***
Определить по магограмме принадлежность волшбы всё равно не удалось. Рогоз показал мне – наглядно и просто! – как скрывалась подпись творящего зло.
– У каждого из нас есть свой отпечаток, можно сказать даже, слепок души. И первое, о чём думают злодеи, это как замести следы. Надо признать, чаще всего им это удаётся.
– А смысл тогда в магограммах? – спросила я.
Обидно стало, что толку никакого. Я-то уж думала, сейчас мне имя назовут…
– Смысл большой! Расплести защиту всё же можно, если негодяй пойман. Делается слепок с него и сравнивается. Кропотливая работа, но она себя оправдывает.
– Но не в нашем случае, верно? Мерзавец не пойман!
– Не пойман, светлая госпожа. Но и из замка он не ушёл. Прислушайтесь к защите! Если бы кто-то прошёл через неё, таясь, то остался бы след. След остаётся всегда. Вы его воспринимаете?
Я была вынуждена признать, что нет.
– Значит, убийца здесь, и поймать его теперь – дело времени.
– Вы так уверенно говорите, доктор Рогоз…
Целитель молча смотрел на меня, затем улыбнулся. Мягко, и вместе с тем с вызовом:
– Вы подозреваете меня, светлая госпожа?
– Раз уж вы спросили прямо, – не отвела я взгляда, – то – да. Вы – высший маг, выпускник Академии. Вы можете всё.
– Могу, – согласился он и улыбнулся снова. – Весь вопрос в том – зачем, да ещё – так.
– А я не знаю, – честно заявила я. – Мало ли чем отец мой вас обидел! Вас или ваш род.
– Если бы я обиделся, вас обоих давно бы уже не было. И бастардов Штормового Замка – тоже. Ни одного. Но вы все почему-то ещё здесь, в мире живых.
Он рассуждал спокойно, даже с насмешкою, над кем только, я не поняла. Надо мной или над собою.
– Маму мою вы не спасли, – всё же сказала я.
Он посерьёзнел сразу.
– Иногда жизнь меняется на жизнь, – сказал доктор Рогоз, слегка по столу кончиками пальцев постукивая. – И ни один врач, ни один маг, даже самый высших из высших, ничего не способен сделать. Все женщины о том знают. Роды отворяют крышку гроба. И там уже – как Светозарный и Лунные Сёстры дадут. Кто мы против божественной воли, светлая госпожа?
– Песчинки на горе, капли в море, лист на ветру, – кивнула я. – Не держите на меня зла, почтенный. Я…
– Боитесь? – верно истолковал он мою заминку. – Правильно делаете, светлая госпожа. Над жизнью вашей занесён клинок. Ошибётесь – пропадёте.
Не он. Я уже понимала это. Яд в ночном питье – слишком примитивно и грубо. Доктор Рогоз придумал бы что-нибудь интереснее. И такое, чтобы ни в жизнь не нашли виновника. Особенно здесь, где высших магов практически нет.
– Так что же мне делать? – спросила я.
– Вы спрашиваете у меня совета? – усмехнулся лекарь. – Я бы на вашем месте им подыграл, светлая госпожа. Сделайте вид, будто отрава подействовала, кстати, это объяснит любой ваш визит ко мне. И наблюдайте. Убийца выдаст себя, так или иначе. Должен предупредить вас, что игра – рискованная, вы можете не успеть себя защитить.
– Мне не пять вёсен, доктор Рогоз, – ответила я. – Я справлюсь.
– Я верю, светлая госпожа.
Я вышла во двор, под жемчужно-серое небо. Прикрыла глаза, ощущая сплетённые вокруг замка нашего и всего Прибережья полотна защиты. Прорех не наблюдалось. Пока…
Надо осмотреть башни. Надо осмотреть замок. Надо влить золотокровную силу в охранную магию, сделать это смогу лишь только я.
И надо думать. Хорошо думать! Кто враг, как с ним справиться. Извести меня вздумал, как же. Не получится у него.
