Сама не зная зачем, быстро накинула куртку, завязала шнуровку у горла потуже. Руки дрожали и не слушались. Ну не мог же он всерьёз? Зачем же тогда сбежал?
Зеркало под рукой как всегда не было.
- Как я выгляжу?
- Смотря для чего, - хитро прищурился вампир. – Но думаю кое-кому уже совершенно не важно, как ты выглядишь.
Не веря в то, что делаю, стремглав понеслась по коридорам. Перепрыгивая через ступеньки – зачем их так много?!- думала лишь о том, что полдень давно уступил место предвечерним осенним сумеркам. И меня попросту могут не дождаться.
Если это очередной розыгрыш, то убью! Потом подыму и ещё раз убью.
«Про рыжего ты говорила так же», - услужливо напомнила тьма.
Фарнель? Когда это было? И было ли вообще? Сердце выпрыгивало из груди, на губах застыла дурацкая улыбка. До храма Дарующей покой всего пара кварталов и если нестись во весь дух, то меня вполне могут дождаться.
«Кто жениться в храме Дарующей покой?»
Вот проклятый голос, всё неймётся ему! Не знаю! Да и какая разница?
Меня ждали, с букетом порядком подмёрзших вьюнков. И где только взял? Серьёзный, собранный, оглядывающийся по сторонам. Выйти из тени дома и сделать несколько шагов вперёд – не хватало смелости. Даже в кромешной тьме, ощущая на плече дыхание смерти, не было так до дрожи страшно, как сделать шаг навстречу.
Из храма выскочила молодая девушка, что-то ласково спросила у закоченевшего тёмнорождённого. Тот мрачно пробурчал в ответ, глядя сверху вниз.
И, глядя на то, как нежно обвивают руки незнакомки моего мужчину, медленно отступила в спасительную тень.
Геральт увернулся от объятий и резко и быстро начал что-то объяснять, зажав букет под мышкой. Изо рта вырывался пар, уносясь в хмурое вечернее небо.
Видно, недоволен опозданием девушки. Замёрз весь, бедолага, даже цветы увяли.
Головная боль взорвалась на тысячу осколков – я со стоном прижалась к спине.
«Чего же ты, идиотка, ждала? Люди для них - ничто. Пыль на подошве идеальных эльфийских сапог, которыми только что растоптали твоё сердце».
Боль отступала, глухими толчками обращая сердце в пепел.
Я и забыла, как давно не гуляла по столице, просто блуждая без всякой цели. Бёльн хорохорился яркими огнями, извивался узкими мощёными улочками, помнящими поступь великих предков, пытливо выглядывал из-за углов шероховатых, обвитых трещинами, как столетий паутиной, домов, несомненно хранящих множество тайн…
Бёльн жил. В улыбках прохожих, совершающих вечерний променад или спешащих в театр, в взрывном хохоте вездесущих студентов, готовых без оглядки окунуться в любую авантюру, в приторно-сладких улыбках владельцев питейных заведений и продавцов уличных лакомств, в услужливых просьбах цветочниц порадовать себя букетом незабудок…
Незабудки купила. Засушу, спрятав между пыльных страниц. Чтобы помнить, когда чувства увянут и истончатся под гнётом времени. Надо всего лишь немного подождать. Потерпеть, пока тугой пульсирующий ком, скрутивший изнутри, натянется до предела и лопнет, рассыпавшись в труху.
Тряхнула головой, отгоняя шёпот притягивающей бездны. Хотелось забыться, повернуть время вспять, остаться в тесной палате лазарета, спрятаться под одеяло и там, умирая от безделья, тихо отсчитывать время до выписки, кроша в пыль тонкий стебель вьюнка.
Горько улыбнулась и резко остановилась перед забавной вывеской, которая просто не могла не вызвать улыбки.
