, как наследницу, учили совершенству в любой стихии. Нравится или нет, есть сродство или нет, – не имеет значения. Ты – принцесса золотой крови, Тейшин ант-Раида. Седьмая в списке наследования Белому Трону Амарига.
Зал Собраний нашего замка располагался на вершине его. Уходили ввысь колонны, силу в себе несущие, замыкались над головою арочным куполом. И признавал тот Зал над собою лишь кровь рода Раида, почти как Арка Королей. Только Арка любую кровь брала, лишь бы та была золотой. Не обязательно королевского семени. А у нас – только нашу.
Спасало ли от бастардов с амбициями? Скорее, нет. Отец говорил, что во многих Высоких Домах истоки Силы семейную кровь признают, а магия крови – древняя, и она превыше законов общества, велящего признавать наследниками только рождённых в официально заключённом браке.
Верно, общим было то колдовство, каким силу к себе привязываешь, по одним и тем же законам действовало оно как для одной семьи, так и для всех носителей той или иной крови.
Арка Королей давала много Силы. Но только тем, чью кровь признавала золотой. А таких во всей Империи Ямрала проживало бесчисленное множество. Истоки родовой силы уже были слабее и только для одной фамилии действовали.
А по сути-то Сила и там и там была всего одна. Триединый поток Вечнотворящего, чьи тени в яви бытия светили нам с небес ликами Светозарного и его возлюбленных жён, Лунных Сестёр, Младшей и Старшей.
День прошёл и ночь миновала, а отец не возвращался из битвы. Горизонт туманили наши щиты, укрывшие Прибережье от вторжения. А ничего не могли мы больше сделать, оставалось лишь ждать.
Ожидание исхода битвы хуже самой битвы. В бою ты действуешь, и некогда размышлять. А в опустевшем замке слишком много пустого гулкого пространства. Воины ушли, большинство обитателей в ополчение собрались, ожидая худшего – атаки с моря. Вот и лезли поневоле в голову дурные мысли. Я гнала их, но справлялась плохо.
А что если…
Ох, сколько же этих «если» забивало мне мысли! От них рождался тягучий гнетущий страх. Что я буду делать, если отец мой превозможет врага, но при том сам погибнет?
Небо обрушится от горя моего, земля расступится. Я не мыслила себе жизни без отца. Как это владетель Штормового замка и вдруг погибнет? Отец был всегда, сколько я себя помнила.