К концу дня у меня уже на самом деле заболела голова, несмотря на то, что не пила я отравленного пойла. Отец мой оставался в море, и по всему было видать, вернётся не завтра и не послезавтра. Эхо далёкой битвы иногда долетало сквозь магический фон тёмными волнами. Но бесконечные подозрения тех, кого я каждый день видела и с самого детства знаю, очень сильно меня утомили. А ещё постоянное напряжение из-за страх повернуться спиной к кому бы то ни было.
Вот как воткнут клинок отравленный! Или, хуже того, иглу. Я и не замечу. А потом умру в дикой тоске, есть ведь и такие яды, от которых не спасти, а смерть мучительна.
Почему-то думалось мне ещё и про Яра. Вовремя он ушёл, как будто чувствовал. А может, сам же и навёл?
Я не знала, что думать. Своим верить нельзя, а уж чужим и подавно. Подозрительно быстро ушёл от нас Яр! И даже настаивать на своих условиях не стал. Обещал мне сферу портальную подарить, и отступился сразу, когда отец мой ему отказал.
Яр. Бастард рода Скада. Не напрямую ли он сын амаригского короля, один из побочных? Такое ведь тоже возможно. И тоже неприятности притягивает с лихвой. Кому нужен материал для будущих мятежей? Заговорщикам. Но уж никак не правящей семье!
И того я вспомнила, с глазами снулой рыбы. Кто приказывал пинать пленника и всячески над ним издеваться. Умертвие из Яра готовили, но рыбоглазый вряд ли с такой страшной магией знается. Иначе одолел бы меня в схватке. Ну, или потрепал бы щиты мои вместе с резервом вдосталь.
Но, быть может, сила рыбоглазого была в другом?
***
Вечер принёс тревожный закат. Солнечные лучи, проходя сквозь магическую защиту, искажались, приобретая большие насыщенность и глубину. Просто красный – казался кроваво-красным, просто багровый – приобрёл бурые оттенки. Круглый диск солнца казался открытой раной. И по-прежнему не было вестей от ушедших сражаться.
Я не могла найти себе места. Тяжёлое беспокойство съедало меня. В своей башне, в своей спальне, где сгорела зелёным огнём бедная горничная, я не чувствовала себя в безопасности. Но нарочно пришла именно сюда, чтобы дать понять всем причастным: их заговор сработал. И чтобы себе доказать: не боюсь. Я справлюсь, как справилась в прошлую ночь.
Страх, он такой. Стоит лишь один раз впустить себе в душу хотя бы малую его каплю, как он тут же начинает разрастаться и подминать под себя разум. Дрогнешь в бою сама с собою – пропадёшь.
О, был бы рядом отец! При нём не посмели бы.
Окна спальни выходили на море. С такой высоты не было видно нашего двора, только море. Безграничный простор, залитый защитной магией. Такую крепость, как Штормовой Замок, в бою не взять. Обрушить его может только предательство.
Кто?
Кому из оставшихся, магией владеющих на высоком уровне, я не могу верить?
Мысли бежали друг за другом, цепляли ускользающий хвост. Я с досадой стукнула себя кулаком по бедру. Мне отчего-то казалось, что ответ плавает на поверхности и стоит только сосредоточится, как я сразу пойму и причины смертельной ненависти ко мне и человека.
Пойму и вспомню.
Но ничего пока что не являлось на ум. Оставалось только довериться совету доктора Рогоза и ждать.
От башен изливался в небо ровный магический свет, видимый лишь внутренним зрением. Я прикрыла глаза, воспринимая их полнее и ярче, как и положено наследнице Замка.
Что-то шло не так! Что-то не так! Источник силы, лежавший в основании башни, сворачивался и проваливался сам в себя. Так бывает с артефактами резерва при полном истощении, но башням до истощения было ещё очень далеко, не такие атаки выдерживали!
Я сосредоточилась и увидела чужое плетение… Тонкое, как волосок, но прочное, как стальная струна. Оно-то и перерезало поступление энергии для поддержания магического щита! По всей видимости, наложили его давно, но активировали только сейчас.
Уничтожить чужую магию проще всего, когда входишь с нею в контакт физический. Проще говоря, надо мне было сойти из спальни своей вниз, добежать до башни. И я отчётливо поняла, что – не успею. Не успею и всё!