На свежеокрашенной чуть раскачивающейся шильде криворуким мастером была изображена пузатая бочка, над которой жёлтой кляксой воспарял призрак явно бывший когда-то женского пола. Призрак держал в одной руке увесистую и полную до краёв кружку, а второй - подпирал чрезмерно большую голову. То ли пиво здесь подавали отменного качества, то ли призрак с рождения страдал косоглазием, но сведённые в кучку глаза придавали ему особый шарм и усиливали желание заглянуть в сие заведение. Исключительно любопытство для. Кривыми и неровными буквами красовалась название - "Золотая тёща".
Внутри было шумно, дымно и многолюдно. И ни одного свободного места. Значит, не судьба. Но стоило развернуться обратно к выходу, как меня тут же подхватил под локоть, выскочивший неизвестно откуда сам Алентий Выдровских. В момента нашего расставания он только ещё больше раздобрел и растолстел.
- Госпажа, Линтер! Как я вам рад! Как рад! Какая удача! Проходите же, будете дорогим гостем!
Он, всё также поддерживая меня под локоть, завёл в небольшую комнату, явно предназначенную под кабинет. Но тут, в отличие от зала, ещё шёл ремонт и в уголке сиротливо стояли вёдра с краской, стремянка и кисти. Готова поспорить, заманчивую вывеску они рисовали на пару с женой.
В то время, что я грелась у огня, Алентий уже распорядился подать на стол запечённую рыбу, картошку, солёные огурчики и своего фирменного - игристого. А сам, как утка-наседка, выписывал вокруг меня круги, не прекращая тараторить без умолку.
- Ох, моя Луценька ничегошеньки в рот не берёт, прилично отобедать в столице не с кем. А званые ужины я терпеть не могу. Не обучен светских бесед вести.
- А что с ней? - кутаясь в плед, присела в любезно поставленное к камину кресло. Жена винодела не создавал впечатления склонной к "внезапным, но частым" болезням.
- Так пополнение у нас, госпожа Людвик, - просиял счастливый папаша. – К концу весны ожидаем-с.
Я усмехнулась: ещё один маленький изверг. Этот хоть копать не заставит. Пока.
- Как ваш призрак?
- А что ему станется? Летает. Гостей развлекает. К нам со всей округи графья да князья съезжаются на него полюбоваться. Только тётка вредная, не всегда является.
Участливо кивнула: фокусы вполне характерные для любых призрака. Но не всякого увековечивают на вывесках питейных заведений.
- Госпожа Линтер, я признаться искал встречи с вами, - он поёрзал на стуле. - Но до нас дошли слухи, что вы не в полном здравии… И я даже не знаю, как подойти к вопросу… И можно ли…
- Можно, - уверено перебила Выдровского, предвкушая очередную подработку.
В памяти всплыло обещание Ландо никуда не лезть. И следовало сначала разобраться с проклятием Эльзы… Всплыло и тут же было задвинуто в самые дальние закрома сознания, туда где, видно, беспробудным сном почивала совесть.
Выслушать винодела мне никто не запрещал, а там уже разберёмся – рисковать или нет.
- Есть у меня один родственник, а у него партнёр…
Я истерично хихикнула:
- У вас в роду, господин Выдровский, гномов не было?
- Я… надо признаться, не знаю. Может быть, - растерянно пролепетал винодел.
Просидели мы до самого утра. Выдровский лукавил - беседы он вести умел. Рассказчик из него был прекрасный, слушатель отменный, а винодел – просто золотой. Поэтому, проснувшись утром в собственной комнате родного общежития, даже не удивилась. Почти.
Смущала мужская рука, по-хозяйски покоившаяся на бедре.
Мне не нужно было разворачиваться, чтобы опознать владельца руки. Два массивных перстня с незнакомыми камнями, едва заметно пульсирующими в глубине тёмной грани, говорили гораздо больше, чем хотелось бы знать.
Больше волновали иные вопросы, самые важные вопросы в данный момент: как и почему? Как мы оказались здесь - в одной кровати? И почему меня это не удивляет и не возмущает?
Порядочная девушка уже тащила бы сонного дроу к алтарю. А непорядочная… Мышкой выскользнула из под тёплой руки и, прихватив свежую одежду, направилась в купальню.
Голова не болела, тошнота не штурмовала желудок, руки и ноги слушались – непривычно, неправильно, не по правилам. И всё же хотелось поскорее окунуться в чистую воду, чтобы привнести хоть какую-то чистоту и ясность в слишком запутавшуюся в последнее время жизнь.
В купальне позволила себе немного расслабиться, понежится чуть дольше в приятной, подогреваемой подземными ключами воде, наслаждаясь редкими мгновениями спокойствия. Мысли вновь и вновь возвращались к дроу, ко вчерашней несдержанности не только в поступках, но и в чувствах. И…
Стыдно-то как. Будь рядом Ландо, макнула бы с головой на самое дно. Ледяного озера. И была бы права: откуда только этих глупостей нахваталась? Что со мной происходит? Куда подевалось воспитание и выдержка, выдрессированные годами отчуждённости? Даже тихо страдая по Ульриху на первом курсе, не позволяла и лишнего взгляда в его сторону.
Мыло пахло луговыми цветами и свежескошенной травой. Кожу натирала с непонятной остервенением – до красоты, до болезненного зуда. Если бы так же легко смывались проблемы и непонятные чувства.
А что если… это вовсе не мои чувства? Догадка была столь неожиданной, что я поскользнулась на ровном месте, махом оказавшись под водой. От неожиданности не успела задержать дыхание и вода противно хлынула не только в нос, но и в рот. Отплёвываясь, выползла на край бассейна и долго лежала, ощущая под щекой неприятную прохладу пола, успокаивая бешенное сердцебиение.
Что я знаю о «Слиянии душ»? Только то, что мне сказали. А значит – практически ничего.
«Двусторонняя эмпатия» - услужливо напомнила тьма.
Что же это получается? Моя внезапно нахлынувшая… страсть – эхо чувств дроу? Со стоном перекатилась на спину:
- Только этого мне не хватало.
«А что чувствует он?»
- Раздражение и отвращение? – выводы ужасали, но были логичны. И от этого ужасали вдвойне. – Демоны, так ведь и с ума можно сойти.
Пальцы не слушались, а одежда с сопротивлением натягивалась на влажную кожу. Поняла, что рубашку надела не той стороной. Интуитивно. Наизнанку. Как в детстве, бегая играть на границу леса, за которым начинались владения остроухих.
Если мы так и будет отражать противоречивые чувства к друг другу, то один из нас точно сорвётся. Можно ли любить и ненавидеть разом?
«Можно», - мурлыкнула тьма, - «и дроу, спящий в твоей кровати, лучшее тому подтверждение».
Или - ничего не значит. Одетый ведь спит.
«А тебе хотелось наоборот?» - встрепенулся вредный голос.
И я чуть снова не поскользнулась на ровном месте: потому что не могла дать твёрдый ответ.
Заходить в собственную комнаты было страшно. Что сказать ему? Что он ответит мне? Неделю назад я бы посмеялась над собственной робостью, но слишком многое изменилось, не давая времени опомниться или хотя бы привыкнуть.
Дверь скрипнула и встретила пустотой. Аккуратно заправленная кровать, на краю которой свернулся клубком кот-скелет, интересно гармонировал с бардаком на столе. В центре оного стоял старый Лилькин кувшин с отбитой ручкой. Кувшин я видела сотни раз, а букет из розовых вьюнков и голубых незабудок – впервые. Под кувшином на наспех выдранном из тетради листе идеальным каллиграфичным почерком дроу вывел всего одно предложение: «Это ничего не значит».
-Хей, Линтер!
Я оглянулась на оклик и случайно сшибла встречного студента, тот неуклюже плюхнулся на пятую точку, пробормотал что-то невнятное, но узрев с кем имеет дело, тут же тихо извинился и отполз в сторону. Протянутую мною руку для помощи, даже не заметил. У страха глаза велики. Я передёрнула плечами - репутация делает своё дело.
Посмотрела на Хольда, окликнувшего меня, и неуверенным шагом приблизилась к парню. Тот стоял, небрежно облокотившись о стену, со скрещёнными руками на груди. Толпа снующих туда-сюда студентов старательно обтекала его стороной.