Был в чужой магии чёткий и недвусмысленный след. Невидимый враг уже не считал нужным таиться: Прибережье падёт, если щиты перестанут работать. А они уже задыхались от недостатка идущей к ним силы.
Я разрезала чужую нить, отдав на усилие изрядную часть личного своего резерва. Но следом за нею появилась новая. А за моей спиной раздались шаги.
Идущий нёс на себе ровно тот же магический отпечаток. То есть, создателем коварной нити-заглушки был он сам. А у меня даже ножа при себе не было, он остался лежать на поставце возле кровати…
Важнее было освободить от чужого захвата башни. Поражены оказались все. Все они неумолимо теряли мощность. Как только щиты падут, начнётся вторжение. И даже думать не хотелось о том, что мой отец в морском сражении мог проиграть. Проиграть и погибнуть. Дети нашего рода не сдавались в плен никогда!
Я разорвала одну цепь! Нащупала, как можно на неё воздействовать и разорвала её!
Себя защитить я, наверное, не сумею. Враг уже стоит за моей спиной. Магическое зрение выдавало его ауру, приносило узнавание, но не удивление. О чём-то таком я уже думала раньше. Полно легенд и баек о подобном, к себе только приложить не всегда получается вовремя.
– Полагаю, ты уже всё понимаешь, Тейшин.
Голос с ноткой торжества. Знакомый с детства голос. Чайка. Мой наставник в боевой магии, что плохо, потому что не один раз мы сражались с ним в спарринге, он знал меня хорошо, он сам учил меня.
Правда, и я его в битве видела. Слабое, а всё же хоть какое-то преимущество.
– Что же ты молчишь, Тейшин?
А что тебе отвечать. С предателями не разговаривают. А вот Чайке явно хотелось выговориться, поэтому пускай произносит речь. Она у него явно заготовлена давно. Пока он болтает – и упивается своей, как он думает, властью надо мною, – я буду делать своё дело! Хранить Штормовой Замок от вторженцев, как и полагается наследнице рода Раида!
– Если ты бастард владетеля и простолюдинки, это ещё ничего, – заговорил Чайка, расхаживая по комнате. – А вот если сын сестры владетеля и простого парня…
Шаги его, тяжёлые, нервные, отдавались в висках гулкой болью. У моего отца не было сестёр. Чайка почти одного с ним возраста, мой отец старше на два-три года. Значит, речь про одну из сестёр моего деда, давно покойного.
Все они вышли замуж и уехали из Штормого Замка, но, получается, одна из оставила здесь обузу. Ребёнка, которому даже имени не дали, только птичье прозвание: Чайка. Был ли жесток мой дед к племяннику? Он оставил мальчика при себе. А мог бы отослать к рыбакам, где он и рос бы, происхождения своего не ведая. Или вовсе сбросить со скалы в море… Бывало в нашем роду и такое. Отец мой считал, что это не хорошо, и дед, по всей видимости, тоже.
Вот и выросло то, что выросло. Уязвлённое. Желающее большего. Ради чего пойти можно на что угодно, в том числе на прямое предательство.
Тяжёлый вздох.
– Я делаю то, что должен сделать, Тейшин. Прости. Но знай, я не держу на тебя зла.
Вторая башня освободилась от удушающей цепи. В щиты пошла энергия, они полыхнули ослепительной радугой. Но оставалось ещё четыре башни. Я успею? Кажется, Чайка ударит в спину. Вот прямо сейчас…
Разговаривать с ним, себя не уважать. Но мне так нужно сейчас время! Отец покарает предателя, я уверена. А доктор Рогоз исцелит мои раны.
– Золотая кровь позволяет утвердить статус службой на благо Ямрала, – ровно заговорила я, по-прежнему не оборачиваясь. – Можно продвинуться, довольно высоко. Можно даже основать свой собственный дом, по итогам заслуг. Получить какой-нибудь из дальних миров под свою руку. Путей много, бастард моей двоюродной бабушки. Почему милее всех тебе стало предательство?
– Это не предательство! – резко сказал он, а я отметила, что его задело.
Вот оно. Хромая совесть! И чем её умаслить, он не знает.
Как же больно, кому бы рассказать. Тот, кого я знала с детства, поступает теперь вот так. Многого я не знала, о многом хотела бы расспросить отца, когда он вернётся. Когда, а не если!