Иметь дела со старшекурсниками, почти выпускниками, ещё не приходилось. И было слегка боязно.
Хольд был правой рукой того самого Кирга, который наводил ужас даже на преподавателей, хотя они это тщательно скрывали. Но не стоит считать Хольда мальчиком на побегушках. Парень всегда был сам по себе, он просто оказывал некоторые слуги Киргу. Не бесплатные, разумеется. Можно ли назвать его красивым? Вполне. Среднего роста, отлично сложен, благодаря постоянным физическим упражнениям, коротко стриженные тёмно-русые волосы, серые с необычным разрезом глаза, перебитый несколько раз нос, серьга в левом ухе и кривая ухмылка - всё создавало образ "плохого парня". Но Хольд, как и я, много времени проводил в библиотеке. Не брезговал даже самыми маленькими заказами. И экзамены сдавал как минимум на "отлично". Да, парень трудился во благо своего будущего, как и мы все. Ведь некромантов могут объявить в любой момент "вне закона" и тех, кто не умеет приспосабливаться, ждёт далеко не радужная перспектива.
То, что мы с Хольдом выживем при любом раскладе, сомнений не вызывало.
-Привет, Линтер! Думал, ты ещё бездельничаешь в лазарете, - парень дружелюбно протянул руку в перчатке с обрезанными напальчниками. Все знают, что под ними скрываются сильнейшие ожоги, полученные на одном из Турниров. Теперь травмы парня практически всегда скрыты под мягкой тонкой кожей. Может, самому было неприятно наблюдать последствие своего поражения, а может, просто не хотел шокировать окружающих. Магические шрамы никогда не проходят. Мне ли не знать?
Поколебавшись немного, всё же осторожно пожала протянутую руку.
-День добрый, Хольд. Из лазарета я сбежала.
Кивнув в знак одобрения, он тут же опять скрестил руки на груди
-Линтер, не хочешь быть шестой в команде на предстоящем Турнире?
Я постаралась скрыть глубину удивления, опустив взгляд и тщательно рассматривая собственные сапоги.
- Я? С чего бы это?
-Ну, у нас Беркут выбыл из состава. До следующего года как минимум. И место атакующего - свободно. И мы с ребятами решили предложить его тебе. Пожалуйста, не спеши отказываться, подумай. Тренировки у нас, сама знаешь, не лёгкие. Не всякий выдержит, особенно - девушка. Но я уверен - справишься. У нас с Киргом этот год последний, не хотелось бы из-за нехватки атакующего не попасть на игру. Понимаешь?
Я кивнула, находясь всё ещё в прострации от столь неожиданного предложения. Любой другой уже скакал бы от счастья с радостными криками "да!". Я же просто… трусила. Турнир Силы – жёсткая и опасная игра, хоть и невероятно зрелищная.
- Не уверена, что смогу оправдать возложенных на меня надежд.
Хольд широко улыбнулся, демонстрируя жемчужную улыбку. И как ему до сих пор зубы не выбивали?
- Вот поэтому я и настоял на твоей кандидатуре: трезво смотришь на вещи.
Я с трудом подавила смешок – в трезвости меня ещё никогда не попрекали. Алентий Выдровский после вчерашнего – подтвердит.
- То, как ты уделала Факела, оставляет нам маленький шанс на успех. А после вчерашнего…
- А что было вчера?
Хольд не успел ответить, из-под земли выскочил серебрящийся на свету вестник некромантов и громко проверещал на весь коридор: «Людвик Линтер! Явитесь сию минуту в деканат. Вас ожидает комиссия по трудным студентам!»
Проголосив это трижды, так же внезапно нырнул в подпространство. Студенты, затыкавшие до этого уши, кидали в мои сторону полные сочувствия взгляды. Хольд даже не поморщился:
-Что такого ты успела натворить, чтобы собрать целую комиссию до конца семестра?
- Лучше спроси, чего я ещё не успела натворить, - голос сел, словно во рту пересохло.
За три удара колокола, возвещавшего о начале учебного дня, коридор опустел. Никуда не спешивший Хольд ещё несколько минут заинтересовано разглядывал меня, сумевшую в короткий срок разозлить толпу старых магов.