Но я не видела среди линий возможного грядущего лик отца. Не видела, и не хотела верить, надеялась до последнего, что он жив, просто пока ещё не вернулся. А вот вернётся. Обязательно вернётся.
Я убрала ещё одну цепь! Ещё одна башня ожила и влила свою силу в общий щит.
– Род Раида меняет правящую ветвь, – медленно выговорил Чайка. – По справедливости! Я – старший в роду. Наследовать должен я.
О справедливости обычно больше всех кричит тот, кто хочет безнаказанно, против всех правил, ограбить, говорил мне когда-то отец. Чтобы придать грабежу видимость законности, прежде всего, в собственных глазах.
– У рода Раида уже есть наследница, – спокойно возразила я.
Как бы ни было противно разговаривать с предателем, а время я должна была тянуть. Тянуть время, спасать башни, держать щит и тем исполнить Долг свой перед родным Прибережьем до конца. Даже если ценой окажется жизнь.
– Я могу сохранить тебе жизнь, – после напряжённого молчания сказал Чайка.
– Каким образом?
Я по-прежнему к нему не поворачивалась, но отслеживала отражение комнаты в стекле окна. В магическом поле мой бывший наставник прикрыл себя хорошо. Он же сам учил меня, как накладываются такие щиты, как подпитываются, сколько тратить на них резерва, если не хватает силы в моменте. Добился от меня безупречного исполнения, даже вспоминать не хочу, как. Наставником в боевых искусствах Чайка был отличным. Я любила его. Любила, как учителя, как того, кто суров со мной был, но справедлив. И да, теперь я понимаю, почему он так похож на моего отца силой своею, мощью и ликом. Золотая кровь рода Раида, вот в чём был секрет.
А я и не думала никогда, что Чайка может быть нам роднёй! Мне не говорили, я не спрашивала. Обратить же «истинный» взор на его кровь не приходило в голову. Всё шло как всегда. Мой отец и мой наставник, самые близкие мне люди, от кого не ждёшь подвоха, кому доверяешь безмерно.
Небо, разверзнись! Я хочу вернуться обратно в прошлое.
– Я не имею к тебе зла, Тейшин, – падали за моей спиной тяжёлые слова. – Просто – так звёзды сложились. Отцу твоему не повезло. Он погиб; смирись.
Я в тот же миг ощутила повелительную правду в словах предателя: моего отца больше нет со мною в этом мире. Я не видела его пророческим оком ни сейчас, ни в завтра, ни где-то в более отдалённых днях грядущего. Отец мой принял последний бой, и волны поглотили его. Я – новая владетельница Сторожевого Замка.
Сила рода вливалась в меня, вызывая страшное чувство могущества и бессилия, нового приобретения и потери.
Отец!
Но напрасен был мой безмолвный крик.
Отец мой мёртв.
– Но ты жива, Тейшин. И ты можешь выжить только в одном случае… – Чайка помолчал, потом продолжил: – Если выйдешь замуж.
– Бывали в роду Раида владетельницы, – ответила я ровно, а у самой в груди всё клокотало от горя и ярости. – Замужество для золотой крови необязательно. Замок признает сильнейшего.
– Я учил тебя, Тейшин. Я знаю, что тебе со мной не совладать.
– И за кого ты хочешь выдать меня замуж? – спросила я.
– За себя. Ты станешь моей женой, Тейшин. Прибережье поклонится мне, как мужу владычицы.
Я не выдержала, обернулась к нему. Гнев переполнял меня, нагревая воздух яростным жаром. Чайка смотрел на меня… сложно. Такого взгляда я у него ещё не видела.
– Ты слышишь себя, ты, предатель? – спросила я спокойно, хотя всё во мне разрывалось и билось с ужасною силой. – Ты вправду считаешь своё предложение спасением?
– Да, – тяжело ответил он, и глаза у него зажглись мрачным огнём. – Покорись, Тейшин. Иначе умрёшь.
Меня ожгло ослепляющей яростью. Брак золотой крови недействителен без консумации. Представить себе, как я позволяю предателю целовать себя, раздевать и делать всё прочее, что положено в брачную ночь?