Зеркало под рукой как всегда не было.
- Как я выгляжу?
- Смотря для чего, - хитро прищурился вампир. – Но думаю кое-кому уже совершенно не важно, как ты выглядишь.
Не веря в то, что делаю, стремглав понеслась по коридорам. Перепрыгивая через ступеньки – зачем их так много?!- думала лишь о том, что полдень давно уступил место предвечерним осенним сумеркам. И меня попросту могут не дождаться.
Если это очередной розыгрыш, то убью! Потом подыму и ещё раз убью.
«Про рыжего ты говорила так же», - услужливо напомнила тьма.
Фарнель? Когда это было? И было ли вообще? Сердце выпрыгивало из груди, на губах застыла дурацкая улыбка. До храма Дарующей покой всего пара кварталов и если нестись во весь дух, то меня вполне могут дождаться.
«Кто жениться в храме Дарующей покой?»
Вот проклятый голос, всё неймётся ему! Не знаю! Да и какая разница?
Меня ждали, с букетом порядком подмёрзших вьюнков. И где только взял? Серьёзный, собранный, оглядывающийся по сторонам. Выйти из тени дома и сделать несколько шагов вперёд – не хватало смелости. Даже в кромешной тьме, ощущая на плече дыхание смерти, не было так до дрожи страшно, как сделать шаг навстречу.
Из храма выскочила молодая девушка, что-то ласково спросила у закоченевшего тёмнорождённого. Тот мрачно пробурчал в ответ, глядя сверху вниз.
И, глядя на то, как нежно обвивают руки незнакомки моего мужчину, медленно отступила в спасительную тень.
Геральт увернулся от объятий и резко и быстро начал что-то объяснять, зажав букет под мышкой. Изо рта вырывался пар, уносясь в хмурое вечернее небо.
Видно, недоволен опозданием девушки. Замёрз весь, бедолага, даже цветы увяли.
Головная боль взорвалась на тысячу осколков – я со стоном прижалась к спине.
«Чего же ты, идиотка, ждала? Люди для них - ничто. Пыль на подошве идеальных эльфийских сапог, которыми только что растоптали твоё сердце».
Боль отступала, глухими толчками обращая сердце в пепел.
***
Я и забыла, как давно не гуляла по столице, просто блуждая без всякой цели. Бёльн хорохорился яркими огнями, извивался узкими мощёными улочками, помнящими поступь великих предков, пытливо выглядывал из-за углов шероховатых, обвитых трещинами, как столетий паутиной, домов, несомненно хранящих множество тайн…
Бёльн жил. В улыбках прохожих, совершающих вечерний променад или спешащих в театр, в взрывном хохоте вездесущих студентов, готовых без оглядки окунуться в любую авантюру, в приторно-сладких улыбках владельцев питейных заведений и продавцов уличных лакомств, в услужливых просьбах цветочниц порадовать себя букетом незабудок…
Незабудки купила. Засушу, спрятав между пыльных страниц. Чтобы помнить, когда чувства увянут и истончатся под гнётом времени. Надо всего лишь немного подождать. Потерпеть, пока тугой пульсирующий ком, скрутивший изнутри, натянется до предела и лопнет, рассыпавшись в труху.
Тряхнула головой, отгоняя шёпот притягивающей бездны. Хотелось забыться, повернуть время вспять, остаться в тесной палате лазарета, спрятаться под одеяло и там, умирая от безделья, тихо отсчитывать время до выписки, кроша в пыль тонкий стебель вьюнка.
Горько улыбнулась и резко остановилась перед забавной вывеской, которая просто не могла не вызвать улыбки.
На свежеокрашенной чуть раскачивающейся шильде криворуким мастером была изображена пузатая бочка, над которой жёлтой кляксой воспарял призрак явно бывший когда-то женского пола. Призрак держал в одной руке увесистую и полную до краёв кружку, а второй - подпирал чрезмерно большую голову. То ли пиво здесь подавали отменного качества, то ли призрак с рождения страдал косоглазием, но сведённые в кучку глаза придавали ему особый шарм и усиливали желание заглянуть в сие заведение. Исключительно любопытство для. Кривыми и неровными буквами красовалась название - "Золотая тёща".
Внутри было шумно, дымно и многолюдно. И ни одного свободного места. Значит, не судьба. Но стоило развернуться обратно к выходу, как меня тут же подхватил под локоть, выскочивший неизвестно откуда сам Алентий Выдровских. В момента нашего расставания он только ещё больше раздобрел и растолстел.
- Госпажа, Линтер! Как я вам рад! Как рад! Какая удача! Проходите же, будете дорогим гостем!
Он, всё также поддерживая меня под локоть, завёл в небольшую комнату, явно предназначенную под кабинет. Но тут, в отличие от зала, ещё шёл ремонт и в уголке сиротливо стояли вёдра с краской, стремянка и кисти. Готова поспорить, заманчивую вывеску они рисовали на пару с женой.
В то время, что я грелась у огня, Алентий уже распорядился подать на стол запечённую рыбу, картошку, солёные огурчики и своего фирменного - игристого. А сам, как утка-наседка, выписывал вокруг меня круги, не прекращая тараторить без умолку.
- Ох, моя Луценька ничегошеньки в рот не берёт, прилично отобедать в столице не с кем. А званые ужины я терпеть не могу. Не обучен светских бесед вести.
- А что с ней? - кутаясь в плед, присела в любезно поставленное к камину кресло. Жена винодела не создавал впечатления склонной к "внезапным, но частым" болезням.
- Так пополнение у нас, госпожа Людвик, - просиял счастливый папаша. – К концу весны ожидаем-с.
Я усмехнулась: ещё один маленький изверг. Этот хоть копать не заставит. Пока.
- Как ваш призрак?
- А что ему станется? Летает. Гостей развлекает. К нам со всей округи графья да князья съезжаются на него полюбоваться. Только тётка вредная, не всегда является.
Участливо кивнула: фокусы вполне характерные для любых призрака. Но не всякого увековечивают на вывесках питейных заведений.
- Госпожа Линтер, я признаться искал встречи с вами, - он поёрзал на стуле. - Но до нас дошли слухи, что вы не в полном здравии… И я даже не знаю, как подойти к вопросу… И можно ли…
- Можно, - уверено перебила Выдровского, предвкушая очередную подработку.
В памяти всплыло обещание Ландо никуда не лезть. И следовало сначала разобраться с проклятием Эльзы… Всплыло и тут же было задвинуто в самые дальние закрома сознания, туда где, видно, беспробудным сном почивала совесть.
Выслушать винодела мне никто не запрещал, а там уже разберёмся – рисковать или нет.
- Есть у меня один родственник, а у него партнёр…
Я истерично хихикнула:
- У вас в роду, господин Выдровский, гномов не было?
- Я… надо признаться, не знаю. Может быть, - растерянно пролепетал винодел.
Просидели мы до самого утра. Выдровский лукавил - беседы он вести умел. Рассказчик из него был прекрасный, слушатель отменный, а винодел – просто золотой. Поэтому, проснувшись утром в собственной комнате родного общежития, даже не удивилась. Почти.
Смущала мужская рука, по-хозяйски покоившаяся на бедре.
***
Мне не нужно было разворачиваться, чтобы опознать владельца руки. Два массивных перстня с незнакомыми камнями, едва заметно пульсирующими в глубине тёмной грани, говорили гораздо больше, чем хотелось бы знать.
Больше волновали иные вопросы, самые важные вопросы в данный момент: как и почему? Как мы оказались здесь - в одной кровати? И почему меня это не удивляет и не возмущает?
Порядочная девушка уже тащила бы сонного дроу к алтарю. А непорядочная… Мышкой выскользнула из под тёплой руки и, прихватив свежую одежду, направилась в купальню.
Голова не болела, тошнота не штурмовала желудок, руки и ноги слушались – непривычно, неправильно, не по правилам. И всё же хотелось поскорее окунуться в чистую воду, чтобы привнести хоть какую-то чистоту и ясность в слишком запутавшуюся в последнее время жизнь.
В купальне позволила себе немного расслабиться, понежится чуть дольше в приятной, подогреваемой подземными ключами воде, наслаждаясь редкими мгновениями спокойствия. Мысли вновь и вновь возвращались к дроу, ко вчерашней несдержанности не только в поступках, но и в чувствах. И…
Стыдно-то как. Будь рядом Ландо, макнула бы с головой на самое дно. Ледяного озера. И была бы права: откуда только этих глупостей нахваталась? Что со мной происходит? Куда подевалось воспитание и выдержка, выдрессированные годами отчуждённости? Даже тихо страдая по Ульриху на первом курсе, не позволяла и лишнего взгляда в его сторону.
Мыло пахло луговыми цветами и свежескошенной травой. Кожу натирала с непонятной остервенением – до красоты, до болезненного зуда. Если бы так же легко смывались проблемы и непонятные чувства.
А что если… это вовсе не мои чувства? Догадка была столь неожиданной, что я поскользнулась на ровном месте, махом оказавшись под водой. От неожиданности не успела задержать дыхание и вода противно хлынула не только в нос, но и в рот. Отплёвываясь, выползла на край бассейна и долго лежала, ощущая под щекой неприятную прохладу пола, успокаивая бешенное сердцебиение.
Что я знаю о «Слиянии душ»? Только то, что мне сказали. А значит – практически ничего.
«Двусторонняя эмпатия» - услужливо напомнила тьма.
Что же это получается? Моя внезапно нахлынувшая… страсть – эхо чувств дроу? Со стоном перекатилась на спину:
- Только этого мне не хватало.
«А что чувствует он?»
- Раздражение и отвращение? – выводы ужасали, но были логичны. И от этого ужасали вдвойне. – Демоны, так ведь и с ума можно сойти.
Пальцы не слушались, а одежда с сопротивлением натягивалась на влажную кожу. Поняла, что рубашку надела не той стороной. Интуитивно. Наизнанку. Как в детстве, бегая играть на границу леса, за которым начинались владения остроухих.
Если мы так и будет отражать противоречивые чувства к друг другу, то один из нас точно сорвётся. Можно ли любить и ненавидеть разом?
«Можно», - мурлыкнула тьма, - «и дроу, спящий в твоей кровати, лучшее тому подтверждение».
Или - ничего не значит. Одетый ведь спит.
«А тебе хотелось наоборот?» - встрепенулся вредный голос.
И я чуть снова не поскользнулась на ровном месте: потому что не могла дать твёрдый ответ.
Заходить в собственную комнаты было страшно. Что сказать ему? Что он ответит мне? Неделю назад я бы посмеялась над собственной робостью, но слишком многое изменилось, не давая времени опомниться или хотя бы привыкнуть.
Дверь скрипнула и встретила пустотой. Аккуратно заправленная кровать, на краю которой свернулся клубком кот-скелет, интересно гармонировал с бардаком на столе. В центре оного стоял старый Лилькин кувшин с отбитой ручкой. Кувшин я видела сотни раз, а букет из розовых вьюнков и голубых незабудок – впервые. Под кувшином на наспех выдранном из тетради листе идеальным каллиграфичным почерком дроу вывел всего одно предложение: «Это ничего не значит».
Глава 9. Обсидиановые оковы
-Хей, Линтер!
Я оглянулась на оклик и случайно сшибла встречного студента, тот неуклюже плюхнулся на пятую точку, пробормотал что-то невнятное, но узрев с кем имеет дело, тут же тихо извинился и отполз в сторону. Протянутую мною руку для помощи, даже не заметил. У страха глаза велики. Я передёрнула плечами - репутация делает своё дело.
Посмотрела на Хольда, окликнувшего меня, и неуверенным шагом приблизилась к парню. Тот стоял, небрежно облокотившись о стену, со скрещёнными руками на груди. Толпа снующих туда-сюда студентов старательно обтекала его стороной.
Иметь дела со старшекурсниками, почти выпускниками, ещё не приходилось. И было слегка боязно.
Хольд был правой рукой того самого Кирга, который наводил ужас даже на преподавателей, хотя они это тщательно скрывали. Но не стоит считать Хольда мальчиком на побегушках. Парень всегда был сам по себе, он просто оказывал некоторые слуги Киргу. Не бесплатные, разумеется. Можно ли назвать его красивым? Вполне. Среднего роста, отлично сложен, благодаря постоянным физическим упражнениям, коротко стриженные тёмно-русые волосы, серые с необычным разрезом глаза, перебитый несколько раз нос, серьга в левом ухе и кривая ухмылка - всё создавало образ "плохого парня". Но Хольд, как и я, много времени проводил в библиотеке. Не брезговал даже самыми маленькими заказами. И экзамены сдавал как минимум на "отлично". Да, парень трудился во благо своего будущего, как и мы все. Ведь некромантов могут объявить в любой момент "вне закона" и тех, кто не умеет приспосабливаться, ждёт далеко не радужная перспектива.
То, что мы с Хольдом выживем при любом раскладе, сомнений не вызывало.
-Привет, Линтер! Думал, ты ещё бездельничаешь в лазарете, - парень дружелюбно протянул руку в перчатке с обрезанными напальчниками. Все знают, что под ними скрываются сильнейшие ожоги, полученные на одном из Турниров. Теперь травмы парня практически всегда скрыты под мягкой тонкой кожей. Может, самому было неприятно наблюдать последствие своего поражения, а может, просто не хотел шокировать окружающих. Магические шрамы никогда не проходят. Мне ли не знать?
Поколебавшись немного, всё же осторожно пожала протянутую руку.
-День добрый, Хольд. Из лазарета я сбежала.
Кивнув в знак одобрения, он тут же опять скрестил руки на груди
-Линтер, не хочешь быть шестой в команде на предстоящем Турнире?
Я постаралась скрыть глубину удивления, опустив взгляд и тщательно рассматривая собственные сапоги.
- Я? С чего бы это?
-Ну, у нас Беркут выбыл из состава. До следующего года как минимум. И место атакующего - свободно. И мы с ребятами решили предложить его тебе. Пожалуйста, не спеши отказываться, подумай. Тренировки у нас, сама знаешь, не лёгкие. Не всякий выдержит, особенно - девушка. Но я уверен - справишься. У нас с Киргом этот год последний, не хотелось бы из-за нехватки атакующего не попасть на игру. Понимаешь?
Я кивнула, находясь всё ещё в прострации от столь неожиданного предложения. Любой другой уже скакал бы от счастья с радостными криками "да!". Я же просто… трусила. Турнир Силы – жёсткая и опасная игра, хоть и невероятно зрелищная.
- Не уверена, что смогу оправдать возложенных на меня надежд.
Хольд широко улыбнулся, демонстрируя жемчужную улыбку. И как ему до сих пор зубы не выбивали?
- Вот поэтому я и настоял на твоей кандидатуре: трезво смотришь на вещи.
Я с трудом подавила смешок – в трезвости меня ещё никогда не попрекали. Алентий Выдровский после вчерашнего – подтвердит.
- То, как ты уделала Факела, оставляет нам маленький шанс на успех. А после вчерашнего…
- А что было вчера?
Хольд не успел ответить, из-под земли выскочил серебрящийся на свету вестник некромантов и громко проверещал на весь коридор: «Людвик Линтер! Явитесь сию минуту в деканат. Вас ожидает комиссия по трудным студентам!»
Проголосив это трижды, так же внезапно нырнул в подпространство. Студенты, затыкавшие до этого уши, кидали в мои сторону полные сочувствия взгляды. Хольд даже не поморщился:
-Что такого ты успела натворить, чтобы собрать целую комиссию до конца семестра?
- Лучше спроси, чего я ещё не успела натворить, - голос сел, словно во рту пересохло.
За три удара колокола, возвещавшего о начале учебного дня, коридор опустел. Никуда не спешивший Хольд ещё несколько минут заинтересовано разглядывал меня, сумевшую в короткий срок разозлить толпу старых магов.
